Мужчина, медленно продирающийся сейчас сквозь лысый зимний лес и громко, но непонятно матерящийся в намотанный по самые глаза шарф, слыл лучшим специалистом как раз по самым трудным заданиям. Его услуги стоили очень дорого, но никто из заказчиков не жаловался и даже не думал о том, чтобы выказать недовольство, более того, они хотели именно его, готовы были ждать, если он занят, и заплатили бы больше, если бы попросил. Но мужчина работал честно, по известному в узких кругах прайсу – он дорожил своей репутацией.
Снегоступы тяжело, но неумолимо подминали пухлый белый ковёр, сверкающий миллионами маленьких искр, привязанные к поясу ветки широкой ребристой полосой слизывали оставленные следы, а очумелая метель, беснующаяся здесь с ночи, ставила под большое сомнение необходимость этих подметательных мер, но мужчина, будучи профессионалом, предпочитал перестраховаться. Единственное, чем он пока пренебрёг – это накручиванием кругов с ложными направлениями и запутанным к лешему следом.
Когда сквозь непрерывное серое мельтешение на короткий миг мутным пятном прорезалось солнце, бросив на землю тусклое напоминание о времени суток, мужчина остановился, запустил в глубину капюшона обе руки, опустил шарф и низ балаклавы и шумно втянул свежий морозный воздух. Снег тут же роем истребителей-камикадзе атаковал лишённое обороны лицо.
– Чёрт бы побрал эту метель… тьфу… тьфу, блин!.. – отплёвываясь и отсмаркиваясь от залетевшего в рот и нос снега, недовольно пробубнил он, оттянул защитные очки и протёр пальцами от наледи. Вдруг, что-то вспомнив, довольно хмыкнул в усы. – Стопудов та шлюховатая ведьма наколдовала за то, что не доплатил. А сама виновата, ценник явно не соответствует компетенции. А так всё по-честному, на сколько наработала – столько и получила.
Ещё раз хмыкнув, он вернул всё на место, бросил быстрый взгляд на часы, потом на практически заметённый след от веток и продолжил путь.
Идти ещё далеко и, соответственно, долго, но во времени его никто не ограничивал. Бывают задания, в которых время исполнения играет важную, а порой и решающую роль, и тогда наёмник сам решает, успеет он или нет, берётся или отказывается. А бывают такие, как сейчас, когда у наёмника есть задача, как правило – это устранение некой цели, и дальше он в спокойном и удобном для себя темпе эту задачу выполняет. Главное в таких заданиях – стопроцентная гарантия выполнения, а дальше могут быть опции, например: состряпать всё с минимумом шума, обставив а-ля несчастный случай, или же наоборот устроить вакханалию, дабы до кого-то дошло послание. Ну или просто дошло. Так же возможны и другие опции в зависимости от желаний и толщины кошелька заказчика.
Именно поэтому для выполнения таких заданий ищут и нанимают лучших. Потому что если наёмник не справится, то придётся всё равно искать лучшего для устранения обосравшегося. Зачем это лишний этап? Только если для любителей поставить в казино на кон свою жизнь или всё состояние – и такие бывают, но большинство всё-таки подходят к вопросу устранения своих врагов и оппонентов с куда большей осознанностью.
Серьёзная труднодоступность очередной цели мужчину нисколько не смущала – за свою жизнь он прошёл не одну школу выживания, и все они были так или иначе связаны со службой в армии. Тяжёлой и, как оказалось, когда его попёрли с лишением всяческих регалий и пенсий за срыв на тупом командире, – не слишком благодарной. Этот молодой дебил с усиками девственника и надменной рожей, к слову выживший тогда и довольно быстро поправившийся, оказался вдобавок сыночком начальника штаба. «Надеюсь, порешили его уже, не чужие, так свои…»
В общем, пришлось искать новую стезю, на которой бы пригодились его специфические навыки и практически атрофированное человеколюбие. И вот он, проведя неделю за собиранием и изучением информации о цели, уже третий день тащится сквозь глухую заснеженную местность со сложным холмистым рельефом. И будет тащиться по ней ещё минимум столько же. А если эта грёбаная метель не прекратится, то и дольше!
Ну и ничего. Зато тут людей нету.
