Её слова потонули в утробном рёве. Зверь рванулся вперёд. Подгнившие доски хрустнули и проломились. Мохнатое чудовище в облаке трухи и щепок с грохотом рухнуло в подпол.
– Что это было, на? – осипшим голосом выдавил Борис. – Это как вообще?
Он осторожно приблизился к краю и заглянул в дыру. Пыль ещё не осела, и разглядеть что-либо было невозможно, однако недовольное ворчание снизу подсказывало, что падение не причинило зверю особого вреда. Когтистая лапа мелькнула над проломом. Кабан, вскрикнув, проворно отскочил.
– Надо валить падлу, пока не выбрался, – Гульден осмотрелся. – Дед охотник, значит, где-то тут шпалер должен быть заныкан.
– Да у него вся комната ими увешана, – Жека потянулся к висящему на стене ружью. – Только не заряжены, наверное.
– Это охолощённые муляжи, – остановила его Ульяна. – Просто для красоты. Боевой в кладовке, там же и патроны.
Хабаров толкнул дверь кладовой. На стене слева от увитого медными спиралями самогонного аппарата висела гладкоствольная вертикалка с украшенным замысловатой резьбой прикладом.
– Точно, – Жека окинул девушку подозрительным взглядом. – Откуда знаешь?
– Просто в шары не долблюсь, как некоторые, – ушла та от прямого ответа. – Давай сюда. Или, может, сам хочешь тварь прикончить?
Хабаров молча протянул ей ружьё.
– Патроны тоже, – Ульяна отработанным движением откинула ствол. – Да не эти. Совсем не шаришь? Этими только рябчиков бить. «Турбинку» давай, вон в серой коробке. Пары штук должно хватить.
Она деловито зарядила оружие и уверенным шагом приблизилась к краю пролома. Замерла, слегка водя стволом из стороны в сторону. Все затаили дыхание. Выстрел грохнул оглушительным хлопком. Яростный рёв подтвердил, что пуля достигла цели. Когда пороховые газы рассеялись, девушка озадаченно нахмурилась и прицелилась вновь. В этот раз она медлила с нажатием на спусковой крючок.
Ульяна обернулась к остальным. На её лице ясно читалось недоумение.
– Он не умирает почему-то, – растерянно пожала она плечами. – Оба ранения должны быть смертельными. Первым я ему шейные позвонки перебила, вторым грудину. Там по диагонали лёгкие, сердце, печень. Даже если мимо мотора прошло, то всё равно наглухо должно быть… Не понимаю…
– Крови нет, – хмыкнул Жека, выглянув из-за её плеча.
Он присмотрелся к кружащему по дну погреба зверю. Тот, словно почувствовав на себе взгляд, поднялся на задние лапы и коротко рыкнул.
– Твою мать! – вырвалось у Хабарова.
Из отверстия, оставленного пулей в груди медведя, путаясь в жёсткой шерсти, тонким ручейком сыпались древесные опилки.
Позади раздался пронзительный крик. У стены, истошно вереща, дёргалась Вера. Лосиная голова, висящая на деревянном медальоне, крепко вцепилась ей в плечо. Две волчьи морды рядом бешено клацали жёлтыми зубами, пытаясь достать орущую женщину.
– Шмаляй! – завопил Гульден, повернувшись к Ульяне.
Девушка поспешно перезарядила ружьё, но выстрелить не успела. Рогатая башка мотнулась в сторону, увлекая за собой не перестающую кричать Веру. Морда хищника справа дёрнулась навстречу, клыки впились в шею женщины, ярко-алая струя из перекушенной артерии брызнула на стену.
