CreepyStory

Я всегда очень любил рыбалку. Когда в наследство нам остался небольшой дачный участок с домиком неподалёку от живописного озера в 50 км от города, я убедил двух своих братьев не продавать его, а использовать как пристанище для спокойного отдыха. В первый же свой отпуск я сделал небольшой косметический ремонт внутри дома и навёл порядок на участке, так как он был изрядно запущен. Потратив на это неделю, я с чувством выполненного долга предвкушал, как оставшуюся часть отпуска я буду рыбачить, а по вечерам потягивать вино, сидя на крыльце.
Тогда я ещё не знал, что спустя пару дней моя жизнь перевернётся навсегда.
Проснувшись рано утром, я вооружился удочкой, взял пару бутербродов, термос и направился к озеру. До озера было не больше трехсот метров от дачного поселка, однако найти подходящее удобное место оказалось сложновато. Берег с моей стороны был довольно обрывистый и густо заросший. Однако, буквально через пять минут поисков, я нашел неплохо оборудованные места с вырубленными в земле ступеньками и деревянными мостиками. На одном месте сидел дед, а второе, чуть поодаль за камышами, было свободным.
Я расположился, закинул удочку, прикормил и стал ждать. После трудовой недели я получал двойное удовольствие от рыбалки.
Через час я стал замечать, что хотя я и не видел своего соседа из-за камышей, но я должен был хоть что-то слышать, однако ни единого звука от него не доносилось. Ни шелест, ни всплески, вообще ничего не выдавало моего соседа, до тех пор, пока в нескольких метрах от нас в камышах не начала охоту довольно крупная щука.
- Ты видел? - раздался хриплый голос сбоку, после очередного всплеска.
- Видел, - ответил я и добавил - крупная.
- Ты видел? - раздалось через несколько секунд после очередного всплеска.
- Да, видел. Нужно будет со спинингом вечером прийти, попытать удачу, - ответил я, но обратной связи опять не поступило.
- Ты видел? - опять последовал вопрос сбоку, когда раздался ещё один всплеск.
Тут я насторожился в первый раз.
- Да видел я, это просто щука мечется, - уже немного раздражённо ответил я.
Очередной всплеск и я уже ждал вопроса.
- Ты видел? - дед не заставил себя ждать.
- Видел! - громко сказал я, подумав, что дед глуховат.
После этого, один и тот же вопрос с одинаковой монотонностью дед задал ещё пять раз. Я уже не отвечал, подумав, что имею дело с местным сумасшедшим.
Не получая от меня ответа, он всё продолжал спрашивать. Моё терпение лопнуло, я поднялся наверх, прошел несколько метров и стоял глядя в спину деду в ожидании очередного всплеска.
- Ты видел? - спросил дед ещё раз, когда рыба кинулась буквально в десяти метрах справа.
При этом он сидел абсолютно неподвижно.
- Да я то видел! - крикнул я сверху - и ты бы видел, если бы чуть повернул голову в сторону.
Но дед никак не реагировал.
Тогда я спустился к нему по ступенькам, встал сбоку и уставился на озеро.
Очередной всплеск, и я указал пальцем в сторону кругов на воде, буквально под самым его носом.
- Видел? - говорю я громко, практически на ухо деду.
- Нет, - хрипит дед в ответ и медленно поворачивает ко мне голову.
Увидев его лицо, я невольно отскочил назад, чуть не упав в воду с мостика. Его глаза абсолютно белые, покрытые мутной плёнкой уставились на меня полностью отсутствующих взглядом. По коже пошёл холодок, но не от страха, а от резкого порыва ветра со стороны озера.
- Началось, - прохрипел дед и отвернулся в сторону воды.
За эти несколько секунд, я не заметил, как стало темно. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что всё небо над озером заволокло плотное низковисящее облако. Ветер поднялся такой силы, что на небольшом озере пошли волны. Подобного атмосферного явления я никогда не видел. Облако висело очень низко, не выходя за границы воды, и создавалось впечатление, что это пар над огромной кипящей кастрюлей. Я стоял как завороженный. От ветра начали слезиться глаза. Я зажмурился, а когда снова посмотрел на озеро, было уже светло, а ветер стих, но перед глазами была пелена и всё потеряло свою чёткость. Я открывал и закрывал глаза снова и снова, но было ощущение, что я смотрю в бинокль и не могу настроить резкость.
- Закончилось, - прохрипел голос рядом.
Я снова вспомнил о своём соседе, но в этот момент он меня уже не интересовал.
Дед поднялся, взял свою удочку и протянул мне.
- Пригодится, - сказал он.
Я не понимал что происходит и всё продолжал в панике тереть глаза.
Передав мне свою удочку, дед спокойно взабрался по ступенькам и и уверенным шагом зашагал в сторону домов. Я смотрел вслед размытой фигуре, а когда опустил взгляд и попытался рассмотреть презент незнакомца, понял, что это вовсе не удочка, а трость для слепых.
Осознав это, я со злостью кинул её в сторону озера и на четвереньках стал карабкаться наверх в попытках догнать деда и потребовать объяснения происходящего. Я бежал по тропинке, смутно разбирая лишь очертания пути. Несколько раз я спотыкался и падал и каждый раз вставая не был уверен, что продолжал бежать в правильном направлении. Окончательно выбившись из сил, я рухнул на землю и попытался успокоиться. Зажмурившись я медленно восстановил дыхание и , в какой-то момент мне показалось, что это всё был ужасный сон, и открыв глаза, я снова увижу мир ясным и чётким. Но я ошибся.
Тщательно всматриваться вдаль, я пытался сопоставить очертания, с обрывки в своей памяти и понять, в каком направлении мой дом. Разобравшись, где кончается лес, а где начинаются дачные участки, я двинулся вперёд. Ощупывая заборы и всматриваясь в цвета крыш, я всё же добрался до нужной калитки и оказался дома. Первым делом я промыла глаза водой, но результата это не принесло.
Я позвонил брату, обрисовал вкратце ситуацию, опустив подробности про загадочного деда и попросил забрать меня и отвезти в больницу.
В ожидании брата, в надежде на чудо, я заставил себя уснуть.
Когда я открыл глаза, в комнате было ещё светло. Зрение не восстановились и от этого вновь накатила паника.