Мужчина поправил объёмный походный рюкзак с притороченной к нему на всякий случай снайперкой, но что-то продолжало назойливо упираться прямо в позвонок, с каждым шагом соскальзывая с него то в одну, то в другую сторону. Бесило до жути! Тогда он остановился, слегка присел и резко разогнул колени, подбрасывая тяжеленную поклажу вверх и надеясь, что бесячая хрень, доканывающая его позвонок, ляжет как-нибудь поудобнее. Рюкзак, проведя какой-то миг в невесомости, резко опустился вниз, и – о, чудо! – ничто не упёрлось в его позвоночник. Наёмник довольно крякнул и начал делать шаг, когда снег под ним вдруг резко провалился, увлекая в короткий, но захватывающий полёт и находящегося на нём пассажира.
– Твою мать! – вырвалось из его глотки душевнейшее описание тех впечатлений, которые он испытал в яркий момент между началом падения и мгновением, когда намертво застрял в какой-то расщелине, сдавленный с одной стороны её краем, а с другой – рюкзаком. В позвоночник с мстительной радостью и ещё большим усердием снова что-то упёрлось. – С-сука!
Прямо перед лицом была кромка снега, но чтобы заглянуть за неё и увидеть, что там сверху, нужно было вытягивать шею. Дышать было тяжело. Мужчина стащил с лица шарф с балаклавой и слегка разгрёб перед собой снег, упёрся в край расщелины и попытался себя вытащить. Ноль реакции. Тогда одной рукой он нашарил задний край, но упереться в него было невозможно – далеко.
– Зашибись!.. – выдохнул мужчина и попытался немного расчистить перед собой, но осыпавшийся сверху снег тут же залетел в капюшон, густо припорошив бороду. – Тьфу, собака… Ну и что мне делать?
Паники не было, наёмник его уровня не был расположен тратить время и силы на такие глупости, зато мозг работал, оценивая варианты действий и примерное время, которое у него осталось, прежде чем он околеет.
Ноги были свободны, только поломанные снегоступы в некоторых наиболее узких местах вставали враспор – это не проблема, в крайнем случае доломает окончательно. Руки, к счастью, свободны, даже можно при желании вынуть их из приподнявшихся лямок, но чем это поможет – пока непонятно. В зоне досягаемости нож и, если поднапрячься, пистолет на поясе – это, видимо, на самый крайний случай, если его начнут со спины жрать волки. Телефон он на задания никогда не брал, а навигатор ничем не поможет. Ещё пара фонариков на лямках и в относительно лёгком доступе – фонарь помощнее в боковом кармашке рюкзака. Там же упаковка леденцов и початая бутылка с водой. Вот и весь расклад, пожалуй.
Мужчина ещё раз попробовал вытащить тело, но это вылилось лишь в сильный болевой укол в позвоночник – рюкзак застрял максимально плотно, придавливая его к краю расщелины и не поддаваясь ни на миллиметр. Дышать приходилось в основном животом.
– Вот срань! Угораздило же!.. – и через мгновение с шипящей злобой: – Чёртова ведьма…
Ситуация сложилась патовая. Трепыхаться было бессмысленно и крайне больно, вся еда была вне зоны досягаемости и вообще принимала сейчас самое активное участие в его страданиях, можно было побаловаться лишь водой с леденцами да пустить себе пулю в мозг. Плюсом могла бы показаться не залетающая в яму вьюга, но его лицо было у самого верха, и снег с огромным удовольствием разгуливал под капюшоном.
Расчистив небольшую площадку перед собой, мужчина достал бутылку, сделал пару глотков и поставил её на освобождённую от снега землю.
– Мне кранты, – констатировал он, расслабляясь в своих тисках.
К вечеру, когда плотные сумерки заполнили пространство вокруг, пальцы на ногах уже не ощущались, хотя он старательно шевелил ими, пока чувствовал. Холод от ступней пробирался вверх и уже подбирался к паху. Похоже, в этой грёбаной расщелине вовсю гуляет сквозняк. Тело затекло, рёбра нещадно ныли, из вариантов хоть немного согреться рабочим был лишь один – крутить и махать руками, но не очень активно, а то становилось больно. И вообще, создавалось ощущение, что благодаря силе всемирного, мать его, тяготения он очень медленно, но уверенно уплотняется, углубляясь в эту щель.
