Бенин когда-то назывался Дагомеей, а Гаити – Эспаньолой. Это лишь неполный перечень всех стран, которые когда-то поменяли название.
Коллаж автора.
Северная Македония — Македония
Герой Георгия Буркова из комедии «Гараж» продал Родину ради, простите за тавтологию, гаража. Однако история знает пример, когда целая страна решилась на ещё бОльшую жертву – отказаться от собственного названия ради, нет, не гаража, но тоже ради материальных благ.
Речь идёт о Македонии. Это маленькая страна на Балканах. Много лет македонцы стучались в двери евроатлантических организаций.
Македония на карте Европы. Коллаж автора.
Ради заветных европлюшек они сделали всё, буквально прицепили на нос колокольчик и сказали «КУ!» Но на их пути гранитной стеной встала Греция. «Нет, – сказали греки, – не пустим мы вас в наш «цветущий сад», пока вы не смените название. У нас уже есть провинция Македония. Не бывать двум македониям в европарнике!»
Откуда только сколько гонора у одной из самых нищих стран Евросоюза, которая живёт на подачки из Брюсселя... И тем не менее балканской Македонии пришлось считаться с мнением Греции. В итоге Македония в 2019 году официально переименовалась в Северную Македонию. Однако страну всё равно не взяли в Евросоюз. Зато взяли в НАТО 🙃
Буркина-Фасо — Верхняя Вольта
Хмм... Верхняя Вольта… – а ведь звучит красиво, можно сказать даже поэтично. Однако верхневольтинский президент Тома Санкара, пришедший к власти в 1983 году, считал иначе. Молодой политик решил, как назовёшь лодку, так она и поплывёт. Поэтому переименовал страну в Буркина-Фасо, что переводится с языков местных народов как «страна достойных людей».
Тома Санкара дал не только новое название стране, но и провёл ряд не менее радикальных реформ и преобразований: вышвырнул из страны обнаглевших французов, пересадил чиновников на дешёвые авто, прижал к ногтю коррупционеров, «раскулачил» местных олигархов, уравнял женщин в правах с мужчинами.
Ещё он боролся с глобалистами, критиковал неоколониализм и политику Запада, дружил с Фиделем Кастро, но самое страшное – отказался брать ссуды у МВФ.
Тома Санкара до сих пор любим не только в Буркина-Фасо, но и во многих странах Африки. www.nairaland.com
Мировая жаба не могла стерпеть такого наглеца. 15 октября 1987 года «африканского Че Гевару» и его единомышленников жестоко убили, их тела расчленили и закопали в безымянной могиле. Почти все реформы Тома Санкары были свёрнуты. Буркина-Фасо вновь вернулась в лоно неоколониальной империи Франции. Однако путчисты всё же не осмелились вернуть стране прежнее название.
Бхарат — Индия
Македонцы отринули старое название из корыстных побуждений, а буркинфасовцы – чтобы стереть память о колониальном периоде. А вот переименование Индии в Бхарат это сугубо политическая история.
Коллаж автора.
В массе своей индийцы не комплексуют по поводу того, что название их стране дали европейцы. Чего не скажешь о местных националистах, чьи позиции в Индии очень сильны. Не раз они ставили вопрос о переименовании страны, потому что по их мнению слово «индия» это «пережиток колониальной эпохи», поэтому негоже без пяти минут третьей экономике мира называться чужеземным названием.
Менять название огромной страны, чьё население превышает 1 млрд человек, это вам не хухры-мухры. Только на смену названия в госдокументах, путеводителях и на картах уйдёт уйма времени и денег. Поэтому мудрые индийские товарищи приняли соломоново решение – Бхарат, наряду с Индией, стал одним из названий страны. Так были сэкономлены деньги и потешено самолюбие местных националистов.
Намибия — Юго-Западная Африка
Юго-Западная Африка – от этих слов веет каким-то замшелым официозом, запахом скучных географических карт из школьных учебников. Так посчитали и функционеры ООН, которые в 1968 году дали стране новое название – Намибия. Своему названию она обязана пустыне Намиб, на которой располагается часть её территории.
Впрочем, одно дело дать название целой стране, а другое – эту самую страну создать. Начиная с 1920 года, будущая Намибия была подмандантной территорией ЮАС (будущей ЮАР). Несмотря на то, что ООН в 1966 году аннулировала мандат, африканеры отказывались отпускать Намибию. Лишь в 1989 году ЮАР предоставил намибийцам независимость.
ЦАР — Центральноафриканская империя
Вау! Когда-то на Чёрном континенте была всамделишная империя?! Ну как бы была, но не совсем империя 🙂
1966 год. Мятежники во главе с харизматичным полковником Жан-Бедель-Бокассой устроили путч в Центральноафриканской Республике (ЦАР).
Новоиспечённый лидер мятежников развернул кипучую деятельность. Прежде всего главарь путчистов подавил всякое инакомыслие. Одних неугодных бросили в тюрьмы, других скормили диким зверям, а некоторых африканский диктатор самолично... съел.