Вопли оборвались булькающим хрипом. Зубастая пасть на мгновение разжалась, но тут же сомкнулась вновь, перехватывая добычу поудобнее. Хрустнули ломающиеся хрящи, кровь залила грудь женщины, глаза её закатились, тело обмякло, безвольно повиснув. Деревянный медальон, не выдержав тяжести, сорвался со стены. Вера рухнула на пол вместе с вцепившейся в её шею волчьей головой. Из подвала донёсся торжествующий рёв и глухой стук упавшей туши. В комнате повисла звенящая тишина. Собаки во дворе тоже притихли.
– Они мертвы? – истерично взвизгнула Ника, шаря безумным взглядом по одновременно застывшим чучелам.
– Похоже на то, – отозвался Борис. – Какого хрена они вообще ожили, на?
Жека осторожно пнул звериную башку.
– Думаю, Некрас мог бы объяснить, будь он здесь.
– Значит, надо его найти, – Виталик поправил очки. – Кто со мной?
– Вот уж хренушки, – Борис помотал головой. – Прав был Илья… Валить надо отсюда, на, и чем скорее, тем лучше.
– Не выйдет, – донеслось с порога.
Дальнобойщик, прислонившись к дверному косяку, смотрел на них потерянным взглядом.
– Ты чего вернулся-то? – поинтересовался Жека, уже понимая, что ожившие чучела не последняя их проблема. – Заблудился, что ли?
– Типа того. Думаю, мы все тут заблудились. Дороги отсюда нет. Там через пару километров пропасть теперь. А за ней ничего. Совсем. Я краем проехал по кругу… Бесполезно. Нет выхода.
– Хорош жути нагонять. Померещилось в темноте, походу.
Гульден храбрился, но нотки страха слишком явно читались в его голосе.
– Хочешь, сам съезди да проверь, – раздражённо буркнул Илья.
Он устало опустился на подлокотник дивана и замер, спрятав лицо в ладонях.
– Мальчики, помогите, – жалобно всхлипнула Ника. – У меня не выходит.
Женщина пыталась разжать звериные зубы, вцепившиеся в шею подруги. Получалось у неё плохо. Пухлые пальчики, вымазанные в крови, елозили в оскаленной пасти, нащупывая зазор меж плотно сжатых челюстей. Тщетно – мёртвый хищник не желал выпускать добычу.
– Оставь, – Виталик попытался мягко оттащить Нику от трупа. – Ей уже не поможешь. Мы лучше тело наверх сейчас отнесём. Пускай пока там…
Он осёкся и уставился на искривлённый предсмертной судорогой рот Веры. Её узкие губы дрогнули.
– Жива! – Ника радостно рванулась к подруге. – Верка!
– Стой! – учитель удержал её за плечи.
Из полуоткрытого рта показались суставчатые лапки, покрытые редкими жёсткими волосками. Острые серповидные коготки вонзились в подбородок, нижняя челюсть отошла, наружу с трудом протиснулся здоровенный мохнатый паук. Ника, заверещав, отпрянула, вырвалась из рук Виталика и, подвывая, быстро поползла прочь на четвереньках.
Арахнид, шустро перебирая лапками, просеменил по окровавленной груди трупа и пружинисто прыгнул на сгорбленную спину спасающейся бегством толстушки.
Жеке показалось, что от пронзительного вопля завибрировали стёкла в оконных рамах. Крик Ники будто вывел его из оцепенения. Схватив прислонённое к дивану ружьё за ствол, он взмахнул оружием, словно бейсбольной битой. Деревянный приклад, описав горизонтальную дугу, сбил мохнатое тельце. Паука смело с содрогающейся от ужаса и отвращения жертвы. С мерзким чавкающим звуком членистоногий монстр врезался в стену и медленно сполз на пол бесформенным куском деформированной плоти, оставляя за собой блестящий зеленоватый след.
– Разве у нас такие водятся? – Борис брезгливо тронул носком ботинка изуродованный трупик. – Откуда эта тварь вообще взялась, на?
Хабаров оглядел испачканный огнестрел, покосился на скулящую в углу Нику, перевёл взгляд на её подругу, лежащую с широко открытым ртом, и поёжился.