В больнице после осмотра и моих пояснений мне поставили диагноз химический ожог роговицы, однако врачи долго сомневались, так как симптомы были не типичны. Они ещё и ещё раз просили в подробностях рассказать всё произошедшее и все мои ощущения в тот момент, так как по их убеждению, все результаты обследований указывали на тот факт, что травма получена очень давно и никак не могли понять, в чём же дело. Мне объяснили, что произошедшие изменения уже необратимы и в лучшем случае, можно лишь немного скорректировать зрение. Всё же мне назначили курс терапии.
За год зрение удалось восстановить лишь на двадцать процентов. Я получил инвалидность, уволился с прежней работы и стал постепенно привыкать жить по новому. Я мог просматривать тексты крупным шрифтом и начал подрабатывать переводом технической литературы.
За это время я несколько раз наведывался на то злополучное озеро, пытаясь найти загадочного деда. Никто из обитателей ближайших домов ничего про него не знал ровно как и не видели то таинственное облако. Со временем я отчаялся в своих поисках.

Однажды мне позвонил брат и рассказал, что его перевели на удалённую работу и они с женой решили на пару месяцев переехать в дом за город. Он приглашал меня, настаивая, что мне нужно развеяться и в компании будет веселее, а вдали от города в этот период ещё и безопаснее. Я долго не колебался, тем более, что мои предрассудки по поводу того места давно прошли.
Несколько дней прошли быстро и весело. Как то раз, когда я сидел на крыльце, прослушивая очередную страницу инструкции к холодильнику, передо мной появился брат и сунул мне под нос мои старые удочки.
- Вот смотри, нашел на чердаке, - сказал он, и замер в ожидании моей реакции.
- Хочешь сходить на рыбалку, валяй! Я пас! - резко обрубил я и опять надел наушники.
- Я не особо хочу, а вот тебе бы не помешало, - сказал брат, сняв с меня наушники.
- Ты же прекрасно знаешь, что я даже поплавок в двух метрах не смогу разглядеть, - проворчал я.
- По-моему, когда кто-то пытался приобщить меня к рыбалке, то я выслушал длинную лекцию о том, что рыба далеко не самое главное, - ехидно заметил брат.
Он вернулся в дом, но через некоторое время опять появился на пороге.
- Ты как хочешь, а я пошел, - сказал он и направился в сторону калитки.
Я прекрасно знал, что брат настолько далёк от рыбалки, что даже с моим зрением у меня было больше шансов на улов. И я понимал, что этот поступок был ради меня.
- Погоди! - крикнул я, закрывая ноутбук. - У тебя хоть наживка есть?
- Я взял хлеб, - смущённо пробурчал он в ответ.
- Вот и съешь его, - засмеялся я. - Там у меня кукуруза была, а по пути ещё червей накопаем, я знаю место.

Пройдя крайний дом, мы вышли на тропинку к озеру. До берега было рукой подать, но я с дрожью вспомнил, как метался тут, падал и не мог сориентироваться и найти путь домой. Я так и не рассказал никому из близких про того деда, а сам сотни раз проигрывал произошедшее в голове и чем больше думал об этом, тем больше сомневался в реальности существования того незнакомца.
- Вот неплохое место, - сказал брат, указывая вниз в сторону воды.
Я пригляделся и разобрал очертания ступенек и знакомого мостика над водой.
- Только не тут, - резко оборвала я и направился дальше.
- А чего так? - спросил он вслед.
- Да не клюёт там, - ответил я улыбнувшись. - Ищи другое место.
В итоге брат нашел вытоптаный участок в камышах, где мы и расположились.
Брат, направляемый моими советами, забросил удочку. Я не мог следить за прилавком, а он думаю, что просто не особенно хотел, поэтому за полчаса мы не поймали ничего.
- Может по пиву? - спросил брат, когда его терпение совсем иссякло.
- Не откажусь, - ответил я, понимая что о рыбалке уже можно забыть.
- Я быстро, - выплатил брат с облегчением и направился в сторону дома.

Я остался один. Солнце приближалось к горизонту, на озере стоял полный штиль и я ненадолго прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной.
Недалеко от меня раздался всплеск хищной рыбы. Я тут же вспомнил события того злополучного дня, но сразу же отогнал эти мысли.
- Ты слышал? - донёсся хриплый голос из-за камышей.
Эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Этот хрип я бы не спутал ни с кем. Я открыл глаза и стал прислушиваться.
- Ты слышал? - опять донеслось сбоку.
Одновременно меня стали пронизывать сильные порывы ветра, набегавшие со стороны воды. На несколько мгновений я оцепенел, а когда пришел в себя, резко отвернулся в сторону берега, зажмурился, прикрыл глаза руками и повалился на землю, пытаясь как можно глубже зарыться в траву.
Очнулся я, когда кто-то резким рывком перевернул меня на спину и оторвал мои ладони от лица.
Перед глазами я разобрал очертания брата. Он тряс меня за плечи, его губы шевелились, но я ничего не слышал. Ветер стих, как и все звуки для меня.

Глава вторая.

Глава первая - Питомец

Посёлок городского типа встретил меня мелким снегом с дождем. Я огляделась ,выйдя из автобуса. Остановка была громоздкая и обшарканная, покрашенная зеленой краской, такие были в 90-е. Пейзаж вокруг был удручающий. Асфальт кусками лежал только на центральной дороге посёлка. Одноэтажные домики из дерева стояли ровной полосой вдоль центральной дороги, тротуара не было совсем, так что если идти в глубь улиц , придется пробираться через грязь. "Хорошо, что я не поехала на машине , а то бы точно здесь где-нибудь застряла", - заключила я осмотрев ландшафт. Холод начал пробираться к моим костям через тонкое пальто. "Вот я вырядилась. Может попробовать вызвать такси?" - я разблокировала телефон, в надежде при помощи приложения вызвать машину. Но тут услышала быстрые шаги, перерастающие в бег, подняв глаза в сторону бегущего человека. Оказалось ко мне направляется мужчина, среднего роста с открытой улыбкой и в ярко-красной ветровке "Columbia". "Ксения! Это вы?" - приблизившись ко мне спросил незнакомец. Я кивнула. "Пойдемте в мою машину , я вас отвезу на место, меня об этом попросила директор детского дома. Вас там уже ждут", - сказал мне симпатичный мужчина лет на вид сорока. Обходя лужи и островки грязи на дороге, мы заторопились к его "Шевроле Нива". Сев в прогретую машину, меня взял озноб, пальто совсем меня не согревало. Я была приятно удивлена чистоте царящей в автомобиле, торпеда была просто отполировала до блеска. "Какой интересный", - промелькнула у меня мысль и почувствовав смущение, не стала смотреть на мужчину.

