Лига историков

Наблюдая видео или фото с реконструкций посвящённых знаковым баталиям XVIII века можно заметить, что участники постановочных боёв ведут друг по другу ружейный огонь с дистанции 25 – 50 м, а особо одарённые пытаются произвести выстрел «в упор». Почему этого делать не надо, доходчиво объясняет фото приведённое ниже. Тем не менее, у стороннего наблюдателя подспудно возникает вопрос: Как, при стрельбе на подобных расстояниях на поле боя вообще могли оставаться живые люди? Особенно, учитывая то, что в отдельных сражениях расход боеприпасов составлял 60+ патронов на бойца.

Здесь можно вспомнить низкую точность мушкетов, неспособность большинства солдат вести прицельный огонь в условиях стресса, но ключевым фактором в этом деле всё же является расстояние, на котором происходил огневой бой. Конечно, войска в XVIII веке иногда производили стрельбу, что говорится «в упор». Так, инструкции предписывали шведским каролинерам времён Северной войны открывать огонь с 30 шагов:

«1694 г.…выдвигаясь вперед пока он (батальон) не сблизится с противником на 70 шагов. Как только будет скомандовано: «Две задние шеренги изготовиться к огню!», эти шеренги выдвигаются вперед и сдваивают две передние шеренги. Как только две задние шеренги произвели выстрел, они обнажают шпаги. И как только две передние шеренги выдвинулись, две задние шеренги тесно смыкаются с тыла с двумя передними шеренгами, после чего весь батальон марширует таким образом сомкнутым строем в глубину и в ширину рядами на противника, пока батальон не сблизится с ним на 30 шагов. Тогда отдаётся команда: «Две передние шеренги изготовиться к огню!» Как только произведен выстрел, они обнажают шпаги и врываются в ряды противника...»

Так же можно вспомнить и Полтавское сражение 1709 г. в котором русская пехота произвела залп по шведам с 50 шагов. Как вспоминал один из участников баталии с русской стороны: «шум от падающих шведских солдат и выроненного ими оружия был похож на шум рухнувшего здания.» Однако, несмотря на приведённые примеры можно смело утверждать, что чаще всего перестрелки начинались на гораздо более значительных расстояниях.

Шведская пехота времён Северной войны. Фото из открытых источников.

В XVIII веке термин «мушкетный выстрел» обычно относился к дистанции 250-300 метров. При этом, командование, обеспокоенное низкой точностью стрельбы, в мирное время проводило эксперименты, целью которых было определить оптимальную дальность ведения огня. В течение эпохи испытания проводились на дистанциях где-то от 70 до 500 метров. Экспериментальная стрельба на расстояние менее 70-80 метров практически исключалась. Впрочем, этому есть, по крайней мере, два логичных объяснения: на малых расстояниях попадут даже слепые за счёт плотности ведения огня, либо бой на таких предельных дистанциях уже считался исчезающей редкостью.

Конечно, мы не можем точно определить оптимальные для того времени дистанции ведения ружейного огня. Но, какие-то выводы в этой области можно сделать на основе изучения дошедших до нас описаний сражений. Так, в Семилетнюю войну 1756-63 г.г., французы и их индейские союзники в многочисленных схватках на канадской границе открывали огонь по англичанам с расстояния 250 метров и более. Что считалось вполне нормальным и, в то же время, не несло какого-то серьёзного смертоносного эффекта.

В битве при Мольвице 1741 г., ставшей полководческой школой молодого Фридриха II, неопытная прусская пехота открыла огонь по неприятелю с расстояния 550 – 800 метров. Впрочем, здесь на ум приходят воспоминания пруссаков времён Франко-прусской войны 1870-71 г.г.: «французская пехота часто открывала массированный огонь на дистанциях 700-1000 м и даже больше, вплоть до того, что пули утрачивали пробивную способность и отскакивали от шинелей. Вреда от такой пальбы было немного, хотя она и нервировала солдат и вынуждала командиров развёртываться в боевой порядок на большем расстоянии от противника, чем им хотелось.»

Британская пехота времён Семилетней войны. Изображение из открытых источников.

Тем не менее, на европейском театре военных действий, во время крупномасштабных и решительных сражений, боевые линии могли сближаться до предельных дистанций. Хорошая «средняя» дальность боя во время Семилетней войны, по-видимому, составляла 100-200 метров.

Участник сражения при Лейтене 1757 г. Эрнст фон Брасевиш (Ernst von Barsewisch) вспоминал: «Как только мы очистили лес, нам удалось приблизиться ко второй линии противника на расстояние 200 шагов [около 150 м], которая готовилась выступить против нас. Теперь ... наши офицеры приказали: «Огонь! Огонь!» Немецкий писатель и историк Иоганн Вильгельм фон Архенгольц (Johann Wilhelm von Archenholz) непосредственно находившийся в строю в битве при Хохкирхе 1758 г. отмечал, что «австрийцы открыли огонь с нескольких сотен шагов». В битве при Фелинггаузене 1761 г. официальные отчёты указывали, что боевые линии противников находились на расстоянии 150 шагов [около 100 м] друг от друга, что серьёзно сказалось на управлении войсками в условиях сильно пересечённой местности.

Постепенно европейские веяния докатились и до Северной Америки. И хотя англо-французские или индейские войны в Новом Свете не могли похвастать большим числом крупномасштабных полевых сражений, описаний перестрелок пехоты до нас дошло множество.

Американская война за независимость. Изображение из открытых источников.

В битве при Квебеке 1759 г. французы открыли огонь на обычном для Европы расстоянии – около 120 метров. Во время Американской войны за независимость 1775 – 1783 г.г. стороны продолжали следовать европейскому примеру. В ходе флангового наступления британцев в сражении при Брендивайне 1777 г. противники открыли огонь с расстояния около 150 м. После чего английские гренадеры бросились в штыки и ворвались на ключевую высоту.

Конечно же, здесь нельзя не вспомнить сражение при Камдене 1780 г. (и эпическую сцену из фильма «Патриот» - Этот генерал Гейтс просто безумец! Вести атаку против «красных мундиров» на открытой местности!»). Участники сражения, описывая перестрелку пехоты, вспоминали, что американцы открыли огонь с дистанции около 140 метров, а британцы – с расстояния менее 100 метров. Затем последовала штыковая атака и бегство ополченцев. Английские потери составили 68 убитых, 245 раненых и 11 пропавших без вести. Потери американской стороны превысили 900 человек убитыми и раненными, неприятелю досталась вся артиллерия и обозы.