Ещё он принялся обустраивать страну по подобию Ливийской джамахирии. Чтобы совсем уподобиться своему кумиру Муаммару Каддафи, африканский лидер даже принял ислам. Правда, через некоторое время вернулся в католицизм. И это было едва ли не самым безобидным из его чудачеств.
Интересно, знал ли Леонид Ильич о гастрономических пристрастиях своего гостя из Африки?
В 1976 году Бокасса решил переименовать страну в Центральноафриканскую империю (ЦАИ). Как не трудно догадаться, себя он назначил императором. В историю он вошёл под именем Бокасса I.
Центральноафриканская империя не имела и толики могущества империй прошлого. Это была абсолютно нищая, отсталая, насквозь проеденная коррупцией страна, в которой царили архаичные и часто в буквальном смысле людоедские порядки.
Непонятно, не то Бокасса косплеил римских цезарей, не то европейских монархов. www.triptonkosti.ru
«Художества» Бокассы стали такими одиозными, что когда в 1979 году французские десантники положили конец правлению «императора», им рукоплескал едва ли не весь мир.
Впрочем, Франция решилась на такой шаг не из сострадания к местному населению. Просто Бокасса в какой-то момент решил сменить французов на других покровителей. Париж, видя как усиленно их протеже виляет пятой точкой, испугался, что его лишат монополии единолично грабить ЦАИ. Это и стало причиной военного вторжения.
Интересным, познавательным статьям легко затеряться на Пикабу. Зато они точно не затеряются в моей «телеге» 🙂
Немцы дали название "Суповая миска" самой большой на планете чаше, изготовленной из гранита. Размеры скульптуры по-настоящему впечатляют: её масса равна 75 тоннам, а диаметр чаши равен 6,91 м.
Гранитная чаша в Люстгартене была изготовлена из цельного камня и в настоящее время расположена в берлинском парке Люстгартен перед входом в Старый музей. Чашу установили там в 1831 году.
Данную чашу изготовили по указу короля Пруссии Фридриха Вильгельма III. Фридрих желал, чтобы в Пруссии была самая большая чаша. А началось всё после заказа гигантской чаши Уильямом Кавендишом. Цель создания чаши в Люстгартене была одна — превзойти англичан.
ольшой и Малый Маркграфенштейн на изображении 1821 года
За создание прусской чаши взялся мастер по камню Кристиан Готлиб Кантиан. Для гигантской чаши он выбрал Большой Маркграфский камень в Рауэнских горах, расположенных к юго-востоку от Бранденбурга.
Каменотёсные работы стартовали там же — в Рауэнских горах. А вот полировкой чаши мастера занялись в Берлине. На шлифовку и полировку потребовалось чуть более двух с половиной лет.
Пока ещё целая Гранитная чаша в Люстгартене, 1913 г.
В настоящее время на чаше можно заметить большой скол. Чаша лопнула во времена Веймарской республики, когда Люстгартен стал одним из мест для митингов. Зеваки, залезшие на монумент, сломали его.
Вид из собора на Национальную галерею с перенесенной сюда гранитной чашей, в 1938 году
Второй раз чаша получила повреждения во времена Второй мировой войны от осколков гранат, разорвавшихся рядом с монументом.
Из-за нескольких транспортировок чаша окончательно раскололась в 1981 году. Чашу всё же собрали, но швы скрыть не получилось.
Кадры повреждений, которые получила чаша в разные годы
Перенесемся в викторианскую эпоху, примерно совпадающую с царствованием британской королевы Виктории I (1837-1901), которая характеризовалась бурным экономическим ростом, вызванным Промышленной революцией и расширением Британской колониальной империи. Эти значительные социальные, экономические и технологические изменения укрепили позиции Великобритании как первой державы своего времени.
Несмотря на эти глубокие преобразования, викторианское общество по-прежнему руководствовалось пуританскими принципами: скромная и упорядоченная жизнь, экономическая строгость, религиозный методизм и политический консерватизм. Настольной книгой пуритан была «Книга этикета леди Гоф» - своего рода руководство для идеального пуританина, доходившее до таких абсурдных крайностей, как совет не смешивать на одной полке книги, написанные мужчинами и женщинами. Они могли быть вместе только в том случае, если авторы были женаты.
В этой пуританской и моралистической среде младенец, рожденный вне брака, был клеймом, которое на всю жизнь омрачало жизнь и матери, и самого ребенка. Поэтому в Великобритании и ее колониях были учреждены и легализованы «Baby farming» - своего рода частные учреждения, куда можно было поместить детей, рожденных вне брака, детей матерей-одиночек, и даже проституток, чтобы матери могли продолжать свою жизнь – «Глаза, которые не видят, сердце не чувствует». Не задавая никаких вопросов, женщины в таких ситуациях могли отдать своих младенцев на попечение в эти заведения – ведь для их управляющих это был бизнес – за периодическую плату (около пяти шиллингов в месяц) и забрать их в будущем или сделать единовременный платеж (около десяти фунтов), чтобы «фермеры» – ведь они действовали как настоящие скотоводы – усыновляли их. Приемных родителей привлекали путем объявлений в газетах, и после того, как были закрыты все формальности, посредники отправляли детей в новые семьи... и снова брали плату с приемных родителей. Настоящий бизнес.