- Я вам не представился. Меня зовут Максим, - привлекательно улыбнулся мой спутник.

- Очень приятно, - я подала ему руку и он пожал ее.

- Ну что ж , поехали.

Я поставила себе на колени дорожную сумку, пристегнулась и мы отправились в детский дом. Дорога была извилистая и с большими ямами. На улицах поселка по пути нам не встретился ни один человек, было ощущение, что место заброшенное, и только ухоженные заборы выдавали, что здесь живут люди. Рядом с обветшалыми зданиями неуместно встречались яркими пятнами вывески "Пятерочка или "Сбербанк", выбиваясь из общей серой картины.

Выехав уже за территорию поселка, я заметила, что мы молчим, но нам было комфортно в этом молчании. Играло радио. Правда, я не вслушивалась в то, что там поют или рассказывают. Мои мысли были заняты представлениями того, что я сейчас увижу. Пытаясь представить диалог с директором детского дома и разговоры с воспитанниками, я хотела смоделировать ситуации, которые могут возникнуть.

Поездка длилась минут двадцать, когда я увидела возвышающееся ограждение детского дома. Это был высокий забор из металлических прутьев, выкрашенный в синий цвет. Максим припарковал Ниву рядом с калиткой и заглушил мотор. "Пошли, я вас провожу", - открыв водительскую дверь , сказал он.

Здание учреждения было трехэтажное из красного кирпича, чистые пластиковые окна с разноцветными занавесками бросились в глаза. "Какой уютный детский дом, в мою бытность такие заведения были куда более ужасающего вида", - мысленно подметила я. Прилегающая территория так же радовала глаз. Облагороженные клумбы, детская площадка для малышей, футбольная площадка и даже уличные тренажеры для занятий спортом предстали моему взгляду. Поднявшись на крыльцо детского дома, мой сопровождающий позвонил в звонок, находящийся рядом с входной тяжелой металлической дверью. Замок повернулся, и нам открыла полноватая женщина низкого роста в белом халате. Увидев нас, она толкнула тяжелую дверь, что бы мы смогли войти.

- Здравствуйте, вы Ксения?" - спросила она.

- Да, здравствуйте, - ответила я.

Мой сопровождающий помахал рукой и отправился в сторону калитки.

- Меня зовут Валентина Михайловна. Я воспитатель. Я вас провожу к директору, - предложила женщина в белом халате. Я зашла в холл, он был разрисован яркими красками, разноцветные шкафчики стояли в ряд вдоль стены. Светлое и чистое помещение приятно порадовало меня. "Никогда бы не подумала, что детский дом может так выглядеть, у меня другие воспоминания", - размышляла я, одевая бахилы, которые мне любезно предоставила Валентина Михайловна. Смущало только одно, в этом месте, очень тихо и не видно детей. "А где же дети?" - поинтересовалась я, пока мы направлялись в кабинет директора. "Они завтракают", - ответила мне воспитатель. Кабинет директора находился на втором этаже. Пройдя весь коридор первого этажа, я обратила внимание, что все двери закрыты. Поднявшись на второй этаж, я увидела точно такие же закрытые двери, кроме одной и мы направились к ней.

Кабинет оказался достаточно светлым, с окном, занимающим практически всю стену за спиной директора. За большим столом в офисном кресле сидела женщина средних лет. Она поднялась из-за стояла и жестом предложила мне присесть на стул против нее. Мы пожали друг другу руки, Валентина Михайловна в этот момент вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.

- Здравствуйте, Ксения. Меня зовут Наталья Максимовна, - улыбаясь сказала директор детского дома.

- Здравствуйте, я бы хотела начать, если вы не против", - я достала ручку и блокнот из своей дорожной сумки. Включила диктофон на телефоне.

- Да, конечно. Может я начну рассказывать, а вы будете задавать вопросы по интересующим вас моментам, - предложила директор.

Я кивнула.

- Наша работница нашла Димочку возле корпуса столовой. Столовая стоит отдельно от основного здания, но между ними есть коридор, чтобы дети не ходили кушать в холодное время года по улице. Димочке было все шесть лет и он был...то есть, я хотела сказать…

- Подождите, эти подробности я и полиция знаем, мне нужна характеристика мальчика. Какие у него отношения были в коллективе? …И я бы хотела поговорить с детьми, с которыми он общался, - перебила я Наталью Максимовну.

- А, хорошо. Димочка попал к нам из неблагополучной семьи лишенной родительских прав. И мать и отец были алкоголиками. Ребенок был часто избит и голоден. После того как его отец сломал ему руку, и мальчику не оказывалась медицинская помощью пять дней. Хорошо, что было лето, и соседка обратила внимание на сидевшего у себя возле дома Диму. Он был без футболки. Соседка разглядела синяки на теле ребенка, а так же увидела, что рука мальчика посинела и сильно отекла. Она вызвала скорую помощь. Собственно, Димочка оказался у нас. Тяжелая жизнь была у малыша…и страшная смерть, - закончила она.

- Как вы думаете, почему Дима в столь поздний час и в одной рубашке и шортиках оказался на улице? - поинтересовалась я.

- Я даже не могу предположить, мы на ночь всегда запираем дверь, а из окна нет возможности вылезти, так как все комнаты на первом этаже на ночь запираем. Дети спят в спальнях на втором этаже, - пояснила Наталья Максимовна.

- Как складывались отношения у Димы с другими воспитанниками? - продолжила я.

- Вроде конфликтов серьезных не было, так детские разногласия.

- Были ли нападения на детей животными?

- Нет, никогда не было, у нас огороженная территория, - ответила директор.

- Скажите, каким был Дима? - продолжила я делать заметки в блокноте.

- Он был здоровым мальчиком и физически и умственно. Конечно, немного замкнут, но здесь дети в большинстве случаев именно так себя ведут. Все они сталкивались с жестокостью или насилием, или просто пережили потерю родителей.

