Лига Писателей

Она появилась в июле бледной тенью в проёмах большого окна серой скучной однушки. В лохмотьях, кажущаяся полусгнившей старухой, но едва различимая в деталях. По-началу Баба была страшной с её холодными глазами на фоне чёрного размытого лица и немым криком, но потом уже так привычными после нескольких недель такого перфоманса. Паря на высоте моего первого этажа, Яга заглядывала в окна, сверкала глазницами, тихо вопила, завывала и всячески пыталась нагнать страху. Ну, если честно, было не очень комфортно. Даже совсем не комфортно. Приглашать священника, читать молитвы и творить какие-то сомнительные заклятия из потрёпанной доставшейся по-наследству от бабушки книжки тоже не вызывало никакого желания. Ну повопит и перестанет…

Настала осень. Я закутывался по вечерам в тёплое пуховое одеяло, оставлял свет только от работающего телевизора и смотрел какой-то сериал про едва вернувшегося из плена солдата давно забытой войны. Краешком глаза с беспокойством поглядывая на окно. Подкрадывался октябрь, давно выпал первый снег, а её не было ни слуху ни духу уже почти два месяца.

«Надоело ей, наверное.» — подумал я. — «Хорошая Баба была. Хоть и Яга. Но весёлая. Живая.»

Чайник на кухне уже засвистел, как выстрелившее ружьё в чеховской пьесе. Пришлось откинуть одеяло, закутаться в махровый халат, окунуть свои лодыжки в тёплые тапки и прошлёпать сквозь малогабаритную квартиру на кухню.

Небольшой заварник, жаркий пар, любимая кружка, овсяное печенье и…

Звонок в дверь.

В одной руке чай, в другой пара печенюшек. Откладываю с большим сожалением всё это сокровище на стол и двигаюсь к двери.

Минуем глазок.

Замок.

Ещё замок.

Цепочка.

Щель.

— Что? — я всегда раздражён. Приветствие чужаку не для меня. Даже не думал взглянуть в глаза или лицо пришедшему. Скривив свою морду, я смотрел только вниз и видел какую-то чёрную миди-юбку, на вроде бы красивых бёдрах, переходящих в кажется стройные, но не особо длинные ноги, на которых были алые туфли-лодочки.

— Не желаете ли поговорить о…

— Не желаю. — грубо прервал я и захлопнул дверь.

Шуршание за дверью и звонки в соседнюю квартиру были скорее всего обусловлены недостатком шумоизоляции в нашем доме, чем моим любопытством.

И вот в апреле, седьмого числа я снова услышал сквозь сон знакомые завывания, чуть приглушённые вопли, словно колыбельные. Проснулся, глянул в окно и увидел странно знакомые туфли. Алые.

«Вернулась.» — подумал я.

И спокойно счастливо заснул.

Эд услышал долгожданный звук уведомления. Она написала. Ему захотелось немедленно подбежать к компьютеру и ответить, но так делать было нельзя. Необходимо подождать хотя бы полчаса. Это незыблемое правило, которое он усвоил за последние семь лет: девушку нужно заставлять ждать.

Мужчина посмотрел на свой стейк с кровью. Перед глазами промелькнула картина: он отбрасывает нож и вилку в сторону, хватает кусок сочного мяса руками и начинает рвать его зубами; жир медленно стекает по подбородку и капает на рубашку… «Ах ты грязная жирная свинья!» — крик матери и последующая за ним пощечина мгновенно всплыли болезненным воспоминанием. Эд дернулся, словно от реального удара.

— Тебя больше нет, мамочка! Ты давно уже сдохла и гниешь в могиле! Ты не можешь мной управлять! Не можешь, слышишь, тварь?!

Тяжело дыша, мужчина отложил приборы в сторону. Аппетит пропал. Он направился в ванную, чтобы умыться и прийти в себя. Эд бросил взгляд на свое отражение. Высокий толстый подросток с длинными темными волосами, свисающими жирными прядями, и прыщами на лице пропал. Теперь в зеркале отражался стройный мужчина ростом чуть более 180 см. Короткие волосы, острые скулы, глубоко посаженные карие глаза, тонкие губы, квадратный, немного выдающийся вперед подбородок — всё это, в сочетании с черной рубашкой и джинсами в тон, придавало устрашающий вид. Эд знал, что не был красавцем в общепринятом понятии. Его внешность привлекала и отпугивала одновременно, но в сети можно создать любой образ, чем он и пользовался.

Мужчина поставил в холодильник нетронутый стейк, а потом подошел к компьютеру и открыл сообщение. Елена согласилась на встречу. Кто бы сомневался — все они одинаковые. Теперь осталось назначить время. Завтра ему исполнится 33 года. Надо сделать себе приятный подарок на день рождения. Эд быстро напечатал ответ, потом стал собираться в дорогу. Поездка займет час, плюс, его берлоге необходима уборка, а за окном уже темнеет.

Он смотрел на нее из-за угла дома, сидя в машине и выжидая подходящего момента. Девушка была почти такой же красивой, как на своих аватарах, которые она меняла с постоянной периодичностью. Густые темно-каштановые волосы доходили до пояса; большие глаза выглядели еще больше за счет наращенных ресниц; толстый слой тонального крема и пудры сто процентов сейчас покрывал ее молоденькое лицо в форме сердечка, не нуждающееся ни в каких маскировках. Елена хоть и выглядела хрупкой на первый взгляд, но занималась спортом, насколько он знал, поэтому стоило быть осторожным.

Она стояла возле закрытого кинотеатра в недоумении, поглядывая то на темное здание, то на экран телефона. Наверное, пыталась дозвониться до него. Мужчина еще раз внимательно посмотрел по сторонам. Не обнаружив ни единой посторонней живой души, он завел машину и подъехал к девушке. Камер в этом месте не было, поэтому можно не опасаться, что кто-нибудь их заметит.

Эд вышел наружу и приблизился к Елене. Она сначала настороженно оглядела его с ног до головы, а потом блеск узнавания отразился в голубых глазах и девушка улыбнулась.