Некоторые матери выбрали самый быстрый и дешевый путь: отказ от детей или их убийство. На самом деле, первая женщина, казненная в Англии в XX веке, Луиза Жозефина Массе, была казнена за убийство своего сына.
Одним из управляющих такого рода заведениями была Амелия Дайер. Амелия была молодой англичанкой, которая после смерти родителей переехала жить к тете и начала работать медсестрой. Вскоре, хотя ей было всего двадцать четыре года, она вышла замуж за 59-летнего Джорджа Томаса (оба солгали о своем возрасте в брачном свидетельстве). В больнице она узнала о существовании такого рода прибыльного бизнеса и решила открыть собственный пансион у себя дома.
Ее обеспеченное положение и то, что она была медсестрой, помогли ей получить младенцев с первых же объявлений, которые она дала в газету. Хотя она предпочитала детей с единовременной оплатой и последующим усыновлением за дополнительную плату, большинство младенцев, которые к ней попадали, были на попечении и оплачивались еженедельно; это означало, что дом был полон детей, которых нужно было кормить и ухаживать. Это было слишком обременительно. Она перестала их кормить, а чтобы успокоить, давала им «сироп мисс Уинслоу» - своего рода «Парацетамол» того времени, с той лишь разницей, что он содержал морфин и хлороформ.
Многие дети заболевали и умирали. Благодаря подозрениям и доносу врача, который зафиксировал смерть нескольких малышей, в 1879 году она была арестована и приговорена к шести месяцам тюремного заключения... не за убийство, а за халатность.
После отбытия наказания Амелия Дайер переехала из Бристоля в Кавершем. Она начала использовать псевдонимы, такие как миссис Хардинг или миссис Смит, и вернулась к своему ужасному бизнесу вместе с дочерью Мэри Энн (известной как Полли) и зятем Артуром Палмером. Теперь она принимала только единовременные платежи за усыновление, никаких регулярных выплат за содержание.
Получив десять фунтов стерлингов и младенца, она душила его белой лентой. Естественно, никаких медицинских свидетельств о смерти не было. Она упаковывала тела и бросала их в реку Темзу.
В 1896 году один из таких пакетов с останками ребенка был найден лодочником. Он сообщил об этом в полицию. Вскоре был обнаружен еще один пакет, и улики, найденные на телах младенцев, привели полицию к миссис Хардинг или миссис Смит: Амелии Дайер.
Амелия Дайер
Когда они вошли в дом, все указывало на то, что там произошло массовое убийство: прививочные карточки, рулон белой ленты, детская одежда, вырезки из газетных объявлений... и, самое главное, сильный запах гниющего мяса, исходящий из кухонной кладовой.
Перед лицом улик Амелия призналась: «Вы узнаете моих по белой ленте на шее».
В течение трех недель в камере смертников она исписала пять тетрадей, изложив свою «последнюю, истинную и единственную исповедь», в которой признавала всю свою вину, оправдывая свою дочь и зятя. 10 июня 1896 года в возрасте 57 лет она была повешена в тюрьме Ньюгейт.
Хотя далеко не все тела были найдены, по имеющимся уликам, полиция предположила, что она могла убить от 300 до 400 детей. К сожалению, она не была единственной осужденной за подобные практики (детоубийство) в Великобритании. В период между 1870 и 1909 годами были повешены шесть других «фермеров». Также хорошо известен случай новозеландки Уильямины Дин (известной как «Саутлендская ведьма»), единственной женщины, казненной в Новой Зеландии также за детоубийство как «фермерша».
Впоследствии законы об усыновлении были ужесточены, предоставив местным властям право контролировать «бэби-фермы» в надежде искоренить эти практики. Несмотря на это, торговля и жестокое обращение с детьми не прекратились.
Два года спустя после казни Дайер железнодорожники нашли в вагоне брошенный пакет, внутри которого обнаружилась живая девочка, которой не было и месяца. Это был ребенок вдовы по имени Джейн Хилл, которая отдала его некой миссис Стюарт за двенадцать фунтов стерлингов. Говорят, что загадочная миссис Стюарт была Полли, дочерью Амелии. Доказать ничего не удалось...
Если вам понравилось - пожалуйста, поставьте лайк и напишите комментарий. Это мне очень поможет. И обязательно прочтите другие мои переводы и статьи!
Сложный был год, год 1979. В Иране грянула Исламская революция, американское посольство в Тегеране захватили студенты, Египет и Израиль подписали мирное соглашение, в Пакистане тайно повесили свергнутого президента Бхутто, а под конец года СССР ввёл войска в Афганистан. Заканчивался XIV век по мусульманскому летоисчислению, а пророчество гласит, что на рубеже столетий в мир вполне может прийти Махди, мессия, что приходит в мир перед концом света и ведет правоверных на последнюю битву с силами зла. И 1 мухаррама 1400 года (20 ноября 1979 года) пророчество сбылось.