- Когда я могу поговорить с детьми? Но только с теми с кем общался Дима или с теми кто может что-то знать о нем, - подводила итог я нашей беседы.

- Можете начать после обеда в моем кабинете, а переночевать можете у меня дома, это нисколько меня не стеснит. Тем более с моим мужем вы уже знакомы, он вас сюда привез, - сказала она.

- Спасибо, - я встала со стула, и услышала беготню и детские голоса в коридоре.

- О, у детей закончился завтрак, если вы голодная, я могу вас проводить в столовую.

- Нет, спасибо, я хотела бы пока осмотреться, - открывая дверь кабинета, сказала я.

В коридоре второго этажа были порядка десятка детей. Увидев меня, они резко перестали разговаривать между собой, и устремили на меня свои взгляды. На вид они все были разного возраста. Малыши смотрели на меня с интересом и разглядывали меня, а дети постарше смотрели неодобрительно, с недоверием. "Мама?"- один из крох подошел ко мне взял меня за мизинец. Я села перед ним на корточки, у него были клетчатый комбинезон и белая футболочка, сам рыжий и весь в веснушках. "Нет, я не мама, я тут по работе", - постаралась я объяснить малышу. Ко мне шагнул подросток лет пятнадцати, худощавого телосложения и с большими на выкате глазами. "Вы по поводу Димки?" - ломающимся голосом спросил парень. Я встала с корточек и внимательно посмотрела на него, он понял, что я его слушаю. "Диман хороший был. Добрый. Вам никто здесь не скажет, что с ним случилось", - сказал подросток. Я достала блокнот из сумки. "Он доверчивый был очень, даже с теми с кем не следует", - продолжил он. Парень сделал шаг назад и замолчал, опустив голову. Я почувствовала, как сзади кто-то подошел. Это был Максим. "Здравствуйте, молодые люди", - приветливо сказал он. Дети начали разбредаться по комнатам в коридоре. "Показать вам спальни детей?" - предложил муж директора, я согласилась.

На втором этаже находилось всего четыре спальни. Две для девочек и две для мальчиков. В каждой спальне было по десять спальных мест. Комнаты делились по возрасту, в одной спальне дети с трех до десяти лет, в другой с одиннадцати до восемнадцати. Все спальни были уютными в ярких голубых и розовых тонах. Так же удивило количество игрушек, их было много. "У детского дома есть свои покровители, они помогают финансово", - пояснил Максим. Дети реагировали по-разному, кто младше с улыбкой нас встречали, а те, кто старше отворачивались, изредка здороваясь. Меня насторожила такая реакция детей. "Нужно будет поговорить и со старшими, слишком уж замкнутые подростки", - записала я в свой блокнот.

Максим проводил меня к корпусу столовой. Здание столовой было одноэтажным и так же из красного кирпича. Сбоку от здания сидел большой черный красивый кот с лоснящейся шерстью. На вид в нем было не меньше десяти килограмм. "Знакомьтесь, это наш кот. Прибился к детскому дому, ну его и стали подкармливать. Дети его называют Черныш", - сказал Максим. Он подошел к коту и погладил его, тот же в свою очередь, не шелохнувшись, смотрел на меня желтыми глазами. "Кстати, он сидит как раз на том месте, где нашли мальчугана", - жестом показал он. "Осмотритесь, мне нужно идти", - обворожительно улыбнулся Максим. Оставшись наедине с котом, я решила его погладить и заодно рассмотреть место, где был найден труп Димы. "Какова причина смерти? Я не прочла отчет патологоанатома. Он должен быть в деле", - я закопалась в сумку в поисках толстой папки. Достав ее я, перебирая страницу за страницей, я наткнулась на то, что искала. Заключение патологоанатома было для меня китайской грамотой, но основная мысль была такова, что причиной смерти явился травматический шок, который был вызван острой кровопотерей. «Повреждения, несовместимые с жизнью, связаны с грубой травматизацией тела: обширное разрушение внутренних органов, разрушение спинного мозга». Из моих понятий медицинских терминов можно было сказать, что ребенок был жив на момент, когда его спину разрывали на части. Внутри меня неприятно похолодело, и при этом вспотели ладони. Кот встал с места, обойдя меня, и стал тереться о мои ноги. Я положила папку в сумку и направилась в основное здание детского дома. "Скоро обед, нужно подготовиться опрашивать детей", - настроилась я на работу.

Конец второй главы. Продолжение следует...

Спасибо, что прочли. Пишите мне ваши комментарии.

Глава первая.

Часто я слышала выражение: "Благими намерениями вымощена дорога в ад", но никогда не вдумывалась в смысл этих слов, а зря...

Путь до детского дома, который расположился в одном из отдаленных уголков области моего города, предстоял не близкий. Собрав небольшую дорожную сумку, я направилась к автовокзалу. Подходя к своей машине, я сильно пожалела, что забыла перчатки на комоде, у выхода из квартиры. Тонкий слой льда покрывал стекла и кузов моего автомобиля. "Лишь бы аккумулятор не сдох", - подумала я, ежась от утреннего ноябрьского холода. Мой старенький "гольф", на мою радость, завелся и мне осталось только очистить стекла ото льда. Всю дорогу до автовокзала я перебирала подробности, которые произошли в детском доме. Я понимала, что разговаривать придется не только с воспитателями, но и с детьми. Отчет, который я предоставлю в ПДН о психологическом состоянии этих детей, необходимо уже сформировать через три дня, по возвращению из учреждения. С такой просьбой ко мне обратилась Лена, мы с ней учились в одной группе на юридическом факультете. Только я занялась девиантным поведением детей, а в последствии пошла в магистратуру по изучению детской психологии, а Лена пошла следаком, а позже перевелась в подразделение по делам несовершеннолетних. Обратившись ко мне вчера утром с просьбой съездить в детский дом, в котором погиб мальчик, я поколебавшись, дала свое согласие. Подробности уточнять она не стала, а вечером после своего дежурства приехала ко мне с толстым делом и отдала мне его в руки, с огромной просьбой вернуть через три дня. Я забыла дело в своей машине, пока вела беседу с Леной.

Трасса до поселка, в котором находится детский дом, достаточно опасная с большим количеством крутых поворотов. Скользкий асфальт, покрытый первой утренней наледью, отбил у меня желание ехать на своей старенькой машине, тем более еще не переобутой. Поездка на автобусе показалась более безопасной.

