CreepyStory

✿ Рассказ-страшилка для детей для сборника «Страшные истории у костра» ✿ 

Моя история — это дачная байка. Честно скажу уже не так всё хорошо помнится, но постараюсь рассказать в деталях.

На даче мы с пацанами часто гуляли по ночам. Схема была простая – каждый из нас вылезал из дома втихаря, чтобы не разбудить старших и не получить нагоняй.

Место нашего сбора было в лесозоне на краю садоводства. Мы встречались недалеко от озера, у канавы с мостом, сделанным из двух досок, к которой вела небольшая тропа, а потом шли к магазину или на остановку.

А вот наш дневной «штаб» был у небольшого, заросшего по берегам кустами, озера. Оно было всё поросло травой да тиной. Там никто никогда не купался и даже воду для полива не брал. Слишком уж болотистое было место. С дороги озера было совсем не видно, наша прогалина с местом для костра, была хорошо скрыта от посторонних глаз густой растительностью, именно поэтому мы там мы любили «зависать» и вечерами костры жечь.

Ночью мы там никогда не сидели по одной простой причине – слишком темно и куча мошкары, но встречались именно там. К тому же, чтобы там просидеть всю ночь надо костёр жечь постоянно, а это столько дров нужно – не напасёшься. С фонариками сидеть тоже не вариант, батарейки были не бесконечными.

Вот и в тот раз мы условились собраться ночью. Дело было на выходных, так что выбраться из дома было сложнее, все родители дома. Но мы решили собраться, так как у одного из наших было день рождение и обойтись без ночной прогулки было никак.

«Забились» на час ночи, плюс минус 10-15 минут, мало ли что (телефонов тогда не было, так что всё только по времени).

К нам приезжали друзья родителей и меня положили спать в пристройке к бане, поэтому я без проблем выбрался из дома и к нужному времени был у озера.

На дворе был август месяц, вокруг темень непроглядная, у меня из света только зажигалка. Ночь тихая, только лягушки квакают и то не часто. Дошёл, значит, до места, встал на прогалине у самого берега, чтобы на дороге не маячить, стою, жду, оглядываюсь по сторонам. Прислушиваюсь к шагам и другим звукам.

Слышу, как в озере что-то булькнуло. Повернулся – ничего не увидел, что логично, в темноте-то разве разглядишь? Булькнуло, и булькнуло. Стою дальше, опять: «бульк, бульк», и так несколько раз. Похоже на тот звук, если бы в воду камешки кидали. Думая, что это мой кореш, который пришёл, с другой стороны лесозоны, я его окрикнул. Не громко, но достаточно для ночной тиши. Только я подал голос, рядом со мной что-то зашуршало в кустах, заворошилось. Я слегка испугался, уговаривая себя, что это животное, может, ежик или выдра.

Это нечто быстро затихло, а я замер. Сердце колотится не шуточно и мне пинцет, как охота смыться, но я стою. Не буду же я своим побегом перед пацанами позориться. Стоял, стоял, нет никого. Раз никто не вышел, значит не ребята «копошились».

Посмотрел на часы, оказалось, что уже час сорок. Я ушёл, решив поискать их у магазина и на остановке. Никого не нашёл. Наверное, мы разминулись несколько раз, подумал я и решил на всякий случай ещё раз зайти на озеро.

Вернулся, подхожу, слышу там кто-то явно копошиться. Уверенный в том, что это мои ребята, я смело захожу на прогалину. Там никого. А шум есть! И он у меня под ногами! Я начинаю пятиться, наступаю на что-то склизкое. Зажигаю зажигалку, и в тусклом свете вижу, как существо похожее на крупную змею ползёт в воду. Бульк, бульк. А потом такой звук в воде, словно камень размером с раковину в воду упал!

Я сиганул оттуда, как ветер.

На следующий день ребята меня спросили куда я пропал. Я честно ответил, что ждал их. Они клялись, что приходили к озеру и меня там не было. Тогда я рассказал про свои приключения. Парни посмеялись, поприкалывались, но тоже чутка рассказали историй про это озерцо. Все они слышали шум в округе и подозрительные всплески.

После этого мы там не собирались и костры не жгли. Да и не разрешили бы нам. Буквально через несколько дней, после моего приключения там утонула женщина. Что она там делала и как произошло несчастье, никто не знал. Место быстро обросло дурной славой и нам строго на строго запретили туда ходить.

Конечно, у страза глаза велики, да и воображение у меня богатое. Так что, это что угодно могло быть. Но, история, она на то и история.

Сейчас то озерцо почти совсем заросло. Костры вокруг так и не жгут. Но проходя мимо него, можно услышать отчётливое «бульк, бульк».

✿ ✿ ✿

Поделитесб мнением, пожалуйста, нормально для детского сборника ужастиков? Есть какие-нибудь замечания?

✿ ✿ ✿

Окончание

Часть 1

Я сидел в машине скорой помощи, морщась от боли, пока молоденький медбрат обрабатывал мои раны.

- Ну зачем вы это сделали? – сердито выговаривал мне Курилов. – Вы понимаете, что теперь мы не знаем, на кого обрушился судный день? Вас было четверо в комнате, понимаете, четверо!

- И только у одного был мотив убийства, - с трудом проговорил я. – Ступицин.

- В любом случае, мне теперь к Стиксу тащить всю эту ораву.

- Ой, да хватит! Если бы не я, вы бы никогда не узнали, что Ступицину пришел Судный день. Вы думаете, он кому-то сознался бы о том, что случилось? Да никогда. Соврал бы, что в кабинете затеял ремонт, а ушибы объяснил бы… да хоть упал с лестницы в своем доме. И свидетелей этого падения нашел бы. Так что я жду благодарности, инспектор.

- Благодарность вам… - раздраженно проговорил Курилов, но продолжить не успел. В карету скорой помощи заглянула Ольга.

- Саша, ты живой? Мне позвонила Лена, рассказала, что тут произошло, что ты чуть не погиб…

Она залезла в машину, села напротив. В джинсах, голубой кофточке, совсем без косметики, и с собранными в хвост светлыми волосами она казалась такой юной и такой прекрасной, что у меня перехватило дыхание. И, как я понял, не у меня одного. Ольга, как это обычно бывало, произвела неизгладимое впечатление на всех мужчин, ее окружавших. У открытых дверей машины столпилась небольшая толпа, с восхищением разглядывающая девушку. Медбрат с открытым ртом глазел на нее, все сжимая и сжимая в руке грушу для измерения давления. Даже инспектор как-то подсобрался, распрямил обычно сутулую спину и выправил плечи.

- Ну зачем ты приехала? – устало спросил я.

- Я не могу потерять еще и тебя, - тихо сказала Оля. Она смотрела на меня, и в глазах у нее была такая тоска и печаль, что я сразу почувствовал себя последней скотиной. Но тут же прежняя злость накрыла меня.

- Инспектор рассказал мне про тебя и про твоего любовника, Ступицина, - я наблюдал за ее реакцией. Инспектор негодующе вскинулся, медбрат недоуменно покосился на меня. – И учти, я сегодня подписал Прошение о вызове духа Антона. Он должен указать нам на убийцу.

Глаза Ольги тут же потухли. Она опустила веки, черты лица замерли, лицо побледнело. Казалось, напротив меня сидит не живая девушка, а мраморная статуя.

- Я так устала, Саша, - тихо сказала она, подняв на меня взгляд, - мне иногда кажется, что я этого не вынесу. Я не такая сильная, какой ты меня считаешь…

Она ждала каких-то слов, но я молчал. Бросив на меня последний взгляд, она вылезла из машины и растворилась в темноте.

