Случилось у моего друга несколько лет назад. Он стал свидетелем ДТП с пострадавшими. Парочка переходила дорогу, и их обоих сшибла пацанская тачка. У одного пострадавшего тяжкие телесные повреждения, а у второго - средней тяжести. Дошло до суда. На суде он подтвердил свои показания, что пешеходам горел красный сигнал светофора. Плюс у него был регистратор, записи которого это подтверждали. После суда подходят к нему друзья обвиняемых - такие же ровные пацанчики, благодарят и говорят: "Спасибо тебе, братан, прости, отплатить нечем. Давай, если тебе надо кого избить или, там, машину кому сжечь, ты обращайся".
В предыдущих сериях: увлекательное(нет) повествование привело моего читателя в удивительный мир среднестатистического(снова нет) абитуриента, поступающего в педагогический вуз. Резюме. Что нужно делать: быть молодцом. Что не нужно делать: прыгать из окна ночью до магазина. Итак. Я, в расстроенных чувствах, с фингалом и опухшей мордой лица, таки не прогуливала подготовительные курсы: в течение двух недель девчонки меня знатно штукатурили, чтобы списать мой кхм...промах на флюс. Кто не верит в флюс, тому говорю, что покалечилась дверью, резко открыв на себя. Благо, после надоевших на учёбе вопросов от особо любопытных, я умудряюсь зацепиться каблуком за рейку на лестнице старой поточной аудитории(амфитеатром), и кубарем скатываюсь вниз оставшиеся 4-5 пролётов. Теперь в мою полоротость верят все. Ну или думают, что я очень опасная, типа не успела приехать, уже подралась. Ну а коменда ничего хорошего обо мне не думает, это точно, т.к. на второй день, мы с землячкой умудрились разбить окно. Дважды. В первый раз я забыла пропуск, прокричала скинуть мне его, однако при открытии окна, стекло решило выпасть. Иду на поклон, объясняюсь, выслушиваю лекцию о вреде открытия окон для сохранности изысканного интерьера общежития. В этот же вечер, какой-то ундак кинул камень нам в окно. Честно скажу, ранее приезжали три кадра к окнам общежития. На мотоцикле. С люлькой. С криками:"девчонки, поехали кататься". Я, кривясь от боли при диком хохоте, стараясь не сверкать красивой рожей, посоветовала им в следующий раз приезжать на велосипедах. Обиделись, наверное. Шли дни. Припухлость с лица спадала, но синяк ещё предательски цвёл. На день рождения соседки-абитуриентки приехали родители, прихватив пару её подруг. Я вышла поздороваться, в чём была, красивая. Тут же меня и именинницу грузят в тачку со словами "отъедем чуть отпраздновать". Кружим в поисках тихого места, в итоге плюнули и остановились в районе дома книги. Выходим. Мама соседки открывает багажник. А там кастрюли и тарелки. Накладывают нам всем по картохе с котлеткой, наливают по соку, празднуем. А я стою, смеюсь и плачу. Землячка: - Ты чего? - Я ещё никогда в жизни... в домашних тапках... посреди Томска... с синяком под глазом... не ела толчонку с котлетой. - А чего плачешь-то? - Вкусно. Родители уезжают, а мне так хорошо, будто меня навестили. Тепло так. До сих пор вспоминаем с улыбкой, когда списываемся.
Фото сделано зимой 1984 г. Верхний ряд (слева направо): Юра Масленников - снайпер с Шадринска (умер 15.12.21 г.), медбрат - Исаков Леха - с Новгородской обл. (умер в Афгане, от болезни), Галадюк Ростик - водила БТР-70 - с Украины, связист - Игорь Малафеев
Работая над очередным рассказом и общаясь с Вершиным Сергеем Борисовичем, я очень отчетливо вспомнил один эпизод. Вроде незначительный. Но он слегка дополняет воспоминания Вершинина о нравах, царивших на пересылке.
