На опенэйре все опера работали сменами, по 12 часов. При этом за каждым подразделением была издавна закреплена своя роль. Эшникам на опенэйре поручался общий контроль за территорией, этакий «свободный поиск» всякого говна, которое может вызвать проблемы, в том числе по вип-зонам.
Нас не подписывали на досмотры, мы имели допуск на все площадки фестивали и даже за эти площадки, и единственные, кто мог внести сумятицу в веселье, это руководство и проверяющие всех мастей ( а этого добра приезжает много, и нашего, и фэшного, и прокурорского, и гражданского). Если эти суетологи, заметят, например, гомосяцкий флаг, вывешенный в палатках каким-нибудь любителем пиздюлей, придется отбивать долбоеба от толпы злобных говнарей, а потом еще и беседовать о том, чего ему уже никогда в жизни не понять. А позже ещё и отчитываться до посинения. Поэтому, проработав долгое время, знаешь, что все сорта активизаторов как правило существа дневные, и ночью куда менее активны.
Именно поэтому, из своей природной неконфликтности и лени, я всегда старался взять себе в дежурство ночь. И у меня это всегда получалось.
Ночью дышится легче, форма одежды проще, вечером можно поспать, пойти послушать хэдлайнеров, после часа ночи вполне можно пожарить шашлычка и немного бахнуть. Причем это в полной мере касается руководства, которое так же кучкуется ночью в зависимости от количества звезд и серьезности поставленных МСЧ диагнозов. Большинство же проверяющих в ночное время вообще сливаются с местностью в виде раскладушки и щемят до утра, плотно закрывая двери и не выходя в ночь, где можно и отхватить неожиданного леща. Правда и косяки ночью случаются хоть и реже, но куда серьёзнее, но это уже такое. Дело удачи.
Подходя к конторе с этими мыслями, я обнаружил Мелкого и Рому, которые млели возле нашего Форда. Я поздоровался с ними и закинул в багажник свой рюкзак. Места для него оказалось весьма немного, там со вчерашнего дня лежала моя большая палатка, раскладушки, разборный мангал, питание и шмотки остальных. Покурили. Попиздели. Поехали.
Маршрут был отработан предыдущими годами. Километров за пятнадцать до места фестиваля, от самого поворота с федеральной трассы, стандартно начиналась лютая пробка из москвичей и иногородних, не знающих обходных троп. Там все азартно сигналили друг-другу, выпивали в машинах, радостно орали и косились на обочечников (злобно), на байкеров (с завистью, особенно в жару) и иногда выдавали и тем и тем зачётных пиздюлей. Короче начинали праздновать заранее. Поэтому, не доезжая до этого пати на колёсах, мы свернули с федералки немного раньше, покружились среди нищебродских коттеджей на пять этажей, полей гольф-клубов, небольших ипподромов и выехали практически к полю фестиваля. Здесь нам пришлось, показав ксивы гаишникам, нацепить заранее полученный пропуск для машины на лобовое и нацепить покерфейс на свои ебала. Под ненавидящими взглядами московского офисного планктона, простоявшего по три-четыре часа в пробище, мы внаглую, под прикрытием гайцов, выкатили на обочину и дотряслись по ней до места нашей дислокации, возле главного входа.
Место дислокации, небольшой пятачок травы был обставлен по кругу служебными машинами и огражден сеткой рабицей. Въезд на него открывал срочник – ввшник, которых нагнали сюда стоять по периметру. Почти по центру стояла шикарная военная палатка уголовного розыска. Розыск всегда завозил её сюда заранее, туда протягивалось электричество, стояли столы, стулья и электрический чайник. Рядом с палаткой, пока ещё неработающая, стояла световая колонна МЧС на генераторе. Её запускали вечером и всю ночь она тарахтела и освещала наше место, привлекая кровососущих насекомых и алкососущих гостей фестиваля.
