Он не закончил свою речь. Настя сделала короткое движение левой рукой и образовавшаяся волна высокотемпературной плазмы испарила и самого священника и всех кто стоял за его спиной.
- Есть еще желающие обсудить кто тут хозяин?
Настя, как правило, не убивала людей, даже плохих и очень плохих. Даже переговорщиков из компании по производству лечебной ключевой воды, хотя в бытность ее хозяйкой «Мезоры» эти твари высосали из нее больше крови и нервов чем группа вурдалаков средней руки. Нюанс был в том, что демонопоклонников она за людей не считала. Так же как разбойников, убийц, насильников и растлителей. Все они были паразитами на и так насквозь больном обществе. А паразитов нельзя перевоспитать, их можно только уничтожить.
Настя обернулась. Увидев говорящую, она ядовито усмехнулась и сплюнула под ноги.
- Тамбовский волк тебе сестра, сучка крашеная.
Анна Леди Ветра, глава Восточно-Европейского Шабаша, названная сестра Насти, сейчас стояла перед ней на коленях и умоляюще смотрела снизу вверх.
- Сестра… не надо… что ты делаешь? Зачем? После всего что мы сделали друг для друга?
- Ты ебанулось вкрая? – в ярости взревела Настя, - Это ж надо быть таким тупым утырком, чтобы притворяться так по тупому? И оно еще в мой огород лезет? Да ну нахуй!
Она рванулась вперед, вцепилась в длинные черные волосы и принялась таскать соперницу из стороны в сторону, тыкая в мостовую лицом.
Костя и Жорж переглянулись.
- Да, это Абраксас. Думал ввести Настю в замешательство. Идиот. У меня есть некий жизненный опыт и вот что я заметил. Одно из отличий женщины от девушки – в подобных нестандартных ситуациях она не теряется и не расстраивается, а приходит в ярость.
- Я думал, женщина сохраняет хладнокровие.
- А это уже признак опасной женщины. Сильной и опасной. А Настя – мое солнышко, она не может быть опасной.
Жорж с сомнением посмотрел на скудные останки двух дюжин культистов, но спорить не стал. Стоявшая рядом с ними мадам Нина с аристократичной отстраненностью наблюдала за «кошачьей дракой». Ранее, в ее представлении, разборки богов и демонов выглядели несколько иначе.
- А почему они сражаются… вот так? – негромко произнесла женщина.
- Замороченность дуэльного кодекса высших сущностей. Если вкратце – Настя бросила вызов Абраксасу. Поскольку притязание на храм, да еще и от равной по статусу, это двойное оскорбление, то не ответить он не мог. Понимаете ли, можно не ответить заведомо более сильному противнику, вроде меня или Оберона, и не потерять лицо, ибо всем понятно что он сильнее и просто пользуется ситуацией. Можно проигнорировать гораздо более слабого противника, вроде мага в ранге Мастера. Потому что всем понятно что маг слабее и это банальное расточительство сил и времени. Однако не ответив на подобный вызов от равного себе, Абраксас потерял бы лицо и власть среди демонов, даже на своем круге Ямы. Так что он пришел и попытался застать ее врасплох.
- Я все это видел и понимаю. – деликатно ответил Жорж пропустив мимо ушей реплику про «слабого противника». – Почему они… что это за позор?
Настя и Герцог Гордыни Абраксас в образе Анны катались по площади, истошно вопя, царапаясь, и выдирая друг из друга волосы.
- Не напав на нее, Абраксас таким образом не выбрал оружие и это право перешло к солнышку. А она на эмоциях… ну вот теперь это и стало их оружием.
- Пожалуй, я пойду прочь. Не могу смотреть на… вот это. Данное зрелище оскорбляет мое чувство прекрасного и причиняет боль зрительному нерву.
Где-то на окраине Сигора, три часа пятьдесят восемь минут.
- Суд? – переспросил Четвертый, оглядываясь по сторонам.
- Эти двое спорят о том, кому именно следует обладать пленником. – пояснил блондин. – Им нужна будет ваша помощь в этом вопросе.