— Привет! Прости меня, я виноват, перепутал кинотеатры и дал тебе неправильный адрес. А телефон забыл дома. Сегодня точно не мой день, — виновато оправдывался он. — Садись, поедем смотреть «Зеленую книгу», как и договаривались. Мы еще успеваем.

На лице девушки отразилось легкое недоверие, тогда Эд натянул одну из самых очаровательных улыбок. У него легко получалось подбирать нужные маски.

— Ладно, поехали, — чуть поколебавшись, ответила девушка и села на пассажирское сиденье, когда он открыл перед ней дверь.

Эд наклонился к ней и тихо сказал:

— Ты такая… невероятная.

Елена не смогла выдержать его, словно притягивающего к себе, взгляда, на секунду она смущенно опустила взгляд вниз, делая вид, будто что-то ищет в сумочке, а затем почувствовала резкую боль в шее. Девушка успела заметить шприц, который мужчина убрал в карман куртки; хотела закричать и позвать на помощь, но тело не слушалось ее. Она была обездвижена, хоть и находилась в сознании. Елена слышала, как Эд завел машину, как они долго куда-то ехали, и все это время беззвучно кричала. Когда они остановились, девушка приложила все усилия в очередной попытке пошевелить хотя бы рукой — бесполезно. В голове неожиданно всплыла финальная сцена из рассказа Эллисона «У меня нет рта, а я хочу кричать». От отчаяния по щекам покатились немые слезы.

У Эда все было готово к ее прибытию. Пока Елена лежала, связанная по рукам и ногам, он раскладывал свои инструменты в уже установившемся порядке. Последним на столе оказался скальпель.

— Что можно сделать, когда сделать нельзя ничего? Подумай об этом, Елена. Тебе не выбраться отсюда. Просто отпусти ситуацию, осознай, что на этом столе ты проведешь последние часы… хотя нет… последние минуты своей жизни.

Девушка что-то промычала. Значит, действие препарата начало заканчиваться. Он подошел к столу и проверил, хорошо ли зафиксированы ремни. А потом вспомнил, что забыл закрепить ремнями шею. Закончив, мужчина посмотрел на такое нежное и прекрасное личико, изуродованное косметикой. Теперь оно выглядело немного иначе: тушь размазалась, пот проступил даже сквозь многослойную «штукатурку». Волна отвращения накрыла его, но Эд справился с желанием сейчас же приступить к финальной процедуре.

Сегодня он захотел поработать без музыки, которая обычно всегда сопровождала весь процесс, а разнообразить тишину и нечленораздельное мычание решил болтовней.

— Мне сегодня исполнилось тридцать три, так что можешь считать себя особенной, будешь моим подарком, — Эд улыбнулся своей шутке. — А еще, ты станешь тридцать третьим трофеем — как все символично. Из вашего города всего десять, но скоро будет одиннадцатый трофей, остальных я привез с собой из других мест.

— От…пусти…

— Ты должна переродиться, очиститься от всей этой гадости, — словно не слыша ее, продолжал Эд. Он о чем-то на мгновение задумался, а затем взял нож. — Пожалуй, приступим.

Мужчина подошел к девушке, собираясь в первую очередь избавиться от татуировок. Их было всего две — он обратил на это внимание, когда раздевал ее. Елена стала дергаться, но движения были словно в замедленной съемке — еще не до конца выветрился препарат.

Эд начал вырезать острым ножом первое тату, находившееся на левом предплечье. Можно было использовать скальпель, но эта работа не требовала тщательного подхода.

Девушка громко закричала. Его берлогу окружал лишь лес, но лучше всегда перестраховаться. Вколов еще одну дозу, Эд спокойно завершил начатое, а потом стал проделывать то же самое со вторым тату.

— Моя мать была похожа на тебя: рост, цвет волос, любовь к искусственной красоте. Она постоянно красила волосы, экспериментируя, наносила несколько слоев туши, тонну пудры, но больше всего я терпеть не мог красную помаду на ее губах. С детства во мне поселилось мнение, что каждый человек красив по-своему, вся эта внешняя мишура, за которой многие прятались, скрывала их, прятала под масками — чужими масками, вызывающими лишь отвращение. Но мать была со мной не согласна.

Эд принялся за длинные ногти, покрытые алым лаком. Взяв пассатижи, он один за другим выдергивал их, отрывая с кожей и оставляя кровавые раны. Девушка беззвучно рыдала от невыносимой боли.

— Я любил свою мать, но этого было мало, всегда было мало. Ведь ей так хотелось девочку, но на свет появился я, а второго родить не получилось. Вот она и отыгрывалась на мне. — Эда перекосило от злости. — Представляешь, эта тупая сука в детстве наряжала меня в платьица и красила губы своей уродской красной помадой. Как же я ее ненавидел!

Мужчина с яростью вырвал последний ноготь и отбросил пассатижи в сторону. Он подошел к раковине, ополоснул лицо холодной водой и, успокоившись, вновь принялся за работу.

Теперь Эд приступил к одному из завершающих моментов. Сначала он нежно смыл косметику, потом выдернул все приклеенные ресницы. Волосы убрал в хвост, чтобы не мешали.

— Ты молодец, что не накрасила губы. Сделаю для тебя исключение — отрублю голову в начале, а не в конце, как я обычно это делаю.

Эд улыбнулся своим мыслям. Неужели он все еще был способен на великодушие? Ему нравилось открывать в себе что-то новое.

Мужчина взглянул на девушку. Наконец-то она выглядела естественно — Елена была прекрасна, если бы только не эти слезы.

— Не плачь, милая, помни, ты останешься особенной даже после смерти!

Последнее, что увидела девушка, — лезвие импровизированной гильотины, стремительно опускающееся вниз.

Эд закрепил голову Елены, предварительно еще раз очистив от капель крови, и начал медленно и осторожно отделять скальпелем кожу от лица. Закончив, мужчина поместил свое творение в заранее подготовленную емкость со специальной жидкостью (3%-ный раствор формалина в воде), посередине которой находилась голова манекена — вот на нее он и опустил новый трофей.