– Ты что, не видел? Из Веры же вылез.
– Похож на птицееда, – Виталик поправил сползшие очки. – Тут таких не должно быть в принципе. Если только специально привезённый.
– Думаешь, дедов питомец? – Илья с надеждой посмотрел на учителя. – Может, он нас покусал и у всех галлюцинации теперь? Они вообще ядовитые?
– Не настолько, – потёр тот задумчиво плешь. – Тут что-то другое.
– У-ру-ру, бродяги! – настороженный возглас Гульдена заставил всех обернуться.
Волчья голова на полу зашевелилась и отвалилась от шеи мёртвой женщины. Ульяна, выхватив у Жеки ружьё, прицелилась, готовая в любой момент нажать на спусковой крючок.
В глубине рваной раны, багровеющей чуть выше ключицы, угадывалось движение. Кровавая плёнка медленно вспучилась, словно наполняемый воздухом латексный шарик, надулась, став почти прозрачной, и со звонким хлопком лопнула, оросив выцветший ковёр на стене красными брызгами. Сотни мелких чёрных паучков рассыпались по полу хитиновым бисером. Ника снова завопила, надрывая горло. Поток членистоногих, словно услышав её крик, шустро устремился к источнику звука.
Ульяна первой бросилась наперерез, швырнув ружьё на пол. Её белые кроссовки мгновенно утонули в шевелящейся массе. Не обращая внимания на взбирающихся по икрам арахнидам, она яростно впечатывала подошвы в шуршащий живой ковёр. Остальные, стряхнув оцепенение, присоединились к свирепствующей байкерше. Все, кроме Гульдена. Тот поспешно кинулся в кладовку и через секунду появился оттуда, сжимая в каждой руке по поллитровой бутылке с мутной жидкостью.
Он помедлил, давая товарищам время отскочить, и метнул свои снаряды один за другим в центр копошащейся на полу кучи. В ловких пальцах шулера, появившись словно из ниоткуда, блеснул серебром металлический корпус «Zippo». Чиркнул кремень, высекая искру, и зажигалка, прочертив в воздухе пылающую дугу, отправилась вслед за бутылками.
Огонь растекся по полу голубоватым озером. Маленькие тельца с шипением лопались, объятые безжалостным пламенем. Немногие уцелевшие пауки поспешно разбегались от тлеющих тушек своих сородичей.
Гульден принялся лупить подошвой по спасающимся бегством арахнидам.
– Братка, давай к колодцу! – обернулся он в сторону Жеки. – Иначе сами тут к херам испечёмся!
Хабаров, подхватив стоящие у двери ведра, бросился во двор. Проскочив мимо беснующихся в клетках собак, он сбил ладонью бадью и, дождавшись всплеска, принялся неистово крутить рычаг ворота. Поспешно наполнив вёдра, Жека рванул назад, молясь о том, чтобы не споткнуться в потёмках.
Когда он влетел в гостиную, огонь уже радостно пожирал выцветшие ковровые дорожки, а битва с остатками паучьей армии была практически закончена. Победители стряхивали с себя редких выживших членистоногих. Ника забилась в угол и, обхватив руками колени, что-то бормотала под нос, раскачивалась из стороны в сторону. Жека плеснул из ведра. Пламя с обиженным шипением спряталось под половицы, комната наполнилась едким дымом, в ноздри шибануло вонью горелых тряпок. Люди, кашляя и матерясь, ломанулись к выходу. Второе ведро Хабаров лил уже прицельно на тлеющие доски. Закончив, он подошёл к Нике.
– Ты как? – морщась от лезущего в глаза дыма, Жека протянул женщине ладонь. – Пошли на воздух.
– Вы их всех убили? – подняла та на него покрасневшие глаза. – Просто я с детства пауков боюсь.
– Чего их бояться? – вынырнул из слоистой дымной завесы Гульден. – Давайте наружу. Надо амбразуры открыть, проветрим малёха.
