Истории из жизни

Помню, где-то через полгода после рождения четвёртой внучки, он пришёл к нам домой. Только порог переступил, как ему позвонили. Он зашёл на кухню и закрыл дверь, но мы всё равно всё слышали. Естественно, я не знаю, что говорил ему собеседник, но, судя по репликам отца, разговор был такой (курсивом выделены слова его собеседника):

- Да, привет.

- Как дела? Слышал, тебя можно поздравить?

- С чем это меня можно поздравить?

- Ну как, с рождением внука.

- У меня нет внуков.

- Как нет, мне сказали, Катя недавно родила?

- Да разве ж это внуки?! Это дармоедки!

Мы с женой уржались, но виду не подали, что невольно подслушали разговор.

При всём при этом он всех своих «дармоедок» очень любил. И они отвечали ему взаимностью. Надо подержать на руках, пока смесь готовят? Не вопрос. Надо отвести в садик? Конечно. Надо забрать из школы, накормить и выучить уроки? Заберём, накормим, выучим. Он бросал все дела, если надо было посидеть с девчонками. Он ни разу нам не отказал. Кстати сказать, так же вела себя и баба Таня, мама жены. У меня язык не поворачивается назвать её тёщей, только мама. Но мы не злоупотребляли их добротой.

Отцу было почти восемьдесят лет, когда я сказал ему, что через полгода он в очередной раз станет дедушкой. Мы с женой сами офигели, если честно.

Дедулька помолодел лет на пятнадцать. Он всем рассказывал, что у него скоро родится внук! Не какая-то там дармоедка, а настоящий внук! Ведь по теории вероятности иначе и быть не может.

- А как вы его назвать хотите? Вот, например, хорошее имя – Павлик! – доставал он нас, – А может, Андрюшей назовём? В честь прадеда? А как вам Вадим? Вадик как вам?

После УЗИ мы узнали, что снова будет девчонка.

- Ты скажи ему. Ты женщина, тем более беременная, тебя он не тронет, ха-ха-ха.

- Сам скажи, твой отец.

- Ага. А потом соседи и знакомые будут рассказывать всем, что сын родного отца до дурдома довёл. Или того хуже, до инфаркта с инсультом одновременно.

Примерно за месяц до срока он пришёл к нам, сел на диван и печально спросил:

- Это правда?

Я сразу понял, об чём базар. Я до сих пор, кстати, не в курсе, откуда он узнал.

- Увы.

Папан тяжело вздохнул и ушёл.

Ещё через две недели жена позвонила мне и сказала, что ей очень плохо и она вызвала скорую помощь. Я помчался домой, успел. Вместе со скорой приехал в больницу.

Врач БСМП сказала врачу скорой в моём присутствии:

- Зачем вы её сюда привезли? Мы её не возьмём! Вы что, не видите, в каком она состоянии? Вы что, не видите, что она на девятом месяце? А если она тут у нас ум… если тут с ней что-то случится? Кто за это будет отвечать? Везите её в роддом!

Не могу её осуждать, я не врач. Скорее всего, это было правильно. И мы поехали в роддом.

Через двенадцать часов родилась Алёнка. Жену откачали, ребёнок полностью здоровый.

Деда Лёша с бабой Таней чуть с ума не сошли от радости от рождения поскрёбыша. Собственно, как и мы с женой. Тут уже всем было понятно, что всё, больше внуков не будет - баста, карапузики.

Дедушка с бабушкой придумали Алёнке ещё несколько имён – Бусинка, Зефирка, Нямка, Ватрушечка, Кнопочка. Тряслись над ней, как алкаши над бутылкой. Спорили, кто сегодня будет с ней гулять.

- Сегодня я с Зефиркой иду гулять.

- Ты вчера гулял.

- А ты позавчера с ней гуляла, а потом ходила в поликлинику, а потом купала. Так что сегодня моя очередь.

Года в три с половиной она забралась к деду на колени, долго разглядывала его, а потом сказала:

- Дед, ты такой милашка! Дед, у тебя такие глаза синие!

