«Вы не можете обойтись без работы, ибо природа (Пракрити) толкает вас к ней. Это значит, что всякая работа должна быть сделана так, как нужно. Если она будет сделана „без привязанности", она приведет к Богу. Работа, сделанная так, есть средство дойти до цели, и цель эта — Бог».
«Без привязанности не значит без добросовестности, без усердия, без любви к хорошей работе. Но без заинтересованности».
«Работать без привязанности — значит работать, не ожидая никакой награды, не боясь никакого наказания в этом мире и в будущем…»
И Рамакришна слишком человечен, чтобы не знать, что такой идеал может быть весьма редко достигнут из-за слабости людской.
«Работать без привязанности весьма трудно, в особенности в наше время. Это выполнимо только для избранных…»
Но долг каждого — по крайней мере стремиться к этому отрешению ревностной молитвой и настоящим милосердием.
Остановимся здесь: слово заставляет задуматься. Почти как общее правило, милосердие и филантропия сделались синонимами. Что же касается последней, Рамакришна проявляет к ней особое недоверие, которое не может поразить наших западных сатириков, наших Диккенсов, Мирбо, вскрывающих со смехом или суровостью лицемерие некоторых «благодеяний», но которое может опечалить или задеть многих хороших людей. Несколько раз Рамакришна предостерегал своих учеников от тщеславной филантропии. Его интуиция скрытых движений души слишком часто позволяла ему угадывать в активности и в проявлениях милосердия эгоизм, тщеславие, жажду славы или ту бесплодную суетливость, стремящуюся без истинной любви заполнить жизненную скуку, которая, бросая беднякам грош, делает это, чтобы скорее освободиться от неприятной картины, а не чтобы помочь несчастным. Доброму Маллику, предлагающему основать больницы и благотворительные учреждения, он сказал:
— Да, но с условием, чтобы вы были «отрешены» (то есть совершенно бескорыстны), делая добро.
Мы видим, как он почти вспылил в беседе со светскими людьми, с Банкимчандрой Чатерджи, романистом, или с редактором одной газеты («Hindu Patriot»), которые, не придавая никакого значения глубине души и намерениям и ценя только действия, были по горло заняты общественными делами: дорогами, общественными работами и т. д. Он не допускает, чтобы истинное благо, благо длительное, способно было исходить из порочной души. Пусть прежде всего они очистятся от эгоизма. Потом только они сумеют работать с пользой для мира.
Чтобы ответить на мои вопросы и осветить это отношение Рамакришны, самым авторитетным из находящихся в живых учеников или же представляющим его учение — Свами Шивананде и Свами Ашокананде — пришлось приложить много усилий; и, несмотря на наличие нескольких случайных поступков, свидетельствующих об активной благотворительности Рамакришны (я выше указал их), они не сумели мне доказать, что эта благотворительность делом занимает значительное место в учении Рамакришны. Это было бы важно с точки зрения людей Запада — я говорю о самых честных из них, — ставящих дело выше намерения и благо других выше личного спасения; это было бы важно, если бы мы не помнили, во-первых, о том, что Рамакришна отвергает, считая эгоизмом, как личное спасение, так и филантропию вне бескорыстной любви, во-вторых, что его назначение — именно зажечь в сердцах истинное милосердие.
«Какая разница между милосердием и самолюбием? Милосердие — это любовь, которая распространяется на всех и которая не ограничивается собой, своей семьей, своей сектой, своей страной. Самолюбие — это привязанность к самому себе, к своей семье, к своей секте, к своей стране. Углубляйте возвышающее нас милосердие, которое приводит к Богу».
Истинное милосердие — это для Рамакришны любовь к Богу во всех людях, ибо Бог воплощен в человеке.
Нельзя по-настоящему любить человека и, следовательно, полностью прийти ему на помощь, если не любишь в нем Бога. И наоборот, нельзя хорошо познать Бога, пока не увидишь его в каждом человеке.
Вот почему настоятель ордена Шивананда, представляющий в настоящее время истинную сущность учения Рамакришны (1929 год), написал мне следующие строки, духовный смысл которых покажется знакомым читателям Паскаля:
«Вы, вероятно, постигаете разницу между реализацией божества в человеке и сознанием всеобщего страдания в качестве мотива служения людям. Мне кажется, что это не различные состояния духа, это два вида того же состояния; только воспринимая божество нераздельно от человека, мы сможем по-настоящему охватить глубину человеческого страдания, ибо только тогда состояние духовного порабощения человека, лишение его совершенства и божественного блаженства становится для нашего сознания почти осязаемой очевидностью. Мучительное чувство контраста между божественным в человеке и присущим ему неведением, вместе с вытекающим отсюда страданием, — вот что побуждает сердце служить человеку. Без этой реализации божественного духа, который есть в себе и в других, истинная симпатия, истинная любовь и истинное служение невозможны. Вот почему Шри Рамакришна хотел, чтобы его ученики достигли реализации своего „я", прежде чем отдаться с пользой служению человечеству».
Но в ожидании этого человечество страдает, человечество умирает, покинутое. Оставит ли он его без помощи? Нет. Ибо то, чего Рамакришна не делает, не может сделать сам, ограниченный рамками своей кармы и горизонтом своей жизни (жизни, которая готова уже угаснуть), он завещает исполнить своему величайшему ученику, наследнику своего слова — Вивекананде, тому, который в одном видении предстает ему как божественная эманация, более высокая, чем его собственная, и призвать которого к людям для их же спасения он считает своей личной миссией. На него он возложит, почти что помимо его желания, обязанность действовать в мире и «облегчить страдания смиренных и бедных».
Ромен Роллан
Жизнь Рамакришны
