Серия «Тайна Закрытого города»

- Ну и что?! Разве ты мне не рад? Они такие же родственники отца, как и твои. Все равно же собирался отмечать! – Ларискин позитив поражал, мне стало казаться, что она под каким-то препаратом. Не может быть настолько хорошего настроения просто так у нормального человека.

- Нет, не собирался. Я не хотел ничего отмечать, в крайнем случае, думал посидеть с братом.

Лариска – моя троюродная сестра по отцу. Мы переехали в этот закрытый городок несколько дней назад. Все было так стремительно, что я даже до сих пор не успел распаковать вещи. И эти гости мне совсем некстати.

Началось все два года назад. Умерла мама. И мы с Темкой остались вдвоем. Мне тогда исполнилось семнадцать, а Темычу – всего два. Была еще прабабка, по матери, но ей стукнуло девяносто четыре. Большей частью она лежала, и, несмотря на относительно трезвый рассудок (лишь изредка путала даты и имена), она сама нуждалась в уходе. Шансов взять нас под опеку у нее никаких. И вот тогда мне пришлось вспомнить, что у меня есть отец. Они развелись с матерью, когда мне было 8, и я мало знал его. Кроме того, что он любил выпить, а потом избивать нас. После развода он приезжал пару раз, когда я был еще маленький. Из этих встреч отпечаталось только: холод на улице, его широкие сдвинутые брови, и яркая красная машинка, которую он протягивал мне, вытащив из кармана. Вот, пожалуй, и все мои воспоминания об отце. Но других вариантов у меня не было. Найти его получилось не просто. Он много переезжал, так еще и оказался жителем закрытого города, где почему-то почти не ловила обычная сотовая связь. Спасибо прабабушке, в молодые годы была научным руководителем в каком-то НИИ, и сохранила много полезных контактов. Через внуков ее учеников нам удалось все-таки пробиться к нему. Меня он готов был взять «без проблем». Проблема была в Теме, который родственником отцу не являлся. А моя деятельность и затевалась ради младшего братишки. С очень большим трудом нам удалось уговорить батю. Услуга оказалась не дешевой – бабушка согласилась написать дарственную на половину своей квартиры в пользу отца, если он усыновит Тему. Было еще одно непременное условие, которое мы должны выполнить. Этим условием был переезд к отцу. Я надеялся обойти этот вопрос, успеть выучиться, найти работу, и попробовать через суд отбить Темыча обратно. Но судьба распорядилась иначе. Этой весной умерла прабабушка, и отговорок, почему мы не переезжаем, больше не осталось.

Мы сошли с поезда, сели в видавший все в своей жизни, уазик, и весело побрякивая багажом и головами о стены и потолок на поворотах, поскакали по извилистой дороге вдоль леса. Ехали долго, более трех с половиной часов. Что меня удивило в самом начале, так это длинный бетонный забор с колючей проволокой в виде ежей наверху. Позже отец сказал мне, что иногда она бывает и под током. Пытаясь понять, что ждет меня впереди, я лазил в Интернете, и ожидал в худшем случае увидеть частокол с колючей проволокой, а не сплошную стену из бетона на несколько десятков километров вокруг. Нехорошее чувство появилось еще тогда. Что же они такое прячут там, раз обычным людям нельзя даже через забор смотреть. Но это было не все. Город ни гуглился на картах и в Интернете. Очень странно, о нем нашлось лишь несколько заметок из разряда: «в 10 домов провели газ» и «открывается фестиваль песни и танца». Когда я сказал об этом отцу, тот лишь довольно хмыкнул и пробурчал в усы: «Что ж ты хочешь? Закрытый город!» Проверка документов на КПП, и мы въехали. «Городом» это можно назвать лишь условно, меньше двух сотен домов. Часть из которых стояли пустыми. В большинстве своем это не новые постройки. А какие-то полуразвалившиеся деревянные домишки из прошлого века. То, что дом не жилой, было легко узнать по отсутствию дыма и заколоченным ставням.

В одном из таких строений поселился и отец. А точнее - мы, все трое. Как человеку с детьми, ему выделили жилье «попросторнее», где он обитал до этого я даже не хотел представлять. Дом был полуразрушенный, давно не жилой, полусгнивший и грязный. Только шагнув через порог, я почувствовал, как в нос ударили запахи сырости и плесени. Оказалось, отец успел перетащить в этот городок всю свою семью – родителей, брата, двоюродных и троюродных родственников. Привлекали сюда большие зарплаты. За ту же работу повара, плотника, нянечку в детском саду здесь платили в несколько десятков раз лучше.

А сегодня у меня день рождения. О котором, я надеялся, никто не знал, и совсем не было настроения отмечать.

В прихожей послышался топот и шум открывающейся двери. Незваные гости начали прибывать один за другим. Первым ввалился Виктор, двоюродный брат отца, высокий дородный остроносый мужик с кудрями и залысинами в полголовы. Его вес и мохнатая дубленка не позволили ему влезть в нашу, заваленную хламом со стороны квартиры, дверь прямо и теперь он протискивался бочком. Дом заполнился запахом перегара. Через пару минут его нагнали дед с бабкой. Ее везде издалека легко узнать по повязке на голове, с торчащими вверх концами. Сегодня тряпка была зеленой в белый горох. В первую нашу встречу, отцова мать вылила на меня ушат помоев о моей матери вместо приветствия. Поэтому от радости сегодня сразу противно заныла щека, и непроизвольно поехала куда-то в сторону. Следом потянулись еще какие-то родственники, которых я видел впервые.

Я зашел на кухню и налив две рюмки водки, выпил их одну за другой, в промежутке закусив кислым лимоном, чтобы успокоить нервы. Лекарственных средств вернуть себе психический нейтралитет не обнаружилось. Зайдя обратно в комнату, сел на край грязного дряхлого дивана. Сил и желания убирать все это ради «дорогих гостей» не было.

Отец уже старался там вовсю. Протер стол и поставил закуски, метаясь от комнаты в кухню. Гости разбредались кто куда, не раздеваясь, осматривали «хоромы».

- Ну, ты чего? – ткнула меня под локоть Лариска, махнув из бокала темно-красной жидкости, видимо, «презент» от дорогих гостей. Я скривился. И тут в прихожей послышался подозрительный шум, напоминающий по воющему грубому звуку начало брачного периода у лосей. Высунув голову в проход, я успел увидеть необъятных габаритов тетеньку в черном одеянии, обвешанную какими-то звенящими бубенцами, и размахивающую сосудом, из которого шел дым. Когда она уже практически скрылась в нашем туалете, совмещенном с ванной. Санузел - этот прорыв в цивилизацию - недавняя пристройка к дому, и единственное – чему я искренне порадовался.

- Они вызвали ведьму? – мое и без того уже кривое лицо, перекосилось еще сильнее.

- Шаманку! Ну, ты же знаешь, какой сегодня день…, - меланхолично заступилась Лариска за любимых родственников.

- Мой день рождения? Пасха???

- Ну, ты же знаешь, что у твоего отца пунктик, ему чудится что-то в вашем туалете, он даже боится туда заходить. Слышится ему постоянно что-то, из зеркала на него кто-то глядел, - Лариска похрустывала соленым огурцом.

Потная тетечка с благовониями, вытирая платочком лоб, степенно проследовала из дальней части дома и, плюхнувшись рядом со мной на диван, велела налить себе «чего-нибудь посвежее».  Я подвинулся, мне совсем не осталось места в этом доме.

То ли от духоты и сильного запаха ладана, то ли от выпитых двух рюмок водки, меня повело, мозг как будто заволокло туманом.

И в следующее мгновение я обнаружил себя сидящим на лавке в помещении со стенами, выкрашенными бежевой и белой красками. Рядом сидела Лариска, дальше дед, еще какие-то гости. Женщина охала в конце коридора, отец и бабка носились туда-сюда, попеременно пытаясь хватать людей в белых халатах, и забегали в палату. Это все было так естественно, по началу, даже не вызвало у меня чувства недоумения, что что-то не то.

Когда я вспоминал эту ситуацию впоследствии, много лет спустя, именно естественность происходящего, не вызывающая в мозге вопросов, тревожила меня больше всего. Как это может быть: человек не обращает внимания на то, что какая-то дикость происходит вокруг него? Как мой мозг умудрился спрятать это и даже не дал мне ничего понять?

- Ларис, что мы тут делаем?

- Витьку стало плохо с сердцем, не помнишь что ли?

Я обвел глазами коридор. Везде сновали люди. Окна распахнуты, дует сыростью ранней весны. Судя по всему, это была местная поселковая больница. Подошел отец, подвел мне брата. Малыш устал и стоя, положил голову и уткнулся носом в колени. Я гладил его по волосам. В мозгу роились мысли. Больница и сама ситуация не вызывала у меня сомнений, все было естественно. Только…

- Ларис, а ты помнишь, как ты тут оказались?

- В смысле? На машине приехали, конечно.

- Я понимаю, но сама картинка как мы ехали у тебя есть? Ты помнишь, образами, как мы добирались сюда на машине? – Лариска отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.

А вот у меня, как я ни старался, как ни пыжился, картинки как мы оказались здесь, перед глазами не было. Я не мог это вспомнить. Вот несколько минут назад  мы  сидели на диване, разговаривали с шаманкой, она рассказывала смешные случаи, что только ее изгонять не вызывают. И вот мы здесь, в больнице у палаты, в коридоре. А между этими двумя событиями картинка у меня отсутствовала. Я уже хотел, как и Лара, отмахнуться от этого, списав на истощение последних дней и алкоголь, который не так часто встречался с моим организмом. Как нас всех подняли и повели в другой коридор.

Я по инерции встал и пошел, сначала даже не поняв, что не так. На самом деле все было НЕ ТАК. Навстречу мне шла такая же колонна людей, впереди их вела женщина в белом халате с пучком на голове. Коридор был очень узким, с большим количеством маленьких окон с решетками. И поравнявшись с идущей в другом направлении колонной, я хотел извиниться, что чуть не толкнул женщину, но увидел ее глаза. Широко открытые, пустые, они смотрели в никуда, но дама продолжала двигаться, вытянув руки по швам. Идущие за ней, шаг в шаг, все были такие. Я посмотрел вперед на своих и увидел их уже заворачивающих в какой-то кабинет, первыми шли бабка с Темкой на руках. Повсюду стояли люди в белых халатах, в основном женщины, но в конце коридора я увидел мужчин. Они были очень сильные и оглядывали, контролировали помещение, каждого. Дама, ведущая нашу группу, у двери кабинета, физически заворачивая родственников туда за руки, и, мне показалось, пересчитывая их. Часть людей, сидевшие на лавках, как совсем недавно мы, непринужденно и оживленно болтали, кто-то ходил. Но только к ним приближался человек в белом халате, они так же, как и мы, вставали, и молча, друг за другом шли за ним.

Опустив голову и глаза, я повернул налево и пристроился в хвост уходящей в противоположном направлении, колонне. Затем - в правый коридор, стараясь не поднимать взгляд, спустился по лестнице на один пролет. Там открылся огромный холл с распахнутыми дверями на выход. Было очень много людей, кто-то выходил, другие заходили. Я посмотрел вниз, когда ледяной ветер с улицы прошел по ногам, и понял, что я без обуви.

Я стоял посреди холла, и моментально привлек внимание женщины в белом халате, находившейся чуть поодаль и явно контролировавшей ситуацию внизу.

- Ты что тут делаешь? – она больно схватила меня за локоть, оттаскивая в сторону.

- Я не знаю, где мои кроссовки. На улице холодно.

- Тебе надо бежать! - прошипела она, сжимала мою руку все сильнее. Одновременно подтаскивая с огромной куче обуви слева в холле. У стены там стояло большое количество полок, но их не хватило. И все вокруг было завалено грязными ботинками, сапогами, кроссовками и туфлями. Они валялись и не только вперемешку на полках, но и захламили собой огромный ковер, практически на половину холла.

- Какие твои? Ты помнишь, где ты их оставил? – наклоняясь ко мне, она шипела сквозь зубы прямо в лицо.

Я растерянно озирался. Я не помнил ни холл, ни чтобы я снимал с ног что-то.

- Нет…Нет, я не знаю.

- Какой у тебя размер?

- 46.

Она, подтащив меня ближе к полкам, выкопала оттуда коричневые сандали с закрытым носом.

- Эти подойдут?

Сандали были убитые, и не подходили для этого времени года, но они понравились мне.

- Подойдут…

Она одела мне их на ноги, одну за другой. На удивление, обувь оказалась очень удобной, на твердой, но как будто пружинистой подошве.

- Беги! – и она сильным толчком в спину пихнула меня к выходу.

Опустив голову, я быстрым шагом проследовал через холл к дверям. Народу было слишком много, и они не могли отследить всех. Выскочив за ворота, я повернул налево, и, падая, побежал бегом подальше от этого места.

Куда идти? Вернутся в дом? Куда обратится, где мне помогут? Город закрытый. Связь здесь не ловит практически нигде. Чтобы отправить смс, приходится по полтора часа менять местоположение, подкидывая телефон в воздух. За одним из поворотов я выскочил на широкую улицу. Там было шумно, там явно были люди. Сквозь туман в сумерках ехали танки. Это так поразило меня, что я встал как вкопанный. С визгом и разлетающейся грязью рядом тормознул уазик, из него выскочил мужик в военной форме, что-то проорал кому-то, и так же стремительно запрыгнув обратно, помчался дальше. Вокруг была какая-то немыслимая суета. Люди метались черными тенями, стараясь укрыться или сбежать куда-то. И я не представлял, кто из них «за наших». И что происходит вокруг.

В больнице остался мой брат.

Выбора не было, я решил вернуться домой. Не зная города, я до ночи плутал, пока не вышел на знакомую улицу. В мозгах на свежем воздухе стало немного проясняться, но все равно было чувство, что я будто во сне. Каждая мысль, каждое осознанное решение давалось с огромным трудом. Извилины скрипели, не желая «прокручиваться» в нужном мне, направлении.

Часы на руке обозначили 23.45. Ворота оказались открыты нараспашку. От них по грязи вели широкие следы, казалось, здесь промаршировал целый взвод. В нескольких местах земля выглядела так, как будто кого-то тащили. И не одного. Дом мерещился пустым. Широко открытая дверь, темные окна, и тишина. И все же мне чудилось, что внутри таится угроза. Сердце с шумом билось о грудную клетку. Каждый вздох отдавался в ушах.

Прокравшись по боковой стороне дома, пригибаясь под окнами, я добрался до двери. Помедлив, заглянул внутрь, в кромешную темноту. Там было тихо. Где-то тикали часы. И как будто под полом стрекотал кузнечик. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я так же, пригнувшись, на ощупь стал пробираться вдоль стен внутрь помещения. Включать свет или как-то  еще обозначить свое присутствие мне не давал лютый страх, сжимавший все органы. Шаг за шагом, я почти добрался до комнаты, где лежали наши вещи. Нужно как минимум переодеться в теплое, взять документы, еду и одежду для ребенка.

В комнате, где по моим последним воспоминаниям, днем царило застолье, все так же. Рюмки на тех же местах, как будто сидящие за столом люди просто поставили их. Заветрились закуски. Никто не убрал их. Рядом, на полу, валялась мохнатая дубленка Виктора, какие-то вещи и куртки, пришедших чуть позже, гостей. Когда я потянул на себя тюки с одеждой, один из них зацепился за стол. В темноте этого не было видно. И в следующий момент, с жутким грохотом, тот перевернулся и рухнул, усеивая все вокруг разбивающейся посудой, что-то еще упало на меня сверху. Я заорал. С улицы раздался топот бегущих ног. Сердце похолодело, ор застрял в горле. Звук приближался по коридору, а я так и барахтался, пытаясь вылезти из-под того, что свалилось на меня. Когда они ворвались в комнату, я только успел перевернуться на четвереньки, и прижаться задом к батарее.

Круглые лучи фонариков, шарившие по полу и стенам, ослепили меня. Свет был слишком яркий, и на несколько секунд я потерял способность видеть что-либо.

- Антон? – мужской голос показался смутно знакомым, хоть и охрипший, какой-то…

- Отец?

Батя вытащил меня из-под свалившейся груды белья, поставил на ноги. Мгновенно выключил фонарик. За ним маячила еще одна высокая фигура. Через несколько секунд я смог понять, что это Кирилл, брат отца, когда в отсвете с улицы блеснули его очки.

- Ты как здесь? Давно? Выбрался? Как ты смог? Ты один? – воздух вместе с вопросами выходил из отца со свистом, казалось, что у него барахлят легкие.

- Один. Что происходит? Где Тема? Где ты оставил его?

Он схватил мою руку и рывком вытащил на улицу. Мы практически бежали. Следом, оглядываясь, и стараясь двигаться бесшумно, замыкал процессию дядя Киря. Дверь в дом он не стал закрывать. Пробежав сарай, и теплицу, мы оказались с другой стороны, у ворот огромного гаража, который больше напоминал ангар, и был общий с соседями. А по их словам – выделен на несколько семей. Кто-то хранил там вещи, инвентарь, картошку и капусту. Отец вволок меня туда, следом забежавший Кирилл крепко закрыл железную дверь, и остатком старой ржавой трубы подпер ее.

- Бать, что происходит?

- Значит мама, отец, Темыч не с тобой?

- Нет…

- Где и когда ты последний раз видел их? Как ты выбрался?

Недалеко от входа в полу был откинут огромный прямоугольный люк, его крышка - чуть более двух с половиной метров в длину, вниз уходили ступеньки. Отец и Кирилл, в спешке продолжили свои дела, которые видимо были прерваны моим внезапным появлением. Первый кинулся к столу, заваленному инструментами, слева от люка, и быстро пытался собирать там что-то, попутно напихивая различные неизвестные мне детали себе по карманам. А дядя присел на одно колено у странного ящика, напоминающего открытый пластиковый черный огромный чемодан, внутри которого находилось оборудование, больше всего похожее на компьютер. Сверху - экран, а внизу, где обычно, клавиатура - какие-то круглые ручки, кнопки и рычажки.

- Как думаешь, удастся починить? – отец мельком кинул взгляд на брата.

- Не знаю, работаю над этим.

Оба были крайне сосредоточены и торопились. Казалось, им нет до меня никакого дела. Их не интересовали даже ответы на их же вопросы. Или не было на это времени.

- Что происходит? – я сам не ожидал, но голос сорвался на крик.

- Они напали.

- Кто «они»?

- Я не знаю.

- Они неотличимы от людей, - отозвался Кирилл, - Или могут менять внешность, или часть жителей города перешла на их сторону. Мы не знаем. Большинство они убили. Применяют какой-то вид зомбирования или гипноза, люди впадают в ступор и идут за ними, выполняют их приказы. Ни к кому не подходи, и ни с кем не общайся. Мы не можем понять, кто есть кто.

- Как вы выбрались? - на этот раз вопрос уже задал я.

- Женщина помогла, мне и Кириллу, она вколола нам что-то, когда нас уводили, но действие препарата скоро может закончиться. Похоже, их влияние распространяется не на всех. Небольшая часть медиков в больнице не подверглись ему, и еще есть люди, мозг у которых работает адекватно, они помогали выводить оттуда, кого смогли. Нам повезло. Ты как?

- Где Тема? Ты оставил его там?

Он стоял ко мне спиной, и было видно, как вжал голову в плечи, как задергалась вена на шее.

- Я верну его, - бросил он мне через плечо. И стало понятно, что он дико, до одури, боится.

- Есть контакт, я вижу их, - отозвался Кирилл и по экрану на его «чемодане» забегали, как в лабиринте, мелкие зеленые человечки. Грубо говоря, кроме зеленого этот монитор и не показывал больше ничего, - Можно идти.

Отец повернулся и кивнул головой. Затем перевел взгляд на меня.

- Я пойду с тобой! – выпалил я прежде, чем подумать. Тот поднял усталые, больные глаза на Кирилла. Который, помедлив, с сомнением, кивнул.

- Здесь тоже не безопасно, - проронил он, - Я попробую отслеживать их, сколько смогу. Заряда хватить не на долго.

Потоптавшись, и избегая моего взгляда, мужики пожали друг другу руки, батя сделал шаг, в нерешительной попытки обнять брата. Но тот уже отошел в сторону, приседая у своей чудо-техники.

Мы спускались в темноту. Отец включил фонарик, прикрыл его куском какой-то тряпки, чтобы свет стал не слишком ярким. Впереди я увидел серые трубы, идущие по стене, вместе с ними коридор, он упирался в тупик и расходился надвое. Мы пошли по левой стороне. Пройдя несколько десятков шагов мы опять оказались у завала из старых вещей.

- Подержи, - он отдал мне фонарик, и чуть присев, отодвинул в сторону кусок неровного железа, в который мы уперлись. За ним оказался длинный коридор. Очень узкий, в два с половиной худых человека, если их поставить плечом к плечу, - в ширину, и чуть меньше двух с половиной метров в высоту. Он как будто просто вырыт в земле. И находится здесь страшно, комья земли скользкие, они шуршали под ногами и осыпались, если я касался рукой стены. Казалось, все это может обрушиться в любой момент. Было не понятно, как это все вообще держалось.

Мы шли больше двадцати минут, коридоры расходились, и я давно потерял им счет, не представляя, где мы находимся, и как вернуться обратно. Отец, поглядывая на экран телефона, на котором были тот же лабиринт и человечки, все зеленое на черном фоне, что и у Кирилла на «чемодане», уверенно шагал вперед. Несколько раз я делал попытки задавать вопросы, но он зажимал мне рукой лицо, и я замолчал. Мы шли быстро, я очень устал.

Наконец, за одним из поворотов, впереди послышались голоса, оттуда же пробивался тусклый красноватый свет. Предок сбавил шаг, придержав меня, еще раз показав мне «тихо», поднеся палец к губам, и спрятал в карман телефон. Когда поворот, откуда шли звук и свет, оказался почти перед нами, он прижался к стене, и осторожно выглянул. Я, стараясь не шуметь, повторил этот маневр.

Впереди, в таком же коридоре, оказалось много народа. Только не все из них были люди. «Чужих» обнаружилось два вида. Первые больше напоминали гномов. Невысокие, около метра, коренастые и квадратные, очень широкие в плечах и крепкие, казалось, что дико сильные. Их отличала от людей огромная голова с неопрятными, торчащими в разные стороны, волосами, и лицо. Хотя «лицом» это трудно назвать. Кустистые широкие брови, глаза, толстые и длинные носы, губы – все черты крупные, больше, чем бывают у людей. Кожа бордово-красноватого цвета. Они больше напоминали поместь неандертальцев с каким-то видом диких доисторических зверей. Эти постоянно что-то кричали, размахивали руками, движения были очень резкими, явно злились, толкали и пинали всех вокруг, даже друг друга. Второй «вид» больше похож на орков интеллигентного образа. Около двух метров ростом, мускулистые, накаченные, с абсолютно круглыми лысыми головами. Они были спокойны, стояли у стены, и по отношению в «гномам» старались выглядеть даже доброжелательно. По крайней мере, их лица, с чуть более утонченными чертами, чем у их «низких собратьев», выражали подобие вежливой внимательности, а губы застыли в оскалах «полуулыбок». И те и другие даже близко не похожи на людей. Это какое-то новые виды. Мне показалось, что все особи мужского пола, но, кто знает, может быть, среди них были и женщины. Пять или шесть «орков» стояли у стены и слушали то, что им орали, пробегавшие мимо, «гномы». Последние же проталкивали вперед, идущих вереницей с еще одного бокового коридора, людей. Те шли послушно, с застывшими лицами, никак не реагируя ни на что, даже на тычки, пинки и подзатыльники «гномов», орущих и плюющихся на них со всех сторон. В самом конце коридора я успел заметить людей с лопатами и кирками в руках, они что-то как будто копали, или расширяли проход. Было не понятно, их постоянно закрывали другие.