- Ну зачем вы так… - пробормотал инспектор.

- Не вмешивайтесь не в свое дело, - резко оборвал я его.

Было уже совсем поздно, когда полиция закончила сбор показаний. Всех подозреваемых, в том числе меня и Ступицина, отпустили с предписанием явиться в отделение полиции по первому вызову. Уехала заплаканная секретарша Леночка. Здание банка огородили желтыми лентами и установили знаки запрета приближаться к нему.

Я с трудом отыскал свою машину. Поморщившись от боли, уселся в нее, завел и поехал домой.

В особняке царила тишина. Я крикнул дворецкого, горничную, наконец, служанку, но мне никто не ответил. В недоумении походил по пустому темному зданию. Не постучавшись, открыл дверь в комнату Ольги.

В полумраке спальни я разглядел кровать с опущенным балдахином. Из-под занавеса выглядывала белая рука с ярким золотым браслетом. Я подошел, опустился на колени, прижался горячим лбом к руке и поразился ее ледяной холодности. Сел поудобнее и тут же что-то хрустнуло у меня под ногой. Машинально я поднял предмет с пола. Шприц. Пустой. Я вскочил, потянул занавесь балдахина в сторону, уже понимая, что увижу. Оля, бледная, прекрасная, в алом платье, которое я когда-то ей подарил, лежала поперек кровати. Правая рука лежала на груди, а левая свисала с края. С тоской в сердце я поднял клочок бумаги, лежащий рядом, расправил. Там было написано одно слово. «Прости».

*****

В кабинете было темно и тихо. Комната освещалась лишь светом от горящих полений в камине. Я смотрел на огонь, и видел в нем силуэты родных мне людей – Антона, Ольги…

- Вы почему не отвечаете на телефонные звонки? – раздался сердитый голос за моей спиной.

- А, инспектор Курилов… - с трудом ворочая языком, сказал я. – Как вы вошли? Я запретил дворецкому пускать кого-либо в особняк.

Курилов обошел мое кресло и сел напротив. Перехватив у меня бутылку, он посмотрел на этикетку, без разрешения налил в пузатый бокал и выпил одним залпом.

- Это дорогой коньяк, - сказал я, с интересом наблюдая за ним.

- И очень хороший, - согласился инспектор, и налил себе еще порцию.

- Я спросил, как вы вошли, - напомнил я. Я был пьян до такой степени, что инспектор временами двоился, и тогда мне приходилось закрывать один глаз, чтобы восстановить статус-кво.

- Через оранжерею, - сердито ответил тот. – Но сначала я перелез через стену вашего семейного кладбища, пробрался к вам на территорию, затем уже вошел в оранжерею и, сломав замок, проник в особняк.

- В вас погиб великий слом… взлщ.. взломщик… - я протянул руку, со второго раза дотянулся до сигареты, прикурил и затянулся.

- Опять вы в перчатках, - вздохнул инспектор, - вы что, и спите в них?

Я вытянул вперед правую руку, рассмотрел ее со всех сторон. Пожал плечами.

- Даже не замечаю… Так что вам нужно, инспектор?

- Вы не отвечаете на звонки. У нас был назначен визит в Портал Распутина для вызова души Антона. А из-за вас всё сорвалось!

- Какое теперь это имеет значение… Оля умерла, инспектор… Она покончила с собой, не смогла жить после гибели Антона… Вчера мы ее похоронили….

- Ничего она не покончила, - инспектор подался вперед, - вы меня слышите? Вы понимаете, что я вам говорю?

Я сфокусировал взгляд на его лице.

- Она не покончила с собой. Экспертиза установила, что Ольга физически не могла вонзить себе иглу под таким углом, как у нее сейчас. И записка. Она старая, бумага уже начала желтеть от времени. Записка была написана несколько лет назад. Олю кто-то убил и теперь пытается выдать это за самоубийство.

- Бред, - пробормотал я. Комната кружилась и плыла перед моими глазами. Изо всех сил я поднялся, оперся одной рукой о каминную полку и с силой дернул за шелковый шнур.

- Проводите инспектора к выходу, - сказал я появившемуся дворецкому. – Почините замок в оранжерее и поставьте там охрану, я никого не хочу видеть.

Я сполз по стенке вниз и, уютно устроившись на коврике, провалился в милосердное ничто.

*****

Через два дня я, отошедший от многодневной пьянки, опять стоял у дверей мрачного серого здания. Поднявшись по ступенькам, предъявил документы охраннику, дождался разрешения и пошел уже знакомой дорогой в кабинет на третьем этаже.

Без стука открыл дверь, прошел в помещение, нашел «свой» стул, придвинул к столу и сел напротив инспектора. Тот молчал, наблюдая за мной из-под свисающих бровей.

- Я пришел, инспектор, - хрипло сказал я. – Не по первому вашему вызову, конечно, но все же пришел. И готов по мере своих возможностей помогать следствию.

Не отвечая, Курилов поднял трубку стационарного телефона, набрал номер.

- Мы готовы, - сказал он невидимому собеседнику. Выслушав ответ, он коротко кивнул, как будто тот мог его увидеть.

- Пойдемте, - он встал, проверил в портупее пистолет, накинул сверху пиджак. Открыл сейф, вытащил оттуда кожаную папку, бережно стер с нее пыль.

- Ну пойдемте, - пожал я плечами. – И заметьте, даже не спрашиваю куда.

Закрыв на ключ дверь кабинета, Курилов повел меня вниз по лестнице. Затем мы вышли во внутренний двор, заставленный машинами с полицейской символикой. Инспектор подошел к старому УАЗу, постучал по задней двери. Дверь открылась, оттуда выпрыгнул молоденький сержантик, принял документы.

- Садитесь, - кивнул он мне на машину.

Я подошел, заглянул вовнутрь. В машине сидело несколько человек. Среди них я узнал Ступицина, остальные мужчины также были мне смутно знакомы.

- А вот теперь я, пожалуй, спрошу – куда мы едем, инспектор?

- Мы едем в Портал Распутина. Вы будете участником опознания вызванной души из загробного мира.

- Но ведь уже прошло более девяти дней со смерти Антона, а вы говорили…

- Мы не Антона вызываем. Мы вызываем душу невинно убиенной женщины, в миру Ольги.

Я уставился на инспектора. Тот, не опуская взгляд, холодно смотрел на меня.

- Я не подписывал такого прошения, - медленно сказал я.

- Вы подписали прошение на вызов невинно убиенной души, не обозначив конкретно кого. И оплатили это прошение. Я вписал имя Ольги, когда согласовывал его перед начальством. Вы чего-то боитесь, Александр?

- Чего мне бояться, - пожал я плечами и залез внутрь машины.

Мы ехали долго. Я успел задремать, тяжело навалившись на Ступицина. Тот сердито подергал плечом, и я пришел в себя.

- Вам что-то приснилось? – спросил инспектор, наблюдая за мной, - вы кричали во сне.

- Не помню, - я деланно зевнул.

Инспектор не отрывал от меня взгляд, и мне не понравилось выражение его лица. Надо поговорить с генералом, решил я, пусть сменит инспектора. Все равно он не добился никаких результатов в расследовании убийства Антона.

Наконец машина остановилась. Хлопнула водительская дверь, затем лязгнула задняя и молоденький сержант пригласил всех на выход. Я вышел последним, прошел несколько шагов вперед и оказался перед самым странным зданием, которое я когда-либо видел в своей жизни. Перед зданием не было ни ограждений, ни парковочных мест, ни тротуарных дорожек. Здание представляло собой квадрат идеальной формы. Его черный цвет, казалось, полностью поглощал солнечный свет. Не было ни окон, ни дверей, ни каких-либо архитектурных украшений. Просто идеальный черный квадрат посредине зеленого поля.