Оставив свой автомобиль на парковке возле автовокзала, я отправилась искать свой автобус, успешно найдя не только его, но и свое место в нем, я решила взглянуть на отчет о деле, который мне отдала Лена. Интересный факт, что «пднщики» редко обращаются к детским психологам - они предпочитают самостоятельно заниматься делами несовершеннолетних, а тут не просто проконсультировались, но и попросили поработать с детьми в течении трех дней. Расположившись в кресле, я достала набитую отчетами, рапортами и фотографиями папку, на которой было написано "Дело № 331". Суть того, что случилось, я уже знала - нашли труп ребенка на территории детского дома, подозревают, что ребенка убили.

Дорога до поселка, где находится детский дом составляла около 260 км, так что времени изучить дело у меня было достаточно. Первые страницы отчета отображали картину места преступления и травмы нанесенные ребенку. Ребенок являлся воспитанником этого детского дома, ему на момент убийства исполнилось шесть лет. "Труп обнаружила работница столовой, когда ранним утром 05 ноября 2018 года в 5:30 пришла на работу в учреждение для детей, оставшихся без попечения родителей", - прочла я в рапорте МВД, который предоставили полиция в ПДН. Из описания в этом рапорте было понятно, что ребенка обнаружила работница столовой детского дома, возле корпуса, в котором находится столовая. В деле присутствовали фотографии тела и места преступления. Рядом со мной сидели люди в автобусе, и рассматривать такие фотографии было не комильфо. "Надо было вчера вечером посмотреть, и не лениться пойти забрать дело из машины", - ругала я себя. Но тем не менее, я подглядела фотографию размером А4. На ней был изображен ребенок, лежащий на земле. Лежал он на животе, голова была повернута так, что было видно половину лица, а вторая половина была прижата к земле. Вокруг тела мальчика была грязь, покрытая инеем и тонким слоем снега. Глаза ребенка широко раскрыты, рот открыт. Клетчатая рубашка залита кровью, а на спине зияет дыра, из который вытянут позвоночник, несколько позвонков белеют так, что можно рассмотреть отходящие от них ребра. Спина явно имеет глубокие порезы или, можно сказать, царапины. "Кем же они нанесены? Животным? И почему мальчик так одет?" - задумалась я. Ребенок лежал босой, на запорошенной земле снегом.

В моей практике работы с детьми были различные случаи. Но со смертельным исходом я еще не сталкивалась. Даже криминалисты обращались ко мне за заключениями, правда, всего пару раз. И оба раза касались сексуального насилия над детьми. Первый случай - это было расследование изнасилования родным дядей своей племянницы. Ей было всего пять лет, и моя задача была поговорить с девочкой, задать ей вопросы, и представить отчет о том, подвергался ли ребенок принуждениям сексуального характера. Я помню тот день, это было семь лет назад. Я тогда только закончила свою кандидатскую работу на тему: "Детская психология, в стрессовых ситуациях, вызванных насилием". Только началась моя преподавательская деятельность на юридическом факультете нашего местного ВУЗа, как ко мне, по рекомендации декана обратились правоохранительные органы с просьбой поговорить с ребенком. Я отлично помню, что девочка напоминала мне Дюймовочку из сказки Г.Х. Андерсена. Она сидела в большом кресле кабинета работников ПДН. Ее ножки не доставали до пола, а голубое платьице с воланами, подчеркивало ее глаза. Крошечные ручки были сложены на коленях, а узенькие плечики опущены, что говорило о напряжении и подавленности ребенка. Разговор был коротким, чтобы не нагружать девочку, но из него следовало, что девочку принуждали к действиям сексуального характера. Передав отчет работникам ПДН, я еще долго не могла отделаться от всплывающих мыслей - фрагментов орального изнасилования этой пятилетней девочки. Для меня это было огромным разочарованием – узнать, что этого дядю, которому на тот момент исполнилось двадцать три года посадили на семь лет, а значит выйдет он на свободу в свои тридцать, а может быть и раньше.

Второй случай был - это был случай изнасилование мальчика, но тут не требовалось установить сам факт изнасилования, так как он был установлен медиками. Моя задача была максимально постараться облегчить ребенку последствия травмы в психологическом плане. Мальчик в возрасте восьми лет был изнасилован неоднократно, всего было пять совершенных актов, а доказать смогли только два эпизода. Священнослужитель истязал ребенка, которого ему приводила собственная бабушка. История получила широкую огласку, поэтому педофила отлучили от церкви и дали двенадцать лет строго режима. Что касается мальчика, психически он был здоров, но психологическая травма была очень серьезной, усугублял момент того, что именно родной человек отводил его к чудовищу, и не только в церковь, но и даже домой к служителю культа. Реабилитация мальчика была очень долгой, и особо не принесла результатов. Попытки суицида он предпринимал несколько раз на протяжении двух лет. Всего четыре года я пыталась ему помочь, но в итоге после последней попытки суицида, родители мальчика отказались от моих услуг, и перестали водить ребенка ко мне на сеансы. Приняли решение отправить его в психиатрическую клинику, а бабушка так и до самой своей смерти считала, что ее внук оговорил служителя церкви, так как ребенок «не правильно что-то понял». Хотя судмедэксперт точно описал повреждения ребенка, которые были вызваны проникновением в задний проход мальчика.

Мой выбор профессии сделан не случайно. Совсем ребенком меня изъяли из семьи соцработники. Тогда мне было всего шесть лет. Воспоминания мои скомканы, но достаточно четки. Я помню, что всего у матери нас было трое детей, я и еще двое младших братьев. Так же в моей памяти остался дом, хотя это больше напоминало сарай. В этом доме была одна большая комната, вдоль стен лежали матрацы. Из мебели был только кухонный стол и две табуретки, я практически не помню кухню. Но зато в самой середине комнаты висели большие веревочные качели - это была деревянная доска подвязанная к крюку толстыми веревками на потолке. В день, когда нас забрали, мы втроем качались на этих качелях, а в углу на матраце, в одном ситцевом халате лежала мать и спала. Я помню, как внезапно распахнулась дверь и в нее вошли люди в форме, они ласково меня позвали и угостили булочкой с кефиром в стеклянной бутылке с крышкой из фольги. Я видела, как берут моих младших братьев и закутывают в одеяла, пытаются будить мать, но тщетно. С моими братьями меня разлучили, я попала в замечательную приемную семью в моем, теперь уже, городе, а их увезли за границу, может быть даже куда-то в Европу.