Войскам часто приказывали воздерживаться от ведения огня до тех пор, пока они не приблизятся к линиям неприятеля. «Стрелять, только когда станут видны белки глаз противника!» – требовал от своих гренадеров Фридрих Великий. Но, похоже, находившимся под огнём солдатам было трудно следовать подобным наставлениям. До нас дошли мемуары простого солдата Континентальной армии Джозефа Пламб Мартина (Joseph Plump Martin) – настольная книга заокеанских реконструкторов американской революции. В них, со свойственным солдату юмором, Мартин описал битву при Джермантауне 1777 г.:

«Наша бригада отошла вправо в поля. Здесь мы увидели линию врага, вытянувшуюся вдоль ограждения справа от нас; мы немедленно развернулись и двинулись на них. Нам было приказано не стрелять, пока не увидим пуговиц на их одежде, но они были настолько застенчивы, что не давали нам возможности проявить такое любопытство. Они скрывали мундиры в огне и дыму, прежде чем у нас появилась возможность или досуг рассмотреть их пуговицы.»

Американская война за независимость. Изображение из открытых источников.

Здесь мы видим целое подразделение, которое получило ясный приказ: Не открывать огня до тех пор, пока не приблизились к врагу! Но, поскольку неприятель начал обстрел с большого расстояния, солдатам ничего не оставалось, как втянуться в «дальнюю» перестрелку. Примечательно, что отдельные армии (в частности, ранее упомянутые шведы или британцы, времён Американской войны за независимость) наоборот сделали ставку на «залп в упор» и дальнейшую атаку белым оружием, превратив тактический приём в свою основную фишку.

Так, участник сражения при Стэтен-Айленд 1777 г. с британской стороны писал: «Когда стороны открыли огонь с расстояния примерно 100 ярдов [около 90 м], особого эффекта не наблюдалось. Затем противники сошлись на дистанцию 40 ярдов [около 35 м] и дали залпы. Здесь пало большое число солдат с двух сторон. Наши бросились в штыки, после чего противник припустился наутёк. Я слышал, как кто-то из врагов громко выкрикнул – Убили! Это было бы очень смешно, если бы не вся серьёзность обстановки. Свежий отряд немедленно открыл огонь по нашим парням, но и он был рассеян штыковой атакой…»

Вторым по рангу офицером в легионе был военный трибун. В республиканское время военных трибунов выбирали на народном собрании из числа граждан, участвовавших в более чем пяти (14 человек) и десяти компаниях, по шесть человек на легион. Военные трибуны по очереди командовали легионом.

В имперском легионе по традиции осталось шесть трибунов. Однако их функции изменились. Судя по приданному им штату, трибуны осуществляли в основном административные функции, хотя были и исключения. Имперские трибуны разделялись на два класса. Первый это tribuni laticlavii - трибун с широкой полосой на тунике. Такой трибун в легионе был в единственном числе и именно он и назывался военным трибуном. Остальными были tribuni angusticlavii - трибуны с узкой полосой. В этом согласны все авторы пишущие на тему римской армии. Но дальше начинаются разногласия. Мне известны различные версии.

Трибуны латиклавии были молодыми людьми сенаторского звания и после своего годичного трибуната были готовы приступить к построению общественной карьеры. с этим, кажется согласны все. Но вот далее...

Эти трибуны ничего не значили, большинство проводило время в развлечениях и разных безобразиях, к службе относились как к необходимому злу перед гражданской карьерой. Мнение первое.

По второму мнению именно эти трибуны несли несли основную службу, в отсутствии легата командовали легионом, а также возглавляли его вексиляции. Катастрофа Тевтобургского леса случилась также и потому, что в легионах Вара не было ни одного старшего трибуна.

Как вы легко можете догадаться, мнение о трибунах ангустиклавиях, трибунах с узкой полосой, соответственно зеркальны. Ангустиклавии служили всего полгода и, в основном проводили время в развлечениях. Нет это были серьезные служаки.

Как ни странно, оба мнения обосновываются пассажем Тацита о своем тесте Агриколе. Причем у одного автора Агрикола трибун с широкой полосой, у второго с узкой.

Должность трибуна с узкой полосой - должность всадническая. Стандартный карьерный путь всадника - префект когорты вспомогательных войск - военный трибун с узкой полосой- префект вспомогательной алы. Но и тут три мнения! Первое я изложил, второе заключается в том, что последние две должности меняются местами, ну а третье... Третье это то, что описанная последовательность- это карьера латиклавия. Во как! Не знаю как вы, а у меня от этого всего в голове кружение.

Паркер вводит еще одну трибунскую должность - tribuni semestres. Ну об этих вообще нечего сказать. Упоминание о них единично и назначение неясно.

Но как бы там ни было трибун- второй по рангу офицер легиона. А что касается версий - то тут уж на ваше суждение.

Спасибо, что дочитали до конца. Ставьте лайки к комментируйте статью, это поможет мне лучше понимать что именно вас интересует и сделать статьи более качественными. Еще раз спасибо за внимание и до новых встреч.

Я вам не скажу за всю Калькутту - вся Калькутта очень велика, но помнят, отчего же не помнят. И не только по памятным датам.

В Виджаяваде, Андхра, его особо уважили:

При чем в Индии коммунистическая идея жива, в ряде штатов компартия находится у руля. Вот остановка в Керале:

В Керале коммунисты пришли к власти на выборах 1957 года и сразу развернули аграрную и образовательную реформу. Уже в 1974-м этот штат резко выделялся по грамотности на фоне остальной Индии - там было под 90% грамотных при среднеиндийской 34% (в ногу с ним шли малые штаты горных племен Ассама типа Мизорама, но там и письменность на порядок проще - разработана миссионерами, и нет такого наследия кастовой системы). Сейчас - вот:

Грамотность в Керале 96%, в Дели - 88%, в Бихаре - 62%. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении 71 (для мужчин) -75 (для женщин) лет в Керале, 65 лет в Бихаре), детская смертность на 1000 рожденных 10 в Керале и 61 в Бихаре, и т.д. Опыт Кералы после был применен в других штатах. К примеру, в Индии получают бесплатные школьные завтраки 120 млн чел.