- Мне не нужна ничья помощь. – с презрением отозвался Торквемада. – Особенно от…
Четвертый не был магом. Он не был демоном, вампиром, духом, чародеем, псиоником, Ши, оборотнем или чем либо еще. Четвертый был человеком. Не больше и не меньше чем человеком. Даже без Истинной Веры.
- А? – Четвертый удивленно уставился на Торквемаду. Простой молодой мужчина, каких тысячи ходит по улицам. Тем не менее, что то подсказывало Архиепископу, что попытайся он напасть, этот лысый вряд ли даже поймет что его хотели убить.
- Судите. – великий Архиепископ склонил голову.
- Я не судья, у меня даже хобби такого нет. – пожал плечами Четвертый. – И в законах я не разбираюсь.
- Просто выскажите свое мнение, о Учитель. – попросил блондин. – Вы максимально непредвзяты, а им нужно мнение со стороны.
- Ну, можно. Что случилось то?
- Итак, все присутствующие. У каждого из вас есть ровно одна речь и уложитесь в двадцать слов. – скомандовал ученик Четвертого. – Учитель не любит когда говорят слишком долго.
Оберон и Портос покачали головой и отступили. Им нечего было говорить. Жорж и Торквемада смерили друг друга пристальными взглядами.
- Я буду первым. – монтенец вышел вперед.
- Я знаю Лешу… с самого его рождения. – Жорж на мгновение задумался, глядя в сторону. – Я помню как его отец впервые показал нам его. Сильный был мальчишка… по крайней мере, так мне сказали, новорожденные – это одна из немногих вещей в которых я не разбираюсь. Я отвлекся, простите… Так вот нас было там трое. Йосс, Мамонт и я. Не нужно было быть Мастером чтобы видеть что произошло – Абаддон каким то образом сумел прицепиться к ребенку во время рождения, в тот краткий момент, когда защита беременной женщины уже потеряла свою силу, а защитные барьеры приготовленные Мамонтом для новорожденного сына еще не встали на место. Отвратительно…
***
Пятнадцать лет назад. Где то в Уссуре.
Мамонт с бессильной тоской смотрел на спящего младенца. Когда человек становится родителем у него появляется новый спектр чувств – боль и переживания за ту частицу себя, которая будет жить и мыслить самостоятельно, но ответственность за все проблемы ребенка ложится на тебя и только на тебя.
- Пиздец. – в очередной раз пробормотал Йосс, покачивая в руке пустую бутылку из под виски.
- Не могу с тобой не согласится. – тихо сказал Жорж, не отвлекаясь от расстеленного на полу пергамента, на котором он собственной кровью стремительно рисовал какие то знаки. Для каждого символа он бритвенно острым концом серебряного пера делал небольшой надрез в виде аналогичного знака на собственной руке. Последние шесть часов он провел под зеркальным куполом, настаивая на том, чтобы никто не покидал помещение. По мере того как кровавые чернила ложились на поверхность, воздух в комнате все сильнее пах корицей и плесенью.
- Жорж… мне сына кормить надо. - Мамонт угрюмо встал, прижимая к себе ребенка.
- Помнишь, я тебе говорил о запечатывании Аватара? – спросил Жорж не отвлекаясь от своего труда. – Ты еще сказал, что доступ к подобным заклинаниям есть только у Архимагов Небесного Хора.
- Да… и в библиотеке Собора они могут быть, но тихо и быстро я их не найду, а если и найду, то начнутся вопросы о том что и зачем. А они все еще ждут что Абаддон проявится во мне…
- Ненавижу перебивать, но я сделаю это. – Жорж сделал последний надрез на руке и потянулся чтобы написать последний иероглиф. – В общем, я тут подумал, и изобрел собственную печать.
- Так, оба закройте глаза. – попросил Жорж. – Ребенок спит?
Зеркальная полусфера рассеялась, оставив Жоржа, скрючившегося над испещренным кровавыми символами куском кожи.
- Сейчас я возьму тебя за руку и подведу к месту, где ты должен будешь положить ребенка. Затем ты сделаешь шаг назад и начнешь выдавать так много Квинтэссенции, как только можешь.
- Жорж, ты эту херню сейчас на ходу придумал. Я не положу туда своего ребенка! И почему смотреть нельзя?