Чем меньше мне оставалось ехать до пункта назначения, тем сильнее я волновалась. Пока мне не была ясна причина смерти ребенка, мне необходимо прочитать весь отчет, который был у меня в руках.

За окном автобуса я видела деревья, с облетевшими листьями, поля, на которых лежал снег, темное небо нагнетало тоску, и мысли о теле найденного мальчика страшили меня. "Может надо было отказаться? Что они хотят, чтобы я поняла, расспросив воспитанников?" - меня гложели сомнения. Населенные пункты за окном мелькали все реже, а значит мы уже далеко от города, ехать уже меньше половины. "Ладно, возвращаться назад бессмысленно, всего три дня опрашивать детей, и я вернусь домой преподавать своим студентам", - успокаивала я себя. Мне не хотелось ехать не только из-за жестокой картины смерти, которую я увидела на фотографии только в автобусе. Но и из-за внезапно нахлынувших воспоминаний о месте, подобном этому, в которое я сейчас еду. В детском доме я прожила целых шесть месяцев и моя память предпочитала выбросить из головы эти воспоминания. Но дорога к детскому дому возродила забытое. Вспомнились жестокие воспитательницы, которые не гнушались и руку поднять на детей, периодические голодные ночи в карцере, который являлся обычным чуланом. Детские стоны и всхлипы по ночами. Ожидание каждый день, что тебя заберут из этого места и такое же каждодневное чувство разочарования и безнадежности, когда за тобой никто не приходит.

Немного себя встряхнув, я посмотрела на часы: ехать осталось еще полтора часа. Глубокий вздох меня успокоил, и я настроилась на предстоящую работу.

Конец первой главы. Продолжение следует...

Спасибо, что прочли. Пишите мне ваши комментарии.

Недавно разговорилась с подругой своей бабушки. Анфиса Геннадьевна, так зовут бабушкину подругу, много рассказывала о своей жизни, молодости. Тут речь зашла о мистике. И поведала мне тётя Фиса такую вот историю (далее речь пойдёт от её лица):

«Олеся в семье Фимельских была дочерью неродной – по рассказу их семьи, девочку в военное время (1944 год) нашла их 6-летняя дочь Полина в лесу, куда ходила за водой на родник. Малышка, на вид лет 2-х от роду, выглядела настоящей замарашкой: грязненькая рубашонка в дырках, длинные спутанные волосы… Убедившись, что девочка здесь совершенно одна, Полинка притащила малышку домой. Галина Георгиевна, уже воспитывающая четырёх малолетних дочерей, да ещё и давненько не получавшая вестей от мужа, находящегося на фронте, Полинку сильно отругала и приказала отнести ребёнка обратно. Однако, после уговоров родных дочерей тёть Гала сжалилась и, несмотря на тяжёлые времена, приняла решение оставить найденную кроху в семье. Девочку назвали Олесей.

Шли годы. Олеся взрослела и превращалась в настоящую красавицу. Большие серые глаза, красивое тело, длинные стройные ноги, густые золотисто-русые волосы до пояса - не чета своим сбитеньким коренастым сестрам с простенькими лицами. Да и другие девушки в селе сильно уступали ей внешне. Ну и, разумеется, мужским вниманием Леська обделена не была, вернее сказать, мужского внимания ей хватало с лихвой. Только Олеся им никакой взаимностью не отвечала, да и дружбу с парнями водить не стремилась.

Когда Олесе стукнуло семнадцать, парни и вовсе перестали ей проходу давать. А особенно резвый паренёк Мишка Селигвимов. Мишка был, что называется, первый парень на селе. Красивый, сообразительный, весёлый парнишка из обеспеченной по местным меркам семьи умел завлечь девчонок. Но и он поддался очарованию Леськи. И стал Мишка за Олесей активно ухаживать: цветочков нарвёт – и утром в её окно закидывает. Выйдет Олеся из дома на улицу - а он её у забора поджидает, подхватит её на руки и давай с ней по селу носиться, несмотря на её ярые возражения. А как-то сестра Олеси, Яра, подслушала возле своего такой их разговор:

- Ты, Лисёнок, чего так артачишься? Ну чем я тебе плох? Знаешь, как за мной девчонки бегают, а я тебя люблю и им всем «от ворот поворот» даю. А ты ходишь вся такая из себя неприступная. Лучше меня тебе не найти!

- Ты, Михаил, мнения о себе уж слишком высокого. А мне ты совершенно неинтересен, а если так навязываться будешь – пожалеешь.

- И чего же ты мне сделаешь? Порежешь меня ножичком?

- И без ножа можно человека заставить страдать

- Ну ты ведьма, что ль? Ну, ладно, пошутили и хватит. А теперь я тебе твёрдо заявляю – ты станешь моей женой. И слышать никаких возражений не хочу.

Олеся развернулась и зашла в дом, а Мишка пошёл по своим делам. И после этого как бы Миша ни старался понравиться Лесе, она полностью его игнорировала, даже словом с ним не обмолвилась. Уже мать и сестры принялись ругать Олесю, мол, чего это нос воротишь, такой парень за тобой ухлёстывает, а ты ходишь как из камня выточенная.

И пустил Мишка по деревне слушок, что Олеся с ним «согрешила», а теперь старается свою совесть отмыть. А через недолгое время Миша попросту пропал. Вернулся через неделю сам не свой: худой, злой, где был – ничего не говорит. Во сне стал кричать: «Уйди! Уйди отсюдова! Ничего я тебе не отдам!». А через два дня опять пропал. И в этот раз уже навсегда. Нашли Мишку в лесу возле болота. Рубаха на нём вся изорванная была, штанов и вовсе не оказалось, а на самом – ни царапины. В руках сжимал крепко палку, будто отмахивался от кого-то, еле удалось её из рук его вытащить. И глаза такие, будто что-то жуткое перед смертью узрел.

Оплакивали его смерть всей деревней, а Олеся на похоронах, стоя рядом со мной и сёстрами, обмолвилась: «Заслужил». На восклицания сестёр, мол, как ты так можешь говорить, Олеся отмолчалась и побыстрее ушла с похорон.