Среди других особенностей Кералы - проведенная правительствами штата, сформированными КПИ, децентрализация управления и более равномерное распределение ресурсов. В Керале еле-еле проводит 1 депутата в парламент штата националистическая Джанатия Бхарата Парти.

Южнее. 1 мая 2022 на Шри-Ланке:

Популярен он и на севере Испании. Страна Басков - это испанский Урал в индустриальном отношении.

И бонусом - "Ленинская часовня" в Пасто, Колумбия. В действительности - Iglesia de Cristo Rey. Местные считают, что статуя Игнатия Лойолы, основателя общества иезуитов, навеяна образом Ленина.

Что-то общее есть: иезуиты - одни из первых, кто проработали концепцию прав человека, защищая парагвайских гуарани от португальских работорговцев; большинство священников, убитых сальвадорскими эскадронами смерти накануне гражданской войны, были иезуитами.

«Выносливый в воинских трудах, особенно [удачно] родился он для Римской империи.» (Иордан Готский)

Начало Флавия Аэция и Рим времен его отрочества.

Мы не знаем точной даты рождения Аэция, но, поскольку в 405 году его описывали как «юного подростка», то историки полагают, что Флавий родился около 390 года. Родился будущий воитель на задворках уже гниющей и умирающей империи, в городе Дуросторе (совр. болгарский город Силистра), на нижнем Дунае. Его отцом был некий Гауденций, магистр конницы в землях Иллирии и представитель местного знатного рода, а безымянная матушка была из богатой знатной семьи Италии.

К сожалению, мы не можем доподлинно знать, кто пользовался почетом и влиянием в высших округах Рима, возможно, что именно мать Аэция происходило из древнего почтенного рода, потому что Аэция мальчиком взяли в телохранители к римскому императору Гонорию. В 395 году Римская империя окончательно распалась на два государства — западной частью управлял император Гонорий, а восточной — Аркадий. Но прежде чем перейти к личности самого Аэция, мы должны понять то, что сформировало его как личность. То самое смутное время в истории Римской империи, когда древние боги начали исчезать под влиянием христианства, а старые обычаи увядать.

Римская империя клонилась к своему закату последнюю сотню лет. За последний век был один выдающийся император по имени Константин, который, руководствуясь не только личными и политическими мотивами, но, казалось, и паучьим чутьём, перенёс столицу Римской империи далеко на восток, в Грецию, город Византий. Впоследствии он станет известен как Константинополь, Миклагард, Царьград. Однако Константин не смог остановить, казалось бы, неизбежное падение Римской империи, а только замедлил его.

Феодосий Великий стал последним христианским императором единой Римской империи. Выдающийся воин и военачальник, он одержал победы в двух гражданских войнах и преуспел в противостоянии с готами, которые в 378 году в битве при Адрианополе уничтожили римское войско, а предшественник Феодосия император Валент был убит.

В период правления Феодосия, который придерживался христианства никейского толка (в будущем ставшего католицизмом и православием), началась борьба с язычеством. Мир, установившийся при этом императоре, был неустойчивым и едва удерживал империю, которая, казалось, стояла на глиняных ногах. В 395 году в Риме Феодосий провозгласил своего одиннадцатилетнего сына Гонория императором и собирался отправиться в Константинополь, где на время его отсутствия правил его старший сын Аркадий. Однако по пути в восточную столицу Феодосий скончался от водянки в Медиолане (современный Милан). Перед смертью, однако, Феодосий успел разделить Римскую империю между своими сыновьями. Таким образом, младший сын Гонорий унаследовал Западную Римскую империю, а десятилетний сын был под опекой доверенного полководца Стилихона. Так некогда единая Римская империя, просуществовавшая практически 430 лет, была навсегда разделена на две части.

Уже давно трон империи занимали не только жители Италии, но и испанских колоний, Африки, Фракии, Галлии. Но, казалось бы, впервые империей управлял человек, который по отцу происходил из вражеского племени римлян. Отец Стилихона был вандалом, но, несмотря на это, остался приверженцем римских идеалов. Он пытался предотвратить гражданскую войну в Западной части империи, вторгнувшись в Африку и низложив мятежного комита Гильдона. Когда германское племя вестготов под предводительством небезызвестного Алариха разоряло Грецию, Стилихон тут же выдвинулся на помощь Аркадию и сразился с готами. В 401 году он спас Рим от Алариха, и на следующий год разгромил вестготов в битве при Полленции. В 403 году Стилихон нанёс сокрушительное поражение вестготам при Вероне. Таким образом, он сумел обезопасить Италию от вторжения и грабежей варварами, однако слишком дорогой ценой. Для защиты Рима Стилихон отозвал войска с Рейна, чем незамедлительно воспользовались свевы, аланы и вандалы и начали опустошение Галлии. Обычный римский солдат, чей легион стоял в Британии, Константин III (узурпатор) решил воспользоваться положением, и после того, как он поднял восстание, он захватил Галлию и провозгласил себя императором. Это серьезно подорвало престиж Стилихона.

Через год умирает император Восточной империи Аркадий, и Стилихон, надеясь захватить восточную часть и снова воссоединить империю в единый кулак, решает заключить союз со старым римским врагом. С Аларихом. Что в конце концов и губит Стилихона: придворные интриги, клевета и подковерные разговоры сделали из Стилихона врага народа. Таким образом, его объявили предателем и в 408 году убили, оставив Западную Римскую империю на растерзание Алариху. После этого вождь вестготов Аларих потребовал от императора Гонория заключить мирное соглашение, для чего римляне должны были выплатить дань и обменяться с вестготами знатными заложниками. Однако Рим это не спасло, и Аларих в 410 году захватывает и грабит Рим.

Как мы говорили ранее, благодаря своим связям отец Флавия Аэция сумел пристроить своего сына к императорскому трону, сделав его одним из телохранителей Гонория. Между 405 и 408 годом Флавий провёл три года пленником в качестве заложника при дворе Алариха, и в 408 году Аларих попросил Гонория оставить Аэция у себя. Однако он получил отказ, поскольку Аэций был отправлен к королю гуннов Улдину и оставался при их дворе большую часть правления Харатона. Возможно, что при дворе Харатона Аэций мог познакомиться с такими знаменитыми гуннами, как Бледа, Аттила и Мундзук. Некоторые исследователи полагают, что пребывание Аэция в качестве заложника при вестготах и гуннах сформировало его воинственный характер.