Лето 1983 года. Кабульская пересылка. Зашел я в туалет. Там было несколько бойцов, незнакомых мне. Между ними шел разговор на повышенных тонах. Пока я делал свое дело, я понял, что старослужащие заставляли молодого бойца, снять нательный крестик, который висел у него на веревочке, на шее. Он категорически отказывался это сделать. Говорил, что ему крестик подарила бабушка и он его не снимет ни за что. Тогда они попытались снять его силой. Боец сопротивлялся и не позволял сорвать крестик. Его начали избивать. Тогда я по-быстрому постарался завершить свои дела и уйти оттуда. Если быть более честным, я просто сбежал. Чем-то помочь ему, я бы скорее всего не смог, а вот попасть под раздачу - запросто. Хотя на тот момент, я не испытывал ни малейшего сочувствия к избиваемому бойцу. Где-то в глубине души я даже осуждал его. Думал, что он дурак или баптист какой-то. Из-за крестика ****юлей отгребает и не снимает его. Нет, я не был атеистом, но и верующим тоже. Я был обычным парнем восьмидесятых, комсомольцем. И даже какое-либо упоминание вслух о боге, вызывало скорее чувство стыда что ли, какой-то слабости человеческого характера. Хотя пройдет не так уж и много времени, и я сам буду мысленно обращаться к богу, просить о помощи. Я не стал верующим или каким-то религиозным фанатиком, но за помощью к высшим силам все же иногда обращался. Теперь, вспоминая тот эпизод, я думаю несколько иначе, да и мое мнение о том парне изменилось. Наверное, это был очень сильный пацан и, скорее всего, в недалеком будущем, из него получился хороший и храбрый воин. Позволю себе еще немного поразмыслить на тему беспредела и дедовщины. Ведь это не единичный случай, свидетелем которого я оказался. Почему в туалете? Почему эти шакалы, падальщики или как их еще можно назвать, промышляли в таком неподобающем месте. Потому что там не было офицеров? Потому что в отхожее место с собой товарища не позовешь? Как правило, поодиночке только туда и ходили. Да и, наверное, человек, который туда зашел оправиться, не всегда сможет дать сдачи или убежать. Не в том положении находится. Попал врасплох, деморализован. А вот интересно, они то как жертву вычисляли? Сидели в засаде? Внутри или снаружи? Неважно где. Но выводы об их моральном облике, человеческих качествах напрашиваются сами.
Передаю слово Вершинину Сергею Борисовичу.
22 апреля 1983 года, я - Сергей Вершинин - Костромич, Вовка Ярошенко - Ворошиловоградский хохол, Слава Николаев с Рязанской области, Мариец Леха Куропаткин из Иошкар-Олы (с последним шурави переписываемся до сих пор), прибыли на Кабульскую пересылку. Прибыли мы из учебной части 81102 г. Ашхабада Туркменской ССР Туркестанского военного округа. Все мы были еще совсем молодые «зеленые», но уже вполне уверенные в себе сержанты-командиры отделений. О Кабульской пересылке, ее нехорошей славе, мы были наслышаны еще в учебке. Контингент пересылки довольно разнообразный и разношерстный. Встретить там можно было бойцов всех родов войск и разных сроков службы. Отслужившие свой срок дембеля, молодые бойцы из Союза, бойцы после госпиталей, отпусков, реабилитаций и других мест. Так что на пересылке можно было запросто попасть и под беспредел, разнообразные разборки. Я много слышал от пацанов, что ****или там сильно и забирали все вещи, в обмен на старые. Но конкретно из нас никого не трогали. Мы с пацанами держались все вместе и старались никуда не выходить поодиночке. Одновременно на пересылку прибыло что-то около 50-60 сержантов.
Часть сержантского состава осталась на Кабульском военно-пересыльном пункте. Вторая группа, в которую попал и я, на военно-транспортном самолете отправилась на пересыльный пункт в Баграм. Баграм, город расположенный примерно на расстоянии километров 40 от Кабула. В Баграме мы находились около суток. На следующий день приехали «покупатели». То есть офицеры из воинских частей, полков, бригад, для подбора солдат и сержантов в свои подразделения. У меня был шанс попасть водителем на УАЗ-469, в комендантскую роту, из которой был покупатель и искал замену дембелям. Это при условии, если бы у меня было с собой водительское удостоверение. А оно у меня точно было с категориями В и С. Но мое водительское удостоверение пропало еще в учебке города Ашхабада, при загадочных обстоятельствах. Сдал я его ротному - капитану Каракишьяну, армянину, на хранение в сейф и с концами. Капитан Каракишьян погиб в Афгане к концу вывода войск. А тогда, на пересылке, я слегка расстроился, что не попал в комендантскую роту, но потом подумал, может быть это и к лучшему. А «лучшее» было впереди.
