CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Вано лежал на кровати в другом углу, как тогда помню он читал очередную книгу. Время в лечебнице всегда тянулось долго и книги были настоящим спасением за неимением телефона и без возможности выйти наружу.

Знаете, есть такие люди в жизни, которые тянут к себе чем-то невозможным и необъяснимым, просто между вами создаётся невидимая связь. Будто устанавливается незримый контакт меж двух родственных душ. Сказать, что он притянул меня внешностью, нет я так не могу сказать. Да, не самой обычной внешностью для глаза русского человека, но вполне привычной для человека с Кавказа. Яркая кавказская внешность: смуглость кожи, большой нос с горбинкой, черные волосы и большое количество растительности по всему телу.

Уж точно не внешность меня притянула, я видел не мало в своей жизни людей с Кавказа, а скорее его душа что ли. Складывалось чувство будто я почувствовал его загадочную ауру. Если бы аура, конечно, существовала, но факт остаётся фактом, я хотел узнать его по лучше, мне был интересен Вано.

Как в последствии оказалось мы с ним действительно похожи и нам было интересно вести наши беседы. Различие между нами было в основном одно, как вы могли заметить по моему способу записи, по отсутствию восклицательных знаков и прочим проявлениям малой эмоциональности, я являюсь именно таким человеком. Вано другой. Он более эмоциональный, больше проявляет эмоций и более тактилен, а также принимает решения в большей степени основываясь на своих эмоциях, а не на логике, как это делаю я.

Тогда у нас произошло беглое знакомство и потребовалось ещё достаточное количество времени, чтобы мы стали по-настоящему друзьями, а пока что стоит рассказать об одном из произошедших в том месте случае.

Мои воспоминания начинаются с пробуждения на больничной койке в смирительной рубашке и будучи привязанным к кровати. Это была больница моего города. Тогда врачи мне сказали, что у меня был не то нервный срыв, не то помешательство, что я бегал с ножом по улице и нападал на людей. Мол тогда меня повязали и поместили в больницу, до принятия решения, что же делать со мной далее. Только вот, что не вязалось, я не помнил тогда ничего из своей жизни за последние пару месяцев. Будто я уснул в своей кровати весенней ночью, а проснулся уже в больничной койке осенью. Сейчас то я уже знаю ответ, что синие пиджаки стёрли мне память и мы с Русланом восстановили мою память при помощи гипноза. Но тогда.

Тогда всё это обескураживало и вводило в состояние сильной фрустрации. Я не понимал совершенно ничего и в том числе почему меня направляют в психиатрическую лечебницу Анима. Как тогда объяснили врачи, что это лучшее заведение для лечение подобных моим патологий. Да и выбора у меня толком и не было. Меня на сильно запихнули в машину скорой помощи и повезли через пол страны в Волгоградскую область в психиатрическую лечебницу.

Как иронично, что Анима – это душа на латинском языке, на языке медицины и древних верований. Только этому заведению совершенно не подходит подобное название. Территория лечебницы была окружена высоким сплошным кирпичным забором, внутри имелось три корпуса. Два, в одном из которых был я, они предназначались для так сказать обычных пациентов, для тех, кто только краешком коснулся сверхъестественного и необъяснимого. В самом большом корпусе непосредственно, как потом оказалось находились люди, побывавшие грубо говоря в аду. Они не просто коснулись сверхъестественного и необъяснимого, а пропустили его через себя. И это те, кто остался после этого в своём уме и приобрёл необычные способности. Вот они-то и находились в основном корпусе. А мы, обычные пациенты были в двух маленьких, поделённых на мужской и женский.

Маленькие корпуса были в виде длинных одноэтажных зданий, окружённых также забором, а вот основной, большое трёхэтажное здание, с массивной крышей и решётками на каждом окне. Впрочем, и на каждом из наших окон имелись решётки.

Когда меня привезли, мы ждали ответа из корпуса и только после, когда послышался щелчок двери, мы могли войти. Никто не мог войти и выйти, без ключа карты или без нажатия кнопки на посту. После меня встретила внутри медсестра и мы пошли дальше. В маленьком коридорчике меня заставили переодеться в местную форму, обычные зелёные штаны и такого же цвета роба и тапочки. Мы вошли внутрь.

Как я говорил прежде корпус был одноэтажным и длинным, мы вышли, как раз в центр. Коридор уходил в обе стороны. Слева виднелись двери в несколько палат, в столовую, туалет и душ, по правой стороне были только палаты и пост медсестры. Спереди так же была дверь и небольшое окошко рядом с решёткой на нём. Я её страшился, но мне пришлось пожить около двух недель в этой палате. Палате четыре четыре.

После того, как оформили все документы, меня завели внутрь. Тёмная палата с вереницей коек, около пятнадцати точно. Окна были заколочены снаружи, дверь за мной сразу захлопнули. Свет шёл только из маленького решётчатого окошка рядом с дверью. Внутри более ничего не было, кроме кроватей и старого паркетного пола. Сколько же мне приходилось его драить. Насквозь мокрой тряпкой. Помню ещё тогда приговаривали, что мыть нужно, как палубу корабля. Ни в коем случае не выжимая тряпку. После стоял противный запах мокрого дерева с тошнотворным запахом старой тряпки.

В этой палате я провёл две недели. На самом деле я ничего и не помню из этого периода. Сразу же в первый день началась карательная медицина. Меня позвали в процедурную, дали горсть таблеток, сказали выпить, проверили под языком и только после отпустили, вновь зарыв за мной дверь. Как начали действовать таблетки я уснул. Чёрт возьми, я спал все две недели. Вставал только для того, чтобы сходить покушать, покурить и вновь ложился спать. Так две недели. Всё это время я просто спал. Когда же наконец таблетки перестали действовать я проснулся и уже больше такого сильного желания спать не имелось. Тогда меня начали потихонечку выпускать из палаты в общий зал, где стояли ряд стульев перед телевизором, что висел над дверью.

Они выпускали меня не хотя, боялись, а вдруг я притворяюсь и сейчас кинусь на других пациентов. Постоянно следили за мной, как я общаюсь с другими пациентами, о чём говорю, что делаю и так неделю. Только после меня наконец перевели в общую палату, самую дальнюю в этом коридоре, палату семь семь.