«Он был среднего роста, крепок, хорошего сложения, то есть не хилый и не тучный; бодрый, полный сил, стремительный всадник, искусный стрелок из лука, неутомимый в метании копья, весьма способный воин и прославлен в искусстве заключать мир. В нём не было ни капли жадности, ни малейшей алчности, от природы был добрым, не позволял дурным советчикам уводить себя от намеченного решения; терпеливо сносил обиды, был трудолюбив, не боялся опасностей и очень легко переносил голод, жажду и бессонные ночи»

(С) Григорий Турский

Борьба за власть.

В 423 году случился печальный курьёз. Император Гонорий скончался и не смог оставить наследников ни от своей первой жены Марии, ни от второй жены Ферманции. Между прочим, они обе приходились родственницами Стилихона, таким образом, варвар отомстил своему старому другу после смерти. Ни к чему другому, кроме новых войн, смерть бездетного Гонория не предвещала.

Император Восточной Римской империи Феодосий II, который уже правил более двадцати лет, должен был выбрать преемника для своего покойного дяди, однако почему-то не проявил должной расторопности и решительности. Тогда власть над западной частью Римской империи взял в свои руки примицерий нотариев Гонория, то есть, фактически, его секретарь — Иоанн. К сожалению, нам мало что известно об этом человеке, не сохранилась и его биография, однако его поддержали провинции Италия, Галлия и Испания. Но это могло и не свидетельствовать о его влиятельности, за его спиной стояли такие влиятельные люди, как Кастин и Флавий Аэций, который впервые появляется на исторической арене.

Перед Иоанном возникло несколько проблем. Не все признали его легитимность, комит Африки и имперский полководец Бонифаций прекратил поставки зерна в Рим. Подобные исторические прецеденты были не новы. Рим и вся западная часть империи часто страдали от голода из-за задержек поставок из Африки, особенно из Египта, поэтому Бонифаций понимал, где находится слабое место Вечного города.

В 423 году восстал гарнизон города Арелата. Убив галльского претора, они начали обсуждение по выбору нового императора. С такими проблемами столкнулся Иоанн, взойдя на престол, трещащий по швам империи.

Тогда Феодосий II решил действовать и посадить на трон племянника Гонория - Валентиниана III. Он решил отправить на запад армию во главе с полководцем Ардавуром и его сыном Аспаром. Однако после отплытия из Фессалоник их корабли были разметаны штормом. Это стало подарком для узурпатора Иоанна, так как Ардавура выбросило на берег недалеко от Равенны, и он был взят в плен. Аспар, однако, добрался до Аквилеи. Но нерешительный Иоанн совершил важную стратегическую ошибку. Вместо того чтобы выступить против Аспара, он послал Флавия Аэция, который был смотрителем дворца узурпатора, к тем, у кого он так долго находился в плену. Аэций отправился в Паннонию (к гуннам) с большим грузом золота. План заключался в том, чтобы гунны напали на Аспара с тыла и взяли византийскую армию в клещи.

Иоанн просчитался. Какой-то пастух провёл войско Аспара через болота Аквилеи прямо к Равенне, и город был взят без сопротивления. Немаловажную роль в этом сыграл и сам Ардавур, который подговаривал местных военачальников восстать против Иоанна. Возможно, элита Равенны прикинула силы сторон и согласилась с доводами Ардавура. Как бы там ни было, Иоанна арестовали, ему отрубили правую кисть и, посадив на осла, выставили в цирке. В июне 425 года узурпатор, греющий трон Западной Римской империи два года, был убит, а все его постановления были объявлены недействительными.

Если верить источникам, то Аэций вернулся в Италию с 60-тысячным войском гуннов, но власть уже перешла к Валентиниану III, которому на тот момент было… Шесть лет. Фактически власть оказалась в руках у матушки императора, Галлы Плацидии. Армия гуннов Аэция дала бой армии Аспара, однако битва кончилась без видимого перевеса одной из сторон и, скорее всего, состояла из нескольких стычек. Однако армия гуннов всё же была грозной силой, и мудрая Галла Плацидия сделала свой ход. Она пошла на компромисс, и они с Флавием Аэцием решили дело миром. 23 октября 425 года малолетнего Валентиниана признали в Риме императором, а Аэций, отослав гуннов домой, нагруженных золотом, получил пост командующего армией в Галлии. Так началось возвышение «последнего римлянина».

Гот и римлянин. Теодорих и Аэций.

Теперь следует окунуться в период истории одного германского племени, которое в будущем сыграет важную роль не только в победе над Аттилой в битве при Каталаунских полях, но и в последующей истории Франкии и Западной Римской империи. Речь идёт о том самом племени вестготов, которые во главе с Аларихом захватили в 410 году Рим и разграбили его. Великий и могущественный германский король почил в том же году от болезни и был погребен на дне реки Бузенты, дабы никто и никогда не нашёл его могилу. Алариху наследовал брат его жены Атаульф, который мечтал повторить подвиги своего шурина, попытался снова утвердиться в Италии, однако в 412 году он потерпел неудачу, и вестготы откочевали в Южную Галлию. Через два года, в 414 году, он взял в жёны пленницу, которую захватил при разграблении Рима сам Аларих. Угадайте, кто была эта женщина? Это была никто иная, как Галла Плацидия, дочь тогдашнего императора Феодосия Великого, которая буквально через десять лет станет номинальным правителем Западной Римской империи. Вероятно, это был союз, построенный по расчёту Атаульфа. Потому как его убили в 415 году по причине желания сближения с римлянами.

Затем королём вестготов стал некий Сигерих, который ненавидел Атаульфа по той причине, что его брат был убит по приказу Атаульфа. Удивительно, но Сигерих продержался на своей незавидной должности всего лишь семь дней и был убит… По той же причине, что и Атаульф, Сигерих не желал ссоры с римлянами.