Ранним утром 20 ноября около 100 тысяч верующих собрались на первую рассветную молитву исламского Нового года в Аль-Масджид аль-Харам, Заповедной мечети, во внутреннем дворе которой расположена Кааба — величайшая святыня ислама. Наступил месяц Мухаррам — один из священных в исламе: в это время нельзя убивать, вести войны и охотиться в окрестностях Мекки. Верхушки минаретов освещали первые лучи солнца, когда имам Мухаммад Абдаллах ас-Субейл взял микрофон, чтобы прочитать молитву. Не успел имам произнести несколько слов, как в мечети раздались выстрелы, и на трибуну к имаму вышли несколько вооруженных мужчин.
Их возглавлял Джухайман аль-Утайби, сорока трёх лет. Восемнадцать лет он прослужил в Национальной гвардии Саудовской Аравии, а уйдя в отставку, поселился в Медине и посвятил себя духовным изысканиям. После нескольких лет учебы в медресе аль-Утайби стал проповедовать самостоятельно. Мединские студенты на всю Аравию славились религиозным фанатизмом. Среди них было много бедуинов, особенно из клана Бану Утайба, которые опирались не на Коран, а на исконные мусульманские традиции, истолкованные ваххабитскими шейхами, и считали себя единственными хранителями и защитниками настоящего ислама. Шиитов, суфиев и прочих они люто, бешено ненавидели и стремились уничтожить, а правлением саудовской династии были крайне недовольны. Аль-Утайби пользовался у этой публики большим успехом, издал даже книгу под названием «Семь посланий», где подробно расписывал, как саудовская династия променяла древнее исламское благочестие на нефтяные доллары. Аль-Утайби за убеждения успел посидеть в тюрьме, где имел много дискуссий с ваххабитскими шейхами, и там же в тюрьме встретил студента университета Эр-Рияда Мохаммеда аль-Кахтани. А в ноябре 1978 года Аль-Утайби объявил соратникам, что узрел видение – Мохаммед на самом деле является Махди, и судьба ислама отныне в его руках. Вскоре вещие сны о Мохаммеде стали видеть и другие.
Поднявшиеся на трибуну вооруженные люди отобрали у имама микрофон, и один из них обратился к толпе. Он долго рассказывал о разложении общества и упадке истинной веры, припомнил саудовским принцам шумные пьянки на Лазурном берегу, осудил греховное телевидение и женщин-дикторов в шайтан-коробках, изображение лиц правящего семейства на портретах, продажу нефти Мировому Злу в лице США, отдельно остановился на новом языческом бедствии в виде футбола, что отвращает сердца верующих от ислама. А поскольку представители королевского дома лишь пешки в руках неверных и законы ислама не соблюдают, заключил проповедник, клятва верности монарху отныне недействительна, а королевский дом более не достоин уважения верующих. Закончив с проповедью, которую слышал весь город благодаря громкоговорителям мечети, вооружённые люди представили толпе Махди. Он встал у Каабы, и люди Аль-Утайби торжественно ему присягнули.
Джухайман аль-Утайби
Людей этих было от ста до пятисот, точно никто их не считал, были среди них египтяне и пакистанцы, но больше всего было тех самых фанатичных бедуинов из племени Бану Утайба. Они быстро взяли под контроль все ворота Заповедной мечети, в количестве 51 штуки, и оборудовали на всех семи минаретах огневые точки. В святое место нельзя было приходить с оружием, и сопротивляться вооруженным махдистам было особо некому. Двоих полицейских, имеющих при себе деревянные дубинки для наведения порядка в очереди к святыне, застрелили сразу, остальные полицейские растворились в толпе.
По окончании проповеди и присяги Махди большую часть паломников выпустили из мечети. Предполагалось, что они должны разнести весть о приходе Махди по всему миру. Некоторые паломники предпочли остаться в мечети, поскольку попасть в Заповедную мечеть в первый день нового столетия это большая удача для мусульманина.
К восьми утра полиция начала подозревать, что в мечети что-то происходит, и поехала проверить. Полицейских встретил кинжальный огонь с минаретов, восемь полицейских погибло на месте, тридцать шесть было ранено. Через несколько часов в Мекку по тревоге примчались военные и национальная гвардия, срочно прилетел министр обороны принц Султан и министр внутренних дел принц Наиф. Вскоре к ним присоединился глава спецслужб, принц Турки, прилетевший из Туниса, где он сопровождал наследного принца. Принцы создали штаб в ближайшем к мечети отеле и принялись разрабатывать военные планы. Король Халид собрал тридцать ведущих богословов страны, чтоб те приняли решение по сложившейся ситуации. Имам, из рук которого выхватили микрофон, выбрался из мечети в толпе паломников, и всё руководство Саудовской Аравии уже знало, что мечеть захватили радикальные исламисты. На всякий случай и чтоб делать хоть что-нибудь, во всех городах королевства началась облава на лиц с подозрительно большой бородой.