Мы поставили форд на свободном месте, рядом с нашими патриком и приорой, ближе к полю фестиваля. Пообщались с подошедшим к нам СН, который был старшим сектора днем и дежурившими вместе с ним Вовой, Артуром и нашими девушками-аналитиками. Проблем за день не было, кроме большого количества солнца, девчонки загорели не хуже, чем в Турции. Немного потрепавшись, я в машине переодел шорты на штаны от «Горки» и с СН пошел на развод, заставив Рому и Мелкого собирать палатку. (Кстати, вообще, блядь, не понимаю ненависти больших начальников к шортам. Жара, ходят все потные, а вот шорты – табу! Бред какой-то)
На разводе ничего интересного не прозвучало, мне определили позывной, и зону ответственности, выдали радиостанцию, талоны на питание на всю группу, билеты для прохода на территорию фестиваля. Руководил всем зам по МОБ Болотов. Билеты на фестиваль он раздавал крайне неохотно, однако помня о том, что зависит от нас по информации, с нами сильно не спорил. Однако пытался втюхать мне всего пять билетов для прохода в вип-зоны. Уже зная, что их понадобиться в разы больше (уже точно приедут люди с ГУПЭ, полюбасу будут халявщики со следственного комитета и другие) я, правдами и неправдами, выудил у него еще десять. Там же мы забрали с СН по упаковке двухлитровых бутылок воды и пошли к базе. Вечерело, орали сверчки, навстречу стали появляться первые бухие и пока робкие говнари. Вдалеке бухало и орало что-то неразборчивое, по-моему «Звери», светилась здоровая сцена.
У касс фестиваля я обменял три билета на шесть браслетиков (по два самых понтовых: синий как персоналу организаторов и зёлёный в ВИП-зону). В лагере дневная смена уже рвалась домой, кукуя в машинах и дожидаясь только СН. Послушали увещевания Ломтёва быть повнимательнее, покивали, попрощались до завтра, коллеги попылили домой. Мы же обоснованно посчитали вечер открытым.
В предбаннике палатки уже стоял столик с раскладными стульчиками, в основном отделении свободно расположились три раскладушки со спальниками. Короче было комфортно и удобно. Джентльменский ужин, с шашлыками и прихваченным холодным пузырём водки мы предполагали попозже, после двенадцати, когда закончат хедлайнеры (сегодня ожидался Шнур) и основное количество народа уйдет к себе в палатки. А сейчас, на закате, мы с Ромой попили кофейка, Мелкий ужалился банкой пива. Надо было ещё сходить наладить взаимоотношения с дежурившими сегодня фээсбэшниками, Росгвардией, розыском, дойти до смены организаторов, чтобы исключить любые непредвиденности в реагировании на проблемы. Да, и ещё провести на территорию трёх стоящих на данный момент в пробке знакомых сотрудников ГУПЭ. Организацию взаимодействия взяли на себя мы с Ромой (поэтому пока без подогрева), ну а Мелкому я отдал три билета, чтоб он получил и раздал браслеты народу с министерства.
Пока суть да дело, я сходил в палатку розыска, потрепался со старшим у них, сверил номера телефонов и узнал, что Ломтёв уже добазарился о периодическом использовании электрических розеток у них в палатке. НС уже воткнул в выделенную нам привезённый с собой с утра электрический чайник. Так сказать, забил на будущее. Красавчик.
Выйдя от розыска, махнул Роме, и мы пошли обозревать окрестности. Знакомится, так сказать, с оперативной обстановкой на участке оперативного обслуживания. Над огромным полем отгорал шикарный закат, вокруг нас гудело, орало и бухало. Было грязно, после обеда прошла гроза и теперь полевую почву размесили толпы зрителей до состояния хорошей, чёрной и жирной сметанки. У пропускных пунктов на фестиваль стояли огромные очереди, и народ подтягивался послушать матерки Сергея Владимировича. Такие же очереди стояли к фуд-тракам с пивом и пирогами, цена которых превышала себестоимость раза в три. Это однодневки, люди которые приезжают на день или на вечер. Те, кто обосновался в палатках, еду и бухло почти не покупают.
Дошли до первой локации. За огороженным заборчиком стояли белые «Камазы» штаба МЧС, синие надувные палаточки личного состава, где было тепло светло и мухи не кусали. Образцовый пункт временной дислокации. Машины выстроены по линеечке, между входами в их кунги и палатками проложены дорожки из досочек. Трава особенного, зеленого цвета и покошена. Казалось, даже пролетающие мимо вечерние комары в этой зоне имели пропуска и спецзвания.
Здесь располагался штаб всей операции по охране фестиваля. Тут же, в выделенной палатке жили сотрудники ФСБ.
