Змей огляделся, шагнул под козырёк автобусной остановки, устроенной больше для убежища от всепроникающих солнечных лучей. Под крышей стоял автомат с водой, тут же выдавший жаждущему бутылочку бесплатной «Калязинки». Змей сделал глоток. Замер, глядя вдоль улицы, усаженной смолянкой подле пряничных домиков, игрушечками расставленных вдоль дороги. Дома могли строить специальные роботы, привезённые с Земли, и они до сих пор работали, расширяя границы города типовыми постройками наподобие таунхауса, в котором жил Змей. При этом каждый муромец мечтал о доме из кирпичей, с черепичной крышей, плющом по стенам и эдакой вот верандой, чтобы прохожие видели, как семья собирается на обед, как хозяйка выносит супницу, и дети ждут, пока глава семейства примется за еду. Змей и сам прикидывал, как бы домик отгрохать, не в центре – в центр уже не залезешь, а где-нибудь поближе к реке.
Так он и стоял под козырьком остановки. Можно было вызвать автобус, можно было дойти пешком, благо недалеко, но Змей стоял и не мог сам себя с места сдвинуть. Он ушёл из дома надеясь семейный бюджет пополнить, а едва только сошёл с поезда, курсировавшего между Установкой и городом, понял: он обменял на деньги что-то большее, чем жизнь.
В очередной раз поднеся горлышко бутылки к губам, Змей обнаружил, что бутылка пуста. Выпил. Придётся идти, не стоять же так, опустошая автомат…
Воздух пах цветами. Ветра не было – ветер приносил запах гнили с низовьев. До высадки колонистов растения на Муроме не гнили, не было тут таких бактерий, вот после того как основали Калязин и особенно Лимон на юге, завалы деревьев, лежавшие столетиями, стали разлагаться. Экологи били тревогу, но их мало кто слушал, тем более что растения исправно давали молодую поросль.
Змей неторопливо шагал под сенью деревьев, сплетавших тонкие листья навесом над дорогой. Обедавшие на верандах семейства приветствовали его, пару раз даже пригласили к столу. Змей отказался. Всё-таки где-то тут у него дом… Был.
Университетская площадь. Пересечь залитое солнцем пространство, свернуть за угол – и вот он дом. Какое здесь всё маленькое, после небоскрёбов Нью-Йорка или хотя бы Пузыря. Маленькое – и родное. Никакие авеню не трогают душу так, как эти тенистые улочки с пряничными домиками.
Заходить он не стал, не хотел неприятных сюрпризов, позвонил.
- Да, — раздался голос в домофоне.
Змей ещё каких-то пару минут надеялся, что это Валёк, но при виде поджарого мужчины в обычных для Мурома шортах-шлёпанцах-футболке все надежды испарились. На душе стало тяжко, неожиданно тяжко, хоть он и готовил себя к чему-то такому…
- Э-э, здорово… я вот зашёл…
Мужик собрался что-то ответить, и тут на порог вышла Женька. Змей собрался сказать: «Здравствуй», — или что-нибудь в этом духе…
Он всё понял, едва увидел, как округлились-отяжелели у жены щёки и подбородок, но глаза, глаза самца, привычные похотливо обшаривать всех встречных бабёнок, опустились ниже, на раздутый живот, задравший цветастенькое платьице…
Он слишком привык решать любую проблему точным выстрелом и, видимо, мелькнуло у него в глазах что-то, потому что Женька надвинулась на него, раздутым чревом закрывая мужика, так и застывшего на пороге.
Ну, теперь уже бывшая жена.
- Антон, мне сказали ты убит. Антон!..
- А, да, — опомнился Змей. – Да, прости… Да.
- Антон, я виновата, — начала было Женька.
- Да нет, — он пожал плечами.
Никто не виноват, как обычно. Жизнь такая штука…
- Извини, мне не надо было приходить.
И он пошёл обратно через Университетскую площадь, по улице к вокзалу, не чувствуя жары… Ничего не чувствуя.
- Папа! – это Валёк. – Папа!
Сын вымахал здоровенным парнем, распиравшим мускулатурой футболку. Змей нахмурился, при виде волосатых ног Валентина, торчавших из шорт: в одних шлёпанцах выскочил, а если змея? Пресмыкающиеся на Муроме первыми распробовали человечинку и старые колонисты только так раздавали подзатыльники, научая жизни молодое поколение: штаны заправлять в обувь, обувь носить только с защитой от укуса. Хотя могли и решить уже эту проблему, девчонки-то из гипермаркета шатались по улице в сандаликах и платьицах.