– Чем ты это их? – помогая Нике подняться, кивнул Жека в сторону выгоревшего пятна на полу. – Спирт?
– Жумагарь. Я как самогонный аппарат у деда в закутке засёк, сразу прочухал, что там в ампулах ни разу не берёзовый сок. Ядрёная синька, походу. Градусов семьдесят, а то и больше. Заценил, как полыхнуло? Думал даже прихватить парочку без палева, но раз уж такой замес нарисовался...
– Да, крепкое пойло, – кивнул Хабаров. – Лучше бы им Стасу раны обработали, чем дорогой вискарь переводить.
– Знал бы прикуп… – усмехнулся шулер. – Ладно, двигайте.
– Смотри, в яму не свались. Да чтоб тебя!..
Жека замер у порога. Дверной проём перекрывали слегка подрагивающие белёсые нити. Хабаров медленно поднял глаза и попятился. На притолоке, пуча на него чёрные бу́ркалы, завис громадный, со взрослого алабая, рыжий паук. Из отверстий на концах изогнутых хелицер вязко тянулся вниз мутный секрет ядовитых желёз. Рядом охнула Ника.
– Пусти, – прошипел Жека, с трудом отдирая впившиеся в его предплечье пальцы ошалевшей от ужаса женщины. Не сводя глаз с чудовища, он присел и пошарил рукой за спиной. Гладкая рукоятка приклада удобно легла в ладонь. Ружьё так и осталось лежать там, где его бросила Ульяна.
Резко выкинув ствол вперёд, Жека, не целясь, нажал на спусковой крючок. От грохота мгновенно заложило уши. Отдачей руку отбросило в сторону, пуля вошла в стену справа от мохнатой туши. Арахнид прыгнул на потолок, метнулся к лестнице и исчез в задымлённом сумраке второго этажа.
– Ы-ы-ы-а! – нечленораздельный возглас шулера пробился сквозь звон в ушах.
Хабаров обернулся. Ружьё выпало из ослабевших рук. Гульден стоял перед ямой в полу. Над ним, изогнувшись вопросительным знаком, нависала, покачиваясь, громадная змея. Бо́льшая часть покрытого серовато-зелёной чешуёй пятнистого тела скрывалась под половицами, но даже то, что находилось над проломом, было вдвое выше и толще застывшего в ужасе метиса.
– Кто стрелял, на? – в открытом окне возникло встревоженное лицо Бориса. – Ох, ты ж…
Он уставился на громадную рептилию. Немигающий взгляд жёлтых глаз с вертикальными зрачками переместился на новый источник звука. Гульден стряхнул гипнотическое оцепенение и, резко развернувшись, бросился к выходу. Голова пресмыкающегося дёрнулась вслед. Чуйка, о которой так увлечённо накануне рассказывал шулер, не подвела его и в этот раз. За мгновение до того, как атака змеи достигла цели, он вильнул вправо. Широко распахнутая пасть сомкнулась на спинке дивана.
– Двигай! – проорал Хабаров, толкая Нику в сторону окна. – Кабан, тащи её!
Борис ухватил растерявшуюся женщину за пухлые запястья, однако та, видимо, утратив остатки здравомыслия, вырвалась и бросилась вглубь комнаты.
Жека рванул было следом, но внезапно его левую руку обожгло, словно кипятком. Вскрикнув, он уставился на облепившую предплечье паутину, а в это время незаметно вернувшийся членистоногий раскачивался на потолке, готовясь к новому плевку.
Тело рептилии, полностью выбравшейся из пролома, круша мебель, скользнуло мимо, закрывая обзор. Истошный вопль Ники оборвался приглушённым стоном. Змея обвила толстушку тугими кольцами, сминая плоть и ломая кости.
Арахнид, оттолкнувшись всеми восемью лапами, с шипением рванул вперёд. Очередная порция жгучей паутины пролетела у Жеки над головой.