- Если Тема где-то и есть, то он должен быть здесь, - тихо прошептал мне в самое ухо отец.

- А больница?

- Это перевалочная база, они просто сгоняют туда людей и сразу же перевозят.

Среди шедших впереди вереницей взрослых не было ни одного ребенка.

- Там нет детей.

- Я вижу, все равно искать надо здесь. Они сгоняют всех сюда.

- Зачем?

- Мы пока не можем понять. Как будто ищут что-то. Стариков и больных убивают сразу, - голос его сорвался, и я вспомнил, что не спросил, где бабушка и дед, и когда он видел их в последний раз. Но он тут же собрался, и стал дальше смотреть, то выглядывая в коридор, то - на экран телефона, где зеленые точки скучковывались и перемещались.

- А детей?

- А детей вроде нет. Среди убитых на улицах малышей крайне не много. Может быть, они нужны им для чего-то еще. У нас есть надежда.

- Ты знал? Что такое возможно?

Он поднял на меня глаза.

- Нет. Кирилл знал. И теперь не может простить себе. Ну как «знал», не в прямом смысле конечно. Этих видели не первый раз здесь. Я точно не знаю. Может и городок из-за этого тут организовали, просто не ожидали, что они вернутся. Никто не ожидал, что такое может начаться.

Продолжение следующим постом (если кто-то дошел до этого места)

- Что думаешь делать?

- Будем следить за их миграцией, и проверять один коридор за другим. Пока не выясним, куда они дели детей.

- Я хочу вернуться в больницу, - мой голос прозвучал жалобно и хрипло. Мужики уставились на меня, - Я хочу проверить.

Подумав, батя кивнул. Кирилл замялся, было видно, что идея ему не понравилась, но возразить в сложившейся ситуации он не посчитал возможным.

- Будь осторожен.

Переодевшись в доме в теплое, и взяв кое-какие припасы из еды и воды, я, стараясь не попадаться никому на глаза, двинулся обратно в город. Заплутав, хоть мне и долго показывали и рассказывали, куда и как нужно идти, через несколько часов я вышел к черному ходу больницы. Там проходила дорога, и слева от меня оказался боковой вход в здание, а справа шел какой-то высокий частый забор, заканчивающийся наверху острыми пиками. Дорога просматривалась на большое расстояние с обеих сторон, и я боялся выходить на нее. Старался прошмыгнуть мимо, раз за разом возвращаясь, иногда мог просто ждать, стоя подальше от нее, и надеясь, что что-нибудь произойдет. Несколько раз я пыталась подобраться ближе, но, как назло, из бокового входа или с другой стороны появлялся человек в белом халате, осматривающий окрестности. И мне чудом удавалось завернуть назад, или затаиться в ближайший кустах. Не дыша, и молясь, чтобы он меня не нашел.

К четырем утра мне повезло. Сначала я увидел собак. Открылась дверь бокового входа, и одна за другой оттуда стали появляться пушистые головы. Я не очень разбираюсь в породах, и для меня они выглядели странно. Мордой похожие на охотничьих, с висячими треугольными ушами, в холке они были высокие и худые на длинных ногах, как борзые. Все имели белый окрас с несколькими черными пятнами, разбросанными по ушам. Первая собака вышла, огляделась, затем они направились друг за другом, прижимаясь и что-то вынюхивая у забора. К сожалению, псины двигались в мою сторону. Хорошо, что я заметил это издалека и смог отбежать подальше. Когда собаки достигли конца ограждения, они стали заворачивать куда-то вправо, за постройки, и что там - увидеть я уже не мог. Их было около двадцати. Когда первая собака вошла в поворот, а последняя еще была недалеко от бокового входа, из него начали появляться дети. Сердце мое бешено заколотилось, на висках выступил пот. Все внутри замерло. Малыши примерно шести-восьми лет, и разница в росте была не сильно большой. Но самое страшное не это. Они все были одеты в одинаковую одежду. Серые короткие курточки, застегнутые на три крупные пуговицы, такого же цвета шортики, под ними - колготки. Комплект завершали коричневые ботинки. А на головах - объемные черные шапочки, с полями по краям и большим козырьком. Из-под них не видно волос. То ли детей остригли, то ли все шевелюры умещались под эти головные уборы. Они шли так же, как недавно прошли собаки, след в след, гуськом, низко опустив головы вниз и ни на что не обращая внимания. И как я не щурился в темноте, не пытался найти хоть малейшую зацепку, в движении рук, строении коленей, овале щек, я не мог узнать своего. Я даже не мог понять, все ли они мальчики, или девочки тоже среди них есть. С такого расстояния дети казались абсолютно одинаковыми. Процессию контролировала женщина в белом халате, она стояла у входа и придерживала дверь, чтобы та не захлопнулась. Когда последний ребенок скрылся из вида, она зашла обратно внутрь.

Я выждал несколько минут, а затем кинулся в том направлении, где исчезли дети. Но выбежав за поворот, я обнаружил абсолютно пустой двор между домами. Я бегал там еще долго, пыталась искать следы, детей или собак, кидался из стороны в сторону, но так ничего и не нашёл. Следов было море, но они перемешивались в пыли, и мне так и удалось понять, куда они уходили.

Примерно через час вся процессия, возглавляемая впереди собаками, вернулась обратно. Что это было и для чего нужно выводить на прогулку детей, тем более «куда?», мне осталось непонятным.

Прождав там несколько часов, я бросился обратно в дом, к отцу.

Между вылазками они с Кириллом отдыхали по очереди, аппарат должен заряжаться. И у меня еще было время, чтобы застать его.

- Дети! Дети в больнице!!! Я видел детей!!!

Я запнулся о порог, когда влетал. Мужики как раз собирались. Отец заматывал тряпками ботинки, завязывая и запихивая их концы в носки, чтобы ступать тише. Кирилл осматривал провода, ведущие от самодельного генератора к аппаратуре. Я сбивчиво рассказал все, что узнал. Мужчины переглянулись, на батином лице проступило значительное сомнение.

- Я своими глазами видел, как всех увозили оттуда. Нашего там точно нет. Может быть это какие-то роботы, или еще что-то, просто похожее на детей.

Я не знал, как выдохнуть, как дышать дальше. Мозг отказывался думать. Что делать? Где правда?

- Я почти нашел их логово, самый центр, куда они сгоняют людей. В прошлый раз не удалось подойти ближе, попробую в этот. Если хочешь – пойдем со мной. Только сразу предупреждаю – нельзя кричать. Что бы мы ни увидели. Твой крик будет стоить нам жизни.

Я кивнул. Я был слишком опустошен, чтобы спорить. В этот раз мы лучше подготовились, чем в начале. Модифицированные фонарики с тусклым светом, обмотанные ботинки, одежда, сходная по колору и фактуре со стенами (ее обмазывали грязью, смешивая с клеем, чтобы в случае опасности, можно было присесть и попытаться притворится «частью интерьера»). Спускались быстро. Мы старались не говорить, и не тратить силы ни на что, кроме движения к цели. Больше двух часов мы практически бежали по темным подземным коридорам. Наконец, отец поднял вверх руку, это значило остановиться. Мы замерли и прислушались. Впереди раздавался шум, из него можно было выделить голоса, лязканье железа, и еще какие-то бухающие, не понятные мне, звуки.

Завернув за очередной поворот, который он отслеживал по своей карте на телефоне, неожиданно мы оказались перед выходом в довольно большое пространство. Выход из нашего туннеля заканчивался обрывом, и основной шум теперь слышался снизу. Вверху была дыра, в которой отражалось беспечное ночное небо, на нем мерцали редкие звезды.

Он лег на пузо, стараясь не высовываться и не шуметь, подполз к краю, где обрывался туннель. Впереди было круглое пространство на несколько сотен метров в диаметре. Я последовал за ним. Внизу, в центре «кипела работа»: очень большое количество и «орков» и «гномов» гоняли, как скот, людей. Последние, разного возраста и пола, послушно копали, переносили то, что было выкопано куда-то в глубину тоннелей внизу, в направлении, противоположном нашему. «Громы» не прекращая, орали на них, пинали, толкали, стегали их чем-то наподобие кнутов, били палками. Никто из людей не возмущался и не роптал, они как сонные мухи, молча делали свою работу. Периодически, кто-то из наших падал замертво. Никто не обращал на это внимания. Через какое-то время проходившие мимо «орки», заметив упавшего, и «продиагностировав» его ударом по голове, подзывали двух «орков» чуть более щуплого телосложения, и те либо оттаскивали человека куда-то в сторону тоннелей, либо скидывали его в центр. Середина данного помещения была самым интересным. Из земли торчал огромный большой круг из толстого железа, от которого расходились в стороны такие же «лапы», он был не до конца откопан и не ясно, что же он на самом деле из себя представлял. В центре этого большого круга торчала узкая труба, диаметром сантиметров в двадцать. Она стояла внутри более широкой трубы - около трех метров. И вот в эту часть более широкой и скидывали тела людей, упавших замертво.

«Громы» и «орки» больше всего суетились как раз вокруг этого центра. Пара «гномов» так раздухарилась, что-то доказывая друг другу, у них почти дошло до драки. Занятый этими наблюдениями, я не сразу обратил внимание на то, что отец слишком уж сильно засопел и начал дергаться рядом. Я повернулся, и, увидев его бешеные выкаченные глаза, попытался проследить в направлении взгляда. Я не сразу понял, потому что измазанных в глине, земле и грязи, людей было сложно отличать друг от друга. Пока не увидел знакомый, мелькавший среди тел, кусок зеленой тряпки в белый горох на одной из голов. Бабушка копала вместе со всеми. Я начал прочесывать глазами толпу вокруг нее, пытаясь определить в этой груди измазанных тел, деда. Но люди, находясь под каким-то гипнозом, даже не протирали лица и глаза, если на них летела грязь от других копавших. Большинство рыли руками. И узнать, определить из них кого-то не представлялось возможным. Я беспомощно обернулся на отца, но он смотрел налево и взгляд его изменился. Я посмотрел туда же. Несколько «орков» в помещение вводили детей. Три ребенка, мальчика или девочки, все в тех же серых костюмчиках, в которых я видел их у больницы. Они шли послушно, как и все другие люди, опустив головы, и не подавая признаков какого-то беспокойства. Подойдя вплотную к центральной торчащей большой трубе, «орки» переговорили с «гномами». Последние подогнали какой-то аппарат, напоминающий маленький кран, видимо, сломанный. На одном конце железной стрелы болталась веревка, а за другой конец, обмотанный об катушку, «гномы», в количестве нескольких штук, держались сами. Один из «орков» посмотрел на ребенка, затем обвязал его за пояс свободным концом веревки и что-то рявкнул.  «Громы» напряглись и потянули конструкцию на себя, тело в сером костюмчике взмыло в воздух, а затем они начали его медленно опускать в центр самой маленькой узкой трубы. Вот для чего нужны были дети определенного возраста. Кроме них никто в эту трубу бы не пролез. Сердце бешено заколотилось. Я не мог понять, не узнавал, но все же, мне казалось, что это не он. Не мой Темка висит сейчас на веревке в окружении «орков», «гномов» и груды перемазанных зомбированных людей посреди огромной ямы, и не его опускают в узкую железную трубу. Я не признал его и в других детях. Я все-таки надеялся, что по кистям рук, овалу колен, щекам, кончику подбородка, я смог бы узнать его. Узнать, и не ошибиться.

Лебедка раскручивалась, видимо, опуская тело все ниже и ниже. Вдруг вся конструкция задергалась, заходила ходуном, так что еще паре подоспевших «гномов» пришлось удерживать ее. А затем они вытащили пустую веревку назад. «Орк» меланхолично кивнул на следующего. Так все три мальчика или девочки были погружены внутрь этой трубы. И каждый раз они вытаскивали пустую веревку. Я держал себе обеими руками рот, искромсав зубами язык, чтобы не заорать. Во рту неприятным привкусом расползался вкус крови. Я повернулся на отца и увидел, что он даже не смотрит туда, куда и я. Как в трубу опускают детей. Его взгляд был направлен левее, где недавно мелькал кусок зеленой ткани в горох. Заметив, что я смотрю на него, отец повернулся ко мне, и я не нашел в его глазах ничего, кроме равнодушия. Он не за ним сюда пришел. Его не интересовал мой брат. Он вернулся за своими родителями. Я повернул голову снова к трубе, и тут…

И тут он заорал. Этот был какой-то душераздирающий звериный рык, настолько громкий, что сначала я даже оглох, не сообразив, что это и откуда исходит. Орал мой отец. Прямо над моим ухом, рядом со мной. Он кричал так громко, что на нас повернулись все «гномы» и «орки». Он подался вперед, практически вывалившись половиной тела с обрыва пола тоннеля, на котором мы лежали. В направлении его вытянутой руки два «орка» тащили женщину, на голове у нее мелькала зеленая повязка в белых горох. Видимо, она упала и перестала подавать признаки жизни, и сейчас они волокли ее к центральной вертикально торчащей трубе.

Схватив телефон с картой, лежавший рядом с ним, я метнулся обратно в тоннель, и, не разбирая дороги, падая, с максимальной скоростью, на которую способен, побежал назад. Кирилл научил меня пользоваться картой на телефоне, когда они отдыхали. Но это очень сложно, что-то увидеть и понять в темноте на бегу. И больше всего я боялся, что ошибусь, и сверну не туда, куда указывает мне карта. Я бежал долго, и совсем выдохся. Когда уже не мог, я старался тихонечко идти. И, странно, не слышал сзади погони. Может быть, и не было ее. Поскольку они знали, отсюда некуда и нельзя убежать.

Через какое-то время я все-таки выбрался и практически выпал обратно в гараж. Кирилл подхватил меня за руку и помог подняться наверх.

- Нас обнаружили.

- Где твой отец?

- Он остался там. Надо уходить. Они придут сюда.

Кирилл кивнул, быстро сложил чемоданчик, прихватил пару сумок и какой-то пакет, и мы выбежали в начинающееся утро. Мы шли по городу, стараясь сначала выглядывать из-за домов, проверять периметр. Но улицы были совсем пустыми. И через какое-то время я перестал даже бояться. Тело отказывалось слушаться, и несколько раз я просто падал, опускаясь на колени. Из-за этого Кире пришлось практически волочь меня на себе. Мы зашли в какой-то подъезд, толкали двери в квартиры, в одной из них она открылась. Дальше я провалился в темноту.

В квартирах мы находили еду, многие люди ушли, не закрыв свои дома. Это позволяло не засвечиваться на улицах. Город казался пустым. Не было даже собак и кошек, не знаю, куда они подевались. Не слышны были птицы. Кирилл спускаться сам не мог, аппарат грозил в любой момент выключиться, и тогда из лабиринта туннелей шансов выйти не оставалось. Он пытался придумать какой-то способ более надежного генератора, постоянно что-то паял и проверял на своей аппаратуре. Перемещаясь, мы заняли позицию недалеко от больницы, где я видел детей. Когда я рассказал Кириллу, что произошло, он долго молчал. Спросил только, есть ли шанс, что его мать осталась жива. К сожалению, я не мог ему в этом помочь, последнее что я видел – как ее тело летело вниз центральной трубы, скинутое одним из «орков». Поэтому мой отец и кричал. Я спросил его, знал ли он, что батя и не собирался искать Тему. Кирилл покачал головой, сказал, думал, они ищут всех.

Очнувшись, я побрел к больнице. Солнце было в зените, и я просидел в ближайших кустах до самого вечера. Собаки так и не появились. Подумав, что, скорее всего, выходить будут ночью, я сменил место дислокации. Неподалеку находился маленький магазин, и я надеялся на удачу. Он был пуст, двери широко открыты. А внутри на полках, по-прежнему продавались мясо, сыры и колбаса. Набрав сколько смог унести и разрубив все на части, я спрятал свой узелок недалеко от больничного забора. Сам же вернулся одну из открытых квартир. Подобрав себе вещи, и подвязав и закатав, чтобы не спадали, я принялся рвать и резать то, что я носил до этого. Мне нужно было много мелких тряпок, имеющих мой запах. План не то, чтобы был очень хорош. Он был откровенно плох, глуп и опасен, но другого у меня на тот момент не нашлось.

Я надеялся, что собаки – это все же обычные животные, либо близкие к ним, может быть по уровню родства. А не какие-то биороботы или существа с сильно развитым интеллектом. Когда спустилась темнота, я ползком прошелся по всей длине забора, разложив куски мяса на лоскутки от своей одежды. Я клал их с той стороны, где шли собаки, обнюхивая местность, чтобы им было легко достать мясо. И стал наблюдать.

Около часа ночи дверь открылась, и появилось первое животное, оно осмотрело окрестности, и, вильнув хвостом, пошло по обычному маршруту. Во мне все напряглось. Я очень надеялся, что мой план сработает. Но, как выяснилось, он был не слишком отличным. Первая собака съела кусок мяса. Затем второй, третий, четвертый… Она глотала их не жуя, и не останавливаясь, не оставляя идущим сзади практически ничего даже попробовать. Казалось, следующих собак это не сильно беспокоит. Она сожрала столько, сколько по моим прикидкам, в нее поместиться просто не могло. Но у нее даже не увеличился живот. За собаками шли дети. А у меня к горлу подступало отчаянье. И вдруг я заметил - одна из них, идущая почти совсем позади, третья с конца, слишком активно обнюхивает те места, где только что лежало мясо и оставались мои тряпки. Нюхает и пытается копать там землю лапой. Неизвестно почему, но это животное отличалось от своих холеных собратьев. Это имело нечто похожее на всклокоченную белую гриву за ушами и вокруг шеи. И, как будто, более сумасшедшие, живые глаза. Когда дети вернулись, собаки зашли, и за ними закрылась дверь, я решился на рискованный поступок. Стараясь не шуметь и двигаться как можно незаметнее, ползком я подтянулся к третьей и четвертой тряпке у забора, и, вырыв небольшие ямки, сложил туда еще мяса, прикопав немного. Затем накрыл своими вещами и оставил сверху еще по куску.

За эту ночь детей выводили гулять три раза. Видимо, какой-то в этом был смысл. Меня неоднократно посещала идея, что это могут быть и не дети… Но я гнал ее от себя, не позволяя ей надолго угнездиться в мозгах. Не давая ей свести меня с ума. На второй раз, третья с конца собака, покопав немного лапами, успела съесть оставленные мной, гостинцы. После того как первая прошла и сожрала сверху все остальное. На третий раз я положил туда же еще. Идя по обратному маршруту, собаки к тряпкам уже не подходили. Но моя «питомица» проверила «тайнички», и по звонкому чавканью в темноте стало понятно - она нашла то, что я положил ей. Когда дети возвращались с прогулки в третий раз их было двадцать один, тогда как когда они вышли на первую – двадцать шесть. Я бил себя камнями, ударял по лицу. Чтобы не сойти с ума от ужаса и отчаянья, чтобы у меня не повредился разум.

Утром я вернулся к Кириллу. Мы до пена у ртов спорили, что дальше делать, и что происходит. Орали и чуть не лезли в драку друг на друга. Видимо, так было легче не сойти с ума. Мне нужно последнее, для моего хлипкого плана – одежда Темы. А она в доме. И каждый раз, когда я хотел пойти туда, Кирилл орал и физически держал меня, оттаскивая от двери. Часто силы кончались, и я падал, потому что ресурсов оставалось только на короткий сон, больше напоминающий глубокий обморок. На следующий день, когда я вернулся перекусить к вечеру, Кирилл пропал. Вместо него посреди коридора в квартире, в которой мы обосновались, лежал тюк с одеждой Темки. Быстро порезав ее на куски, и прихватив мясо, я вернулся на место своего «дежурства». Ночью до этого нацепив на себя все зеленое и темно-коричневое, что мне удалось найти, и, прикрепив сверху ветки, я подполз к месту у забора с другой стороны, где оставлял собаке мясо. И с помощью саперной лопатки, выкопал под ограждением яму, прикрыв ее ветками. Разложил по старой схеме, вверху – для первой собаки, в «тайниках» под тряпками – «своей», третьей с конца. И стал ждать. Только в этот раз под мясо для «своей собаки» я положил одежду Темыча.

Дверь распахнулась, и охрана из зверей пошла гуськом осматривать и обнюхивать окрестности, с главарем впереди. Первая одним движением сжирала мясо. Третья, уже научившаяся открывать «тайники» и слизывать спрятанный кусок за секунды, вдруг задержалась так, что две идущие сзади собаки обогнали ее. Затем посмотрела на меня. В этот раз я лежал с другой стороны забора, накрывшись зеленым брезентом, очень тихо. Так, что из-под него было видно только мои глаза. Собака посмотрела на меня, и вдруг мотнула головой, потрусив в сторону процессии из детей, обгоняя своих сородичей. Добежав до пятого с начала колонны ребенка, она неожиданно толкнула его так сильно, что он упал, оцарапав себе колени. Другие дети продолжили идти вперед, как и собаки, сопровождающие их, только две замыкающие замешкались, недовольно завиляв хвостами. Ребенок с трудом встал, и собака загнала его последним в колонну детей. Остальные шавки успокоились, и все они исчезли из вида. Я быстро разложил мясо на свои места снова.