Наследником Атаульфа и Сигериха стал некто Валия, который правил вестготами чуть дольше. Валия был чуть хитрее, и он был возведен на престол в 415 году благодаря своим антиримским взглядам. Однако в скором времени по странным стечениям обстоятельств Валия коренным образом изменил своё мнение и вступил в союз с римлянами.

Валия стал добротным союзником Рима. В 416 году вестготы под его предводительством начали успешно воевать против свевов, аланов и вандалов — племен, которые заполонили Пиренейский полуостров в 407–409 годах. За это Гонорий пожаловал вестготам статус федератов и земли в современной Аквитании со столицей в городе Тулуза.

Именно так вестготы оказались включены в орбиту влияния Западной Римской империи, подобная история была важна для контекста, в котором оказался герой нашей статьи Флавий Аэций.

Удивительно, но, несмотря на проримскую позицию, Валия умер своей смертью в 419 году. Сложно сказать, обладал ли он большим авторитетом, или римляне подкупали вестготов не только землей, но и золотом, но, судя по всему, сторонников у короля было много. На смену Валии пришел зять Алариха Теодорих I, человек, который сыграет решающую роль в истории вестготов и остановит наступление гуннов. Теодорих I не принял ни одной из сторон (ни антиримскую, ни проримскую) и, вероятно, лавировал между двух лагерей. Об этом и свидетельствует его довольно долгое правление вестготами. Теодорих I мудро и долготерпеливо правил на протяжении 32 лет. Он умилостивил воинственную антиримскую знать, дабы не разделить участь Атаульфа и Сигериха, но при этом учитывал интересы осевшей на территории Аквитании аристократии.

Именно с этим королём на протяжении всей своей жизни сталкивался герой нашей статьи. Теодорих, решивший раздвинуть границы своего королевства, напал на город Арелат (совр. Арль), однако Аэций дважды (в 426 и 429 годах) давал отпор.

Флавий, усмирив готов, двинулся на север Галлии и в 428 году отбил у франков часть земель вдоль Рейна. Важнейшим событием в жизни Аэция стало получение высшего военного титула империи — magister militum в 429 году, то есть он стал главнокомандующим всеми войсками. Вероятно, этим назначением он был обязан никому иному, как Галле Плацидии, которая тоже умело лавировала между влиятельными и могущественными людьми империи, такими как Флавий Феликс, Бонифаций и Аэций. До этого должность верховного главнокомандующего занимал как раз Флавий Феликс. Вероятно, Плацидия засомневалась в верности Феликса, по крайней мере, детали их взаимоотношений до нас, к сожалению, не дошли. По крайней мере, мы знаем точно, что в 430 году Феликс, его жена и один из диаконов были обвинены в заговоре против Аэция, арестованы в Равенне и убиты в базилике Равеннского собора по приказу самого Аэция. Очевидно, что это убийство было санкционировано регентшей, ибо устранение столь могущественного лица империи не могло пройти без согласия Плацидии. Как бы там ни было, после смерти Феликса самыми влиятельными людьми империи остались Аэций и Бонифаций, который несколькими годами ранее, в отличие от Флавия, не стал подчиняться узурпатору Иоанну.

Но место под Солнцем должно было достаться только одному человеку, в этом странном и причудливом клубке змей должна была выжить самая крепкая и хитрая змея. В 432 году Аэция выбрали консулом империи, всё же это довольно формальная должность. Галла Плацидия, боявшаяся возвышения Флавия Аэция, снова сыграла на честолюбие двух полководцев. Она пригласила ко двору Бонифация и назначила его magister militum, а это значило лишь то, что Аэций лишался статуса главнокомандующего войском. Аэций понимал, к чему идёт дело, и решил не испытывать судьбу, так же, как его старый соратник Феликс двумя годами ранее. Флавий решил выступить против Бонифация и привёл в Италию своё войско с запада, в то время как Бонифаций прибыл со своими африканскими войсками. У города Римини между двумя полководцами состоялась решающая битва, в которой тактическую победу одержал Бонифаций. Почему тактическую, а не стратегическую? Потому что в битве Бонифаций был смертельно ранен копьём и спустя несколько месяцев он скончался.

Угадайте, куда после поражения сбежал Аэций? К своим ближайшим друзьям в Паннонию, к гуннам, а конкретно — к королю Руа, который, судя по всему, был ровесником Аэция, и, когда тот был в плену у гуннов, они там сошлись характерами. Стоит отметить, что Аттила являлся племянником Руа, и, без сомнений, в том году Аэций с ним встречался.

После смерти Бонифация его титул унаследовал зять Себастьян. Однако, как только Флавий подошёл к Италии с армией гуннов, Галла Плацидия помирилась со своим старым «другом», и Себастьян был изгнан из Италии. Аэций конфисковал всё имущество Бонифация и взял в жёны его жену Пелагию. Таким образом, Флавий Аэций стал самым влиятельным римлянином своей эпохи, а звезда Галлы Плацидии потухла в 437 году, когда её сын Валентиниан стал совершеннолетним.

Окончательно разобравшись со внутриполитическими делами, Аэций решил стать верным слугой Империи и начал приводить в жизнь свои военные планы, которые касались по большей части Галлии, где он уже давно был наместником. В 436 году Флавий совершает поход на Рейн, где разбивает германское племя бургундов. В следующем, 437 году, и есть предположение, что здесь свою роль сыграла просьба Аэция к гуннам, кочевники Паннонии вторглись на Рейн и перебили 20000 бургундов и согнали остальных вглубь Галлии. Возможно, что это был план Аэция, который в 443 году предложил бургундам землю на средней Роне, где впоследствии и образовалось бургундское королевство (приблизительно районы границы Швейцарии и Франции).

Аэцию пришлось усмирять и Теодориха, который решил вновь попытать счастье в 436 году, а после оборонял Сицилию от вандалов. Но самым значимым моментом в жизни Флавия стал совершенно другой конфликт.

Битва на Каталаунских полях.

Битва на Каталаунских полях, состоявшаяся 15 июня 451 года, также часто называется как битва народов. Если это и не самое крупное сражение Римской империи (пусть и её осколка), то, по крайней мере, одно из самых значимых. В битве принимали участие… Нет, об этом позже. Прежде всего разберём предпосылки к этой битве и стороны, в ней участвовавшие.