Бросившись ниц, тот успел заметить, как рядом мелькнул татуированный торс Гульдена. Катала, распластавшись в прыжке ласточкой, нырнул в распахнутое окно. Снаружи донёсся возмущенный вскрик боли сбитого с ног Кабана.
Покрытое жёсткими волосками тело паука грохнулось на Хабарова сверху, прижав к полу. Жека конвульсивно забился, пытаясь освободиться. Он с ужасом ожидал, когда острые хелицеры вонзятся в него, наполняя ядом, однако арахнид больше не предпринимал попыток напасть. Более того, паук, похоже, вообще перестал подавать признаки жизни. Столкнув с себя обмякшую тушу, Жека вскочил и обвёл разгромленную комнату безумным взглядом. У лестницы на второй этаж судорожно сокращалось чешуйчатое тело, с трудом пропихивая в себя изувеченные останки Ники.
– Давай! – вскочивший на подоконник Гульден дёрнул Хабарова за футболку. – Ей уже не помочь!
Он посторонился, выпуская Жеку, скользнул быстрым взглядом по трупу арахнида, недобро сощурил и без того узкие глаза, смачно харкнул на неподвижное членистоногое и поспешно выбрался следом.
Жека, сидя на траве, отдирал прилипшую к руке паутину. Кожа на месте ожога покраснела и облезла.
– Живой? – катала озабоченно осмотрел ранение. – Больно? Не ссы, братуха, я эту падлу тоже обхаркал за всю мазуту. Идти можешь?
– Могу, – Жека, кряхтя, поднялся. – Только куда ты идти-то собрался?
– На Кудыкину гору! Не знаю я куда, но тут отсвечивать – палево. Дед про баню базарил, может там сныкаться до утрянки. По светлу уже кубатурить будем, чё почём.
Он обвёл взглядом выживших. Илья с Виталиком подручными средствами суетливо баррикадировали входную дверь. Борис разминал ушибленную во время столкновения с убегающим каталой голову. Ульяна нервно расхаживала взад-вперёд между клеток со скулящими собаками.
Гульден с досадой сплюнул и пристально уставился на собеседника, словно что-то прикидывая.
– Слышь, братка, а как ты эту гниду восьмилапую угомонил? Пера я у тебя что-то не приметил и волыны слышно не было.
– Да он просто сдох. Я сам ничего не понял.
– Интересная заморочка получается, – шулер задумчиво поскрёб щетину на подбородке. – Ладно, разберёмся. Не такие ребусы разгадывали.
В беззвёздном небе раздалось хлопанье крыльев, пронзительный визг прорезал ночной воздух. Что-то ударило Жеку по лицу, царапнуло, оставив на щеке длинный алый след, и исчезло во тьме.
– Тварь! – Хабаров ощупал порез и посмотрел на окровавленную ладонь. – Это ещё что за херня?
Громко стукнула выпавшая из рук Ильи деревянная доска, которой он пытался подпереть дверь. Взгляд задравшего голову бородача испуганно шарил по тёмному небу.
– Не может быть, – прошептал он посеревшими губами. – Это всё не по-настоящему.
– Чё там, на? – дёрнул его за плечо Борис, вглядываясь во тьму. – Если знаешь, самое время…
– Херувимчики, – выдавил дальнобойщик сипло.
Словно услышав его слова, оглушительно верещащая пернатая стая обрушилась на стоящих во дворе людей. Разглядеть что-либо в мельтешении когтей, клыков и перьев было практически невозможно. Неведомые твари кусались и царапались, норовя попасть в глаза, оглушая ударами крыльев, вынуждая пригибаться к земле.
– К пруду! – едва различимый голос Гульдена прорвался сквозь безумную какофонию. – Ходу!