В общей палате было шесть кроватей для шести человек. Я как раз занял последнюю, в одном углу около окна. Говорить о всех постояльцах палаты не вижу смысла, они не были ничем примечательными. За исключением одного. За исключением моего дорого друга Вано. Тогда я впервые его и встретил.

Иду на сайт колледжа. Похоже, обучение обычно обустроено так, что начинается с девятого класса, и длится четыре года. Девять плюс четыре, тринадцать. Аня на одиннадцатиклассницу не похожа. На тринадцатиклассницу тоже.

Бесцеремонно копаюсь в электронных внутренностях сайта. Кафедра банковского дела. Младший преподаватель, выпускница колледжа. Анна Романовна Емельянова.

Морщу лоб, силясь понять связь. В чём тут дело…

Озарение бьёт под дых. А, Р, Е. 1, 18, 6. 1 + 18 - 6 = 13.

Ищу её в социальной сети. Судя по фотографиям, семья небогатая, хотя и полная. Маленькая квартирка с ветшающим ремонтом – одна спальня, одна гостиная с большим диваном, одна кухня, один санузел. В спальне висит постер какой-то молодёжной группы и стоит письменный стол – любящие родители отдали комнату дочке. На кухне в углу раскладушка – может быть, друг к другу родители уже не такие любящие, спят порознь?

Училась в плохой школе – видно по обшарпанным стенам в классах и старым меловым доскам. На одной из фотографий видно, как старшеклассники задирают кого-то задирают. Неудивительно, что ушла доучиваться в колледж.

А вот уже более новые фотографии. Ага, вот этот молодой человек видимо должен её встретить… Ничего, выглядит достойно. Зовут Михаил…

Поднимаю глаза от светящегося экрана и вижу, что Аня нервно озирается, глядя на меня. Я ободряюще улыбаюсь и слегка машу рукой, но она бросается прочь.

“Аня, погодите! Анна Романовна, я из органов, не пугайтесь!” – кричу, но всё впустую. Цок-цок-цок – каблуки быстро уносят её вглубь тёмного парка.

“У меня вопрос по поводу Михаила!” – пробую ещё раз, но цоканье не прекращается.

Бегу вслед, пыхтя и поправляя то и дело сумку. Хладное железо звенит и болтается, пытаясь утянуть меня назад.

А что, если она – одна из них? Что, если под милым личиком скрывается бесчувственная тварь из Другого Места?..

Подозрения пронзают зудящим зигзагом, побуждая продолжить преследование.

Не хочется верить, но бывает всякое. Может быть, Аню спасать уже поздно. Может быть, её место давно заняла самозванка с пустыми глазами – поэтому и дала дёру.

Цоканье стихает за поворотом, и я замедляю шаг. Готовит засаду?

Когда я подхожу ближе, до меня доносятся гнусавые голоса.

“Гля какая цаца! Куда бежишь, мамзеля? На бал опаздываешь? Да не пищи, мы не кусаемся. У нас тут тоже бал, гы-гы! Пройдём-ка на дегустацию благородных напитков, поболтаем-посмеемся…”

Эти интонации… эти насмешливые ухмылки, которые слышишь прежде, чем видишь… зря я заподозрил Аню. Стыд горячей краской приливает к щекам. Не надо было сомневаться в изначальном прогнозе.

Ткань мироздания изгибается единственно возможным способом: я пришёл спасать Аню, напугал её, и она убежала прямо в лапы тех, от кого мне предстоит её спасти. Пророчество исполняет само себя. Змея кусает свой хвост.

Я роняю сумку на землю и достаю молоток.

Предисловие:

Что же, раз так сложились обстоятельства и в данный момент у меня огромное количество свободного времени, пока я сижу под защитой синих пиджаков, то думается мне следует рассказать оставшийся пробел истории, связанный с загадочными радиосигналами и Ахтубинском. А именно о моём посещении психиатрической лечебницы Анима и о моей встрече с Вано. Даже в большей степени мне хочется рассказать эту часть истории именно из-за моего в некоем смысле почившего друга Вано, ибо о самой лечебнице мне толком и нечего сказать, так как я находился в отделении близком к обычному. В основной корпус, где, как раз содержались различные непотребства для естества нашего мира и общества нас не пускали, и я могу рассказать одно происшествие, что случилось тогда. Хотя, впрочем, обо всём по порядку и прежде, чем начать следует поведать вам, как я попал под защиту синих пиджаков.

Как я писал в своём последнем опубликованном дневнике уже на грани отчаяния и безумства я решил обратиться к своему врагу, к синим пиджакам, через одного из моих друзей. Он с лёгкостью вышел на них в Ахтубинске и уже, когда у меня заканчивались и деньги, и запасы они явились ко мне в квартиру. Всё же, как хорошо, что они имеют отличительные знаки, в виде своих тёмно-синих костюмов и тонированных машин с чёрными номерами двадцать первого региона. Никогда бы не подумал, что буду так рад им, когда их машина остановилась около моего дома. Ведь прежде они следили за мной, а также мы с Русланом удирали от них. Интересно, кстати, как он? Давно он не выходил на связь.

После разговора с пиджаками после того, как я показал им оригинал фолианта У’о и его переведённую копию уже на русском, мне пообещали защиту, и они сдержали своё слово, так как я предоставил им сверхценные сведения. Теперь я под постоянной защитой и надзором пиджаков в одном месте, уж извините, но не буду говорить, где именно я нахожусь, скажу лишь одно, это сверх живописное место. Никогда бы не подумал, что буду благодарен пиджакам, а они обеспечили меня всем необходимым в этом месте. Главное я теперь в безопасности.

Впрочем думаю, стоит начать рассказ об Аниме и, пожалуй, стоит его начать с самого начала, с того, как я попал туда.

Все, что оставили здесь люди после себя — пустыни. Простирающиеся на много километров. На месте лесов — коричнево-красноватые лишаи пустынь, спекшиеся почвы, потрескавшиеся, в старческих морщинах расселин. Облака — мрачные, стальных оттенков — выглядели грязными и неухоженными. Корабль завис над горной грядой, заканчивающейся заливом продолговатой формы. Морские волны обрушивались на скалы, взбивая темную пену. Ветер усиливался.