На уборку ушло почти три часа. Уставший Эд налил себе стакан виски и, с облегчением опустившись в кресло, стал любоваться своей превосходной коллекцией. Тридцать три года, тридцать три трофея… В этот момент он почувствовал себя богом.

Спустя три дня на популярном сайте в закрытой группе, в которой он обычно находил девушек, Эд обнаружил новенькую. Кира — красивое имя. Она сразу привлекла его внимание: симпатичная миниатюрная брюнетка, 25 лет; на ее стене были отзывы на прочитанные книги, стихи любимых поэтов и, конечно, цитаты великих людей. Все довольно банально, но мужчину заинтересовало другое — везде проглядывала тяга к смерти, депрессия, боль. Девушка отчаянно хотела свободы, а главное, она понимала, что обрести ее можно только через смерть. Идеальная жертва.

Эд сначала понаблюдал за общением Киры в комментариях, а потом приступил к активным действиям. Он отправил в личку ее любимое стихотворение и написал, что тоже когда-то зачитывался Поплавским (что было истинной правдой) и именно она ему напомнила об этом. Кира висела онлайн, но почему-то не отвечала. Прошел час, а сообщение так и осталось неоткрытым.

Мужчина решил, что хватит, пора завязывать с этим городом и подыскать себе новое место. Здесь оставаться слишком опасно. Эд собрался выключить комп, чтобы не подходить каждые пять минут и не проверять, ответила она или нет, забыть манящую к себе девушку, словно дурной сон, как вдруг услышал долгожданный звук уведомления…

А был ли камень?

– Хебби! Что сс ним? Мы можем иззменяться, но не так же…

Древний Змей восстал. Жрецы еле сдерживали его огромное, мощное тело. Одним лёгким ударом хвоста он мог бы разрушить смотровую башню. Могой поднялся наверх.

– Ссэр, жду ваших приказзов, куда напрравить Нидхёга? – эта фраза прозвучала ещё с подъёма.

Когда верховный жрец вполз на смотровую площадку, он увидел панику в глазах генералов, а потом обратил внимание на отсутствие Хебби.

– Где командующщий?

– Исчез – сказал Айлан.

– Расстворился в возздухе – растерянно прошептала Туффиди.

– Шшто? Можжет он просто упал с башшни?

– Нет, это было точчно не падение – сказал Колев, адъютант Хебби.

– Сейчасс не до этого – перебила Туффиди – Великий Змей уже приззван из другого мира, камни раззбились на несколько лавин, нужно сспасать империю. Я знала Хебби лучше вссех, я знала о его планах то, что ввы не ззнаете, так что сслушайте меня!

– Хорошшо, нет времени сспорить – прошипел Могой – Штто делать сс воплощением Нидхёга?

– Напрравь его к флангу левой лавины Каменного Легионна – этого они точно не жждут!

– Но левая лавина самая сильная – возразил Айлан – не проще ли отправить змея на правый фланг?

– Я деллаю это так, как ссделал бы генеррал Хебби! – улыбнулась девушка – несстандартные решшения были его коньком! – и по образу пропавшего главнокомандующего поднесла пальцы к виску.

– Хоррошо, генерал-лейтенант – прошипел верховный жрец – я надеюсь, ваши отряды поддержат Нидхёга, один он точно не ссправится сс лавиной…

Бой продолжался уже второй час – отряды летучих змеев несли ощутимые потери, тяжелая пехота едва справлялась с натиском Каменного Легиона, Великий змей медленно полз в сторону фланга левой части нападавших. Жрецы, сдерживавшие Нидхёга, старались изо всех сил, ведь дай ему хоть немного воли, и он обрушит свою ярость на всех, не важно – камень это или воины империи. Его пасть издавала свирепое шипение, полные ненависти глаза окидывали поле боя, хвост старался вырваться из сдерживающих его ментальных оков.

Весь Легион направился к гигантскому змею, содрогаясь под взрывами бомб, и буквально за минуту собрался в одну могучую лавину. Туфиди побледнела ещё сильней – этого она точно не ожидала. Перед Нидхёгом буквально на пару секунд возникла его каменная копия, в глазах Великого Змея запылала ещё большая ярость, он обвёл полным презрения взглядом Каменный легион, который посмел так надругаться над ним, глубоко вдохнул, сотрясаясь всем телом, и из его пасти вылетел густой фонтан кислоты. Мощный залп мгновенно растворил созданную камнем пародию на могущественное творение Нижнего мира. Но Легиону было всё равно – он начал заходить с обоих боков воплощенного Змея. Огромный хвост Нидхёга ударил сначала по одной стороне противников, а потом по другой. Первый удар сильно разметал камни, но второй просто застрял в надвигающейся лавине.

– Туфиди, направь свои взводы на помощь Великому змею! – закричал Айлан.

– Но вссе «гремучие кобры» уже были ссброшены! – ответила командующая летучими ротами.

– Только выданные для первой части атаки – сказал кузнец – младший состав привез со складов оставшиеся бомбы, они в телегах прямо за башней!

Временная замена главнокомандующего быстро раздала приказы своим подчинённым, сказала, чтобы верховный жрец бросил все свои силы на поддержку Нидхёга, и продолжила наблюдать.

С каждой секундой лавина всё сильней затягивала в себя яростно сопротивляющегося змея. И, хоть его удары и были очень сильны, Камней почти что не становилось меньше, и Воплощенный змей начинал слабеть. Жрецы, высланные в подмогу Могоем, старались поддержать его, вливая в Великого свои силы. Сосредоточив всё своё сознание на Змее, они даже не заметили, как часть лавины отсоединилась от основы Легиона и начала двигаться в их сторону. Командир роты тяжелой пехоты, прикрывающий служителей культа завопил «не дайте камню раздавить жрецов», но было уже поздно. Камни безжалостно давили вставших у них на пути змей, швыряли свои осколки в летучие отряды, сбивая многих, и не давая им подлетать ближе. Задние ряды жрецов осознали произошедшее и бросились отступать, полностью потеряв контроль над призванным Змеем.