Жека рванул через распахнутую калитку, отмахиваясь от атак крылатых тварей. Рядом матерился Борис, и что-то кричала Ульяна. Хабаров нёсся практически вслепую. Херувимчики, как их обозвал Илья, безжалостно рвали одежду, впивались в кожу, выдирали волосы. Хабаров потерял счёт времени. Ему казалось, эта безумная гонка длится целую вечность. Силы кончались, давно отвыкшие от серьёзных физических нагрузок мышцы на ногах одеревенели и отказывались слушаться, лёгкие горели, кровь стучала в ушах гулкими тамтамами.
Кто-то дёрнул его за изодранную футболку, и Жека, больно ударившись плечом о дверной косяк, влетел в пахнущий свежими берёзовыми вениками предбанник. Хлопнула закрывшаяся створка, зазвенело разбитое стекло.
– С дороги! – Борис, оттолкнув его в сторону, бросился к окну. – Илюха, лавку!
Дальнобойщик, схватив деревянную скамью, прижал её к скалящемуся осколками проёму. От мощного удара снаружи его слегка отбросило назад, но бородач всё же смог устоять на ногах. Вдвоём с Борисом они навалились на толстую дубовую доску, сдерживая натиск нападающих.
– Найдите, чем подпереть, – сквозь зубы прошипел багровый от натуги Кабан. – Мы долго не выдержим, н-н-на.
Жека уронил стоящую у порога колоду и, подкатив её к содрогающейся от яростных ударов скамейке, перевернул, крепко придавив основание сиденья.
– Фух, – выдохнул Борис, облегчённо плюхнувшись на деревянный чурбак. – Отбились вроде. Все живы?
– Да, – вытирая заливающий глаза пот, прохрипел Жека, тяжело дыша. – Постой...
Он ещё раз обвёл взглядом потрёпанных уцелевших и с усилием сглотнул вставший в горле ком.
– Стопе, братуха! – Гульден ухватил его за руку. – Куда? Прикинься ветошью и не отсвечивай.
– Она же там одна совсем, – потерянно огляделся дальнобойщик. – Жалко девку.
– Он прав, – печально покачал головой Виталик. – Опасно. И её не спасём, и сами сгинем. Уля шустрая, может, и не пропадёт.
– Не по-людски это… – проворчал Илья, усаживаясь прямо на пол. – Нас же пятеро здоровых мужиков. Неужели не сможем девчонку отбить?
– А от кого ты её отбивать собрался? – хмыкнул Жека. – Кто-то рассмотрел этих… херувимчиков? Что это вообще за твари?
– Да, – Борис вопросительно уставился на Илью. – Ничего не хочешь рассказать?
– Не хочу, но, видимо, выбора у меня нет, – тот покосился на забаррикадированное окно. – Все же уже поняли, что происходит?
– Возможно, – обронил Виталик, сосредоточенно рассматривая треснувшую линзу очков. – Хотелось бы услышать твою версию.
– А версия простая – тут каким-то образом оживают наши страхи. Всё, чего мы боимся или к чему испытываем сильное отвращение – пауки, змеи, дикие животные...
– Рыбы, – вставил Жека, вспомнив Стасика.
– Я вот сирота, к примеру. Меня бабка воспитывала. И очень уж она набожная была. Иконки, образа по всей хате и… херувимчики. Сильно их любила. Картинки, фигурки, статуэтки фарфоровые… Куда ни посмотри, везде эти пупсы крылатые. А я их с самого детства боялся до икоты. Кошмары по ночам снились. Старая, когда это поняла, решила в воспитательных целях использовать. Пугала, мол, будешь себя плохо вести, прилетят и утащат. Ей-то что, а я ссался в постель до тринадцати лет. После того как поступать уехал, так больше ни разу в её хату не возвращался. Стоило только вспомнить, мороз по коже пробирал. Вот такие дела, мужики. Хотите, смейтесь.
– Чё-то как-то не до смеха, на, – буркнул Кабан. – Соображения есть, как дальше быть?