— Возьмем образцы здесь, — решил Власов и направил судно к пляжу. Корабль взрыхлил песчаные пласты у самой кромки воды. Зимин первым спрыгнул на песок. Власов еще торчал на борту, проверяя оборудование.

Земной воздух отличался от воздуха Терры в худшую сторону — густой, тяжелый, с непривычным кисловатым привкусом. Одним словом — чужой. Власов уверял, что это выдумки: нет никакого привкуса у воздуха, просто с непривычки мерещится. Кислинка во рту Зимина, однако, никуда не делась.

— Взять образцы минералов? — крикнул Зимин в сторону корабля. Власов не откликнулся. Пляж усеивали огромные валуны. Чтобы развеять тоску, Зимин начал прыгать — и не всегда успешно — с одного камня на другой.

И вдруг заметил группу камней — длиной метра в два, высотой — не меньше метра — оставлявшую впечатление рукотворного объекта: снизу в определенном порядке были уложены камни побольше, сверху — поменьше. Устойчивая конструкция имела форму пирамиды.

Заинтересованный Зимин подошел ближе и присмотрелся. Внутри, между камнями что-то темнело. Зимин просунул пальцы и потащил наугад. В его руке оказалась почерневшая от времени кость с обломанными, острыми краями.

Он покопался в камнях еще и извлек на свет несколько обломков костей. Кости были сплошными, а не полыми, как у людей. Зимин с увлечением фотографировал фрагменты останков, когда подошел Власов.

— Что там потерял?

— Взгляни. Это кости! — с восторгом сказал Зимин.

— С чего ты это решил? — Власов покрутил обломки в руках и бросил, выразив полное пренебрежение находке.

— А что еще это может быть? — опешил Зимин. Он снова поднял с земли найденным им кости. — Вот это — явно остатки берцовой кости, только толще, чем у человека. Ну, и сплошная она.

Он указал на каменную пирамиду:

— Это могила! Иначе быть не может!

— Выкинь этот мусор, — буркнул Власов. — Ни у одного известного людям животного вида нету сплошных костей. Ты это знаешь.

— А если это... новый вид?!

— Ерунда. Это не кости, а что-то другое, на них похожее.

— Ну, и на что именно? — Зимин почувствовал раздражение. Всегда можно понять — кости или не кости, пусть даже необычные.

Но его начальник Власов был непреклонен.

— Чушь. Откуда на мертвой планете взяться новому виду? Не знаю, что это, но оно лежит тут давно, а потому не важно, что ты тут себе придумал!

Он сложил в чемоданчик пробирки с мутной водой.

— Этих образцов хватит. Возвращаемся.

Его уверенность обезоруживала. Зимин кинул прощальный взгляд на странную могилу и подчинился. Настроение у него упало.

***

Зимин осматривал то, что осталось от города: пустые бетонные коробки разваливались без ухода, асфальт потрескался, вздулся и раскрошился. Прежнее жилье стало непригодно для жизни, и хозяева просто бросили его. Они бросили планету, исчерпав ее ресурсы.

Власов дрых в каюте, а Зимину не спалось, решил прогуляться перед сном. Он брел по заваленной сгнившим мусором и ржавым металлом дороге. Датчик на его руке коротко пискнул — на экране замерцала красная точка. Зимин ошалело уставился на прибор. Живое существо? Здесь?! Откуда? Даже крысы передохли после исчезновения растительности. Может, выжили тараканы, хотя им ведь тоже надо чем-то питаться... Однако прибор был упрям: живое существо! Живое существо в пятистах метрах от вас!

Зимин пересек улицу, опасливо поглядывая на сильно накренившийся козырек какого-то здания. Он не слышал ничего, кроме завывания ветра, звука собственных шагов и сигналов прибора. Сто пятьдесят метров до живого объекта! Увы, датчик не сообщал размеры — это многое упростило бы.

Повернув голову, Зимин засек краем глаза стремительное движение. Юркая тень скользнула справа от него. Она показалась Зимину большой, размером с человека.

Зимина охватил азарт. Он начал преследование. Шагал осторожно, аккуратно обходя препятствия. Когда солнце зашло, включил прибор ночного видения.

Тень остановилась и принялась копошиться в груде развалин. Зимин замер за углом небольшого дома. Ему хватило мозгов не подходить ближе. Их разделяла теперь только однополосная дорога, но он мало что сумел разглядеть.

Неизвестное существо отдаленно напоминало человека, но в гораздо большей степени оно походило на саранчу. Гигантскую прямоходящую саранчу. Конечностей у этой штуки — сильных и крупных — было шесть: четыре верхние, которыми оно пользовалось, как руками, и две снизу, на которые оно опиралось. Спина существа горбилась дугой.

Что-то почуяв в воздухе, оно встрепенулось. Пару секунд потопталось на месте, обдумывая что-то, и вдруг... исчезло. Зимин не успел понять, что произошло. Он не уловил движения, словно существо просто телепортировалось. А затем писк прибора сообщил, что объект удаляется на северо-восток. С такой скоростью, что догнать уже не получится.

Тогда он вернулся к челноку и растормошил спящего начальника. Зимин был возбужден и предвкушал взрыв интереса и восторга. Возможно, его даже наградят за научную инициативу!

Власов протер сонные глаза и скривился, выслушивав рассказ помощника.

— Показалось тебе, — зевая, сказал он.

Зимин захлопал глазами.

— Почему вы мне не верите?

Власов размял затекшую шею и спросил:

— Ты же видел данные, что мы собирали. Что они говорят? — лицо начальника не выражало никаких эмоций. Разве что тщательно скрываемое раздражение.

— Помнишь, нет? Условий для жизни не обнаружено, — сказал Власов.

Зимин опустил голову. Его раздирали противоречивые чувства.

А Власов заговорил. И говорил долго, втаптывая все возможные контраргументы помощника глубоко в грязь. Зимин выслушивал этот монолог, сцепив зубы.