Мамонт дернул плечом, высвобождая руку из пальцев друга.
- Потому что вы знаете зачатки енохианского и можете, пусть неосознанно, но начать его читать. – усталым, но четким голосом пояснил Жорж. - А это запустит цепную реакцию и мы все, скорее всего, умрем весьма удивительным способом. Это раз. Два, я действительно составил заклинание, как вы говорите в Уссуре «на коленке» за четверть суток. Но я абсолютно уверен в том, что оно сработает как я задумывал. Даю тебе слово Жоржа Ле Монта.
Мужчина тяжело вздохнул, но послушно последовал за Жоржем не открывая глаз.
- Ты ведь понимаешь, что это мой сын? Это не Абаддон, я тебе клянусь, это мой сын! Ты понимаешь это? Если с ним что то случится, я тебя не прощу.
Голос молодого отца дрожал. Возможно, в первый раз в его сознательной жизни.
- Понимаю. – тихо ответил Жорж. – Я видел как ты на него смотришь. Так, встань тут и осторожно клади его прямо перед собой. Не бойся, все будет хорошо.
- Как я смотрю на него? – Мамонт почувствовал, как его горло сдавливает спазм.
- Как мой отец смотрит на меня. Я тебе обещаю. Я отношусь к Алекс-е-ю как к твоему сыну и не причиню ему вреда.
У Жоржа все еще были проблемы с выговариванием странных уссурских имен.
- А теперь встань сюда и слушай. Печать устроена следующим образом – твоя сила пройдет через меня в мое левое предплечье. Оттуда она перейдет в пергамент, на который ты положил сына, на этом пергаменте аналогичная печать. Далее, с северной стороны печати, сила устремится к южной, вернется в пергамент, и затем в мое предплечье. Над поверхностью пергамента образуется петля из правильно сформированной Квинтэссенции, которую я и затяну на твоем ребенке. Поскольку печать делал я сам, то все правильно, и в результате, если мы сможем передавить сопротивление Абаддона, петля силы затянется полностью, а сам узел будет завязан на моей руке. Йосс, твоя задача – создать вокруг барьер Застывшего Времени. Что бы тут ни произошло – оно должно остаться тут.
Барьер Застывшего Времени останавливал время везде кроме непосредственной зоны воздействия. Так при желании можно было прожить несколько сотен лет в одной комнате, пока в мире вокруг нее не прошло и миллиардной доли секунды. Однако при остановке барьера, бич Парадокса беспощадно карал нарушивших цельность Вселенной.
Йосс пьяно икнул и кивнул головой.
- Брат… просто напоминаю, что когда я сниму барьер, для Парадокса это будет означать что я снял штаны и повернулся к нему навазелининной жопой. И трахать он будет не меня одного, а всех присутствующих. Так что будьте готовы.
- А если не сможем передавить его сопротивление? – глухим голосом спросил Мамонт. – Он же тоже Живой Узел. И его Аватар уже полностью пробужден. А тебе все это затягивать через два последовательных блока.
- У нас будет на это много времени. Ты готов?
Мамонт вздохнул и повел плечами, высвобождая обычно сдерживаемую силу Живого Узла. Квинтэссенция хлынула из него широким потоком. Да, та живительная сила, капли которой могли исцелять смертельно больных и заставлять людей парить как птицы, извергалась из него подобно стремительной, полноводной реке.
Стоящий спиной к другу Жорж ловил всю Квинтэссенцию, впитывал ее и направлял в свою руку…
Это была долгая и жестокая борьба. Мамонт потерял счет времени примерно после четырех часов, Жорж считал что они там провели не меньше суток. Йосс криво усмехался и называл цифру в сорок три часа. Столько потребовалось чтобы сломить сопротивление Абаддона, который в какой то момент словно захлебнулся в потоках Квинтэссенции и прекратив сопротивление, судорожно дергался, пока на нем один за другим затягивались нерушимые цепи заклинания.