Через некоторое время прибыли другие покупатели. У нас забрали военные билеты, а нас погрузили в бэтэры. Повезли, как сказали, в пехотный 177 полк. Где он находится, мы еще не знали. Несколько позже узнали. Полк располагался где-то на расстоянии около 60 км от Баграма в районе населенного пункта Джабаль-ус-Сарадж. По прибытию в полк, молодое пополнение сначала определили на 10-ти дневный карантин, в палатку артдивизиона. После карантина, наш сержантский состав, распределили по ротам и взводам. Все мы попали в третий горно-стрелковый батальон. Я попал в 7-ю горную роту. Статус горно-стрелкового батальона, со слов замполита Ситникова, был получен в 1982 году. Комбатом в то время был майор Семик В.И., командиром роты - капитан Марковцев А.В. (умер около 5-6 лет назад), замполитом - капитан Ситников В.И. С Ситниковым, в настоящее время, мы часто переписываемся на сайте в одноклассниках. Командиром нашего 2-го взвода - ст. л-нт Меркулов Ю.Н. (умер в июле 2021 г, в 60 лет). Все офицеры - кавалеры ордена Красной Звезды. Ранее участвовали во многих боевых операциях, некоторые в Панджшере и ждали своей замены к концу лета началу осени 1983г. Контингент в роте многонациональный: русские, украинцы, белорусы, всего человек пятнадцать старше нас призывом. А остальные, в основном выходцы из Средней Азии и Северного Кавказа: азербайджанцы, дагестанцы, армяне, казахи, узбеки, таджики, туркмены.
Наша 7-ая горно-стрелковая рота в июне месяце 1983 года находилась в полку. Полк у подножия горного массива, в районе населенного пункта Чарикар и города Джабаль-Ус-Сарадж, провинции Парван. До этого рота выполняла боевую задачу в районе населенного пункта Хинджан, в горах, на выносных постах (секретах) и сторожевых заставах. 177 Двинский мотострелковый полк дислоцировался на возвышенности, около подножия гор. Напротив, через дорогу, была большая «зеленка». Участок местности с невысокими деревцами абрикосов и кустарниками винограда, а также саманными мазанками из глины - это была Чарикарская зеленка. Из этой зеленой зоны духи часто нападали на проходившие колонны нашей техники и обстреливали полк днем и ночью. Мне припоминается как старослужащие деды и дембеля говорили нам, «зеленой молодежи»: «Такое «шоу» здесь творится почти каждую ночь, но мы уже привыкли и вы тоже, «душары» (это вновь прибывшие из Союза), привыкнете!» Поначалу, конечно же, было страшно, но со временем, человек привыкает ко всему. Так же и мы, по прошествии некоторого времени, уже вполне спокойно относились к ночным обстрелам. Но все же, по ночам, курить открыто не рисковали. После двух-трех затяжек гасили сигареты, чтобы лишний раз не привлекать внимания.
В начале июня 1983 года, я участвовал в своей первой боевой операции. Эта операция и была моим боевым крещением.
Перед выходом на боевые готовились тщательно. Получали оружие. У меня был «калаш» АКСУ-74 с откидным прикладом, до сих пор помню его номер - 504461. Получали боеприпасы - цинки с патронами: 5,45 - для автоматов и 7,62 - для ПК (пулеметов Калашникова). Для РПГ-7 - кумулятивные выстрелы, ручные гранаты - РГД-5 и Ф-1, сигнальные ракеты и сухпай (на трое суток). Некоторые бойцы ушивали «лифчики» (у кого они были). «Лифчик» - разгрузочный жилет, удобная и вместительная вещь. Как правило, имеет 8 карманов - для подствольных гранат, 4 кармана - для ручных гранат и 3 больших кармана - под шесть снаряженных автоматных магазинов. Ну а у кого не было своих «лифчиков», бегали, искали по полку и спрашивали их у своих земляков. Заполняли водой алюминиевые и пластмассовые фляжки, подготавливали обмундирование. Рюкзаки набивались под завязку, килограмм на 15-20. Кроме выше перечисленного, каждому бойцу с собой полагалось взять легкий бронежилет и каску.
С собой на боевые обязательно брали «патрончик-смертник». Из патрона высыпали порох и вкладывали в гильзу записку с данными о себе (откуда призвался, группа крови, подразделение, в котором проходил службу и т.д.) и прятали в секретный карман хб брюк.
