Предисловие
В буддизме махаяны - особенно в тибетском буддизме - некоторых детей, которых выбирают на должность лам, считают перерождёнными монахами. В буддизме тхеравады Шри-Ланки, Таиланда и Бирмы такой традиции не существует, но периодически появляется ребёнок, который заявляет, что он был монахом в прошлой жизни. Этот отчёт описывает расследование трёх таких случаев с детьми в Шри-Ланке, которые в раннем возрасте утверждали, что помнят себя буддийскими монахами, и по-монашески себя вели. В двух этих случаях их заявления были записаны, прежде чем делались попытки подтвердить их. В двух случаях был найден умерший монах, который подходил под описания в рассказах ребёнка о прошлой жизни. Были проведены исследования, выявлены сильные и слабые стороны каждого случая, обсуждены истолкования.
Введение
В нескольких азиатских странах, как и в других частях мира, можно найти детей в возрасте от двух до четырёх лет, которые начинали рассказывать о событиях прошлого. По мнению этих детей или людей их окружающих, это воспоминания из их прошлой жизни. Обычно эти сомнительные воспоминания исчезают через несколько лет, в большинстве случаев - к первым годам начальной школы (Cook et al., 1983; Stevenson, 1987). В большинстве таких случаев ребёнок рассказывает о жизни, которая закончилась жестокой смертью, как правило, из-за несчастного случая. Многие такие дети утверждают, что уже жили несколько лет до этой жизни. Практически нет заявлений о том, что они жили в ранние века, и редко встречаются случаи, когда они бы утверждали, будто бы жили в другой стране.
Подобных случаев найдено достаточно много, и некоторые из них были тщательно расследованы, в частности, Стивенсоном (1975, 1977, 1987, 1997a, 1997b), Миллсом (Миллс, 1989; Миллс, Харалдссон и Кейл, 1994), Пасричей (1990), Кейлом (1991) и авторами данного расследования (Харалдссоном, 1991, 1995; Стивенсоном и Самараратне, 1988; Куком et al., 1983). Первый автор (Харалдссон) расследовал 60 случаев в Шри-Ланке за последние 9 лет вместе со вторым автором (Стивенсоном) и другими ланкийскими товарищами. Стивенсон расследовал большое число таких случаев в начале 60-ых вместе с Ианом Стивенсоном и Фрэнсисом Стори (1975), а также и самостоятельно. Два автора подвергли сильной критике подобные расследования утверждений о прошлых жизнях (Эдвардс, 1996; Вилсон, 1981). Однако ни один из них не смог предоставить прямых подтверждений несостоятельности подобных случаев.
Основной точкой исследования являлось выяснение утверждений, которые делал ребёнок. Эта информация собиралась путём личных бесед с самим ребёнком, его родственниками, которые непосредственно наблюдали его ежедневно, а также путём расспросов независимых свидетелей. Затем делались попытки определить умершего, с чьей жизнью могли бы быть связаны (до той или иной степени) утверждения ребёнка. Когда такого умершего находили (или считали, что находили), то делалась проверка утверждений ребёнка об этом человеке (подробности методологии см. Харалдссон, 1991; Стивенсон, 1975, 1987).
Примерно в 2/3 случаев в Шри-Ланке не удавалось найти такого человека, который бы подходил под описания, сделанные ребёнком. Мы называем такие случаи «неразрешёнными». Этому может быть несколько причин; например, утверждения были слишком общие, или слишком малоинформативные, или же они были неправильными. Однако в трети всех случаев находился более-менее похожий человек, который в самом деле когда-то жил. В нескольких из этих случаев точность описания ребёнком фактов из жизни этого человека была просто поразительной.
В Шри-Ланке общество многоконфессиально. Буддизм является основной религией, и его исповедует примерно 2/3 населения. Также есть индуисты (16%), мусульмане (8%), христиане (8%). Случаи перерождения были найдены во всех этих религиозных сообществах (Харалдссон, 1991; Стивенсон, 1977).
