Мир кошмаров и приключений

Договорить он не успел. В этот момент я выскочил со спуска. Передо мной было небольшое помещение, где за столом с алкоголем сидели трое мужичков. Рывок к ближайшему врагу с броском ножа в другого. Танисса сзади выцеливает третьего. Я ударил плечом в своего противника. Мы прокатились по полу. Я успел ударить, в горло. Потом в пах. После, пока враг не пришел в себя, несколько раз приложил головой об каменный пол. Пока мой противник притих, я осмотрелся. Танисса держала на мушке одного из противников, еще один упал головой на стол, а под ним была кровь. Живой замер и тихо проговорил:

– Я готов на многое, лишь бы уйти живым отсюда..

Я нашел на полу свой кинжал, который явно не смог достигнуть цели. Быстро его подобрал. Танисса в этот момент спросила у противника:

– Король здесь?

– Да. Дальше по коридору неприметный замаскированный тряпками проход налево. Крысиный король – лысая тощая девка. Они там втроем. Она. Здоровый огр – ее охранник. И жирный боров. Наимерзейшая личность, которого она держит и откармливает, чтобы ребята, вроде вас, ее не убили.

Я подошел и бросил в стакан яда от Алькамираль. Размешал и протянул ему:

– Решай. Ты пал в бою смертью храбреца или отравился алкоголем и не смог сражаться?

Тот со страхом переводил взгляд от стакана на наконечник стрелы и назад, а потом выдохнул:

– Предпочту отравление.

Он сделал пару глотков и схватился за горло, хрипя и пытаясь вздохнуть. Рот стал стремительно опухать и чернеть от яда. Мы с дроу поспешили дальше. Нашли скрытый проход. Там уже стали красться, на ходу обрабатывая оружие ядом. Огр для нас сейчас был крайне опасным противником, и каждая маленькая песчинка на нашей стороне весов может принести победу. Одно хорошо. В этом узком проходе явно ни в жизнь не смог бы протиснуться кто-то больше меня и дроу, а значит там есть еще выход.

Мы достигли еще одного спуска. От самой тряпки и все метров двадцать до – ни одного источника света. Дроу подсказала, что мы спустились метра на четыре, когда показался свет. Нас вывело в просторную залу с колоннами. Недолго рассматривая, Танисса указала на узоры колонны и тихо проговорила:

– Чье-то бывшие святилища.

Я же глазами обнаружил населения. Толстяк. Стандартный богатый человек с поправкой на то, что живет в подземелье и свет, наверное, в последний раз видел. Крайне давно. Девушка лет тридцати. Стройная и спортивная. Судя по наряду, должна в любой момент превратиться в служанку или еще кого, кто не должен интересовать убийц. Огр. Два с лишним метра мышц. Притом, собака, здоровый. Бицепс, что у дроу – талия. Пасть способна, вероятно, кости перемалывать. И самое абсурдное: голый! Из одежды только пояс, на котором было две булавы. Правда, размер каждой побольше моей головы. Я тихо спросил у дроу:

– Какого … он голый?

Танисса ответила так, словно это очевидно:

– Представь. Ты в темноте, словно мышь, обошел всю охрану. Пробрался сюда. И тут тебя встречает это. Мужской половой орган больше локтя длинной и шириной с человеческую кисть. Такое заставит замереть. А того времени, пока ты думаешь, более чем достаточно, чтобы огру проломить череп ударом кулака.

Я вспомнил игру про лучника, вечно передвигающегося на корточках и стреляющего стражникам по коленям. Представил, что персонаж крадется, и тут раз – во весь монитор. Будет психологическая травма на всю жизнь. Тяжко вздохнул от осознания длины кинжала, и что если не выйдет убить стрелами, то придется близко подходить. Потом осмотрел еще раз залу. Почти квадрат со стороной около пятнадцати метров. Десяток колонн вдоль стен. Небольшой помост с троном-ложем, на котором что-то величественно вещал старик. Чуть в стороне столик с. Скорее раздетой, чем одетой девушкой, которая крайне сосредоточено, совершенно не соответствуя образу, изучала неизвестные записи. Проверил надежность маски на лице. Я озвучил план:

– Танисса, я вижу только один выход. Захват девчонки. И прикрываться ею от огра. Если он до сих пор не сделал с ней ничего естественного, значит она им повелевает.

– А раз с ней ничего такого же не сделали ее подчиненные, значит она и сама опасна.

Я кивнул и поспешил тихо вниз. Благо здесь нашлась неприметная лесенка. Потом рывок внаглую через зал к толстяку. Тот даже не успел закричать перед смертью. Крысиный король отрывает взгляд на долю секунды от бумаг. Я, внимательно следивший за ней, ожидал увидеть актерское мастерство, однако девушка лишь рукой остановила огра:

– Гот, Стой.

Потом уже серьезно обратилась ко мне:

– Полагаю, с учетом стороны с которой вы пришли, мои люди мертвы и они успели перед смертью лишнего наговорить.

Я кивнул. Девушка спросила, словно само собой разумеется:

– Вы не в доспехах. Вооружены одним оружием, и то кинжал. Весьма точно ударили снизу в подбородок своей жертве. Крайне точный способ убийства толстяка, в сердце которого можно и не попасть с первого раза. При этом вы внимательно следили за мной, а не за куда более опасным врагом. У вас есть компаньон или несколько. Перед тем, как мы все начнем тратить наши силы и козыри, может, все-таки есть способ без мордобоя?

Я под маской улыбнулся. Всю свою речь, казалось бы, миниатюрная девушка не дрожала, не волновалось, у нее, казалось бы, вообще эти переговоры были обыденностью. Вступил в разговор:

– Вы ведь понимаете, что все уже решено.

– Я это понимаю. И все же хотелось бы рассмотреть варианты.