– Думаю, надо Некраса искать. Без него не разберёмся. И ещё...
Он оглядел присутствующих. Вымазанные кровью, сочащейся из глубоких порезов, растрёпанные мужчины в разодранной одежде ответили ему настороженными взглядами.
– Ну, – первым не выдержал Жека, – не тяни.
– Надо бы всем рассказать, кто чего боится… Чтоб готовыми быть, если что.
Сверху посыпалась пыльная труха. Стены бани дрогнули и со скрипом начали сдвигаться. Пол, закачавшись, пополз вверх навстречу опускающемуся потолку. Прикрываясь руками от летящих в лица щепок, люди заметались по стремительно уменьшающемуся помещению. Жека тщетно дёргал заклинившую входную дверь, Гульден с Ильёй безуспешно пытались разобрать баррикаду у окна, Борис и Виталик переворачивали захламлённые углы в поисках надёжных подпорок. Предбанник погрузился в кромешную тьму резко, будто кто-то дёрнул главный рубильник.
– Кабан, ты где? – спустя пару секунд раздался голос Гульдена.
– Тут. Куда я отсюда денусь, на?
Крик боли внезапно донёсся из беспроглядного мрака.
– А-а-а! Сука, ты чё творишь?
– Не обессудь, братка, – сквозь звуки борьбы и натужное сопение прохрипел метис. – Своя рубашка ближе к телу.
Тусклый свет пробился через щели в забаррикадированном окне. Мгла отступила. Помещение вернулось к своим нормальным размерам. Борис лежал на спине, широко раскинув руки. Вокруг головы стремительно расползалась тёмная лужица.
– Клаустрофоб, херов, – сплюнул Гульден.
Жека с трудом оторвал взгляд от пузырящейся кровью раны на шее Кабана и ошарашенно уставился на каталу, невозмутимо вытирающего лезвие ножа о штанину.
– Что? – вызывающе вскинулся тот. – Или он, или мы… Такой расклад. Сам прикинь: паук сдох, когда Нику змея сожрала, чучела барагозить перестали, когда Верка кони шаркнула. Вот я и смекнул...
– Нужно устранить источник страха, – поправил очки Виталик. – Умно.
– Ты всех перерезать собрался? – сжав кулаки, Илья навис над метисом. – Может, я следующий?
– Чего шумишь? – Гульден попятился. – Помогло ведь. Других вариантов не было.
С пола донеслось угрожающее ворчание. Рука Бориса дёрнулась, короткие толстые пальцы крепко впились в голень шулера. Берцовые кости хрустнули, ломаясь, словно сухие ветки. Катала взвыл и грохнулся навзничь. Дверь бани с треском разлетелась. На пороге, в облаке древесной щепы, возник Стасик. Пустые глазницы зияли бурыми провалами на синюшном лице. За его спиной, хлопая крыльями, мельтешили херувимчики. Жеке, наконец, удалось разглядеть мелких тварей.
Хотя сходство с каноническим образом было весьма условным, ужаса Ильи перед пернатыми монстрами он разделить не мог. Вид херувимчиков ничего, кроме омерзения, у него не вызвал. Лишённые тел, безволосые головы кукольных пупсов с тремя парами крыльев пучили рыбьи глаза и клацали заострёнными, как у акул, зубками, хаотично снуя над землёй. Суставчатые лапки с изогнутыми коготками на концах жадно царапали воздух перед собой.
Крик Гульдена перешёл в приглушённый хрип, когда зубы Кабана впились ему в глотку. Шулер конвульсивно дёрнул ногами и затих. Илья бросился к выходу, надеясь сбить Стасика с ног и прорваться наружу. У него почти получилось.