Среди случаев с детьми из Шри-Ланки, которые с ранних лет настойчиво заявляли о прошлой жизни, мы нашли трёх мальчиков, которые говорили о том, что они были буддийскими монахами в прошлом рождении. Что особенно интересно в этих случаях, так это не столько сами подобные заявления, сколько то, как вели себя эти дети. Каждый из ребят демонстрировал поведение, которое не только подобает монаху, но может даже считаться идеальным для монаха. В возрасте двух или трёх лет у них проявлялся сильный интерес к буддизму. Они хотели жить, как буддийские монахи, и их поведение соответствовало этому высказываемому желанию. Они часто говорили о том, что со временем хотят вступить в монашескую общину. Такое поведение иногда вызывало сильное беспокойство и озабоченность у родителей. В двух из трёх этих случаев родители были буддистами, а в одном случае семья была католической.
Перерождение и память прошлых жизней в буддизме
Концепция перерождения является очень важной буддийской доктриной, как в буддизме тхеравады, так и в махаяне. Монашество играет большую роль в обеих этих традициях. И в тхераваде и в махаяне дети могут вступить в монашескую общину в сравнительно раннем возрасте. В Шри-Ланке, например, это можно сделать в 8-10 лет. А в Тибете ребёнку может быть семь лет, или даже меньше.
Древние палийские тексты буддизма тхеравады были впервые записаны в начале 1 века до нашей эры, и в них содержится информация об особом качестве или знании, которое позволяет помнить прошлые жизни. С помощью этого качества можно напрямую знать прошлые жизни на собственном опыте, и так подтвердить для самого себя истину перерождения и кармы (Псемасири, 1995). Говорится, что это качество можно получить через особую тренировку ума.
В знаменитом трактате Висуддхимагга, написанном в 5 веке Буддхагосой, есть особая глава, где рассказано, как можно развить воспоминание прошлых жизней. В этом тексте нет упоминаний о спонтанном воспоминании прошлых рождений, и ничего не сказано о том, могут ли дети иметь такие воспоминания.
Монашеские общины и виды перерождений в тхераваде и махаяне
В буддизме махаяны многих детей отдают в монашескую общину. Некоторых из них считают «тулку», то есть перерождёнными монахами. Тулку обычно появляются в должное время, чтобы занять какие-то административные посты, и в некоторых случаях таких ребят «находят» в виде особых перерожденцев, как например, в случае с Далай-Ламой и Панчен-Ламой. Информация о методах, с помощью которых происходит такой поиск, достаточно скудна, однако есть некоторые интересные описания тибетскими ламами и учёными, изучающими тибетскую культуру (Гулд, 1959; Харрер, 1953; Норбу и Турнбулл, 1969; Паллис, 1961; Трунгпа и Робертс, 1966).
Иногда умирающий лама может дать детали о своём перерождении; можно консультироваться с оракулами (например, оракул в трансе может дать подсказку или нить направления поиска); известные монахи могут переживать знамения и видения; монахи (иногда переодетые) отправляются на поиски с предметами, которые принадлежали умершему ламе. Затем монахи смотрят, выбирает ли потенциальный тулку предметы умершего ламы среди других схожих объектов. Схожести в физических чертах также могут приниматься во внимание.
Гулд (1957) так описывает поиски нынешнего Далай-Ламы:
«В Джейкундо группа под руководством Кйитсанг Тулку получила сведения о трёх примечательных мальчиках из провинции Амдо. Тибетское правительство снарядило каждую экспедицию некоторыми предметами, которые принадлежали Далай-Ламе 13-му, а также точными копиями этих предметов. Предполагалось, как и в случае с нахождением предыдущих Далай-Лам, что подлинный перерожденец выберет ту вещь, которая принадлежала ему в прошлой жизни и покажет другие признаки сверхчеловеческого интеллекта, так чтобы никакой другой ребёнок не мог пройти эти тесты. И так оно и доказывалось. Из трёх мальчиков один, как оказалось, умер, другой не проявил интереса к вещам, которые принадлежали 13-му Далай-Ламе, заплакал и убежал. Но Кйитсанг Тулку, подходя к дому третьего малыша, почувствовал эмоциональный подъём. Он увидел знакомый ландшафт из описаний видений правителя. Когда Кйитсанг вошёл, ребёнок сразу подбежал и сказал: «Лама, лама», схватил ожерелье, которое принадлежало Далай-Ламе» (Гулд, 1957, стр. 214).