Я сделал пару шагов в сторону от толстяка, слегка указав в его сторону ножом. Крысиный король пожала плечами:

– Не вижу никаких проблем. Подобные обновления необходимо периодически проводить. Эти подставные свиньи иногда теряют берега. Вернемся к теме. Я могу сохранить свою жизнь и ресурсы в том же количестве, в котором они имеются сейчас.

– Предполагалось, что можете. Если, конечно, вас не затруднит совершить действие, которое убедит графа в вашей безграничной верности.

Крысиный король улыбнулась откровенной улыбкой:

– Могу и вас заверить самым приятным способом.

Я не удержался от колкости:

– Разве это достойно королевы?

Меня по-детски обиженно поправили:

– Короля. Я Крысиный король.

Однако обида быстро исчезла, и девушка снова стала серьезной:

– Пару ночей с мужчинами намного выгоднее вражды. Тем более в ситуации численного превосходства. Я могу быть уверена в победе Гота над дроу, что украла имя из старых страшилок, да и вампира, о котором ходят слухи, ему под силу одолеть. Но вот вы, молодой человек. Не хотелось бы собственной шеей исследовать возможности того, кому столь преданно служит вампир.

Я позволил небольшую шутку для разрядки атмосферы:

– Вот если бы мы выстроились в очередь перед Готом.

– Да. Вот это определенно превосходная идея. Я накрою стол. Мы сделаем ставочки.

Девушка по-детски пару раз хлопнула в ладоши и снова, словно переключив кадр, стала серьезной:

– Я в самое ближайшее время предоставлю графу неоспоримые доказательства своей верности.

Я убрал кинжал и протянул руку девушки в приглашающем жесте:

– Прогуляемся? Ради экономии ваших ресурсов.

Она встала из-за стола:

– Конечно. Я знаю удобный проход. Там мы сможем пройти вдвоем и не создавать неприятного ощущения врага за спиной. Ваши подруги могут идти впереди или.

Договорить она не успела. Передо мной в камень ударила стрела. Мы все трое посмотрели в ту сторону, откуда должен был быть совершен выстрел. Там было пусто. Я повернулся к Крысиному королю:

– Полагаю, мы остались наедине. Будем убивать друг друга?

В глазах девушки мелькнуло нечто дикое и тут же исчезло. Она повернулась к своему огру и приказала:

– Гот, сторожи. Никого не пускать. Я вернусь. Будем наводить порядок.

Тот рыкнул нечто не членораздельное и подошел к двери, уперев в нее свою руку. Меж тем Крысиный король подошла ко мне и указала в другую сторону:

– Разрешите вас выпроводить.

Я не удержался от очередной колкости:

– Без боя?

– Дорого. Давайте миром разойдемся.

Мы прошли к, казалось бы, монолитной стене. Крысиный король нажала на камень в стене, и перед нами открылся проход. Просто часть стены стала частично прозрачной. Мы прошли через это марево, и девушка повела меня темным туннелем. В пути я спросил, припоминая огра:

– Гот опасен?

Крысиный король почесала голову, словно маститый ученый, и бросилась в философию:

– Сложно сказать. Гота еще будучи гоблином подобрали мои родители и с тех пор воспитывали и растили, словно своего внука.

Я аж встал, словно вкопанный:

– Что?!

С уст Крысиного короля следующая фраза прозвучала буднично до дрожи:

– Орк похитил мою старшую сестру, изнасиловал много раз, и после она умерла при рождении потомства. Мало кто в мире сможет пережить роды от «скверных» больше одного раза. Когда мужики нашли логово, они всех там перебили. Почти. Одному мелкому отродью удалось как-то выжить. Может, спрятался. Может, мужики были не так сильно заинтересованы в поисках. Его нашла мать, когда в очередной раз пришла на место гибели дочери. Взяла домой. Ведь своя кровинка как никак. Потом уже родилась я. Мы с семьей часто переезжали. Гот все это время был с нами. Он надежный и верный, не в пример людям. И умный. Многое понимает быстрее других. Правда не все ему дается. Говорить вот не могу научить.

Я с трудом переварил абсурд, который услышал, и уточнил:

– А ты не боишься, что однажды станешь жертвой твоего «племянника»?

Крысиный король топнула ногой, резко обернувшись ко мне:

– Не смей так говорить о Готе! Он верный и самый надежный во всем мире.

Потом уже пошла вперед:

– К тому же, я отлично знаю все его потребности. И как вместо эволюции в тролля, научить его развиваться в вожака.

– А когда тебя не станет? Кто о нем позаботиться? Точнее, кто от него спасет других.

В этот момент мы дошли до прибитой к стене лестницы наверх, Крысиный король указала:

– Лезь. Это на грязной окраине. Дорогу домой легко найдешь. Что касается Гота. Не переживай. Еще пару лет здесь. Гот станет вожаком, и мы уйдем в Пустыню чудовищ. По его душу не за чем приходить.

Я усмехнулся:

– Дело твое. Главное, помни. Чаще всего от нападения домашних зверей страдают их хозяева.

Я вылез на верх и поспешил к дому Рыжего, у него определенно есть имя, но так просто его звать Рыжим.

***

Спасибо за внимание добрые люди. Готов услышать критику и ругань, возможно доброе слово.

До встречи.

Маленькая Софи, прижимая к груди рыжую кошку Инес, смотрела в окно и шептала:
— Мы уже приехали?

— Скоро, — улыбнулся Жак, и его улыбка на мгновение стала слишком широкой, обнажая ровные, почти слишком белые зубы. — Там тебя ждёт большой дом, новый друг…

— И кино! — перебил Луи, тряся в воздухе билетами. — Сегодня вечером!

Элен рассмеялась. Они так давно не чувствовали себя нормальной семьёй. После скандала в Лионе, после этих сплетен… Но теперь всё будет иначе. Провинциальный городок Сент-Илер — идеальное место, чтобы начать всё заново.