Сержант пошел первым, мы последовали за ним. Замыкал шествие инспектор.

- Как же мы войдем внутрь? – пробормотал Ступицин.

Сержант не ответил. Подойдя вплотную к одной из поверхности куба, он приложил к ней ладонь и низко склонил голову. Беззвучно открылся черный зев таинственного куба. Сержант оглянулся на нас, кивком головы предложил следовать и прошел внутрь.

С замиранием сердца я пересек границу, разделяющую мир людской и мир потусторонний. Огляделся. Помещение было безграничным, я не смог разглядеть противоположные стены, настолько они были далеки. Непонятно откуда разливался спокойный неяркий свет. Всюду, куда кинешь взгляд, поверхность была обрамлена серым гранитом. Я запрокинул голову вверх, но не смог разглядеть потолка, он скрывался за какой-то завесой, напоминающей облака. Резные мраморные колонны терялись в высоте. Заинтересовавшись, я прошел вперед к колоннам и мои шаги гулко отозвались в помещении.

- Всем оставаться там, где стоите, - голос инспектора разнесся по всему пространству, порождая причудливое эхо.

Он достал документы из своего потертого портфеля и сделал пару шагов вперед. Из-за колоны вышла исполинская фигура. По сложению он напоминал человека, только плечи были непомерно широкие. Исполин молча протянул руку и принял документы. Белые листы казались совсем крошечными в его ладонях. Бегло просмотрев документы, исполин кивнул и повернулся к нам спиной, колыхнув черным балахоном. Он пошел вглубь здания, мы гуськом следовали за ним. Опустив взгляд, я увидел, что из-под черного балахона исполина по полу волочатся крупные черные перья, и мне стало совсем не по себе.

Наша процессия остановилась перед маленьким упитанным человечком. Исполин пропал, и я не заметил, когда это произошло.

- Я буду вашим проводником, - не поздоровавшись, сказал человечек. – И хочу сразу обозначить несколько правил. Тот, кто нарушит эти правила, будет досрочно принят в мир мертвых.

Он оглядел всех по очереди, удостоверился, что его поняли, и удовлетворенно кивнул.

- Правило первое. Вы идёте след в след за мной, никуда не сворачивая. Как только придем на место, я укажу как вам встать.

- Правило второе. Ничего не трогать. Ничего не срывать. Ничего не выбрасывать.

- Правило третье. Полное молчание. Всем без исключения. Только инспектору разрешено задать два вопроса приглашенной душе.

- Правило четвертое. После получения ответа от приглашенной души никто не должен проявлять видимых эмоций. Никаких проклятий, плача либо счастливых слез. Вы должны быть безмолвны, как камень.

- Правило пятое. Последнее. Возвращаемся назад с учетом всех предыдущих правил. Молча. След в след. Ничего не трогая. И не проявляя никаких эмоций.

Он опять оглядел всех по очереди, кивнул, повернулся к нам спиной и пошел вперед. Мы потянулись вслед за ним. Шаги нашей группы гулко отзывались в помещение. Но через некоторое время звук шагов стал тише, а потом и вовсе пропал. Потянуло запахом гнилой воды, старого, застоявшегося болота. По сторонам стало затягивать туманом. Я взглянул под ноги, и с удивлением увидел раскисшую землю, и следы идущего передо мной. Вспомнив предостережение нашего проводника, стал ставить свои ступни след в след. Длинный стебель серого камыша коснулся моей ноги, оставив отпечаток на штанине. Протяжный тоскливый крик раздался с вышины и, запрокинув голову, сквозь облака я разглядел мощные кожистые крылья, огромное длинное тело и рогатую голову. Раскрыв рот от изумления, я остановился на тропинке, и тут же получил сердитый толчок в спину от идущего позади инспектора.

Местность стремительно менялась. Сейчас мы шли в густом тумане по еле видимой тропинке. По бокам виднелись неясные предметы, высились груды камней, белели кости животных. Во всяком случае, я надеялся, что это кости именно животных. Сложный запах, запах разложения, смерти, человеческих экскрементов и крови бил мне в ноздри, я задыхался. Не знаю, выдержал бы я это путешествие, если бы оно продлилось чуть дольше, но вскоре мы подошли к реке, и по ступенькам поднялись на деревянный помост. С реки потянуло свежестью, и стало чуть легче дышать.

Проводник остановился на середине помоста, и жестами указал каждому из нас, где ему встать. Мое место было у самих перил. Не удержавшись, я взглянул вниз. В некоторых местах туман прерывался, и обнажалась темная, почти черная вода реки мертвых.

Проводник поднял руку и тут же я увидел, как из тумана по стальной глади реки выплывает лодка. На ней стоял высокий мужчина, одетый в длинный плащ, на голову накинут глубокий капюшон, так, что лица не видно. В руке он держал длинное весло. За ним стояла тоненькая фигурка, закутанная в белый плащ, и сердце мое заныло.

Лодка с едва слышным всплеском пришвартовалась у причала. Фигура в белом поднялась по ступенькам, подошла к проводнику и сняла капюшон с головы. Это была Ольга.

Боже мой, как она была красива. Она и при жизни была прелестна, но смерть оттенила ее красоту, отточила черты, выбелила и разгладила кожу, сняла груз прошлых тревог с ее плеч. От нее исходило чуть видное сияние. Своей идеальностью она напоминала мраморную скульптуру, такая же прекрасная и такая же недоступная.

По знаку проводника инспектор сделал шаг вперед.

- Сударыня… - он запнулся, но тут же продолжил, - по соглашению, заключенному много лет назад между Патриархом Руси Григорием Распутиным и Высшей Силой, я имею права задать вам два вопроса. И вы должны дать четкий и недвусмысленный ответ. Я задаю свой первый вопрос: ответьте нам пожалуйста, вы были убиты?

Ольга медленно кивнула головой.

Меня затрясло. Крупная дрожь покрывала мое тело, пот градом катился по лицу. Стараясь унять сильный стук сердца, я прижал руки к груди.

- Я задаю второй вопрос: можете ли вы указать вашего убийцу среди присутствующих? – продолжил инспектор.

Ольга помедлила, и на миг в моей голове мелькнула мысль, что затея инспектора провалится. Но тут же девушка сделала шаг вперед. Медленно она проходила мимо нас, останавливаясь у каждого. Остановилась и напротив меня. Взглянула. У меня подкосились ноги, и я с трудом удержался от желания опереться на перила.

Ольга неторопливо прошла дальше и замерла напротив Ступицина. Медленно подняла руку и возложила ему на грудь.

- Ответ получен, - торжественно провозгласил инспектор Курилов.

*****

Гроза уже миновала, но дождь все еще капал с неба, и я не торопился закрывать свой зонтик. Солнце уже проглядывала сквозь тучи, хотя еще где-то вдалеке слышался звук грома.

Я сидел на скамейке, курил сигарету, стараясь выдыхать дым подальше за пределы зонта, и рассматривал портрет Ольги на ее могиле. Этот снимок был очень удачным. Оля белозубо смеялась на нем, подставив лицо солнцу. Я помню, когда я сделал этот снимок. Тем летом мы всей семьей отдыхали на море, были молоды и беспечны. Тогда мы все были очень счастливы.

- Я знал, что найду вас здесь, - раздался голос у меня за спиной.

- У вас плохая привычка подкрадываться незаметно, инспектор, - вздохнул я. – Какие новости вы принесли на этот раз?

- Соболезную смерти вашего батюшки, - сказал инспектор.