Через несколько часов собаки появились обратно. Детей было уже семнадцать. Прокусывая в кровь губы, я смотрел на колени, искал… Ребенок с разбитыми коленями шел вторым от конца не поднимая головы. Гривастая собака забежав чуть вперед и выкопав куски припрятанного мяса, когда первые дети уже поднимались по ступенькам бокового входа, вернулась к тому самому ребенку. И резко бросившись на него, сшибла с ног так, что он почти долетел до забора. Я бросился к ограде со своей стороны, к яме которую выкопал. Яма была не слишком большая,  несколько раз выходили люди в белых халатах, и мне приходилось убегать или прятаться. И я не мог сам пролезть через нее. Только выставить руку. Я протянулся под ограждением насколько возможно, в другой руке держа мясо, и пыталась дотянуться, схватить. Но ребенок был слишком далеко. Он лежал без движения. И не вставал. Может быть, он ударился чересчур сильно, когда падал. Собака метнулась несколько раз ко мне и снова к нему, затем, недовольно чявкнув, взяла его зубами за одежду и подтащила к забору. Я рванулся и у меня хватило руки, чтобы успеть зацепить его, а затем, перебирая руками между прутьями, дотащить до ямы под забором. Последние собаки побежали ко мне, но, видимо почуяв знакомый запах, лишь вильнули хвостами. Я тащил его изо всех сил, стараясь не повредить еще больше, а он никак не хотел проходить. Видимо, яма оказалась слишком мала. Я рвал его на себя, таща за ноги, цепляясь за одежду. В этот момент я уже видел, что это мой брат. Видел его закрытые глаза. И на каком-то рывке он прошел. Проскочил, и я вытащил его со своей стороны забора. Вытащил и упал. Я бежал долго, прижимая к себе свою ношу. Сзади раздался лай собак. За домом я припарковал машину Кирилла, которую угнал, когда он спал еще в первую ночь. Боялась, что он откажется, или не даст. Украл ключи и перегнал ее. А потом сказал, что не знаю что случилось, и куда она делась. Не сказал и не отдал. Как он ни орал и не пытался от меня добиться ответа. Я швырнул Темика внутрь, вскочил за руль, и дал по газам. Мы неслись к выезду из города. Дальше плана не было. Я знал, что, скорее всего, выезд заблокирован. Или там дежурят пришельцы и они не дадут мне уйти. Но вокруг города была стена, а биться на автомобиле о бетон еще более глупая затея. На одном из перекрестков мне наперерез выехала другая машина. Черный уазик. Он вывернул как будто из ниоткуда, и врезался мне в бочину так, что я чудом не улетел в кювет, дав по тормозам. Машины остановились. Из уазика с двух стороны выскочил тот самый мужик, которого я видел в первый день, когда сбежал из больницы, и Кирилл. Они втащили меня и Тему свою  машину, и понеслись в обратном направлении. Я орал Кириллу, что они не туда едут, он – что к выезду нельзя, и в этот момент раздался взрыв. Мне показалось, что небо раскололось пополам. Я оглох. Где-то вдалеке над центром города поднималось огромное облако черной пыли. Машина рванула, и, петляя по перекресткам, выехала к ограждающей город, стене. Водитель выскочил, что-то быстро пристроил у стены, заскочил обратно в кабину и, дав газу, резко сдал назад, так что я несколько раз ударился головой о спинку сидения. Тему мы положили сзади на пол, и руками я придерживал его. Раздался еще один взрыв, меньшей силы, и в бетонной стене образовалась дыра. С разгона мы проскочили через нее, мне казалось, от машины что-то отвалилось при этом, я молился, чтоб не колеса и не подвеска, и выехали в ночь. Мы неслись через редкую лесопосадку, потом через поле, и, наконец, оказались на трассе.

С тех пор прошло три года. Мы живем с Кириллом и Темой все вместе. Как ни странно, нас никто не искал. По новостям о произошедшем в городке не было ни слова. По гугл-картам показывает, что на том месте, где находился город, просто обычные поля и леса. Кирилл сказал, что они с его другом, с которым ему удалось связаться, нашли способ подорвать середину города, установив в нескольких местах взрывчатку так, чтобы центр просто ушел под землю, засыпав и прихватив с собой все, что находилось внизу. Я восстановил документы как утерянные. В этом году Темка идет в школу. Он ничего не помнит. Когда мы приехали, он пришел в себя через пару дней, в больнице. Кирилл как-то договорился там, что документы у нас не спросили. Первые пару месяцев молчал, не реагировал, когда я зову его, и мог подолгу сидеть, просто переставляя на полу игрушки. Спал беспокойным сном и часто вскрикивал. Но, со временем, это утряслось. Теперь он играет с мальчишками во дворе, и собирается в местную футбольную команду. Кирилл остался с нами. Я нашел работу.  Жизнь постепенно входила в свое обычное русло. Пока снова не произошло кое-что.

Сегодня ночью я проснулся. В темноте не было ни звука. Но я долго пялил глаза в черноту, и больше не мог уснуть. Встал, пытаясь понять, что же меня разбудило. Решил пойти на кухню, попить воды, или заварить себе чаю. Но на пороге комнаты остановился. В зале, который находился между кухней, залом, коридором и второй комнатой, где я спал – у окна стоял Тема. Молча, у стекла за занавеской и смотрел вниз на улицу. По спине пробежала рябь. Нудный, заунывный страх холодом заскребся где-то за ребрами. Я, стараясь не шуметь, чтобы не напугать ребенка, подошел к нему сзади и через тюль посмотрел вниз с нашего пятого этажа. Я не сразу смог ее разглядеть. Там, среди еще не растаявших участков снега, сидела та самая белая собака с подобием гривы на шее. И смотрела вверх, на наше окно.

Начало здесь: Тайна Закрытого города

Последний раз я видел отца, когда бросил его в подземном логове чудовищ четыре с половиной года назад. Кричал он, потому что его мать и мою бабку, скорее всего уже мертвую, монстры тащили в центр какого-то объекта, напоминающего двойную металлическую трубу, чтобы сбросить туда. Его голос обнаружил наше присутствие и тем самым подписал смертный приговор. Я побежал, и последнее, что видел, как сотни, потерявших человеческий облик, зомбированных людей кинулись и схватили его. А потом был взрыв, который поглотил в руинах весь город вместе с тварями, их непонятным приспособлением, и подвластными им, людьми.

- Я кефир взял и сок. Сейчас не пью после того случая, сам же знаешь, - тем временем рассказывал отец, выкладывая продукты из пакета на стол на кухне. Квартирка небольшая, его было хорошо слышно, от входной двери, - Ты вроде тоже не любитель выпить. Эй, чего ты там застрял?

- Пицца, - онемевшими губами пробормотал я, с огромным усилием преодолевая навалившуюся слабость, захлопнул дверь, и на негнущихся ногах вышел в комнату, из которой расходились налево и направо, крошечные коридор и кухня.

- Чего?

- Пицца. Я пиццу заказал. Думал, курьер пришел.

- А… Пицца - это хорошо. Я еще фруктов взял, персики в этом году удались, виноград тоже вроде ничего, но я не пробовал, он кислый бывает, - на столе из пакета появлялись обозначенные им, продукты, - Колбаса, хлеб, сыр, подумал, тоже могут пригодиться. У тебя вечно в холодильнике шаром покати.

Отец выглядел осунувшимся, усталым, под глазами залегли черные тени, морщины обострились на худом лице, волосы, хоть и мытые, поредели, и торчали обструганными хлопьями. Одет он был в ту же коричневую куртку, или очень похожую на нее, в которой я видел его последний раз. Вот только штаны и рубашка другие. Я посмотрел на руки, расставляющие провизию на столе. Они в ужасном состоянии: тощие кривые пальцы, как будто кости были сломаны и срослись не правильно, ободранные, темно-коричневого цвета, точно кожа с них сходила кусками и наросла не равномерно, на некоторых не было ногтей.

- Что у тебя с руками?

Отец  непонимающе поднял усталые глаза на меня. Я искал этот взгляд, в ужасе, во мне билась надежда, что он окажется чужим, пустым, не знакомым. В невероятности происходящего даже такая дичь считалась бы нормальной. Но на меня смотрели глаза моего отца, четко сфокусированные, с до боли знакомым вниманием, и мучительной заботой.

- В смысле? Сейчас хорошо уже, по сравнению с тем, что раньше было. Даже большой палец двигается, и ныть перестал. Ты как сам? Не болеешь? Темка как?

«Темка!» - сознание молнией, с ужасом, пронзила мысль. Но от сердца тотчас отлегло. Малыш далеко, в лагере, несколько тысяч километров отсюда. Удалось устроить через знакомую. Хороший лагерь, ее сын заболел, а денег потраченных уже не вернуть, что тут поделать. На ее предложение, чтобы мой брат поехал вместо ее сына, раз все уже оплачено, я согласился с радостью, таких денег сейчас не было, и возможность побывать для ребенка на море – настоящий подарок. Никто кроме меня не знает, где он может находиться. Тем более, что он уехал под чужим именем – сына знакомой, мальчишки похожи, и документы все были на другое имя, их нельзя поменять. Артем в безопасности. Никто не сможет найти его кроме меня. По крайней мере, в течение ближайших дней. Кирилл, младший брат отца, как он нужен был мне сейчас! Но буквально неделю назад его вызвали в срочную секретную командировку, и он сразу предупредил, что связи с ним не будет. Я остался с восставшим мертвецом один на один.

Но этого просто не может быть! На секунду я даже обрадовался. Точно! Это сон. Всего лишь сон. Нужно проснуться… До боли я защипнул пальцами и выкрутил себе кожу на руке. Боль была приличная. Но надежда еще сильнее. Иногда люди чувствуют боль и во сне, если зачешется пятка, или хочется в туалет, или пружина впивается в ребра из старого матраса. Прикусил язык, во рту появился вкус крови. Огляделся и, не найдя ничего лучше, со всей дури дал локтем об угол косяка кухни. От боли искры застилали глаза. Я не сплю. Это не сон.

- Ты в порядке? Что случилось? – отец бросил куртку на подоконник, и уже перемывал фрукты к этому моменту, раскладывая их по тарелкам.

- Все хорошо, неудачно повернулся.

- Сядь посиди, - усадил он меня на табурет около стола, - Сейчас пройдет.

Я смотрел на его спину, мышцы, перекатывающиеся под рубашкой, волосы на затылке, с пробивающейся сединой. И чувствовал жуткую не реальность происходящего. Я боялся отворачиваться от него, моргать, делать лишнее заметное движение, казалось, мой вдох застревал в легких, пытаясь не выдать моего присутствия, не быть обнаруженным. Так человек смотрит на спину медведю или льву, увиденному неожиданно в нескольких метрах от себя. Нет мыслей развернуться и бежать, хищник сильнее и быстрее, нет шансов. Если он заметит тебя, ты уже обречен. Но еще остается надежда, что может быть, зверь сыт, и просто идет по своим делам, и ты не представляешь интереса. И жертва замирает, застывает в нелепой позе, не в силах отвести глаза или двинуться, всем существом впитывая каждое мельчайшее движение открывающейся перед ней, угрозы. Так я смотрел на спину своему отцу, буднично мывшему персики на кухне моей съемной квартиры. Ему нечего было здесь делать. Он никак не мог здесь оказаться.

Скосив глаза, я пошарил взглядом по столу в поисках ножа. И обнаружил его в мойке рядом с отцом. Нож в доме был один. Хороший, большой, не требующий заточки, подходящий и для нарезки хлеба и для рубки мяса, но второго мне приобрести пока не удалось.

- Ты меня не слушаешь что ли? В каких облаках витаешь? Девушку себе нашел? – отец бросил хитрый взгляд через плечо, - И как она?

Очень сложно отвечать на такие вопросы мертвому человеку, чистящему единственным в доме ножом, персики на твоей кухне.

- Нет, девушки нет. Напомни, что мы собирались делать и почему ты пришел сегодня? – после моего вопроса отец отложил «тесак», и начал обеспокоенно всматриваться в меня.

- Мы договаривались посмотреть футбол. Сегодня Лига Чемпионов. Ты позвал меня, и… Ты не помнишь? Как ты себя чувствуешь, сынок?

- Все хорошо. Почему ты не позвонил? – я машинально схватил телефон, лежащий на столе, как мне показалось, отец дернулся к моей трубке тоже, но я был быстрее. Пропущенных, как и каких-либо других звонков с незнакомых мне номеров – не было.

Батя смотрел на меня с все усиливающейся внимательностью.

- Так я ж его потерял. Вместе с папкой с документами. Паспорт, права, пенсионное – все там было. Уже месяц как хожу, пытаюсь восстанавливать. На остановке задремал, барсетку и украли, - он тяжело вздохнул, переведя затуманившийся взор на волнообразный рисунок синих обоев, -  Хорошо, хоть сегодня аванс дали. Думал, посидим с тобой… Ты опять не помнишь ничего, да сынок? Нормально скажи? Не бойся. Это уже не первый раз у тебя.

- Не помню что?

- Как мы договаривались на сегодня с тобой? Или взрыва ты не помнишь?

При слове «взрыв» какая-то пружина разжалась внутри меня, состояние стабилизировалось, появилась собранность, четкость мыслей, они побежали хаотичным кругом, собирая информацию извне воедино.

- О каком взрыве ты говоришь?

Отец тяжело вздохнул, вытер руки полотенцем, сел на второй табурет спиной к окну, и налил себе в кружку кефир.

- Взрыв в закрытом городе, когда бахнули баллоны с газом, и тебя завалило обломками здания. Мы с трудом тебя разыскали. Потом еще почти месяц откачивали в реанимации. У тебя после этого случая проблемы с головой.

Отец тяжело вздохнул, как будто рассказывать ему все это приходится далеко не первый раз, отхлебнул кефира из кружки и, отводя глаза, продолжил.

- Это я виноват. Взял тебя с собой тогда. Хотел пристроить своим помощником, зарплата хорошая, а остальному думал, на месте обучу. И выпил. Чего-то не пошло, у Саныча день рождения был, а он же, знаешь, самогон сам варит, - увидев выражение моего лица, он на секунду осекся, но быстро взял себя в руки и продолжил, - Никто не думал, что так может накрыть. Вроде люди все … Бывалые. И не такое пробовали. А нет, сильно напутал Михаил Александрович там что-то. Накрыло не по-детски. Я тот день сам плохо помню. Все в дугу. Никто лыка не вязал, на ногах не держался, но работать же надо, середина дня как никак. Разбрелись по своим местам. Кто там что сделал, до сих пор не понятно. Но как факт – газ взорвался, половину нашего завода как ураганом снесло, там же еще реактивы были, цепная реакция пошла. Нам с тобой повезло больше, что живы до сих пор. Я в самом дальнем цехе был, не сильно зацепило, только пальцы рук сломал и ободрал, пока выбирался. А тебя балкой приложило не хило, плюс завалило еще. Не сразу нашли. Ты сначала вроде нормальный был, доктора удивлялись, что так хорошо выздоровление прошло. Говорили, что травма очень тяжелая, последствия точно будут.  Я порадовался - такой богатырь ты у меня, целехонек. А года полтора назад начались провалы в памяти у тебя. Нормальный, нормальный, потом раз – и ничего не помнишь, вот с того момента где-то, как все произошло, память и стирает. Сейчас лучше уже, когда первый раз такой был, ты меня увидел, орать стал, в драку полез. Хорошо хоть, Лариска с Кирей рядом оказались, отбили меня. Лось ты вырос тот еще, а в припадке так …силенок на троих хватило. Все кричал: «Гномы, орки!» Тебе кошмары после того случая часто снились. Врач сказал, что мозг перемешивает их с реальностью. Видимо лекарства хорошие, в этот раз все-таки помогают.

- Я не принимаю ничего.

Отец молча встал и распахнул дверцы шкафа над моей головой. Там хранилась пара пустых банок, штопор, и еще какие-то мелочи. Сейчас правая половина нижней полки была вся уставлена тюбиками с лекарствами, впереди, придавленный упаковкой с таблетками, виднелся рецепт, исписанный врачебным неразборчивым почерком.

- То есть город не разрушен?

- Нет, только завод на котором я работал, пострадал. На данный момент, вроде восстановили и его.

- Ты не знаешь?

- Нет, мы же переехали сразу оттуда, как это произошло, и тебя выписали из больницы. Обжились в поселке неподалеку. Ты потом сюда с Темкой перебрался, сказал, что для ребенка тут условия лучше. А я там остался, а когда с тобой нелады начались, сюда к тебе начал приезжать. Теперь полгода уже здесь живу. Квартиру снимаю неподалеку, чтоб сподручней было. С работой не густо, опять же возраст. Пока охранником тружусь в ночную на парковке, и еще место обещали, но с прошлым же, когда четыре месяца проработал и кинули ты помнишь…, - он опять вздохнул, и, помолчав, продолжил, - Ну да ладно. С заводом там …денег не дали, на алкоголь нас проверили сразу же, как достали, а там…как мы живые, удивлялись. Хая было много. Денег не выплатили, хорошо хоть подлечили и под трибунал все не пошли. И на том спасибо. Темка где сейчас?

- Я тоже пил тогда? - я сознательно игнорировал его вопрос про брата, как бы правдоподобно отец не выглядел, все-таки что-то не давало с ходу поверить, что я –сумасшедший. Это в принципе сложно, когда живешь обычной жизнью без намека на паранойю, и вдруг к тебе заявляется мертвец, утверждающий, что ты давно «ку-ку». Время расставить лекарства на полке, пока я коматозил у входной двери у отца было.

Тот понурив голову, кивнул.

- Да, ты же взрослый, чтоб приняли в компанию, что наш, свой – и тебе налили. И, видимо, хватило. Не знаю, что повлияло на тебя больше, балка или тот настой, что Саныч приволок.

- Мне нужно на воздух. Ты не против? Прогуляюсь, купить что-нибудь?

Отец рассеянно оглядел принесенные им продукты, плиту:

- Как хочешь. Вроде, хватает. Посмотрю у тебя футбол? А то матч уже начался, - несколько заискивающее тихо попросил он, украдкой глянув на наручные часы.

- Смотри, - сложив телефон в карман, и одевшись, я протянул руку к замку в двери и в этот момент раздалась трель звонка, заставившая меня подпрыгнуть. На этот раз я посмотрел в глазок. Это был курьер. Быстро расплатившись и передав отцу пиццу, я бросился вон оттуда, обогнав на лестнице мальчишку, принесшего мне еду.

Уже больше двух часов я сидел на скамейке шумевшего вечернего города, пытаясь уложить в голове факты воедино. Тягучее, мучительно больное, но в тоже время, радостное чувство билось внутри меня. Вот он, мой отец, живой, страшного прошлого не было. Сидит сейчас у меня дома и смотрит футбол по телевизору. Вокруг летний прекрасный вечер, в меру тепло, уже не жарко, шумит зеленая листва на посаженных у домов, деревьях, играют дети на площадке, за спиной на дороге гудят машины, люди спешат на остановку, чтобы не пропустить последний трамвай. Так хорошо, спокойно, безопасно и понятно вокруг. Все остальное - блажь, чушь, просто плохие сны. Только и требуется – признать себя сумасшедшим. Больным придурком, у которого от выпивки и удара балкой что-то треснуло и перепуталось в голове. И вся чудесная жизнь вернется, близкие люди будут живы и рядом, беспокоятся и заботятся о тебе.

Перед глазами всплыло радостное лицо Темы. Я сжал руку в кулак. Первое, что стоило проверить – мой собственный телефон. Пальцы не слушались, отказывались сгибаться, все время попадали не туда. С лицом тоже было что-то не то, люди шарахались от меня. Даже хамоватая мамаша в засаленном то ли платье, то ли халате, с коляской, явно намеревавшаяся согнать меня с лавки, хотя места было достаточно, только глянув поближе, захлопнула рот и, подобрав свои пожитки, стремительно убралась в другой конец двора. Приложение показывало только мои контакты. Никаких лишних или незнакомых номеров, смс, фотографий или видео. Что же получается? За столько лет мой отец ни разу мне не звонил? Как же мы связывались тогда, если он говорит правду?

Подумав, и посмотрев на время, которое оказалось на грани приличий для позднего звонка, я набрал номер классной руководительницы Темы. К огромному моему сожалению, моя нелюдимость и замкнутость, сейчас сыграли мне плохую службу. Было крайне мало людей, с которыми я общался, где можно искать подтверждения или опровержения новым открывшимся фактам.

- Добрый вечер, Светлана Борисовна! Извините, что беспокою в такой поздний час.

- Добрый, Антошенька! – классрук Темыча, женщина в летах, извещенная о нашем сиротстве, с начала учебного года демонстрировала активную участливость, ничем не проявляющуюся, кроме как оборотах в речи, - Ничего-ничего! У вас что-то случилось?

- Нет-нет, просто не можем найти некоторые документы. Среди них список литературы на лето. Вы не помните, вы его мне отдавали, или это было, когда Артема дедушка забирал? – в горле встал комок, последние слова дались с большим усилием, чем я ожидал.

- Точно не помню. Вроде бы Артем сам все домой отнес. Я раздавала всем в классе. Если не найдете, можете подойти в школу в понедельник с утра, я вам дам еще один экземпляр. Или, если хотите, в родительский чат сброшу.

- Спасибо. Вы уверены, что это было не в тот день, когда дедушка его забирал?

- Точно не могу сказать. А как Петр Николаевич? Как его здоровье? Все в порядке у вас?

Ком застрял в горле, в груди похолодело, в ушах начался шум. Я минуту молчал, не мог говорить.

- Антон? Антон? Вы меня слышите?

- Да, Светлана Борисовна. Что-то со связью. Спасибо, до свидания! – я нажал «отбой» и чуть не выронил трубку.

Еще оставался Артем. С самого начала я боялся звонить ему. Услышать его какой-то другой, изменившийся голос. Странный тон речи. Или, что хуже, он не возьмет телефон. Он был так далеко. Может, заигрался, не слышит, или купается, или выронил трубку где-то. Я опасался, что, не дозвонившись, или узнав от него, что дедушка живой и давно навещает нас – сойду с ума по-настоящему.

- Алло! Алло? – Темкин голосок звенел в трубке.

- Привет! Как ты?

- Все хорошо! Море такое большое! И соленое! Я пробовал его на вкус! Мы купались! Правда, не долго! Песок горячий, потом мы в душ ходили, сказали надо обязательно, чтобы соль смыть. Я почти плавать научился. Я набрал ракушек, я тебе привезу! Они такие разные здесь, их много. Еще персики ели, виноград, другие какие-то фрукты. Представляешь, я персик не узнал! Они здесь такие большие и сладкие очень! А еще Динка и Стас… - он еще тараторил, но у меня уже отлегло от сердца. Ребенок доволен, купается, радуется, у него все хорошо. Я слушал, кивал, смотрел на его загоревшее лицо (видеозвонки – великая вещь!), и улыбался с максимально «естественным» выражением лица. Наконец, их позвали на ужин, и малыш отключился. Улыбка сползла с моего лица. Я не смог, не решился потревожить его вопросом, когда он в последний раз видел деда. События тех дней и так с большим трудом выкорчевывались из нашей жизни и его памяти, на восстановление ушло столько сил и времени, особенно после первого шока от смерти мамы, чтобы сейчас все разрушить. Даже если это очень важно для меня.

Оставалась еще моя работа. Вряд ли отец навещал меня там, но проверить все же стоило. С учетом того, что это было последнее место и люди, которым я мог доверять. Больше года назад, надорвав спину на разгрузках и простудив почки бегая курьером, на время восстановления, удалось устроиться разбирать архивы в библиотеку. На такую копеечную зарплату охотников было не много, но на тот момент меня устраивало и это. Договорившись о свободном графике, я посещал «святилище» старинных книг ночами, или в другое удобное для меня время – засчитывались лишь часы, проведенные там. В мои обязанности входило приведение, насколько это возможно, старых экземпляров в порядок, и разбор рукописей, копирование, и документирование всего. Со временем, я втянулся, такая работа была не в тягость, зарплату, немного повысили. И хотя мое здоровье уже вполне восстановилось, я не бросал это место, пока присматривая, где же еще заработать на хлеб. Я вертел в руках телефон, и кусал нижнюю губу, не соображая, кому позвонить. Из вариантов были – Софья Карловна и Юлька. Софья Карловна назначена на должность директрисы в нашу библиотеку всего недели две назад, после того как предыдущий руководитель покинул свое место, перейдя в мир иной. И толку от нее особо не было. А Юлька, маленькая худющая лопоухая девочка с невероятными прическами (в упорных попытках скрыть уши), трудилась библиотекарем и вечно что-то писала, завалившись книгами, рукописями и манускриптами так, что желающие взять или сдать книгу не могли найти ее. Она могла быть полезна. Но при наборе ее номера ответом были долгие гудки, трубку никто не брал. Жаль, может, спит уже, время позднее, а девочка почти ребенок. Решив попробовать завтра, я резко встал, и бодро зашагал домой.