Но что-то было не так.

Внезапно из-под колёс метнулась тень — быстрая, чёрная, слишком большая для кошки.

— Животное! — вскрикнула Элен.

Жак резко дёрнул руль. Машину качнуло, но они не ударились.

— Фух, пронесло, — прошептал Жак, обернувшись к детям. Его глаза на секунду задержались на Луи, будто проверяя, не уронил ли тот блокнот. — Всё в порядке?

Луи кивнул, а Софи прижала Инес ещё крепче.

— Она дрожит… — сказала девочка.

— Наверное, испугалась, — проворчал Жак, снова глядя на дорогу.

Элен тоже обернулась — и на мгновение ей показалось, что в зеркале заднего вида мелькнуло что-то чёрное, присевшее на обочине. Не кошка. Не собака. Что-то сгорбленное, с длинными, слишком тонкими конечностями. Но когда она присмотрелась, там ничего не было.

— Странно… — пробормотала она.

— Что? — спросил Жак.

— Ничего.

Они поехали дальше. А на заднем сиденье Инес внезапно зашипела, выгнув спину, её жёлтые зрачки сузились в тонкие чёрные щели, уставившись в пустоту за окном, оглядывая манекены в окнах, стоящие к ним спиной.

Глава 2. Новый дом

Городок Сент-Илер встретил их тишиной.

Солнце клонилось к закату, окрашивая улицы в тёплые тона, но что-то в этом свете было неправильным — будто краска на фасадах слишком яркая, а тени — слишком густые, словно их нарисовали чёрной тушью.

— Очаровательно! — сказала Элен, но её голос прозвучал неестественно громко в пустынном переулке.

Жак остановил машину у двухэтажного дома с палисадником. Вывеска «Добро пожаловать!» криво висела на калитке, а за ней виднелся аккуратный, но слишком зелёный газон — будто его покрасили.

— Наш новый дом! — объявил Жак, широко улыбаясь.

Софи, прижимая к груди Инес, первая шагнула вперёд.

— Кошка должна войти первой, — серьёзно сказала девочка. — Так делают в старых сказках. А тут подвал тоже будет запираться?

— Софи, не говори глупостей, милая! — Сказала ей мама.

Инес вырвалась из её рук и замерла на пороге, выгнув спину. Её шерсть встала дыбом, а жёлтые глаза расширились, будто она видела что-то в темноте коридора.

— Ну же, глупышка! — рассмеялся Луи и подтолкнул кошку внутрь.

Инес исчезла в темноте без звука.

Внутри пахло свежей краской и чем-то сладковато-гнилым, как будто под полом лежало что-то давно забытое.

— О, какой простор! — воскликнула Элен, проводя рукой по липким обоям.

Жак щёлкнул выключателем — свет моргнул и зажёлся, но углы комнаты остались в тени, будто их не существовало.

Луи тут же бросился осматривать дом, а Софи стояла посреди гостиной, крепко сжимая куклу.

— Мама, — вдруг сказала она, — а почему на стене нет наших фотографий?

Элен замерла.

— Они... в коробках, солнышко.

Но в багажнике не было коробок с фото.

Ужин

На кухне не работала вытяжка, и воздух был густым от запаха старого масла. Элен разогрела консервированное рагу и разлила по тарелкам.

— Вкусно! — сказал Жак, проглатывая кусок мяса, хотя оно было слишком розовым внутри.

Луи ковырялся в еде, а Софи кормила под столом Инес — но кошка не притронулась к пище.

— Она не голодная? — спросила Элен.

— Она уже ела, — ответила Софи.

Уже в сумерках они отправились в кинотеатр.

Афиша гласила: "Семейная комедия! 20:00!", но на улицах не было ни души, а в кассе сидела женщина с слишком бледным лицом.

— Два взрослых и два детских, — сказал Жак, смотря на вывеску "Только для Морте".

Кассирша медленно протянула билеты, её ногти были испачканы чем-то тёмным.

— Приятного просмотра, — прошептала она. — Последний сеанс.

Зал был пустым, кроме одного человека в дальнем ряду, который не шевелился весь фильм, будто боясь чего-то. А когда они вышли, улицы были совершенно безлюдны, кроме редких силуэтов, повёрнутых к ним спиной.

— Странно, — пробормотал Жак. — Где все?

Тут что-то шевельнулось в переулке. Луи вдруг засмеялся.

— Пап, смотри!

Из темноты вышла фигура. Человек? Нет. Слишком высокий. Слишком худой. Он не шёл, а двигался рывками, будто не понимал, как устроены его суставы.

— Быстро домой, — резко сказал Жак.

Они почти бежали, а за спиной раздавались шаги. Не один набор. Много.

Глава 3. Первая ночь

Тени в доме двигались.

Не просто удлинялись от закатного света — они шевелились, будто кто-то невидимый бродил по комнатам, пока семья ужинала. Элен несколько раз ловила себя на том, что смотрит в угол, где тьма сгущалась гуще, чем должна была.

— Луи, перестань болтать ногами под столом, — сказал Жак, но Луи не болтал.

Ноги стула сами по себе скрипели по полу.

Софи, уткнувшись в тарелку, вдруг спросила:

— Мама, а почему у нас в старом доме пахло так же?

— Как? — насторожилась Элен.

— Как здесь. — Девочка потянула носом воздух. — Как мясо, которое забыли в шкафу.

Жак резко встал, и стул с грохотом упал.

— Хватит глупостей. Пора спать.

Но спать не пришлось.

Тук. Тук. Тук.

Сначала звук был тихим, как будто кто-то осторожно стучал костяшками пальцев по входной двери.

— Это ветер, — прошептала Элен, но окна были закрыты, и на улице стоял мертвый штиль.