Змей хотел обнять сына – не решился, думал пожать руку – тоже вроде неудобно… Он оставил их. Скорее всего, и появляться-то не стоило.
Сын облапил его так, что кости затрещали.
Змей схватил Валька так, что тот задохнулся. Перевёл дух. Засмеялся:
- Да, — Змей смотрел на сына и не мог наглядеться. – Ну как ты?
- Да я это… - Валентин засмущался, закраснелся словно девица: — Я учиться бросил, пап. Женюсь я.
На месте прежней кулинарии оказалась пивнушка. Название «Бездельщик» и на вывеске мужик с тяжёлым огнемётом. Настоящий огнемёт никакой мужик не поднял бы, будь он трижды бездельщик, а уж вздумал пустить смесь, так и сам бы сгорел на месте, но смотрелось красиво.
Внутри заведеньице сияло, народу сидело два человека за дальним столиком и по хозяйству управлялась девушка в платье и белом передничке.
- Пивка, что ли, — сказал Змей, усаживаясь за столик.
- А можно? – глянул на него сын.
- Да можно, раз жениться полез…
- Я это, пап… Она хорошая, — заторопился Валёк.
- Да все они хорошие, — вздохнул Змей. – Ты школу закончил?
- На будущее, молодые люди, у нас самообслуживание. Жрачка-пойло у стойки, — сказала девушка, подходя к столику. - Что-нибудь закажете?
- Да ладно тебе, Жанет, — сказал сын, — у меня вот отец вернулся.
- Жанка, ты, что ли? – спросил Змей.
Соседская девчонка, босоногой бегавшая по улице (ох и влетало ей за это), превратилась в девицу на выданье.
- Дядя Антуан, — недовольная мина на лице девушки сменилась радостным удивлением. – А мы решили, что вы пропали там, на звёздах. Тётя Женя все глаза проплакала.
- Ну, это… Я вернулся, — замялся Змей. – Вот, сына повидать зашёл.
- А вы теперь там же будете работать, егерем? – зачастила Жанка. – А тётя Женя… Ой…
- Посмотрим, может и буду, — улыбнулся Змей. – Ты пивка нам принеси, Жанет.
- Какое посвежей? – расхрабрился Валёк.
- «Пель-эль», — без запинки ответила Жанна. – «Мартовское» три дня, как в бочках стоит, да и оборзели они в этом Лимоне, положенное не выдерживают, пиво пустое.
- Неси эль, — сказал Валёк.
- Ну рассказывай, — сказал Змей. – Женишься – хорошо, а где жить будешь?
- Я бездельщиком пошёл, — сказал Валентин. – Ну, бронебойщиком. Там квартиру обещали, только надо в джунгли сходить.
- Ого, — только и сказал Змей.
Человеческие поселения расположились в умеренном поясе планеты Муром. Калязин и Лимон стояли на Любаве, Калязин в верховьях, Лимон в низовьях реки, Ненерёко построили на берегу моря Роз. Ещё были небольшие посёлки, но все они располагались в саванне или в лесостепи умеренного пояса. Южнее начинались джунгли. Там, под сенью деревьев, сплётшихся кронами в единое целое, бродили диковинные животные, напоминавшие оживших динозавров из учебников по истории Земли, на них охотились хищники, больше напоминавшие адскую сенокосилку; ползали змеи, способные проглотить за один присест и тех, и этих, летали самые настоящие драконы (только огнём они не дышали), роились тучи насекомых, способных в минуту объесть человека до косточки.
В джунглях стояли два посёлка: один на склоне горы Калиновки, торчавшей посреди зелёного моря и другой на берегу Любавы. Оба законсервировали после того, как их обитателями, учёными с Земли, полакомились тамошние зверушки.
- Что, экспедицию собирают? – спросил Змей.
- Ну да, — кивнул Валёк. – С Земли какие-то собираются жить в горах. Мы проводники и охранники.
- Папа, да я справлюсь, — заторопился сын, — я и стрелять умею, и лекции слушал про зверьё наше, про растения, и в юнармии ходил в походы, а нас там знаешь, как гоняли?..
- Ты взрослый уже, — ответил на это Змей. – Тебе решать.
Жанет брякнула на стол кружки с пенкой поверху:
- Присоединяйся, — Змей погладил девушку по руке.
- Нельзя нам с клиентами рассиживаться – хозяин камер понаставил, увидит, ползарплаты заберёт, — она повернулась к стойке и спросила через плечо: — Закусь принести?