Далее сказано, что этот ребёнок правильно выбрал и другие вещи.
Норбу и Турнбулл (1969, стр. 229) пишет: «Иногда мальчик рождался со знаками величия, в которых невозможно было сомневаться, и тогда молва об этом доходила до правительства, которое немедленно снаряжало экспедицию для расследования». Наибольший интерес вызывает следующее: «Многие малыши сами выходили вперёд и требовали вернуть их в монастырь и признать [тулку]». Нужно отметить, что среди тибетцев в изгнании были споры насчёт подлинности признаний тулку, и выражалось сомнение по поводу совершённого ранее удостоверения.
В буддизме тхеравады Шри-Ланки, Бирмы (Мьянмы) и Таиланда нет традиции выбирать малышей за счёт предположительных опознаваний того, что они были монахами в прошлой жизни. Однако изредка - на самом деле даже очень редко - среди буддистов тхеравады появлялись дети от двух до четырёх лет, которые вспоминали себя монахами в прошлой жизни, или же другие считали, что они говорят именно об этом. Они выражали желание опять стать монахами. Их воспоминания и характерное для монахов поведение и намерение может привести их вновь в монашескую общину. Мы предоставляем отчёт о трёх таких случаях.
Случай Думинды Бандары Ратнайаке
Когда Думинда Бандара Ратнайаке был примерно трёх лет от роду, он начал рассказывать о том, что был главным монахом в монастыре Асгирия в Канди, и часто хотел посетить это место. Монастырь Асгирия - один из крупнейших монастырей Шри-Ланки, и монахи этого монастыря делят вместе с монастырём Малватты привилегию охранения Храма Зуба, одного из самых известных мест паломничества буддизма тхеравады (Сеневиратне, 1978).
Думинда родился 16 июня 1984 года в семье ланкийских буддистов. Он был вторым из трёх сыновей. Жил со своей матерью на ферме её родителей, которые были мелкими землевладельцами Тхундении, гористого сельского района в 16 милях от Канди.
Заявления Думинды и его поведенческие черты
Заявления Думинды о его прошлой жизни:
1. Он бы старшим монахом (найаке-хамдуруво, локу-хамдуруво, локусадху) в монастыре Асгирийя.
2. У него заболело в груди и его отнести в госпиталь, где он умер (ребёнок использовал слово «апаватхвуна», которое употребляется только для обозначения смерти монаха).
3. У него был красный автомобиль.
4. Он учил монахов-новичков.
5. У него был слон.
6. У него были друзья в храме Малватты и он обычно навещал их.
7. Он очень хотел получить свою сумку с деньгами, которая была у него в Асгирии.
8. Он очень хотел заполучить своё радио в Асгирии.
В сентябре 1988 мы узнали об этом случае и опросили главных свидетелей насчёт заявлений мальчика - его мать, дедушку и бабушку. Все они сказали, что слышали о его утверждениях, что он жил в монастыре Асгирия, владел красным автомобилем, учил других монахов, ощутил сильную боль в груди, упал на пол и какие-то монахи отнесли его в больницу, где он умер. Думинда не называл своего прошлого имени.
Он вёл себя нехарактерно для малыша такого возраста. Он хотел носить вещи подобно тому, как это делает монах, и хотел, чтобы его называли «Поди Садху» (маленький монах), каждое утро и вечер ходил в храм, что располагался неподалёку от дома, рвал цветы, приносил туда и возлагал на алтарь, как принято в буддийской традиции. Для него была очень важна чистоплотность, он не хотел играть с другими детьми, хотел стать монахом и носить монашеские одежды, что мать изредка ему позволяла. Ему нравилось повторять строфы (религиозного содержания, обычно короткие) в той манере, в какой это делают монахи. Он повторял эти строфы на древнем языке сингальского буддизма - пали, который используют и изучают только монахи.
Некоторые поведенческие черты Думинды:
1. Он часто говорил, что хотел бы отправиться в монастырь Асгирия.
2. Очень рано заявил о том, что хотел бы посетить ближайший храм в Тхундении.
3. Хотел посетить монастырь Малватта.
4. Носил и обращался с вещами как монах.
5. Очень любил и соблюдал чистоплотность.
6. Ходил в храм каждое утро и вечер.