Чем ближе я находился от своего жилья, тем больше ноги наливались свинцом. Пока, наконец, я не остановился, таращась на светящиеся в квартире, окна. Сил не хватало зайти.

- Что, Петр Николаевич заехал? – опрокинула меня вопросом щупленькая старушка в платочке с синими цветами, сидевшая на скамейке. Я вытаращился  и, молча, кивнул, устремившись скорее в подъезд, стараясь скрыться от ее любопытствующих вопросительных глаз.

В квартире приглушенно работал телевизор. Я обнаружил отца на кухне.

- А я тут суп сварил, - слегка заискивающе начал он, стоя в моем переднике, - Нашел у тебя овощи и немного мяса в холодильнике. Подумал, ты на себя одного все равно готовить не будешь. А щи ты любишь…

На плите дымилась кастрюля с рисунком ярких подсолнухов.

- Спасибо, - я сел на табурет у двери.

- Сейчас чаю тебе налью, - засуетился отец. 

Было непривычно смотреть на него, в миг постаревшего, заботливо кружащего по кухне. Он никогда таким не был. Сдержанный, сухой, хоть и щедрый на улыбки, собранный, всегда знающий, в моих глазах, что делать. Или же злой, орущий с перекошенным ртом, в пьяном бреду бегущий за мной и матерью. Казалось, та ситуация, которую он описал мне утром, так сильно повлияла на него, сделала внимательней и мягче. Отец выглядел мучимым виной, человеком. Рука непроизвольно потянулась к дверце шкафа с таблетками. Выпить их, пропить курсом, и все. Все пройдет, забудется, как страшный сон, встанет на свои места. Я поправлюсь, возможно, со временем. Или просто привыкну так жить. В этой атмосфере, в которой тепло.

- Почему ты мне не звонишь никогда?

Отец замер, и непонимающе посмотрел на меня.

- Мой телефон. Нет звонков с незнакомых номеров. Только спам. От тебя ничего. Нет даже пропущенных.

- Я же говорил тебе… Я потерял барсетку…

- А до этого?

Он вздохнул, отложил полотенце, устраиваясь на второй табурет у стола спиной к окну.

- А до этого несколько раз так же терял. Не знаю в чем дело. То выпадают из кармана, то забываю где-то. Видимо, возраст, память. Рассеянность такая сильная стала. Часто денег не было купить. Я звоню тебе иногда с работы, может, они определяются как спам. Когда ты ничего не помнишь, ты не особо стремишься разговаривать со мной, телефон в этом случае бесполезен. Я уже привык.

- Где ты живешь?

- Здесь, неподалеку. Через два дома от тебя, соседний двор, по диагонали. Там двушку сдают, но по факту комната одна, вторую хозяева закрывают, и оплата как за однокомнатную. И от тебя недалеко. Я чаще прихожу, проверяю как ты. Может, нужно чего.

- А почему квартиру не купил?

- Так сбережений особо не много было. Там же жилье служебное. А остальное, - он помялся и отвел глаза, - Казалось, не важным, и в долг давал, и так с друзьями спускали. На то, что осталось, первое время жил, когда переехал. Потом на лечение тебе надо было…

- Деньги от бабушкиной квартиры на него ушли?

- Да.

- Работаешь?

- Да… Сейчас не очень, с прошлого места уволился, а на новое не взяли пока документы не восстановлю. Подвизался ночным сторожем на стройку, тоже здесь неподалеку. Сутки через трое, работа не бей лежачего, только успевай кроссворды гадать, - он слабо улыбнулся.

Мне упорно не верилось во все это. От резвого энергичного самолюбивого человека ничего не осталось. Передо мной сидел сломленный старик. Жалость едким огнем захлестнула мне сердце.

- Ты как себя чувствуешь?

- Хорошо. А ты?

- И я хорошо. Жаль, не удалось посидеть сегодня. В следующий раз, - он начал подниматься.

- Работаешь сегодня?

- Да…

- Как тебя найти?

К этому моменту мы уже дошли до входной двери. Отец легонько постучал пальцами по приклеенному к ней листку бумаги с внутренней стороны, на котором значились его ФИО и адрес, нацарапанные быстрым размашистым почерком. Я мог поклясться, что с утра никакой бумажки на двери не было. Я закрыл за ним, немного подумал, закинул цепочку, еще оставшуюся от старых хозяев. Затем притащил единственный стул из комнаты, и подпер им ручку так, чтобы у гипотетических «гостей» не было возможностей тихо войти ночью.

Пройдя на кухню, я открыл шкаф с лекарствами над столом и углубился в изучение Интернета. Большей частью это оказались довольно дорогие препараты для улучшения памяти и работы мозга, были и для подавления агрессии, тревожности, депрессивных состояний. Спектр некоторых показаний поражал и внушал растерянность, настолько оказался широк. Таких было пять штук, и, судя по тому, что выдавались они строго по рецепту, выписывали их для конченых психопатов. Еще были БАДы, витаминные комплексы, и всякая мелочь, заканчивающаяся средствами от простуды и зеленкой. Завершал все это великолепие рецепт, написанный неразборчивым почерком. Выручил штамп поликлиники, немного проясняющий картину. Накидав примерный план действий на завтра, и обняв чугунную сковородку, как единственное оружие в доме, не считая ножа под кроватью, уснул.

На утро мой путь первым делом лежал в поликлинику, где находился врач, выписывавший мне все эти чудесные лекарства. Отстояв очередь и выдержав бой в регистратуре, удалось выяснить информацию, что нужный доктор спешно уволился и отбыл в неизвестном направлении. К счастью, на стенде значился номер кабинета специалиста. И обнаруженная там медсестра, после долгих расспросов, когда ее удалось поймать в коридоре, и небольшого презента, опущенного в карман белого халата, все-таки созналась, что профи переманили в частную клинику столицы нашей родины. Куда он и отчалил, помахав на прощание коллегам ручкой. К сожалению, на этом нить оборвалась. Специалист был одинок, ни жены, даже бывшей, ни детей, адрес новой работы держал в строжайшей тайне, отбыл спешно, и даже номера телефона никому не оставил. Это удалось узнать точно, поскольку недосчитавшись нескольких медкарт, коллеги начали звонить ему, но абонент более не обслуживался.

Взгрустнув, я потопал по адресу, что значился теперь с внутренней стороны моей двери. Надеясь, что у отца после ночной смены будет потребность поспать, все же на всякий случай сначала занял выжидательную позицию около кустов в противоположном конце двора, пытаясь рассчитать, куда выходят окна его квартиры. Расчет показал, что в сторону подъездов, поэтому обогнув еще раз с улицы, я вынырнул с угла нужного дома, и, пробежав под окнами, примостился на край скамейки возле двух скучающих старух. Преданно и вожделенно гипнотизируя дверь подъезда, в котором находилась, судя по каракулям, квартира отца. Через пять минут бабушки не выдержали.

- Ожидаешь кого, сынок? – с причмокиванием обратилась ближайшая ко мне, солидных размеров дама, поджав губы и сощурив глаза.

- Да! Только вы, наверное, не знаете… - перевел я на них горящий преданный взор.

- А ты спроси. Может, знаем, - вклинилась, разбираемая любопытством, вторая.

- Я мужчину жду, в этом подъезде живет, - я ткнул пальцем в нужном направлении, - Это отец мой. Не общались совсем. А недавно он меня нашел! Сегодня на дачу звал ехать, я и рассаду купил, все приготовил. А он не звонит. Телефон не берет. Он с ночной смены, сказал сторожем работает, может, спит еще. Не знаю, что делать, вроде договаривались, у меня готово все… - я развел в сторону руками, сделав лицо, что от нервного напряжения сейчас заплачу. Актером раньше быть не приходилось, и хоть и чувствовал, что переигрывал, все равно не смог ничего сделать по-другому.

- А квартира какая?

- Не знаю…

Дамы оживились, начав наперебой перечислять всех, кто когда-либо жил или приближался к нужному мне подъезду. Узнав много нового и, порой, даже интересного, о жизни совершенно незнакомых людей, разговор двух старых подруг коснулся и требуемой мне, восемнадцатой квартиры.

- А в восемнадцатой Светка живет, и мужик ее, - продолжала ближе сидящая ко мне, дама.

- Нет, ты брось! Не живет давно! Забыла что ли? Ее мужик как повесился, так она и съехала не знамо куда.

- В квартире прямо что ль???

- Да нет, на работе вроде нашли его, токарем работал, и вот такая напасть. Может чего между ними произошло… Исчезла она в тот же день. Тряпки в сумку покидала и ищи-свищи ее! Может долги были, может еще чегой-то у них произошло, разлад какой, что мужик решил руки на себя наложить. Из милиции потом, приходили, спрашивали все у нас. А мы что знаем? Следим мы за ними что ли?

- А давно это было? – боясь упустить ниточку важной информации, влез я.

- Так уж лет пять назад…

- А потом в квартире кто жил?

- Да никто! Кто ж в такой квартире жить будет! Ужас такой!

- Ужас! И что же они ее, не сдавали?

- Пустая стояла, говорю ж тебе! – разгорячилась пухленькая старушка, - Никто в ней не жил! Светку найти не могли! Тут же ее и из милиции, и так, люди искали, - бабушки многозначительно переглянулись, - Спрашивали всякие. До сих пор информации нет, жива не жива.

- Скорей всего померла где, - поддакнула вторая.

- И сейчас никто не живет?

- Говорю ж тебе! Пустая квартира столько лет стоит! Что ты неугомонный какой. Люди тебе говорят, ты все не веришь!

- А ты, чай, не новый ли хахаль нашей Светки будешь, - расплылась в притворной улыбке вторая старушка, - Или наследник ее?

- Нет, к сожалению, - поник я головой, - Отец вроде говорил, что в восемнадцатой живет, может, я перепутал чего.

- Не живет там никто! – и полненькая бабушка сурово сдвинула брови на меня. Опечаленный, и поблагодарив старух, я рванул к стройке, единственной в нашем районе.

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях! Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под этим постом. 

- Привет! – шепотом привлекая ее внимания, помахал я рукой.

- Привет! – насупилась девчушка, смешно сдвинув бровки домиком, явно недовольная тем, что ее отрывают.

- От Карловны влетит тебе, будешь здесь сидеть.

- Своими делами занимайся! – в том мне прошипела Юлия.

- Я, собственно, чего пришел… Вопрос к тебе есть. Ты когда-нибудь видела моего отца?

Эффект был неожиданным. У Юльки отвалилась челюсть, вытаращились глаза и выпала ручка из рук. Я даже насторожился, настолько естественным мне самому уже казалось его присутствие в моей жизни, длительностью не более суток.

- Ты себя как чувствуешь, Антош? Грибов поел где-то? – библиотекарша все сильнее начинала смущать меня.

- А что не так, Юль?

- Ну хотя бы то, что отец твой, насколько я знаю, давным-давно умер.

Глупая улыбка сползла с моего отца. После всего произошедшего, это был первый человек, кто высказал эту простую и ясную как день, мысль, которая билась о разум голове, мне прямо в лицо. Я опустился и сел рядом с ней, облокотившись спиной о противоположный стеллаж.

- А откуда ты знаешь об этом, Юля?

- Ты сам рассказал. Да и так все знают, что ты – сирота. Ты и брат твой. Что родители ваши умерли, и давно.

- Вспомни, пожалуйста, когда именно я тебе говорил. Это очень важно для меня.

- А ты не помнишь совсем?

- Нет, - я действительно искал и не находил в своем мозге, когда и при каких обстоятельствах мог рассказывать ей о прошлом, и это пугало не меньше, происходивших недавно событий.

- Пить тебе нельзя, - сурово и по-взрослому попеняла мне маленькая леди, - Корпоратив у нас был когда, год назад где-то. Ты с двух рюмок улизался в зюзю. Там наши дамы на канкан к этому времени уже перешли, и мы с тобой забились в угол стола, пытались не отсвечивать. После второй рюмки тебя и понесло. Ты много чего рассказывал, про отца, про закрытый город, про то, как подземные жители на вас напали, про взрыв и как дядя тебе помогал. Просил никому не говорить.

- А ты сказала.

- Нет, зачем. У каждого свои тайны.

Я смотрел в ее спокойные глубокие глаза, в которых не было ни намека на иронию, осуждение, или неверия. И даже не знал, что хуже, подтверждение от нее, что мой отец – жив, или что я, перебрав алкоголя, еще год назад нес то, что сейчас уже и сам наполовину считал сумасшедшим бредом.

- И ты никогда не видела моего отца? – на всякий случай, уточнил еще раз.

- Нет. Фотографий ты мне не показывал, на кладбище не ходили. Как я могла его увидеть.

- А сюда не приходил мужик в возрасте, не искал меня?

- При мне – нет. Не искал тебя никто, - она была сама серьезность, и не задавала вопросов. Это сбивало с толку. Становилось не по себе.

- Ты прости меня…

- За что?

- Наговорил тебе всякого. Не хотелось втягивать.

- Хорошо.

Мы замолчали. Она вернулась к своему занятию.

- А что ты делаешь?

- Диссертацию готовлю.

- А тема?

- Жизнь древних цивилизаций в нашей полосе. Ты уже спрашивал, - я в упор не помнил, чтобы спрашивал у нее такое, и когда-либо интересовался, чем она занимается в рабочее время и после него, вплоть до ночи, забиваясь в самые невероятные углы библиотеки. Но виной тому была скорее моя невнимательность к жизни других, чем действительные провалы памяти.

- Юль, а сколько тебе лет?

- Двадцать три, - не поворачивая головы, произнесла она, - А что?

- Ничего. Думал, ты намного моложе.

- Нет, просто выгляжу так.

Из библиотеки я вышел со смешанным чувством. Как минимум есть один человек, кому я рассказывал о событиях, память о которых у меня сохранилась. Но что из этого было реальностью, а что – лишь мои перемешанные страшные сны?

Задумавшись, не разбирая дороги и смотря себе под ноги, я оказался у своего дома.

- Эй!!! – повернувшись на крик, я увидел машущую мне из желтого такси рыжеволосую молодую женщину в белом плаще. Это была Лариса, папина троюродная сестра. Рядом с ней на заднем сидении находился кто-то еще.

Руки опустились. Последний раз я видел свою жизнерадостную родственницу в веренице людей, уходящих строем, как зомби, по больничному коридору в Закрытом городе. Позже, когда мы были в безопасности, и, услышав, что некоторых спасли, я спрашивал у Кирилла, есть ли там кто-то из наших. Но он лишь печально покачал головой. Больше вопросов я не задавал, решив, что появись хоть какая-либо мало-мальски радостная новость, он рассказал бы мне ее первому сразу. Значит, Лара не могла остаться живой.

Тем временем, по-прежнему пышущий позитивом широкой улыбки и чертиками в синих глаза, «труп» легкой походкой выпорхнул из такси и направился ко мне. Нехотя, я сделал пару шагов на встречу. Лара ласково потрепала меня по щеке, как делала почти всегда, и с легким хлопком опустив мне руку на плечи, принялась наглаживать по спине вдоль позвоночника.

- Ну чего, как ты? Отец говорит, ты опять заскучал? – с материнской заботой, заглядывая мне в лицо, спросила она. Волосы, голос, мимика – почти не изменились. Шея обозначилась резче, на ней проступали темные пятна, заботливо прикрытые легким шарфиком. Белое одеяние с воротником и поясом, которое я поначалу принял за плащ, вблизи оказалось неким подобием плотного платья. Из рукавов выходили тонкие белые перчатки. Лариса всегда любила одеваться несколько экстравагантно, и это не выглядело бы странно, если не учитывать события, при которых мы виделись последний раз.

- Есть немного. Говорят, память потерял. Смешиваю реальность и кошмарные сны. Не жарко? – кивком я указал на перчатки. Она легко засмеялась, качая головой.

- Это ничего. У тебя в последнее время так часто бывает. Ты, главное, дел не навороти. Обдумай все хорошенько, береги себя, и не забывай пить таблетки. Самое важное – что ты с нами. Живой, здоровый, - она потрясла мои руки, пощупала мышцы у плеча, - А все остальное ерунда, наладится как-нибудь. Главное – что мы живы, здоровы, и все вместе! Скажи «привет» дяде Вите, - Лара указала на машину.

Подойдя вплотную к такси, я наклонился и заглянул внутрь. Вторым пассажиром оказался Виктор, двоюродный брат бати. Он сидел развалившись, широко расставив ноги, которые не помещались из-за задвинутого водителем назад переднего сидения, и, нахмурив брови, втыкал в телефон.

- Добрый вечер! – сдержанно буркнул я.

На секунду оторвавшись от созерцания экрана, второй родственник кивнул мне, тут же углубившись обратно. Его сложно было рассмотреть в темноте автомобиля, но все-таки я успел увидеть изуродованные пальцы рук, и те же пятна на шее, какие раньше я заметил у Ларисы.

- Что с ним? – распрямившись, вновь повернулся я на нее.

От Лары последовал тяжелый вздох, и многозначительный взмах рукой, который мог означать все что угодно.

- Второй раз расшивается уже. Кодируем, кодируем… Как заколдованный какой-то. Тока откачали опять, нажрался до поросячьего состояния, чуть копыта не отбросил, два дня под капельницей, везу сдавать жене под опеку. Наташка, помнишь ее?

- То есть в гости не зайдете?

- Да нет, некогда пока. Я так, тебя проверить, подбодрить немного. Сейчас дальше этого повезу.

- То есть вы тоже все сюда перебрались? Ко мне? Как папа?

- Город хороший! А семья должна быть вместе! – опять заразительно расхохоталась Лариса.

- Спасибо. Рад тебя повидать. Звони, номер знаешь?

Видимо, что-то было в моих глазах такое, что в этот раз ответный смех Ларисы больше походил на визг. Ни номеров отца, ни ее, ни кого-либо другого из родственников, а также звонков от них, в моем телефоне не было. Желая проверить себя, распечатку звонков за ближайшие полгода я взял еще утром в салоне сотовой связи. На более длительный период предоставить они отказались, без письменного запроса, который будет рассмотрен в течение недели. Запрос я оставил. И теперь, не мигая, смотрел на веселящуюся женщину с трупными пятнами не только на шее, но и на стопах ног, столь явных, что их не смогли скрыть даже плотные колготки телесного цвета.

- Не факт! Ты их меняешь слишком часто, прячась от любящих тебя людей, - с обидой добавила она. Я продиктовал ей телефон, который Ларочка поспешно записала в свой мобильный, не снимая перчаток, и отбыла. Мой номер не менялся четыре года. Вздохнув, я зашел домой.

Немного полежав, я начал методично пересматривать все предметы, находящиеся в квартире. Для собственного спокойствия, ведя краткий фотоотчет на камеру телефона. Вещей у нас с Темкой было не много, Кирилл свои пожитки забрал с собой, осталась только бритва, и старые джинсы, порванные сзади по шву. Просматривая ящик за ящиком, и вполне уже успокоившись, я дернул самый нижний из них у старой тумбочки. От резкого движения он выскочил полностью из пазов, по полу разлетелись сотни симкарт, как выдавленных их корпуса, и явно пользованных, так и еще даже не извлеченных из закрытых конвертов. Здесь были все известные мне операторы, и несколько десятков из других стран. Под ложечкой противно засосало, болью отдалось в груди. Хотелось умыться, стереть с лица картину рассыпанных симок по полу, рука сама тянулась к лекарствам в шкафу.

Я оделся и вышел. В голове был сумбур, мысли сталкивались друг с другом и отскакивали, разлетаясь в стороны. Хотелось оказаться подальше от этого места. Я устремился на работу. В этот час меня никто там не ждал, но благодаря выбитому еще у прошлой директрисы свободному графику, я мог неожиданно наносить визиты библиотеке.

Едва шагнув за порог, я оказался в толпе людей. Комнатки были переполнены, видимо, сегодня намечалось какое-то событие, поэтический вечер, или студентов нагнали для ознакомления с историей края. Возле входа выпрямив до предела царственную осанку, с довольным видом оглядывая толкущихся людей, стояла Софья Карловна – наш новый директор.

- О! Антон! Ты вовремя! У нас сегодня аншлаг! Будут выступать наши местные поэтессы, поделятся с молодыми мудростью. Рук не хватает, может, и пригодишься для чего.

- Я поработать думал, в архиве.

- Архив не убежит! Как себя чувствуешь, кстати?

- Приемлемо. А почему вы спрашиваете?

- Отец твой приходил. Интересовался, как тебе у нас работается, нет ли каких-либо проблем. Телефон оставил, свой и других твоих родственников. Очень приятный мужчина! Прошлая директор предупреждала меня про тебя и про него. Я только не помню, ты же не буйный? Отец твой сказал, что нет, просто периодически никого не узнаешь, но если что, учти – психов я здесь не потерплю!

Пол качнулся подо мной. На сегодня их было слишком много. Как сквозь сон я увидел вытаращенные на меня, почти абсолютно круглые глаза Юльки, которая махала руками и что-то пыталась сказать мне, но ее буквально рвали на части с трех сторон студенты, никак не понимавшие, как им в нашем небольшом пространстве разместиться. Сейчас было не до нее. Я развернулся и вышел.

Долго шел, иногда по обочинам дорог, сигналили автомобили. Начался дождь, я чувствовал, как холодные капли бьют по голове и стекают за шиворот. Стемнело, в лужах отражались огни ярких рекламных вывесок. Часа через полтора я оказался у знакомого подъезда, в котором мне нужна была квартира с номером восемнадцать.

Люди меняются, Лариска и Виктор – стареют, отсюда и пятна, а может пережитый стресс или болезнь так сказались. Или мне и померещилось. Бывают ли у меня галлюцинации, спросить я как-то забыл. Отец бросил все, возится со мной. В моем доме полно лекарств и странных сим карт, которые, видимо, я менял чуть ли не ежедневно. Мне сделалось нехорошо, к горлу подкатила тошнота, я схватился за березу.

- Что, милок, к Петру Николаевичу? Дома он, - огорошила меня незнакомая бабулька, сидящая на лавочке у подъезда.

- Да? – отозвался домофон, при нажатии кнопки квартиры восемнадцать.

- Пап, это я, - дверь открылась.

Он очень суетился, его движения в моем замедленном восприятии казались слишком быстрыми, создающими хаос повсюду. Квартира выглядела не жилой – везде пыль, выключенный и накрытый целлофаном телевизор, платежки, разбросанные ворохом на подоконнике. Хотя, с другой стороны, а каким должно быть жилище нищего старого холостяка, никогда не заботящегося об уюте? С грохотом он опустил на решетку плиты белый железный чайник и зажег под ним огонь.

- Чаек сейчас будет! Не ожидал, что ты зайдешь. Вкусного особо нет ничего. Посидишь, я схожу в магазин?

- Не надо. Я не на долго зашел. А когда предыдущие приступы были, я тоже ничего не помнил?

- Это странно, но по-разному бывало. Иногда больше помнил, иногда – почти ничего. Но реальность у тебя каждый раз перемешивается с бредом, не знаю, откуда ты его берешь. Может из фильмов, книги, сны страшные снятся… Когда первый раз произошел, сначала думали – наркотики или секта. Но все оказалось намного хуже.

- А потом? Воспоминания возвращаются? Я понимаю, что то, что в моей памяти – это бред?