— Знаешь такую поговорку: «У страха глаза велики»? Вот знай. На Земле всегда было полным-полно слухов о снежном человеке, чупакабре и прочей ерунде. Монстров этих видели единицы. Доказательства, которые эти якобы очевидцы приводили, всегда были фальшивками, попытками выдать желаемое за действительное. И каждый раз потом выяснялось, что либо очередной очевидец был перепуганным ослом, которому померещилось, либо засранцем, лично заинтересованном хорошенько нажиться на этих выдумках.

Власов говорил так убедительно, что Зимин и сам засомневался: а вдруг все, что он видел — всего лишь игра разума? Когда Власов, наконец, умолк, ему не оставалось ничего другого, как объявить:

— Пойду спать, — плюхнуться на койку и отвернуться к стене.

***

На другой день, Власов, ни о чем не предупредив, ушел куда-то и вырубил рацию, хотя его любимые правила это запрещали. Зимин собирал образцы почвы на пустыре за городом.

Возвращаясь к челноку, он заметил две цепочки следов: небольшие, с нечетким рисунком подошвы, и широкие, полукруглые, на большом расстоянии друг от друга. Если первые следы принадлежат, несомненно, Власову, то кому принадлежат вторые? Зимин двинулся по следам. Может быть, и Власов сделал то же самое? Увидел странные отпечатки и решил выяснить их происхождение?

Спустя сотню шагов датчик движения сообщил: впереди два живых объекта. Они стояли неподвижно, в полукилометре от Зимина. Поблизости не было ни одного укрытия — только открытое пространство. Зимин не стал торопиться. Не желая, чтобы его обнаружили, он лег на землю, вытащил бинокль и, поймав в фокус две далекие точки, принялся наблюдать.

Точкой поменьше был Власов — он сидел на большом камне и активно жестикулировал, а в метре от него... Зимину не хватило бы словарного запаса, чтобы описать эту тварь. Огромная и сгорбленная, с блестящей на солнце жесткой кожей и тремя парами мускулистых рук с трехпалыми кистями. Вытянутая голова, вместо рта — слюнявые жвала, на лбу — пара тонких длинных усов-антенн. Химера — человекообразная саранча.

Власов горячо о чем-то говорил, размахивая руками, а существо его... слушало? Абсолютно недвижимое, пялилось на собеседника, изредка очерчивая в воздухе какие-то фигуры верхней парой рук. В мозгу Зимина щелкнуло: они общаются! Эта тварь — разумна. И вот причина, почему начальник притворялся, что ничего серьезного не происходит. Он с самого начала знал, что планета обитаема! Он... Он в сговоре с этим монстром!

Оставался самый важный вопрос: зачем?

Одной из полезных функций экспедиционного бинокля была возможность записи: Зимин нажал кнопку на корпусе и следил за странной парой собеседников еще минут десять. Ничего нового не произошло: они все так же обменивались жестами. Со стороны это выглядело как разговор двух глухонемых, один из которых потерял еще и половину пальцев. Усилившийся ветер поднял столбы пыли и этим поставил точку в «разговоре»: тварь разогнула кривые ноги, ее спина вздулась и словно треснула, разъехалась на две части, явив миру мощные крылья. Хлопок — и существо взвилось в небо. Власов проследил глазами за тем, как монстр скрылся вдали, отряхнул от пыли комбинезон и пошел восвояси. Зимин не торопился обратно. Ему надо было многое обдумать.

***

Он решил притвориться, что ничего не видел. Вернулся на корабль позже Власова, на вопросы отвечал вопросом:

— А вы сами где так долго были?

Загрузив образцы в хранилище, он скрылся в маленьком камбузе, оставив Власова в одиночестве. Никакого плана в голове Зимина еще не созрело. Одно он знал точно: маленький грязный секрет начальника он хранить не собирается.

Поздно вечером Власов снова ушел. Зимин не исключал, что он опять цацкается со своим человеконасекомым.

Зимин вынул карту памяти из бинокля и прошел в рубку управления. Включил связь и загрузил в память корабля записанное днем видео. Нажал кнопку «Отправить». Корабль думал несколько секунд. А потом...

— Отправка сообщения невозможна! — появилась надпись на экране. Зимин удивился: он по несколько раз на день пользовался связью и ни разу не было никаких накладок. Он повторил манипуляции, но корабль отвечал все тем же: «Отправка невозможна».

Тогда Зимин второй раз отправил вчерашний отчет — корабль подтвердил отправку.

Зимин задумчиво жевал третий энергетический батончик, когда вернулся Власов.

— Думаешь, как отправить компромат на меня? — спросил Власов. Зимин поперхнулся батончиком.

— Какой компромат? — спросил он, старательно изображая удивление. Власов покачал головой.

— Плохой из тебя актер. Так вот... Я внес небольшие изменения в бортовой компьютер и перехватываю все отправляемые сообщения. А некоторые виды сообщений я заблокировал. В частности, видео.

Он сел напротив Зимина. Голос его был ровен и спокоен, а лицо безразлично. Зимин завидовал его выдержке. Сам он едва мог говорить от волнения и злости.

— Зачем ты... — он даже не заметил, что перешел на ты со старшим, с уважаемым начальником и наставником. — Зачем ты скрывал?! И как давно ты это скрывал?! Ведь это не первая твоя экспедиция! Ты здесь уже в шестой раз. Я сразу понял: дело не чисто. Эти чудовища... Насекомые! Ты с ними заодно?!

— Остынь, — сказал Власов.

— Даже не подумаю. И можешь не сомневаться: я найду способ отправить сообщение. Чтобы все на Терре узнали: нашу родную планету оккупировали какие-то насекомые, а ты... Ты им потворствуешь!

— Уймись!

Чем спокойнее говорил Власов, тем сильнее заводился Зимин.

— Предатель! Ты... Ты предал все человечество! Всю человеческую расу! — выкрикнув последние слова, Зимин дошел до того, что угрожающе замахнулся на старика. Ему было очень страшно. Власов это понимал.

— Все. Хватит, — сказал он. С тем, кто слетает с катушек, надо поступать, как с маленькими детьми — отвлекать, переводить внимание на что-то другое. — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Ты сам все поймешь.

Зимин упирался и не хотел идти. Но Власов его уговорил. В конце концов, всем хочется верить в добро: так жить спокойнее. Под конец мальчишка даже согласился понести инструменты — Власов объяснил, что они нужны, чтобы все, до последней запятой, разъяснить, наконец. И он, конечно, выполнил свое обещание.