Из позитивного можно отметить прекратившийся с час назад снегопад. Тучи из тёмно-серых сменились на светло-серые, временами практически выглядывала луна, стало заметно светлее. И холоднее. Ветер тоже стих, звенящая тишина резала слух.
Бутылка напротив лица практически опустела, дразня взгляд последними глотками; лежащий рядом фонарик мужчина пока включать не собирался, чтобы не привлекать внимания. Рядом с ними уютно расположился любимый «Кольт», тускло поблёскивая отполированными боками, и наёмник уже всерьёз косился на него, решая, не облегчить ли жизнь лесным тварям.
Тихий шорох невесомой галлюцинацией потревожил мыслительные терзания застрявшего мужчины, заставив встрепенуться и схватить револьвер, осторожно вытягивая шею и вглядываясь в призрачные окрестности. На сто восемьдесят градусов никого, а что там сзади – леший знает. Но звук вроде шёл спереди и слева. А впрочем, он всё равно мог разглядеть что-то только на несколько шагов от себя – выше шея уже не тянулась.
Тёмный силуэт появился внезапно, но с той стороны, с которой и ожидал наёмник, осторожно, на полусогнутых подбираясь к застрявшему человеку, непрерывно водя носом и оглядываясь по сторонам. «Фух! Не волк!..» Мелькнул светлый кончик хвоста.
– Лисичка, милая, – тихонько, чтобы не спугнуть, позвал мужчина. – Ты же не есть меня пришла, да?
Он положил оружие – вряд ли местные животные сильно пуганы охотниками, но лучше не рисковать. Наёмник пока не понимал, как лиса может ему помочь, но хотя бы не в полном одиночестве помирать. Поболтать с ней можно, всяко уже не так скучно будет.
Лиса тем временем подкралась достаточно близко, чтобы можно было её рассмотреть. Милая вытянутая мордочка с умными глазками и чёрной пуговкой любопытного носа, белый, словно снег, фартук на груди, пушистые, мягкие даже на вид, пирамидки ушей, чутко прядающие по сторонам, и чёрные сапожки на лапах. Подойдя к торчащей макушке человека на расстояние вытянутой руки, она повела носом, потом резко перепрыгнула ему за спину и начала обнюхивать капюшон.
– Я бы тебя мясом угостил, да не достать, – чувствуя, как лисица встала ему на плечи, и слыша её любопытное пыхтение у правого уха, вздохнул наёмник. – Слушай, а ты не сможешь меня как-нибудь отсюда вытащить, а? Я в долгу не останусь. Моё слово крепче стали, ты знай!
Понятно, что ничего она не сделает, хорошо, если ухо или нос не отгрызёт, но разговаривать с ней было приятно. Как будто какая-то надежда появляется. Если она сразу не убежит, а потусит тут рядом хоть сколько-то да послушает его бредни, это уже подарит ему несколько приятных моментов перед смертью. Разве плохо?
Лиса слезла с человека и начала увлечённо нюхать его рюкзак, потом вдруг отстранилась и стала копать снег вокруг.
– Ага, почуяла, плутовка, – усмехнулся наёмник, вертя головой, за что и поплатился – в один из поворотов ему от души нагребли снега прямо в капюшон. – Ох! Тьфу, блин… тьфу, тьфу… Аккуратней, рожу мне отморозишь, хвостатая! Хотя, какое тебе дело до моей рожи? Сейчас рюкзак откопаешь, прогрызёшь, мясо схватишь и поминай как звали. Верно я говорю?
Лиса не отвечала, продолжая увлечённо раскапывать его тылы. Когда дело было сделано и лисица оказалась на земле, она ещё с пару минут покрутилась там, попыхтела, а потом ка-ак дёрнула за что-то. У наёмника только искры из глаз посыпались да налёт с зубов – так прострелило резкой болью через весь позвоночник.
– Ты что там творишь, зараза?! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.
А лиса не слушала, она поскребла что-то лапами и снова дёрнула.
– Да чтоб тебя! – уже не сдерживаясь, взвыл мужчина. – Лучше сразу горло мне вскрой, зверюга!
Лисица словно поняла – перестала дёргать, но с тихим гулким рычанием начала что-то грызть. И так настойчиво, упорно. Наёмник слегка расслабился, решив, что она-таки полезла за мясом, но в этот момент животное снова дважды дёрнуло, послышался короткий треск.