Тук. Тук. Тук.

Громче.

Жак медленно подошёл к двери, прижался глазком.

— Никого… — начал он, но тут же отпрянул.

Глаз в глаз.

Кто-то уже смотрел в него с другой стороны.

— Спрячь детей, — бросил он Элен, голос вдруг став чужим, хриплым.

Луи не испугался. Он сидел на полу и быстро-быстро рисовал углём на листке — чёрные фигуры вокруг дома.

— Нас слишком много, — пробормотал он, не отрываясь от рисунка.

Софи забилась в угол, прижимая к себе Инес.

— Она не хочет смотреть, — прошептала девочка. — Говорит, что они пришли за тем, что мы украли.

Элен побледнела.

— Что она значит?..

Но тут стук превратился в удар.

Дверь затряслась в раме.

— Оно знает, где мы живём, — прошептала Элен.

Жак схватил со стола молоток — странно, что он вообще лежал там, будто ждал своего часа.

— В подвал.

Глава 4. День второй — Тени за масками

Утро пришло слишком быстро.

Солнце светило ярко, птицы пели, и если бы не разбитое окно на кухне, можно было бы подумать, что ночные события — всего лишь дурной сон.

Но в подвале лежало что-то.

Жак застегнул пиджак, поправил галстук и вышел из дома, оставив семью за завтраком. Воздух был свежим, но в нём витал сладковатый запах, как от перезрелых фруктов.

На скамейке у площади он развернул «Le Petit Saint-Hilaire».

"Пропал Жерар Дюмон. Последний раз видели возле старого квартала".

Под текстом — фотография.

Жак замер.

"Опять ложь. Снова они врут!" - подумал он и потрогал рукоять молотка под плащом.

Но нет, это невозможно. Вчера он убил монстра, а не соседа.

— Месье Морт! — раздался голос.

Директор банка шёл к нему, улыбаясь. Слишком широко.

— Мы так рады новому управляющему!

Его рука при прикосновении была холодной, как у покойника.

— Спасибо, — прошептал Жак.

Коллеги смотрели на него.

— Вы ведь остаётесь надолго? — спросила секретарша, не двигая губами.

— Конечно, — ответил Жак, но в голове уже звучал другой ответ:

«Они знают».

Обед

Элен поставила на стол гуляш.

— Свинина с грибами, — улыбнулась она.

Луи ковырялся в тарелке, вылавливая куски с синеватым оттенком.

— Мам, а почему оно пахнет железом?

— Не привередничай, — резко сказал Жак.

Софи катала по полу кусок мяса, пытаясь накормить Инес.

— Она не хочет есть, — надулась девочка.

Кошка сидела в углу, вылизывая проплешины на шкуре.

— Пап, смотри! — Луи разложил на столе новые зарисовки.

На них — соседи, прохожие, кассирша из кинотеатра.

Но глаза у всех были пустыми.

— А это кто? — Жак ткнул в фигуру в форме полицейского.

— Те, кто стучал прошлой ночью, — сказал Луи. — Они вернутся.

Глава 5. Последняя ночь

Тьма сгустилась быстрее, чем вчера.

Тук. Тук. Тук.

— Откройте! Полиция!

Голос звучал механически, как запись.

Жак вгляделся в глазок.

За дверью стояли две фигуры в форме.

Но их лица были искажены, а изо ртов торчали клыки.

— Они нашли нас, — прошептала Элен.

Жак вырвал дверь настежь.

— Убирайтесь!

Один из монстров зашипел, его глаза вспыхнули жёлтым светом, будто фонари.

— Месье Морт, вы под арестом.

Жак ударил первым.

Молоток пробил череп — и что-то щёлкнуло.

Вторая тварь закричала — но звук оборвался, как у человека.

Тела рухнули.

Теперь это были просто люди в форме.

С кровью.

— В подвал, — сказал Жак.

Эпилог. Газетные вырезки

«Семья маньяков ликвидирована в Сент-Илере»
Отец убит в перестрелке, мать и дети — в психиатрической клинике. В подвале найдены останки 7 человек.

«Девочка отравлена трупным ядом»
У 6-летней Софи Леруа обнаружены следы поедания плоти. Возможно, родители кормили детей мясом жертв.

«Рисунки маленького убийцы»
В комнате Луи Леруа найдены десятки эскизов с изображением пыток. Психологи говорят о врождённой склонности к насилию.

Палата №6.

Элен качается на кровати, напевая колыбельную.

Софи держит на руках тряпичную куклу и шепчет:

— Не бойся, Инес. Скоро ночь. Скоро они придут.

А Луи рисует на стене.

Тот самый дом.

И чёрные фигуры вокруг.

И себя среди них — с такой же пустой улыбкой.

***
Если мой рассказ привлёк ваше внимание, хочу обратить внимание и на свой профиль. Там есть информация о моей книге, которую я уже закончил. Она бесплатна и доступна всем.

— Вы нам очень нужны, доктор, — говорил главврач, пожимая ему руку. Его пальцы были холодными и слегка влажными, будто только что вынутыми из воды. Или как у покойника после бальзамирования.

Первые дни прошли в привычной рутине: обходы, консультации, бумаги. Коллеги уважительно кивали, но их глаза скользили мимо, будто они боялись задержать взгляд слишком долго. Медсёстры украдкой поглядывали, перешёптывались за его спиной, замолкая, когда он приближался.

Жена, Аня, обустраивала съёмную квартиру на окраине, ворчала на пыль и запах сырости, пропитавший стены.

— Здесь пахнет, будто кто-то умер, — говорила она, протирая полки, с которых никак не исчезал серый налёт.

— Скоро всё наладится, — успокаивал её Орлов, но сам ловил себя на мысли, что не верит в эти слова. — Это временно.

Но временное становилось постоянным.