***

— Понимаешь, мой мальчик, — сказал Власов, воткнув лопату в песок, — Людям на Земле все равно не выжить. Здесь нет воды. А значит — нет жизни. Тебе это известно со школы. Ты скажешь, что на Терре люди выживают в не менее экстремальных условиях... А Земля все-таки наша планета. Наша родина. И, может быть, когда-нибудь нам удастся возродить ее к жизни. Придумать что-то... Да, отчасти ты прав.

Но я скажу тебе на это вот что: мы упустили свой шанс на счастливую жизнь. Этот новый вид — ты можешь называть их насекомыми, бездушной саранчой и прочим таким... Но ведь ты видел: они хоронят своих мертвецов. У них сложились свои похоронные ритуалы и, вероятно, загробные представления. Это потому, что они разумны.

Наше время ушло. А они — будущее этой планеты. И мы не вправе лезть в их существование.

Я тебе скажу, когда началась вся та заваруха с переселением... Когда правительства вдруг заявили, что люди должны покинуть планету, потому что это единственный способ спасти свои жизни... Ты этого помнить не можешь. Ты родился уже на Терре, у второго поколения переселенцев. А я это пережил. И помню все, хотя и был тогда совсем сопливым пацаном. На мое счастье, брат отца имел какие-то связи в правительстве. Поэтому вся наша семья сумела погрузиться на один из отбывающих на Терру кораблей. А вот у моих друзей такой возможности не было. Мы жили в небольшом городке под Вологдой. У меня были друзья — Валерка, Сашка, Андрюха, Колька... И девочка, в которую я был влюблен — Аня. Я помню ее платье в синий горох и синие глаза. Мы все дружили. И наши родители дружили. Тетя Таша, она продавала хлеб в ближайшем ларьке. У нее были большие пухлые руки, и от нее всегда пахло выпечкой. Она улыбалась, угощала нас леденцами. Дядя Рома, Валеркин папа — он был шофер и автомеханик. Катал нас на своей машине и учил водить. Любил рассказывать анекдоты, когда выпивал... Мы вместе отмечали все праздники. Мы были как одна семья! Но когда настала катастрофа — подлецы в правительстве сделали подлецами всех остальных, всех, кто спасался, бросая близких. Стариков, больных и слабых, детей. И бедных. Всех, кто не имел возможности заплатить за перелет. Кто не имел связей в правительстве.

Понимаешь ты это, пацан? Ты говоришь — саранча?! Нет! Не они саранча. А вот те самые, кто сидит теперь на Терре! Они высосали Землю, как саранча. Пожрали ее ресурсы, вытянули все соки. И бросили умирать. Вместе с теми, кто был слишком слаб, чтобы отправиться в новый поход, для нового пожирания.

Вот почему я это делаю. Если ты еще не понял. Я скрываю существование новой жизни на Земле. Прячу ее от вас. Чтобы вы никогда сюда не вернулись. Потому что вы, саранча, вы — прошлое.

Власов устал говорить и устал копать. Бросив лопату, боковым зрением приметил горбатую тень. Жук опустился неподалеку, и стоял, замерев, тихо двигая жвалами. Власова коробила эта их особенность — стоять истуканами. Никогда не поймешь, что у них на уме. Ветер усилился и поднял с поверхности струйки песчаной пыли.

— Видишь, — сказал Власов Жуку, — Земля хороша тем, что с радостью принимает всех своих сыновей и дочерей.

Он столкнул в яму труп Зимина, и принялся закидывать его песком и землей, объясняя своему молчаливому собеседнику:

— Неважно, вели они себя хорошо или плохо. Как настоящая мать, Земля не может отказаться от своих детей. — Он говорил, и ему было плевать, понимает ли его Жук. Главное — выговориться. — Люди должны были спасти свою планету или умереть вместе с ней. Спасти всех или никого. Но они предпочли бежать. И совершили тягчайший грех — предали мать. Теперь человечество расплачивается за все.

Старик закончил работу. Пот градом тек по его лицу. Бросив последний ком земли на могилу Зимина, он сказал:

— Возвращайся сынок, домой.

И повернувшись к Жуку, добавил:

— Не повторяйте наших ошибок.

- Не надейся, - ровно произнес дядя Юра, - Ничего он не скажет. Кажется, он и сам не знает, кто этот парень.

Игорь задержался на разметке, пропуская «эскимо», и шагнул в Баню.

Борис был на месте. Стоять он не мог,  а потому лежал, навалившись на педаль грудью. Высохший, немощный старик...

- Быстрее, - прохрипел он спëкшимися губами, и Игорь побежал.

Выдохнул, обнаружив Ирину у двери под зелёной лампочкой. Сольпуги же нигде было не видать. Закопалась где-то под солому и спит...

- Ты странно дышишь, - произнесла она, - Бежал?

- Борис совсем плох. Торопился...

- Лучше восстанови дыхание. Пригодится, - ответила она.

Игорь не внял совету, пробежал мимо и...

...

... оказался в узком проëме, который, как пробкой, был заткнут валуном с него ростом. Он приложил ладони к поблескивающим кварцем граням и навалился. Тот на удивление легко сдвинулся и перевернулся. Игорь сделал шаг и навалился снова, но камень уже пошел туговато.

Он вспомнил описание. Меняет наклон плоскости. Похоже на то! Он перехватил Камень поудобнее и снова напряг все мышцы, которые уже изрядно подрагивали. Из его горла донёсся сдавленный рык, и он снова перевернул камень. Пол явно накренился, ибо Игорь вдалеке над верхушкой Камня вдруг увидел красный огонек. Ни отпустить, ни отбежать, ни посторониться, пропуская камень вниз. Впереди длинный, чуть шире, чем сам камень, коридор. Только вперёд! Игорь отдышался и снова навалился, обдирая ладони об острые грани. А потом снова и снова... Паника начала сушить рот, в голову полезли сомнения в собственных силах. Сколько до конца? Сколько он уже прокатил? Он видел только лампочку в конце пути, но никак не мог определить расстояние. Двадцать метров? Пятнадцать? Что, если камень меняет не только угол наклона, но и длину подъема?! А ведь ещё как-то придётся найти и держать педаль...