Случившееся в Мекке хотели было сохранить в тайне, но всё испортил американский пилот с саудовского «Чинука», увидевший с воздуха происходящее у мечети и сообщивший об увиденном в американское посольство. Газеты в США 21 ноября оповестили мир о том, что главную мечеть Мекки захватили иранские шииты. Аятолла Хомейни в ответ заявил, что шииты никогда бы такое не сделали, и это всё проделки американцев и их ручных сионистов. Весь мусульманский мир сразу принял это объяснение как единственно верное и принялся жечь американские посольства по всему Ближнему Востоку.
Пока правоверные громили посольства, сами захватчики не выдвигали никаких требований. Для них уже наступил Судный день, и всё было в руках Аллаха. Штаб принцев же решал как теперь быть. Никто не знал, сколько человек захватило мечеть и чем они вооружены. У штаба отсутствовал план мечети, а вызванный для беседы глава фирмы «Saudi Binladin Group», которая проводила работы по реконструкции мечети, сказал, что планы у него есть, но поскольку его офис сейчас переезжает, где они, неизвестно. Кроме того, поскольку Коран запрещает не только сражаться в Заповедной мечети, но даже входить в неё с оружием в руках, большая часть солдат без решения богословов на штурм идти просто отказалась. Принцы ждать решения имамов не хотели, и потому приступили к активным действиям.
В 3:30 утра 22 ноября мечеть обстреляли светошумовыми боеприпасами, и на штурм пошли три десятка спецназовцев МВД. Они сумели под огнём добежать к мертвой зоне у ворот мечети, после чего махдисты открыли одну из створок ворот и расстреляли их в упор. Выжило только шесть спецназёров. Чуть позже днём в Мекку прибыл 6-й парашютный батальон, прошёдший выучку во Франции. Командир батальона пытался было убедить принца Наифа дождаться темноты и тогда атаковать, узнал много нового о себе и своих родственниках, и в полдень парашютистов отправили в атаку. Начали они хорошо, им удалось незаметно подобраться к одним из ворот и их подорвать. Командир батальона лично повёл штурмовую группу вглубь мечети. Через несколько сотен метров они попали в засаду и погибли практически в полном составе, двое уцелевших попали в плен.
Весь день 23 ноября вокруг мечети накапливались подразделения армии, национальной гвардии и спецназа МВД. На исходе дня совет богословов принял решение по мечети: предложить группировке, захватившей мечеть, сдаться, а в случае отказа принять любые меры, даже если это приведёт к бою в Заповедной мечети. Армейский джип с громкоговорителем три часа катался вокруг мечети с призывом сдаваться, но ему никто не ответил. И в 3 часа утра 24 ноября начался штурм. Ракетами TOW подавили огневые точки на минаретах, затем ими же выбили запертые ворота и в мечеть с разных сторон вошли военные, спецназ МВД и национальная гвардия. Впереди пехоты двигались бронетранспортёры М-113. Поскольку у штурмующих были разные радиочастоты, взаимодействие отсутствовало как явление, зачастую саудиты стреляли друг по другу, и довольно метко. У махдистов обнаружились бутылки с зажигательной смесью, и несколько бронетранспортёров сожгли.
Пока в мечети шёл бой, в центр проведения операции явился глава «Saudi Binladin Group», отыскавший таки у себя планы мечети. И только тогда принцы поняли весь масштаб проблемы: под мечетью находился целый лабиринт, несколько подземных этажей с множеством комнат. Потом выяснится, что перед захватом мечети махдисты натащили туда уйму оружия, боеприпасов и продовольствия, священный источник Зам-Зам обеспечивал их водой, и держать оборону в подземельях можно было очень долго.
Хаотичные бои в мечети шли до вечера, и в самом их центре находился Махди. Он не получил ни царапины, и развлекался тем, что подбирал брошенные саудитами гранаты и бросал их обратно. Но Махди подвела теория вероятности, и одна из гранат взорвалась у него в руках. К вечеру 24 ноября вся территория мечети была захвачена, а выжившие махдисты ушли в подземные лабиринты. Ни один из тех, кто пытался их преследовать, обратно не вышел.
Следующие несколько дней принцы решали, как выкурить махдистов из подземелий. Варианты предлагались разные, например, закачать в подземелье воду и пустить ток, но остановились на самом банальном. По запросу саудитов 27 ноября американцы передали им большой запас слезоточивого газа. При попытке закачать его в подземелье выяснилось, что газ имеет тенденцию подниматься наверх. Как следствие, выяснилось, что большинство саудовских солдат противогазами пользоваться не умеет, а те, кто умел, выяснили, что борода не даёт маске плотно прилегать к лицу. Уйма солдат успела надышаться газом, и вдобавок к этому облако газа ветром сдуло на жилые кварталы. Принц Турки посмотрел на этот горький катаклизм, плюнул, и стал звонить своему старому другу, начальнику французской разведки.