Главным антагонистом для Аэция стали, внезапно, его старые друзья, с которыми он постоянно ходил в походы как на Италию, так и спасался бегством в их землях. Впервые гунны появляются в Европе около 370 года, когда они начали нападение на племена готов в Северном Причерноморье. Именно гунны стали катализатором «Великого переселения народов».

Гунны впитали в себя не только славянские элементы во время нашествия на Днепр, но и часть германцев. В именах гуннов можно отследить влияние славян и германцев. После переселения в Паннонию, где фактически осели гунны, они начинают свой политический подъем при короле Руа, который являлся другом Флавия Аэция. Однако всё изменилось, когда к власти в 434 году приходит Аттила.

Что из себя представляла Галлия к середине V века? На самом деле, её контролировали куча разных разрозненных племён, некоторые из которых были под протекторатом Рима. Аквитания принадлежала вестготам, которые с переменным успехом то вступали в союз с империей, то на неё нападали, северная часть была оккупирована франками, на юго-востоке Аэций поселил бургундов, а в центральной Галлии до сих пор продолжалось стихийное антиримское движение багаудов, которое не стихало с III века.

На самом деле историки доподлинно не знают причины нападению Аттилы на Галлию, возможно, это останется тайной навсегда. Я предлагаю разобрать несколько теорий не потому, что они важны для данной статьи и личности Аэция, а потому, что это действительно интересно.

Первая причина — Гонория, сестра императора Валентиниана III, которая была старше его всего на два года. После достижения совершеннолетия Гонория так и не была ни с кем помолвлена, вероятно, по той причине, что мать и правящий брат осторожно относились к браку Гонории из-за её высокого происхождения. Она была внучкой Феодосия Великого и, по идее, её муж или потомки могли предъявить претензию на трон. Зная подозрительность и коварство её матери Галлы Плацидии, эта версия кажется вполне правдоподобной.

Судя по некоторым источникам (об этом чуть ниже), Гонория в 449 году решила призвать Аттилу, чтобы освободиться от власти своего правителя и брата, пообещав за это королю гуннов половину империи и замужество. Красивая и романтическая версия не лишена изъянов. Во-первых, Аттила, по такой логике, должен был вторгнуться в Италию, а не в Галлию, тем более что через год после битвы на Каталаунских полях Аттила напал на север Италии, разорив Аквилею, Милан и Верону.

По словам готского историка Иордана, Аттила требовал себе Гонорию, угрожая «нанести Италии ещё более тяжкие бедствия».

Однако есть одно важное «но». Историки, жившие в ту эпоху, например Проспер Аквитанский и Кассиодор, ничего не знают о подобной истории. Современники ничего не писали о притязании Аттилы на руку дочери императора, и всё же вероятно, что это более поздняя легенда, появившаяся в жерле бурлящих мифов.

Вторая версия гласит о том, что Гейзерих, основавший королевство вандалов на севере Африки (совр. Тунис, там, где располагался римский Карфаген), подкупил Аттилу, чтобы тот напал на королевство вестготов. Причиной этого стало то, что дочь Теодориха, вышедшая замуж за сына Гейзериха, попыталась его отравить.

Как бы там ни было, возможно, что мы никогда не узнаем истинных причин нападения Аттилы на Галлию. Возможно, им двигала страсть к войне, но полную характеристику этого гуннского вождя я дам в отдельной статье, которую посвящу этому великому правителю, «божьему бичу».

Еще до 449 года Аэций, как друг гуннов, подписал с ними соглашение, согласно которому он позволил части гуннов поселиться вдоль реки Сава. Посланник Аэция при варварском племени Констанций украл у Аттилы, а точнее, присвоил себе сокровища города Сирмия. Чтобы успокоить короля гуннов, Аэций отправил к нему еще одно посольство с извинениями. Аттила пошёл на мировую и в ответ подарил Аэцию карлика Зерко, который до этого был придворным шутом того самого Аспара, полководца Восточной Римской империи.

Как мы видим, по-прежнему за два года до знаменательной битвы отношения между Римом и Аттилой были если не хорошими, то, по крайней мере, нейтральными, ни о какой враждебности речи и не шло.

Как бы там ни было, но в 451 гунны начали вторжение из Венгрии, где находилась ставка Аттилы, в Галлию. Вождь гуннов в кратчайшие сроки захватил Мец, Кёльн, Тонгерен, Реймс и затем пошли на осаду Орлеана. Здесь свою роль должен был выполнить Флавий Аэций, который по-прежнему оставался главнокомандующим войсками Галлии.

Аэций, как муж благоразумный, понимал, что в одиночку противопоставить гуннам ему нечего. Его армия была не столь многочисленной, к тому же часть войск империи сражалась на юге с вандалами, защищая Сицилию. Флавий решил не только вступить в союз с Теодорихом, своим старым недругом, но и создать коалицию. С армией Аэция соединились силы вестготов, аланов, бургундов и даже франков. Современными историками полагается, что битва произошла в современной французской провинции Шампань.

По описанию Иордана готского, сражение происходило без особой подготовки и было крайне сумбурно. Возможно, что координированности между союзными племенами Аэция как таковой не было. Ночью произошло столкновение союзных римлянам франков с другим германским племенем — гепидами, которые воевали под предводительством Аттилы. Если верить хроникам, то в стычке погибли около 15 тысяч человек, что кажется чрезмерным преувеличением.

Уже утром выясняется, что коалицию и гуннов разделяет высокий холм, и римляне решили воспользоваться преимуществами местности и первыми захватили его. Диспозиция сил на холме была довольно интересной, вероятно, Аэций решил воспользоваться тактикой Ганнибала. Слева стояли дисциплинированное римское войско Флавия, на правом фланге были вестготы Теодориха. В центре коалиции находились аланы во главе с их королём Сангибаном, и, судя по заявлению Иордана, римляне им мало доверяли.

В свою очередь, Аттила поставил своё отборное войско в центре, а союзные остготы находились на левом фланге, то есть они были противопоставлены вестготам Аэция. Интересно. Хочу напомнить, что еще два века назад остготы и вестготы были единым племенем и прям окончательно разъединились во время вторжения гуннов в Причерноморье.

