Теперь надо сделать самое неприятное: вдвоём снять со столбов обугленные и местами ещё тлеющие останки детей. Видно, армия короля скатывалась в ужасную дремучую про́пасть варварства, прямо в руки Азраида — того самого Владыки Мрака. По-другому объяснить ту нечеловеческую жестокость Юлия не могла. Так поступают только совсем опустившиеся и утратившие людской облик разбойники из прерий Биндаса, но никак не солдаты Эльмира Третьего. Что с ними происходит? Неужели, как и говорила Сабрина, Мрак имеет свойство медленно проникать в умы людей и неторопливо опутывать их мысли ложью и тьмой полного отупения? Неужто, Мрак лишил солдат собственного мнения, оставляя лишь главные инстинкты — есть, пить, справлять нужду, беспутствовать и убивать? Сколько бы раз Юлия ни придумывала правдоподобное оправдание такому поведению солдат, через мгновение девушка вытряхивала, словно морок, это объяснение поганых поступков из головы. Нет этому никакого оправдания! И прощения нет!
— Ты поможешь? — спросила графиня монахиню.
— Конечно, — мрачно ответила та.
— Тогда снимай, чтобы не обжечься, с коня попону и заворачивай в неё трупы. Я подрублю верёвки, и дети упадут. Останется только оттащить от кострищ и подвязать попону с телами к Корину…
— Эй! — возмутился Энцо. — Вы хотите, чтобы я шёл рядом с телами?
— Эй! — передразнила Юлия. — А ты что, предлагаешь, чтобы вместо Корина мы привязали трупы к тебе? Ты потащишь их за коня? Серьёзно?
— Э-э-э… нет, — промямлил Барвоа, и Сабрина спросила:
Ей совсем не хотелось идти по углям сквозь едкий дым, но деваться некуда. Была бы Юлия, например, матерью одного из этих детей, то непременно хотела, чтобы кто-то принёс его хладный труп для прощания и похорон. Поэтому более не раздумывая, графиня сжала в руках отцовский меч и пошла в дым, где яркими огоньками тлели раскиданные головешки. Следом, сняв с Корина свёрнутую попону, пошла и Сабрина, а Ваня, словно ощутив настроение обеих, создала лёгкий порыв ветра и развеяла дым.
— Спасибо, — прошептала Юлия.
«Видишь, — сказала Ваня, — я понимаю не только твои слова, просьбы и приказы, но и мысли. И даже просто состояние».
— Поговорим об этом потом, — попросила девушка.
— Ты готова? — осведомилась графиня у Сабрины.
— К такому нельзя быть готовым… Но я смогу.
Сабрина завернула попоной тлеющее и дымящее тело, а Юлия подпрыгнула и разрубила кожаные путы. Труп рухнул в объятия Сабрины. Юлия помогла оттащить тело к Корину, который нервно перебирал ногами, чуя смерть. Потом женщины повторили страшное действо ещё дважды, завернули тела, включая напавшего на графиню пастуха, в попону, привязали её к коню.
— Пойдёшь рядом, — хмуро приказала Юлия Энцо. — Будешь следить, чтобы не выпали.
— Что?! Да как ты… Но как я прослежу за этим в полной темноте? — возмутился ведьмак.
— Не моя проблема, — ответила Юлия. — Потеряешь хоть одного, ляжешь рядом… Так, родне и передадим — они тебя закопают…
Энцо жалко заскулил, но перечить больше не стал.
— Думаю, теперь можно сделать факел. Войско короля далеко, а нам сложно будет по темноте добраться до Кагоды, — сказала Сабрина, и Юлия с ней согласилась. Старуха нашла рядом с кострищем палку, обмотала её лоскутом, отрезанным от попоны, и подожгла от углей. Огонь скромно разгорелся и едва подвинул ночь, осветив усталые лица и бок лошади. Он скорее делал окружающий мрак ещё плотнее, но людям нужно было видеть, куда ступать, чтобы не попасть в яму или овраг.
Сабрина влезла на коня и, подняв факел, направила его вперёд. Страшная ноша волочилась за Кориным, а рядом шествовал притихший Энцо. Наверное, и ведьмака пробрало от ужасающего груза, который им приходится тащить с собой. Юлия шла последней, Ваня пари́ла рядом.
Факел постепенно разгорелся и окружил путников ореолом яркого, но едва хватавшего для хорошей видимости света. Лишь бы коню знать, куда ставить ноги. А вдалеке уже замерцали на деревянных воротах огни. К полуночи люди дойдут до Кагоды и, хочется верить, наконец, немного отдохнут.