Лампочка медленно приближалась. Так... медленно. Пытаясь дать отдых израненным рукам, он время от времени останавливался и подпирал глыбу спиной, чувствуя, как она давит на него, рвет рубашку, впивается. Ноги тряслись, как у паралитика. Казалось, с каждым поворотом камень становится только тяжелее. Что, если он не выдержит? Может, стоит сдаться и попробовать Баню? Он вспомнил Нюшу и Бориса. Нет... в Бане ему точно ничего не светит. Но мысли о товарищах придали ему немного веры. Они не отступились, выдержали. Значит, выдержит и он!

Он снова навалился на Камень, решив смотреть только под ноги, ибо вид далёкой красной лампочки лишал последних сил. Оборот, ещё оборот, и ещë...

Наконец, он понял, что, как бы ни напрягался, сдвинуть камень больше не может. Он стоял намертво, словно замурованный в бетон... Израненные руки дергались, пере напряжённые мышцы каждую секунду норовили обмякнуть. Он зажмурился, запрокинул голову и, завыв сквозь стиснутые зубы, предпринял последнюю попытку. Бесполезно.

Слабак...

Игорь выдохнул и отпустил руки, готовый принять неизбежное. Но... ничего не случилось. Гора камня не навалилась на него, перемалывая кости... Он открыл глаза и уставился на лампочку. Она была в каком-то жалком метре от него, и она была... зелëной...

Мужчина отступил на шаг назад и упал на колени, тяжело, со свистом, дыша и оглядывая возвышающуюся перед ним глыбу. Коридор у выхода немного расширялся, из-за камня струился серенький свет. Он опустил глаза и понял, что камень своим весом давит на стабилизирующую панель, а пол снова стал горизонтальным. Справился... Даже педаль держать не нужно. Несколько минут можно просто... отдохнуть. Он завалился на спину и прикрыл в блаженстве глаза. Еще бы глоток воды...

Пару минут спустя над ним склонился Потец.

- Живой? – спросил он.

Игорь, не в силах говорить, согласно шевельнул головой.

- Тогда помоги мне.

Игорь кое-как сел, чувствуя сотрясающую тело дрожь. А Потец вытащил из карманов заранее порванную на лоскуты футболку, скатал четыре маленьких шарика и сунул в ноздри и уши, а потом  протянул Игорю рулон скотча. Дождавшись, когда Потец как следует надышится, он заклеил ему рот и глаза и, для надежности, ещё обмотал по периметру голову. На что они надеются? Теперь Потец так же слеп, как Ирина, и дышать почти не может, а времени у него почти нет...

- Удачи, Илья, - ободряюще произнес он. Потец промычал в ответ и вышел.

Игорь снова раскинулся на полу.

Один за другим мимо прошли завсегдатаи кафе. Каждый склонялся над ним и произносил пару-другую ободряющих фраз, которые бальзамом проливались на его издёрганную душу.

- Прямо перед тобой камень, - промямлил он слепой девушке, едва ворочая языком, - Грани острые... не поранься. И прости меня... еще раз...

- И ты меня, - ответила она и, боязливо ощупывая глыбу, протиснулась мимо.

После её ухода он отсчитал пятнадцать секунд и с трудом поднялся на трясущиеся, слабые ноги.

Выбравшись на разметку, он помедлил. Рябенький домик и рубильник были так близко! Если бы была под рукой длинная палка, чтобы дотянуться, или камень, которым можно запустить... Но здравый смысл подсказывал ему, что даже если бы они у него были, затея всё равно провалилась бы. Скорее всего, предмет растворился бы в воздухе, пройдя через последний портал. Он задрал голову к серому, неприветливому небу и шагнул.

... Потец, целый и невредимый, держал ногой педаль, а руками отдирал от лысой головы приставшие кусочки скотча. У его ног бугрилось что-то напоминающее кочку, поросшую темно-синим кудрявым мхом.

- Ты не пострадал?

- Она меня учуяла, когда я уже добрался до панели. Эта твоя прозрачная пленка – вещь! Я смог немного приоткрыть под ней глаза и поэтому добрался быстро! Поделишься?

- Забирай весь рулон, - улыбнулся Игорь и поглядел на распахнутую дверь – Ну, что? Последний рывок?

Он вышел и тут же посторонился. Через секунду рядом появился Потец.

Вся честная компания, теснясь, стояла на последней полосе. Игорь чуть склонился вперед и оглядел их стройные ряды. Он плохо представлял того, кто находился за последней разметкой, но знал, что там их ждет бой. Сердце защемило. Слепая Ирина, хилый, белый от боли Петров, старик дядя Юра, нервно подергивающаяся Люся, коротышка Потец и Нюша с Борисом – оба высушенные, с глубоко ввалившимися глазами. И он сам, еле-еле стоящий на трясущихся от перенапряжения ногах...

Никогда ещё он не ходил в бой таким измученным... и в такой жалкой компании. Он попытался поймать взгляд Бориса, надеясь, что тот, как обычно, возьмёт инициативу на себя, но Борис не ответил на его взгляд. Баня, казалось, высушила не только тело, но и характер.

-Ну, что, бойцы! – бодро, как мог, произнёс он тогда, - Помните? Не пытаемся ему навредить, тем более, покалечить. Задача – просто его отвлечь, удержать. Если получится, то как-то зафиксировать... Еще одну перезагрузку мы допустить никак не можем... Если отхватите по соплям, то придётся с разбитыми соплями и функционировать в дальнейшем. Любую попытку умереть буду расценивать, как дезертирство. Что ж... с Богом! Берёмся за руки и на счёт три шагаем.... Один... Два... Три!

...

Одетый в косматые шкуры, длинноволосый, с заплетëнной в две толстые косы бородой, Страж сидел на полу у дальней стены, положив одну руку на стоящий подле небольшой деревянный ящик.

Он поднял на пришельцев глаза, и Игорь не увидел в них ни агрессии, ни жажды крови. Только дикую тоску и всеобъемлющую скорбь...

«Что в этом ящике? Неужели просто волк?» - подумал он, задержав взгляд на саркофаге. Красивый, испещрëнный замысловатой резьбой, любовно расписанный красками, уже немного поблекшими от времени.  И все ради животного?