- Тогда я пообещал Денису, что если Абаддон все же пробудится, я поступлю так как и следует – убью его и передам тому, кто проведет Гилгул на нем. Даже если это будет означать смерть Алеши вместе с ним. Ведь иначе, Абаддон совратит и поглотит его душу. Денис же… он пообещал мне, что сделает все, чтобы его сын не знал никаких проблем и чтобы у него не было повода волноваться или иным образом дать пробудить в нем Абаддона. Тогда он и начал свой проект «Одиус» в процессе которого он поймал, подчинил и перековал семь великих вождей духов в защитного ангела, который бы служил и охранял его сына от всех бед.
- И вот сейчас, несмотря ни на что, я абсолютно уверен, что передо мной не Абаддон, а Алеша. Потому что тот ребенок, первые дни которого я видел воочию, изначально был рожден обычным человеком, а не кровожадным монстром, с которым мне так же довелось сражаться. Именно поэтому он не смог меня убить. Абаддон смял бы мое сопротивление без малейших проблем, он бы развеял заклинание которым я его сковал и вырвал бы мое сердце. Но Алеша не такой, он не дал Абаддону достаточно власти над духом и разумом чтобы тот полностью воплотился в нашем мире. А значит, Алеша еще жив и я смогу его вернуть. Пусть не сразу, скорее всего, на это уйдет несколько десятилетий, но я в этом абсолютно уверен.
Жорж сделал шаг назад. Вперед вышел Торквемада и обвел присутствующих огненным взором.
- Что вы знаете об угрозе? Вы, смотрящие на меня с осуждением, видели ли вы настоящую угрозу? Я говорю не о ваших бытовых мелочах, вроде болезни или пьяного соседа. Я говорю об осквернении, которое терзало мою родную Испанию, об иноверцах, которые паразитировали на теле моей страны как омерзительные вши. Господь Бог в своей неизмеримой мудрости делал все идеально. Собаки жили в будках с другими собаками, люди жили в своих странах с другими, подобными себе. А затем началось смешение народов и неизбежное осквернение. Арабы жили рядом с испанцами, притесняя тех, кто на этой земле родился и вырос. Жиды, как жирные пауки, плели банковские и ростовщические сети, заманивая в них испанцев и забирая у них все, вплоть до последней рубашки. Раздрай и разобщенность – вот символы той эпохи. Ограбленные и униженные испанцы нуждались в помощи, их притесняли приезжие, их родной дом стал им чужим. Подобно стаду овец без пастыря, они полагались на слабого короля и коррумпированные власти. Никто не решался «стать агрессором» и взять в руки оружие. Пока не пришел я. Ведомый Богом, я очистил Испанию от иноверцев и после этого она достигла зенита своей славы, истинного пика величия. И знаете как это у меня получилось? Все просто – я не делил иноверцев на «хороших» и «плохих», нет. Ибо именно в этой игре и заключается игра дьявола. Нет хороших и плохих иноверцев, хорошие лишь христиане, которые так же дороги мне как собственные глаза, все хорошие христиане – моя семья, братья и сестры, каждый из них – моя радость и надежда на будущее. И есть те, другие, иноверцы. Они могут маскироваться, улыбаться, говорить что они ваши друзья… но за их улыбками вы не видите клыков, в их дарах вы не чуете яда, ибо иноверцы есть чистое зло для нас. Если они хотят быть хорошими – пусть уезжают в свои страны и будут хорошими там. И никак иначе. Так вот Абаддон, это иноверец, который поклоняется Темным Богам. Он Нефанди, а значит все еще существование посвящено разрушению вашего дома, осквернению ваших семей, изнасилованию ваших дочерей и сестер. Нефанди, как бы жалобно они не выглядели, какими бы родными они ни казались, есть зло изначальное, по своей сути. Они иноверцы здесь, в Теллуриане и по определению не могут быть хорошими. И он не способен перевоспитаться или измениться, как пиявка не способна начать пить вино вместо крови. Он должен быть уничтожен и иного выхода нет.
Торквемада торжествующе выдохнул. Он никогда не терпел поражения в судебных процессах, возможно, потому что великий инквизитор сам был судьей, прокурором, свидетелем и законом в каждом из тех судов.