Конь остановился, тревожно заржал и, сколько бы Сабрина его ни понукала, дальше не тронулся.
— Что там? — спросила Юлия подходя.
— Не знаю, — ответила старуха, — но едва заметно пахнет скотобойней. А конь чует кровь сильнее человека. Надо взглянуть.
Сабрина спрыгнула с Корина и пошла вперёд с факелом в вытянутой руке. Юлия пристроилась рядом, держа наготове меч. Уж если и противостоять неведомой опасности, то вместе.
— Эй, — послышался приглушённый возглас Энцо, — меня чего бросили?
Но ему никто не ответил. Юлия с Сабриной настороженно шли вперёд и прислушивались к странному слабому шуршанию спереди.
— Не знаю, — прошептала монахиня. Настолько непривычный и неприятный звук мог принадлежать только опасному существу. Наконец, факел выхватил из тьмы тушу мёртвой свиньи. Светлая кучерявая шерсть свалялась в комки от запёкшейся крови, а задние ноги с филейной частью отсутствовали.
— Что за?.. — удивилась графиня.
— Свинья, — подтвердила Сабрина. — Мёртвая. Скорее всего, это свинопасов мы вытащили из костров, а солдаты убили несколько животных из выпаса, чтобы запастись едой. Какое варварство! Могли бы взять силой, но не убивать же детей! Только полный урод мог такое сотворить!
— Наверное, так и есть, — согласилась графиня, потом указала на тушу. — Что это с ней?
— О боги! Спаси нас, милостивый Балансор! — прошептала Сабрина, когда увидела, как под кожей трупа что-то шевелится. И не в одном месте! Через мгновение затряслась вся туша, будто потревоженный неловким движением холодец.
— Святой Аспекс! — вырвалось у Юлии имя бога, которого она никогда до этого ни о чём не просила, а до вчерашнего ещё и не знала. — Что же это?
— Боюсь, нечто плохое, — мрачно изрекла монахиня, и, едва произнесла последнее слово, живот свиньи разорвало вдоль, и оттуда посыпались крысы. Юлия вскрикнула от ужаса. На её глазах голодные зверьки пожирали целую свинью! Слишком быстро! А глаза светились красным огнём…
— Святой Балансор! — в ужасе прошептала Сабрина.
— Смотри! — и старуха указала на тушу и начинающее темнеть пятно на ней. Едва зубы крыс касались мёртвого тела, кожа или мясо чернели и очень быстро вяли и скукоживались, словно нечто невидимое и страшное напало на мёртвую плоть и слишком быстро высасывало все жизненные соки. Розовое мясо на глазах превращалось в высушенное могильное месиво, вот-вот готовое истлеть. Юлия свободной рукой схватилась за плечо Сабрины, сжала так сильно, что женщина вскрикнула и отдёрнула руку.
— Помилуй! — с ужасом в голосе прошептала Юлия. — Это крысы!
— Это не обычные крысы! — возразила Сабрина. — Это судные крысы! Когда приходит Конец, появляются эти твари и пожирают всё на своём пути… Но не это самое страшное. Один укус, и они заражают тебя чёрной смертью! Болезнь за считаные часы съедает тело. Оно чернеет и иссыхает, превращается в прах!
— Именно он! Только ему подвластно возродить этих страшных существ.
Юлии была настолько неприятна свора копошащихся в трупе свиньи крыс, что она всем своим существом пыталась оттолкнуть от себя даже сам образ увиденного. Девушка закрывала глаза, сжимала зубы и кулаки, но не могла сдвинуться из-за страха, поселившегося внутри. Но, видимо, желание избавиться от ужаса стало настолько велико, что случилось нечто совсем уж выходящее за грань понимания. Даже Сабрина завизжала и отпрыгнула прочь.
Ваня, повинуясь внутреннему импульсу Юлии, подошла к туше, погладила её разлагающееся на глазах тело и, вдруг, растаяла над трупом. В тот же миг свинья подняла голову, напугав Сабрину. Её слепые, мёртвые глаза, затянутые белёсой плёнкой, уставились на женщин. Потом обглоданный труп кое-как поднялся на ноги и, даже не пытаясь стряхнуть снующих внутри зверей, ускакал в темноту. Одна крыса отстала и повернулась к женщинам, явно намереваясь напасть и полакомиться свежей плотью, но Сабрина взмахнула факелом и обожгла нахальную тварь. Запахло горелой шерстью, и крыса скрылась во тьме.