7. Просил монашескую одежду и веер.
8. Хотел носить монашескую одежду (что ему изредка позволялось)
9. Хотел, чтобы в семье его называли «поди садху» (маленький монах)
10. Хотел стать монахом.
11. Хотел построить алтарь дома, подобно тому, как другие дети строят игрушечные домики.
12. Собирал цветы и приносил 2-3 раза в день упосатхи (буддийский пост) в храм.
13. Не любил, когда кто-то убивал насекомых.
14. Знал несколько строф на языке пали, и произносил их, держа перед собой веер, как это делают монахи.
15. Однажды, когда мать хотела помочь ему вымыть руки, он сказал ей: «ты не должна касаться моих рук» (женщины не должны дотрагиваться до монаха).
16. Когда его привезли в храм Асгирия, он не хотел садиться до тех пор, пока не постелют белую материю (так делают по традиции для монахов).
17. Не любил играть с другими детьми.
18. Вёл себя спокойно, не привязываясь ни к чему, что очень редко можно встретить в детском возрасте.
Мать Думинды посоветовалась с Дост. Ириягамы Джинорасы, монахом, который проживал в ближайшем храме. Монах пытался расспросить Думинду, но тот не отвечал. Возможно, стеснялся. Он попросил у монаха веер, и монах дал ему веер. Он взял его, поставил вертикально перед лицом и повторил одну из буддийский строф. Во время последующих визитов в храм мальчик сказал монаху, что был монахом в монастыре Асигирия и что хотел бы увидеть свой монастырь и свой автомобиль, а также сообщил, что у него была своя комната в монастыре с некоторыми вещами. Это практически всё, что удалось разузнать монаху от этого необычного мальчика. Когда Думинда приходил в ближайший к дому храм, он обычно прямиком шёл к ступе и кланялся, и казалось, что он очень серьёзно настроен в плане религии. Когда мы расспросили Дост. Джинорасу, тот сообщил, что родители не могли научить ребёнка такому поведению. В конце концов, монах предложил матери Думинды отвезти малыша в монастырь Асгирия.
В октябре 1987 мать и дедушка с бабушкой отвезли Думинду в этот монастырь. Об этом случае узнал журналист из газеты «Island» и он присутствовал во время визита Думинды. У матери Думинды было противоречивое чувство по поводу этой поездки, так как она боялась, что малыш потом уйдёт от неё и станет монахом.
В ноябре 1989 мы вновь навестили семью Думинды, когда ему было 5 лет и 4 месяца. Его мать сказала, что он по-прежнему говорит то же самое, что и два года тому назад. Единственное новое заявление малыш сделал, когда по радио передали о смерти маханаяки (главного монаха) монастыря Малватты.
Внезапно ребёнок сказал, что знал его. Затем мать рассказала нам, что ещё до того, как мальчик начал рассказывать о прошлой жизни, он хотел носить одежду, закидывая её за плечо, как делают монахи. Затем он попросил монашескую одежду и монашеский веер в качестве игрушек. Однажды, когда она помогала ему мыть руки, он попросил, чтобы она не трогала его руки (женщины не должны касаться монахов). Также он возражал против того, что она называет его «сыном». Он хотел, чтобы его называли «поди садху». Когда его повели на подготовительные курсы к школе, он заявил, что не хочет туда ходить, потому что там некоторые девочки дотрагивались до него.
Дедушка Думинды, А. Х. Ратнайяке, слушал наш разговор с матерью. Когда беседа закончилась, он добавил, что она не рассказала о двух вещах. Очень часто Думинда говорил, что жил в Асгирии, что был учителем, что скучает по своей красной машине, и (это было новым) - что скучает по своей сумке с деньгами и по радио.
Когда мы спросили мать Думинды по поводу денег и радио, она подтвердила, что он об этом говорил, но была несколько смущена, поскольку монахи не должны иметь таких вещей.
Когда мы вновь навестили семью в июне 1990-го, то изменилось немногое. Думинда хорошо адаптировался к школе, а его спокойное непривязанное ни к чему поведение и чувство достоинства выделялись по сравнению с поведением двух его братьев, которые, как обычные здоровые дети, никогда не сидели «на ровном месте» слишком долго.