Однако взглянув на судью, Торквемада почувствовал странное чувство, которое он и забыл вовсе. Замешательство. Потому что Четвертый его не слушал. Он увлеченно смотрел куда-то вдаль, за спину Кощею, одновременно отмахиваясь от назойливого комара. Стоящий рядом со своим учителем блондин поймал взгляд Архиепископа и пожал плечами.
- Я вас предупреждал. Не больше двадцати слов. Иначе ему становится скучно.
Все присутствующие посмотрели туда, где находилось нечто так сильно заинтересовавшее Четвертого. Там две женщины объятые божественной аурой драли друг другу волосы. Кажется, побеждала рыжая.
- У вас там девушки дерутся. – заметил Четвертый.
- Да, это моя жена и мой кузен. – сообщил Кощей.
Четвертый еще раз глянул на бога смерти.
- А кто из них твой кузен?
- Брюнетка в грязно-красном платье. Абраксас, Герцог Гордыни. Рыжая в грязно-золотом это моя жена. Настя, богиня Солнца.
- У тебя странная семья. – заметил Четвертый.
- Да, и они друг друга не особо любят.
- А почему ты их не разнимешь? – немного удивился Четвертый почесав затылок. – У твоей жены на голове осталось уже меньше волос чем лежит на полу. А волосы это дело такое… Они же могут не вырасти.
Четвертый невольно провел рукой по гладкому затылку без малейшего намека на растительность
- Причин много. Но мой кузен сам виноват. Но наверное ты прав, я пока пойду и разберусь с ними. А вы продолжайте, у вас же суд.
Четвертый встрепенулся и оглядел присутствующих.
- А вы уже закончили говорить?
- Да. – мрачно ответил Жорж. – И ждем вашего вердикта.
- А какой был вопрос? – шепотом спросил Четвертый у ученика. – Я как то забыл.
- С кем должен пойти их пленник. – шепотом ответил блондин. – Вон тот тип в коконе.
Оглянувшись на «пленника» Четвертый поднял брови. Абаддон выглядел абсолютно вне этой эпохи. Ростом не больше метра семидесяти, он был, тем не менее, втрое шире чем сам Четвертый. Бугрящееся стальными мышцами тело было испещрено татуировками, чей смысл понимали лишь высшие жрецы давно забытых культов ацтеков.
- А чего этот ребенок тут делает? – удивился парень. – Да еще и в таком виде… голом.
Если бы Абаддон мог говорить, он бы изрыгал ужасные проклятья, но даже так,все что он думал ясно отражалась в его глазах. Ненависть, презрение, жестокость…
Словно не замечая этого, Четвертый подошел к скованному Абаддону и протянув руку, схватил нематериальные нити заклинания и потянув их, разорвал Идеальный Барьер Ситника как оберточную бумагу.
Абаддон низко зарычал. В момент когда он вновь смог двигаться, правая с зажатым в ней обсидиановым клинком понеслась к груди Четвертого.
- Ты расстроен. – заметил парень. – Имеешь право.
Нефанди не понял как это произошло. Вернее, он видел как Четвертый слегка двинулся в сторону, не давая кинжалу коснуться себя, однако то с какой легкостью и скоростью тот это сделал, было неестественным даже по меркам культиста. Так никто не двигается, даже легендарные Акашиты посвятившие свои бесконечные жизни совершенствованию духа и тела показались бы неуклюжими как новорожденные щенята на фоне Четвертого. И хуже всего – Абаддон почему то был уверен в том, что Четвертый был человеком.
Ни один из присутствующих кроме Четвертого не шевельнулся. С таким перевесом сил против Абаддона в этом не было ни нужды, ни смысла.
Еще три выпада. Абаддон вложил в них всю свою нечеловеческую мощь.
Четвертый сделал три шага назад, каждый раз уходя с траектории удара в самый последний момент. С таким же успехом можно было попытаться схватить руками солнечный зайчик.
На несколько секунд гравитация в радиусе сорока метров вокруг Абаддона исчезла. Все кроме Четвертого остались на своих местах, в то время как сам лысый с некоторым удивлением понял что он приподнялся над землей.