Красная лампочка сонно мигала прямо над ним. Значит, Борис верно догадался. Чёртова педаль под гробом...

- Эй, мужик! Мы с миром! – крикнул он в смутной надежде решить вопрос полюбовно, - Передвинь его сам, а? Нам только до педали добраться...

На лице Стража не мелькнуло ни проблеска понимания или внимания. Он всё так же безучастно смотрел на них.

- Ладно. Раньше начнем, раньше и закончим... ..., - Игорь сглотнул и посмотрел на товарищей. А потом заорал: «Вперёд!»

Ринулся вперёд только он сам. Остальные неуверенно топтались сзади.

Страж тут же, единым, неуловимым движением оказался на ногах. Не великан, конечно, но громадный! На две головы выше высокого Игоря и в два раза его шире. Знакомый с рукопашным боем, Игорь зашёл сзади и попытался выполнить захват, но воин тут же стряхнул его, как таракана, и Игорь откатился, приложившись головой о бетон.

- Что глазеете? В бой! – заорал он, чувствуя, наконец, прилив адреналина, и снова подскочил на ноги.

Первой, к его удивлению, опомнилась Нюша. Ощерившись, она вразвалочку подошла к великану и со словами «Иди сюда, котик», встала на цыпочки и сцепила руки в замок на его шее, словно в романтическом танце. Он склонил голову, вскинул руки, намереваясь освободиться, но тут подоспели девчонки и с визгом повисли на них.

«Эх, за пескариков!» – крякнул дядя Юра и, как пудель, вцепился ему в правую ногу. Но не рассчитал, получив мощный удар коленом в лицо. Послышался влажный хруст, и дед упал навзничь, захлебываясь кровью.

- Боря, гроб! – крикнул Игорь и навалился на Стража аккурат в тот момент, когда тот крутанулся вокруг своей оси, раскидывая девушек в разные стороны. Только умница Нюша продолжала безобразным мешком болтаться у него на шее.

Они облепили его, как терьеры медведя. Петров, надавил пальцами на глаза здоровяка и тут же заорал и отвалился, ощупывая собственное лицо. Игорь чертыхнулся сквозь зубы.

- Сказал же, не пытаться покалечить, идиот! – просипел он, повиснув на спине здоровяка, - Просто держать!

Борис же, с вздувшимися на шее жилами, пытался сдвинуть саркофаг, но сил ему явно не хватало. Игорь беспомощно глядел на товарища. Все, что он мог – это постараться не свалиться с широкой, пахнущей мокрой собакой спины странного воина, который крутился на одном месте, отдирая от себя то одного коротышку, то другого.

Неожиданно он закачался и рухнул навзничь, придавив собой Игоря. Тот захрипел, почувствовав, как ломаются под весом Стража рёбра. Нюша перелетела через его голову и с грохотом врезалась в стену.

- Петров! Помоги! – вопил Потец, копошась в ногах у Стража, который уже пришёл в себя и ворочался, пытаясь подняться. Петров, бледный, почти ослепший, придавил своим телом его колени. Сверху на него навалились Ира с Люсей.

Игорь выбрался, сплёвывая кровь, и увидел, что Потец не терял времени даром. Пока они висели на великане, он вспомнил про скотч и ухитрился обмотать им его ноги!

Рядом с Игорем появилось разбитое Нюшино лицо.

- Иди к Борьке..., - прокряхтела она, придавливая плечи здоровяка к полу своим пустым, но по-прежнему тяжёлым телом. Тот раскрыл рот и издал сдавленный, полный отчаянья крик. Игорь, невольно заглянув ему в рот, поёжился. Языка, действительно, не было. Только в глубине виднелся коротенький, серый обрубок.

- Иди же! – закричала Нюша и тут же с томной лаской обратилась к своему пленнику: «А ты лежи, котик. Когда еще доведётся с такой красоткой поваляться?»

Игорь поднялся, кое-как доковылял до саркофага, над которым трудился Борис, и навалился, скрежеща зубами. Гроб, казалось, весил целую тонну, словно был не деревянным, а каменным! Заливая всё вокруг кровью из носа, подоспел дядя Юра и пристроился с Бориной стороны. Мал по малу, короткими рывками, он сдвигался.  Игорь уже видел под ним педаль. На этот раз нужно было не нажать её, а, наоборот, освободить! Ещё немного!..

Мимо, размахивая руками, пролетел Петров и с хрустом обрушился где-то вне поля зрения, но Игорь не отвлекался, даже не пытался оглянуться и посмотреть, как там дела с громилой. Только слышал, как возня, крики и визг сначала достигли своего апогея, а потом как-то разом стихли.

Под днищем заскрежетало, и, наконец, педаль высвободилась. Красная лампочка превратилась в зелёную, и последняя дверь открылась.

Игорь в изнеможении сполз на пол, чувствуя, что ресурс его организма окончательно иссяк. Напротив, из-за гроба, выглядывало осунувшееся, белое, в обрамлении ярко рыжей бороды, лицо Бориса. Губы его задёргались, и Игорь не сразу понял, что тот пытается улыбнуться. Его, Игоря, губы так же задёргались в ответ.

Он кое-как перевернулся и осмотрел остальных. Избитые, измождëнные, они сгрудились вокруг обмотанного скотчем по рукам и ногам Стража. Тот больше не шевелился, уставившись опустевшими глазами в потолок, и напоминал поверженного лилипутами Гулливера.

- Пошли отсюда...

Игорь устало повернул голову на голос. Борис с трудом поднявшись на трясущиеся ноги, покачиваясь, двинулся к двери.

- Развяжите его, - жалостливо попросила Люся, - Он ведь просто защищался...

- Ты спятила?! – воскликнул Петров, нянча сломанную руку, - Этого после того, как...!

- Развяжите, - мрачно кинул Борис через плечо, - Уже можно.

...

Несколько секунд спустя они стояли возле рябенького дома. В спины им сквозь коридор установленных на разметке рамок недовольно зыркало кафе «Берёзка». Борис положил руку на рычаг и оглядел товарищей.

- Ну, что? Момент истины?..

В едином смутном порыве все снова взялись за руки и напряженно застыли.