Мёртвый блондинчик отступил, пошатнувшись, но всё же устоял на ногах, хоть и был в полтора раза меньше рослого дальнобойщика. Он ухватил Илью за плечи, легко швырнул на траву и, рыкнув, прыгнул сверху, придавив к земле. Мелькнули в лунном свете скрюченные пальцы, хрустнули кости, мерзко чавкнула раздираемая плоть. Брызгая кровью, шлёпнулась у порога оторванная рука с наколотой на плече уродливой русалкой.
Жека юркнул в освободившийся проход и рванул прочь. Он не думал, куда бежит, животный инстинкт гнал его как можно дальше от места кровавой расправы. Забыв про усталость, Хабаров мчался в высокой траве вдоль воняющего тиной пруда, прикрывая голову от падающих с неба мёртвых херувимчиков.
Под подошвами что-то захрустело ломаясь. Жека опустил глаза. Землю устилали побелевшие от времени кости. Ему очень хотелось думать, что все останки принадлежат только животным, но чутьё подсказывало, что это совсем не так. Позади раздался низкий рык. Хабаров прибавил хода и, конечно, тут же зацепился носком сандаля за торчащую из земли дугу рёберной кости. С трудом сдержав ругательства, беглец кубарем покатился сквозь заросли.
Когда он поднял голову, то понял: трава больше не скрывает его от преследователей. Жека очутился на небольшой поляне. Он узнал это место. Именно здесь, в жутком сне, из пруда появлялся Стасик. За спиной зашуршали, раздвигаясь, кусты. Сквозь густую зелень, рыча, продралась Вера. Голова женщины безвольно болталась на повреждённой шее. Следом за ней, роняя куски полупереваренной плоти, показалась толстушка Ника.
Жека, суетливо перебирая ногами, принялся отползать спиной вперёд от медленно, но неотвратимо приближающихся мертвецов. Громкий звук позади заставил его обернуться. На поляну, подпрыгнув, вылетела красная «Yamaha». Мотоцикл резко, с разворотом, затормозил, осыпав Хабарова влажной землёй из-под колёс. Ульяна мотнула головой, перекинув тугую косу через торчащую из-за спины рукоять казачьей шашки.
Не дожидаясь ответа, девушка, крутанув ручку газа, рванула навстречу неуклюже ковыляющим кадаврам. Лунный свет блеснул на лезвии клинка, и голова Веры, кувыркаясь, покатилась по берегу пруда. Обезглавленное тело, сделав ещё несколько шагов по инерции, рухнуло на колени. Описав полукруг, байкерша замерла напротив второго зомби.
Ника потерянно крутила облезшим черепом, выбирая жертву. Наконец, видимо, расставив приоритеты, сделала шаг по направлению к Хабарову. Взревел двигатель спортбайка. Красная молния с пронзительным жужжанием мелькнула мимо Жеки, обдав лицо жаром горячего металла. Тонкая сталь вошла в шею ожившего трупа, словно нагретый нож в масло, разрубая мясо и дробя позвоночник. Обезображенная голова, подпрыгнув, исчезла в зарослях. Тушка покойницы, покачнувшись, грохнулась на спину и застыла, широко раскинув руки.
– Спасибо, – выдавил уже попрощавшийся с жизнью Хабаров, всё ещё не веря своей удаче.
– Погоди благодарить, – невесело усмехнулась Ульяна. – Пока не выбрались. Запрыгивай.
Жека послушно вскарабкался на мотоцикл, модель которого явно не предполагала перевозку дополнительных пассажиров. Однако выбирать в сложившейся ситуации не приходилось.
– Держись крепче, – обронила байкерша, слегка повернув голову, и тут же сорвалась с места.
Конфузливо скорчившийся Хабаров вцепился в девушку, едва не слетев с кожаного сиденья. Сквозь свист ветра в ушах и шум мотора он услышал сотрясший воздух многоголосый рёв со стороны пруда, но оборачиваться не стал – впечатлений на сегодня и так было с избытком. Жека плотнее прижался к хрупкой спине своей спасительницы и прикрыл глаза.