Спать легли поздно, около часа или двух ночи, а в 6 утра - подъем. Общее построение участников операции. На плацу выстроились роты батальона и минометная батарея. Восьмая и девятая роты участвовали или нет, не помню, скорее да, вот только в каком составе? Перед батальоном, построенным на плацу, с напутственным словом выступили: командир полка - подполковник Кошкин Ю.П., замполит полка и начальник штаба - майор Цимбал. Далее, командование довело задачу комбату нашего третьего горно-стрелкового батальона - майору Семику В.И., ротным и другим командирам. Командный состав нашей роты состоял из: командира роты - капитана Марковцева А.В., замполита роты - капитана Ситникова В.И., командира третьего взвода - ст. лейтенанта Яковлева Е. Нашим взводом командовал ст. сержант - Булгаков Сергей, так как командир взвода ст. лейтенант Меркулов Ю.Н. был после ранения и на операцию идти не смог. В четвертом пулеметно-гранатометном взводе офицеров не было, взводом командовали сержанты. Каждой роте была поставлена задача.
Нас на вертушках должны забросить в ущелье Ниджраб. Это в районе Кабула, километрах в 50-60-ти от самой столицы Афганистана. Из слов замполита, перед батальоном стояла задача отвлечь духов от основной операции, рассеять их внимание. Так сказать, наша цель была отвлекающая. А основную работу по разгрому бандформирований, должны провести другие подразделения из других частей.
Общим планом операции предусматривалось - авиационными и артиллерийскими ударами нанести поражение по выявленным бандам мятежников. Уничтожить живую силу и огневые средства бандформирований, с последующим прочесыванием ущелья Ниджраб. А если духи будут уходить в горы, тогда нам надо их уничтожить и по возможности, захватить языков и оружие.
На взлетно-посадочную полосу, в полк, подлетели вертушки МИ-8. По команде, мы стали группами запрыгивать во чрево вертолетов. С марийцем, Лехой Куропаткиным, я попал в третью группу высадки десанта.
Пролетев от полка минут двадцать, МИ-8 зависли над хребтами гор. Сразу же прозвучала команда десантироваться. Десантирование из вертолетов без парашюта и специального снаряжения производится на малых высотах. Я не знаю, насколько малые эти высоты по нормам, но мне тогда показалось, что летел я до земли не менее пяти метров. А ведь на мне еще РД с полной боевой выкладкой, бронежилет и оружие. Все это еще, наверное, половина веса моего тела. Скажу вам, приятного в таком десантировании очень мало. Более того, оказавшись на земле, в первые секунды, я подумал, что это мой первый и последний прыжок с вертолета. Мне казалось, что из меня вылетели все внутренние органы. Но мои размышления были прекращены очередной командой:
- Рассредоточиться на склонах гор и занять оборону!
Внизу под нами находились кишлаки. Разносился лай собак, кричали петухи, кипела жизнь. Спустя некоторое время, после десантирования, мы поняли, что наша рота находится НЕ В ТОМ квадрате, в котором должны быть. Это наши братья вертолетчики постарались. Неточно нас сбросили, километров на пять дальше.
Как сказал наш замполит роты капитан Ситников Василий: «У них, у летунов, пять, десять километров недолета или перелета считается нормой».
А вот для нас эта норма и совсем даже не норма. Нам по картам сориентироваться надо. Да по горам и ущельям, своими ножками, с почти неподъёмным грузом долго еще топать...
Каждому рождённому в советское время ребёнку вешался на руку ярлык из клеенки, как правило грязно оранжевого или зелёного цвета с указанными данными матери, полом, числом, номером палаты и…Временем появления на свет!
Как правило, оно округлялось до устоявшихся значений 15, 20,30 и так далее минут и писалось обычно стандартным образом, так что вопросов в принципе возникнуть не должно было.
Стрельнуло мне тут найти свой ярлычок, откопала, стала рассматривать и вот интересность: С лицевой стороны указаны ФИО мамы, дата моего рождения, пол и номер палаты, а вот на обороте дробное число! И совершенно не понятно как его трактовать.
Казалось бы что может быть проще, подойди и спроси у родителей точное время, но вот незадача, родителей уже нет и спрашивать не у кого.
Тогда вроде как логично предположить, что время было 16:22, но тут тоже туманно, так как родительница моя рассказывала, что когда начался весь процесс, был вечер и скорая ткнувшись в одну больницу, столкнулась с отказом принимать пациентку, так как у той был серьёзный порок сердца и которая летальным исходом могла попортит статистику, так их отфутболили ещё в одной больнице.