Небрежно показали ксивы овчарке в окружении дам из кинологической службы на входе и прошли. Внимание на нас обратил только собакевич, дамы общались о чём-то наболевшем. Умный пёс же, видимо, наизусть знал все ментовские рожи, поэтому молча дал добро на проход.
Расшаркиваясь со встречными, обмениваясь рукопожатиями со знакомыми, дошли до палатки ФСБ. В ней оказался один человек, лежавший на одной из раскладушек и читавший книгу. Нам обоим он был знаком, Кирилл Растопцев, с ним как раз работал Рома по своей Исломовой. Отлично. Ничего не делали, а считай, взаимодействие налажено. Буду, если придётся, сгружать взаимодействие с ФСБ на Рому. Пообщались о жизни, выяснили, что пока и по их линии головняков не было. Оставили Растопцева дочитывать «Всю кремлёвскую рать» (мне, кстати, не зашло, из-за отсутствия вменяемой аналитики и источников информации, что делало её просто лёгким бульварным чтивом, равным по качеству Навальновским роликам) и пошагали дальше, на локацию пунктов досмотра въезжающего автотранспорта.
Здесь традиционно стояли сотрудники областного УЭБиПК. Работа было суетной, тяжелой, но приносила дивиденды в виде огромного количества изъятого колюще-режущего, а так же бьющегося-спиртосодержащего. Работали там на ногах, по несколько часов, сменяя друг друга на нескольких досмотровых пунктах, просто шатрах под которые заезжала машина и два-три сотрудника осматривали автомобиль, заставляя выбрасывать, или сдавать или уничтожать запрещенные организаторами к провозу предметы.. А организаторы от года в год становились все жаднее и запрещали даже пиво в пластиковой таре и консервы, не говоря про алкоголь, ножи и топоры.
Запреты публиковались на сайте, однако народ проявлял чудеса изобретательности в попытках провезти два – три литра крепкого бухла на фестиваль, чтобы не платить за теплое «Типаэтотожепиффко» по 150 рублей за банку. Самым надежным методом было просто перекинуть бухло через ограждение своим ранее приехавшим товарищам. Некоторые, самые продуманные, приезжали на поле заранее и закапывали алкашку в специальных тайниках. За такими охотились местные жители, при удаче окапывающие и уносящие из тайников литров по десять-двадцать. Но всё равно была куча людей, которые пытались везти запрещёнку в машинах, надеясь на авось, служебное положение или взятку ментам или организаторам.
Бэпники нарабатывали бесценный опыт отыскивания тайников в автомобилях, который потом использовали при поиске скинутых мелкими чиновничками взяток и спрятанных фальшивок. После пары случаев оформления «палок» по даче взятки на денежных посетителей, организаторы стали предупреждать, что этого делать не надо. А особо конфликтующим и вопящим про «нехочу отдавать» и «вас тут всех накажут» предлагалось выпить привезённый алкоголь до заезда на фестиваль и сдать острое железо в камеру хранения. (Самые жадные и глупые, например, демонстративно хуячили бухло прямо перед постом досмотра)
Естественно, все это порождало горы изъятого алкоголя в багажниках служебных автомобилей, кучи топоров, ножей, лопат, палок, бит и еще черт его знает чего прямо на траве. На все это изобилие жадно косились обитающие рядом в служебных тачках гаишники, в обязанности которых входило ловить пьяных автолюбителей и не допускать пробки, и ОМОНовцы, налаживающие быт в своих КАМАЗах и Уралах рядом с пунктами досмотра. Причем если гайцов интересовал в первую очередь алкоголь, (а так же водители из числа тех, самых жадных и упертых, которые перед досмотром выжрали алкашку и сели за руль – таких долбоебов гаишники особенно любят) то омоновцев манили сверкающие в траве железяки. Через какое то время после начала работы и те и те робко подходили к старшему на досмотре (обычно это был какой нибудь зам начальника отдела и нач. отделения) и жалостливыми голосами просили поделиться. Не отказывали никому, ибо говна было не жалко. По истечении первых же суток гаишники вместе с мигалками пропадали до конца фестиваля, а ОМОНовские автомобили внутри становились похожи на орочьи дредноуты из Вахи 40000.
Мы с Ромой знали всю эту тему от и до, потому, что раньше сами на этих пунктах досмотра отпахали не по одной смене. Однако нас интересовал сейчас командиры ОМОНа, с которыми надо было договориться о взаимопомощи на ближайшие три ночи.