- Как тебе сказать… Я уже всего и сам не вспомню, все в кашу перемешалось, возраст. Но чтобы ты вот полностью очнулся, посчитал, что твои дикие воспоминания – чушь, нет такого не было ни разу. Просто со временем, принимая лекарства, они отступают, ты как-то вклиниваешься в ритм обычной жизни, узнаешь больше, хорошо, когда разговариваешь с нами, и все налаживается понемногу. Пока очередной приступ не накрывает тебя. Я сначала не придал этому такого значения, думал, пройдет. Да и врачи говорили, что ничего страшного, и все может быть. Здоровый организм, молодой, восстановится, нужно только дать ему время. Но вот последние  приступы стали повторяться с пугающей частотой. Интервалы между ними заметно сократились. Мы несколько раз меняли терапию из лекарств, но, ни одна тебе полностью не помогла. Хотя ты и не пытаешься меня убить, в этот раз.

Отец говорил сдавленно и отстраненно, разговор давался ему с трудом, и чувство вины вновь захлестывало его.

- А ничего другого врачи не могут предложить?

Отец оживился.

- Был один специалист, он советовал нам клинику в столице. Говорил, там творят чудеса. И с худшими показателями люди приходили. Клиника принимает по ОМС, так что лечение будет бесплатным почти, там не дорого, на еду и палату. Все анализы проведут, оборудование новейшее, специалисты высшего уровня.

- Почему я туда не пошел?

- Последний раз у тебя очень жесткий припадок был. Ты на всех кидался, Ларису чуть не зарезал, меня не узнавал совсем. Не смогли уговорить. А потом как – то забылось все. Ты в норму вошел. И вот опять…

- Можешь позвонить тому доктору?

- Да, сейчас, сейчас, - отец начал лихорадочно шарить на верху холодильника, - Я самые ценные документы все тут храню. Вот она! Ты точно хочешь?

- Давай.

Он схватил старую черную кнопочную трубку с подоконника и вышел в комнату из кухни, где мы сидели. Как в тумане, я слушал его приглушенный голос, договаривающийся о месте для меня в больнице.

Внезапно голову пронзила мысль, а Тема? Что делать с ним? Через несколько дней он вернется из лагеря и что тогда? Попросить отца? Как ни странно, именно эта мысль подействовала на меня, как холодный душ. Нет… Темыча я никогда никому не доверю!

Отец вернулся в комнату, сел за стол, застенчиво улыбаясь.

- У меня будет к тебе просьба. Даже не просьба, не знаю, как сказать.

- Ты о Теме?

- Да, присмотришь за ним, пока меня не будет?

- Да, конечно.

- Ты можешь жить у нас, там квартира оплачена на полгода еще, Кирилл сразу платил за год. Ребенку будет комфортнее. Это не сложно?

- Нет, что ты! Все будет в порядке, не волнуйся. А где он сейчас? – в этом невинном вопросе, сказанном добродушным голосом, мне почудилось что-то хищное, зловещее. Такое чувство наверняка бывает у мыши, когда в темноте ночи ястреб в полете уже разгибает свои когти над ней, хотя она еще и не видит ничего.

- Помою руки? – вставая, проигнорировал я последний вопрос.

Отец кивнул, указав в сторону ванной. Зайдя и включив воду, я быстро огляделся. Нет зубных щеток, пасты, мыло новое вот упаковка из-под него, пустое мусорное ведро, полотенце старое, как будто висит здесь тысячу лет, унитаз не чистили давно, судя по следам извести на стенках. Нет гелей для душа, мочалок, бритвы. И как же он живет, без этих всех принадлежностей. Не чистит зубы, не бреется, а щетина отваливается сама?

Я вернулся в кухню.

- Тема подрос, расскажешь, чем он сейчас увлекается, что кушать любит? Как с одноклассниками дружит, или есть опасаться кого? Кому звонить, если загулял? У детей так быстро все меняется. С утра одно, а вечером – уже другое.

- Да, я расскажу тебе все, конечно. Я хотел бы кое-что еще уточнить. Бабушка и дедушка как себя чувствуют, с ними все нормально?

Батя перевел взгляд на цветастую клеенку стола, постучал пальцами пару раз.

- Бабушка умерла четыре года назад, она тоже была на заводе. Устроил туда и ее. Среди обломков ее тело так и не удалось найти, пустой гроб похоронили. А деда не стало года через два, недолго без нее продержался.

Пока он говорил, я внимательно следил за ним. Спокойный ровный голос, ни одна мышца не дернулась на лице или шее, к концу фразы, он повернул ко мне взгляд и я увидел в них…пустоту. О любви отца к своей матери ходили легенды, даже когда я ростом ниже стола был. Я мог много чего не помнить, но не эти рассказы, как он беспрекословно слушался ее, выполняя каждый каприз и терпя обвинения или нападки, в любое время дня и ночи был готов бежать к ней хоть на другой конец света. А сейчас – ничего. Его глаза, по-прежнему пустые, внимательно следили за мной. Я печально понурил голову. Могло ли такое быть, что человек так изменился, переосмыслив свою жизнь, что даже в глубине души не осталось и следа горя за столь непродолжительный период. Или выучился слишком хорошо играть свою роль, не показывая истинных чувств окружающим? Или я придумал себе и это? Все, в том, как он говорил, было не так.

- Ладно, я пойду. Усталость постоянная, неврозы сильно выматывают, не понимаю, откуда другие психи силы берут, - попробовал пошутить я. Но отец даже не улыбнулся, внимательно наблюдая за мной, - Что врачи говорят?

- Перезвонят завтра с утра, точно скажут, когда можно будет приехать. Пока ориентируйся на понедельник.

- Понял.

- Я зайду завтра к тебе.

- Конечно, заходи, можешь прямо с утра.

Ночной воздух, после затхлой от пыли квартиры отца, разом ударил в ноздри всем великолепием летних ароматов: свежей травы, цветов, и затихающего города. Хотелось дышать полной грудью. По непонятным, мне самому, причинам, кровь забурлила в жилах, я ощутил прилив энергии, появилось желание действовать. Так, наверное, чувствуют себя узники, после новости, что дата их казни – завтра. Ужасно хочется жить!

Мысль возвращаться домой, к лекарствам и разбросанным на полу сим-картам, претила, и, широкими шагами, я устремился в библиотеку. Сам не понимая зачем. На крайний случай, вещи заберу.

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

- Почему у тебя очки? – только и смог прохрипеть я, выбираясь и ставя стол назад.

- Я плохо вижу, иногда, - смутилась юная библиотекарь.

- А с головой что?

- А это… - от возмущения у девушки закончились слова, и найти достойный ответ моему хамству, она смогла лишь похватав немного воздух ртом, - А это, между прочим, красиво!

- Ок, - просматривая телефон, я действительно обнаружил от Юльки тридцать восемь пропущенных, - Случилось чего?

- Я замучалась искать тебя. Убежал с утра и трубку не берешь. Зарекусь добрые дела делать, - пригрозила она неизвестно кому.

- А что за доброе дело у тебя ко мне? - несмотря на весь круговорот из бреда и фарса, творившийся последние дни вокруг, ее возмущение вызывало улыбку у меня в душе.

- Я слышала, что тебе с утра Софья Карловна говорила, что отец твоей заходил и прочее. Она врет.

- Зачем ей это?

- Без понятия, но я материалы собирала и ночевать здесь осталась, так что была тут со вчера. Софочка явила себя миру часам ближе к семи утра, и засела в кабинете. А потом уже студенты к восьми понабежали, и суматоха пошла.

- И что?

- И все. К ней никто не приходил. Не через главный вход, ни через черный! Я все время на месте была, не мог к ней никто, минуя меня, прошмыгнуть.

- А может ты в туалет, за водой выходила, стулья расставляла, книги – на место, отвернулась и не заметила просто?

- Нет, не может такого быть. Я все расставила еще ночью, вода тоже у меня была, и не ходила я никуда, сидела карточки заполняла, там работы – тьма, язык на плече был. Никто в этот час не заходил, точно тебе говорю. И даже не думай спрашивать, не могла ли я заснуть! Нет, не могла. Здесь уборщица тетя Люда как раз полы мыла, подтвердит, если что.

Я задумался.

- Может она его у входа встретила?

- Не может, окна у нас на трамвайную остановку, я видела, как она вышла и идет. Разве что в трамвае пересечься могли, но тогда третьим глазом должны были друг друга опознать, - съязвило нежное создание, - Врет она все!

- Зачем ей врать?

Юлька долго и задумчиво смотрела на меня, как будто прицениваясь. И вдруг, решительно отодвинув меня, ломанулась куда-то вглубь архива, за дальние стеллажи.

- Идем! – я последовал за ней, - Я кое на какую информацию натолкнулась, стала по этой теме дальше инфу собирать. Немного смахивает на то, что ты мне пьяный говорил. Может быть, в этом и есть какой-то смысл. Ты в последние несколько дней на себя не похож, ничего странного не случалось?

Мы сели прямо на пол, девушка вытаскивала какие-то старинные бумаги, папки, книги, раскладывая все это полукругом. Затем сбегала за термосом, и пачкой печенья, принесла салфетки, какой-то салат в прозрачной упаковке и сунула его мне, с формулировкой: «Ешь!» И через пять минут напряжение, державшее стальной хваткой за горло все это время, начало ослабевать, и, отхлебывая теплый чай из крышки термоса, я вывалил ей все. Как будто у меня развязался язык, и с ним просто невозможно было совладать, я говорил, перескакивая с одного на другое, сам себя перебивая, путался в словах и мыслях, пытался говорить факты, сбиваясь на домыслы и нес уже совсем несусветную чушь. Юля слушала, похрустывая печенкой, и не перебивала. Когда поток слов иссяк, и я сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух, она помолчала, глядя куда-то в сторону поверх моей головы, а затем протянула мне книгу.

- Николай Поползков «Цивилизация Валлов». Что это?

- Ты, конечно, не читал. Чему я, с другой стороны, удивляюсь?! – вздохнула Юлька, - Ты как архив разбираешь-то вообще? Ладно, просто расскажу. Это лишь одна книжка, на самом деле источников больше. Их сложно найти, и инфа обрывками, но соединить можно, если голова на плечах есть. Это по твоей теме, что ты мне тогда пьяный про закрытый город рассказывал. Садись удобнее.

Я плюхнулся на ближайший стул, Юлия расположилась попой на столе, и продолжила:

- Есть легенда, что на Земле когда-то жили существа, они называли себя «Валлы». Рассказов на такие темы много, мы затронем только интересную для тебя. Они не люди. Если пытаться соединять разные источники, то получается, что Валлы – потомки рептилий. По аналогу как людей считают потомками обезьян по Дарвину. Как там на самом деле было, большой вопрос, но будем ориентироваться на то, что у нас есть. Рептилий – это не динозавров, а лишь отдельного вида, как, например, ящерицы, змеи или крокодилы. Сначала они жили на поверхности Земли, деля угодья с другими потомками разных веток эволюции, по официальным данным, человек тогда еще не существовал. А потом что-то случилось, метеорит ли в нас ударил или Земля крутанулась, поменяв полюса, или радиоактивная война была – неизвестно. Но большая часть живых существ на поверхности планеты погибла, к примеру, те же динозавры, а валлы вынуждены были уйти под землю. И не просто уйти. За миллионы лет там появился целый мир, со своей фауной и флорой (к слову, это отличные от известных нам – растения и кристаллические образования). Сами валлы за это же время сильно изменились. Их описывают (как ты и говорил тогда, поэтому я смогла сопоставить) как высоких до трех-четырех (в редких случаях, пяти) метров ростов, мускулистых и очень сильных, лишенных растительности, поэтому и лысых, без бровей и ресниц, с крупными, как вырубленными чертами лица, и змеиными глазами индивидов. Но страшно в них не это. Для людей большую опасность представляли их сверхспособности. Любой валл владеет телекинезом в совершенстве. Но это не просто гипноз или внушение какой-то одной мысли. Валл способен как полностью очистить разум человека, стерев в нем все воспоминания о его личности и прошлом, превратив в своего рода «зомби», исполняющее приказы, так и сделать это избирательно. Вот здесь объяснить сложнее. Валл способен заставить мозг человека работать особым образом, причем сам человек никогда не сможет понять, что что-то не так. Загрузить определенную программу. Представим, что живет обычный человек, с утра встает – кушает, идет на работу, ходит в рестораны и кафе, увлекается рыбалкой, женится, забирает детей из сада. При этом валлы будут не просто появляться перед ним в своем обычном обличье, могут строить целые города, избить и переехать его жену, его самого, снести его дом, в принципе, сделать все что угодно. А человек будет этого не замечать. Видеть, слышать, чувствовать – но его мозг блокирует все сигналы о валлах, не подвергая их анализу. Ну то есть представим, шел валл, наступил на мужика, тому хребет сломал, раздавил его жену, снес дом. И никто этого не поймет!!! Мужику никогда в голову не придет сказать, что на него воздействовал валл, которого он видел! Его привезут в больницу – там у врачей не возникнет никаких вопросов о характере повреждений, в полиции – та же история. Смотрят, но не видят. «Так случилось. Так бывает. Ничего страшного. Так у многих». Нет ни мыслей, ни вопросов, ни беспокойства. «Повреждения здоровья - полечим, лечитесь, не вылечитесь – умрете, похороним. Ничего страшного. Это естественно. Дом снесли? Страховки не было? Что ж… Стройте новый. Или живите на улице». То есть люди видят – и не видят одновременно. Это своего рода уникальное воздействие на разум. И даже один валл может держать под таким контролем от сотни до десятков тысяч людей! Ты представляешь насколько это опасно?! Теперь о том, что ты мне рассказывал, что под их влияние попадают не все. Я раскопала и этот момент. Поползков и другие ученые данной направленности, считали, что валлы, далеко не единственный вид существ, живших на Земле, и не очень крутой. Их было много. Самый известный и растиражированный через интернет – это Атланты. Но были и другие. И, видимо, какие-то из них иногда, - тут девушка замялась, явно подбирая слова, - спаривались с людьми. Естественным образом или в виде высокотехнологичного эксперимента – история умалчивает. Как факт – появлялись гибриды. И у некоторых людей в составе ДНК сохранились эти гибридные ветки. Возможно, они и не дают подчиняться влиянию валлов. Кто-то не подвержен воздействию полностью, другие – частично. Еще один ученый, психотерапевт, выдвигал теорию, что шизофреники и другие психи, «слышащие голоса, которые приказывают им сделать что-то» - результаты экспериментов валлов. Они просто проверяют, как можно подавить такие наполовину подверженные влиянию, организмы. А еще чуть не забыла! Сама иерархия их общества очень интересна. Дело в том, что валлы могут слышать и мысли друг друга, поэтому там особо не забалуешь. Их мироустройство похоже по структуре на распределение ролей у пчел. Есть рабочие, охрана, строители, врачи, ученые и самый главный правитель. Они все подчиняются ему, коллективный разум. И это мозг – этого царя, как тот подумал и решил, так и будет. Никто не спорит с ним, и нет никакой оппозиции. К тому же он хорошо слышит, что думают его подчиненные, и обычно работает на благо. Проблемы начинаются, когда рождается валл с подобными задатками будущего нового правителя, то есть с более сильными телекинезными способностями, чем у остального его окружения. Таких может появляться несколько одновременно, чтобы при гибели «царя», колония не осталась вовсе без управления и «мозга».

- А гномы кто?

- Именно те существа, которых ты видел, это не совсем «гномы», скорее всего. У нас же «гномы» - это милые ребята, с которыми жила Белоснежка какое-то время. Садовые фигурки таких симпатяг любят ставить. Еще есть варианты, что они желания исполняют, в обмен на золото или что-то другое. Это все переработка старинных преданий и легенд, которые рассказывали бабушки своим внукам, интерпретированные под современные тренды, поэтому сейчас все добрые и всегда хороший конец. В оригиналах не так. Это были «страшилки», информация, которой люди стремились предостеречь своих детей, уберечь их от опасности при случайной встрече с этими существами. Там жуткие твари воруют людей и те умирают в страшных мучениях. Низкоросликов, если судить по околонаучной литературе, много разновидностей. Та, которую ты описывал, живут в горах, или под ними, интересуются золотом и драгоценными камнями, они их добывают, собирают, охраняют. Ненавидят людей, по разным источникам при встрече – либо убивают, либо еще и едят, но там в принципе характер скверный, они и к друг другу отвратительно относятся. Полностью подчиняются валлам. Такая черная рабсила. Сложно сказать почему, валлов они тоже не жалуют, но против них пойти не решатся. Либо валлы могут их подавлять, либо имеют что-то очень ценное для таких «гномов». Ходили слухи, что это именно они забирают из деревень и поселений людей. Слышал или читал, наверное, про такое. Когда приезжают в деревню, а там никого нет, двери открыты, на плите что-то варится, все вещи на месте, а людей нет. В холодных краях стали называть такое явление «меряченье», по типу что так Северное сияние влияет, люди повреждаются мозгом и вдруг резко все уходят куда-то не взяв с собой ничего, включая младенцев. На войне так целые дивизии пропадали. Шла-шла часть войска, и вдруг исчезла. И нигде ее больше нет – несколько тысяч человек ни назад не вернулись, ни к врагу не попали, нет трупов, ничего. Говорят, это валлы так людей к себе забирают. Когда им нужны рабы для черной работы. Копать там. Или еще чего.

- А почему они не захватили нас давно тогда, раз такие эксклюзивные ребята? А даже не проявляют себя и исподтишка действуют?

- Хороший вопрос! Теорий масса… А что из этого имеет хотя бы приблизительное отношение к истине, мне не ведомо. Я с валлами лично не общалась, в отличие от тебя, - девушка попыталась слабо улыбнуться, но смайл вышел кривой и немного жалкий почему-то, - Есть версия, что мы просто не представляем для них интереса. Как для нас особо не имею значения муравьи, чтобы строить планы и начинать «захватывать» их по всей планете. Мелкие, бегают что-то, суетятся, но сильно не мешают. Так примерно и мы для них. Еще есть вариант, что валлов, как и гномов, и других подобных существ, которые где-то тусуют в пределах нашей планеты, тупо мало для такого захвата. То есть у них нет валло-ресурсов, чтобы успеть подавить, подчинить и уничтожить всех людей на планете. А остальное – уже риск, и лишние проблемы, к которым они не готовы или не хотят сталкиваться. Отсюда же вытекает, почему они тестируют влияние на тех, кто подчиняется наполовину, сводя их с ума своими голосами. Но это – пока. Возможно, для них непригодна среда обитания. Как для нас, например, стратосфера. Высоко, воздух слишком разряженный, чтобы дышать им постоянно и оставаться здоровым, другое земное притяжение, облака не твердые – то есть не то место, за которое мы стали бы бороться, выгоняя из него птиц. Что и там примерно так же.

Я думал. Юля продолжила.

- Они не часто размножаются, в нашем понимании, один их «ребенок» может родится раз в 1000-5000 лет, а когда он дорастет до вменяемого состояния, и ему смогут доверить серьезное дело – пройдет десять тысяч лет, а может, и больше.

- Сколько же они сами живут?

- Очень долго. Я точно не знаю даже. Но в их системе все достаточно однообразно, поэтому можно сказать, что время там течет по-другому.

- Странно это все. Что ты говоришь. Я их сам видел, а все равно слушаю тебя – и сам себе не верю, что это была реальность. А ты почему мне веришь? Я в последнее время уже сам не знаю, где сон, где явь. Сумасшедший я, или наоборот, все вокруг трекнулись. Тебя не смущает, что ты сейчас говоришь с психопатом?

Молодая библиотекарша смотрела куда-то в сторону, сквозь стены и меня, глаза ее сделались, не по возрасту, серьезными, какими-то чужими.

- Нет. В этом мире я не видела ничего, что можно было бы отнести к понятию «нормы». Если ты и сошел с ума, твой плюс в том, что ты, хотя бы, это признаешь. К тому же, можно проверить.

- Как?

- Необходимо понять, что им нужно от тебя. И заставить их проявиться. Судя по тому, сколько вокруг тебя наведено суматохи, ты чем-то очень интересен им. Есть идеи, почему они так суетятся? Что-то брал у них? Из того города? Какую-то вещь, может быть незначительную, это может быть любая мелочь. О чем они спрашивают? Что они от тебя хотят? Куда направить? Может, это какая-то элитная психушка, где все четко взято под контроль, и можно спокойно проводить опыты над не подчиняющимися вовсе? Но в этом случае я не понимаю, нет смысла с тобой так сюсюкать. Схватили, дотащили куда надо и делай что хочешь. А тебя прям не трогают, беречь как будто пытаются. Либо ты чем-то очень ценен, либо должен отдать то, что у тебя есть – добровольно. Появились какие-то идеи еще – накидывай!

- Да нет, - растерянно протянул я, - Я не брал ничего оттуда. Только свои вещи, которые на нас были, но мы в Закрытый город их с собой привезли. Может Кирилл что-то вывез и спрятал у меня в квартире. Или они считают, что я знаю, куда он дел это. Но он не говорил мне ничего. Хотят…если не рассматривать вариант, что у меня проблемы с головой, то хотят именно этого, чтобы я считал себя сумасшедшим. Отец спрашивал про здоровье, работу, Тему… Но чем ребенок может быть им интересен? Или моя работа здесь. Я даже не знаю…

- А с Темой что?

- Он пока в лагере на море. Вернется через несколько дней.

- Хорошо, что он далеко, - мы дружно вздохнули.

- А как ты выманить их предлагала? Заставить проявиться?

- Ну, у всех есть свои слабые места. Просто не все о них знают. Самый легкий вариант поманить их тем, чего они так жаждут. Но по ходу мы не знаем, что это. Придется действовать другими методами. Они отличаются от людей, это все равно вылазит. Плюс как у рептилий у них должно быть полно того, на что мы сможем воздействовать, чтобы не затронуть обычных людей. Низкочастотный звук, к примеру. Человек тоже почувствует, но как небольшой дискомфорт, тревогу, а вот валл взбесится, скорее всего, он должен ощущать такие штуки всей своей шкурой, да так, что кровь превратится в минералку.

- Я могу попробовать выбить это напрямую. Если уж все считают, что я – сумасшедший. Почему бы не стать им в действительности?

Юлька одобрительно закивала:

- Метод «топора»! Не мне, ни им не свойственен… Может и сработать. Когда у тебя следующая встреча с отцом?

- Он обещал зайти утром.

- В твою квартиру?

- Да.

- Давай-ка мы, как следует, подготовимся. У тебя есть хорошая акустическая аппаратура?

- Нет, откуда.

- Ладно, свою принесу. Давай так, сейчас рвем когти ко мне, сгребаем все, что может пригодиться. Упакуем твою квартиру максимально.

- Тебе придется уйти, до того как отец появится.

- Естественно! Еще не хватало, чтоб я попала под это воздействие. С двумя зомби-тушами у тебя мороки больше будет. Найдем способ скоординироваться и оставаться на связи, если что.

Последние слова неожиданная соратница уже договаривала на выходе их архива. Я вышел за ней.