Дед старался поддерживать реноме человека несентиментального, но тут вдруг начал тереть глаза, вспомнил про неотложные дела, собрался и ушёл.

Как-то мы слегка опоздали в детский сад на праздник, посвящённый Дню Защитника Отечества. Бусинка растерянно сканировала толпу родителей, выискивая нас, нижняя губа уже дрожит. Увидела деда, взвизгнула, бросилась к нему и забралась на ручки. После очередного конкурса или представления все дети садились на лавочки по левую сторону, взрослые на правую. И только Нямка бежала к деду и сидела у него на коленях, гладила его, прижимала его руки к своим щекам.

Младшенькой было чуть больше пяти лет, когда его не стало. Я не представляю, как объяснить пятилетнему ребёнку, что такое «умер», поэтому мы долго уходили от её ежедневных вопросов.

- А почему дедушка Лёша к нам не приходит? А когда мы к нему в гости пойдём? Я завтра хочу в гости к деда Лёше. Он в больнице? А давайте позвоним ему по видеосвязи? Я хочу с ним поговорить.

Месяца через два слышу дикий крик из комнаты, врываюсь туда, вижу на руках у жены бьющуюся в истерике Бусинку:

- А-а-а-а-а, дедушка Лёша умер, а-а-а-а-а! Папа, папочка, дедушка Лёша умер!

Слёзы градом льются, рыдала потом ещё два дня.

- Кать, ты нормальная вообще? Зачем ты ей это сказала?

- А что я ей скажу? Она ультиматум поставила - завтра едем к дедушке…

Мы стараемся не брать её с собой на кладбище, потому что когда до Алёнки доходит, куда мы едем, она начинает плакать. Но бывает, что её не с кем оставить. На кладбище Ватрушечка долго гладит его фото на памятнике, потом посылает ему воздушные поцелуи и говорит:

- Какой же он всё-таки красивый! Прям как Юрий Гагарин!

P.S. Старшенькая года три назад понесла. После УЗИ спрашиваю:

- Я как бы догадываюсь, какой будет ответ, но всё-таки – у нас всё по старой схеме или есть какие-то новости?

- Да ничего нового, всё по старой схеме, - засмеялась старшенькая.

Так и живём.

Мало того, похожий на мажора фээсбэшный капитан Апостолов, ангажированный Кабаном еще пятого числа, позвонил и сообщил, что по технике симка, зарегистрированная за Погорельским билась ночью рядом с адресом. Воспользовавшись фээсбэшными данными я сбегал и получил судейские санкции на биллинг и прослушку фигуранта.

В рамках дела оперативно организовали и провели выезд в Десноямск загадочников из оперативно-поискового бюро в народе известных как «наружка».  Они привезли мне неплохие фотки Горелого и мест его обитания, а так же материальчик, известный в узких кругах как «установка».

И, к сегодняшнему дню, я знал про Артёма Погорельского почти всё. Горелый учился на последнем курсе технаря по специальности электрика и готовился в армию. Жил с матерью и отцом, обычными работягами в среднестатистической трешке на четвертом этаже панельной девятиэтажки. Старший брат работал в аэропорту «Шереметьево» фасовщиком сухпайков и жил в Москве арендуя однушку. Учился Артём средненько. В ментовку не залетал. Короче, на первый взгляд, обычный парень из обычного города в обычной провинции обычной страны.

Однако были в нём и моменты, вызывающие подозрения в «необычности». Во-первых внешний вид. Одевался он как типичный нацик: лысая башка, бомбер, черные джинсы с берцами. Аккаунтов в социальных сетях Горелый не имел совсем. Однако усердным поиском была найдена одна фотка с концерта некоей Ксюши Гитлер, фолк-рок-наци певицы (чтобы эта хуйня не означала) на которой лихо отплясывал человек, похожий на Погорельского, державший в клешнях красную тряпку с черной свастикой.

Во-вторых, в бурсе, где учился Артём, многие однокурсники отказывались о нем говорить, многие были чем-то запуганы. Те кто говорили, рассказывали что он крайне агрессивен, и у него куча похожих на него друзей.