- Спасибо. За этот год я потерял всех самых близких мне людей… Теперь я совсем один…

- Я думал, вы придете на заседание суда.

- Я не смог… Не мог его видеть…

- Сам государь просил ускорить судебное слушанье, следствие заняло всего полгода. Ступицина приговорили к смертной казни через расстрел. Приговор привели в исполнение сразу после оглашения.

- Мир праху его, - помолчав, сказал я и выкинул окурок.

Инспектор помолчал, подошел поближе и тоже взглянул на снимок Ольги.

- Такая красивая, - печально сказал он, - всегда было редкостью, когда женщина не только красива, но и добра. Госпожа Ольга была как раз такой. Преданная, чуткая, она даже после смерти покрывала того человека, которого любила всю свою жизнь. Вы знали, что те души, которые солгут, навсегда отправляются в ад? Она предпочла свои вечные мучения вашим мучениям…

Я поднял на него голову.

- Что вы несете?

- Вы убили Ольгу, - медленно сказал инспектор, - никто другой не смог бы настолько приблизиться к ней, чтобы суметь ввести ей яд. Я даже уверен, что она осознавала, что вы делаете, но покорно приняла смерть от ваших рук.

Я встал, подошел к инспектору, грубо распахнул на нем пиджак и раскрытой ладонью с силой хлопнул по его телу.

- Что вы делаете? – инспектор пытался перехватить мои руки, но я оттолкнул его. – А, вы ищете звукозаписывающую аппаратуру? Ну, ищите, ищите, я чист…

Не обращая внимания на его слова, я продолжил тщательный обыск, но, как и сказал инспектор, он был чист. Никакой аппаратуры на нем мне не удалось обнаружить. Я сел на место и достал очередную сигарету.

- Ольга любила меня, это правда, - наконец, сказал я. Я вдруг почувствовал облегчение, что хоть перед одним человеком я смогу раскрыть свою душу и рассказать все без утайки. – Не знаю, за что, но любила преданно и беззаветно.

- Зачем же она вышла замуж за Антона?

- Я приказал. Мне нужен был свой человек в семье. Как вы помните из моего рассказа, я поссорился с отцом, и он выгнал меня из дома. Но я не сказал всей правды. Причина ссоры была не в том, что я не захотел работать в банке, туда бы он меня и не подпустил. – Я усмехнулся. – Ему просто не нравился тот образ жизни, который я вел. Мы часто ругались с ним на эту тему. И однажды, после того как выяснилось, что я украл крупную сумму у друга нашей семьи, он просто меня выгнал. И лишил финансирования.

Я поморщился, вспомнив тот период своей жизни.

- Ольга хотела уехать со мной, но я приказал ей остаться, выйти замуж за Антона и передавать мне все, что происходит в нашей семье. Сначала я хотел подкупить дворецкого, но побоялся, что он доложит отцу. А Ольга была настолько влюблена в меня, что никогда бы не предала.

- А зачем она связалась со Ступициным?

- Тоже я приказал. Мне нужна была всесторонняя информация, в том числе и о финансовом положении нашей семьи. А кто может лучше всего знать состояние дел в банке, как не партнер? Антон мог что-то и утаить от Ольги, а Ступицин, который ненавидел моего брата, выкладывал полную информацию.

- Какой же вы подлец… - медленно произнес инспектор.

Я пожал плечами.

- Предпочитаю называть это практичностью… Кстати, инспектор, как вас зовут? А то я все «инспектор, инспектор…»

- Давайте обойдемся без этого. Инспектор Курилов, этого будет достаточно, - сухо ответил инспектор.

- А зачем вы убили Антона?

Я усмехнулся.

- Вы не спрашивали, почему я не полюбил Ольгу. А причина проста – мое сердце уже было занято. Душа была полна неистовой страстью. Но не к женщине. К игре.

Я вздохнул, вспомнив игорный зал, ноздри мои затрепетали в надежде уловить знакомый запах.

- Вам не понять, какое это наслаждение, когда сидишь напротив одного единственного оставшегося партнера, все сдались, скинули карты, остались только ты и он. И тебе нужно его переиграть. И у тебя получается. Нет в жизни ничего приятней этого. Никакая любовь к женщине не сравнится с этой страстью, инспектор…

Я помолчал, подавляя в груди приятное волнение.

- Мне везло. В большинстве случаев я выигрывал. Конечно, бывали и проигрыши. Если сумма была крупная, то я искал кого-нибудь, что мог за меня заплатить. Почти всегда это были богатые женщины. Я изображал влюбленность, быстро очаровывал, обещал жениться. И тут же рассказывал, что у меня долги. Мне всегда давали деньги. А после этого я их бросал. Первое время я переживал, что слава обо мне распространится среди женщин, и они уже не будут такими доверчивыми, но обманутые мною молчали. Не знаю почему. Возможно, им было стыдно, что их использовали. Женщины… Кто их поймет...

- Вы сказали «почти всегда?»

- Да, бывали и мужчины, я без предрассудков, лишь бы платили долги за меня.

- А при чем здесь Антон? Деньги?

Я поднял свою левую руку, медленно, с усилием, снял перчатку, и вытянул на всю длину, показывая инспектору свою трехпалую длань.

- Однажды везение мое закончилось. Я проиграл такую сумму денег, возместить которую мне не смогла бы ни одна женщина. Я пытался бежать, но меня очень быстро нашли. И объяснили, что лучше заплатить. А чтобы это быстрее до меня дошло, они сняли кожу с мизинца и безымянного пальца на моей руки. – Я поморщился, и потер грудь с левой стороны, там, где сердце. - Я рыдал и умолял их прекратить мучения, клялся, что все верну. Они смилостивились, и, чтобы облегчить мне страдания, отрубили изувеченные пальцы. Но не сразу. Постепенно. Фаланга за фалангой.

Я неуклюже снял перчатку и с правой руки, теперь в этом не было необходимости, закурил.

- В сопровождении нескольких человек из числа моих кредиторов, я вернулся в город. От Ольги я знал, что отец в коме и всеми финансами теперь заведует только Антон. Я пришел к нему и попросил денег. Рассказал ему все без утайки, показал изувеченную руку. Как он орал на меня… Он, который сама выдержка и терпимость… Но отказать единственному брату он не смог. Тем же вечером он проник в банк и вынес необходимую мне сумму. Я не знаю, как он собирался объяснять это своему партнеру, и теперь уже никогда и не узнаю.

Я расплатился со своими кредиторами, и уже собирался уезжать из города, как вдруг Антон пригласил меня к себе. Разговор предстоял тяжелый, и он отпустил почти всех слуг, чтобы исключить ненужных свидетелей нашей предстоящей ссоры. В огромном доме были только мы втроем, Антон, я и Ольга. Очень сухо и очень по-деловому, Антон объявил, что выделенная мне вчера сумма была последней, которую я мог получить от семьи. Он лишает меня наследства. После смерти всех моих родных - отца, Антона - если у него не будет сына, все наше состояние перейдет в казну государства. Он уже составил все необходимые бумаги, и собирался отвезти их в королевскую канцелярию. На этом он просил меня удалиться. Из города и из их жизни.

- Но как бы не так, - я усмехнулся, - никто не может лишить меня того, что мое по праву. И Антон умер.

- Ольга присутствовала при убийстве?

