Духовные практики Востока

"Когда случаются перемены, должно существовать то, что не меняется, но в чем все эти перемены имеют место. Когда вы видите глиняный кувшин, немедленно у вас есть осознание, что он произошел из земли. Когда вы видите золотое кольцо, вы тут же опознаете золото. Когда вы видите деревянный стол, вы сразу осознаете, что он деревянный. Подобно этому должен существовать некий субстрат, который принимает разные формы и разные имена. Какие бы ни происходили перемены, они происходят в этом субстрате.

Если вы можете что-либо объективировать, увидеть это как нечто внешнее по отношению к вам, делайте это. В конце концов так вы доберетесь до своего тела. Все, что вы видите, является внешним по отношению к вам. Если вы видите свое тело, оно тоже является внешним по отношению к вам, и что-то при этом должно быть внутренним. Вот почему вы можете видеть вещи. Ведь что бы вы ни увидели, должно быть по отношению к вам внешним, то есть объектом. Даже во сне всё является внешним по отношению к вам. Там есть горы, реки, люди, деревья, и всё это – внешнее. Спящий человек не затронут сном, он только видит его.

Так вот, теперь вам советуется открыть то неизменное, в чем все перемены имеют место. Как мы можем это сделать? Путем исключения. Все, что меняется, исключайте это. Спокойно сидите некоторое время и смотрите. Все, что вы видите, все, что вы можете воспринимать или воображать или чувствовать, может быть исключено. И останется то, что вы не сможете исключить. Это и есть постоянное пребывание существования, сознание, блаженство и свобода. Это может быть сделано мгновенно или может занять многие века".

Пападжи

Странствующий монах Джатадхари появился в Дакшинешваре, вероятно, в 1864 году.

Этот Джатадхари почитал Шри Раму и носил с собой изображение Рамы-ребенка, когда того еще звали детским именем Рамлала. В северо-западной Индии в честь маленького Рамы и по сей день мальчиков ласково зовут «лала», а девочек «лали».

Джатадхари с необычайным благочестием совершал почитание этой статуэтки, сделанной из сплава восьми металлов. А Рамакришна своим духовным зрением сразу определил необычность Джатадхари, которому действительно было видение маленького Рамы, так что для него изображение было тождественно самому божеству. Почитание Джатадхари завораживало Рамакришну, и он целыми днями просиживал рядом с ним, не сводя глаз с изображения Рам-лалы и видя то же, что видел монах.

Потом Рамакришна рассказывал об этом:

— День шел за днем, и я чувствовал, что Рамлала любит меня все больше. Пока я был с Джатадхари, Рамлала был доволен и играл неподалеку. Но стоило мне уйти в свою комнату, Рамлала оставлял игры и следовал за мной. Он не желал оставаться с монахом, хотя я ему несколько раз приказывал не ходить за мной. Сначала мне казалось, что я все это выдумал. Ну как мог ребенок, которого монах почитал так давно и преданно, любить меня больше, чем его? Но я же действительно видел Рамлалу: он то приплясывал передо мной, то шел позади. Иногда он требовал, чтобы я брал его на руки, но, когда я поднимал его, он недолго сидел на руках. Ему хотелось носиться, он забирался в колючки и рвал там цветы, он плавал и плескался в Ганге. Я ему раз за разом говорил: «Не делай этого, дитя! У тебя будут волдыри на ножках от беготни по солнцу, а если ты будешь так долго оставаться в воде, ты простудишься». Но он не слушался, сколько бы я ни твердил ему это, и шалости свои не оставлял. Бывало, что он с нежностью смотрел на меня своими прекрасными большими глазами, но бывало, что дулся и строил мне рожи. Я сердился не на шутку и бранил его. «Ну подожди же, маленький негодяй, — я ему говорил, — сегодня я тебе задам, сегодня ты получишь настоящую встрепку!» Я вытаскивал его из реки или заставлял уйти с солнцепека, старался подарками заманить его в комнату, чтобы он там играл. Когда он упрямствовал, я легонько шлепал его. Но у него сразу появлялись на глазах слезы и мне становилось до того больно, что я хватал его на руки и утешал.

Однажды я собрался на Гангу совершать омовение, а он увязался за мной. Что было делать? Пришлось взять. Но он как забрался в воду, так его невозможно было вытащить из нее. Никаких уговоров не слушался! Я рассердился и сказал: «Пожалуйста, можешь купаться сколько угодно, а я ухожу!» И тут же увидел, что ребенок начинает захлебываться! «Да что же я делаю?!» — с ужасом подумал я, вытащил его из воды и стал согревать.