Насколько мы могли удостовериться, никаких связей между семьёй Думинды и монастырём Асгирией не было. Никто из членов семьи никогда не посещал этот монастырь, до тех пор, пока туда впервые не отвезли Думинду. Название Асгирия никто никогда не произносил в доме. У семьи не было никого в родственниках, кто был бы монахом.
Ещё до посещения Асгирии семья уже была убеждена, что малыш на самом деле был монахом, проживавшим там. И эта уверенность стала ещё больше, когда поездка в монастырь состоялась. Этот визит не столь важен в нашем расследовании по сравнению с заявлениями Думинды, поскольку трудно точно воссоздать события во время посещения монастыря. Сами заявления Думинды более важны для нас, так как он постоянно повторял их в течении более чем двух лет.
Поиск человека, соответствующего описаниям Думинды
Оливер Д. Сильва, журналист газеты «Island» был первым, кто сообщил об этом случае. Он быстро пришёл к выводу, что малыш рассказывал о Дост. Ратанапале, старшем монахе, который умер от сердечного приступа в 1975 году в Галатере, неподалёку от Асгирии. От трёх монахов, которые знали Дост. Ратанапалу, нам стало известно, что у него не было ни машины, ни слона, ни личного состояния (а потому и сумки для денег), он никого не обучал (и потому не использовал монашеский веер), и у него не было связей с монастырём Малватта, но зато он был известен своим интересом к политике. Таким образом мы исключили его из кандидатов.
Если бы заявления Думинды фактически относились бы к определённому монаху, который жил в Асгирии, то встали бы следующие вопросы, что помогли бы отличить его от других кандидатов-монахов: Кто из монахов получал деньги (сумка с деньгами), имел связи с монастырём Малватта и Храмом Зуба, часто посещал эти места и имел там друзей? Какие монахи давали лекции и наставляли мирян соблюдать буддийские обеты, используя для этого веер? Какие монахи путешествовали и часто использовали красный автомобиль? У каких монахов было плохое сердце, и они умерли от сердечного приступа в госпитале? У каких монахов было радио? У каких монахов был слон?
Затем, судя по всему, монах, скорее всего, много лет провёл в монашеской общине, поскольку был старшим монахом, и не был вегетарианцем (Думинда не отвергал не-вегетарианскую пищу дома), он не был «медитирующим монахом» (Думинда ставил ударение на церемониях и монашеском поведении), вёл нравственный образ жизни и строго соблюдал монашеские правила.
Думинда чётко заявлял, что был старшим монахом, хотя никогда не говорил о титуле «маханаика». Мы по очереди расспрашивали его мать, дедушку и бабушку насчёт точного сингальского слова, которым он описывал свой титул. Они сообщили, что он называл себя «найяка-хамдуруво», что означает «главный монах», и более редко употреблял «локу-садху» или «локу-хамдуруво», что означает «большой монах». Красное авто и сумка с деньгами также означали, что это был старший монах, который умер относительно недавно, или же это был маханаика (главный монах) монастыря Асгирия, который жил не раньше Первой Мировой Войны. В монастыре Асгирия был только один маханаика, и он избирался монахами. До 20-ых годов в монастыре не было автомобиля, и только в 80-ых появились монахи, у которых был автомобиль, но они не были маханаиками. То же можно сказать и про сумку с деньгами. В настоящее время некоторые монахи могут иметь денежный доход, но это относительно недавнее нововведение.
После детальных изучений и расследований мы узнали от разных монахов Асгирии, что ни в 70-ых, ни в 80-ых не умирал монах, который подходил бы под описания Думинды. Его описание могло подходить только под предыдущего маханаику, если под кого-либо вообще.
От 83-летнего старшего монаха Асгирии, Дост. Тхорадения Пияратаны мы получили список всех маханаик Асгирии с 1920-ых (когда в монастыре появился первый автомобиль) до 1975, когда пост занял нынешний маханаика - Дост. Гунаратана Чандананда. Это список приведён чуть ниже в таблице, с утверждениями Думинды и с тем, как то или иное из них подходит к конкретному лицу. Мы собирали эту информацию во время визитов в Асгирию в 1988 и 1989, но по большей части информацией снабдил нас Дост. Тхорадения Пияратана, который на знал деталей о рассказах Думинды.