- Нет, в начале разговора Антон отослал ее. А после я не позволил ей войти в кабинет, и приказал ехать со мной в больницу к отцу. Я понимал, что мне нужно было алиби. Я поступил неосторожно, убив Антона в его доме, в порыве ненависти и злобы, но как оказалось, это было хорошим решением. В любом случае, меня не поймали. А Ольга… Конечно, она всё поняла. Я считал, что она никогда меня не выдаст, но эти ее слова… «Я не такая сильная, какой ты меня считаешь…». Я подумал, что она права, она может не выдержать, и ей придется умереть. Яд достать не проблема, а старая записка с текстом «Прости» уже давно лежала у меня в бумажнике, припасенная именно для такого случая.

- Одного я не учел… - продолжил я, - вернее, забыл об этом. О Судном дне для убийцы. Но тут вы мне помогли. Или в очередной раз меня спасла моя удача. Если бы я пришел к вам чуть позже, или вы не напомнили бы мне про Судный день, то вся эта мощь обрушилась бы на меня, когда я был один, или же у вас в кабинете. Но вы вовремя подсказали, и я поехал к Ступицину. А там кто разберет, на меня это все обрушилось, или на него…

- Как я боялся «аз воздам» от Ольги, - рассмеялся я, - я пил два дня, упился в усмерть, и ничего не почувствовал. Это я тогда так думал. А сейчас думаю, что Ольга и не посылала на меня возмездия. Она же солгала там, на причале у реки Стикс… Оболгала невиновного человека, влюбленного в нее всей свой душой… Как вы думаете, инспектор, они встретятся там?

Инспектор пожал плечами. Он как-то осунулся, сгорбился. Его глаза слезились, и он часто вытирал их платком.

- Не плачьте, инспектор, - снисходительно сказал я. – Мы все выиграли от этой истории. Я получил наследство, к тому же по дешевке выкупил у семьи Ступицина его долю в банке. Вы получили повышение по службе. Ну хотите, я похлопочу перед генералом, чтобы он выдал вам приличную премию? Могу даже возместить из своего кармана.

Я встал и огляделся. Небо совсем прояснилось, весеннее солнце ярко светило над головой. Весело пели птицы, перелетая с ветки на ветку деревьев. Под их тяжестью ветка прогибалась, и тогда с нее осыпалась вода, от чего птицы приходили в неистовый восторг.

- Жизнь-то на самом деле прекрасна, - я сощурился на солнце. – И она еще только начинается, настоящая жизнь. Сколько у меня возможностей, вы не представляете…

Инспектор по-прежнему молчал, все так же сгорбившись над могилой Ольги.

- Ну, мне пора, инспектор Курилов. Я пошел в свою лучшую жизнь. Прощайте. И надеюсь, мы больше никогда не встретимся с вами вновь.

Я повернулся, и пошел прочь.

Часть 1

Дождь даже не лил, он сыпал сверху мелкой крупкой, покрывая деревья, землю, людей прозрачным бисером. Он оседал водяной пылью на скорбных лицах, делая их старше, серебрил волосы. Фотография с черной траурной лентой покрылась потеками, знакомые черты исказились, и казалось, что Антон плачет, глядя на собравшихся. В который раз я с досадой подумал, что снимок выбран крайне неудачно. Утешало только то, что он временный. Деревянный крест, который, по древней традиции устанавливают на свежий холмик, через год будет заменен на величественный памятник. И вот там Антон будет таким, каким я хотел его видеть – молодым, уверенным в себе, с вызовом в серых глазах.

Наконец провожающие возложили на холмик последний венок, постояли из приличия еще пару минут и по раскисшей осенней земле пошли к выходу. У могилы остались только мы с Олей.

- Может, ты хочешь остаться с ним одна? Попрощаться… — тихо спросил я. Оля так сильно замотала головой, что рассыпался пучок волос, небрежно заколотый шпильками. Светлые волосы мокрыми прядями упали на плечи, скрывая низко опущенное заплаканное лицо. Она прижала ладонь с платком ко рту, с трудом сдерживая рыдания.

- Тогда пошли, - вздохнул я. В последний раз взглянул на родное лицо на фотографии.

- Прощай, брат. Мне так жаль… - я не договорил, коротко кивнул головой, будто прощаясь, и, обняв Олю за плечи, повел ее к выходу с кладбища.

Не заходя в особняк, мы остановились у массивной двери здания. К нам подходили люди, иногда совсем незнакомые мне, произносили одинаковые слова о безвременной утрате, ободряюще хлопали по плечу и обнимали Ольгу.

Я отвечал дежурными фразами на выражения соболезнования, пожимал протянутые руки, а сам думал только о том, что скорее бы это всё закончилось. Я хотел остаться наконец в одиночестве. Смыть под душем все эти сочувствующие, любопытствующие взгляды, наконец-то выпить коньяку и хорошенько обдумать всё происходящее.

Но отдохнуть не удалось. Как только мы вошли в холл, нам навстречу поднялся мужчина в мокром сером плаще.

- Инспектор Курилов, - бесстрастно произнес дворецкий.

- Что вы хотите, инспектор? – холодно спросил я, упорно не замечая протянутую руку.

- Мне нужно снять у вас показания, - инспектор топтался на месте, растерянно перекладывая из одной руки в другую потертый портфель. – Я не стал вас еще сильнее травмировать, вызывая в участок, я всё понимаю, такая трагедия… Но чем быстрее мы уточним все детали, тем быстрее найдем убийцу вашего брата. Вашего мужа… - добавил он, взглянув на Ольгу.

Я помолчал, разглядывая незваного посетителя.

- Генерал знает, что вы здесь?

- Да, он одобрил мое предложение. Подумали, что вам удобнее будет разговаривать со мной дома, чем в официальной обстановке… Он не мог до вас дозвониться весь день.

- Ну, пойдемте в кабинет, - вздохнул я.

- Нет, - крикнула Ольга, - я не пойду туда! Там Антона… Там Антон…

- Его уже нет там, - мягко сказал я, - это просто комната. И ты будешь не одна, а со мной…

Она молчала, глядя мне прямо в глаза. Потом, сбросив мокрую накидку на руки дворецкому, быстрыми шагами пошла в кабинет. Я последовал за ней. Замыкал шествие сутулый инспектор, оставляя на светлой плитке грязные следы.

Зайдя в комнату, Оля по широкой дуге обошла очерченный мелом на полу силуэт, и направилась к креслу у камина, на ходу доставая сигареты из сумочки.

- Я не позволил тут убирать, - извиняющимся тоном сказал дворецкий, неслышно возникнув в дверном проеме. – Никто не давал таких распоряжений.

- Завтра уберите, - коротко сказал я. Дворецкий поклонился и исчез.

В кабинете царил полумрак. Неясно просвечивали через стекло массивных шкафов золотые корешки книг, блеснул хрустальный письменный прибор на рабочем столе Антона. Я зажег свет, подошел к бару, в нетерпении распахнул дверцы, и тут же с досадой отметил, что нет моего любимого коньяка. У Антона всегда был паршивый вкус на выпивку.

Перебрав все бутылки, в попытках найти то, что поможет мне заглушить воспоминания о сегодняшнем дне, я, поразмыслив, взял бутылку бренди незнакомой марки, и два стакана. С трудом вытащив пробку, понюхал, с сомнением покачал головой, но все же разлил.

- Слушаю вас, - я поставил стакан с бренди перед Ольгой, сделал большой глоток из своего. Садиться не стал, так и остался стоять у камина, облокотившись на мраморную каминную полку.

- Меня зовут… - начал инспектор.

- Меня не интересует ваше имя, - прервал его я, - вы инспектор Курилов, этого достаточно. Ближе к делу.

- Да, да, конечно… - он осторожно сел на край дивана, открыл портфель, вынул какие-то листки, ручки и разложил перед собой на столе.

- Расскажите пожалуйста, чем вы занимались в день убийства, начиная с самого утра.