В ночь с 29 на 30 ноября в Саудовскую Аравию прилетели три оперативника Группы вмешательства Национальной жандармерии Франции, во главе с заместителем командира группы Полем Бариллем, большие специалисты по освобождению заложников. Изучив обстановку, Барриль запросил нормальные противогазы, костюмы химзащиты, приборы ночного видения и бронежилеты, и ещё слезоточивого газа. В ожидании заказа Барилль и коллеги дрессировали саудитов и учили их пользоваться противогазами. 2 декабря всё заказанное французами привезли, и утром 3 декабря начался последний и решительный бой. Во двор мечети нагнали рабочих, которые в заданных точках пробурили шурфы до самых катакомб, после чего, в каждый шурф сбросили канистру газа с зарядом взрывчатки. После серии взрывов французы выждали некоторое время и скомандовали идти на штурм. Подземелья прочёсывались группами по 10-20 человек, с активным применением светошумовых и газовых гранат. Всех найденных людей передавали специальной команде, задачей которой было выяснить кто перед ними, террорист или заложник. На прочёсывание подземелья ушло восемнадцать часов. К 4 декабря всё было кончено.
Дым, поднимающийся над мечетью во время штурма галереи Марва-Сафа
Всего на освобождение Запретной мечети ушло две недели. По официальным данным, погибли 255 паломников, военных и террористов, 560 человек было ранено.
Пленные, среди которых был и Джухайман аль-Утайби, предстали перед религиозным судом, на котором председательствовал ваххабитский шейх из Медины Абдуль-Азиз ибн Баз, старый знакомый аль-Утайби. Шейх заявил, что махдисты правы по сути, и все отклонения от ислама следует искоренять, однако бросать вызов правящему дому, устраивать стрельбу в священном месте и тем более объявлять о присутствии Махди это уже грех. Шейх ибн Баз по результатам разбирательства принял единственно верное решение – Суд Аллаха. На рассвете 9 января 1980 года 63 человека были публично обезглавлены на площадях восьми главных городов Саудовской Аравии.
По итогам операции силовые структуры Саудовской Аравии подвергли масштабной чистке, отправив в отставку как командующих войсками, так и всё руководство службы безопасности. Для укрепления правоверных в исламе были закрыты женские парикмахерские и клубы. С телестудий уволили всех женщин-дикторов. Девушкам было запрещено обучение за границей. За соблюдением норм шариата строго следила специальная религиозная полиция.
А младший отпрыск семьи Бен Ладен, владеющей компанией «Saudi Binladin Group», юный Усама, которому тогда было 22 года, внимательно наблюдавший за событиями в Мекке, понял, что нет ничего важнее войны за веру. Уже к концу года он бросил университет и со своим товарищем Абдуллой Аззамом отправился участвовать в афганском джихаде.
Летом 212 года до н.э. обе консульские армии вступили на территорию Кампании. Солдаты разбрелись по окрестностям грабя и разоряя их. Разумеется, это не осталось без внимания со стороны кампанцев и их карфагенских союзников. Кампанцы, при поддержке конницы Магона, напали на мародеров, консулы, сумев кое как собрать своих солдат были вынуждены бежать и укрыться в лагере, потеряв полторы тысячи бойцов.
К этому времени относится история, рассказанная Титом Ливием, вот она, в свободном пересказе.
В Капуе жил некто Бадий. Ему часто приходилось жить в Риме. И там в качестве гостеприимца выступал Тит Квинкций Криспин, римский гражданин. Этот институт (гостеприимства) был издавна развит в греческих городах- государствах. Те кто прибывал в чужой город, на его территории, не имели никаких прав и небыли защищены законом даже от уголовных преступлений. Заводя дружбу с гражданином города, пришелец оказывался под его защитой, и таким образом мог безбоязненно жить и торговать в данном месте. Именно в таких отношениях и состояли наши герои. Их связывали не только деловые отношения, но и дружба. Когда Бадий, находясь в Риме тяжело заболел семья Криспина ухаживала за ним не жалея ни сил ни денег. Надо сказать, что подобные отношения, как правило, не прерывались даже во время военных конфликтов.
В этот раз все произошло по другому. То ли Бадий был выдающимся патриотом, толи его вдохновила победа над римскими мародерами, но узнав, что в римском лагере находится Криспин, он решает вызвать того на поединок. Приблизившись к римским караулам. Бадий попросил вызвать Криспина. Криспин, ничего не подозревая вышел к своему другу, пологая, что произойдет просто разговор старых друзей. Но Бадий заявил, что отныне он отказывает Криспину в гостеприимстве и вызывает его на поединок. Криспин ответил, что здесь достаточно врагов, и он не будет сражаться с другом. даже если столкнется с ним в бою; крови друга не будет на его руках. После этого Криспин вернулся в лагерь. В след ему полетели обвинения в трусости и прочие прелести. Соратники Криспина, всадники, служившие вместе с ним, стали говорить: не должно римлянину прощать оскорблений, это ложиться позором на них всех. Поддавшись их уговорам и испросив разрешения у командиров, Криспин вышел на поединок. Столкновение продолжалось не долго. Криспин ударом копья ранил Бадия в плечо, после чего тот, бросив не только щит, но и своего коня, бежал к своим.
Так кончился этот поединок. Видимо боги оказались на стороне того. кто до конца оставался верен дружбе.
Спасибо, что дочитали до конца. Ставьте лайки к комментируйте статью, это поможет мне лучше понимать что именно вас интересует и сделать статьи более качественными. Еще раз спасибо за внимание и до новых встреч.