Тащиться к пунктам досмотра надо было через два поля, заполненных автомобилями, палатками возле них, шатрами , мотоциклами и другими интересными вещами. Мы шли, обсуждая самое интересное из увиденного, мимо полноценных кемпингов на двадцать человек с газом, водой и туалетом и одиночных китайских палаток из недошитых ветровок, мимо губастых девиц в белых шортах готовящих барбекю и спящих в траве полураздетых панков, всё лицо которых было облеплено комарами, мимо «Порше Карреры» с армянскими номерами и свежеоторванным бампером и припаркованной рядом с ним «Волгой» с запорожскими номерами и жёлто-блакитным флажком под лобовым, мимо групп бородатых байкеров на блестящих чопперах и слушающих попсу, визжащих обладателей японских хрустиков ( не менее отвратительно визжащих спортбайков). Интересно было идти, пока не стемнело.
До места дошли уже в темноте. Вышли из ниоткуда к несильно горевшему костру, спрятанному за служебными машинами, и немножко напугали чаёвничующих там бэпников. Поздоровались со всеми под ржанье и обмен смехуёчками. Узнали, что сегодня досмотром рулит наш с Ромой товарищ, бывший сосед по кабинету Тыченко. Рома направился к нему, а я постучался в стоящий поблизости серый фургон с зарешёченными окнами.
- Здрасьте - учтиво сообщил я выглянувшему летёхе в сером камуфляже, махнув ксивой, - я из центра по экстремизму, а как командира увидеть?
- Сейчас вызову – буркнул он и удалился в тёмное нутро кунга, откуда доносился неразборчивый гул общения некоторого количества мужиков.
- Сейчас подойдёт – снова выглянул он – здесь будешь?
- Да – сказал я - тут подожду.
Минут пять понаблюдал, как МЧСники с матерками запускали капризничавший генератор световой колонны возле шатров. У них получилось, затарахтел двигатель, стало светло и уютно. В круг света от ОМОНовских машин вышел невысокий и жилистый майор в горке.
- Здавствуйте. Вы меня ждете? – протянул руку он
- Да, добрый вечер. Я с Центра по экстремизму, Арнов, автопарковки тоже наша территория, хотел бы обговорить связь, если что. А лучше телефонами обменяться. Обещаю не дергать по пустякам – улыбнулся я. – Так на всякий пожарный.
ОМОНовцы на фестиваль приезжали и из соседних областей, сегодня здесь стояли как раз соседи. Обменялись телефонами, немножко обсудили наши и их региональные новости. Быстро перешли с майором на «ты»
- Слушай, а ты людей на досмотре знаешь? – перешёл на интересную для него тему майор. – Мы мясо намутили, а пожарить не на чем. Я там шампура видел кучами.
- О чём вопрос! Пойдем познакомлю. Мы небыстро пошли к шатрам досмотра.
Здесь было очень суетно. Одна за другой в три шатра заезжали машины, усталые сотрудники в белых строительных перчатках быстро проговаривали водителям фразу про досмотр, про необходимость сдать запрещённые предметы и открыть все двери машины для досмотра. Водители говорили шутки и колкости, не подозревая, что они неоригинальны и эти же шутки и колкости говорили и скажут ещё тысячи раз.
Мне приветливо помахали рукой девчонки с отдела ревизий, досматривающие машину у первого шатра. Я сделал ручкой в ответ. Тут же находились столы, куда сносилось всякое колюще режущее, и бакланили Рома с Тыченко. Ромина джинсовая куртка подозрительно плохо сидела на нём, чего раньше не замечалось.
- О, привет, Серёга! - Я дружески хлопнул Тыченко по плечу.- Тут коллеги хотят познакомиться – я представил омоновского майора и бэповского подполковника друг-другу.
- Людям железок надо – сказал я Тыченко.
- Да берите, сколько надо - тот широким жестом указал на стол – за ними всё равно не придут, а мы будем при пересменке выкидывать, только аккуратнее прошу, не палитесь. Снимут на телефон в форме и пиздец. ИЛС тут шляется рядом.
- А я сейчас человека в гражданке отправлю – сказал майор.
Я заметил, что на нас, как на отвлекающих старшего от дел бездельников стали недобро косится досматривающие неподалёку машины сотрудники, кивнул Роме, сцапал со стола топор (пригодится в служебке), и мы удалились в темноту, сказав Тыченко бессмертное «I,ll be back».