Борис дёрнул рычаг вниз. Улица не поплыла, не растаяла, как они себе иной раз фантазировали. Просто исчезла, вмиг сменившись знакомым Игорю пейзажем – густой, нехоженой тайгой. Стоял благословенный, прохладный рассвет. Где-то гулко ухала сова, ветер лениво шевелил густые кроны деревьев. Рядом с Игорем упала сосновая шишка и, ударившись обо что-то твёрдое, отскочила. Он опустил глаза и, увидев тот самый металлический щит с предупреждающими надписями, едва подавил порыв встать на колени и поцеловать его.

- Выбрались! – хрипло закричал он и сухо разрыдался, прикрывая лицо руками, - Царю небесный! Выбра...

- Сильно на это не рассчитывай, - послышался голос позади, и он, решив, что кто-то неудачно пошутил, обернулся, широко улыбаясь. Но улыбка тут же увяла.

На крыльце «Берёзки» стоял Грибник и целился в них из пистолета. Девушки завизжали и шарахнулись в разные стороны. Тут же раздался оглушительный выстрел, и Ирина рухнула навзничь.

- Ты спятил?! – заорал Борис, загораживая спиной Люсю с Нюшей.

- Просто выполняю свою работу, - ответил тот.

Грибник теперь мало походил на того инертного и слегка спятившего туриста, к которому все давно привыкли. Глаза его глядели остро, лицо было бесстрастно, своей неподвижностью напоминая резиновую маску.

- Работу? Так ты работаешь на Контору?! – задохнулся Борис и сжал кулаки.

- Так точно. Утиль-команда.

- Подожди! – Игорь лихорадочно соображал, - Ты ведь в курсе, какой сейчас год? Посмотри вокруг! Союз давно распался, и сдаётся мне, твоя Контора тоже! Никто уже не спросит с тебя за исполнение приказов!

Он подтолкнул ногой щит и повёл руками, призывая полюбоваться на остатки колючего заграждения.

- Это не имеет значения, - ответил Грибник и тут же пустил пулю в дядю Юру. Тайга отозвалась новым громким эхом, высоко в кронах с возмущенным граем взлетела стайка ворон.

Старик крякнул и, схватившись за горло, осел на землю. Петров кинулся к нему и с бессвязными проклятиями, уложил на мягкую лесную подстилку, придерживая его голову здоровой рукой.

- Я в курсе, что многие программы были свернуты, - продолжил Грибник, - В начале восьмидесятых прошла масштабная оптимизация. Ресурсов на видеонаблюдение за тестировщиками «Ада» больше не выделялось, поэтому на объект отправили меня. Вести наблюдение на месте. А в случае побега – немедленная утилизация. Но надеяться на то, что Контора загнулась, было бы очень самонадеянно...

Он с лёгким сожалением пожал плечами.

- Признаться, я даже привязался к вам. Поэтому и придержал Макаровну у Сольпуги, а Елисея пристроил в петлю... Чтоб вы, дураки, подольше пожили.

- А с ней теперь что?

- Она в кафе. Была первой.

Он жёстко оглядел стоящих перед ним людей и взял в прицел Игоря. У того по телу тут же разошлись ледяные волны. Вот и всё... Так глупо. Ему бы в этот последний миг подумать о чем-то большом, важном, а он чувствует лишь досаду, что ничего не заподозрил раньше. Да и никто не заподозрил, принимая Грибника за не слишком полезного, но всё же своего – члена клуба, собрата по несчастью...

Он остановил взгляд на его пальце, жмущем на курок, и стиснул зубы.

Раздался выстрел.

Игорь вздрогнул, пытаясь определить, куда попала пуля, и в тот же миг голова Грибника взорвалась кровавыми ошмётками. Он зашатался, выпустил пистолет и повалился лицом вниз с крыльца.

Что? Как?!

Игорь огляделся.

Из-за угла «Берёзки» вышел Миха с ружьем в руках! Его друг и боевой товарищ! Подал знак остальным, и вот уже все его ребята показались из укрытий. Люся с радостным визгом кинулась к ним. Повисла на одном, звонко чмокнула другого, крепко обняла третьего...

- Как же вы вовремя, парни..., - не сдерживая слёз, произнес Игорь.

- Мы тут уже второй день круги нарезаем! – Миха подошел к Грибнику, ткнул его в плечо носком ботинка, но проверять, жив тот или нет, не стал. Не́чего там было проверять, ибо от головы почти ничего не осталось, - Следы-то ваши быстро обнаружили. А потом как сквозь землю провалились! Мы ведь уже собирались уходить, и, если бы этот перец не начал стрелять...

Михаил оглядел выживших.

- Что тут у вас происходит? Кто это?

- Всего два дня... Слава богу..., - хрипло пробормотал Игорь.

- Если бы этот козёл не наделал столько шуму, мы..., - Миха не договорил, подошел и обнял его, - Где же вы были? Вид такой, словно в Аду побывали.

Борис вдруг хрипло расхохотался. К нему присоединились остальные. И даже дядя Юра, крепко зажимая рукой ободранную пулей шею, слабо квохтал, сидя на траве и утирая то и дело набегающие слёзы.

А потом умолкли в смущении, вспомнив про Ирину и Макаровну, с которой Игорю так и не довелось познакомиться.

- Их лучше похоронить здесь, - произнёс он и оглядел товарищей, - Нам сейчас хватит заботы и с живыми... Вы все можете пока у нас с Люсей остановиться. Акклиматизируетесь в новом для вас мире. Да и документы какие-то надо вам намутить... Ты ведь не против?

Игорь встретился глазами с возбужденной, сияющей Люсей и вспомнил про коробочку в рюкзаке. Кольцо... Ему показалось, что сейчас самый удачный и правильный момент, когда стоит достать его. Но он решил ещё немного подождать. Он обязательно соберет друзей  - и старых, и новых – и разделит с ними этот счастливый миг. Но не здесь. Не при Ире. Не рядом с этой душегубкой... Он с отвращением оглядел строение.

Оставь надежду, всяк сюда входящий

Каракули на двери затерянного в тайге кафе по-прежнему выглядели жутко и, одновременно, комично, вызывая серьезные сомнения в кулинарных способностях местного повара.