Первый знак.

Операция на мозге шла идеально ровно, пока внезапно не дрогнули руки. Скальпель чуть соскользнул, оставив микроскопическую царапину на мягкой ткани мозга. Никто не заметил, кроме него. Позже пациент очнулся, улыбнулся, поблагодарил. Через неделю его размазало по шоссе грузовиком-фурой. Водитель уверял, что мужчина сам бросился под колёса — смеясь.

Внезапно закружилась голова, словно чей-то холодный палец пробежал по позвоночнику. В ушах зазвучал шёпот — нечленораздельный, словно исходящий из самой глубины черепа. Он моргнул, стиснул зубы и продолжил.

Часы на стене тикали. Тридцать один час.

Второй знак.

Старик с дрожащими руками, которому Орлов выписал лекарства. Через три дня его нашли в лесу с синими губами и рвотой, застывшей на подбородке, словно смола. В корзине — полусъеденные бледные поганки, аккуратно разложенные, будто сервированные для ужина.

— Он сорок лет грибы собирал, — шептались в больнице, избегая взгляда Орлова. — Не мог ошибиться.

Третий знак.

Молодой парень, жаловавшийся на бессонницу. Говорил, что кто-то стучит в окно по ночам, но за шторами никого не было. Орлов посоветовал ему прогулки перед сном.

Через два дня того нашли в гостиной, с петлёй на шее и неестественно вывернутыми ступнями — будто он пытался убежать, но его развернуло на месте.

Аня тем временем жаловалась на головные боли.

— У меня такое чувство, будто кто-то... смотрит, — говорила она, теребя виски. — Даже когда мы одни.

Орлов проверял дверные замки, задергивал шторы, но ощущение не исчезало. Иногда ему казалось, что в углу, за его спиной, движется тень — медленно, едва уловимо.

По ночам ему снились операции. Только не он оперировал. Его. А на стене, за спиной того, кто склонился над ним, тикали часы.

Часть вторая: Белые халаты

Возможно, это был бег — бег от мыслей о мертвых пациентах, от ночных кошмаров, от жалоб Ани. Бег от самого себя. Его пальцы, привыкшие к точности скальпеля, теперь судорожно сжимали ручку, оставляя на бумаге нервные, рваные строки.

За два месяца он завершил свой труд: «Исследование нейронных коррелятов сознания у пациентов в пограничных состояниях». Сухая академическая формулировка скрывала нечто большее — попытку понять ту грань, за которой мозг перестает быть просто органом и становится... дверью.

Дверью, которую кто-то приоткрыл. В тот вечер он задержался допоздна, дописывая последние правки.

Больница была пустынна и безмолвна, лишь далекие шаги дежурной медсестры эхом отдавались в коридорах, слишком громкие для одного человека, будто кто-то шёл за ней следом.

Выключая свет в кабинете, он услышал скрип каталки — протяжный, будто крик несмазанных колёс.

Из полумрака выплыла фигура в белом — молодая медсестра, слишком бледная, почти прозрачная, везла на каталке пациента. Тело было накрыто грязной простынёй, но из-под ткани высовывалась рука — бледная, с синими прожилками, пальцы сведены в неестественный крюк, будто в последний момент они что-то цепляли.

— Поздновато, — улыбнулся Орлов, но улыбка застыла, не дойдя до глаз.

Медсестра остановилась. Повернула голову. Слишком резко. Взгляд её был пустым, словно она смотрела не на него, а сквозь — в какую-то точку за его спиной.

— Вы должны идти, — прошептала она.

Голос был слишком тихим, почти шуршащим, как бумага под ножом. Орлов моргнул — и в следующий момент коридор опустел. Лишь слабый запах формалина висел в воздухе, смешиваясь с чем-то сладковатым, гнилостным.

"Усталость. Просто усталость".

Дома Аня не спала. Она сидела у окна, кутаясь в плед, который казался ей теперь саваном, и смотрела в темноту. В последнее время она почти не спала, а когда засыпала — кричала.

— Опять задержался? — спросила она, не оборачиваясь, голос плоский, без интонаций.

— Работа, ты же знаешь.

Он не стал рассказывать про медсестру. Не стал говорить и о другом — о письме из столицы. Его исследование приняли на Международный форум неврологов. Это был шанс уехать отсюда, вернуться к нормальной жизни.

Но почему-то он не сказал об этом Ане.

"Я не могу", — подумал он, глядя на её спину.

Зато рассказал соседке — Лизе.

Двадцатилетней девушке, которая жила этажом ниже. Она однажды попросила его помощи — у неё болела голова, а местный терапевт лишь разводил руками. С тех пор он иногда заходил к ней — проверить давление, поговорить. Она смеялась над его шутками, и в её присутствии страх отступал.

Но сегодня её дверь была заперта.

В ту ночь он снова задержался. Коридор больницы был пуст, но вдруг — шаги. Много шагов. Из темноты вышли они — врачи, медсёстры, санитары. Все в белых халатах. Все — ровными рядами, как солдаты. Их движения были резкими, неестественными, будто кто-то дёргал за невидимые нити.

Орлов замер. Одна из медсестер повернула голову. Её глазницы были пусты. Из них сочилась густая, тёмная кровь. Он хотел закричать — но в этот момент проснулся.

Комната. Кровать. Потолок.

Часы показывали 3:30.

Аня стояла у окна. Стояла слишком прямо.

— Аня?

Она не ответила.

— Аня, что случилось?

Тогда она повернула голову. Медленно. Сначала на 90 градусов. Потом — ещё. Её шея хрустнула, но она не останавливалась, пока лицо не оказалось совсем наоборот.

— Спи, Коля, — прошептала она ласково. — Это всего лишь сон.

И тогда он проснулся по-настоящему. Пот льётся по спине. Сердце колотится. Аня спит рядом.