В-третьих, в «фейсбуке» брата Погорельского, упоминаний о, собственно, фигуранте не было, но была интересная запись: «С фашистами, даже родными, нельзя иметь дел» сопровождаемая стихотворением Симонова «Если дорог тебе твой дом».

Поэтому сегодня, в четыре часа дня мы с Ромой взяли рогатки (термин «пушки» ну ни хрена не подходит к пистолетам, изготовленным во времена Брежнева) и выехали в Десноямск, где нас ждала следачка с СК с подписанным постановлением на обыск.

Рома Веслов являлся одним из двух человек с которым мне было наиболее комфортно работать в коллективе Центра. (вторым таким был НС) В Центр он пришёл три года назад из штаба где (не по своей воле) протирал штаны больше полутора лет.  До этого мы вместе с ним работали в УЭБиПК в одном отделе, начальником которого был крайне мерзкий тип по фамилии Сугробкин. Это было настолько неадекватное животное, что полугодовая командировка в Чечню показалась нам спасением, и мы оба изъявили желание туда ехать. Рома победил, потому что пришел к товарищу, распределяющему командировки, ровно на семь минут раньше меня. (меня записали дублером, и я месяц всерьез раздумывал не сломать ли мне Роме руку). Во время его командировки меня подтянул Толич и я ушёл в Центр, предварительно задумав и исполнив хитрый план «набей ебало начальнику без последствий». Рома после командировки и отпусков, продержался с Сугробкиным меньше года, сдриснул в штаб и, после участия в штабной операции «каменная жопа», перевелся к нам.

Рома – человек весёлый, активный и неунывающий.  Он  подался в ментовку после срочки в армии в не самых простых войсках. Выглядел он как типичный спецназёр в ментовке. То есть он был временами подтянут и выбрит, а временами он подзабивал на себя, бухал и кабанел. Потом он снова брал себя в руки, вспоминал что есть такая тема как спортзал. И так по кругу из года в год. Я лично всегда ценил Рому, как человека очень надёжного, адекватного и отличного опера. Он быстро влился в наш маленький коллектив и реализовывал такие материалы, которым я, временами конечно, завидовал белой завистью. В ЦПЭ его темой была линия молодёжного экстремизма (линия объединяет зверьков типа спортивных фанатов, скулшутеров, ауешников и прочей гопоты), кроме того он делил со мной в паре этническую тему.

Прибыв без особой помпы, уже в темноте, в Десноямск и поручкавшись с Камышевским, мы пообщались с народом из розыска,  решив главный вопрос завтрашнего мероприятия - поиск понятых. То есть переложили эту проблему с наших плеч на горб Николаева с подчиненными. Договорились о старте операции «Разбуди Горелого» на завтра на шесть утра. Место сбора определили перед адресом проживания возможного злодея. Позвонили следачке, обрадовали её ранней побудкой и оговорили, где её забрать. Под конец приготовлений мужественно отказались от предложений Николаева «отметить приезд», я связался с командиром подразделения ОМОН, вписанного нами на завтра для  силовой поддержки, сообщил ему место и время встречи, изменить которые было уже нельзя.

Покинув отдел уже к девяти вечера, зохавали в кафухе не очень вкусный ужин, выпили приблизительно по пинте пенного и отпраивились в гостишку, спать. Вставать завтра было рано.

В шесть часов десять минут  утра  во дворе стандартной серой панельной девятиэтажки, что по улице Покорителей Атома в Десноямске было людно. Присутсвовали все, ангажированные нами: местные опера, собственно начальник розыска Николаев и Антоха, двое откуда то притащенных ими понятых, очень похожих на орков из Джексоновского кина, сонная следователь из комитета, выглядевшая так, как будто её всю ночь пиздили подшивками уголовных дел за 1918 год (в районных подразделениях следственного комитета люди пашут на износ, как на урановых рудниках) и четверо бодрых и весёлых парней из ОМОНа в камуфляже и с новенькими ПП «Кедр». Ну и еще экипаж ППС, пригнанный от личных щедрот Камышевским, для обеспечения порядка на улице. Они из машины не вылезали, к ним подошел Рома, сориентировав, как им быть..