– Да ты!.. – начал было мужчина, но вдруг понял, что она как может пытается его высвободить. – Не может быть… – прошептал он и положил руки на край расщелины.
А лисица продолжала грызть, порыкивая и периодически щёлкая зубами, потом снова дёргала и опять грызла. Наёмник не мог понять, что именно она пытается перегрызть и поможет ли это ему, но собрался, приготовился на всякий случай, засунув подальше свои комментарии и вызывавшую их боль и чутко ожидая чего-нибудь.
После очередного рывка лисицы сзади раздался отчётливый треск и мужчина ощутил, как его ноша устремляется вниз, резко упёрся руками о край, впечатывая себя в рюкзак, а рюкзак – в задний край расщелины. Глубоко и с наслаждением несколько раз вдохнул полной грудью.
– Вот ты умница! – обрадовался он, вертя головой в поисках рыжей спасительницы. – Как же тебе удалось? Где ты там? Не бойся, я своё слово помню и сдержу!
Слева мелькнула тень и две чёрных бусинки уставились на него с расстояния пяти шагов, как бы спрашивая, чего он там висит, она же всё уже для него сделала.
– Да-да, ты права, сейчас вылезу, надо только, чтобы кровь по телу разошлась, а то затекло всё к чертям собачьим, особенно ниже пояса.
В таком висячем положении он начал активно двигать ногами и бёдрами, глубоко и часто дыша; сердце понемногу разгонялось, по телу побежали мураши на игольчатых лапках. Неприятно и приятно одновременно. Через пару минут таких упражнений он нащупал наиболее узкие места в расщелине и, согнув ноги, поставил их враспор, уперев с одной стороны коленом, а с другой – воткнув обломки снегоступов. Вынул руки из лямок, повернулся и упёрся левой о задний край. Всё, теперь можно вынуть рюкзак.
Аккуратно, но быстро он вытащил и поставил его на расчищенное лисой место, затем ловко, одним движение, вытащил из расщелины себя и сел, не доверяя пока ногам.
– Эй, рыжая красавица, – обратился он к сидящей неподалёку и с интересом наблюдающей за его телодвижениями лисице. – Спасибо тебе! От всего сердца. Теперь я твой должник. – И с добродушной улыбкой добавил: – Проси что хочешь.
Когда ноги снова были готовы таскать на себе его вес, мужчина вылез из выкопанной ямы, нашёл уютную и удобную полянку, огороженную невысокими ёлками, натаскал веток и развёл огонь. Лисица всё время крутилась где-то рядом, то исчезая во тьме, то снова появляясь, но не подходя слишком близко. Она словно ждала награды за свою героическую спасательную операцию.
– Сейчас-сейчас, морда любопытная, – усаживаясь у костра и снимая ботинки с обмороженных ног, проговорил наёмник. Пододвинул к себе рюкзак, раскрыл и оторопел: – Ласточка моя…
Так вот что отгрызла лиса, пытаясь его освободить. Видимо, повернувшуюся при падении винтовку зажало между рюкзаком и краем расщелины и рыжая зверюга вырвала её оттуда. А он только сейчас заметил пропажу. Несмотря на первый порыв, мужчина, конечно же, никуда не побежал. Утром сходит, вдруг её ещё можно достать.
– Эх ты, рыжая бестия, – без тени укора проговорил он, доставая два куска сушёного мяса и бросая один прилёгшей с противоположной стороны костра лисе. Та прямо на лету схватила угощение и, не спуская с мужчины настороженного взгляда, начала с аппетитным чавканьем жевать. – Надо же, какая ловкая.
Сам он, несмотря на голод, не торопился, не спеша и основательно жуя свой кусок, чтобы организм в полной мере осознал, что его наконец-то кормят. Достал новую бутылку воды, а в пустую напихал снега и поставил поближе к костру. Алкоголь на задания он никогда не брал, хотя и было сейчас искушение согреться чем-то горячительным. Вот чтобы таким искушениям не потакать – и не брал. Доев мясо, достал и открыл банку фасоли, а своей спасительнице, посмотрев в её хитрые намекающие глаза, ещё один кусок сушёной свинины.
