Гильбер Фир не знал страха. Ещё в детстве он постиг отчаянную романтику партизанской войны. Когда подрос, научился находить простую солдатскую радость в убийстве гражданского населения. Затем, возмужав, познал вкус обесчеловечивания на руководящих должностях, когда люди, и ты вместе с ними, превращаются в цифры и юридические термины.
Гильбер Фир не знал страха. Ильзания и Неостан начали войну задолго до его рождения. Кто ее начал, кто на кого напал? А кто из них НЕ нападал? В детстве Гильбер Фир точно знал, кто начал эту мировую войну между двумя сверхдержавами. И знал, что война это плохо. Но подъем по карьерной лестнице принес осознание того, что война – нормальный, вялотекущий процесс. Все в порядке.
Гильбер Фир не знал страха, когда, запрещенные ранее виды вооружений, стали сначала по-тихому, а затем вполне официально применяться на этой войне. Ведь, чем дольше идет война, тем меньше людей и больше цифр. Тем более, в военное время генная инженерия получила полную свободу, для пополнения своих рядов Ильзания и Неостан больше не должны как-то мотивировать население на рождение новых поколений, теперь детей из лабораторий куда больше, чем обычных, «случайнорожденных».
Гильбер Фир не знал страха, когда государство взяло под полный контроль личную жизнь граждан. Так надежнее и безопаснее. Ведь, все хотят жить. А жизнь это война. А для войны нужна сплоченная армия.
Но затем страх сам нашел Гильбера Фира. Острая фаза войны осталась в прошлом. Обе сверх державы сделали свою военную мощь абсолютной и плотно перепрелись в смертельном клубке. Наступил шаткий мир. Да, в этом мире постоянно случались мелкие военные стычки, «утечки» биологического оружия и тому пободные прелести соседства человека с человеком, но крупных телодвижений не было. Неостан и Ильзания пристально наблюдали друг за другом, ища момент слабости, чтобы одним ударом чудовищного оружия полностью уничтожить противника. Мгновение перед концом света тянулось мучительно долго, десятилетиями, и тоже успело стать нормой.
Но это еще не был страх. Страх дало знание и надежда.
Знание того, что недра родной планеты кончаются. Мир человечества очень сильно изменился. Вся планета была одним сплошным заводом с проплешинами минных полей, а орбита планеты задыхалась в толчее орбитальных баз. Содержать все эти чудеса науки, а так же оружие судного дня – дорогое удовольствие. Нужны ресурсы. Еще пару столетий назад ученые говорили, что они кончаются. И вот, заняв руководящую должность, Гильбер Фир знал наверняка, что это так. Человечество живет на огромной бомбе, которую необходимо постоянно кормить ресурсами. И перебой в кормлении оружия судного дня вызовет взрыв.
Но была и надежда. Специалисты из космических программ обеих сверх держав уже достаточно давно нашли новые, пригодные для жизни, планеты. Мало того, обе страны располагали достаточными мощностями, чтобы достичь этого нового дома.
Но массовая миграция это слабость. Та самая слабость, которую ждет противник для нанесения решающего удара. Кто первый в этой дуэли моргнет, или попятится – тот и труп.
Обе страны, оба народа, сидят на гигантской бомбе, которая скоро взорвется, питаются дрянной биомассой, которая уже на исходе и упиваются радостью от собственного величия.
Ну и различные стимуляторы. Несмотря на все старания продажников, Гильбер Фир никак не мог поверить, что кофеиносодержащая и никотиноподобная продукция может заменить классические кофе и сигареты из старых фильмов. Зато, приобретая такую продукцию, ты выражаешь гражданскую позицию. Правда, чем старше сверхдержава, тем меньше позиций доступно для ее граждан.
Возможно, страны подвержены тем же психологическим кризисам, что и люди, думал иногда Гильбер Фир. И все наше будущее уже описано в возрастной психологии.
И, если человечество не начнет все заново, впереди только смерть. Гильбер Фир понимал, что в этой войне нельзя победить, можно только проиграть. И, либо, проиграет и погибнет в огне половина человечества, либо весь наш вид целиком. Безусловно, обидно подвергать свой народ, свою родину, дом, родных, друзей уничтожению. Но человечество как вид важнее какой либо страны, культуры, народной памяти и тому подобных милых вещей, которыми можно наслаждаться, если твой вид бессмертен.
Гильбер Фир был бы счастлив, зная, что кто-то на противоположной стороне баррикад решил сделать то же, что и он. Тогда можно было бы не предавать Родину, не обрекать на смерть свой народ. Но Гильбер Фир долго ждал, разведка не несла хороших новостей. Враг монолитен и намерен победить. Что ж… Тогда Гильбер Фир должен помочь своей стране проиграть. Нет больше времени на конфликт, он должен быть завершен.
Слеза стекла по старой щеке Гильбера Фира, когда он отдавал приказы команде своего боевого крейсера. Гигантский боевой корабль судного дня медленно, будто не желая того, разворачивался, меняя траекторию наведения орудий.
Обидно, что его подвиг, что его жертва, что жертва всего его народа не будут поняты.
Гильбер Фир смотрел на свои родные орбитальные станции.
Враг никогда не признает, что побежденные принесли великую жертву ради выживания всего человеческого вида. Их культура, язык, история – все будет либо забыто, либо извращено. Но, чтобы человечество выжило, кто то должен уйти. В итоге, уйдут все. Победит Неостан? Хорошо, человечество сможет жить дальше. В итоге и Неостан, как мы его знаем, уйдет в прошлое вместе со своей историей и народами. Победит Ильзания? Замечательно! Как и любая империя она, в итоге, превратится в пыль. Главное чтобы, обрушаясь, империи не тянули за собой все человечество.
-Огонь! – скомандовал Гильбер Фир, когда разворот орудий был завершен. И, глядя как в беззвучной в пустоте космоса взрываются орбитальные станции его родины, он приставил к виску табельный пистолет.
Гильбер Фир не знал страха.