Еще на улице, догоняя маленькую фурию, мелькавшую впереди меня в темноте дворов, я пытался понять, где же она может здесь жить. Центр города, где располагалась наша библиотека, давно оккупирован торговыми центрами, предприятиями и зданиями администрации. Жилых домов «неподалеку» (ответ на мой вопрос: «А где ты живешь?»), здесь почти не осталось. Мы вырулили к старинному трехэтажному зданию сталинской постройки. Розово-бежевая краска на фасаде сильно облупилась, дом требовал ремонта, но лепнина все еще смотрелась очень изысканно и торжественно. Девушка, не останавливаясь, влетела в дверь единственного подъезда. Нырнув за ней, я неожиданно для себя, попал в «парадную»: высоченные потолки, огромный холл, с лифтом из прошлого века посредине, вокруг которого вела широкая лестница с резными перилами. Оглядываясь и поднимаясь по ней, я старался вставить на место выпавшую челюсть. Но оказалось, что самое интересное еще впереди. Резко свернув направо на втором этаже, Юля вставила в ключ в замок дубовой двери, и всосалась в открывшийся проем. Бочком, по непонятной мне причине, инстинктивно опасаясь трогать царившее вокруг, но грозившее развалиться в труху от старости, великолепие, я протиснулся следом. За порогом культурный шок, который я испытывал, так как раньше не бывал в таких домах, значительно углубился. По обеим стенам длинного коридора шли шкафы, до упора забитые книгами. Первая шальная мысль, посетившая мою голову, была о том, что не ворует ли Юлька книги из библиотеки, а точнее – не перенесла ли она уже всю ее сюда. Но присмотревшись внимательнее, я обнаружил толстый слой пыли, явно говорящий, что данные сокровища давно никто не трогал. Дальше налево и направо из коридора расходился ряд комнат. Попеременно заглядывая в каждую, я обнаружил девушку в третьей из них. Она копалась в груде картонных коробок, отбрасывая в стороны одну за другой. Пока хозяйка была занята, я постарался еще раз оглядеться. Квартира выглядела очень странно, она казалась не жилой. Больше похоже, как будто помещения использовались как склад. Как бывает люди захламляют балкон, сарай, гараж или антресоли. Просто скидывают все ненужное как попало, в надежде, что когда-нибудь что-то из этого может понадобиться, и они потом разберутся. Вещи лежали как и где попало. В первой комнате на полу, стульях и креслах, валялись груды одежды, которые, как будто, доставали из шкафов кучами и просто складывали на первое попавшееся место, когда оно заполнялось, рядом – на второе, а потом что-то искали в них, не очень аккуратно складывая обратно. Вторая комната поразила мое не слишком богатое воображение еще сильнее. По ассоциации с детективными фильмами, больше всего она походила на логово маньяка-убийцы. Обои двух стен были почти полностью завешены приколотыми к ним фотографиями. Среди них попадались снимки людей, из тех, что обычно клеят на объявления «Разыскивается» или «Пропал человек» - лицами крупно в профиль. Но чаще это какие-то размытые сюжеты, на которых мало что можно распознать, по веткам деревьев иногда угадывался лес, а по прямоугольным краям – здания, с неясными тенями, метавшимися между ними. Значительная часть фотографий сделана на полароид. В этой же комнате были разбросаны какие-то мелкие мешочки, сухие пучки трав, огромное количество разных металлических и деревянных подвесок с непонятными символами, похожие на амулеты. Противоположная стена от «фотовыставки» «радовала глаз» головами чучел оленя с рогами, волка и медведя. Присмотревшись, я обнаружил выделанного ворона на подставке во всю величину в углу. Последняя комната, где находилась хозяйка, представляла собой склад посвященный чудесам современных технологий. Центральное место занимал стол у стены с тремя мониторами на нем, навороченной клавиатурой, и системником с подсветкой. Дальше, на полу, окружающем диван, валялось бесчисленное количество фотоаппаратов, видеокамер, и какой-то еще, незнакомой мне, техники. Само спальное место посредине комнаты, судя по выцветшим узорам на зеленой ткани и замысловатой резьбе на спинке и подлокотниках, смело можно было отнести к девятнадцатому веку. На нем лежала белая подушка без наволочки, выглядевшая по свежести купленной недавно, и отброшенное одеяло в старом застиранном пододеяльнике. Рядом на придвинутом деревянном столике на витой ножке стояла чашка, ручка, и стопка бумаг. Абсолютно повсюду лежал многолетний слой пыли, он был так явен, что в некоторых местах мои следы четко отпечатались на полу. Видно, что давно уже здесь убираться и не думали.

- Нашла! Помоги, - вывела меня Юлька из глубоких размышлений, пытаясь в одиночку вытащить из угла что-то громоздкое и черное. Поспешив ей на помощь, вдвоем мы смогли выволочь из груды коробок здоровущую и явно очень дорогую акустическую систему для домашнего кинотеатра, - Вот! Это я, думаю, подойдет. Осталось придумать, как допереть это к тебе? – она вопросительно посмотрела на меня. Быстро прикинув варианты, я созвонился со знакомым водителем газели с одной прошлой работы, где трудился грузчиком, который как раз сегодня был в ночную смену. Он обещал быть у нас через час. Юлька удовлетворенно кивнула, - Отлично! За это время еще что разыщу, что может помочь тебе.

- А ты живешь здесь? – наконец смог задать рвущийся с языка вопрос.

- Да.

- Одна?

- Да.

- А как так?

- Дурацкие вопросы задавать тебе право не давали, - резко, не поворачиваясь и продолжая копать в другом конце комнаты, оборвала меня она. Я опешил. Что ж, справедливо. В чужую жизнь лезть мне права не давали. Но такой грубости никак не ожидал от милой, тихой, маленькой девочки, какой я ее всегда представлял.

- А сколько здесь комнат? – язык чесался, и удержать его мне не удалось.

- Десять.

- Десять???

Она на секунду отвлеклась от своего занятия, распрямилась и внимательно, строго и грустно посмотрела на меня. Сделалось немного стыдно. Но удержать любопытство в себе я уже не мог.

- А как так получилось, что ты живешь одна в центре города в десятикомнатной квартире?

- Бабушка умерла. Квартира ее была сначала. Работник НКВД, много занималась наукой, военные награды… Ей за заслуги дали.

- А родители? Умерли? – я прикусил язык, но было поздно, слова уже вылетели изо рта.

- Да, - сухо и четко прозвучал ответ, она не оборачивалась больше, но даже со спины было видно, что очень злилась. Негатив, идущий от нее, нарастал в воздухе.

От нечего делать я стал разглядывать ее. Никогда не обращал внимание, девушка всегда ходила в чем-то свободном, бежевом или сером, сейчас я заметил, что на ней надеты дорогие вещи, такие не купишь на рынке и даже местные торговые центры вряд ли смогут похвастать подобным качеством.

- А на что ты живешь? Сдаешь лишние комнаты?

- Нет. Отец занимался антиквариатом. Кое-что осталось. Продаю понемногу, на жизнь хватает. Ценности в банке. После моей смерти перейдет государству. Все? – раздраженно спросила Юля.

- А библиотека так, для души?

- Можно и так сказать. Пишу диссертацию, некоторые материалы можно достать только по запросу библиотеки. Просто так на руки не выдают. Мне удобно.

Я сделал умное лицо, как будто я все понимаю. Развернувшись в куче коробок и хлама, и смерив меня подозрительным взглядом, помощница махнула к выходу из комнаты:

- Здесь нет. Пойдем.

Мы вернулись во вторую комнату от входа, с чучелами животных и фотографиями на стенах. Порывшись в ящиках, не замеченного мной сначала, комода, она выудила оттуда какой-то странно и резко пахнущий шарик непонятно чего и протянула мне в руку:

- Намажься этим с ног до головы. Желательно – кожу, не одежду.

- А что это?

- Нужная вещь. Закатай рукава, дай сюда руки, - и сама закатав второй рукав до локтя, она принялась рисовать черным маркером на тыльной сторону моих рук какие-то знаки и символы.

- Зачем это? Что они означают?

- Это защита. Не думаю, что поможет. От валлов ничего не помогает. Они действуют напрямую, без атрибутов. Но если вдруг выяснится, что ты – половинчатый, и на тебя воздействие все же идет, есть идея, что это снизит уровень и ты тебе будет полегче, сможешь сопротивляться. Сама, если честно, в это не верю, но уж сделаем все, что возможно. Всякое бывает, иногда и мышиный хвостик может помочь. Опять же, если я не ошиблась, и это действительно валлы, а не кто-то другой. Сейчас посмотрю кое-что еще.

И она опять принялась копаться с недрах шкафа. Сжимая в одной руке шарик и водя им по шее, я перевел взгляд на фотографии. Странные тени, где-то одна, где-то две или три, иногда можно насчитать и шесть, если очень постараться, они сливались и не было ясно, где заканчивается одна, и начинается другая – все они находились в центре снимков. Я боялся спросить. Она зыркнула на меня раза два из-под нахмуренных почти до носа, бровей, и я решил пока от дальнейших расспросов воздержаться.

- Я приделаю к тебе микрофон и буду слышать тебя и всех, кто тебя окружает на расстоянии 10-15 метров, - она засунула мне в карман рубашки какую-то мелкую черную штуку, - А вот через это, - запихнув мне в ухо что-то еще, сообщила девушка, - ты сможешь слышать меня. Если в твоих родственниках сидит валл, вряд ли нам что-то поможет. Акустика сможет вывести его из себя, и заставить проявиться. Опять же если воздействие такого плана, как я предполагаю. А для этого он должен не просто как бы удаленно влиять не твоего отца, как когда-то встроенная в него программа, а прямо подключится к нему «онлайн». Попробуй вывести его разговором на то, что их может интересовать. Повиляй, позадавай разные вопросы. Обрати внимание, если вдруг отец начнет вести себя как-то не так – морщить нос, чихать, закрываться, еще какие-то действия, изменится взгляд, я не знаю, сразу сообщи мне. Я врублю колонки в этот момент, попробуем достать его оттуда. А камеры еще кстати, камеры тоже установлю, - она опять, перешагивая через вещи на полу, направилась в третью комнату.

- А акустика как помогает?

- Низкочастотный звук. Валлы его не выносят. Они привыкли жить под землей, плюс гены рептилий. Для человека такой звук неуловим. Может рождать чувство тревоги, но не сильно. А для валла это как засунуть его в колокол и ударить со всей силы. Никогда не видел, как мышь от таких звуков бьется в банке, пока не умирает?

Я  в ужасе помотал головой.

- Хочешь, посмотри. Есть на ютубе.

- А шарик-вонючка – это что?

- Плесень, - мои глаза опять полезли на лоб, - Не ссы! Там еще лаванда, чеснок, много всякого. Разные травы в основном. Если валл бы стоял около тебя, то его вывернуло бы от такой смеси на изнанку. Но я предполагаю, что сам он, скорее всего, очень далеко, надежда только что запах, как и все остальное – это волна, а с умением этой народности с волнами работать, он может попасть на нее случайно, что дополнительно заставит его проявить себя. На расстоянии и через человека сильного эффекта не будет, но вдруг повезет, и увидишь какие-то признаки типа чихания, или крови из носа.

- А у меня аллергии не будет? – запаниковал я, ощупывая руки и шею.

- Не должно быть, - с сомнением протянула хозяйка квартиры, - Сейчас не чешется ничего? В жар не бросает?

- Да нет, вроде…

- Я тебе лекарство от аллергии дам на всяк, засунь в карман, почувствуешь что-нибудь, выпей. Только больше трех таблеток за раз старайся не пить, мало ли… - в ее руках уже была упаковка, перекочевавшая в карман моих штанов, - И еще: ничего не пей, не ешь, не здоровайся с ним за руку, и не поворачивайся к нему спиной. Если ты действительно не поддаешься, то в ход могут пойти любые средства. Будь осторожен.

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 2). Сон или явь

Минуты текли медленно. Уставший мозг погрузился в воспоминания. Тему мать тоже привезла ночью. Она тогда в очередной раз устроилась в один из закрытых городов, там платили больше, и регулярно высылала нам с бабулей деньги. В ту ночь темноте квартиры сквозь сон я услышал копошение в прихожей. Быстро вскочил, натянул штаны, и, стараясь не топать, метнулся тенью в сторону шума. До сих пор не знаю, на что рассчитывал и собирался делать, если бы это действительно оказались грабители. Главным было не разбудить спящую в дальней комнате прабабушку. В глаза ударил свет и, первое что я увидел, была согнувшаяся мама, пытающаяся снять ботинки. А потом уже – белый сверток перед ней на полу в плетеной корзине для грибов. Еще щурясь, я с любопытством заглянул, внутри, в куче ткани, мирно посапывало маленькое лицо. Мать подняла на меня встревоженные большие глаза и приложила палец к губам. Она разделась, и, прихватив корзину, мы прошли на кухню.

- Это Артем. Так будем его теперь называть. Твой брат, - мое лицо выдало крайнюю степень удивления. Я точно знал, что у матери никого не было, и если бы она была беременна, она бы сказала, - Да, теперь это твой брат. Я его забрала, он будет жить с нами.

Ребенок мирно спал. Я быстро собрал легкий ужин, из того что осталось и нашлось в холодильнике. Видно, что мать не спала уже несколько дней, и очень нуждалась в поддержке. Прерываясь на еду, она рассказала, что в городе несколько дней назад среди ночи ее вызвали в штаб, а оттуда отвели в одно из помещений, вход куда имели только военные. Рожала девушка, процесс уже подходил к концу, и явно, был слишком затянут, тело роженицы горело столь высокой температурой, что мать не знала, как к ней прикасаться, не обжигаясь. Начался бред, и что-либо узнать у самой начинающей матери не представлялось возможным, а молчаливые незнакомые ей мужчины в мундирах не сказали ни слова, просто игнорируя и не отвечая на ее вопросы. С огромным трудом, через три часа, малыша спасти удалось. К сожалению, его матери повезло меньше. В городе не было аппаратуры и условий для выхаживания малыша, который слишком слаб, но всеми силами боролся за жизнь. Как ни странно, ребенком никто не заинтересовался. Ей просто приказали молчать, и выпроводили из блока вместе с новорожденным, оставив полностью на ее попечение, и, как будто, забыв о них через минуту. Медлить было нельзя. Как у медика, у нее имелось несколько подписанных пропусков, на случай если требуется срочно вывозить пациента, или ехать за недостающими лекарствами. За счет этого, с легкостью удалось пройти пост без промедлений, а затем мама проехала 400 километров до небольшого города, стараясь отъехать как можно дальше, чтобы следы ее в ту ночь немного потерялись. Не знаю, что за шутки тогда устраивала судьба, но в палате интенсивной терапии умер младенец – отказник. Запугав дежуривших медсестер всеми возможными карами, и заставив их подписать бумаги о неразглашении военной тайны, она оставила своего малыша, забрав под каким-то предлогом тело умершего младенца, и вновь вернулась на базу. Предоставив лекарства, за которыми якобы ездила в ту ночь, отчет о ряде реанимационных мероприятий, которые практически «на коленке» без аппаратуры и всего остального пыталась провести в дороге, и тело. На вопросы о том, почему ее не было так долго, она сказала, что сломалась машина, а телефон сел, и лишь чудом проезжавшие мимо люди помогли завестись. Как ни странно, эту версию приняли. Видимо в то время нашлись более срочные и важные дела, чем медик и почившая кроха. После, пока три месяца в больнице врачи боролись за жизнь недоношенного ребенка, оставленного под именем отказника, мать работала на прежнем месте. Когда же пришло известие, что малыш здоров и его можно забирать, уволилась, собрала вещи и, сев за руль, и захватив нового члена нашей семьи, проехала до дома больше две тысячи километров.

- Ты понимаешь, я просто не могла его оставить! – вопросительно заглядывая мне в глаза, спрашивала она. Пытаясь все еще разлепить веки спросонья, я понимал.

Позже задним числом она сама оформила на себя карту роженицы, расписала историю беременности и родов, подмахнув подписи работавших с ней и ни о чем не подозревавших, врачей. И записала ребенка на свое имя. Так у нас появился Артем.

Прабабушка, поговорив с матерью, восприняла эту идею сначала в штыки, а затем смирилась. Тем более, что нам пришлось опять переехать, тогда мама заявила, что всем очень полезен морской воздух, и мы отправились в маленький домик на поближе к соленым брызгам, спелым фруктам и побережью. Было лето, и такой расклад устраивал меня более чем, так что я не задавал вопросов. А через два года мамы не стало.

Сейчас в свете последних событий моей жизни все уже не виделось столь однозначным. Пробелы и странности в ее рассказе бередили разум, но спрашивать больше было не у кого. Темка – последнее, что у меня осталось от нее, мой единственный родственник, которого я по-настоящему любил, мое сокровище. Мы справимся.

Я сидел в кресле, откинув голову на подголовник, очень хотелось спать. Но нельзя. В руке зажатый телефон. Несколько звонков Кириллу, как всегда, ничего не дали. Абонент не желал быть обнаружен. Это нормально, такое бывало уже не раз. Только сейчас была моя в нем острая необходимость, информацию о которой даже не удавалось донести. Часы тикали со стены в тишине, и раздражали этим звуком, за которым не происходило ничего. Я пробовал ходить, но уставал от этого еще больше, решил сесть, сохранять силы. Солнце, проглядывая за закрытыми шторами, наполняло комнату жарким и сухим воздухом.

Наконец, в восемь ноль одну, раздался легкий стук в дверь. Вся мышечная система рванулась сразу открывать, но я силой удержал себя на месте. Предполагалось, что я все еще могу спать, и не буду быстро распахивать дверь. Но что если он просто уйдет? Что тогда?

Стук повторился, уже более требовательный и настойчивый. Еще раз и еще. Засвистел свирелью дверной звонок. Пора! Стараясь встать бесшумно, добравшись до дивана, я изменил походку, чтобы даже на лестничной клетке были слышны размашистые и тяжелые шаги.

- О, привет! Ты рано, - открыв дверь отцу, я не оглядываясь, пошел на кухню, тут же повернувшись к нему спиной, и проклиная себя за это, забыв начисто все, что Юлька мне говорила.

- Да, прости. Думал, может, ты уже не спишь. А потом уйдешь куда-нибудь, - голос отца из коридора звучал заискивающе, нервно, - Есть новости!

- Да? Хорошо… - опять стоя к нему спиной, но на этот раз, стараясь держаться полу боком и отслеживать движения сзади, я занимался чаем, - Тебе чай, кофе? – преувеличенно жизнерадостно спросил я, прекрасно зная, что кофе у меня нет, а отец и не пил его никогда.

- Мне? Мне… сделай что-нибудь. На свой вкус. Что тебе нравится больше. Я звонил в клинику с утра, они работают с семи, кажется. Там сказали, что уже завтра могут тебя принять. Могут и в другой день, позже. Но конец месяца у них битком, если хотим успеть, нужно ехать.

- Это хорошо! – ляпнул, уже сам, проклиная свой звенящий радостный голос, от которого никак не удавалось избавиться, - Сейчас позавтракаем, чайку попьем, и обсудим, что и как делать дальше!

На сковородке зашипели четыре разбитых яйца.

- Ты будешь есть? – обернулся я на отца, протягивая ему чашку со свежезаваренным напитком со щепоткой той ереси, которую разрекламировала и всучила мне Юля.

Отец поморщился, неприязненно глядя на круглые желтки на сковороде. Взял чашку и слегка повел носом, как будто принюхиваясь.

- Ты чай где покупал?

- А что?

- Воняет гадостью какой-то. Как ты это пьешь?

- Ну, извините! – слишком наигранно обиделся я, - Уж что есть. Сказал бы, что ты пьешь, я бы купил для тебя.

С отцом творилось что-то неладное, он то и дело ерзал, чесал кисти рук, отводил глаза, и все время оглядывался, как будто искал что-то.

- А ты помнишь, когда вы с мамой поженились, у вас света в квартире неделю не было?

- Что? С чего ты это взял? А… Это давно было.

- Мама рассказывала. Я просто подумал, сейчас Интернет, телевиденье сотнями каналов, и то бывает скучновато. А что могут люди неделю делать без электричества?

- Хм, - отец подавил едкий смешок, отводя глаза, - После той недели ты и появился.

Улыбка сползла с моего лица. Медленно я стал пятиться назад, пока не уперся спиной в кухонный шкаф у окна, у рядом стоящей плиты, на которой аппетитно шкворчала яичница. Больше отступать было некуда. Аккуратно, заведя руки назад, вытащил молоток из рукава.

- Нет. Я появился только года через два после вашей свадьбы. Сначала у вас не получалось. И свет на неделю после бракосочетания не отключали. Что тебе нужно? Кто ты?

- Хитрый какой! Не думал, что ты так быстро раскроешь меня… Посчитал, что попроще будет, - ухмыляясь, покачало головой существо, отодвигая чашку подальше и удобно располагая руки на столе, скрестив пальцы.

Я не думал, что он сдастся сразу. Так быстро. Я готовился к многочасовой пикировке в стиле «ты сумасшедший, что ты несешь». Ситуация изменилась слишком неожиданно для меня. Это был больше не мой отец. Волосы, голова, одежда, лицо, тело, ноги – все осталось его. Но поворот головы, выражение глаз, распрямившаяся спина –  было другим: хищным, опасным, уверенным, как будто сделалось больше, заполняя собой пространство. Обе руки за моей спиной вцепились в молоток. Как же я ошибался, подумав, что легко справлюсь с отцом, ведь он практически старик. Не понимая, что владеет его разумом и находится в его теле. Слова, уже не нужные сейчас, роем неслись в голове. Так тщательно подготовленные аргументы, на которых рассчитывал подловить, уличить, не хотели сдаваться, быть выброшенными без дела. О том, что он не моет руки перед едой, а фрукты – моет, что даже сейчас прошел в кухню, не снимая ботинок. Мелкие детали, подмеченные, необходимость в которых отпала. Мозг в панике цеплялся за них, надеялся применить, снова и снова подсовывая мне, вместо варианта, что делать. Его не было. План, разработанный и четкий, полетел к чертям. Почему Юлька так долго не включает свой ультразвук? В чем причина?

- Что тебе нужно от меня?

- Самку твою я отключил, уже десять минут назад. Послабее тебя оказалась, полукровка. Так что не надейся, помощи ждать неоткуда. С не поддающимися всегда проблемы.

- Как ты?... Читаешь мысли?

- Ты посмотрел на шкаф. Звук шел оттуда. Девушка, хоть и ушла, оставила четкий след за собой. Мне не трудно ее найти. Люди всегда сильно следят.

- Как это? – разговор казался диким, бессмысленным, страшным. От этой панике, зажатый между подоконником и плитой, с напротив сидящим непонятным существом, язык молол любую чушь, лишь бы вернуть хоть на секунду ситуации нормальность.

- Все – волна. Ты знаешь об этом? Откуда бы…Звук, свет, цвет, и люди тоже. Эмоции, мысли, запахи – все это впитывается в окружающее вас пространство, вы не замечаете. Все влияет на все. Становится частью единого. Девочка лишь слегка может сопротивляться, след за ней такой, как если бы она тащила вагон, разбрызгивающий краску повсюду. Я могу дотянуться до любого человека на Земле.

- А я? Я не такой, как она?

- Нет. Не поддающиеся не оставляют следов. Для нас, по крайней мере. Не приятная особенность. Мысли, чувства – не считываются. Но вас легко просчитать, это утешает. Пока. Тебя было непросто найти.

- И как ты нашел?

- По другим следам, - существо снова больше оскалилось, чем улыбнулось, - Косвенным так сказать. Всегда остаются другие люди, кто может что-то знать. Всегда есть дыра. Родственники, близкие друзья, соседи – у тебя со всем этим плохо. Я был очень зол сначала. Пришлось перебирать всех, кто что-то видел, слышал, общался с тобой. Контролеры в билетных кассах, продавцы в магазинах, учителя в школах, детских садах, самки на выдаче документов. Это была большая долгая и нудная работа. Я почти рад тебя видеть!