Когда с ужином было покончено, а пальцы на ногах вновь обрели чувствительность, мужчина достал и установил маленькую палатку, затушил огонь, пожелал новой знакомой спокойной ночи и полез внутрь, в обнимку с верным револьвером укладываясь на боковую.
Проснулся он, как всегда, рано. Он просыпался в одно и то же время независимо от того, во сколько лёг накануне, что было, с одной стороны, отличным навыком, а с другой – просто ужасным, когда накануне ещё и хорошенько возливал. Но сегодня он был бодр и свеж; ночь прошла спокойно, сны, если и были, никак его не потревожили, а сквозь ткань палатки с восточной стороны проникал свет грядущего рассвета.
Умывшись снегом прямо в палатке, мужчина вылез и с наслаждением подставил лицо только выглянувшим первым лучикам солнца, так кстати осветившим верхушки сопок.
– Э-эх, красота-а! Эй, подружайка, ты здесь?
Наёмник оглянулся, но лисы нигде не было видно. Много следов окружало его стоянку, в том числе палатку, а перед самым входом была вытоптана и утрамбована небольшая выемка, словно лиса какое-то время там пролежала. «Ну и ладно, чего ей со мной нянчиться», – пожал плечами мужчина, доставая из рюкзака нехитрую снедь.
Костёр он решил не разжигать, просто зажевал несколько кофейных зёрен, запил водой с галетами, собрал палатку и пошёл к злосчастной расщелине.
Он посветил фонарём, и снизу тусклым отсветом ответила ему винтовка. Хрен её оттуда теперь вытащишь. Это надо целенаправленно возвращаться со специальным снаряжением – какой-то телескопической палкой-хваталкой. Проще оставить её здесь и купить потом новую, но наёмник не мог так поступить со своей любимой снайперкой, ни разу его не подводившей, а потому отметил место в навигаторе и двинулся выполнять задание.
В яркую солнечную, хоть и жутко морозную погоду идти было не в пример веселее. Запасные и последние снегоступы бодро подминали хрустящий снег, солнце озорно играло в миллиардах снежинок, покрывающих землю ровным пушистым одеялом, а отсутствие ветра дарило ложное, но приятное ощущение теплоты. Мужчина даже снял капюшон и опустил шарф через пару часов пути.
А ещё через час справа, вынырнув из леса, пристроилась на некотором расстоянии рыжая пушистая подруга. Она лёгкой трусцой семенила параллельным курсом, убегая вперёд и затем сидя дожидаясь спутника, смешно щуря глаза против солнца. Наёмник несколько раз пытался подозвать её поближе, чтобы погладить, но та с невинным видом игнорировала его потуги.
Когда подошло время обеда, мужчина устроился на поваленном дереве, раскрыл рюкзак и окликнул поглядывающую в десяти шагах лисицу:
– Ну что, подруга, есть будешь? Да будешь, конечно, морда рыжая, разве ж ты откажешься? – Он точным движением отправил в её сторону кусок мяса, а она не менее точным – его поймала. – Эх, нам такими темпами на обратную дорогу не останется, придётся охотой промышлять, – осматривая запасы, посетовал наёмник. – Ну да ладно, не пропадём. Ты мне лучше вот что скажи – как тебя звать-то?
Он внимательно посмотрел на чавкающую довольную мосю, и та в ответ тихонько тявкнула, после чего снова переключилась на еду. Мужчина довольно улыбнулся и продолжил:
– Меня можешь называть Грабом. Это прозвище только друзья знают, которых у меня нет. А как же мне называть тебя? – наёмник задумался, потом достал ещё один кусок мяса, разделил пополам и одной половинкой – той, что побольше, – снова запустил в лису. – Знаю! Буду звать тебя Огонёк. Ты же не против?
Лисица проглотила свою половинку и молча глянула на мужчину.
– Вот и славно! – констатировал он, вставая и закидывая за спину рюкзак. – А теперь в путь, время не ждёт и за него нам уже заплачено.
Остаток дня прошёл в довольно однообразном ключе: мужчина шёл, монотонно и неумолимо продвигаясь к цели, а лисица была где-то рядом, постоянно мелькая в зоне видимости и изредка пропадая на какие-нибудь полчаса. Они больше не разговаривали; что нужно от него лисе, наёмник не знал, подозревая только, что дармовая кормёжка. Но он совсем и не был против такого расклада. Всё же в компании двигаться веселее, да и компания лисы его белее чем устраивала.