В итоге появилась я под полночь со слов мамы, так как в принявшем ее медучреждении они только успели заскочить в род зал.
Получается все сходится и время моего рождения 22:16?! Но разве это логичная запись?
Вопрос к знатокам акушерского дела, медперсоналу и все знающим, а может тем кто тоже имеет такую надпись.
Короче, не вдаваясь как всегда в подробности, по данным, которые получил из архива, у бабушки моей родной значился брат. По семейным легендам он пропал на фронте во время ВОВ. Только недавно узнал девичью фамилию бабушки, я забил его по поиску на сайте "Память народа", нашел его, его жену. Только вот фамилия на -ин, между прочим, не совпадала с реальной. А как оказалось, что их "реальная" фамилия, на -ов, кстати -это была кличка, прозвище этого крыла моей родни!) Ну, вот, была такая фишка у них на хуторах! Кстати, по данным он погиб в 43-м в той же области, где и родился, сравнительно недалеко от родного дома... И теперь у меня есть кого ещё поминать по вечерам....
Сходил вчера на концерт хора блокадников. Посмотреть на маму. Старушки из хора бодрятся, поют, стараются, а старичков среди них уже нет. Им всем под, и даже за 90. На сцену все вышли сами, без палочек, стояли ровно, с прямыми спинами. У мамы титановый коленный сустав, но стариковскую трость она не признаёт, делает вид, что занимается спортом и не расстаётся с палками для скандинавской ходьбы.
В 41-м маме повезло. По состоянию здоровья её оставили в семье, и она не уехала в эвакуацию детским поездом. Кто не в курсе, вот ссылочка на вики и цитатка:
Фрагменты детских тел висели на телеграфных проводах, на ветвях деревьев, на кустарниках.
Потом начался голод. Моя любимая и единственная бабушка пустила под нож домашнего кота. В каком-то смысле я обязан ему своим рождением. Они выехали на большую землю на барже по штормовой Ладоге под артобстрелом. Всю жизнь мама никогда не купалась, панически боялась утонуть.
На большой земле было много еды. Многие блокадники умерли после первого же обильного приёма пищи. Но бабушка знала об этой опасности и соблюдала жёсткую дисциплину питания. Они выжили.
Мне никто не говорил, что хлеб это святое и всё такое прочее. Прост до конца жизни бабушка съедала крошки со стола. Если молоко прокисло, она делала простоквашу, если прокисла простокваша, она пекла оладушки.
Я лет до двадцати ни разу не видел, чтобы кто-то выкидывал испорченную или недоеденную еду. Когда впервые увидел, будучи у кого-то в гостях, то знатно охренел. Понятно, что в гостях я был не в блокадной семье. Потом я научился выкидывать испорченные продукты, но они у меня редко портятся. Я этого не допускаю и устраиваю домашним скандалы, когда они пытаются купить лишние продукты. Это что-то "впитанное с молоком матери". Мои дети в этом плане уже вполне нормальные.
Бабушка не стремилась рассказывать о тех событиях. Наоборот, с бОльшим удовольствием она рассказывала про тушёную медвежатину и пироги с угрями, которые бывали у них на праздничном столе до революции. Растительное масло она по старой привычке называла "прованским".
У меня нет её фото времён войны. Есть за 12 лет до:
Она была хрупкой городской жительницей, работала секретарём машинисткой. В эвакуацию вывезла свою машинку Зингер, зарабатывала там шитьём, чтобы прокормиться. Она спасла семью от геноцида. И да, по национальности она была немкой.
С детства запомнил фразу: «Лучший способ выучить английский язык – переехать в Англию без средств для существования. Быстро научишься!».
Суть вроде как в том, что так ты влияешь не столько на себя, сколько на обстоятельства своей жизни. Создаёшь условия, при которых НЕ можешь НЕ делать что-то. Вот например, НЕ можешь НЕ учить английский в Англии. Хочешь \ не хочешь, а выучишься.
Работа дворником стала тем обстоятельством, которое вынуждает меня следить за здоровьем. Понял это в ноябре, когда выпал первый снег.
Признаки были такие: тело быстро уставало и после работы годилось только для скучного лежания. Боль в теле распределялась неравномерно: один бок болит, а другой нет. Движения в уборке были привычными в одну сторону (подметание справа налево), но чуждыми и неловкими в другую (слева направо).