Но на подушке — следы крови.

Часть третья: Гниющая реальность

Он прижал платок к переносице, ощущая теплую, липкую струйку, медленно стекающую по верхней губе. Металлический привкус заполнил рот. Закинул голову назад, но кровь не останавливалась — она текла гуще, словно его тело выдавливало из себя что-то лишнее. Вода в раковине окрасилась в розовый цвет, размытый, как акварель на мокрой бумаге.

Часы показывали 3:33. Число, которое преследовало его всю жизнь. Трижды трижды. Судьба, играющая с ним, как кошка с мышью. Каждый раз, когда стрелки сходились в этом положении, случалось что-то необратимое.

Любопытное совпадение. Или нет.

Лиза открыла дверь, придерживая полупрозрачный халатик рукой. Её глаза блестели лихорадочным блеском, а дыхание сбивалось.

— Доктор, помогите мне, — выдохнула она тихо, хватая его за рукав. — Меня мучают такие же сны, как у вас. Я вижу их каждую ночь.

Тонкая ткань слишком легко открывала бледную кожу, почти прозрачную в тусклом свете прихожей. Её волосы пахли чем-то сладким и удушливым — как испорченные цветы.

— Я так рада, что вы зашли, Николай Алексеевич.

Её губы растянулись в улыбке, но глаза оставались неподвижными, стеклянными, как у куклы.

Обед был лёгким. Слишком лёгким. Салат с вялыми листьями, мясо, которое таяло во рту, словно его уже разложили бактерии.

Вино — тёмным, как старая кровь. Он не жалел об измене. Не мог жалеть. Аня последнее время была какая-то... неживая.

Операционная. Запах. Сладковатый, тяжёлый, гнилой. Как вскрытый труп на третий день. Он моргнул — и вдруг увидел их. Ассистенты. Медсёстры.

Но их кожа была серой, обвисшей, местами порванной, обнажая жёлтые кости. Глаза — мутные, как у выловленной рыбы, застывшие в последнем ужасе.

Один из хирургов повернулся к нему. Его челюсть отвалилась, повиснув на сухожилии.

— Доктор, вам плохо?

Голос звучал нормально. Слишком нормально. Орлов резко потёр глаза.

Мертвецы исчезли.

"Усталость. Только усталость".

Он задержался снова. Коридор был пуст, но...

Поскрипывание. Как будто кто-то стоит за дверью. Дышит. Медленно. Очень медленно. Он осторожно подошёл. Шёпот.

Не язык — не русский, не человеческий вообще. Звуки, которые не должны исходить из горла. Щелчки. Хруст. Шуршание, будто под кожей кто-то шевелится.

Он распахнул дверь. Коридор. Но не тот. Длиннее. Длиннее... Бесконечный тоннель из дверей, уходящий в темноту. Свет мигал, как в дешёвом хорроре, но это не было кино.

Он достал телефон, включил фонарик. Луч выхватил из тьмы их. Персонал. Пациенты. Все стояли, выстроившись вдоль стен. Их головы повернулись к нему одновременно. Шеи скрипели, как несмазанные петли.

— Проснуться.

Он сжал кулаки, впился ногтями в ладони.

— ПРОСНУТЬСЯ!

Не выходило.

Он побежал. Коридор изгибался, растягивался. Каталки сами выезжали под ноги. Инвалидные коляски поворачивались, преследовали. Палаты были пусты. На кроватях — только отпечатки тел, тёмные, как запёкшаяся кровь.

Он закричал. Сильные руки схватили его, посадили в кресло-каталку. Шприц блеснул в тусклом свете.

Он узнал запах — пропофол.

Последнее, что он увидел перед тем, как сознание поплыло:

Медсестра наклоняется к нему.

Её лицо расползается, как воск.

— Спи, доктор.

Утро

Он очнулся в своей палате отдыха для врачей. Голова гудела, будто в неё вбили гвоздь.

На столе — записка:

«Вы переутомились. Отдыхайте. Завтра — важная операция».

Но под ней — другие буквы.

Будто кто-то писал тем же пером, но нажимал сильнее, продавливая бумагу:

«НЕ ОПЕРИРУЙ ЕГО».

«Тридцать один час»

Часть четвертая: Распад

Он проигнорировал записку. Какой-то розыгрыш, чья-то глупая шутка. Он не мог отказаться от операции — он был хирургом. Его долг — спасать.

Но не смог игнорировать.

Пациент лежал в воде, красной и густой, как сироп. Вены на запястьях зияли аккуратными разрезами — слишком точными для самоубийцы. На зеркале кровью было выведено:

«ОН ВИДЕЛ ТОЖЕ»

Буквы стекали, но не вниз — в стороны, будто кто-то писал изнутри стекла. Орлов провёл пальцем по надписи. Зеркало было тёплым.

Телевизор. Аня.

Она сидела перед выключенным экраном, уставившись в чёрное стекло.

— Ты пахнешь ею, — сказала Аня, не поворачиваясь. Её голос звучал одновременно слишком близко и бесконечно далеко, будто доносился из глубин ванной комнаты.

— Я спасаю людей, — ответил он.

— Ты их хоронишь.

Она повернулась. Её глаза были затянуты мутной плёнкой, как у мертвеца на третьи сутки.

— Кто ты? — прошептал он.

Аня улыбнулась.

— Ты же сам меня выписал.

Он ушел к Лизе.

Он проснулся от ощущения влажных пальцев на шее. Лиза лежала рядом. Её кожа была холодной и скользкой, как у только что вынутого из воды трупа.

— Я ведь тебя предупреждала, — прошептала она, не открывая рта.

Стены дышали. Потолок капал чем-то тёплым и солёным.

Он побежал.

Улицы Вороново пустовали. Фонари горели тёмно-красным светом, освещая следы чьих-то босых ног — все вели к больнице.