Окидывая взглядом через подзорную трубу врага, один из подчинённых резко дернулся и пополз к Айлану. Он прошептал что-то на ухо старшему кузнецу, обменялся с ним взглядами, услышал ответ, и отправился обратно. Твёрдым шагом кузнец направился к Туфиди.

– Генерал, кажется, я знаю, куда надо направить основную атаку с воздуха!

– Твоё дело ковать сснаряжение, а не леззть с советами, когда я командую армией! – прошипела временная командующая.

– Но мы обнаружили слабое место Легиона – не отступил Айлан – и если вы продолжите атаковать край, камни нас похоронят!

– Да шшто ты понимаешь в войне, пока ты махал ссвоим дурацким молотом у наковальни, я училась у ссамого Хебби.

– Но мис, один из смотрящих увидел в трубу искрящийся центр лавины – еле сдерживая злость, продолжил Айлан – вам не кажется, что лишившись его, Легион отступит?

– Откуда такая уверенноссть, кузнец? – Надменно посмотрела на него Туфиди.

– Генерал, края Легиона в точности повторяют его движения через несколько секунд!

– Хорошшо, Айлан, ссвободен, я это учту!

– Но сейчас каждая минута на счету, нет времени медлить, если вы не хотите опорочить имя Хебби, отдайте приказ немедленно!

Через пару минут остатки летающих змеев взмыли в воздух. По приказу Туфиди, они поднимались как можно выше, чтобы летящие из лавины осколки причинили им как можно меньше вреда, и летели в сторону отмеченной на карте точки. Остатки взводов за собой вёл майор Конран, у него было самое лучшее зрение среди выживших командиров летучих змей. Поднявшись выше и осмотрев отмеченную область, он увидел сияющую точку и направил отряды к ней. Через несколько минут они подлетели к сиянию так близко, что не увидеть его мог только слепой. Центр лавины как будто был окутан туманом, яркие лазурные искры пробивались через бурлящую каменную крошку. В нём было видно всё, что происходит с лавиной, точнее, командующие не врали – сияние показывало, как поведёт себя камень далее. Командир отдал приказ начать сбрасывать бомбы. Первые три попали в край сияния, и оно пришло в движение. Конечно, движение было не очень торопливым, но учитывая высоту, с которой сбрасывались «гремучие кобры»… Хорошо, что в план атаки входил поочередный сброс снарядов. Увидев движения центра лавины, Конран велел взводам двигаться вслед за ней и стараться сбросить бомбы чуть впереди. И, хотя, следующие снаряды были сброшены на упреждение, «кобры», которых оставалось итак мало, тоже были потрачены впустую – сияние внезапно изменило направление движения. Ещё раз оглядев поле боя, майор велел окружить движущееся сердце лавины по бокам, и скинуть почти все последние боеприпасы со всех краёв, чтобы отрезать ему все пути. Такой ход помог – сияние внезапно остановилось, и взрывы прогремели по всем его бокам, а один – ближе к центру. Лазурные вспышки начали бить сильнее, как будто в конвульсиях, туман начал рассеиваться. По летучим змеям прошли отдельные выкрики.

– Мы это сделали!

– Умри, камень!

– Империя всех победит!

Но внезапно, по почти уже потухшему сиянию прошла рябь, воздух пропитал звук сильнейшего землетрясения, центр лавины засиял багровыми тонами и из него полетели осколки. Они вылетели с такой силой, что даже высота, на которой находились летучие змеи, не спасала их от летящих камней. Большинство выживших, стараясь избежать продолжающих разлетаться осколков, бросив всё, полетели в разные стороны. Почти все оставшиеся, ещё не активированные бомбы упали вниз. Только один из отрядов, хоть и лишившись большинства змей, продолжал парить над сиянием. «Уроборос его подери, он ещё не сдох? » – подумал Конран. Центр лавины продолжал набирать силу. Майор вспомнил то, чему его учили в Высшей семинарии, и решил пойти на самый страшный для него шаг. Подлетев к едва держащему «гремучую кобру» отделению он прошипел:

– Салаги, спасайте свои шкуры, дайте старику отыграться! – и, выхватив снаряд, тянущий его в низ, устремился к центру сияния – я те покажу мелюсинову мать!

Полет был не простым – майору приходилось не только изо всех сил корректировать траекторию снаряда, но и зачитывать с трудом вспоминающуюся молитву активации. Один из осколков пробил ему хвост, но, не смотря на накатившую волной боль, он не остановился. Центр сияния приближался к нему с каждой секундой, он уже видел странные кристаллы, порождающие лазурные вспышки, но молитва пока не была закончена. Конран что есть мочи раздвинул перепонки, чтобы хоть немного замедлить падение – всего несколько строчек…

Со смотровой башни был виден неистовой силы взрыв, через секунду раздался оглушительный хлопок, потом – ударная волна, отбросившая командующих к дальней стене. Первой от этого удара оправилась Туфиди и отправилась к смотровому окну.

– Шшто произошшло? – всё поле перед башней было усеяно израненными телами солдат, присыпанных каменной крошкой – где камни?

От Каменного Легиона не осталось и следа, а израненный Нидхёг начал поднимать свою голову с земли, и с ещё большей ненавистью осматривать недавнее поле боя. Следом за Туфиди к окну подполз Могой и прошипел:

– Генеррал, надо приззвать жрецов, иначе Великий Ззмей выплеснет свою ярость на нас!

– Хоррошо, веррховный отправляйся – ответила она и властно махнула рукой в сторону выхода.