Ещё физический труд пробудил голод. Ну ясное дело – нужно больше кушать. Но быстро возникли проблемы с перевариванием дополнительной еды. Ещё трудность: от сладкого возникает отёчность, а отёчность бьёт по зрению, координации, гибкости и дыхалке. Если убираешь улицы, то за всем этим приходится следить.
Если раньше важность в отношении здоровья и питания была ну скажем на 5 из 10, то работа дворником подкрутила важность почти до десятки. Недавно на улице чуть не поскользнулся и сразу за этим прилетела мысль: "Как же я убираться завтра буду, если упаду и сломаю себе что-нибудь?"
Всё это напоминает эпизод из повести «Человек-комбини» японской писательницы Саяка Мурата. Там одинокая женщина 30+ трудится в супермаркете Комбини – это типа нашей Пятёрочки. После многих лет работы, она буквально сливается с магазином, но решает уволиться. В итоге у неё рушится режим дня, и психическое и физическое здоровье. Вот как рассуждает об этом героиня:
«Я больше не понимаю, как правильно использовать своё тело. Раньше оно, моё тело, даже в свободное время принадлежало комбини. Для эффективной работы за прилавком я следила, чтобы оно, это тело, правильно питалось, хорошо высыпалось и оставалось здоровым. Всё это также было частью моей работы… но теперь?
Прежде я судила обо всём, исходя из того, насколько это рационально для работы комбини; теперь же никакой отправной точки у меня не осталось. Я не могу понять, от чего отталкиваться, принимая то или иное решение».
Понимаю её. Уборка улицы перестроила мою жизнь в пользу уборки улицы. Это тот случай, когда окружающая среда определяет направление эволюции организма. В некотором смысле я в заложниках.
Мне приходится делать утреннюю зарядку (15 минут), дневную гимнастику для позвоночника (12 минут), вечернюю физкультуру для таза и ягодиц (20 минут), растяжку перед сном (15 минут), а ещё простые танцы для координации и исправления сколиоза (20 минут). Что-то из этого каждый день, а что-то через день, не считая тренировок в спортзале и ходьбы по дорожке дома. Про питание лучше умолчу, потому что там размышлений на целую методичку наберётся – «Основы питания дворника».
Так вот насчёт заложника – я не смогу нормально работать без всего перечисленного выше. Точнее, смогу, но как в конце октября с болью и вялостью.
Мама и папа иногда говорят, что вот надо бы им физкультурой заняться какой-то. Не понимаю, зачем им. Из дома мало куда выходят. Все дела у них сидячие, которые не просят никакой физической бодрости. Дарил родителям скакалки, массажные валики и всякие резинки, но они ничем не пользуются. Наверное, со всеми людьми так. Не следит за здоровьем тот, кому оно в принципе и не надо. Тогда зачем его, здоровье это, так упорно все друг другу желают? Куда его девать-то? К чему прикладывать?
Тут на пикабу какой-то дворник постарше написал комментарий в тему. Говорит, что снег убирает старательно, а ему окружающие советы дают: «Нафига убираешь? Весна придёт и всё растает…» или по осени: «Чего листья метёшь? Всё равно ветер всё сдует, а зимой снегом всё засыплет…». Так вот мой старший бро говорит, что всё это он делает для себя – «чтобы кровь не застаивалась». Выходит полезный симбиоз с работой.
Иной раз бывают случай, когда какую-нибудь дичь творит другой человек, а стыдно не ему, а тому, кто был с ним в этот момент. Именно такая история произошла со мной и моим бывшим коллегой М***.
Один раз мы гнали с ним машину из Тобольска на работу. М** про своему обыкновению был с тяжелого бодуна. По пути мы решили заехать в "Ленту" в Ханты-Мансийске, чтобы купить еды. Приехали поздно вечером, народу практически уже не было. Пошли по рядам, и тут М*** останавливается рядом со стеллажами пива. Я думал, что он хочет купить в дорогу, подлечить здоровье. Благо на месторождение заезжать не надо. Но этот товарищ берет бутылку пива, как сейчас помню Hoegaarden, открывает ее прямо зубами и буквально в несколько глотков выпивает его и ставит бутылку на полку. Я смотрю на него в ахуе, он смотрит на меня и говорит что-то в духе: "А че такого"
И уходит. Мне было пипец как неудобно, хотя поступил не я. А ему было все равно. Я даже оставил часть сдачи на кассе, чтобы компенсировать беспардонный поступок коллеги.