Потом стал ухаживать за Олесей Витя – городской студент, направленный на практику на завод неподалёку от села на лето. И тоже настойчивость паренёк проявлял. А к концу лета, когда время практики подходило к концу и Вите нужно было уж скоро уезжать в город, он настойчиво стал звать Олесю с собой в город с обещанием сразу же жениться на ней. И в последний день практики Витя пропал. Нашли его возле того самого болота, возле которого нашли Мишу. Он лежал в неестественной позе: нога одна была вывернута, будто кто-то с недюжинной силой вывернул её, руки будто пытались ухватить за ближайшее дерево, без верха и без одного ботинка.

С тех пор люди стали опасаться Олесю, поползли слухи, что её это всё рук дело, смерть её обеих ухажёров. А Олеся как ходила невозмутимая - так и продолжала.

Когда Лесе стукнуло девятнадцать – она пропала. Никаких следов её не нашли. С собой она ничего не взяла. Просто утром вышла из дома и как сквозь землю провалилась. Кто-то посчитал, что Олеся сбежала из села, где её побаивались, кто-то высказался, что это родственники её умерших женихов сотворили с ней расправу, кто-то – что сама удавилась, не вытерпев позора. Но что действительно произошло с ней – никто так и не узнал.»

Автор: Снежинка

Источник: https://4stor.ru/histori-for-life/81800-olesya.html

Проклятие Аиши - это страшная городская легенда из Малайзии о молодой девушке, которую ужасно убили четыре злых человека. Согласно легенде, она отомстит любому, кто посмотрит на её фотографию.

Аиша была застенчивой девушкой, жившей в Малайзии. Она родилась в небольшой деревне, но в 1984 году переехала в Куала-Лумпур, столицу Малайзии. У Аиши было редкое заболевание, светобоязнь. Её глаза были чрезвычайно чувствительны к яркому свету, от него у неё начинались ужасные головные боли. По этой причине она всегда работала в тёмных очках и никому не позволяла фотографировать её. Вспышки камер вызывали у неё ужасные, длительные головные боли.

Однажды, на заводе, где работала Аиша устроили новогодний корпоратив. Все веселились и Аиша сняла свои очки. Кто-то принёс камеру и решил пофотографировать. Как только вспыхнула вспышка, Аиша согнулась от боли и упала на землю. Головная боль полностью захватила её и изо рта пошла пена. Бедная девушка корчилась от боли на земле, пока не приехала скорая и не забрала её в больницу.

Айша провела 3 дня в больнице, лежа в затемненной палате. Мужчина, который сфотографировал её, пришёл к ней в больницу и извинился за свою неосторожность. После этого Аиша была вынуждена уйти с работы. Врач выписал ей лекарства и сказал, что ей нужен длительный перерыв для отдыха. Она сидела днём дома и только ночью выходила в магазин, купить себе еды. Хозяин дома, в котором Аиша снимала квартиру, проникся бедой девушки и позволил ей жить в квартире бесплатно, пока она полностью не поправится и сможет вернуться домой.

Через месяц, Айша восстановила силы и пришло время возвращаться в родную деревню. Тем вечером, когда стемнело, Аиша вышла из дома и направилась к автобусной станции. По дороге возле неё внезапно остановился автомобиль. Четыре мужчины вышли из авто и затолкали Аишу внутрь. Они отвезли её ее в заброшенный дом на окраине города и привязали её к стулу. Затем один из мужчин достал нож и разрезал на ней одежду. Аиша плакала и умоляла пощадить её, но мужчины просто смеялись над ней. Они начали избивать ее и страшно издеваться.

Один из мужчин достал камеру, чтобы сделать несколько фотографий. Аиша просила его не фотографировать и попыталась объяснить, что у нее редкое заболевание. Мужчина просто проигнорировал ее просьбы и начал делать снимки. Как только ослепительная вспышка ударила ей в глаза, Аишу пронзила нестерпимая головная боль. Аиша из всех сил кричала, мотая головой из стороны в сторону, но мужчины продолжали избивать её, снимая кадр за кадром. Каждый раз, когда вспыхивала вспышка, она чувствовала, что ее голова вот-вот взорвется. Кровь потекла у неё из носа, ушей и глаз.

Через четыре часа непрерывных издевательств Аиша всё ещё была жива, изнывая от ужасной боли. Она едва могла шевелиться. Мужчины отнесли её обратно к машине и бросили в багажник. Они привезли её на мост и собирались бросить её в реку, чтобы она утонула.

Но перед тем, как они сбросили её с моста в реку, Аиша успела прокричать: "Всякий, кто посмотрит на мою фотографию без спросу, будет наказан мной. Я явлюсь вам во сне и вы испытаете ту же боль, что испытала я. Я клянусь, что я это сделаю. Пусть я умру, но горе тем, кто увидит мою фотографию!"

На следующее утро, мужчины пошли в фотоателье, чтобы получить фотографии. Они дали человеку за прилавком немного денег и предупредили его молчать о том, что он увидит на фотографиях. Когда мужчины увидели фотографии Аиши, избитой и подавленной, они начали с визгом смеяться. Вдруг машина, в которой они ехали, свернула и врезалась в дерево. Одна из веток дерева прошла сквозь лобовое стекло и проткнула голову водителя, убив его на месте.

Ещё одного мужчину доставили в больницу, но он умер тем же вечером от тяжелых внутренних кровотечений.

Третий мужчина выжил в аварии. У него были лишь незначительные травмы. Перевязав раны, врачи разрешили ему уйти домой. На обратном пути домой мужчина споткнулся и упал в открытый канализационный люк. Он лежал на дне канализации со сломанной ногой, не в силах подняться. В ту ночь, шел сильный дождь, уровень воды в канализации поднялся и мужчина утонул.

У четвёртого мужчины не было ни единой царапины и он сразу направился домой. В ту ночь, когда он лежал в постели, ему приснилось, что к нему пришла Аиша и начала бить его по голове палкой. Когда он проснулся, у него была ужасная головная боль. Боль становилась настолько сильной, что он не мог больше терпеть. Он чувствовал, что сходит с ума и стал колоть себе в голову вилкой.