Шли обратно уже в полной темноте. Рома подсвечивал предусмотрительно взятым фонариком, я – смартфоном. Вокруг шумел, ворочался, пел и орал огромный лагерь. Вдалеке загремели басы и замелькали шарящие по небу прожектора основной сцены. Даже сюда долетел глухой рёв толпы. Судя по всему началось выступление кого-то известного.
Мы почти дошли до края автопарковки, когда Ромин фонарик высветил проблему.
Чуть в стороне от накатанной дороги, уже в сторону палаток в подсохшей, но ещё грязной яме стоял небольшой гламурный «Мини» белого и красного цвета с питерскими номерами, возле которого суетились две девушки в розовом камуфляже. С первого взгляда было понятно, что «Мини» засел плотно, на брюхо, передние колёса просто крутились в воздухе.
- Что, девчонки, помочь? - поинтересовался я.
- Да… - почти плача протянула одна – нам тут уже пытались, но не вытолкать.
- Конечно, не вытолкать – весомо, со знанием дела, сказал Рома – тут всё. Тут разбирать надо.
- Как разбирать?! – напряглись уже обе – новая машина!
- Да всё – продолжил Рома – у вас же коробка автомат? Буксировать нельзя. Катать нельзя. Только разбирать. Ща бампера снимем, движок зафиксируем и норм будет! Инструмента у нас только мало, придётся этим!
- Ну правда… - модные камуфляжницы поняли шутку – можете помочь?
- Можем – ответил я – подождите. Я отошел в сторону и набрал по телефону омоновскому майору. По итогам коротких переговоров, узнав в чём дело, он пообещал прислать несколько человек на подмогу.
Минут десять я слушал как Рома распускает хвоста перед питерскими дамами, пока в темноте не засветились мигалки и огни аж целого «Урала».
- О, вот и кавалерия – сказал я и пошёл встречать.
- Вы кто такие? – услышал я как заудивлялись девушки, и даже уловил что-то ответное от Ромы про «мстителей».
Оказавшись в свете фароискателя, я помахал водителю. Урал остановился. Из машины вылезло человек двенадцать во главе с одетым по гражданке, уже знакомым летёхой.
Я быстро описал ситуацию, после чего мы быстро, и даже несильно напрягаясь подняли машину из ямы и поставили на сухое. Единственный, кто не принимал участие в операции спасения был Рома, который вовсю ржал и что-то рассказывал девушкам в сторонке. Прошматрос хуев.
- Ну всё, мы пойдем дальше – сказал я вылезая из ямы – больше не застревайте.
- Подождите! - подорвалась одна из камуфляжниц. Она открыла багажник, вытащив целый ящик с баночками энергетиков - Это вам, спасибо.
- Нифига себе! – удивился я, увидев почти полностью забитый багажник – зачем вам столько?
- Это для работы, мы рекламой этих напитков занимаемся. Расходники –улыбнулась она – Спасибо вам еще раз.
Второй такой же ящик достался ОМОНовцам. Мы оставили их с дамами и пошли дальше с добычей.
- Ты не подохуел? – спросил я по пути у Ромы – чё за самоустранение?
- А я общался – без тени раскаянья, нагло ответил он – и мне ещё ром беречь надо было.
- Что за ром? – собственно, не удивился я (ага, вот что он там отжал у Тыченко).
- Хороший – ухарь показал литровую бутылку тёмного кубинского рома – два литра. Тыченко выдал из изъятого в обмен на один пропуск для жены. Он утром придёт.
- Вот ты пиздец - заржал я – барыга…
- Не льсти себе – в тон мне ответил Рома – ты б так же порешал.
В палатке Мелкий просто из шкуры вылез, когда мы выложили пренесённое. Свои дела он тоже переделал, встретив и сопроводив на площадку гупэшников, получив от них в качестве благодарности пузырь домашней наливки. Этим пузырём он попытался хвалится, но быстро сник, как озимый, под лицезрением двух литров тростникового пойла. Скучая, он даже изготовил бутерброды с паштетом. Под немножко налитого в пластиковые стаканчики рома сожрали по бутеру. Поскольку дела ещё переделаны не были, мы просто сложили ништяки и выдвинулись к главной сцене. Мелкий на этот раз увязался с нами, в надежде на новые приключения.