Короткий инструктаж я провел уже под козырьком подъезда, Антоха открыл многофункциональным электронным ключом дверь, всем кагалом мы поднялись на четвертый этаж и остановились перед железной дверью, крашеной серой краской.

Позвонили в дверной звонок. Подождали. Снова позвонили. На третий раз за дверью послышалось шебуршание.

- Кто там - сонный мужской голос .

- Участковый – громко сообщил Николаев, пальцем закрыв дверной глазок – открывайте, полиция.

За дверью снова зашебуршали. В это время из противоположной квартиры на лестничной клетке с нечленораздельной руганью выползла бабка, видимо, с целью погонять «наркоманов хуевых». Видела бабка очень хорошо, поэтому, разглядев автоматы и надписи «полиция» на разгрузках тяжелых, бабка резко свернула свой спич и технично заперлась. В этот же момент открылась дверь нашего фигуранта, ОМОНовцы быстро просочились вовнутрь, отпихнув в сторону открывшего мужика в трусах и футболке. За тяжелыми в квартиру зашли Рома, Антоха и Николаев, я же остался со следачкой на лестничной клетке помогать разъяснять собственнику квартиры Погорельскому Сергею Васильевичу, кто мы и зачем здесь. Следователю помогать не пришлось, она разъяснила всеё сама, показала постановление о проведении обыска в квартире. Сергей Петрович документ прочитал, как человек непричастный, было видно что не понял нихуя, но с проведением обыска согласился. Кто бы не согласился, в таких то условиях?

Махнул мнущимся на лестнице понятым, зашли в квартиру.  Обычная трёха, полосатый кошак под ногами. В спальню хозяев заглядывать не стал, зашел сразу в дальнюю комнату к фигуранту. Под присмотром двух тяжелых, на расстеленном диване сидел, тупо уставясь в пол, успевший надеть спортивные штаны Артём. Спортивный парнишка. Я оглядел обстановку комнаты.  Диван, телек, стол, комп, стул. Над телеком две книжные полки. Советский одежный шкаф. На стене над диваном черный флаг с белым крестом в круге.

- Понял за чем пришли? – спросил я. Артём замотал головой

- Тогда пройдем на кухню, следователь тебе пояснит.

Следователь, которой было необходимо много писать, традиционно расположилась на кухне. По дороге я попросил старшего тяжелых оставить только пару человек (народу было многовато для стандартной советской квартиры). Двое вышли на лестничную клетку.

На кухне уже собрались одетый Погорельский старший, его жена в халате с абсолютно потерянным видом, понятые и Артём. Следачка зачитала постановление о проведении обыска (Горелый при озвучивании фактической части характерно дернулся –дошло), пояснила, что в настоящее время Артём Погорельский является свидетелем (с возможными изменениями в статусе, разумеется).Предложила выдать добровольно оружие и запрещенные предметы, если есть.

- Нет ничего- ответил Артём. Отец выразительно посмотрел на нас. Мать тихо плакала. Зачитали права пристутвующих и понятых. Начали.

К обыску приступили методично. Начали с кухни, раз там все и так тусуются. В отличие от клише всяческих фильмов, ничего не крушили и на пол не бросали: открыл дверцу, посмотрел, закрыл.  Поскольку народу было с лихвой, подошел к матери, попытался успокоить. Мне всегда было жаль родителей вот таких оленей как Горелый. Великовозрастные детишки косячат, а родителям седины и нервов добавляется.

Перешли в коридор, большую комнату. Ничего. Как и ожидалось, результаты принесла личная комната Горелого с балконом. В комнате нашли кастет, какие то наклейки с украино-бандеровскими флажками, пару книжек явно расистского толка, пару книжек эпохи третьего Рейха. Опа, даже «Mein Kampf» стоит, латвийское издание на русском языке. Их, и флаг со стены забрали тоже. Для изучения забрали системный блок. Изъяли телефон с симкой, на всякий забрали так же старый смартфон, валявшийся в столе. В ящике стола нашли коробок с охотничьими спичками с синими головками. Огонь, чё.