В другой раз он попросил есть, а у меня был только сухой рис, да еще плохо очищенный. Он ел, а жесткие рисинки царапали его нежный язычок. Мне стало так худо от этого, что я взял его на руки и сказал: «Тебя мама кормила сливками и свежим маслом, а я даже не позаботился о вкусном для тебя, сухим рисом кормлю!»

Рамакришна всплакнул, много лет спустя рассказывая ученикам эту историю. Об этом вспоминает Сарадананда, который был среди учеников, и добавляет, что, слушая рассказ о Рамлале, они обменивались недоумевающими взглядами — настолько абсурдным и невероятным казался он даже им, исполненным юношеской веры. Но ведь рассказывал Рамакришна, которого они считали неспособным ко лжи! Уже зрелым человеком Сарадананда в своей книге с добрым юмором предлагает недоверчивому читателю самостоятельно определить свое отношение к рассказу. «Примите столько, сколько сможете переварить. При желании можете отбросить голову и хвост», — пишет он. Однако, вместе с тем, Сарадананда совершенно недвусмысленно дает понять, что сам поверил в каждое слово.

— Бывали дни, — продолжал Рамакришна свой рассказ, — когда Джатадхари приготовит пищу для обрядового подношения Рамлале, но не может найти его. Он в тревоге прибегал в мою комнату, где и обнаруживал, что Рамлала играет на полу. Джатадхари страшно обижался и сердито говорил: «Я столько провозился, готовя тебе подношение, я тебя искал повсюду, а ты вот где был все это время! Тебе дела нет до меня! Ты все забыл. Всегда ты был таким — ни доброты в тебе нет, ни привязанности. Что вздумается, то и делаешь. Бросил своего отца и ушел в леса. Бедный отец, он умер от тоски, а ты даже не вернулся, чтобы он перед кончиной мог взглянуть на тебя!»

— Браня Рамлалу, Джатадхари выволакивал его из моей комнаты и уводил к себе, чтобы накормить. Но Дакшинешвар Джатадхари не покидал, потому что не хотел расставаться со мной. И не мог перенести мысль о разлуке с Рамлалой, которого так долго любил.

Но однажды Джатадхари пришел ко мне со слезами радости на глазах и сказал: «Рамлала открылся мне таким, каким я его никогда не видел раньше, хоть всегда мечтал об этом, теперь мое желание исполнилось. Рамлала говорит, что не уйдет отсюда, он не хочет оставлять тебя. Но я больше не печалюсь. Ему хорошо с тобой, он весел здесь, а я испытываю от этого такое блаженство! Я научился быть счастливым от его счастья. Теперь я могу оставить его с тобой и спокойно отправляться дальше». На прощанье Джатадхари подарил мне изображение Рамлалы. А Рамлала здесь с той поры.

Изображение Рамы много лет хранилось в храме Радха-канта. В начале двадцатого века статуэтка была украдена и так и не найдена.

Кристофер Ишервуд

Рамакришна и его ученики

Когда Рамакришне сказали, что Божественная Мать принимает форму шакала и что на собаке ездит Бхайрава, он стал считать объедки пищи, этих животных, чистыми и вкушал их как прасад, не испытывая ни малейших колебаний.

Рамакришна отдал, как подношение лотосным стопам Божественной Матери, свое тело, разум, жизнь и все остальное. Учитель видел, как его пронизывает, внутренне и внешне, огонь знания.

Однажды, когда Свами Вивекананда сел в медитацию, перед ним возник большой чудесный треугольник света, который, как он чувствовал, был живым. Когда он пришел в Дакшинешвар и рассказал об этом Учителю, тот ответил: «Очень хорошо; ты увидел Божественную Брахмайони; во время практики садханы под деревом бильва я тоже Её видел; я наблюдал, как Она ежеминутно порождает бесчисленные миры».

В то время Учитель слышал, спонтанно и непрестанно возникающий всюду во вселенной, Анахата Дхвани, великий звук АУМ - Пранаву, который является совокупностью всех различных звуков Вселенной. Некоторые из нас слышали от Учителя, как он говорил, что в то время мог понимать звуки, издаваемые всеми животными.

Тогда Учитель видел Божественную Мать, пребывающую во всех женских образах. В конце этой садханы Учитель почувствовал в себе присутствие чудесных сил, например той, что позволила бы ему стать маленьким, как атом. По совету Хридая он пошёл в храм, спросить Мать Всего, уместно ли и полезно ли их применять, и увидел, что их следует избегать и отторгнуть, как экскременты. Рамакришна говорил, что с тех пор ему противно даже слышать об “оккультных силах”.

Swami Saradananda

Sri Ramakrishna - The Great Master