Мужчина любил животных. Не такой нездоровой любовью, когда делаешь из своего жилища плохую пародию на Ноев ковчег, а нормальной – всегда с удовольствием приласкает, поговорит, угостит и никогда не обидит, если животное не обидит его первым. В общем, обычные человеческие взаимоотношения, вот только он предпочитал не иметь никаких отношений с людьми, кроме деловых, ибо разочаровался в них давно и бесповоротно. А вот животных любил, потому что совсем без любви нельзя. Без любви человек перестаёт быть человеком – если он не любит никого, кроме себя, то он превращается в некое мерзкое полумёртвое создание, сродни зомби, а если в его душе уже не остаётся места для любви даже к себе, значит от человека осталась только оболочка – ходячая, пустая и очень опасная для окружающих.
Когда наёмник остановился на ночлег, вокруг царствовала ночь – глубокая, тихая и светлая. Луна белым фонарём подсвечивала снег, чёрное небо было усыпано мириадами звёзд – таких близких и таких недосягаемых. Где-то далеко ухал филин – пришло его время. А вот подруги видно не было. Мужчина поставил палатку, решив и сейчас обойтись без огня – он весь день шёл без остановки и ни капли не замёрз, – и полез в рюкзак за пайком. И тут из темноты деревьев вышла знакомая фигура, подошла поближе, выплюнула тушку зайца и сразу отпрыгнула.
– Вот те на! – искренне удивился наёмник, поднимая подарок со свёрнутой шеей, и глянул на лису. – Ты будто понимаешь, о чём я говорю. Видимо, костру – быть.
Жареная на огне зайчатина, конечно, не в пример вкуснее сушёной свинины, особенно вприкуску с тушёной фасолью. Половину мужчина сразу отрезал и кинул добытчице, вторую – разделал, зажарил и съел. Думается, слюни зависти хищники пускали на пару километров вокруг.
– Спасибо, Огонёк! – махнул он рукой намывающейся неподалёку лисице и сытый и чрезвычайно довольный полез спать.
Чувство опасности, натренированное сотнями военных операций, разбудило его посреди ночи лучше любого будильника. Он резко открыл глаза, уже полностью проснувшийся и бодрый прислушался к окружающим звукам, быстро и практически бесшумно вылез из спальника и одним выверенным кувырком оказался снаружи, водя револьвером в поисках цели.
На оценку диспозиции были секунды, но ему хватило. Два здоровых волка подбирались к его палатке, а Огонёк, тявкая, прыгнула им наперерез, делая жалкую попытку отпугнуть, но когда сбоку вышел ещё один, самый матёрый, и злобно рыкнул, с поскуливанием умчалась в лес.
«Правильно, Огонёк, беги. Тебе здесь нечем мне помочь», – подумал наёмник, взревел во всю глотку и бросился на волков, рассчитывая спугнуть их своим напором, но хрен там был…
Краем глаза он успел заметить, как матёрый прыгает на него справа, резко затормозил, поворачивая к нему револьвер, но тот был слишком быстр. Волк врезался зубами в его руку, оцарапав и вырвав оружие, проехался в снегу пару метров и выплюнул; мужчина отскочил к палатке, выхватывая нож и принимая на него второго, летящего с разинутой пастью и бешеными глазами.
Челюсти звонко щёлкнули у самого уха, отрывая мочку, и, издав короткий хрип, пронзённый в сердце волк завалился вбок. «С-сука!» Ухо взорвалось пульсирующей болью, спереди уже подходил матёрый, а затылком наёмник отчётливо ощущал летящего на него в прыжке третьего волчару.
«Не успею», – отчётливо понял он. Если развернётся навстречу прыгнувшему, матёрый успеет напасть сзади, если не повернётся – умрёт чуть раньше. «Хрен вам, твари!»
Он уже начал поворачиваться, когда увидел рыжую стремительную тень, в молниеносном прыжке сбивающую волка. Послышались визг и скулёж. Мужчина быстро повернулся обратно и прыгнул, уворачиваясь от летящего на него матёрого, перекатился, снова прыгнул, в прыжке схватил револьвер и, приземлившись на одно колено, дважды выстрелил.
Резко стало очень тихо, лишь едва различимое поскуливание доносилось до слуха.