В это время призванный змей окончательно пришел в себя и направился в сторону башни. Его огромное тело было покрыто ранами, он оставлял за собой дорогу, размеченную кровью, но это лишь усиливало его ярость. Уже через минуту он подполз так близко, что из смотрового окна можно было подробно разглядеть каждую чешуйку. Очнувшиеся воины в панике покидали башню – Для Нидхёга она была почти как торчащая из земли, раздражающая ветка. Туфиди застыла на месте от переполняющих чувств – восхищение, смешавшееся со страхом, просто приковало её к полу. Голова Змея опустилась к окну и весь разъём занял его глаз. Он почти светился злостью, но его красота была просто непередаваемой – холодные тёмно-багровые прожилки, опоясывающие пространство вокруг хрусталика и постепенно растворяющиеся в радужке, раскрашенной от киновари до ярко-мандаринового цвета с вкраплениями темно-алых пятнышек. Воплощенный медленно убрал голову от башни, оскалившись, высунул извивающийся язык и приготовился к ядовитому плевку. К счастью для девушки, Великий змей растратил весь яд во время борьбы с Каменным Легионом. Из пасти вылетело всего несколько капель, но одна из них попала в оконный проём рядом с Туфиди. Камень густо зашипел и начал растворяться. Девушка понимала, что надо бежать, но ничего не могла сделать – Нидхёг как будто бы околдовал её, лишив движений, она даже не могла пошевелить рукой.

Айлан наконец очнулся. Увидев происходящий кошмар и своенравную коллегу, стоящую у самого окна, которая даже не могла вскрикнуть или пошевелить пальцем он слегка опешил. С одной стороны, он почти возненавидел её, но с другой… Хебби говорил, что ценна каждая жизнь, плевать на личные отношения – смерть почти любого змея просто недопустима в увядающей империи. Сжав челюсти почти до боли, он встал, подхватил Туфиди на руки и выбежал из башни, перекинув Генерал-лейтенанта через плечо. Почти скатившись по спуску у входа, он выпустил девушку из рук и по инерции полетел кувырком дальше. Это произошло ровно в тот момент, когда истекающий кровью Нидхёг размахнулся хвостом и ударил по центру сооружения с такой силой, что оно просто разлетелась в щепки.

Собранные Могоем выжившие жрецы изо всех сил старались пленить вышедшего из-под контроля Великого Змея, но он сопротивлялся им с таким же упорством, в конвульсиях снося постройки, находившиеся рядом с уже разрушенной смотровой башней. Через пару минут им всё-таки удалось связать его ментальными узами, но всё поле перед замком уже представляло из себя сплошные руины. Возвращение Нидхёга в нижний мир не вызвало затруднений, кажется, Змей был этому только рад. Больше времени заняло церемониальное прощание Могоя в стиле «О, исконный бог! Ты снизошел до своих рабов и дал нам благодать! Мы же дали тебе кровь. И свою, и врагов наших, что никогда тебя не чтили». Восхваления и почести заняли около пяти минут, а потом призванное воплощение просто растворилось.

После Туффиди собрала в зале гадюки всех оставшихся в живых главнокомандующих.

– Доррогие офицерры, вы не прредставляете, как я рада, что вссе закончилось относительно хоррошо! План Хебби нам очень помог, расставленные ловушки ссильно замедлили продвижение Легиона. Кстати, никто не ззнает, куда он пропал?

Этот текст - небольшая зарисовка на тему второй мировой войны. Для любителей искать плагиат сразу скажу, что вдохновение идет из повести, которая в свое время глубоко потрясла меня своей сермяжной правдой и откровенностью – это «Третья ракета» Василя Быкова.

Все персонажи и сюжет вымышлены, совпадения случайны.

Итак:

Он неуклюже бежал по изрытому большими и малыми воронками полю, держа винтовку за ствол одной рукой, словно дубину.

Я приметил его еще издалека, большая и грузная фигура в серой шинели резко выделялась среди остальной цепи атакующих фрицев. Стрелять было еще далековато , но мишень хорошая. Чуть высунувшись из своего укрытия, я дал длинную очередь из автомата, и он словно остановленный невидимой силой застыл, выронив винтовку из рук, и исчез в одной из воронок.

Это было сегодня, ранним утром, тогда фрицы почему-то решили атаковать только пехотой , видимо проводили разведку боем. Атака была отбита, и на несколько часов все затихло, но потом откуда-то подошли танки и немцы снова пошли в атаку.

Наш батальон занимал участок на небольшом пригорке возле окраин какого-то немецкого городка - Нойхаузен или Курхаузен , толком не помню. До него мы наступали без перерыва почти неделю и только здесь наткнулись на более-менее серьезное сопротивление. Видимо по какой-то причине фрицам очень важно было удержать это место.

Зачем и почему? Простой солдат не знает, да и не должен знать, карту и стрелки перед собой видят только генералы, а рядовой видит только кусок земли, который нужно либо удержать, либо захватить.

Вот и новая атака. Снарядов и патронов сейчас у нас было хоть отбавляй, а вот ряды наши за последнее время изрядно поредели, и подкрепления пока нет. Война идет уже 4 года, все изменилось, мы стали другие и немцы тоже – вместо молодых подтянутых парней – теперь воюют по большей части старики и безусые юнцы, тем не менее, они тоже стреляют и убивают не хуже чем раньше.

А тем временем вражеские танки приближались. В начале издалека был слышен только шум моторов , затем из-за домов поселка показались два немецких танка, по виду пантеры. Они сразу разделились, один стал двигаться в сторону наших окопов, второй двинулся вправо, пытаясь обойти нас с фланга, за ними прячась и пригибаясь к земле, двигалась на нас немецкая пехота.

Где-то позади наших окопов замаскировано два орудия ПРО, или как мы их называем «прощай родина» , если им не удастся подбить танки , то нам всем придется несладко.

Я посмотрел направо, на своего соседа сержанта – он молча сидел на дне окопа и жевал какой-то сухарь , словно вокруг ничего не происходило. Сержант был молчалив и не особо любил разговаривать, говорили, что на фронте он с самого начала и все время в пехоте, как ему удалось выжить - загадка.

Откуда-то из тыла , из глубины траншей появился молодой лейтенант, запыхавшись после бега, тяжело дыша он прокричал по цепи- огонь никому не открывать , только после артиллеристов и снова убежал куда-то дальше на правый фланг.

Тем временем первая Пантера, двигавшаяся в нашу сторону, подошла уже совсем близко – еще вот-вот и она начнет кромсать гусеницами первую линию окопов, с сидящей в них пехотой.

Мы ждем выстрела, а его все нет , я увидел как задвигались желваки на лице у сержанта , а руки его потянулись к сумке с двумя гранатами ргд.

