Колян всегда что-нибудь ронял на работе. Такой он был человек. Когда он подходил к чьему-нибудь столу, то на пол обязательно падали ручки, канцелярия там всякая. Совершенно нечаянно делал это Колян. Просто руки Коляна испытывали неописуемый возле столов коллег, и от этого размахивались в разные стороны.
Надо заметить, что Колян всегда быстро и ловко поднимал то, что падало. Наверное, он быстрее всех в мире поднимал то, что он ронял со столов. Он всегда так искренне смеялся над собой в эти моменты, что мало кто на него обижался – большинство смеялось тоже.
А однажды Колян внезапно вышел из кабинета и заехал дверью в Владиславу Степановну, которая шла по коридору. Совершенно нечаянно сделал это Колян. Просто Колян был слишком счастлив, чтобы думать, когда он открывал дверь.
Владислава Степановна была, между прочим, начальницей в компании, настолько крутой начальницей, что двери скорее должны были ей кланяться, чем нападать.
Когда Колян увидел то, что натворил, он присел, онемел, растерялся. Глаза его непроизвольно вылезли наружу, рот раскрылся нараспашку -он явно подавился воздухом.
Колян схватил Владиславу Степановну за важную голову и стал дуть ей на место ушиба, закричал испуганное «АААААА!». Владислава Степановна залепила ему звучную пощёчину. Холодным тоном приказала успокоиться, отправила работать и чинно ушла вдаль коридора. На лице её возникал фингал.
Владислава Степановна поставила вопрос об увольнении Николая. Неуклюжий бедолага калечащий руководящий состав дверями бесспорно являлся лишним в трудовом коллективе, представлял серьёзную опасность для производственных процессов.
Однако непосредственный начальник Коляна, Петрович решил отстоять сотрудника и пришел в кабинет к Владиславе Степановне «договариваться».
Он принёс ей дорогущий ром и извинения.
Он сожалел и просил помилования,
умело заискивая и угождая,
соблюдая все нюансы делового этикета.
Владислава Степановна вылила дорогущий ром в кактус и отправила Петровича «не маяться ерундой». На лице её чернел фингал.
Общественность осудила разбазаривание рома. Многие ценители спиртного, Колян в том числе, возненавидели Владиславу Степановну за вылитый в кактус ром.
Петрович тем временем не сдавался: он пригласил руководительницу в театр, в кино, в музей и картинную галерею. На каждое своё предложение Петрович получил горделивый отказ.
Петрович не подчинился унынию и залез на страницу Владиславы Степановны. Там он вдруг прочитал, как она в сети обсуждает вязание на спицах, эмоционально, по-бабьи, как обычный смертный человек.
Петрович тут же пришел к ней кабинет к Владиславе Степановне с клубком шерсти и спросил, как лучше вязать резинку на перчатках.
Владислава Степановна недоверчиво согласилась показать. Сначала она была чопорной, однако вскоре заговорила просто и по – человечески. Вскоре они разболтались, почти час увлечённо обсуждали плюсы и минусы верблюжьей и собачей шерсти. А ещё, они искренне, по - детски смеялись.
Затем Петрович прельстил Владиславу Степановну новой театральной постановкой. Вечером они должны были идти на представление.
Глаза Владиславы Степановны заискрились, она кропотливо нанесла на лицо макияж, фингал был замаскирован.
Петрович дал Коляну подзатыльник, чтобы тот впредь не косячил и деньги на покупку дорогущих цветов с шампанским. Он предвкушал вечер с многогранной программой и напевал фривольную песню.
Колян принёс букет эустом необычайной красоты и дорогущее шампанское из Франции.
«Василий Петрович, вы охренительный! Вы охомутали эту мерзоту! Скажите, Вы это всё делали, чтобы меня не уволили или для того, чтобы присунуть ей?»- так восторженно говорил Колян выходя из кабинета Петровича. Он очень аккуратно открывал дверь, чтобы не косячить.
Когда Колян открыл дверь, он увидел, что за дверью стоит Владислава Степановна. C надменным и свирепым лицом стоит.
Колян присел, онемел, растерялся.
Глаза его непроизвольно вылезли наружу, рот раскрылся нараспашку -он явно подавился воздухом.
Позади Коляна обречённо стоял Петрович, с цветами и шампанским, растеряно, как дурак.
«Добрый вечер, к вам пришла мерзота»- прозвучала Владислава Степановна. Холодно прозвучала, без эмоций, как приговор.
Изначально этот рассказ был другой и нудноватый, на любителя.