— Это ты сделала? — поражённо спросила Сабрина.
— Не уверена, — сдавленно прохрипела Юлия, всё ещё трясущаяся от ужаса.
— Что ж, в тебе действительно заключена великая сила… Я не ошиблась.
— Может, уйдём отсюда? Говорить можно и в другом месте.
«Ну как тебе представление, сестра? — спросила появившаяся рядом Ваня. — Понравилось?»
«Не то слово! Ваня, так больше не делай! От страха сдохнуть можно!»
«Это не я, а ты захотела, не так ли? Я лишь подчинилась».
«То есть ты можешь управлять трупами?»
«Как видела, да, — меланхолично ответил призрак. — Но мне не понравилось. Мерзко и неуютно в мёртвом теле».
«Погоди, может, скоро и умрёшь!»
«Там, — Ваня махнула рукой назад, — ещё много мёртвых свиней, и я с ними не справлюсь, даже если ты велишь».
— Велишь? — разум Юлии споткнулся об это слово, будто призрак сказал нечто неверное, в корне неправдоподобное. Юлия же никогда не повелевала сестрой… Или?.. но более скверная догадка не дала додумать предыдущую мысль. — Там? Что там? Каких свиней? Насколько много? — переспросила Юлия вслух, но уточнять уже не потребовалось.
Из-за горизонта выскочила Энея и озарила призрачным зелёным светом поле, и женщины ахнули. На пастбище валялись сотни трупов свиней. Белые волосы окрасились бледным зелёным светом, выглядели жутко и вдобавок шевелились.
— Надо уходить отсюда, — прошептала Юлия. — Стольких крыс факелом не отогнать.
— Не успеем. — прошептала Сабрина. — Твари нагонят нас, едва почуют добычу.
— Пошли, — и Сабрина медленно попятилась, стараясь осветить как можно большее пространство.
— Надобно вернуться к кострищам, до них всего ничего, — прошептала Юлия. — Там соберём головешки в одну круговую кучу и разожжём костёр. Они не подступятся к нам.
— Плохая идея, поверь, — возразила Сабрина, резко разворачиваясь и размахивая факелом. С ней обернулась и графиня, отчётливо понимая, что против огромной стаи голодных крыс меч не поможет. — Костра до утра не хватит. Единственная надежда — Корин! И его быстрые ноги.
— Посмотри, сколько свиных трупов! Весь видимый холм, аж до оврага. Теперь прикинь, сколько крыс «вылупится» из этих жирных куколок…
От вероятности встречи с таким многочисленным крысиным войском у Юлии встали дыбом волосы. Она сглотнула вставший в горле ком, а уста сами изрекли:
— Корин! Только он спасёт нас! Быстрее! Не сто́ит задерживаться!
Оставшееся расстояние женщины пробежали, так как позади отчётливо слышался писк. И он только усиливался. Юлия слёту вскочила в седло, Сабрина чуть потеряла в скорости, но тоже забралась на коня позади графини.
— Эй! Что?.. — вновь начал возмущаться Энцо, завидев испуганных и растревоженных женщин, но Юлия перебила:
— Да, за что же? — в парике крикнул он.
— Да хоть за трупы! — и Юлия, едва Энцо прыгнул на попону и вцепился в ткань связанными верёвкой руками, пришпорила коня. Корин был только рад этому. Он молниеносно взвился на дыбы, а потом одним скачком покрыл длину в два человеческих роста. Юлия едва удержалась, почувствовав, как Сабрина судорожно цепляется за одежду, и подумала, что там на попоне Энцо совсем несладко. Впрочем, ведьмак тоже был привязан к Корину. Если слетит с попоны, то верёвка не даст оторваться от коня, потеряться и стать жертвой крыс. Барвоа так и будет волочиться по траве до Кагоды. Хорошо, что они не ехали по тракту, иначе ведьмак разбил бы себе всё тело о каменную кладку.
Сейчас же Энцо знатно вопил от ужаса и боли. Нет, он не отпустил попону. Вместо этого ведьмак крепко в неё вцепился и так с ней и кувыркался, оказываясь то сверху, то снизу, под трупами, и тогда Барвоа тащило по траве и мягкой земле, изрытой свиньями.