Бах, послышался позади гулкий звук выстрела пушки , затем еще один.

Пантера остановилась, в башне танка открылся люк, оттуда показались чьи то руки объятые пламенем и снова исчезли, пожар в танке стал еще сильнее , из люка повалил густой дым.

Мы ждали взрыва боекомплекта , но его не было.

Увидев что артиллеристы подбили пантеру, молодой лейтенант высунулся из окопа , и начал что-то кричать, размахивая пистолетом.

Мы и сами без него знали что делать , быстрой контратакой нужно было смять жидкую цепь атакующих и захватить первую линию их окопов. Ожил наш пулемет – короткими очередями он начал прижимать откатывающуюся к своим окопам немецкую пехоту к земле.

Расчет лейтенанта был просто – немцы не будут стрелять по своей пехоте до тех пор пока они не вернуться в свои окопы , за это время мы должны были преодолеть нейтралку и ворваться на их плечах в немецкие траншеи.

Самое страшное в атаке – это подняться на ноги, если ты уже встал – никакая сила кроме пули или осколка не сможет прижать тебя к земле. Сержант выскочил первым, я тоже выбрался из своей ячейки и побежал вслед за остальными.

Но все пошло не по замыслу лейтенанта. Увидев нас на поле, немцы в ответ начали сыпать минами и по своим и по чужим, первые разрывы ударили по нашей цепи, оставляя в земле неглубокие воронки и кровавое месиво. Огонь был плотный и очень точный. Наша атака захлебнулась. Теперь все решали секунды. Кто-то залег пытаясь окапываться , кто-то попятился назад ища взглядом лейтенанта, но его нигде не было видно, я же попытался спрятаться в большой воронке неподалеку. Резко упав на землю, я ползком быстро преодолел несколько метров и уже был почти на краю воронки, как вдруг позади себя услышал звук близкого разрыва мины и почувствовал острую боль в правой ноге.

Меня засыпало землей и пылью, но я все равно полз. Почти наощупь спустившись на дно воронки я уткнулся головой во что-то большое и мягкое.

Протерев глаза от пыли, я увидел, что здесь лежит тот самый мой «утренний» фриц, которого я тогда так удачно скосил в самом начале боя.

Оперившись рукой на его мертвое тело , я приподнялся, начал осматривать себя.

Нога сильно болела, штанина и сапог были мокрые от крови.

Разорвав штанину, я увидел рану. Снаружи она казалось пустяковой две маленькие дырочки, из которых сочилась кровь, тем не менее нога не слушалась , видимо перебило сухожилие.

Наспех замотав ногу бинтом прямо поверх брюк, я решил выбраться на край воронки и осмотреться.

Я застрял на нейтральной полосе, примерно посередине поля. Ползти обратно было нельзя пока не закончится обстрел и не наступит темнота, и моя жизнь теперь зависела от того будет ли у немцев следующая атака или нет.

Впереди я заметил фуражку лейтенанта, она висела на кусте каким-то чудом уцелевшем после нескольких дней боев. Ни самого лейтенанта, ни его тела не было видно.

Я снова вернулся на дно воронки к лежащему там телу. Минуты тянулись мучительно долго.

В пылу боев мы совсем не замечали что весна уже почти полностью вступила в свои права ,днем становилось все жарче и жарче. Яркое солнце хорошо прогревало землю.

Вода в моей фляге быстро закончилась и я решил посмотреть может, что осталось у мертвого фрица. Фляга – полупустая, в карманах ничего. Что-то торчит под кителем возле сердца- расстегнув пуговицы я увидел пачку писем аккуратно перевязанную веревочкой.

Повертел пачку в руках – с виду обычные письма, но у всех есть что-то общее. На каждом из них стоит типовая синяя печать почтовой службы: «Zurück an Absender. Abonnent verstorben.»

Я не особо хорошо знаю немецкий – но в этом случае все кратко и понятно - возвращено отправителю, адресат умер. Получатель всех писем один и тот же - Курц Грубер. Судя по возрасту наверное, его сынок или брат.

Не знаю, зачем, но тогда я почти машинально спрятал эти письма себе под гимнастерку. Возможно, я подумал, что лишняя бумага не помешает.

Атак в этот день больше не было, немцы выдохлись. С наступлением ночи я выбрался из воронки и дополз до своих позиций. Все уже считали меня погибшим и смотрели как на призрака.

Сержанту повезло меньше, его убило шальной пулей, когда он вечером вместе с еще одним солдатом ходил за ужином.

На фронт я больше уже не вернулся – после нескольких операций ногу решили отнять. В госпиталях я лежал почти год и возможно от скуки я начал читать эти письма, хоть и не понимал половины того что там написано. Прятал их от чужих глаз между страницами книг.

Затем вернулся домой, работал в колхозе.

Долгие годы я хранил эти письма, сам не зная зачем. Может быть, потому что это были письма отца к сыну, а своего я никогда не знал, мать говорила, что он погиб еще в гражданскую.

Я вышел на пенсию, и даже представить себе не мог, что вдруг наступит время, когда станут доступны все справки и архивы, открыты границы. Я написал письмо в немецкий архив и неожиданно получил ответ.

Поэтому сейчас я здесь - на небольшом немецком военно-мемориальном кладбище возле уже давно несуществующей деревни. Вокруг меня одинаковые ряды могильных столбиков с выбитыми именами фамилиями, датами рождения и смерти, большинству погибших нет и 20 лет. Что искали вы здесь в этой забытой богом и людьми земле?

Вот и нужная мне - Курц Грубер (1924-1944).

У меня с собой складной стул, рюкзак с термосом и немного еды. Встреча предстоит долгая , много нужно рассказать , объяснить , поделиться.

Я не знаю «Курц», каким ты был человеком хорошим или плохим. Просто хочу, чтобы ты знал, что твой отец тебя очень любил. Все письма у меня, конечно, не сохранились, но многие я помню почти наизусть. Я буду приходить сюда еще несколько дней , читать тебе эти письма и говорить о твоем отце. В какой-то мере за эти годы он стал и моим отцом тоже.