Под конец Антоха вытащил из-под кучи хлама на балконе пятилитровку с коричневой жидкостью. Понюхали, бензин с чем-то. Похоже, да. Отправим на экспертизу.

При обнаружении пятилитровки, смотревший всё время в стену Артем задергался, засуетился.

- Что это? – спросил отец, всё время присутсвовавший при мероприятиях. С появлением каждого изымаемого артефакта выражение на его лице менялось с отрицания и осуждения ментов на злость и какую-то обиду.

Артём молчал.

- Что это? - Почти крикнул отец.

Артём отвернулся.

Быстро осмотрели хозяйскую спальню, не нашли ничего важного.

Описали, упаковали в мусорные пакеты с бирочками изъятое. Подписали протоколы. Сообщили Горелому что он едет с нами на допрос. Вот тут он немного прервал молчание.

- Я могу приехать позже? - Спросил он (Блядь, ну прям партизан на допросе, видно, что голова засрана какой то идеей)

Нет – коротко ответил я - иди одевайся.

ОМОНовцы, во избежание эксцессов, прошли с ним в комнату. Горелый оделся, вышел. Да, пиздец. Бомбер, черная пидорка, черные свитер и джинсы  с берцами. Ахуеть, дайте две.

Николаев, Антоха и Рома вышли первыми с упакованной добычей. Выходя следом за тяжелыми Артём немного замялся у двери, и в это время отец залепил ему тяжелую пощечину.

- Мудак – только и произнес Сергей Васильевич.

- Не надо - Я оттеснил отца к кухне.

В спальне все так же тихо плакала мать Погорельского. Отвратительное утро.

Начало: Начало

Я лично не понимал  родителей, которые спокойно  относились  "ну, ему тоже нужно социализироваться, он же живёт в обществе" ,  в то время как жертва воспитания прогрессивных родителей запихивал в унитаз очередной рулон бумаги, допинывал  второклашку на перемене, или пел матерные частушки собственного сочинения (положа руку на сердце, вынужден признать, вполне поэтичные и со смыслом) и обучал им малышей.

Чтобы отучить его от этого губительного порока - обучение детей  прерогатива школы,  а не юных  непризнанных поэтов, была введена операция под кодовым названием "чистая школа -чистый язык" . И если понимать название  буквально, то операция  дала сбой, но об этом позже.
И  так, суть: за каждый мат, в присутствии взрослых, от которого у многих коллег сворачивались уши ( меня не считаем,  я человек , закалённый работой с челябинцами ) этот уникум шел наводить порядок где-то в школе.

Учитывая, что относительно  школа большая, беспорядка хватило бы на полноценный  томик "войны и мир", написанный строго матерным языком.
Мама была только за, поэтому санкции накладывались едва ли не каждые пять минут, подкрепляясь обещанием отправить деятеля драить унитазы, если он не угомонится. Как ни странно, это помогало. Со скрипом, с криками и руганью (что удивительно,  не матерной) и обещанием  всех кар подвернувшихся под руку.

И вот, за особо крупный залет идём мы в кабинет арта(там обычно дети рисовали, лепили и вообще, направляли энергию в мирное русло) и начинаем драить кафельный пол в крупную плитку. А так, как это арт, то этот самый пол был измазан краской круче, чем пасхальные яйца эпилептика.

Надеюсь, вы не за столом. Если да , то доешьте , и потом читайте.

И вот, это чудо, вооружившись шпателем и чистящим средством, начинает мыть. Обильно полив водой пространство, вооружившись шпателем и погрузившись по уши в процесс, он через пять минут был мокрый и  с ног до головы изгвазданн  разводами грязи.

Подойдя ко мне, он попытался взять меня за локоть, чтобы показать труды свои. На мое замечание, что он меня испачкает, этот результат любви родителей  засовывает грязный, мокрый палец в рот, облизывает его, и показывает, мол, теперь он чистый... Если бы не самообладание и закалка, драил пол уже бы я...