- Зачем я тебе?

- Ты мне не нужен, можешь гулять свободно, - мы снова посмотрели друг на друга. Ничего не было в этих глазах от моего отца, я даже поразился, как мог раньше не видеть этого, спутать его. Повисла пауза. Неловкий момент, так чувствует себя кролик перед удавом. Я боялся дышать, в глубине души зная, что он сейчас скажет. Зверь наслаждался своим преимуществом.

- Я могу предложить тебе обмен. У меня есть несколько твоих родственников. Часть из них ты уже видел. Еще часть я припас напоследок. Твой отец…

- Ты можешь отдать мне отца?

- Да.

- Ты его не убил? – брови на лице моего родителя медленно поползли вверх.

- Он вчера разговаривал с тобой. Хочешь, включу его еще раз?

- Нет, не надо, - я боялся, что не смогу совладать с собой, если сейчас чудовище исчезнет, и я вновь увижу на его месте своего обеспокоенного отца, - Чем ты можешь это доказать?

- А зачем мне что-то доказывать? Я предлагаю. Ты соглашаешься или нет. Отец твой жив, в порядке, и сейчас сидит перед тобой. То, что в данный момент разговариваю через него я, это просто как испорченный телефон, могу и отключится.

- Я думал, отец тоже неподдающийся, - вслух почему-то подумал я.

- Нет, с чего ты взял? Ваши дурики вкололи ему антидот, разрывающий мозги, он работает пару часов от силы, и здоровье потом не восстановишь. Я своим влиянием его еще и подлечил. Будет как новенький! Заживете вместе, вдвоем, заботиться станете друг о друге. Я, если надо, еще его подправлю чуть-чуть, эгоизма поубавится. Сестра твоя по его линии, веселая такая девка, тоже в полном порядке. Можешь забирать.

- Дальше я угадаю: Виктор?

- Здоровый такой мужик? Там вышла заминка. Система была слабенькая, накрылась, к сожалению, почти. Пока я в нем, он ходит, но как бы это все, на что он способен, и мне надо внутри него сидеть. Если сильно нужен, могу покопаться, конечно, но, честно говоря, бросовый товар, лучше не брать, - озорные смешинки бегали чертями в отцовых глазах, а само существо начало жрать изюм из вазочки, стоявшей на столе, выбирая по одной, медленно кладя в рот и пережевывая, между вопросами.

- Ок, кто еще? Бабка, дед?

- Еще раз сожалею, но эти передохли, раньше, чем смогли заинтересовать меня, а потом пока я гонялся за тобой, их сожрали гномы. Но еще три человека есть твоих родственников по отцу – крупная самка с двумя ее выводками, и ее мужик, тощий такой, мяса нет, - судя по описанию, это была семья Аникеевых -  троюродная сестра отца, ее муж и дети. Они мало могли заинтересовать меня, виделись мы от силы пару раз в жизни.

- Все?

- Нет, - существо снова разулыбалось, - Могу вернуть твою мать.

Что-то грохнулось внутри, сильно ударившись о грудную клетку, сжало ее, стало трудно дышать.

- Моя мать умерла, давно. Сгорела в автомобиле.

- И ты видел труп? Или хоронили в закрытом гробу? Действительно, небольшие повреждения есть, но она жива, здорова. Я придержал ее, так и знал, что пригодится. Ваши никогда не сумеют признать, что где-то сплоховали и проиграли мне.

- И что ты хочешь?

- Обмен. Я отдам тебе твою семью, и будете жить-поживать, счастливо и друг дружку любить. Общие тревоги сближают.

- А я тебе что?

- А ты мне Артема отдашь. Ты же так его называешь, Артем?

Я смотрел в эти холодные, жесткие и пустые глаза, которые уже не ухмылялись, и мне все время казалось, что в них, как у кошек, должны резко сузиться зрачки. Но этого не происходило. Я не верил ему. Чудовище дало по самому больному… Сердце оглушительно заныло. Мама… Она разбилась шесть лет назад. Не справилась с управлением на крутом серпантине горной дороги, автомобиль упал и загорелся. Хоронили то, что осталось в закрытом гробу. Мог этот гад врать мне сейчас? Мог ли он говорить правду? Если он искал нас, искал Темыча, могла ли мама попасться на его пути? И не сдавать нас все эти годы? Мне так хотелось поверить…

- Зачем он тебе? Почему ты просто не убьешь меня, выбив всю информацию перед этим? Кто ты такой? – я выпалил все вопросы разом, боясь, что у меня просто не будет времени задать их, прежде чем клешни или что-нибудь еще не начнет разрывать мое слабое тело на молекулы. Я так и умру, ничего не зная.

Монстр молчал. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, в окно, поверх моего плеча.

- Нравится наше небо?

- Наше лучше.

- У вас есть небо??? – мои глаза полезли на лоб, с учетом того, что по моим представлениям, беседа шла с существом миллионы лет живущим глубоко под землей.

- Есть. Оно намного красивее вашего, - добавил он мечтательно, так, как будто очень скучал по своему дому, - Ты видел его. Хотя бы на видео или фотографиях. В периоды, когда наше Солнце светит слишком ярко, его отблески проникают даже на поверхность планеты. Вы называете это Северным сиянием.

- Подожди, а женщины у вас есть? Или только здоровячки, как те, которых я видел под землей? Как вы размножаетесь, как люди или как-то? – я не нашел нужного слова.

- «Как-то!» - передразнил меня он, - У валлов нет пола.

- Гермафродиты что ли?

«Отец» скривился.

- Не совсем. В твоем понимании гермафродит – это наличие и мужского и женского начала в организме одновременно. Если объяснять на известных тебе примерах, то мы по этому строению ближе к червякам, чем к людям или животным. Если червяка разрезать пополам, два абсолютно идентичных полноценных впоследствии, червяка расползутся в разные стороны. Слышал про такие понятия, как партеногенез и фрагментация?

- Нееет, - протянул я.

- Плохо учился в школе, - заключил монстр, - Партеногенез или «девственное размножение», по сути  - это клонирование самого себя. Фрагментация – тоже самое, но не требует вынашивания, новая идентичная особь формируется из фрагмента первоначального существа. Мы можем создавать сами себя, отделяя от себя куски. Или подселять свою ДНК в какой-то объект. Это не обязательно большая часть, смотря в какие условия она будет помещена, чаще – достаточно одной крупицы с содержанием ДНК. Можно поместить в животное, или человека, с последующей трансформацией. Второй способ развит у нас на молекулярной основе, когда можно внедрить свою клетку в другой организм в так называемом «спящем» состоянии, до определенного момента. Как только запускается «активация», наши клетки захватывают полностью тот, в который были подсажены, мутируют, замещают клетки организма-донора своими, и человек превращается в валла. К сожалению, если донор жив в тот момент, когда происходит внедрение нашей клетки, то, впоследствии, при превращении могут начаться проблемы. Два организма вступят в конфликт, и ни один из них может не выжить, либо же выживший валл выйдет «бракованный» - с любым вариантом «поломок». Поэтому используются только что умершие особи для подсадки. Но это можно делать даже в организме матери, вынашивающей плод, если тот мертв.

- Не слышал про такое.

- Ты мало чем интересуешься. Знаю, в вашем мире так ящерица отбрасывает хвост и выращивает новый. Если бы это был валл, то вырос бы не только новый хвост, но и из отброшенного хвоста – новый валл.

- А «подсадка» - это как рак или вирус?

- Похоже, но не совсем то. Ты имеешь в виду постепенную замену клеток хозяина тем, что вторглось в него. У нас не так. Это скорее больше похоже на установленную программу, которая в определенный момент на сто процентов меняет всю систему. Запускается определенный код, для которого основа клеток была подготовлена заранее, и происходит очень быстрый рост, но не по аналогу первоначального объекта, а по-нашему. С сохранением памяти и всех функций личности валла. Правда, на этих этапах бывает много накладок.

- Интересно. А почему при таких вводных данных вы еще не захватили всю планету?

- Бесконтрольное размножение любым способом – запрещено законом. Нарушившему его – смерть. Если валл желает размножиться, он должен обратиться в Совет Старейшин, который уже передаст его просьбу Куджеро. И только если и Совет и Куджеро одобрят, то тогда…

- Куджеро – кто это?

- Наш Отец и Дух. Он владеет всем нашим миром и умами валлов.

- Понятно. Странно как. То есть радостей отцовства и материнства у вас нет?

- Ты угадал, - существо в отце хищно улыбнулось, - Валлы очень привязаны друг к другу, намного больше, чем любая человеческая семья. Этого достаточно.

- Все-таки я не понимаю, почему у вас запрещено размножение, еще и законом! Вы так много едите?

- Частично, ты прав. Считается, что запрет изначально был обусловлен как раз из-за недостатка ресурсов питания. Очень давно, тот этап остался в прошлом. Сейчас сами валлы редко хотят размножиться. В основном это может понадобиться, когда валл устал и хочет уйти.

- Постой, как так? Ушел-пришел-остался? В голове же у нового клона, как я понял, вся предыстория сохранится? То есть если ему не сказать, что он – «хвост», то будет считать, что он и есть «ящерица».

Сидящий на стуле человек расхохотался.

- Примерно так, да. Это забавно. По закону каждому новому валлу полностью зачищается память. Это позволяет сформироваться новой личности, отличной от предыдущей. Плюс есть еще момент. Мы долго живем, и с течением времени с организмами происходят различные мутации. Они не слишком заметны и значительны, на первый взгляд, но сильно влияют при образовании нового валла.

- Но при таком подходе «новорожденным», может, не правильно называю, исключительным валлам, которые могут заменить Куджеро, просто неоткуда взяться? Или я не прав?

- Называешь не правильно, но языком и горловыми функциями твоего отца я сам не смогу название выговорить. Так что оставим пока так. Да…Куджеро – проявление Высшей силы, сам дух нашего народа. И каждый, кто решается бросить ему вызов, так же является проявлением этого Духа. По факту да, это чудо. А если с научной точки зрения, то рано или поздно, в связи с мутациями и перерождениями, по эффекту вероятности у кого-то все же включаются мозги.

- Какая идеальная жизнь! Живешь сколько хочешь, надоело – клонировался и стер себе память и по новой! Красота какая! А на нас не нападаете почему? Законы у вас странные. Размножились и захватили Землю.

- Во-первых, это не твоего ума дело, - снова оскалился «отец», - Во-вторых, нам это не нужно. В том виде, в котором у вас все существует на данный момент.  А жизнь действительно у нас – идеальная. Там очень хорошо. Валлы – мирный народ, даже если тебе это так не показалось.

Я непроизвольно нахмурился, воспоминания об их нападении в Закрытом городе вереницей промелькнули перед глазами.

- А что вы едите?

- Мясо, растения и некоторые виды минералов. Как и вы.

- То есть…

- Передо мной сейчас говорящий бутерброд. Я говорю с едой, - видимо, что-то сильно изменилось в моем лице, что опять очень повеселило собеседника, - Такая беда у «новорожденных»! Совсем не с кем поговорить! Не бойся. Я не буду тебя есть. Твой отец не переварит, у него больная печень, поджелудочная и слабый кишечник. И не люблю я человечину.

- Почему?

- А ты любишь слизняков? – в ответ я непроизвольно поморщился, - Воот! Улиток, медуз, муравьев, таракашек, жучков? И я не очень. Мясо у вас мало, оно склизкое, слишком мягкое, приторно сладкое – одним словом, гадость! Но любители вашей экзотики есть и среди наших. У нас другие животное, мы приручили и оставили у себя некоторые виды динозавров, они вполне съедобны. Растения у нас тоже намного лучше ваших. Есть виды, которые в ваших легендах называли «пищей богов» - они исцеляют все болезни, полностью заменяют все другую еду, а вкус! Попробовав один раз, ты больше никогда не стал бы есть ничего другого!

- То есть вы никогда не нападаете на людей? Ну, кроме ваших гурманов по человечине я имею в виду?

- Почему? Молодняк тренируется здесь в основном. Валлы часто заканчивают период и перерождаются целыми группами. В такие моменты целая отрасль может встать. Это тоже нужно налаживать, но никто этим не занимается! Мы общаемся с помощью телекинеза, при перерождении у большинства эта функция практически утрачивается, и удобнее тренироваться здесь на поверхности, чем мешаться у взрослых под ногами. В прошлом столетии некоторые заигрались тут у вас, когда все страны друг на друга пошли, такая буча началась лет на пять-семь, что ее у вас до сих пор забыть не могут. Куджеро дал им потом «по шапкам», но как бы… Проявления яркой индивидуальности и сильных способностей у нас, в основном, приветствуется.

Я молчал, осознавая, что в чем призналось мне только что подземное существо, и какая тайна мировых событий прошлого открылась в новом свете.

- А как ваш «молодняк» тренируется здесь? В смысле бегает по улицам и стирает всем личности, кто его увидел?

- Нет, ну что ты! У каждого молодого валла есть старший Наставник, который обучает и присматривает за ним. Первое, что требуется освоить – это как раз азы влияния на людей, валл должен мочь не только стереть личность начисто, но и заблокировать все мысли человека о том, что тот видит нас. Без этого наверх не выпускают. Это звучит просто, но на самом деле это не так. Многим это удается только через несколько столетий, и то, только на самом примитивном уровне. «Невидимости» учат по шаблону. К сожалению, в реальности шаблон в части случаев не работает, и, не смотря на все усилия валла, люди видят его. Тогда в дело вступают Старшие Наставники и зачищают территорию.

- Убивают всех?

- Не всегда. Если есть возможность стереть из памяти людей информацию, то делают именно так. Если нет, или попались неподдающиеся – полная зачистка. Обычно мы маскируем ее под инфекцию или несчастный случай. Спустились в погреб и надышались угарным газом, семья разбилась в аварии, взорвался газ, и тому подобное. Молодых не посылают в места, где много людей. Задача  - отточить выученные навыки насколько возможно. На самом деле хорошо это получается только у «новорожденных». У остальных идут разные косяки. И они быстро сворачиваются. Экзамен пройден или нет, через определенное время можно возвращаться к своей обычной жизни.

- А что значит «косяки» у валлов?

- Ну, удерживать сознание даже одного человека, в режиме онлайн, чтобы он не видел сидящего с ним за обеденным столом, валла, сложновато. И периодически человек мозг разблокируется и понимает, что перед ним происходит. Но за счет уже наложенных нами ограниченных функций, не может правильно преобразовать эту информацию. Отсюда столько историй про привидения, чертей, леших, и прочей нечисти. К тому же, находится на поверхности молодым валлам, с непривычки, тяжело и очень скучно. И они начинают порой развлекаться, специально подсовывая людям различные мысли и образы.

- Что ты имеешь в виду?

- Меня, во время экзамена, так достало уже в какой-то момент, что бесило абсолютно все. Я сидел, смотрел на мужика, которого мне дали и думал: «Сдохни, тварь! Когда же ты упокоишься уже! Пойди и утопись» Заходила его жена, жирная истеричная тетка, от одного только запаха которой меня почти выворачивало наизнанку, и начинала пилить мужа, а я начинал думать: «Да заткни ты уже ей пасть! Зарежь ее! Вот этим ножом! Прямо сейчас! Убей! Убей! Убей»

- И что?

- А ничего. Настройки слетели, я не уследил и мужик весь мой поток сознания слышал звуком в своей голове. А из своей черепушки деваться некуда и заткнуть меня он не мог. Ну и ткнул жену ножом, а сам в петлю полез. Неудачно, веревку не смог привязать. Его в психушку укатали. Туда прихожу – а там наши все, сидят, грустные. У всего выпуска почти такая же беда с «подопечными». Кто чертей видит, кто инопланетян, кто (как у меня) голоса слышит, у кого Альцгеймер начался. Последнее чаще всего, нас в основном к старикам засылали. На всякий случай, кто им поверит, и мороки меньше. Умер человек в возрасте, чем тут кого удивишь. С третьего раза только у меня экзамен нормально прошел. Освоился я уже потом, много позже.

- А этот экзамен, он важный что ли?

- Да не то чтобы, и другие варианты подняться по карьерной лестнице вверх есть. Но без него самые ответственные мероприятия никто не доверит.

- Понятно. Слушай, давно хотел спросить! Собаки, которых я видел в городе, куда вы ворвались, кто они?

- Зачем тебе? А… ладно! Это не собаки. Это редкие существа, их осталось очень немного, они называются килии. Мы давным-давно смогли приручить их. Но подчиняются они только «новорожденным» или нашему главному. Они могут открывать дыры в пространстве. Точнее – создавать их. И переносить из любой точки на Земле куда угодно. А еще они лекари. Могут за секунду восстановить организм от почти любых повреждений и исцелить от недугов.

- А что есть еще? – настороженно спросил я, все больше теряясь.

- Тебе на какой вопрос сначала ответить?

- По очереди давай.

- Сядь тогда. Ты скоро в обморок упадешь. Горелку твою я выключил. Может, поешь?

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 2). Сон или явь

глава 3, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 1). Предатель на предателе

- Ты говоришь со мной одним, но мы никогда не говорим о себе в единственном числе, мы всегда «мы». Одного валла быть не может. А насчет «обычный» и «нормальный». Мы проводили эксперименты, они запрещены сейчас, то, каким образом Гуин запихал себя в человека тоже давно не испытывается нами. Были побочные эффекты. Гуин не человек, и скоро он начнет просыпаться. Тебе не поздоровиться тогда. И многим другим тоже.

- Что за чушь ты не несешь?! Думаешь, я поверю тебе?

- Хорошо, попробуем сначала. Многие понятия валлов и людей очень различаются. Я постараюсь объяснить твоим языком. Валлы – существа без индивидуальности, все мы подчиняемся Куджиро, королю по-вашему. Куджиро контролирует абсолютно все и живет миллиарды лет. Но иногда, на случай, если потребуется замена, начинают появляться валлы с задатками Куджиро. Это невероятно, но факт. Индивидуальность, способности и сила у «новорожденных» могут сильно различаться, и, если они беспрекословно подчиняются силе Куджиро, их никто не трогает. Все их задатки нового лидера, без применения, со временем растворяются, превращая их в обычных валлов. Гуин был не такой, он не подчинился, попытался сломать порядок и свергнуть Куджиро. Его поймали, но перед этим он успел закрыть доступ к источнику жизни, благодаря которому мы существуем. Это сложная система, построенная еще нашими предками. Гуин был очень умен, Куджиро не может читать в мыслях «новорожденных», и не поверил, что тот смог закрыть источник. Кодом к замку Гуин сделал самого себя. Мы поняли это, когда ликвидация уже произошла. Было слишком поздно. Но он успел сделать кое-что еще. Он отпочковал часть себя, которая так же на сто процентов является им самим, со всеми способностями и памятью, и запихнул в тело женщины, одну из людей, которых мне пригнали на тяжелые работы. Она была беременна, но ребенок внутри уже умер. Предатель запихнул часть себя в плод, тем самым заставив его снова функционировать и развиваться. Сам Гуин на тот момент еще был жив, он вывел ее, нейтрализовав всю охрану, довел до людей. Интеллект женщины был уже зачищен, поэтому ему ничего не оставалось делать – как начать выходить из нее.  Твоя мать забрала младенца, и спрятала, выдав даже людям другого мертвого ребенка.

- Я не верю тебе. В нем нет ничего …

- Не человеческого? Это способ был запрещен еще и потому, что валлы, участвовавшие в нем, не помнили ничего, после рождения в человеческом теле, в части случаев были слишком слабы, чтобы разорвать человеческую оболочку и понять, что происходит. Но в момент перелома, когда ваше существо начинает переход во взрослую особь, начинали слышать Куджиро и других валлов, иначе ощущать мир вокруг себя, гравитацию, воздух, который разрывал им легкие, гибнуть от вашей пищи. Они умирали страшно, не понимая и не находя выхода. Им не хватало сил превратиться обратно. В других случаях – слишком сложным оказывался сам переход, разрывая человеческую оболочку, вместо валла, подопытные обретали вид чудовищ, из-за боли, происходила трансформация сознания, нейронные связи разрывались, и результатом был просто мутировавший зверь, с разной степенью подчинения и разума. До момента пробуждения, валлы в оболочке выглядят как люди, думают как люди и считают, что они – люди. А потом уже становятся не валлами, и не людьми. Лишь немногим удавался этот переход. Но Гуин слишком силен, он сможет.

- Поэтому вы бросали детей в трубу?

Отец или то, что разговаривало со мной в его облике, пару минут непонимающе смотрели на меня.

- А! Ты видел! Да, к сожалению. Мы не знали, в какое именно тело переместился Гуин, он очень хорошо запутывал следы. Женщина, вышедшая с ним внутри, была не единственной. Он вывел в разные периоды времени так несколько человек, более того, забирал и отпускал тех, кто жил наверху на свободе. На это сначала не обращали внимания, считая, что он занят какой-то научной работой. Поэтому так сложно было после его найти.

- С чего ты взял, что твой Гуин именно Артем?

- Я проследил весь его путь. Там были свидетели, другие валлы, помогавшие ему. «Новорожденный» может подчинять себе других валлов, как и Куджиро. Просто не многих. Вопрос на какое количество хватит его сил и способностей. От воздействия валла тоже остаются следы. Я шел «по хлебным крошкам» очень долго. Это твой Артем. Он – ключ, только при соединении с ним, нам удастся снова запустить систему нашего жизнеобеспечения.

- Артем, я так полагаю, в этом случае умрет? Или я не прав? Не видел, чтобы вы доставали кого-то оттуда, или чтобы хоть один ребенок выжил.

- Я не знаю. Скорее всего – да. Но я хочу, чтобы ты понимал. Гуин – скоро очнется, и тогда он постарается уничтожить всех, люди для него – ерунда, мусор, и он в состоянии подчинить себе очень много людей, чтобы дать бой Куджиро. Если мы не остановим его, велика вероятность, что погибнуть могут все. В момент перехода он уничтожит находящихся рядом людей. А рядом с ним – ты. Я отдам твою семью: мать, отца, и других родственников. И открою источник. И вы, и мы сможем существовать дальше счастливо и спокойно. Ты будешь со своей семьей.

- Откуда ты так хорошо знаешь, что будет или не будет делать Гуин, если даже Куджеро не мог прочитать его мыслей?

- Мы дружили. Так бывает, когда отличаешься от всех, другие валлы сторонятся, боятся тебя. «Новорожденные» часто тянутся друг к другу. Но даже я не понял его замысла вначале. Но знаю его слишком хорошо. Гуин не остановится. И на этот случай у него тоже есть план.

- Почему я должен верить тебе?

- Теперь ответ на твой второй вопрос. Валлы никогда не стремятся сделать что-либо силой. Всегда есть способ договориться. Я предлагаю тебе обменять Гуина на твою семью.  

Скребло на душе. И не его рассказ или дикость ситуации пугали меня. Не фантастическое предложение рая с возвращением мамы, семьи, и нормальной жизни. Что-то в его словах, ровном тоне голоса, было глубоко не так.