Думинда говорил, что у него была красная машина. Из таблицы видно, что только у двух маханаик была машина. У Дост. Годмунне, который умер в 1975, был белый Мерседес. У Дост. Гуннепана Сарананкары, который умер в 1929, тоже была машина. В 1988 мы расспросили независимо двух старых монахов, которые опознали Дост. Гуннепану на групповой фотографии, которая описана ниже. Согласно Дост. Каппитивалана Сумангале, которому было 82 года (сейчас он уже умер), у Досточтимого Гуннепаны Сарананкары была машина. Когда мы поинтересовались, помнит ли он её цвет, он называл коричневатый. В тот же день мы встретились в первый раз с Дост. Тхораденией Пияратаной, который также опознал Гуннепану Сарананкару на той же групповой фотографии. Он тоже помнил цвет машины, и сказал, что она была красной или коричневатой.
В 1990 мы узнали от Дост. Молагоды Дхармаратаны, который стал монахом в деревне Гуннепана, что мистер Седараман (родился в 1914) знал маханаику Гуннепану Сарананкару с двенадцатилетнего возраста, поскольку жил в деревне Гуннепана. Он и его отец обычно били в барабаны на фестивалях в честь маханаики Гуннепаны Сарананкары. Мистер Седараман сказал нам, что все эти годы, пока он знал Ганнепану, у того была красная машина с откидным верхом. На этой машине тот часто приезжал в родную деревню Гуннепана, где он родился и где ходил в деревенский монастырь. Из этого можно сделать вывод, что только один маханаика - Гуннепана Сарананкара - владел красным (или коричневатым) автомобилем.
Два маханаики - Гуннепана и Годмунне - умерли от сердечного приступа. Этот пункт исключает остальных маханаик. Думинда упоминал, что он умер в госпитале. Однако, Дост. Тхорадения Пияратана и мистер Седараман утверждали, что маханаика Гуннепана умер в монастыре Асгирия сразу после того, как вызвали доктора. Свидетельство о смерти Гуннепаны найти не удалось, но эта информация кажется надёжной.
Имел ли кто-либо из маханаик радио? Согласно Дост. Т. Пияратане - никто, кроме Гуннепаны, у которого был граммофон, на котором тот часто ставил пластинки с записями буддийских декламаций. В доме у Думинды не было граммофона и он точно не мог увидеть такую вещь, насколько сообщили члены его семьи. У граммофонов и радио есть общая черта - они проигрывают звук. Может ли быть так, что Думинда не распознал разницы, поскольку никогда не видел граммофона в этой жизни? Если так, то свидетельства опять указывают на Дост. Гуннепану. Более того, согласно мистеру Седараману, маханаика Гуннепана часто любил слушать музыку (барабаны и духовые), а также буддийские пения, и во время его пребывания на посту главного монаха Асгирии музыки было больше, чем когда-либо до или после него. Седараман и его отец стали близкими друзьями с Гуннепаной, поскольку были музыкантами и часто стучали на барабанах для маханаик в монастырях Гуннепаны и Асгирии. Этот музыкальный интерес, быть может, и заставил Дост. Гуннепану купить граммофон. Мистер Седараман не знал, что у Гуннепаны был граммофон, но утверждал, что у него он в принципе мог бы быть.
Каждый маханаика наставлял монахов новичков, поэтому в отношении определения конкретного маханаики, этот аргумент не столь важен. Какой из маханаик давал лекции? Согласно Дост. Т. Пияратане, Дост. Муллегама был достаточно известным учителем. Дост. Гуннепана давал не так много лекций. Дост. Яатаватте, Удугама и Годмунне вообще не давали лекций. Опять-таки, остаются два кандидата - Дост. Гуннепана и Дост. Муллегама. У последнего, однако, не было автомобиля, и он умер от паралича, а не от сердечного приступа. Монашеский веер - частый атрибут монаха, но его используют только учителя. Держание веера и повторение строф, что было столь важным для Думинды, является обычной процедурой перед началом любой проповеди.