— Не бей так коня! — кричала Сабрина, но лютый страх обуял Юлию, и она, не переставая, охаживала Корина ногами. Девушка помнила дворцовых крыс. Жирных и наглых, но почти ручных. Они даже котов не боялись, и иной раз ели из рук девочек. А эти крысы совсем другие! Тощие, злые, с налитыми кровью глазами, сверкающими от малейшего огонька на их пути. И крыс позади тысячи, единая полноводная река, нет… океан! Монолитный океан злых и опасных зверей, волной смывающих всё на своём пути. Стоило Юлии оглянуться, как цельное поле глаз уставилось на неё, словно ночные огненные цветы замерцали во мраке.
И тут взошёл ярко-голубой Яон и добавил света к своей невесте Энее. Призрачный бледно-зелёный мир окунулся в бирюзу. У отца над камином была картина с изображением Восточного океана — того самого, что далеко за Великим Хребтом Аспекса, и ещё дальше. Так вот, оттенок сравнялся с волнами на том холсте. Чистая бирюза, только тусклее, с вкраплением злых красных и светящихся рачков планктона. И вот эта, похожая на настоящую, волна уже догоняла беглецов! Пятью потоками слилась в один огромный и вот-вот хотела поглотить попону с трупами и дико орущим Энцо.
— Давай! Давай! — кричала Юлия и всё била пятками коня. Они даже не заметили мелкого, в зачаточном состоянии, овражка, которого в один мах перепрыгнул Корин. Последнее, что увидела Юлия, так как пришлось обернуться и смотреть вперёд, как попону подкидывает, ударяет о другой берег оврага, подшвыривает ещё раз, и крепкий хват Энцо разрывается. Он подлетает в одну сторону, попона с телами в другую, и кажется, что крысиная волна всё же настигает обоих и проглатывает…
А впереди свет факелов и ворота всё ближе. Уже и люди выстроились у ворот с палками, луками, мотыгами и косами. И у всех на лице ужас! И лишь теперь графиня, наконец, в полной мере осознала: они ведут в деревню смерть. Полчища крыс сметут людей и оставят лишь пустые дома и обглоданные кости, заражённые неведомой хворью. Чёрная смерть разделается с каждым, кто её коснётся. Но эта мысль оказалась слишком запоздалой. Корин на полном скаку влетел в круг света под воротами и затормозил уже среди домов на главной улице. Мужики сначала хотели преградить коню путь, но, видя неумолимо надвигающегося жеребца, разбежались кто куда.
Графиня, едва проехали ворота, обернулась и с нескрываемой радостью наблюдала, как поток крыс остановился за пределами освещённой области. Лишь несколько зверьков под натиском собратьев влетели в круг света, покатились по земле и проскочили под воротами на территорию Кагоды. К ним присоединились отвалившиеся от попоны сородичи. И вместо того, чтобы убегать, бешеные красноглазые зверьки дико заверещали и стали кататься по земле, судорожно извиваясь в страшных муках. Через мгновение они все уже испустили дух, застыв словно изломанные ужасной силой, сдавившей их хрупкие тела.
— Порождениям Мрака нечего делать на земле Балансора! Они за это поплатятся, — тихо подсказала Сабрина. Но почему-то она не объяснила, отчего Юлия — тоже порождение Мрака — не корчится и не умирает вместе с крысами. Как и Энцо Барвоа. Но может, он по своей воле шёл за королём? Не из-за того, что поглощён Мраком, а из-за обычной гнилой сущности?
И только после этого Юлия обратила внимание на мужчин, окруживших беглецов и грозно наступающих с имитацией оружия наперевес. Кто с вилами, кто с копьями. С цепами, заострёнными палками, топорами и дубинами. Снова простые крестьяне. Поправка: разъярённые крестьяне.
— Стойте! — крикнула Юлия. — Мы не хотим никому причинить вреда! Мы появились здесь, чтобы спастись! Мы такие же жертвы Мрака, как и вы!..
— Вы привели крыс в наш дом! — рявкнул здоровый мужик и ткнул в сторону графини дубиной. — И привели смерть, а, значит, будете убиты!
Окружившие мужчины довольно загудели, соглашаясь, и подступили ещё ближе. В это время, завывая от боли и новых синяков, ссадин и ран, вскочил Энцо. С виду, его не достали крысы. Он хватался за больные места, особенно за висевшую плетью, сломанную Ваней руку, и ныл, не переставая, а Юлия в это время попыталась объяснить, кто она такая.
Но Сабрина стукнула её локтем в бок, перебив, и заговорила.