Письма нашли своего адресата, так или иначе. Наверное в этом был мой долг не как солдата, а как человека.

Я не знаю насколько всё нижеописанное было законно, но всё было против моего желания. Рассказ основан на правдивых событиях произошедших со мной в июне 2019 года. Сейчас всё уже позади, и я не боюсь открыто рассказать о том, что мне пришлось пережить.

Я хочу открыто заявить о совершенном мной акте публичного обнажения. Публика состояла из 2ух необеспеченных женщин бальзаковского возраста и мужчине средних лет.

Я был не один, нас было много, все молодые парни, все примерно моего возраста. Ко мне позвонили, сказали приехать по адресу. Когда я спросил, что меня ждет, мне сказали, что "по телефону не скажем". Дом находился глубоко во дворах, возле гаражного комплекса. По приезду, у меня забрали паспорт и кроссовки (чтобы не сбежал через окно).

Затем нас всех заставили раздеться до трусов и поставили вдоль стенки, в один ряд с остальными, такими же как я, и сказали ждать. Мне не хватит слов описать всю неловкость этой ситуации. Просто представьте, человек 50-70 парней в тесном помещение, все в одних трусах. Те, кто ближе к окну, ещё и в носках. Все стесняются, жмутся по стенкам, взгляд тупо некуда девать. У меня разрядился телефон, и чтобы хоть как-то отгородить свой напуганный взор от видов этого гетеросексуального ада (он же гомосексуальный рай), я тупо сидел и смотрел в черный экран, нервно поигрывая качелькой громкости.

Мимо нас кто-то постоянно ходил, я не отводил глаз от черного экрана, но чувствовал на себе всю тяжесть их оценивающихся взглядов. Чувствуешь себя как нектарин, голый персик в конце рабочего дня, в ожидании сортировки.

Нас стали вызывать и заводили по двое, стали задавать вопросы, в комнату зашел мужчина, от которого пахло сигаретами. Я так понял, что он только выходил курить, представился как Хирург, не понял это кличка или фамилия, но она ему определенно шла. По-быстрому он переоделся во врача, скрыв своё лицо повязкой, и со сталью в голосе процедил сквозь зубы команду раздеться.

Мне не хотелось, но выбора не было. По спине покатился холодный пот, в горле застрял комик. Дыхание сперло, впервые в жизни мне придется оголятся перед таким большим количеством незнакомых мне людей.

Гордо сжав трусы в кулак, я резким рывком сорвал с себя трусы. Не получилось сорвать, просто снял. Дальше я просто слепо выполнял приказы.

Повернуться.

Нагнуться.

Между ног прокатилась лёгкая волна возможно именно того, ветра, которые сделал этот мир чуточку холоднее, а моё достоинство чуть меньше.

Одеться.

Свободен!

И вправду, я наконец-то стал свободен. Свободен от военной службы до наступления военного положения в РФ.

Многие из тех, кто был там со мной, ушли оттуда получив БИЛЕТИК. А кто-то получит, только в обмен на год жизни.

Всё как в монополии, только в игре по билету не придется убивать и умирать, когда неизвестные люди по неизвестным причинам этого не решат. Я ничего не имею против контрактной армии, но делать военнообязанным каждого кто родился  в этой стране...

Спасибо,  Хирургу, Зое Павловне и Тамаре Натальевне за обычный и вообщенесексуальный опыт. Желаю Чебоксарскому военкомату планов по количеству голов поменьше, призывников покрепче.

Сочувствую тем, кто хотел, но не смог остаться на свободе. И рад за тех, кто хотел отслужить, и уехал. То есть рад я, по-сути, за 6-7 человек из всего призыва.

Для тех, кто невнимателен, или туг, я объясняю, что местом действия являлся военкомат. История является невымышленной, все совпадения случайны. Я хз как звали тех медсестер.

Мой первый рассказ, опубликованный на Пикабу, да и, вообще где-либо. У меня есть идея, хочу записать на бумаге все самые интересные моменты в своей жизни, чтобы заново переосмыслить и слегка приукрасить)) Правда, очень странно, что описание моей жизни я решил начать именно с похода военкомата. Если получу фидбек на этот рассказ, то продолжу публиковать. Спасибо тем, кто дочитал до конца. Вы мои герои.

Достопочтенный Альберт - преподаватель гильдии сказителей- проповедников второго ранга, наблюдал, как группа его студиоусов принимала новичка, показавшегося ему чрезвычайно талантливым, но: странно одет, странно говорит, на стандартные вопросы отвечает необычно. Новенький уже третий день как поступил на учебу, и уже в среде учащихся прослыл "безумцем".

Альберт спросил одного ученика:

--Почему ты считаешь новичка безумцем?

Тот ответил:

--Он мыслит отстраненно. Например: во время отдыха между лекциями, остальные студиоусы играют в мяч, а он в шахматы сам с собой; когда все играют в "слова"(каждый следующий играющий должен сказать слово, которое начинается с той буквы, которой оканчивается предыдущее), каждый ученик произносит в свою очередь слово распространенное, не мудрствуя лукаво, он же говорит редкие, даже если знает, что их окончание не "утопит" следующего; когда знакомится с девушками, говорит им то, что им неинтересно слушать; его смех похож больше на рыдание. В общем чудик во всем, даже не разобрался - он такой по природе, или экспериментирует со своим поведением.

Тогда Альберт спросил второго студиоуса о том же.

--Я, однажды, сумел притащить новичка поиграть в мяч,-- ответил тот,-- он начал говорить команде о мудреной тактике, будто в шахматы играет. Каждый из нас, думаю понял, что он говорит дельные вещи, но никто не видел в нем лидера, и потому не прислушался к нему. Он и сам это понимает, но продолжает гнуть свою линию, потому и быстро вышел из игры. Однажды, он зачем- то почистил сральник, что считается позорным занятием, конечно, после этого нашлись охотники его унизить поболее. Новичок сломал руку наглецу, покусившемкся на его честь. Казалось бы, он встал на крепкий путь повышения своего авторитета в группе, но не стал развивать успех, вновь отстранившись от всех. А ведь это то самое, что было необходимо, чтобы студиоусы вняли его тактике во время игры в мяч. Сказал бы, что новенький- глупец, но он уже доказал обратное, а если так, то его бездействие в коллективе я склонен рассматривать как маленькое безумие.