Он снизу вверх посмотрел на меня. Я раздумывал. Сделал еще один большой глоток. Бренди оказалось неплохим, по телу разлилось тепло, на душе стало спокойнее, но ясность ума я не потерял.

- Я проснулся у себя в номере поздно, часов в десять, - медленно начал я. – Позавтракал там же, в гостинице. Потом позвонил брату. Он предложил встретиться перед моим отъездом, пригласил на обед. Сказал, что других гостей не будет, только мы втроем, я и он с женой. А после обеда мы планировали все вместе съездить в больницу навестить отца.

Я поставил стакан на каминную полку, подошел к Ольге, взял у нее сигарету, пощелкал зажигалкой.

- После обеда мы втроем сидели в этом кабинете, разговаривали, - затянувшись, продолжил я. – Так, ничего существенного… Не знаю, в курсе ли вы, но я не живу постоянно в этом городе. Я очень много путешествую по миру. Вот как раз вернулся два дня назад, соскучился по семье.

Я мельком взглянул на Ольгу. Она сидела выпрямившись, глядя остановившемся взглядом в одну точку. Забытая сигарета тлела в руке, сизый дым окутывал ее облаком. После моих слов, будто очнувшись, она вздрогнула, повела плечами, обвела взглядом комнату, задержалась на инспекторе. Протянув тонкую белую руку, потушила окурок в пепельнице и тут же прикурила следующую сигарету.

- Мы уже собрались уходить, как Антону позвонили…

- Кто позвонил? – быстро спросил инспектор.

- Не знаю, - пожал я плечами, - кто-то с работы. Он был очень расстроен этим звонком, сказал, что ему нужно срочно заняться одним делом, и он не может с нами поехать к отцу. Тогда мы с Ольгой поехали вдвоем, а он остался дома.

- Вы долго пробыли в больнице?

- Нет, вся поездка заняла чуть больше двух часов, вместе с дорогой. Отец… Он же в коме, подключен к жизнеобеспечивающему аппарату. Мы пробыли у него минут десять, отдали дань уважения.

- Потом поехали сюда?

- Да, Ольга пригласила меня, сказала, что не позволит, чтобы я питался гостиничной едой.

- А почему вы остановились в гостинице? – спросил инспектор, - у вас такой огромный дом.

- Это дом моего брата, - сухо ответил я.

- Но ведь раньше это был ваш семейный дом?

- До смерти моей матери мы действительно жили все вместе здесь, в этом доме. Потом я повздорил с отцом… Ну, знаете, такая юношеская ссора, я не хотел заниматься тем, чем он мне велел. Мне претили все эти офисы, совещания, деловые костюмы… Я свободный художник! Я хочу путешествовать по свету, узнавать мир, писать картины. И я ушел из дома. В отместку отец запретил мне здесь появляться без приглашения. Но не лишил меня финансирования, спасибо хоть за это, - я усмехнулся.

- Напомните пожалуйста, от чего умерла ваша матушка?

- У нее было слабое здоровье, что-то с легкими, - помолчав, ответил я и свысока посмотрел на инспектора. Мы оба знали, что она умерла от передозировки наркотиками в каком-то дешевом отеле лет десять назад. Замять тогда не удалось, и об этом писали все газеты.

- Ну да, ну да… - покивал головой инспектор, - такая трагедия… А ваш брат к тому времени уже работал с отцом?

- Да, Антон старше меня на восемь лет. Он гордость нашей семьи, - усмехнулся я, и тут же поправил сам себя: – был гордостью. Сразу после университета он пошел к нему на службу, начал с самых низов, с кассира в банке, кажется. У брата был талант к банковскому делу, и скоро он дослужился до самых верхов. И дело тут не в том, что одним из владельцев банка являлся наш отец. Антон действительно талантлив. Был.

- Итак, вы вернулись домой, - подсказал инспектор.

- Итак, мы вернулись домой. Ольга поднялась к себе переодеться, а я пошел в гостиную, поболтать с нашим дворецким. Он служит у нас всю свою жизнь, и иногда мы разговариваем с ним о том о сем. Потом мы вместе пошли в кабинет к Антону, и войдя, увидели его лежащим на полу.

Я закурил вторую сигарету.

- Знаете, крови было совсем немного. Видите, на полу практически ничего нет. Возможно, это из-за ножа, он так и торчал у него в груди.

- Вам знаком этот нож?

- Да, это нож из его коллекции, вон они висят, - вытянув руку, я указал стаканом вглубь комнаты, и инспектор обернулся.

- Очень красиво, - пробормотал он, встал и подошел поближе, разглядывая стену с развешанным оружием.

- Вы позволите? – он оглянулся на меня, дождался моего кивка и достал из ножен ближайший клинок.

- Очень легко извлекается, - он повертел его в руках, потрогал лезвие, - и очень острый.

Инспектор вложил клинок в ножны, вернулся к дивану, сел и опять взял ручку на изготовность.

- Продолжайте пожалуйста, - попросил он.

- Да нечего продолжать, собственно… Мы тут же вызвали нашего врача и полицию, - закончил я рассказ. Подошел к Ольге и отобрал у нее сигареты. В пепельнице высилась гора тлеющих окурков и над ней, как над вулканом, курился сизый дым. Я пододвинул к Ольге стакан с нетронутым бренди, но она никак не отреагировала.

- А дальше?

- Что – дальше? – не понял я, - дальше ничего не было. Антона… Тело увезли, полиция что-то спрашивала, но мы были в таком состоянии, что вообще ничего не понимали, и не могли отвечать на вопросы. Потом нескончаемый поток соболезнующих, получение разрешения от полиции на погребение, организация похорон….

Я вздохнул, вспомнив все это.

- Лучше вы мне расскажите, что вы предпринимаете для того, чтобы разыскать убийцу моего брата?

- Мы успели опросить всю прислугу, которая находилась в доме в тот злополучный день. К сожалению, ваш брат накануне отпустил большинство слуг, а те, что были, которые прислуживали вам за обедом, ничего не смогли сказать. Они убрали стол и удалились к себе. Не видели никаких посетителей, и не слышали ничего странного. Проблема в том, что в ваш дом можно спокойно проникнуть и не через парадный вход. Хотя бы через сад пройти в галерею, или с террасы…

- Я смотрю, вы неплохо изучили планировку нашего дома, - не удержался я.

- Это моя работа… Так же мы организовали наблюдение за всеми, кто приходил к вам выразить соболезнование, а так же за теми, кто присутствовал на похоронах. Опять-таки, к сожалению, это ни к чему не привело, ни единой зацепки.

Инспектор вздохнул.

- Скажите пожалуйста, что вы можете рассказать о партнере вашего брата? О Алексее Ступицине?

- Я думаю, на сегодня достаточно, - неожиданно сказала Ольга. – Сегодня был очень тяжелый день, мы очень устали.

- Да, да… - засуетился инспектор, - я понимаю, я сейчас уйду. Я только попрошу вас подтвердить всё, что рассказал господин Александр. Практически весь день вы были вместе, значит, и показания у вас должны совпадать. Вы подтверждаете все сказанное?

Ольга молчала.

- Оля, - мягко сказал я, - тебе нужно ответить инспектору.

- Я всё подтверждаю, - Ольга решительно встала, - прощайте, инспектор. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

Она пошла к выходу из комнаты, громко стуча каблуками. Инспектор проводил ее глазами.

Я дернул за шелковый шнур и через мгновение в дверях возник дворецкий.

- Проводите инспектора к выходу, - сказал я. – Мы закончили.