Думинда говорил о том, что у него был слон. Дост. Пияратана не был уверен, был ли у Дост. Гуннепаны слон, но он был уверен в том, что у Дост. Ятаватте был слон. Опять же, показания мистера Седарамана были достаточно информативными, и согласно им, главный ученик Дост. Гуннепаны поймал слона и привёл его в деревню Гуннепана, которую Дост. Гуннепана Сарананкара часто навещал (он там родился и ходил в деревенский монастырь). Дост. Гуннепана очень заинтересовался этим слоном, который умер незадолго до смерти самого Гуннепаны.
Согласно этим показаниям, очевидно, что определённый интерес к слонам был у Дост. Гуннепаны и Дост. Ятаватте. У последнего, однако, не было машины, он не учил и умер от паралича. Опять-таки Дост. Гуннепана больше всего подходил к описаниям Думинды. Кроме того, в монастыре Асгирии было несколько слонов, которые использовались на фестивалях.
Мистер Седараман не смог нам подробно описать характер Дост. Гуннепаны, кроме того, что тот был спокойным, добрым и дружелюбным ко всем и каждому, и никогда не заводился. Он был родом из бедной семьи, и миряне любили его. Дост. Пияратана также знал Дост. Гуннепану, и помнил его за отменное нравственное поведение, а также за строгое соблюдение монашеского устава.
Только один маханаика - Дост. Гуннепана - подходит ко всем пяти главным утверждениям Думинды из вышеуказанной таблицы. Трое маханаик подходят только по одной характеристике, а один - Удугама - не подходит вообще. Поэтому очевидно, что Дост. Гуннепана является первейшим кандидатом на роль монаха, о котором говорил Думинда.
Возможные искажения в заявлениях Думинды
Одной из главных трудностей в расследовании дел о детях, заявляющих о том, что они помнят прошлую жизнь, является выявление утверждений ребёнка до того, как к этим утверждениям подмешаются убеждения других людей, которые якобы знают того, о ком он говорит. Нужно попытаться отделить то, что говорил ребёнок изначально от того, что позже добавляют окружающие его люди или же он сам. В данном случае возможностей таких искажений было меньше, чем бывает обычно, поскольку первое расследование, которое провёл журналист, было поверхностным и заявления ребёнка лишь отчасти совпадали с человеком, которого нашёл журналист. Семья Думинды никогда не знала семью или друзей того монаха (или другого любого монаха), и также их не интересовали подробности и детали насчёт личности, о которой говорил Думинда. Например, когда мы спросили дедушку Думинды о том, кто из монахов мог бы быть Думиндой в прошлом - он ответил, что не знает. Этой семье было достаточно и того, что они знали, что он был монахом в Асгирии.
Поэтому если и были какие-то искажения на этот счёт, то они были общего плана, то есть подразумевали некие общие идеальные характеристики монаха в целом. Думинда жил в сельской местности, и он мог видеть монаха на дороге и мог видеть и то, как монах носит одежду. Также не просто объяснить его чёткую и правильную декламацию строф в трёхлетнем возрасте (на языке пали, а не на сингальском), а также тот факт, что он произносил их, держа перед собой веер, как это делают монахи.
Мы провели расследование на предмет того, как Думинда мог бы узнать эти строфы. Бабушка Думинды знала многие из этих строф, но отрицала, что научила этому внука. Ещё одним объяснением может быть и то, что в пять утра каждое утро монахи произносят некоторые строфы по ланкийскому радио. Малыш рано вставал и мог выучить их. Однако это не объясняет всё целиком. Мистер Ранасингхе сказал, когда мы расспрашивали насчёт этого, что его внуки тоже рано просыпались, но никто не заучивал какие-либо строфы на мёртвом языке пали. Тем не менее, мы не могли удостовериться, что он понимал значение отдельных палийских слов.
В случае с Думиндой мы обнаруживаем многочисленные нехарактерные для трёхлетнего или четырёхлетнего возраста поведенческие черты, которые в целом присущи монахам, и, кажется, в частности схожи с манерами маханаики Гуннепаны. Кроме того, из свидетельств, что мы смогли узнать от тех, кто знал Дост. Гуннепану Сарананкару, вытекает, что большая часть утверждений Думинды совпадает с жизнью Дост. Гуннепаны, который был главным монахом в монастыре Асгирия с 1921 по 1929.
(окончание будет опубликовано завтра)