Основы. Силы. Энтропия. Дух
Облако бесцветного пламени вылетело из раскрытого рта Абаддона и объяло Четвертого. Этот нечестивый огонь, горящий в самых потаенных глубинах Мира Мертвых, был тайным оружием Конклава Спектров и в свое время Абаддону пришлось заплатить им огромную цену за право троекратного использования Дыхания Нерожденных. Первое использование он применил на сам Конклав Спектров. Тринадцать великих мертвых владык были превращены в щепотку тончайшего праха. Второе использование уничтожило Мамонта в режиме Последнего Героя. Да, это была великая победа… до тех пор пока не выяснилось, что Мамонт перед началом битвы отсек себе мизинец на левой руке, из которого он и возродился за счет абсурдной силы Последнего Героя, который не проигрывает и не сдается…
Воспоминания Абаддона были прерваны вежливым кашлем.
- Эм… ты извини что я тебе это так говорю… но тебе серьезно надо почистить зубы.
Четвертый стоял на месте, и если не считать того что он зажимал себе нос, не было ни единого признака того что Дыхание Нерожденных вообще его задело.
- Да кто ты такой!? – взревел Абаддон.
- Герой. – скромно ответил Четвертый. – У меня такое хобби. И мне кажется, что тебя кто то обидел. Наверное, поэтому ты расстроен.
Абаддон воздел руки к небесам и сделал движение, словно раздвигая шторы.
Свист, пение, хрипы… мириады звуков смешались воедино в запредельную какофонию. В небе над Сигором облака разошлись в стороны, а меж ними появилась серая клубящаяся тьма сочащаяся омерзительными сгустками тошнотворной слизи самых разных цветов.
- Он открыл портал в Яму… - пробормотал блондин. – И это не первый слой. Это даже не один слой.
Земля вокруг них начала изменяться. На ней, словно из тумана, выступили странные скрюченные силуэты не то деревьев, не то застывших людей. Богохульные шепоты раздавались прямо за спиной слушателя, но стоило обернуться и увидишь собственную рожу искаженную в кровожадной ухмылке. Мимо присутствующих пробежала стая освежеванных собак, преследуемая перекатывающейся грудой зараженной плоти и костей.
Один за другим, начали открываться порталы. Как гнойники, они взрывались, выплевывая из себя лужи зловонной жижи, и открывая кровоточащие раны в теле мироздания. В этих порталах загорались сотни и тысячи чужеродных глаз.
- Ой… привет мальчики. – вернувшийся с супругой Кощей помахал рукой в порталы. – Вы решили набег устроить?
Были ли то демоны, на той стороне порталов, были ли это дьяволы или иные создания нижних слоев Умбры, никто так и не узнал. Потому как обладатели глаз разглядели тех, кто стоял вокруг их генерала.
Оберон, Портос, Стальной Дьявол и этот, внушающий дрожь маг, сияющий Истинной Верой…
Мало кто из демонов заметил широко улыбающегося Князя Тьмы, махавшего им рукой из-за спин Архимагов. Да и даже если бы заметили, реакция их не изменилась бы.
Раздавшийся хором визг панического ужаса демонической армии заставил всех присутствующих поморщиться. Топот конечностей, надрывные вопли затаптываемых насмерть.
- Интересная реакция. – заметил блондин. – На учителя они раньше так не реагировали. Обычно они нападают.
- Мне кажется, это реакция не на твоего учителя. – вставил Кощей. – Скорее на двух Архимагов и Оберона. Ну и тебя.
Блондин скептически фыркнул и закатил глаза.
- И почему же тогда они убежали?
- Они вспомнил что у них срочные дела. – промолвил Оберон. – На другом конце Ямы.
Король Авалона поднял правую руку и повернув ее ладонью вниз, медленно опустил, стирая равно порталы и все следы присутствия демонов в Теллуриане.
Абаддон стоял опустив руки вдоль тела. Во второй раз за многие жизни он не знал что ему делать. Когда это случилось в первый раз, там, на вершине Теночтитлана, он смотрел на то как бледнолицые дьяволы захватывают улицы города, добивая остатки сопротивления. Император Монтесума был мертв, вечная империя ацтеков низвергалась в забвение. Верховный жрец по имени Тоноак Тар чувствовал себя маленьким, беспомощным, потерянным ребенком. Тогда то он и услышал голоса что предложили ему исполнить любое его желание. В тот час исчез непробужденный маг Тоноак Тар и появился Нефанди Абаддон Осквернитель. Бесчисленные жизни позади, бесконечные войны, неисчислимое количество поверженных противников и… вот он вновь чувствовал себя маленьким ребенком, беспомощным перед лицом этого странного лысого парня.