Что-то у нас в последнее время в публикациях одни маньяки да техногенки, надо, наверное, для расширения кругозора поговорить на другие темы. Например, про линчевание.
Если вам доводилось видеть клип на песню Билли Джоэла "We Didn't Start The Fire", в котором в некоторых эпизодах фоном служат огромные сгорающие фотографии, то вы наверняка обратили внимание на вторую из них. На ней изображён раздетый до пояса чернокожий мужчина средних лет, привязанный к двум деревьям весьма креативным способом. Его торс обхвачен мощной железной цепью, притягивающей его к стволу одного дерева, руки заведены назад и оттянуты растяжкой к другому дереву за его спиной. Головы почти не видно. Предвидя вопросы латентных некрофилов, сразу скажу, что она там же и почти в том же виде, что и при жизни её владельца, просто запрокинута набок.
Человека на фото звали Роберт Макдэниелс, ему очень крупно не повезло родиться и жить в 1930-е годы в округе Монтгомери, штат Миссисипи, США. Этот округ в те годы выделялся даже на фоне общего бедственного положения сельского юга Штатов - средний доход на душу населения в округе был на 20 процентов меньше, чем во всё штате, сам штат лидировал в стране по количеству убийств, в 1936 году в округе конфисковали 300 галлонов (2268 поллитровок) нелегального самогона, чернокожие дети округа посещали школу не более половины учебного года, в общем, вся дальнейшая история в духе русской поговорки "закон тайга, прокурор медведь" не стала для тех мест чем-то необычным.
Вечером 30 декабря 1936 года соседи бакалейщика Джорджа Виндэма заметили шум подъезжавшего к его бакалейной лавке автомобиля, а потом услышали бабах. Так как это было предновогоднее время, то бабах сначала списали на взорвавшуюся петарду, но через полтора часа они услышали стоны и пошли проверить, всё ли в порядке с мистером Виндэмом. В лавке они нашли последовательно кровавые отпечатки чьих-то ног, затем недоеденную банку сардин, а затем и собственно мистера Виндэма, раненого из дробовика в плечо и шею и по этой причине прервавшего ужин из сардин и крекеров. Касса лавки была ограблена на 350 долларов (да, в те годы кассовые аппараты уже могли суммировать продажи для контроля), сам мистер Виндэм был оперативно отправлен в больницу, но к несчастью, не дожил до прибытия в руки врачей.
За расследование преступления взялся шериф округа Эдгар Райт, закончивший, к слову, 7 классов школы (двухминутка ненависти: в современной России для поступления даже в рядовой состав полиции надо закончить 11 классов). Расследовал он его привычным для тех мест и времени способом: задерживал негра и задавал ему вопрос - был ли подозреваемый за день-два и после на месте преступления? Был? За решетку! Таким способом за месяц у него набралось восемь подозреваемых, из которых к апрелю 1937 года осталось двое главных кандидатов на обвинение: 25-летний Рузвельт Таунс и его друг Роберт Макдэниэлс. То, что оба не владели автомобилями, не умели на них ездить и вообще боялись тележного скрипа, не произвело на шерифа никакого впечатления. Это не его проблемы.
13 апреля 1937 года Таунс и Макдэниэлс были доставлены в окружной суд, где, разумеется, не признали себя виновными. несмотря на это, подозреваемым было предъявлено обвинение, а затем шериф Райт взялся отвезти их обратно в тюрьму. С этого момента эта история окончательно потеряла логику и уехала куда-то в область вранья очевидцев, пытающихся спасти свою задницу от справедливого возмездия.
По изложенным позже показаниям шерифа,когда он вывел подозреваемых во двор суда, его встретила толпа из 100 человек, напавшая на него и отобравшая подозреваемых у служителей закона. Никого из толпы шериф, естественно, не узнал и позже говорил, что это, возможно, были люди из соседнего округа. Двух негров посадили в школьный автобус и повезли в лес в десяти километрах от города. Шериф Райт вместо погони за похитителями (а оно надо?) просто вернулся в зал суда и объявил судье, что что-то пошло не так.
Таунса и Макдэниелса привезли в лес, обоих привязали к деревьям и задали простой вопрос: не вы ли убили Джорджа Виндэма? Для облегчения поиска ответа была использована паяльная лампа, которой несколько раз прижгли испытуемых. После того, как измученный Таунс под пытками согласился признаться в ограблении и убийстве, Макдэниэлса застрелили в голову, а Таунса облили бензином и сожгли заживо.
Фотография убитого Макдэниэлса была опубликована в том же году в журналах Time и Life и вызвала большой резонанс. Под давлением общественности губернатор штата Миссисипи Хью Уайт был вынужден провести расследование линчевания, но в итоге пришёл к таким же печальным выводам,что и шериф-семиклассник Райт. По итогу за преступление никто не был привлечён к ответственности .