Он начал сожалеть, о том что сделал, потому что почувствовал на себе проклятие Аиши. Он отправился в ближайший полицейский участок и сдался, сообщив им все, что он с друзьями сделал с Аишей той роковой ночью. Все фотографии он принёс в полицию. Мужчина был арестован брошен в камеру, а полиция начала поиски тела Аиши.

Мужчина, в конце концов, умер в тюрьме. Он свел счеты с жизнью, он бился головой об стену до тех пор, пока не пробил себе череп. Он больше не мог терпеть невыносимые головные боли.

Два дня спустя, раздутый труп Аиши был найден в реке. Её доставили в морг, где провели её идентификацию по отпечаткам пальцев и выполнили вскрытие. Врач, проводивший вскрытие, сфотографировал труп Аиши для картотеки. Когда вспышка от камеры погасла, он едва не лишился дара речи, увидев, как веки Аиши внезапно закрылись. Вскоре после этого, врач был найден мертвым. Он умер из-за передозировки обезболивающих.

Любой, кто смотрел на фотографии Аиши, говорил о том, что его преследуют ночные кошмары и сильные головные боли. Вскоре после этого, всех их находили мёртвыми. В конце концов, полиция уничтожила большую часть фотографий. Они пытались утаить этот случай от общественности, но слухи о проклятии Аиши быстро распространились по всей Малайзии.

Некоторые из посмертных фотографий Аиши были украдены и просочились в интернет. Говорят, что любой, кто посмотрит на эти фотографии, встретится с призраком Аиши в своих снах. Образ трупа Аиши будет преследовать вас, куда бы вы ни пытались скрыться.

Чтобы избежать проклятия Аиши, не ищите её фотографии в интернете.

Если вы случайно наткнётесь на её фотографию, не смотрите ей в глаза.

Не посылайте никому эти фотографии. В противном случае, это будет означать верную смерть для вас и ваших друзей.

Источник: https://m.vk.com/wall-40529013_568532

Мелодия скрипки врывается в открытое окно кухни и, казалось бы, разгоняет сизый сигаретный дым. Скрипка поёт нежно, проникновенно, словно хочет коснуться самой души слушателей. Затягиваюсь в последний раз, так, что фильтр трещит, и бычкую окурок в хрустальной пепельнице.

Надя не любит, когда я курю на кухне. "Опять навонял своей отравой!" - ругается она обычно. В ответ всегда хватаю её за талию, притягиваю к себе и пытаюсь поцеловать, а она в шутку вырывается и вертит головой, увиливая от моих губ, смеётся: "Фу, от тебя сигаретами пахнет!"

Скрипка заиграла ещё пронзительнее. Достаю из пачки и закуриваю новую сигарету.

Скрипачка - молодая студентка - заселилась в соседнюю квартиру относительно недавно. Ежедневно она выходит на балкон и играет на скрипке. Мелодии разные, но именно сегодняшняя навевает какую-то особенную сладкую тоску. В ней чувствуется запах полевых цветов, слышится стрекот цикад, плач ветра, журчание реки... Она сказала, что больше не любит меня и уходит. Моя Надя. Шумно выдыхаю табачный дым. Бывает так, что жизнь бьёт в солнечное сплетение и ты уже не можешь разогнуться.

Чувствую, как окурок обжигает кожу пальцев, хороню его в пепельнице и решительно поднимаюсь со стула. Немного пошатываясь - голова кружится, словно с похмелья - прохожу в спальню. Постель не убрана, на полу валяются джинсы и майки. Наверное не мешало бы навести порядок. Хотя, к чему теперь? Никто уже не придёт ко мне, да и, признаться, никого не хочется видеть.

Старое отцовское ружьё стоит в платяном шкафу, скрытое рубашками и брюками, подвешенными словно тела покойников. Не люблю охоту. Сама мысль об убийстве беззащитного неразумного животного повергает мой разум в гнетущую тоску. Ружье хранится в шкафу исключительно в память об отце.

Откидываю одежду в сторону и прикасаюсь к ледяной глади ствола. Оружие ложится в руки, словно всегда там и было. Мы составляем одно целое, мне не хватало его. Чувствую себя, словно шедевр художника, ранее не удостоенный одного единственного завершающего штриха. Патроны лежат здесь же. Дрожащими пальцами достаю из коробки пару боеприпасов и вгоняю их в распахнутый зёв патронника.

Скрипка играет ещё громче, ещё пронзительнее, словно предчувствуя скорую развязку. Выхожу на лестничную площадку, ударом ноги вышибаю соседскую дверь. Девушка настолько увлечена игрой на инструменте, что не слышит грохота. Она не знает, что я уже рядом.

Рубашка мокрой тряпкой липнет к спине, на лбу выступили капельки холодного пота. Захожу в гостиную и вижу её силуэт на фоне распахнутых окон балкона. Скрипка играет, скрипка поёт, скрипка плачет. Ружьё слилось с моими руками, сделавшись их продолжением. Плечо соприкасается с гладкой поверхностью деревянного приклада. Выстрел сразу из обоих стволов прерывает музыку громким грубым плевком. Её белоснежное платье на спине взрывается десятком алых точек, превращаясь в рваное месиво из ткани и плоти. Наступает холодная звенящая тишина. С громким вздохом девушка падает вперёд, перевесившись через перила балкона.

Опускается, словно обмякший после коитуса член, завершившее свою миссию ружьё. Пару мгновений стою в нерешительности, затем вхожу на балкон. Как странно, она так и не выпустила скрипку из руки, инструмент крепко сжат в бледных тонких пальцах, словно в тисках. Аккуратно беру её за голову и поворачиваю лицом к себе. Она ещё жива. Хрипло дышит, а из глаз бегут слёзы, смешиваясь со струйкой крови изо рта. Нежно целую её в губы, чувствуя солоноватый привкус. Затем резко хватаю её за ноги и перебрасываю через перила вниз. Полёт длиться несколько секунд, бело-красное платье развивается, словно крылья раненой птицы. На асфальте распускается бардовая роза, забрызгивая своим соком серость и обыденность молчаливого камня. Слышится чей-то ужасающий вопль.

Возвращаюсь в гостиную и ложусь на диван, поджав под себя ноги. Позже, когда приедет полиция, когда меня закуют в наручники и увезут, кто-то из них в моей ванной, в корзине для грязного белья, обнаружит расчленённое тело Нади.