- Ты говоришь, что мысли «новорожденных» не слышит Куджеро, и «детишки» добровольно подчиняются ему. Но ты, хоть и называешь себя «мы», ни разу не упомянул, что он послал тебя, что он думает по этому поводу, или вся ваша братья. Ты говоришь, что вы не добиваетесь своего силой. Вы – которые просто угоняете людей, как скот, стирая их личности и воспоминания, заставляя делать самую тяжелую работу, которую не хотите делать сами, пока они не умрут. Я видел как без капли жалости, вы швыряли в ваш «источник» детей, а трупы людей – добивали и сбрасывали туда же. Не лучше вы поступаете и с гномами, которые явно не могут сбежать от вас. Меня ты хотел убедить, что я – сумасшедший, чтобы добраться до того, что тебе нужно. И сейчас, неся весь этот бред, ты действительно думал, что я поверю тебе?

Не знаю, что со мной произошло. Какая-то внутренняя пружина, сжимаемая страхом, с момента как умерла мама, и выживать с Темиком пришлось нам вдвоем, затем добитая событиями в Закрытом городе и годами напряжения после – вдруг распрямилась и я не смог ее удержать. Это ужасно глупо, так вываливать все ему в лицо. Лучше и правильнее сделать вид, что согласился, и выбраться, бежать отсюда. Главное – выйти с этой чертовой кухни. Но я не смог.

И тут произошло чудо. Отец свалился со стула, и, зажимая уши руками, сжался и начал кататься по полу, биться со всей дури о холодильник, снося стол, пиная его ногами, когда крутился на линолеуме. Я застыл, не понимая, что происходит. «Беги!!!» - заорал в моем ухе женский голос. Перепрыгнув через отца, хватая на ходу куртку и кроссы, я вылетел на лестницу и оказался на улице. «Беги к старому мосту у аптеки,» - снова раздалось в ушах голосом Юльки. Я рванул в ту сторону, это было известное в городе место, где пересохла речушка, но красивый каменный мост с небольшой пристанью так и остался, разрушаясь со временем. Рядом с ним была круглосуточная аптека. Дорога до туда спокойным шагом от моего дома занимала минут двадцать пять, но я бежал со всей скоростью, на которую только был способен.

Где-то на полдороги к месту назначения в кармане зазвонил телефон. От неожиданности меня прошиб холодный пот. «Наверняка, это «они»! А если это Артем? Только бы у него ничего не случилось, только бы… Как ни вовремя! А если подземный телепат сказал правду, и Темка начал превращаться, и не понимает, что с ним происходит, напуган?» Не глядя, разблокировав пальцем на ходу дисплей, я услышал:

- Звонил? – сухо, строго и без приветствия отозвался аппарат голосом Кирилла.

- Киречка!...- я сам не помнил, чтобы когда-нибудь так по-дурацки его называл, - Ты мне нужен! Ты мне очень нужен!!! Срочно приезжай сюда! Они все здесь! – сбивчиво, путая буквы в словах и захлебываясь речью, я сбивчиво пытался донести разом до дяди, что произошло, постепенно переходя на крик.

Он слушал, не перебивая. Заметив, что на звук начинают оборачиваться немногочисленные прохожие, я сбавил голос и, не придумав ничего лучше, заломился с тротуара в ближайшие кусты, росшие вплотную к балконам. И там продолжил свой ошалелый рассказ молчавшему Кириллу. На все у меня ушло минут пятнадцать. В какой-то момент, почувствовав взгляд на себя, я в панике начал искать источник тревожившего чувства, и обнаружил белого пушистого кота, смотревшего на меня круглыми, как блюдца, глазами с ближайшего балкона, с раздвинутыми кружевными занавесками. Проигнорировав его, я досказал все самое важное Кире, и только уже в самом конце смог испугать себя еще сильнее. «А если это не Кирилл? Сейчас с помощью современных технологий не сложно подделать голос. Но это его номер. А если они захватили Кирилла, что тогда?»

- Понял тебя. Я буду через 12 часов. Постарайся не потерять телефон, оставайся на связи. И будь очень осторожен. Найди безопасное место и пересиди там, они редко применяют силу напрямую, только в самых крайних случаях. Валлы которые против нас играют, не всесильны, они не смогут захватить всех. Но все-таки, чем меньшему числу людей ты будешь попадаться на глаза, тем лучше. Имей это в виду.

- Хорошо. Постарайся побыстрее. Я не знаю, сколько еще продержусь здесь. Через два дня приезжаем Артем. Киря, что делать? – я старался не думать, что это может быть не он, или, что Кирилл уже мог быть в их власти. Откидывал мысль, что ему нельзя верить. Мне очень сейчас нужна была помощь.

- Я приеду и все решим. Постарайся сберечь себя двенадцать часов.

- Понял тебя.

Киря отключился. А в воспаленном страхами мозгу снова понеслось: «С чего бы ему все бросать и бежать спасать тебя? Зачем ты ему можешь быть нужен? Ты – просто дальний родственник, не друг, никто не завешал ему беречь тебя как зеницу ока. Зачем ему подставляться, бросать работу и нестись к тебе сюда?» Я старательно глушил этот «голос разума», или паники, чего вероятность была значительно больше. Продержатся двенадцать часов, спрятаться, все обдумать… В этот момент по спине рябью прошел холодок, я резко обернулся и оказался глаза в глаза с взъерошенной старушкой (седые короткие волосы ее буквально стояли дыбом), медленно поднимавшейся, видимо, со стула стоящего на балконе. Пару минут мы молча смотрели друг на друга, пока я, поняв, что сейчас она может заорать, как лось, не бросился из кустов обратно на тротуар, а затем ускорился дальше, возобновив маршрут следования, и впервые в жизни радуясь присутствию в этом мире наркоманов. Если бы они не существовали, моя телефонная исповедь Кирюхе могла бы вызывать у многих людей серьезные подозрения в моем рассудке или лишний шум в прессе. Доберись впечатленная бабушка до СМИ. А сейчас – любая информация, какой бы странной или опасной она не была, мало кого может заинтересовать или вызвать хоть каплю подозрения на присутствие в реальности.

Юльку я нашел не сразу. Когда я добрался до указанного места, уже темнело, тучи заволокли небо. Фонари здесь не горели, то ли из-за экономии, то ли просто местные бродяги разбили и повыкручивали все лампочки. А телефон ее не отвечал. Обойдя уже по третьему кругу ближайшие окрестности, я решил спуститься к воде и немного подумать.

- Эй! – раздалось тихое шипение откуда-то из-под моста. Приблизившись, на не сгибающихся ногах и вытянув голову в бок, как цапля, чтобы разглядеть опасность издалека, я увидел что-то мелькнувшее на каменных плитах под мостом, а затем – ноги. Оказалось, блестела пряжка юлькиного ремня, и конечности тоже были ее. Сама девушка сидела, облокотившись спиной о каменную опору старого моста. Правая нога у бедра была перевязана какой-то белой тканью в несколько слоев, наподобие жгута, но даже сквозь нее проступали багровые пятна крови.

- Юлька, ты как? Прости, прости меня! Я совсем не думал, что с тобой может что-то случится! Что они смогут тебя вычислить! Прости, что втянул тебя в это! – я кинулся к ней. Но она лишь махнула рукой, и запрокинула голову повыше, было видно, что сил даже на разговоры у нее практически не осталось.

- Не ссы. Я – в норме. Сейчас посижу немного. Телефон сел, извини. Протупила на максимум. Забыла зарядить. И со звуком - моя ошибка. Не низкий звук, как оказалось, влияет на них, а высокий! Кто ж знал.

- Что у тебя с ногой?

- Рана от ножа.

- Они ударили тебя ножом???

- Нет, я сама, - поймав мой недоуменный взгляд, девушка слегка улыбнулась, - Понимаешь, я же подозревала, что они могут добраться и до меня. И что похвастать твоей непоколебимостью я вряд ли смогу. Был план, тоже опасалась, не сработает. Мозг переключается, если слишком сильная боль, или угроза жизни, связанная с каким-то фактором, резко воздействующим на физиологию. Есть шанс, даже при полном поглощении валлами в самом начале выбить контроль над собой обратно. У меня старая штука была, типа рогатки такой, не знаю, как правильно называется, туда нож можно поставить, и таймер. Я закрепила это все на себе, время выставила на полтора часа, ну не очень все-таки хотелось получать нож в ногу! Не знаю, в чем дело, почему таймер сбился, или может, часы остановились, но в какой-то момент он все-таки сработал. Я прочухалась, сообразила, попробовала звуковой режим поменять. Сработало, да?

- Да, ты молодец! Его загнуло капитально, на пол свалился, скрючился, и начал по кругу кататься. Я через него перескочил и убежал. Еще хорошие новости есть – звонил мой дядя Кирилл, я рассказывал про него. Он сказал, что приедет через двенадцать часов. Пока надо спрятаться и не попадаться на глаза людям. А я счас какую-то бабку напугал уже, пока пересказывал ему по телефону, что тут у нас произошло.

Я рассказывал Юльке историю, произошедшую в кустах, показывал глаза кота, затем свой шок и старушку, выглядывающую с дыбом стоящими волосами с балкона. Героическая соратница заливисто смеялась, вспугивая мелких птиц, копошащихся в тине неподалеку. Потом она поведала мне, как пыталась вытащить из ноги нож, предварительно сделав жгут из ремня, и доковылять сюда, отслеживала, нет ли за ней хвоста. К своему стыду, об этом мне даже в голову не пришло подумать, и несколько раз выглянув, теперь пытался понять, не притащил ли кого-нибудь я за собой. Потом, сходил в магазинчик неподалеку, захватил воду и пирожков, и немного подкрепились, решив, что для следующих свершений требуются силы. И так уютно, тепло и счастливо было мне в те мгновения под старым мостом, как давно уже не было в жизни.

Подискутировав, мы решили переместить наш анклав в библиотеку. Еще раз перештудировать всю литературу, заботливо собранную и припрятанную Юлькой в углу архивной комнаты. И, к тому же там был компьютер, может удастся выудить с более свежей информацией, добытой опытным путем, что-либо еще, способное помочь противостоять подземной тотальной угрозе.

Глава 4. Монстр.

Мне мешал какой-то звук. Неприятный, навязчивый как писк комара над ухом – резкое монотонное постукивание не прекращалось. С трудом разлепив глаза, и тут же зажмурившись от яркого солнца, заливавшего читальный зал, проморгавшись, я обнаружил валла, стоящего в пяти метрах от нас. Положив голову на мою руку на столе, рядом мирно дремала, сидя на стуле, Юлька. Валл был огромен. Четыре с половиной метра высотой, может больше, он практически упирался огромной лысой башкой в потолок. Ему повезло, что прогнили перекрытия, и половину второго этажа решено было убрать, иначе он не смог стоять бы здесь в полный рост, так удобно распрямившись. Серый цвет кожи под яркими лучами солнечного света слегка переливался. Вздутые мускулы как будто перевязанные жилами выглядели так, что вызвали бы конвульсии от счастья у некоторых бодибилдеров. Тяжелая массивная четко очерченная челюсть, резкие скулы, выпирающие надбровные дуги, широкий нос, и абсолютно бесцветные, вдавленные в череп, небольшие глазницы. Сейчас, при свете дня, стало понятно, что на нем есть одежда, которую я не смог разглядеть тогда в ходах Закрытого города. По цвету она почти сливалась с кожей, разве что имела более матовый оттенок, и состояла из верха, напоминающего майку без рукавов, и облегающие штаны, доходящие до щиколоток. Посредине был темно-коричневый пояс, по материалу похожий на свиную толстую кожу, на котором болтался длинный чехол, может, для какого-то оружия, и небольшая сумка, край которой выглядывал сзади.

Я потрогал Юльку по спине. Она не среагировала. Тогда я начал рукой трясти ее, не сводя немигающего взгляда с валла, который так же смотрел на меня.

- Какого…? Блин…- очнулась она, разглядев нашего гостя.

Но это было не все. Краем глаза заметив движение за окнами, я мельком взглянул туда, и тут же повернул голову целиком. В окна смотрели люди. Много людей. Они прилипли к стеклам, плотно, задними рядами напирая на передние, просовывая головы между друг другом. Так было в каждом, из четырех окон читального зала с этой стороны, и по теням, падающим на пол, судя по всему, с другой стороны его – тоже. Здание было старое, просевшее, и если подойти с улицы, низ оконных проемов доходил до груди человеку среднего роста. Сам читальный зал представлял собой два помещения, выходящие на обе стороны улицы, разделенные небольшой перегородкой и кафедрой библиотекаря посредине.

- Подумал? – раздался над ухом Юлькин голос, и, повернувшись, я увидел ее пустые глаза, обращенные ко мне, - Здание окружено. Тебе не удастся отсюда уйти. Какое решение ты принял – один из нас, который уничтожит ваш мир или твоя счастливая жизнь и семья?

Дверь за спиной валла тихонько скрипнула, и в приоткрывшуюся узкую щелочку в помещение внедрился Кирилл.

- Привет, Коран! Извини, что долго, - обратился он уже ко мне, - закидывал твоего отца и Лариску в больницу. Они пока в реанимации, но, надеюсь, выживут. Шансы на это есть хорошие.

Сказать, что своим беззаботным появлением дядя вызвал бурю эмоций, значит, не сказать ничего. Но шок от произошедшего был не только у меня.

- Гуин? – отозвалось собственным трубным голосом серое четырехметровое существо, от которого мне показалось, у меня лопнут барабанные перепонки. Люди за окнами вздрогнули, и начали исчезать, куда-то расходясь.

«Гуин? Гуин!» Валл обращался к Кириллу. И того, похоже, это совсем не удивляло. Последний не выказывал ни страха, ни трепета, ни осторожности в присутствии жуткого существа, стоящего посреди библиотеки, даже при том, что был ему меньше, чем по пояс. «Гуин – валл, который в Темке? Который должен всех уничтожить, и которого ловят сами подземные твари, на которого мне предлагали обменять брата – Кирилл?» Мозг вскипел, и не желал выдавать больше ни одну ценную мысль, объясняющую происходящее. Тем временем громила начал поворачиваться к двери, но получил чем-то сзади от подскочившего дяди в спину, и с оглушительным грохотом рухнул посреди комнаты, положив вокруг себя сломанные столы «цветочком».

- Быстрей, быстрей, чего сидим! – торопил нас Киря, - Он скоро очнется! Нашли тоже место. Я сказал спрятаться в надежном помещении без людей на несколько часов. Как могло прийти в голову пойти туда, где вас сто процентов будут искать?

- Здесь по выходным нет никого, - отозвалась явно находящаяся в ступоре, Юля.

Схватив нас в охапку под мышки, Киря выволок меня и мою новую зомби-подругу из помещения, аккуратно обойдя тело поверженного врага, и, затолкав в темный седан, лихо выкрутил руль, вдавив педаль газа, понесся по улицам города. На удивление, на выходе из библиотеки ни одного человека вокруг не было, как ни крутил я головой в поисках недавних оконных соглядатаев.

- Какого рожна происходит??? – заорал я практически сразу, как оказался в машине.

- Не истери, выпей водички. Там в карманах задних сидений должна быть, - Юлька пошарила, нашла бутылку, и меланхолично пыталась выпить ее залпом. Я, опасливо посматривал на нее, все еще ожидая увидеть, что сейчас она откроет рот и продолжит говорить речь валла.

- Какого черта происходит?! Ты – Кирилл? Кто ты вообще такой?! Ты назвал его по имени, он назвал тебя Гуин, которого требует от меня!

- Не отвлекай пока, если я собьюсь, ответы на интересующие тебя вопросы ты можешь так и не узнать. Потерпи. Пей воду.

Юлия протянула вторую бутылку с заднего сидения, странно, но она оказалась холодной, и я приложил ее к голове, готовой взорваться от бушевавших в ней мыслей. Через полтора часа лихих виражей по всем тропам окрестных лесов, мы остановились у придорожного кафе в соседнем регионе.

- Надо поесть! – сообщил Кирилл, и первым выскочив, выбежал и скрылся за деревянной дверью небольшого строения с треугольной крышей в древне-русском стиле. Мы с Юлькой, посидев несколько минут в молчании. и глядя друг на друга, синхронно открыли двери и пошли следом за ним.

Внутри здание напоминало старинную избу, в центре и по углам которой некий затейник решил расставить столы и лавки, вместо удобных стульев. Дядя обнаружился в самом дальнем углу слева, сидящим так, чтобы виден был вход, и уплетающим жареную ногу курицы, обмотанную зеленью. Мы подошли и сели напротив. Через секунду два официанта заставили стол всеми возможными яствами, которые видимо, были у них на кухне. От золотистого карпа до всевозможных салатов и нарезок. Одних только видов соков и напитков принесено было восемь стаканов на каждого.

- Фисташковое мороженое будет чуть позже, оно здесь есть. Я знаю, ты любишь, - обратился Киря к Юльке, та в ответ серьезно кивнула, жадно поглощая курицу.

- И кто за все это будет платить? - брякнул я первое, что пришло в голову в этой странной ситуации.

- Не волнуйся, никто, - порадовал дядя Киря.

- Как это?

- Все за счет заведения. Они думают, - кивнул он в сторону барной стойки и кухни за ней, - Что у них сегодня Самый Главный Гость, - и он взвел глаза к потолку. Я тоже посмотрел туда, но ничего не обнаружил.

- Какой гость?

- Любой. Абсолютно любой «Самый Главный Гость». Кормить которого из своего кармана они будут рады сами. Я не уточнял. Просто вкладываешь эту мысль, ставишь «шоры», а дальше люди додумывают самостоятельно. Это очень удобно. Пользуйся.

Какое-то время я пытался освоить новую мысль, для верности несколько раз сверившись с потолком. Но это не привело меня к успеху.

- Ты Кирилл? Мой дядя? Или Гуин? – снова попробовал я прояснить ситуацию с сидевшим напротив меня, человеком.

- Я – Кирилл, - твердо произнес он, и, посмотрев мне внимательно в глаза, добавил, - И Гуин. А дяди у тебя никогда не было.

- Как так?

- Ну, понимаешь, Коран не ошибся насчет меня. Я прослушал в голове у Юли о чем вы говорили, 0 – он весело подмигнул мне, - У меня всегда есть план, и я стараюсь быть на шаг впереди.

- Мы в безопасности здесь? – встряла Юлька.

- Пока да. Здесь я контролирую ближайшие окрестности. Если валлы будут приближаться к нам, я буду знать. И смогу дать отпор. Но не думаю, что Коран кинется сразу искать меня. Он глуп, но не настолько.

- Объясни мне то, что я спросил, - попытался я вернуть разговор в прежнее русло.

- Хорошо. У нас с Кораном разный метод действия. Не елозь, сейчас расскажу, и узнаешь ответ на свой вопрос. Коран, как и другие валлы, просто подавляет личности людей, обычно полностью их стирая. Действовать через человека, как через марионетку, отрезая и блокируя ненужное внимание, но при этом оставляя личность действующей, очень сложно. Энергозатратно и сильно выматывает. Поэтому такие фокусы, как с твоим отцом, ему очень сложно давались. К тому же, когда управляешь людьми таким образом, по факту сам являешься их генератором. С момента подключения он их «держит», как только он отключается, если сознание было стерто, люди будут падать, как игрушечные солдатики. Если подключка была частичной – пойдут по своим делам. Для валла это очень тяжело и требует периода восстановления. Я действую иначе. К твоему вопросу, о том, что я такое. У твоей бабки и деда был только один ребенок – и это твой отец. Мне нужно было только закинуть мысль, что у них был еще сын, а твоего отца – брат, и заблокировать любой вариант, ведущий к сомнению в этом. Остальное мозг достраивает самостоятельно. Это как устанавливаешь подпрограмму в голову человека, система так устроена, что если сделать это грамотно, то внедрение идеи проходить идеально, как будто само обрастает недостающими подробностями. Мозг просто их придумывает, выдавая за реальность. И позже сам же не сможет даже распознать, где ложные воспоминания, а где истина. А поскольку в нем же стоит блокатор вопросов, даже близко ведущих в эту сторону, то раскрыть обман невозможно. Это не требует постоянных подключений, не поглощает энергию. Потрясающе и удобно. Как зернышко – закидываешь идею, и дальше разум сам взращивает ее, обрастает необходимой средой. И никто никогда ничего не поймет и не узнает.

Кирилл был первым моим человеческим телом, - продолжил он, - еще задолго до того, как Коран открыл на меня охоту. Он о нем просто не знал. Другие, к сожалению, я решил создать позже, и немного опоздал с этим. Переоценил себя. Сейчас осталось два.

- Ты и Тема.

- Да.

- И в чем вопрос? Ты сам себя не можешь найти? Зачем тебе я? Зачем ты делишься со мной этим всем? Спасаешь моих родственников? В чем причина?

Юлька, тщательно жевавшая все это время, отложила еду, и выжидательно уставилась на Кирю-Гуина. А меня охватило чувство пронзительной тоски и одиночества. Не было больше дяди, брата, отца, других родственников, знакомых и друзей. Как будто все люди исчезли на многие сотни тысяч километров вокруг. Превратились в бесплотные тени, или вещи. И я один сидел на пустой Земле, на которой не было больше ни одного человека. Пустота, в которой бесполезно кричать, тебя уже никто не услышит, стала миром вокруг меня в ту минуту.

- Я думаю, ты знаешь. Валлы по природе своей склонны к коллективизации, прочем, так же, как и люди. Мы тянемся друг к другу, ищем «своих». Валл, которого не считывают и не другие – изгой. А это абсолютное одиночество, в котором живешь день ото дня, век от века. Инстинктивно мы тянемся к таким же, как мы, кто может понять.

- Может быть, может быть… Что теперь будет с Темой?

- Ничего пока. Прячем его по-прежнему. Как приедет, я перевезу его в безопасное место. Если хочешь, можешь остаться с ним и охранять его как прежде. Пока не начнется процесс обращения, он – обычный человеческий ребенок.

- Это ты сделал так, что моя знакомая предложила нам эту поездку в лагерь?

- Да. Сейчас ему там безопаснее, чем с нами.

Я кивнул. Не хотелось соглашаться с ним, но я думал так же. И был благодарен. Окажись Тема сейчас рядом со мной, кажется, я сошел бы с ума.

- Почему Коран просто не выбил из меня, где я прячу его? Зачем нужны были все эти манипуляции с отцом, родственниками, матерью? Он правду говорил о ней?

- За мать не беспокойся, ее у него нет. Она умерла, к сожалению, и никто из нас к этому не причастен. Просто так бывает. Он просто врал тебе, когда ты не повелся на отца, козырей у Корана больше не было. А я на другие свои тела поставил систему деактивации. Если мой клон попадал в лапы валлов не по своей воле или против воли хранителя, то самоуничтожался. Они так обломались на трех моих других телах, поэтому над Темой, последним, тряслись как над хрупкой стеклянной вазой, внутри которой встроена бомба с датчиком движения. Это было забавно наблюдать.

От автора: "Тайна Закрытого города" изначально планировался как рассказ, спасибо большое всем, кто поддержал меня в комментариях!

Я написала продолжение.

Начало (1-ая глава часть 1) Тайна Закрытого города

Начало (1-ая глава часть 2) Тайна Закрытого города

Доработанный вариант 1-ой главы - в комментариях под постом Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 1). Сон или явь

глава 2, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 2, часть 2). Сон или явь

глава 3, часть 1 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 1). Предатель на предателе

глава 3, часть 2 Тайна Закрытого города (глава 3, часть 2). Предатель на предателе