Аэций выжидал, пока Аттила нападёт первым, причиной этому, конечно, был холм, так называемая «выжидающая позиция». Атаковать с холма — это, конечно, прекрасно, но обороняться на нём было еще лучше. Аттила решил атаковать уже после полудня, и в этом было рациональное зерно. Если бы сражение пошло бы для гуннов не по их сценарию, то они бы могли скрыться под покровом ночи.

Гунны атаковали холм, но отряд Аэция и Торисмунда, старшего сына Теодориха, успешно оборонялись. Затем под покровом ночи началась самая настоящая резня, в ходе которой погибло несколько родственников Аттилы и сам король Теодорих, который до этого был врагом Рима, но пал в битве как их союзник. Узнав об этом, Аэций сообщил Торисмунду, чтобы тот скакал в столицу вестготов Тулузу и утвердился в качестве нового короля, дабы избежать распрей.

Битва завершилась… Сложно сказать, в чью пользу. Никто мёртвых не считал, никто дальше не продвинулся, но гунны отошли. Теоретически Аэций выполнил свою главную задачу, не дав гуннам беспрепятственно продвигаться по Галлии. Но гунны по-прежнему оставались серьёзной и влиятельной силой, однако Аэций не стал форсировать и развивать наступление, решив оставить в покое гуннов в противовес усилившемуся королевству вестготов. Последующие историки считали это решение Флавия ошибочным.

«После того как Аттила справился с потерями, понесёнными в Галлии, он решился атаковать Италию через Паннонию. Наш генерал [Аэций] не предпринял никаких мер, которые он осуществил в первой войне, даже не защитил проходы в Альпах, где враг мог быть остановлен. Пожалуй, он был занят только одной надеждой — бежать из Италии вместе с императором. Но поскольку это казалось настолько постыдным и опасным, то чувство чести преодолело страх»

Гунны успели за год прийти в себя и в следующем, 452-м году напали на север Италии, успешно разгромив крупные италийские города. Однако внезапно на помощь западу пришли византийские войска, возможно, и здесь свою ключевую роль сыграла фигура Аэция, который уже на тот момент считался прославленным полководцем. Не на руку гуннам сыграла и чума, разразившаяся в стане их войска. Как бы там ни было, гунны отступили в свои паннонские и венгерские владения. Так Флавий Аэций стал победителем не только вестготов и бургундов, но и гуннов.

Сложно сказать, какие внутренние политические дебаты происходили в столице Западной империи. Возможно, что Аэций действительно почувствовал в себе силы заграбастать себе всю империю. В 453 году поженил своего сына на могущественной особе, которая придала Аэцию серьезных прав на престол. Имя ей — Галла Плацидия Младшая, дочь императора Валентиниана III и Лицинии Евдоксии, которая являлась дочерью императора Византии… Согласитесь, это очень могущественная партия. С такой славой, как у Аэция, и родословной, как и у Плацидии, их наследники могли предъявить права на трон империи. Сын Аэция Гауденций вполне мог предъявить права на престол.

Теперь послушаем версию падения «последнего римлянина» Прокопия и Иоанна Антиохийского. Император Валентиниан, который совершенно не отличался талантом к управлению и был развращен вседозволенностью собственной матери, обман завлёк в себе в дворец жену римского сенатора Петрония Максима. Петроний решил отомстить императору и придумал коварный план. С помощью Ираклия Максима, одного из самых доверенных евнухов Валентиниана, он убедил императора, что против него готовится военный переворот. Аэций хочет стать императором. Мнительный император поверил этому, к тому же тридцать лет назад Аэций поддерживал Иоанна и тогда еще не был на стороне Валентиниана. 21 сентября 454 года он вызвал к себе во дворец Равенны Флавия, чтобы тот доложил о сборе налогов. Внезапно Валентиниан вскочил со своего трона и объявил Аэцию, что больше не будет жертвой пьяных распутств Флавия. Император напрямую объявил Аэция виновным во всех бедах империи и в том, что полководец хочет забрать у него державу и узурпировать власть.

Аэций, судя по всему, был поражен этим и начал словесно защищаться от упрёков императора. Однако Валентиниан выхватил меч и вместе с евнухом Ираклием убил великого прославленного полководца на месте. Историк Сидоний Аполлинарий передает еще такую интересную историю. Когда император похвастался, что хорошо справился с Аэцием, кто-то из придворных ему ответил: «Хорошо это или нет, я не знаю. Но знай, что ты отрубил себе правую руку левой». Таким был бесславный конец человека, которого историки нарекли «последним римлянином».

Петроний Максим ожидал, что его сделают патрицием вместо Аэция, но Ираклий был против этого. Видимо, Петроний был очень мстительным и упрямым человеком, и тогда он решил отомстить еще раз, на этот раз императору и евнуху… Петроний договорился с двумя доверенными лицами Аэция, его близкими друзьями, гуннами Оптилой и Траиустилой.

16 марта 455 года в храме Оптила напал на императора, нанеся ему ножевое ранение, в тот момент, когда тот спешился на Марсовом поле для тренировки стрельбы из лука. Когда потрясенный император обернулся, чтобы выяснить, кто атаковал его, Оптила нанес ему смертельный удар своим клинком. Тем временем Траустила вступил в бой и убил Ираклия. Большинство рядом стоящих солдат были преданными последователями Аэция, и никто из них не поднял руку, чтобы спасти императора.

Таким человеком был Флавий Аэций. Говорят, что он обладал не только добродетелями, но и пороками настоящего римлянина. Храбрый, отважный, хитрый, бескомпромиссный. Его судьба была полна неожиданными поворотами, друзьями и врагами, битвами и любовью. Вот таким был человеком «последний римлянин», Флавий Аэций.

Так уж сложилось, что в Античной философии принято выделять два больших периода или направления: досократическая философия («досократики») и непосредственно философия Сократа и его сторонников и последователей («сократики»). Дело конечно не в том, что философия Сократа стала настолько более прогрессивной, что разделила историю Античной мысли на до и после. Сократ, живший в V веке до н.э., обратился к другим проблемам и использовал для своих философских измышлений особый метод. И раз уж такое разделение Античной философии всё-таки устоялось и до сих пор сохраняет свою актуальность, значит что-то особенное да всё-таки было в философии Сократа. В чем же она заключалась?