— Ты, Скорин, разве не видишь, кто я такая?
— Вижу, да толку-то, а? Ты привела крыс и её вместе с ними! — Юлия нахмурилась. Из уст мужика следовало, что девушка ничуть не лучше этих самых крыс. — А значит, желаешь нам смерти…
— Ты так же тупоголов, как и твой брат из Корнуэла!
— Ты его знаешь? — нахмурился Скорин. — Что с ним?
— Кажется, он всё ещё там где и был.
— В Корнуэле? — мужик нахмурился ещё сильнее. — Но днём гонец принёс дурные новости из Корнуэла! Он сказал, что его сожгли солдаты короля. Значит, ты нам лжёшь?
— Конечно, нет, безмозглый Скорин! — вспыхнула Сабрина. — Я всего лишь принесла тебе новость, что твой брат жив и множество людей из Корнуэла спаслись и укрылись в лесу рядом с замком ди Ванэско!
— Но замка уже нет! Гонец сказал, что он разрушен! Ты врёшь!
— Но лес-то сохранился, дурья твоя башка! — разозлилась Сабрина. — Ещё, не жалея сил и себя, мы сняли сожжённые тела детей-свинопасов и привезли сюда, чтобы похоронить! — Старуха указала на попону, и двое крестьян тотчас бросились к ней, чтобы посмотреть, что скрыто внутри. — И ещё… ещё мы приволокли с собой настоящего ведьмака! Он кричал, что он личный ведьмак самого́ Эльмира Третьего!
— Ты что? — прошипела Юлия.
— Молчи, — ответила одними губами Сабрина. — Его не убьют, если что. Пока верховная монахиня не позволит. А она не даст добро.
— Эй! — заорал Энцо мужикам. — Я не… Ведьмак не… Эти ведьмы лгут! Я тоже человек, как и вы…
Но его уже отвязали от Корина и потянули куда-то вглубь деревни. А потом размотали попону, и мужики отпрянули, рассматривая сморщенные от высокой температуры и обугленные тела.
— А почём нам знать, что это не вы их убили? Вы в грязи, а на лицах кровь и сажа! Словно это вы их и подожгли! Да ведь так и есть, лживая ты женщина! Знаешь, что у нас водится для таких, как ты? Для тех, кто понапрасну сотрясает воздух своими гнусными языками? Маска позора… — хмуро сказал Скорин и махнул головой в сторону женщин. Окружающие мужики тотчас вновь подняли импровизированное оружие и угрожающе пошли на женщин. И Юлия уж думала, что это конец, как… из полутьмы улицы раздался дрожащий голос, а затем появилась и его хозяйка.
— Стойте! — крикнула, словно каркнула, древняя старуха и подняла дрожащий палец на женщин. — Это ко мне! Отведите их в Храм!
Из-под коричневой накидки с огромным капюшоном едва выглядывал сморщенный, словно усохшая картошка, нос. И бескровные белесые губы недовольно изогнулись.
— Но Эльмонди-Лиза… Это ж страшные грязные бабы, как мы можем понять, откуда они? Может, бродяжничали и убивали вдоль дорог, пока их не спугнуло королевское войско…
— Скорин! — каркнула старуха, и мужик изменился в лице, когда палец Эльмонди-Лизы направился на него. — Я что сказала? Это надо быть полным тупицей, чтобы не признать в одной из леди мою сестру из Корнуэла, а в другой — графиню! Дочь милейшего графа ди Ванэско, хозяина всего в круге, а в этой деревне и подавно! Закрой-ка свой ротик, а то вмиг разжалую из старост, и тогда будет болеть твоя голова о другом! Понимаешь? Будешь рвать тогда на лысине волосы и думать, как накормить своих десятерых спиногрызов, которые совсем последнее время охамели… Лучше, вон, распорядись периметр осмотреть. А то чёрная смерть бродит окрест Кагоды. Того и гляди крысы где-нибудь прорвутся.
— Но ведь вокруг деревни твоя зашита, — воскликнул Скорин.
— А я, что? Всесильна? Иль молода? Мне уже два столетия через год стукнет. Того и гляди заберет Балансор, а вы останетесь наедине с Мраком. Как ты будешь своих спиногрызов защищать?
— Не знаю, Эльмонди-Лиза. Не знаю.
— Так начни хоть что-то делать! Если бы кто-то начал хоть что-то делать своевременно, думаю, многих бед удалось бы избежать… В том числе и возвращения Мрака!