Спросил Альберт и третьего.

--Когда цели одного идут вразрез с остальными, это делает его " белой вороной" в обществе,-- философски заметил ученик,--но когда  цели не просто иные, но и абсолютно непонятные остальным, то у общества возникает желание отстранить этого человека от себя еще больше, нежели тот сам готов сделать. Отсюда и клеймо " безумца". Быть может, мы все так с ним поступаем из подсознательного страха перед его полной непредсказуемостью.

Преподаватель понимал, что услышанных аргументов недостаточно, для того, чтобы считать нового ученика безумцем, но его очень интересовал сам механизм появления такого отношения к человеку в обществе.

Тогда, Альберт дал студиоусам задание дописать следующий текст:

" В один город, явился миссионер- чужестранец, и принялся проповедовать неслыханную дотоле в тех краях религию. Миссионер оказался силен в своем деле, и быстро приобретал сторонников. Столичные власти отправили в тот город своего проповедника, с целью разгромить в религиозном диспуте первого на глазах зевак, тем самым доказав несостоятельность доктрины иноземца. На первой дискуссии, пришелец разгромил родного святошу в пух и прах, ибо был хорошо подготовлен, и знал все возможные аргументы нашего, а неожиданные ответы его, ставили в тупик родного клерика. Но был в городе человек, прослывший " безумцем", между тем, многие понимали, что выставив его на второй тур диспута супротив иноземца, он не оставит от него камня на камне. Так же имелось понимание: чужака то он разгромит, но ведь и свою доктрину не защитит, скорее навяжет нечто новое. Что делать? Выпускать властям "безумца" на теологическую баталию?"

На следующий день, студиоусы сдали Альберту готовые задания. Почтенный преподаватель проанализировал тексты, и выписал для себя все накопившиеся в группе варианты в логичной для себя последовательности.

Получилось так:

"Безумца не выпустили на второй тур диспута, поскольку рассудили, что с доктриной иноземца уже кое как ознакомились, и со временем найдут к нему подход и выработают противодействие, а свой безумец, пускай и способен разгромить пришлого, но после победы сам заступит на его место, и с ним бороться будет много сложнее. Таким образом, родные миссионеры проиграли чужеземцу и второй тур. Опасаясь окончательного поражения, безумец, все таки был выпущен на третий тур. Случилось то, чего все боялись, но с другой стороны, бояться было уже некому...безумец всех переманил на свою сторону, включая иностранца, поставив весь город в ранг еретиков относительно государственной религии. Грядут большие проблемы со столичными властями, решая которые, люди поселения либо выиграют и станут сильнее, либо( что наиболее вероятно), не смогут тягаться супротив целой страны, а в таком случае велика угроза для жизни всех жителей города."

Свою компиляцию сочинения группы Альберт показал сперва новичку. Тот прочел, и ответил:

--Спасибо учитель, вы дали мне ключ к решению этой проблемы...

--Как же так?,-- удивился Альберт.

--Теперь я знаю,-- ответил тот,-- что эта гипотетическая ситуация возникнет обязательно в будущем, но, чтобы действовать наверняка, я сам зашлю в город своего человека с целью " мутить воду", и мой сценарий по его разгрому будет согласован с ним же, таким образом, вероятный успех я превращу в неминуемый.

Теперь уже и Альберт испугался, и был готов согласиться с прозвищем новичка прилюдно, и при всеобщем одобрении выгнать его с факультета сказителей-проповедников.

--Не спешите делать задуманное,-- лукаво улыбнулся новичок, будто прочитав его мысли,--останься я на факультете еще на какое-то время, вы получите возможность влиять на меня и изучать. Если выгоните, вы потеряете из виду человека, который оттого станет еще более непредсказуемым.

Подумав, Альберт решил оставить нового студиоуса в своей группе. Сие исследование не прошло для него бесследно: очень скоро, он заглянул в ректорат, и убедил там всех о необходимости обучать на своем факультете учеников из потенциально опасных стран-соседей, ибо факультет должен не только обучать своих, но и изучать чужих и влиять на них.

С тех пор, обучение пошло своим чередом, но Альберта никак не покидала тревожная мысль: " Есть люди, которые никогда не станут "своими" ни нам, ни врагу - опаснее любого врага, чтобы против них или для них не предпринимали. Такие люди, если в чем-то сильны - вестники больших перемен, а так хотелось спокойно дожить до пенсии."

Среди каналов и улиц мощеных, между мостов, что покрыты цепями

Я на работу к себе пробираюсь, в пробках огромных толкаясь часами

С робкой надеждой в экран нажимаю, там навигатор запущен известный

Был вам проложен маршрут самый быстрый, слышу Алисы ответ я нелестный.

но на экране до точки конечной, пишет программа что ехать полдня

так и проходит вся жизнь у меня.

Бросив машину, в метро я спускаюсь, в быстром прибытии не сомневаюсь

Но к сожалению, где-то по жизни, я растерял продвиженья удачу

Стоя на едущем вниз эскалаторе, я ухитрился попасть под раздачу.

кто-то из группы людей, что спешили куда-то, грубо толкнул меня и покрыл матом

дальше лишь хуже, и стоя в вагоне, я ощущал себя крысой в загоне

вот едет бомж и воняет мочой, рядом старушка кричит боже мой

а попрошайки, которая в жизни, явно богаче чем вы или я

смотрят с презреньем и требуют денег, хоть их и нет ни черта у меня

Если б не плеер в моем телефоне, музыка Queen и немножко A-ha

я не уверен что смог бы доехать, да, жизнь похоже в метро нелегка

душные люди давили мне ноги, не ожидал я такой вот дороги

может не так уж и плохи те пробки, сидя в уютной машины коробке

я рассуждаю теперь и всегда, не появлюсь я в метро никогда.

p.s.

Основано на реальных событиях.

Фотография украдена с просторов инета, поэтому ругается баянометр.