Восстановить некую истинную систему философии Сократа во всей полноте не представляется возможным. Сам Сократ ничего, судя по всему, не писал, а всё, что до нас дошло о нем и его философии – это тексты его учеников и противников, а также людей, которые жили уже значительно позже Сократа. По этим текстам мы и восстанавливаем, лишь примерно, в общем виде, то, чему, вероятно, и учил Сократ.

Сократ поднял философию на новый уровень, развив культуры логико-философского мышления. Эта особая логика мышления Сократа была представлена в его знаменитом методе поиска истины, который так и вошел в историю как "метод Сократа".

Основа метода - диалог, участники которого постепенно приходят к более полному пониманию предмета, о котором они начали разговор. В сократовском диалоге можно выделить 3 основных элемента, которые условно можно считать этапами диалога:

1. Ирония, в ходе которой Сократ показывает противоречивость взглядов оппонента,

2. Майевтика, в ходе которой Сократ не дает готовых ответов, но вместе с оппонентом приходит к новому, более глубокому знанию,

3. Третий этап не получил какого-то особого названия, но по сути это некий вывод, в рамках которого дается более глубокое и полное определение тому предмету, о котором был весь диалог.

Ирония Сократа заключается в том, что, начиная диалог, Сократ обращался к человеку, позиционирующему себя как эксперта в той или иной теме, а сам Сократ притворялся простаком, желающим узнать и понять, выражаясь современным языком, «экспертное мнение». В ходе иронической части диалога, Сократ в роли простака задавал «эксперту» такие вопросы, которые в конце концов ставили «эксперта» в тупик и он оказывался в довольно комичном положении, признавая (прежде всего перед самим собой), что не такой уж он и «эксперт» на самом деле. Так, фактически, расчищался путь для нового знания, потому что человек не может эффективно познавать мир, когда он считает, что и так всё знает.

На этапе майевтики, когда изначальный "эксперт" понял, что он ничего не знает на самом деле, но теперь уже по-настоящему хочет узнать, Сократ задает ему наводящие вопросы, которые индуктивно приводят человека к более глубокому пониманию предмета.

И на последнем, заключительном этапе, участники диалога приходят к некоему выводу, согласию или более полному и истинному определению того предмета, о котором был диалог.

Я увлекаюсь философией Гегеля и давно ее изучаю. Я знаю, как трудно понять Гегеля, не зная всей предшествующей философии, ведь сам Гегель вбирает в себя весь предыдущий опыт своих предшественников. И поэтому лично для меня очень интересно видеть, что фактически, метод Сократа - это начало диалектического мышления Гегеля, его зарождение. Почему? Обратите внимание, как строится сам ход сократовского диалога: сначала есть некий тезис (от «эксперта», когда его «экспертность» еще не разрушена), затем на стадии иронии Сократ показывает противоречивость тезиса (разрушает «экспертность» «эксперта»), а в конце, через индукцию, и Сократ и его собеседник приходят к новому, более полному и глубокому тезису. Мы видим здесь триадическое мышление: тезис -> его распад на противоречия (антитезис) -> новый, более совершенный тезис (синтез). Вот где на самом деле начинается Гегель! С самого Сократа, 2500 лет назад!

Однако метод Сократа еще не был в полной мере научным. Он скорее был чем-то интуитивным, еще не формализованным, не отшлифованным, границы применения метода были не до конца ясны, ведь сам Сократ рассуждал со своими собеседниками в основном над вопросами этического характера. И вот последующим философам как раз и предстояло понять, насколько такое триадическое мышление действительно полезно и правильно, соответствует законам логики, как устроена сама логика и наше мышление, что вообще мы знать и понять можем, а чего не можем и т.д. Метод Сократа был подхвачен и развит Платоном.

Но не только в этом методе заключалась философия Сократа. Сократ считал, что суть философии - поиск истины. Наши представления о мире должны соответствовать истине, а для этого истинными, правильными должны быть наши понятия. Именно понятиями должна заниматься философия, то есть определением, формированием истинных понятий, соответствующих действительности. Без истинных понятий, полагал Сократ, мы запутаемся и лишь отдалимся от истины. В понятиях - мерило истины. Сущность понятий, их взаимосвязь, их генезис - еще одна важнейшая философская проблема, над которой будут биться философы на протяжении 2000 лет после Сократа, и во многом именно этой (но и не только) проблеме и будет посвящена "Наука логики" уже упомянутого выше Гегеля.

Однако сам Сократ направил свой философский поиск, прежде всего, на этические проблемы, то есть искал основания для разделения человеческих поступков на благие, правильные и неблагие, неправильные, пытался понять, что есть добро, а что - зло. Интересно, что именно за это Ф. Ницше критиковал Сократа. По мнению Ф. Ницше Сократ с его философией стал свидетельством упадка древнегреческой культуры, так как из-за обращения Сократа не к объективным вопросам устройства бытия, как делали предшествующие философы, а к субъективным представлениям о благе и морали, философия начала отрываться от науки, терять научный метод. Ф. Ницше считал, что Сократ искал не истинную суть вещей, а лишь то, что обеспечит счастье и благо человеку, убережет его от неправильных поступков, хотя едва ли можно с той или иной долей определенности найти что-то правильное и неправильное в нашем мире.

Оценка Ф. Ницше, на самом деле, крайне интересна, но все-таки, кажется, что философия должна была рано или поздно обратиться к внутреннему миру человека, и если бы этого не сделал Сократ, это, в любом случае, должен был бы сделать кто-то другой.

В целом же, современные философы признают большой вклад Сократа в развитие философии: он заложил основы нового образа мышления, основанного на диалектическом поиске истины в индуктивном диалоге, показал большое значение анализа понятий, которыми мы пользуемся, обратился к новым для того времени проблемам этики, не боялся говорить свободно и открыто, идти против мнения большинства, не превращаясь при этом в бесплодного нигилиста.

Таким образом, уже на этом этапе мы можем заметить диалектичность самого процесса развития древнегреческой философии: на первом этапе (тезис) философы-досократики рассуждают о внешнем мире, его устройстве, на втором этапе, связанном как раз с Сократом, происходит обращение к внутреннему миру человека (антитезис), а на третьем этапе, в трудах Платона и Аристотеля мы увидим синтез первых двух этапов.

Мой научно-философский проект