В окне своего дома он увидел себя. Тот Орлов прижимал к груди что-то маленькое и свёрнутое в одеяло.

Оно дёргалось.

Операционная

Персонал ожидал молча, облачённый в белые халаты с лицами, копириющими его собственное

На столе лежала Аня.

— Начинаем, — сказал главврач и протянул ему скальпель.

Лезвие блеснуло.

Часы показывали 3:33.

Тридцать первый час операции.

Последнее осознание

Орлов вдруг понял.

Это не город.

Это его разум.

И он медленно разрушается.

Анна умерла ночью, когда он ввёл последнюю дозу препарата. Монитор показал прямую линию, и комната наполнилась звоном тревожного сигнала. Он помнил каждое мгновение: её расширившиеся от удивления глаза, свою дрожащую руку, капельницу, качающую смертельную жидкость. Теперь эта сцена прокручивалась в голове снова и снова, превращаясь в нескончаемый фильм ужасов.

Неудачная анестезия.

Ошибка в дозировке.

И теперь он не может уйти.

Потому что он — тоже часть этого места.

Часть кошмара, который сам создал.

И часы продолжают тикать.

***

Если интересен мой стиль, я пишу книгу. Она совершенно бесплатна, ссылка в моём профиле.

Орка летела по Майдж-сити. Она уже знала, что колонна «Степных волков» успела покинуть городок и вовсю спешила прочь вместе с фургоном, куда явно сгрузили побольше добра. За ней следовала пара грубых квадратных джипов с людьми Князя. Вот они нагнали колонну. Каера достала один из МП-4 и выпустила серию в воздух, объявляя войну. «Степные волки» выжили газ в пол. В этот момент с ней поравнялся один из джипов, и оттуда Николай указал:

— Мы остановим фургон, чтобы не мешал. «Волки» тебе. Мы рядом, если понадобится.

Каера сбросила заклинание маскировки и оскалилась, демонстрируя немаленькие клыки. Когда кто-то побежал, из противника он превращается в добычу.

Орка стремительно набирала скорость верхом на своем боевом стальном звере, что несколько лет стоял и ждал, когда война вернется. «Степные волки» решили свернуть на дорогу, которая ведет в горы. Грохот движка разрывал тишину, и дорога стремительно пролетала под ее колесами, как ожившая змея, служа ей лишь тропой к врагам. Кожаные доспехи с каждым мигом сбрасывали пыль, которая пыталась их поглотить все эти годы, а за спиной трепыхался в ожидании клинок. Каера не просто гналась за остатками банды «Степных волков», она сжигала дистанцию. Девушка жаждет битвы, и она ее получит. Боевой конь ревет, однако это музыка для ее ушей, и через нее она слышит звуки удирающей добычи.

Дорога вывела на солнце. Мотоцикл под ней блеснул хромом. Над передним колесом череп хищника, в глазницах которого сияли алые фонари. Хромированные украшения в виде костей, и ее гордость, за спиной в сиденье — секира, такая же, с какими когда-то ранее сражался ее народ. Все это отражало во все стороны яркие лучи солнца.

Каера сжала руль, поднимая скорость до максимума. Повороты серпантина станут ее союзниками — каждая кривая только усиливала ее стремление. В ее глазах полыхал азарт, в сердце — жажда битвы. Никто не смеет приходить на ее землю и уходить безнаказанно. «Степные Волки», заметив, что Кaeра приближается, начали паниковать. Каера обнажила клинок, сверкающий в лучах солнца, освещая врагам путь к гибельному финалу.

На очередном опасном повороте Каера вынырнула из-за скалы. Девушка вошла в него на той скорости, что немыслима для других. Острие меча, разрезая воздух, пело тихую ноту свиста, что добыча слышала через рев двигателей. Каера усмехнулась и зарычала в предвкушении. Байк взревел в ответ, словно дух, сроднившийся с ней.

Орка настигла первого врага. Эльф выхватил стальную монтировку и попытался ударить девушку. Каера легко мечом отправила его удар в воздух. Продолжила свое движение — и кисть противника улетела вдаль. Эльф от боли потерял управление и упал на асфальт, оставляя не нем кровавые ошметки. Голова противника разлетелась в клочья.

Следующий враг выхватил пистолет. Каера взмахом клинка зацепила его колесо. Оно лопнуло, и того начало кидать. До того, как противник упал, девушка нанесла удар по его спине. Остальные члены банды выхватили оружие. Каера оскалилась в предвкушении.

Бой против нескольких врагов, рев мотора, жалобный скрип и свист покрышек. В воздухе мелькают цепи, стальные дубины, иногда звучат выстрелы, и всего этого недостаточно, чтобы остановить девушку. Хоть из раны на ее руке и летят по ветру капли крови, этого мало. Каера — королева и правительница этой битвы. Она чувствует себя в родной стихии. То и дело к аккомпанементу из рева двигателей и звона стали присоединяются крики павших. Враги подходят к концу. Их отчаяние можно ощутить в воздухе, и от него нет спасения. Остались трое. Главарь Бык пытается уйти в отрыв, пока два его товарища предпринимают попытку сбежать. Они жмут на тормоза для остановки. Казалось бы, миг отделяет их от того, как главарь Бык и бешеная орка умчатся вдаль. Каера не упускает момента. Взмах меча — и две головы устремляются в воздух. Осталось двое. Бык пытается оторваться, но его стальному монстру не сравниться с байком Каеры.

Два врага поравнялись. Бык срывает с плеча цепь. Успевает взмахнуть и выбить меч Каеры, что уносится в сторону. Затем пытается ударить девушку. Каера отклоняется вниз, и ее волосы практически касаются асфальта. Поднимаясь, она наносит филигранный удар, срывая подачу топлива у противника.