Четвертый подошел к Абаддону.
Абаддон хотел произнести заклинание. Он хотел ударить лысого урода, вскрыть ему череп и вытащить его теплый мозг. Но вместо этого, он вдруг заговорил чужим, детским голосом.
- Он убил моего папу… он его убил.
Тело Абаддона вдруг начало слабеть и сдуваться, словно кто то выпустил из него воздух. Радужки глаз начали вновь приобретать цвет полуденного неба. Татуированная кожа начала отваливаться крупными кусками, обнажая под собой фигуру подростка.
- У тебя твой маскарадный костюм разваливается. – вполголоса произнес Четвертый. – А я то вначале подумал, что ты голый.
Абаддон, а вернее Младший, стоял и закрыв лицо руками, содрогался от рыданий. Это были те чувства, что он носил в себе почти четыре года. Боль, обида, одиночество… он пытался погрузиться в бродяжничество чтобы забыть, он пытался убедить себя в том что перерос все. Только это невозможно. Детские травмы и обиды не забываются, они затаиваются, прячутся на задворках разума, чтобы терзать тебя внезапными мыслями о перенесенной трагедии, чтобы заставлять тебя вспоминать о пережитом позоре. У кого то это происходит чаще, у кого то реже, но мысли о тех временах порой накатывают на человека, омрачая настроение и стирая с лица улыбку.
- Убил! Разбил прямо передо мной! – сиплым голосом пробормотал Младший.
- Кто это сделал? – аккуратно уточнил Четвертый. – Может тебе станет легче если ты поговоришь с ним?
Последние куски чужой плоти упали с подростка. Младший повернулся к Жоржу.
- Да. Это был я. Честная дуэль.
Четвертый не двинулся с места, но смотрел осуждающе.
- Ты ребенка без отца оставил. Мне кажется, это нехороший поступок.
Жоржу было нечего ответить в свое оправдание. Он не двинулся с места когда услышал шаги в свою сторону. В следующую секунду, его голова мотнулась в сторону, и левую сторону лица обожгла первая в его жизни пощечина. Монтенец мгновенно побагровел, но продолжил стоять с опущенной головой. И даже когда ему в лицо прилетел кулак, он лишь закрыл глаза.
Избиение продолжалось несколько минут, и все это время Жорж не сделал ни малейшей попытки защитить себя. Лишь когда Младший тяжело дыша плюнул на землю и повернулся чтобы уйти, Жорж схватил его за руку.
- Погоди. – с трудом выговорил Жорж едва двигая сломанной челюстью.
Сняв с себя камзол, он накинул его на плечи Младшего.
- Мамо… твой отец, Денис, не хотел бы чтобы ты ходил голым.
- Ты не мой отец. Ты убил моего отца! – Младший вырвался и сбросив камзол на землю, начал его топтать. – Не делай вид что тебе есть до меня дело!
- Мне есть до тебя дело. И еще, ты мне должен.
Младший с вызовом посмотрел на Жоржа. Тот указал левой рукой куда то вбок. Приглядевшись, Младший разглядел нечто, что заставило его побледнеть и потерять дар речи.
В грязи лежал кулон с искристым, светло-фиолетовым камнем.
- Ты убил моего ученика. – тихо продолжил Жорж. – Моего лучшего ученика. Единственного, кто смог полностью закончить у меня обучение. Единственного, кем я мог бы гордиться.
Младший вспомнил, да он вспомнил как его руки вытаскивали горячее, пылающее сердце единственного друга…
- Я не могу тебя заставить, но я могу тебе предложить. Ты станешь моим учеником, а я постараюсь заменить тебе отца. Ты не будешь таким же как Артём, а я не смогу стать таким как Денис. Но мы можем хотя бы попытаться.
***Продолжение в комментариях***