*****

На следующий день, примерно в полдень я стоял у входа в мрачное серое здание полиции. Вошел внутрь, представился охраннику, предъявил документы. Тот с кем-то созвонился и пропустил меня внутрь, сказав, что меня ожидают в кабинете 321 на третьем этаже. Я поднялся по каменной лестнице с вытертыми многочисленными посетителями ступенями, с интересом разглядывая проходящих мимо меня людей. Почти все они были в форме, некоторые при оружии, практически все мужчины.

Я нашел нужный кабинет и, не постучавшись, открыл дверь. Вошел и огляделся. Это была тесная серая комната, с одним большим зарешетчатым окном. Массивный стол у окна, рядом – древний металлический сейф. На одной стене висел парадный портрет государя, на противоположной – портрет немолодого уже мужчины, почти старца, опирающегося на посох.

Спиной ко мне стоял инспектор Курилов, держа какую-то папку на весу и стараясь рассмотреть в ней что-то при солнечном свете, падающем из окна. Он оглянулся на звук открываемой двери, расплылся в улыбке, положил папку в сейф и сердечно поздоровался со мной. Я благосклонно кивнул.

- Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, - инспектор указал на стул, придвинутый вплотную к столу хозяина, - можете снять верхнюю одежду и повесить вот сюда.

Я с сомнением посмотрел на засаленное сиденье, на пыльную столешницу, засыпанную сигаретным пеплом, и остался стоять. Потом еще раз посмотрел на портрет пожилого мужчины, висевшего на стене, он кого-то смутно мне напоминал.

- Не узнаете? -инспектор подошел ко мне и кивнул на полотно. – Это очень редкий портрет. Он был подарен нашему отделу самим Патриархом… Репродукция, конечно. Оригинал висит у руководства.

- Подождите… Неужели Распутин? – ахнул я. – Он же запрещал себя снимать или писать с себя портреты после того, как ему исполнилось пятьдесят. Видимо, не хотел, чтобы его запомнили старым и немощным.

- Ну, немощным он никогда не был, - с непонятной интонацией ответил инспектор. - Вы знаете, а ведь я встречался с Григорием Ефимовичем. Я был совсем молодым, а он уже в весьма преклонном возрасте, обычные люди столько не живут. Но тем, кто открыл Портал, Он – инспектор поднял глаза к небу - подарил еще один век жизни. Никто не видел Григория Распутина мертвым, возможно, он и сейчас работает в каком-нибудь отделе, недоступном для простых смертных. С его-то гениальностью…

Мы помолчали.

- Давайте вернемся к работе. У меня мало времени, - наконец прервал молчание я.

- Конечно, конечно, - засуетился инспектор, - присаживайтесь к столу.

Я поискал глазами стул почище, с трудом выбрал среди грязных, пододвинул его к столу и сел.

- Итак, что за срочность? Что такого я должен подписать, чего не мог сделать у себя дома?

- Видите ли, - инспектор положил перед собой на столешницу руки, сцепил их в замок. - Мы считаем, что в рамках данного расследования нам просто необходимо вызвать дух вашего убиенного брата для дачи показания. Это обычная практика, часто применяется в расследованиях убийств. Конечно, дорогостоящая услуга, но, думаю, вы легко это сможете себе позволить. Кто как не вы заинтересованы в поимке убийцы вашего брата.

Я помолчал. Потом поинтересовался.

- Как это будет проходить?

- Несколько подозреваемых лиц в нашем сопровождении будут препровождены в Портал Распутина. Там нас всех переместят на берег Стикса, куда и будет доставлена душа вашего невинноубиенного брата. Мы зададим только один вопрос – кто из присутствующих является его убийцей. Он должен прямо и недвусмысленно, исключая всякое сомнение, указать на того человека, кто его убил.

- У вас уже есть подозреваемые?

- Да, есть. Помните, вы говорили, что вашему брату позвонили с работы? Этот звонок очень расстроил его.

- Да, было такое.

- Звонок этот мы так и не отследили. По зарегистрированному мобильному телефону звонков никаких не было. Видимо, у вашего брата был второй телефон, и убийца забрал его с собой. Но мы выяснили, что в банке, принадлежавшем вашему брату, из хранилища пропала очень крупная сумма денег. Вечером накануне убийства кто-то проник в помещение банка, предварительно отключив все камеры слежения. Следов взлома не обнаружено, следовательно, это был тот человек, который знал коды доступа и в хранилище, и к камерам слежения. А таких людей всего двое – ваш брат и его партнер. Вот этот человек и является подозреваемым в убийстве Антона Юрьевича.

Я помолчал, переваривая информацию.

- Вы проверяли его алиби?

- У него очень твердое алиби. Во время убийства был с женой в театре. В тот вечер он даже был допущен к руке Его величества, который со своей свитой посетил Королевскую ложу. Десятки людей это наблюдали. Кажется, снимок даже в газете печатали. Поэтому и требуется процедура вызова души. Но здесь необходимо поторопиться, любую душу можно вызвать только в срок до девяти дней с момента смерти. И то, с каждым днем она становится все более расплывчатой и эфемерной. Если затянем, то к девятому дню можем вообще получить бледное облако, которое уже ни на что не реагирует.

- И вы повезете его на опознание….

- Видите ли… – смущенно откашлялся инспектор, - мы повезем не только его… Вы и госпожа Ольга тоже должны будете присутствовать.

- Почему? – удивился я, - вы нас подозреваете?

- Ну, знаете ли… алиби вы обеспечиваете друг другу, да и мотив у вас есть у обоих…

- Какой мотив? О чем вы? Я любил своего брата, а Ольга любила своего мужа.

- Первый мотив – деньги. После смерти господина Антона вы единственный наследник всего состояния. Я навел справки, состояние вашего семейства переходит только наследникам по мужской линии, поэтому госпожа Ольга не является получателем всего, что остается после смерти мужа. Я прошу великодушно меня простить, но, как только скончается ваш батюшка, вы станете обладателем огромного состояния.

- Странная логика. Будь Антон жив, я и так бы получил огромное состояние после смерти нашего отца. Конечно, оно не было бы столь большим, но тем не менее, весьма внушительным. И безо всякого риска.

Инспектор, виновато улыбаясь, развел руками.

- Как я понимаю, у вас есть еще мотивы? – я вытянул руку и поправил на ней перчатку.

- Да, второй мотив – это госпожа Ольга.

- Что? – искренни удивился я. – При чем здесь Ольга?

- Девушка редкой красоты, крайне образована, обворожительна… поневоле приходят мысли о неразделенной любви, о страсти…

- Какая страсть? – я откинулся на спинку стула, поджег сигарету и глубоко затянулся. – Вы же знаете, мы с Олей одногодки, дружим с детства. Наши родители приятельствовали, и мы много времени проводили вместе. В школе сидели за одной партой, потом в универе… Но наша дружба не переросла в любовь. Да и трудно думать о девушке, как об объекте страсти, если был свидетелем того, как в детстве она поедала на спор червяков из лужи…. Тут вы опять промазали, инспектор.

- Вы ее не смогли полюбить, а Антон любил?

- Любил, - поразмыслив, ответил я. – Мне кажется, он ее всегда любил. Еще когда она с растрепанными косичками бегала в догонялки со мной наперегонки по дому. Он делал ей предложения несколько раз. Первый раз сразу после школы, но она отказала, хотела получить образование. А вот по окончании университета они как раз и поженились. Да вы знаете, по телевизору весь день транслировали….

- Да-да, мы с женой смотрели. Какая красивая была пара… И какое прелестное венчание в храме… Вы были великолепны в роли друга жениха.

- И Ольга его любила, тут нет сомнения.