Возможно, именно из-за того, что его мать воспитывала его как девочку, Эрнест Хемингуэй (1899–1961) всю жизнь стремился доказать свою мужественность. Грейс Хемингуэй смогла убедить себя, что «Эрнестина» — близнец её любимой Марселин (1898–1963). Она одевала и укладывала волосы «дочерей» одинаково, и даже задержала Марселин в школе на целый год, чтобы «девочки» могли начать обучение вместе. Неудивительно, что Хемингуэй постоянно говорил о своем участии в конфликтах и войнах, хотя в боевых зонах он чаще всего был наблюдателем.
Хемингуэй любил рассказывать высокопарные истории о своих подвигах во время Гражданской войны в Испании (1936–1939), но на самом деле он был там лишь корреспондентом для Североамериканской газетной ассоциации (NANA). Он горячо освещал злодеяния и жестокости фашистских революционеров и требовал, чтобы другие журналисты следовали его примеру. Когда Джон Дос Пассос отказался подчиняться и продолжал освещать жестокости республиканцев, их пути с Хемингуэем разошлись. Хемингуэй был уже раздражён присутствием Дос Пассоса, так как тот, вместе со своим другом Э. Э. Каммингсом, действительно служил водителем скорой помощи в Первую мировую войну. Согласно версии Хемингуэя, он был героическим водителем скорой помощи в охваченной войной Италии, совершал дерзкие миссии в зонах огня, куда не решался ехать никто другой, и стал первым американцем, раненым в этом театре военных действий, получив такие травмы, спасая раненых под самым носом у врага.
На самом деле, всё его участие в работе Американского Красного Креста в Италии длилось с 4 июня по 8 июля 1918 года, за это время он только дважды водил машину скорой помощи, и ни разу не выезжал в боевых действиях. После краткого обучения в Милане его прикрепили к Четвертому отделению в Скио, городке, расположенном в 15 милях к северу от Виченцы и потому далёком от боевых действий. Четвертое отделение имело 23 автомобиля скорой помощи, каждому из которых был назначен экипаж из двух человек, но отсутствие боевых действий в этом районе принесло ему прозвище «Кантри-клуб Скио», так как в любой день на дежурстве находились только три экипажа. В какой-то момент до 22 июня Хемингуэя перевели на службу в кантину в Фоссальте, находившуюся очень близко к фронту. Здесь он должен был на велосипеде доставлять сигареты и шоколад солдатам в окопах. Ночью 8 июля, когда он находился на задании, его сбило с велосипеда осколком мины, выпущенной с австро-венгерских позиций. Это – факт, но степень его травм и последующие события были сильно преувеличены.
Согласно Хемингуэю, несмотря на 227 осколков, которые изрешетили его ноги и нижнюю часть тела, он бросил свою «скорую помощь», чтобы спасти итальянского солдата, пострадавшего в том же взрыве. Под обстрелом пулемёта он перекинул раненого через плечо и побежал к итальянским позициям. Почти сразу пуля «раздробила» его правое колено, но, не обращая внимания на такие незначительные травмы, он добежал до безопасной зоны. Хотя он действительно был ранен осколком той ночью, Хемингуэй, кажется, был единственным, кто помнил эти события, и, несмотря на все попытки, никто не смог найти раненого итальянца, спасённого молодым американцем из лап смерти. В любом случае, его отправили в Тревизо, а затем в Милан, где итальянское правительство, не веря ни единому слову этой истории, всё же наградило его Крестом за храбрость, стремясь использовать эту историю для пропаганды.
В возрасте всего 19 лет Хемингуэй рассказывал всем, кто был готов слушать, что после такой тяжелой травмы он записался в ряды «ардити» и сражался бок о бок с ними до конца войны. «Ардити» переводится как «те, кто осмеливается», и они были первыми в мире настоящими силами специального назначения, которые не приняли бы к себе новобранца, особенно с раздробленным коленом и 227 другими ранами. На самом деле его выздоровление затянулось на пять месяцев, после чего 4 января 1919 года он сел на корабль «Джузеппе Верди», отплывший из Генуи в Нью-Йорк. К тому времени он носил эффектный итальянский плащ и совершенно ненужную трость для поддержки своего «раздробленного» колена.
Первый опубликованный роман Хемингуэя, «И восходит солнце» (1926), рассказывал о бесцельном и потерянном поколении, пережившем Первую мировую войну. Хотя именно благодаря этому роману популяризировался термин «потерянное поколение», сам Хемингуэй его не придумал. Он услышал его от Гертруды Стайн, которая подхватила это выражение во Франции, где оно было вдохновлено термином «enfants perdus» — «потерянные дети», французским военным прозвищем для первой волны атакующей пехоты, у которой было мало шансов на выживание.
Таким образом, Хемингуэй стал одним из самых известных писателей своего времени, но его репутация как участника боевых действий была, мягко говоря, преувеличена. И хотя его рассказы о войнах и подвигах привлекали внимание и восхищение, реальность его участия в этих событиях была значительно менее героической. Однако это не помешало Хемингуэю стать легендой и символом мужества и отваги, хотя и с изрядной долей вымысла.
Если вам понравилось - пожалуйста, поставьте лайк и напишите комментарий. Это мне очень поможет. И обязательно прочтите другие мои переводы и статьи!