- Да, принеси, — кивнул Валёк и сказал отцу: — Обещают вахту сделать – месяц в экспедиции, три дома.
- Ну, — Змей поднял кружку, — за экспедицию.
- Да там всех в первый месяц сожрут, — засмеялся Валёк, берясь за посудину. – А я домой вернусь.
По такой жаре пиво – терпкое, прохладное, с пенкой поверху – пилось как святая вода. Отец с сыном разом ополовинили кружки, брякнули их на стол, выдохнули. Жанет поставила перед ними блюдца с орешками фиги.
- Слушай, — опомнился Змей, — так ты меня дедом собрался сделать?
- Да я это, — засмущался Валёк, — уже вот…
- Что, прямо вот так, лялька? – спросил он.
- Да не, — Валёк, только что под стол не полез, — это… Четыре месяца.
- Во блин, — только и сказал Змей.
- Врачи говорят сын будет. Я его Антоном назову, — Валёк поднял глаза на отца. – Буду рассказывать, какой дед у него боевой.
- Ну уж боевой… - Змей заёрзал на стуле.
- Боевой, — подтвердил сын. – Мне месье Николя рассказывал, как вы от кочевников отбивались.
- Николя… Колёк? – спросил Змей.
- Да, он здесь, в школе на прошлой неделе выступал, — кивнул сын.
Змей откинулся на спинку стула. Многовато новостей для одного дня.
- Хочешь, найду его? – спросил Валёк. – Он вроде у семьи остановился, на фазенде.
- Да я его сам найду, — покачал головой Змей. – Времени у меня теперь – сам понимаешь…
- Папа, — сказал сын и взгляд его отвердел. – Папа, не сердись на маму, ладно? Она ведь и вправду все глаза проплакала, когда стало ясно, что тебя ждать нет смысла.
Змей отхлебнул пива. Поставил кружку на стол, упёрся грудью в столешницу, в упор глядя на Валентина.
- Так, сын, — сказал он, — все тут взрослые, никто неженку корчить из себя не собирается. Меня и вправду долго не было.
- Ну-ка, дай свой паспорт.
- Зачем? – спросил Валёк, но паспорт достал.
Змей достал планшет и принялся листать приложения.
- Смотри, я сделал «куклу», — на жаргоне так называлась виртуальная копия банковской карты, — код запомни, — Змей начеркал ряд цифр на салфетке. – Проверь, операция прошла?
Валёк сунулся в свой планшет, поглядел на экран. Поднял глаза на отца.
- Много, — кивнул Змей. – Если маме, брату там, понадобится – переведи сколько нужно.
- А у меня всё нормально, — сказал Змей. – Ты давай, дом себе купи или квартиру, машину приобрети.
- Но мне всё равно в джунгли лететь придётся, — проговорил Валёк, — контракт подписан уже…
- Это твои дела, — улыбнулся Змей. – Живи, сынок. Внука расти.
- Давай, — сказал Змей, поднимая кружку, — за Антошку.
- За Антошку, — сказал сын, поднимая кружку.
Они просидели так часа два. Говорили обо всём: о младшем брате, о жене Валентина, о Муроме, об Эдеме и Земле, о будущем доме Валентина и его предстоящем путешествии. Змей ждал, что в заведеньице заглянут старые знакомцы, но в пивнушке никто так и не объявился, да и вообще за всё время пока они распивали пиво, по улице проехало пяток машин, да прошли две мамочки с колясками. Рабочий день, все вкалывают.
Валентину позвонила жена и он, наскоро попрощавшись, убежал встречать супругу.
- Пиво ещё будете? – спросила Жанет, убирая кружки.
- Нет, — ответствовал Змей, — давай счёт и покушать чего-нибудь сообрази.
Он с самого утра ничего не ел, а на обсервации с Установки кормили жиденькой кашкой.
- Что приготовить? – спросила Жанет.
- Мясо, — ответил Змей. – Прямо хорошо так прожарь, с корочкой.
Потом он снял номер в отеле на привокзальной площади. Долго плескался в душе, пуская то горячую, то холодную воду. Растёрся пушистым белым полотенцем, пофланировал по балкону номера в таком же белом и пушистом халате, глядя на темнеющее небо и слушая сигналы прибывающих поездов. Долго лежал на кровати, думая о Женьке, Валентине и младшем – о людях, остававшихся его семьёй несмотря ни на что. Наконец Змея сморил сон, крепкий сон человека, сделавшего что-то правильное.