Два байкера останавливаются практически на вершине, на столь удобной парковке на уступе. Словно два друга, они одновременно останавливают байки у разных краев площадки. Бык бросает взгляд вниз, где на землю льется топливо из сорванного шланга:

— Для той, что так ценит мотоциклы, это невероятно низкий поступок.

Мужчина закрывает краник у самого бака и покидает мотоцикл. Бык уже серьезно разминает плечи, вертит в руках весьма крупную цепь. Орка сходит с байка и берет в руки секиру, что так красиво имитирует спинку на ее стальном монстре. Ловким движением снимает вторую часть рукояти и, присоединив, выходит на бой с двуручной секирой. Девушка вспоминает старый добрый древний обычай:

— За кровь предков и величие рода!

Она вскидывает секиру над головой. Это призыв к бою. О, как же она скучала по временам, когда в Майдж-сити были сплошные сражения! Бык взмахивает цепью:

— Убью тварь!

Мужчина раскрутил цепь и начал наступать. Цепь длиною в пару метров вполне позволяла ему атаковать на длинной дистанции. Каера вытанцовывала перед ним, наслаждаясь свистом металла, который рассекал воздух, и яростью схватки.

Бык использовал всю свою агрессию, и в моменты, когда его цепь сталкивалась с оружием девушки, металл высекал искры. В какой-то момент звенья обвились вокруг рукояти секиры. Бык резко потянул на себя и попытался второй рукой схватить девушку за волосы:

— Не на того напрыгнула!

Он выпустил цепь и ударил девушку в живот. Кожаный доспех поглотил часть удара. Каера оскалилась и ударила головой противнику в нос. Бык выпустил ее из хватки. Она слегка повернула секиру в руках и повторила удар в лицо рукоятью. Пока байкер пытался прийти в себя, орка добавила кулаком в живот. Противник согнулся. Каера схватила его за голову и со всей силы приложила коленом в лицо. Когда враг упал, орка поставила ногу на его грудь:

— Только последний идиот станет приближаться к орку на расстояние удара. Ты явно не учил историю. В древних историях войн мой народ погибал не от мечей, а от стрел.

Тот попытался дернуться, но удар в лоб успокоил его, отправив в забытье. Тут Каера заметила зрителей, в том числе Николая, что стоял рядом со своим джипом. Мужчина подошел ближе, хлопая и одновременно сжимая в руках катану:

— Прекрасный бой. Какая досада, что столь превосходный воин заперт в теле женщины.

Каера оскалилась:

— Аккуратнее, Николай... Отрежу ведь под корень все мужские органы...

***

Спасибо за внимание добрые люди. Готов услышать критику и ругань, возможно доброе слово.

До встречи.

— Приятного отдыха.

Когда он проснулся, утро наступило внезапно, будто кто-то щелкнул выключателем. За окном светило солнце, но птиц было не слышно. Он спустился вниз — она стояла за стойкой. Та же улыбка, тот же китель.

— Доброе утро, — сказала она.

Он вышел на улицу, отправившись по своим делам. Вернулся вечером. Она всё так же за стойкой.

— Добрый вечер.

На третий день он начал замечать странности. В коридорах не было ни души. Лифт приходил пустым и всегда вовремя, но когда он заходил внутрь, зеркала отражали не его, а кого-то другого — человека в таком же пальто, но с пустым, размытым лицом.

На пятый день он проснулся от тихого скрипа. За дверью кто-то шептал. Он распахнул ее — коридор был пуст, но на полу лежала кукла. Та самая, что стояла за стойкой, только маленькая, сломанная. Ее голова была повернута на 180 градусов, а изо рта сочилась темная жидкость, пахнущая пластиком и чем-то сладким.

На седьмой день он не выдержал.

— Почему вы всегда здесь? — спросил он, подходя к стойке.

Ее улыбка не дрогнула. Но вдруг — треск. Ее лицо сдвинулось, кожа потрескалась, как старая краска. Под ней — гладкая пластмасса. Кукольные ресницы, нарисованные румяна, рот, застывший в безумной улыбке.

Он отпрянул.

— Что за черт?!

Она повернула голову. Скрип.

— Вы тоже всегда здесь были, и всегда будете, — сказала она. Голос стал механическим, словно из старой музыкальной шкатулки. — Все гости остаются здесь навсегда.

Он бросился к выходу, распахнул дверь — и очутился в холле. Снова. На улице вечер.

— Добрый вечер, — сказала кукла за стойкой.

Он побежал по коридорам, стучал в двери. Наконец, одна открылась. В номере сидели люди. Но когда они повернулись, он увидел — куклы. Все. Глаза-бусины, деревянные пальцы, безжизненные улыбки.

— Ты уже один из нас, — прошептала одна из них, и ее губы не шевелились.

Он подбежал к зеркалу. И увидел себя: гладкое пластмассовое лицо; неподвижные веки; черные дыры зрачков.

За его спиной раздался детский смех.

Маленькая девочка сидела на полу, расставляя кукол в домике из картона.

— Вот папочка, — прошептала она, ставя пластиковую фигурку у миниатюрной стойки. — Вот мамочка.

Она аккуратно поправила кукле галстук, затем закрыла дверцу домика.

— Ты всегда будешь дома.

И повернула ключ.

Снаружи, в настоящем мире, полиция уже неделю искала пропавшего бизнесмена. Его чемодан стоял в номере дешевого отеля, вещи были разложены, а на тумбочке лежал ключ от 13-го номера — которого в этом отеле не существовало.

***

пишу книгу, и если вы устали от повторяющихся сюжетов, вечной боярки и гаремов, в моем мрачном фэнтези этого нет. есть только умные персонажи и красивые сцены сражений. книга бесплатна, можете читать свободно. и пожалуйста, добавьте ее в библиотеку, так вы поможете ее продвинуть. спасибо, что читали!)