- А вот тут как раз… кхх-кхх.. сомнения есть.

Я с удивлением воззрился на него.

- Партнер вашего брата, Алексей Ступицин… В общем, он и госпожа Ольга являются любовниками… И достаточно давно…

- Быть не может! – я во все глаза смотрел на инспектора. – Да с чего вы вообще это взяли?

- Он сам на допросе признался. Сказал, что ему скрывать нечего, что он и Ольга давно любят друг друга и теперь они смогут быть вместе. Он уже собирает бумаги на развод.

- Так это он… - прохрипел я. – так это он убийца! Украл деньги. Украл жену. Почему вы его не арестуете?

- Увы, - вздохнул инспектор, - как я уже сказал, у него есть алиби.

- Значит, он нанял кого-то!

- Вот для этого нам и нужно вызвать душу господина Антона для опознания убийцы. Души людей видят сокровенное, не орудие убийства, а того, кто это орудие направил. Подпишите пожалуйста Прошение о вызове души вашего брата для дачи показаний.

Он раскрыл папку, достал лист и пододвинул ко мне. Карандашом указал место, где нужно написать от руки текст и поставить подпись. В перчатках было тяжело писать, но от предложения снять их я отказался, еще раз с сомнением глянув на грязный стол.

- Теперь ожидаем подписи руководства, и вам передадут реквизиты для перечисления денег, - он помахал листком в воздухе, подул на него зачем-то и вложил в папку.

- И всё же я настаиваю на аресте Ступицина, - угрюмо сказал я, - вы не боитесь, что он сбежит?

- Нет, его слишком многое держит в России. Да и без госпожи Ольги он никуда не поедет, а она, как я понимаю, бежать не собирается. Ну и к тому же мы ждем результатов Судного дня…

- Судного дня? – удивился я.

- Вы не помните, что это такое? «Ежеле невинная душа, будучи при жизни мужчиной, женщиной или несмышлёным ребенком, захочет отомстить своему убийце, то на пятый день насильственной смерти она может создать ад возмездия своему убийце. Мне отмщение и Аз воздам…». Вы не помните труды нашего патриарха Григория Распутина?

- Судный день… - медленно произнес я.

- Да, Судный день. По закону, это не является прямым доказательством вины человека, но как косвенное, вполне сойдет.

- Вы организовали слежку за Ступициным? – вскинулся я. – Пятый день – это же сегодня! Как вы узнаете, что ему «ад возмездия» прилетел?

- О поверьте! – рассмеялся инспектор, — это будет видно невооруженным взглядом!

- Я смотрю, вы здесь совсем расслабились! – заорал я и вскочил со стула. – Убийца ходит безнаказанным, а вы… Вы вообще не работаете, у вас вся надежда на то, что явится душа Антона и пальцем укажет вам на убийцу! Дармоеды!

Инспектор Курилов тоже встал.

- Мы работаем в полную силу своих возможностей, - сухо сказал он.

- Лучше надо работать! – выкрикнул я и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Судный день… Как я мог забыть… Ярость клокотала во мне. Ах, Ступицин, ах подлец! Ты мне за все ответишь.

Я быстро шагал по помещению полиции, уже не обращая никакого внимания на снующих мимо людей. Вышел на парковку, сел за руль, завел мотор и резво стартанул в сторону банка. В самом центре города попал в пробку, и весь извелся от нетерпения, пока мимо проезжал кортеж великой княгини Ольги. Приближалось время гибели Антона, а следовательно, и время возмездия за его смерть.

Бросив машину у самого входа в банк, так, что перегородил все входы и выходы, я взбежал по ступенькам, оттолкнул охранника и вошел внутрь здания. Лифт для меня был слишком медленный, и я, перепрыгивая через две ступеньки, бегом поднялся по лестнице. Задыхаясь то ли от быстрой ходьбы, то ли от ненависти, клокотавшей во мне, рывком открыл дверь в приемную генерального директора банка.

- Александр Юрьевич… - вскинулась мне навстречу белобрысая секретарша.

Я брезгливо отодвинул ее рукой и вошел в кабинет.

Три человека прервали свой разговор и оглянулись на звук открываемой двери. Три пары глаз уставились на меня. Рука с кофе застыла в воздухе, сигаретный дым повис между сидевшими людьми, замерев от важности сего момента. За столом воцарилась тишина.

- Ступицин… подлец… - с ненавистью сказал я, глядя на мужчину, сидевшего во главе стола.

Ступицин, поднявшись во весь свой немалый рост, искривил рот в улыбке.

- Смотрю, непутевый сын пожаловал…

Двое его коллег, сидевших за столом, хмыкнули, расслаблено откинулись на спинки кресла, ожидая развития назревавшего у них на глазах скандала.

- Ты убил моего брата, тварь…

- Ты что мелешь? Как всегда, обдолбался наркотой? Где ты берешь такую забористую?

Ярость помутила мне рассудок, и я, взревев от ненависти, кинулся на него. Легко перепрыгнул через кофейный столик, преграждавший мне путь, в три прыжка преодолел разделявшее нас пространство, уклонился от удара слева, и все свои чувства вложил в хук справа. Но мой удар не достиг цели. Там, где секунду назад стоял Ступицин, была пустота. Я с трудом сохранил равновесие, оглянулся, пытаясь обнаружить недруга, но тут мне слева прилетел удар по ребрам. Я охнул, согнулся пополам. И увидел Ступицина, ползком пробирающегося под столом. Забыв про боль, я нырнул за ним, за ногу вытянул брыкающееся тело, навалился на него и схватил за горло. Он вцепился в мои руки, пытаясь разжать, и извиваясь подо мной всем телом как червяк.

И тут комнату внезапно накрыл мрак. Исчезли все звуки, запахи. Стало очень холодно, изо рта повалил пар. Раздался механический протяжный гул, но через мгновение стих и он. Всё еще держа за горло Ступицина, я в недоумении оглянулся.

- Аз воздам, - в полном безмолвии раздался мелодичный женский голос, и что-то громыхнуло, сверкнуло перед глазами. Меня подбросило, откинуло на груду каких-то деревяшек, сверху упало что-то тяжелое. Я охнул от нестерпимой боли. Совсем рядом ударила молния, ослепив меня на мгновение. Сильно запахло озоном, как при грозе. Я помотал головой, слепо ощупывая руками перед собой, пополз по груде камней в надежде найти какое-либо убежище. Опять раздался сильный механический гул, и ударила молния, Она пронзила меня электрическим разрядом, заставив выгнуться дугой. Я извивался, кричал от боли, и сам не слышал свой крик. Я был уже готов умереть, и тут вдруг все кончилось. Рассеялся мрак, утих гул. В комнату сквозь выбитое окно проник солнечный свет, высвечивая остатки уничтоженного кабинета – разбитые столы, обломки некогда шикарных шкафов, переломанные стулья, обнажившаяся кирпичная кладка стен. Из-под груды обвалившегося потолочного покрытия, кряхтя и постанывая вылезали мои недавние противники.

- Ступицин… - простонал я, - где Ступицин?

- Да вот он, - надсадно откашлявшись от пыли, прохрипел его заместитель, - его тут завалило немного, надо бы откопать.

- Пусть подохнет там, - пробормотал я, - а с меня хватит.

Я с трудом поднялся, пошатываясь, пошел к тому месту, где раньше был дверной проем.

Приемная почти не пострадала, не считая смежной с кабинетом стены. У своего стола, в ужасе прижимая руки к груди, стояла тощая секретарша Леночка.

- Вызови скорую, - с трудом сказал я, - и полицию. Инспектора Курилова. Скажи, Ступицин получил свой Судный день.

Окончание