Артём просыпался без будильника – организм привык. За годы в Ликвидаторах тело само поднимало, будто где-то в глубине подсознания всегда звучало тихое тревожное тикание.
Комната была холодной и почти пустой: железная кровать, старый стол, рация на подоконнике. Артём включил радио – потрескивающий голос диктора как всегда зачитывал сводку происшествий. Он слушал её не ради информации. Скорее ради того, чтобы убедиться: мир ещё держится, не рухнул за ночь.
Зарядка шла механически. Мышцы работали сами, привычными движениями. Завтрак – кружка крепкого чая и тарелка гречки, такой же простой и сухой, как и его мысли с утра.
После этого Артём оделся в обычную одежду: простую белую рубашку, поверх неё, ветровку с потёртыми манжетами, рабочие штаны с широкими карманами и крепкие берцы. Ничего формального, ничего торжественного – будничный комплект, в котором легко двигаться.
И лишь затем он повязал на плечо белую ленту с восьмиконечной звездой КУИР, единственным символом защиты, что ещё оставался в этом мире.
Одевшись, он направился в НИП-2. Там всё тоже по расписанию: регистрация, беглый медосмотр, подпись под списком полученного оборудования. Дежурные даже не пытались заговорить с ним, все слишком заняты, чтобы тратить время на болтовню.
Когда он вышел на внутреннюю парковку, бронемашина уже ждала. Двигатель глухо рычал, будто недовольный тем, что его разбудили ранним утром. Артём сел внутрь, чувствуя вибрацию через сиденье. Через минуту бронемашина тронулась, увозя его вместе ещё с 5 бойцами на очередной вызов.
Сегодняшний адрес – старый панельный дом. Таких тысячи. Но за годы службы Артём начал замечать, из какого бетона делали панели: где щебень крупнее, а песок чище; где поверхность отливок гладкая, заводская, а где сплошные раковины от недовибрации. Он уже по одному взгляду определял, кто строил – ДСК, спешивший с планом, или аккуратный комбинат, работавший «по учебнику». Даже оттенок серого говорил ему о многом: жёлтоватый – сорокалетние панели с местного песка, тёмный – поздние, с экономией цемента. Всё это складывалось в удивительную мозаику деталей, которые впрочем никто из ликвидаторов кроме Артема не замечал.
У дома уже была припаркована другая бронемашина.
Рядом у машины стоял ликвидатор. Сергей – противогаз вальяжно болтался у него на шее, как всегда. Он первым заметил Артёма и приветственно махнул рукой.
— Доров! У нас тут очередная зачистка, — сказал он. — Всё как обычно. КУИР накрыла местный культ. Вот только этото оказался относительно тихим, даже безобидным – без оружия, без Искажений, без ритуального хлама. Даже на концептуальном плане этот “культ” вообще ничтожен. Но ты же понимаешь….коллегия работает наверняка, так что с ними надо разобраться.
Артём только кивнул, столько лет работая ликвидатором, он понимал как с подобным обычно “разбираются” в коллегии.
— Так, а почему не заходим?
— Незачем, там сейчас зелёные. Мы же с тобой не новички, зачем марать руки? Да и им будет полезно, для опыта.
Из подъезда начали выводить людей и ставить их в шеренгу вдоль стены. Человек двадцать пять, взрослые и дети вперемешку. Все бледные, молчаливые, с пустыми, выгоревшими глазами. На удивление, они двигались покорно, совсем не сопротивляясь. Лишь одна маленькая девочка не переставала всхлипывать, вытирая мокрый нос рукавом.
На коже у всех – вырезанные или выжженные знаки. Простейшие линии, незаконченные круги, неразборчивые спирали. По видимому кто-то из них пытался сделать их ножом, кто-то паяльником или раскалённым металлическим мусором.
Сергей подошёл к группе ликвидаторов, которые выводили последних культистов. Его противогаз по-прежнему висел на шее.
— Это все? Всё прошло нормально? — спросил он, не повышая голоса.
Один из бойцов щёлкнул застёжкой и снял свой противогаз. Лицо красное, вспотевшее, с усталым раздражением.
— Все, все. Там, блять, была одна истеричка, — сказал он. — Схватилась за нож, начала верещать. Пришлось её пристрелить.
В этот момент двое ликвидаторов, неся за руки и за ноги, вытащили тело женщины. Бросили его рядом на потрескавшийся асфальт. Из трёх аккуратных отверстий в области лба стекала тонкая струйка крови.
Плачущая девочка, увидев тело, сорвалась с места:
— Мама! — хрипло выкрикнула она и бросилась вперёд.
Но удар прикладом в живот остановил её мгновенно. Она согнулась, хватая ртом воздух, и вернулась в строй, судорожно втягивая воздух сквозь рыдания.
— Ясно… — протянул Сергей — чтож, тогда приступайте.
Колонна культистов медленно выстраивалась, пытаясь стоять ровно. Некоторые едва держались на ногах. Но никто не спорил, не пытался бежать. Видимо они окончательно приняли свою судьбу.
Прозвучали выстрелы. Короткие, ровные. Несколько человек в строю упали почти одновременно. Словно срезанные колосья.
Один из зелёных остановился перед маленькой девочкой. Та тихо всхлипывала, не отводя взгляд.
Новичок поднял автомат, но руки у него дрожали. Он никак не мог нажать на спусковой крючок. Плечи подрагивали, дыхание сбилось. Новичок стоял, будто его заклинило.
Бывалый подошёл, поднял ствол и выстрелил девочке в голову. Раздался короткий влажный звук. Маленькое тельце рухнуло на асфальт, как сломанная кукла.
Потом подошёл к новичку и отвесил ему размашистый, отрезвляющий удар по щеке новичка.
— Акстись. Что ты творишь.
От удара новичка повело назад. Противогаз соскользнул, ударился о грудь и свис вниз. Под маской открылось молодое лицо – веснушки, взъерошенные чёрные волосы, карие глаза.
— Это же ребёнок… она… она ничего не сделала…
— Заткнись. — Атрём презрительно посмотрел на мямлещего парня, — Ты же недавно выпускался, да? Зачитай основной устав, глава 13, раздел 5.
Новичок на секунду замялся, но потом начал:
— В-все, кто признаны коллегией угрозой, лишаются всех прав и более не считаются людьми. Соответственно должны быть ликвидированы на месте…
— Хватит. — Бывалый поднял руку. — Этого достаточно. Значит, помнишь.
Он шагнул ближе, глядя прямо в глаза новичку.
— Так какого хрена не выполняешь?! Ты хочешь пойти под трибунал?! Хочешь, чтобы тебя расстреляли, блять?!
— Н… нет…
— Тогда не раздумывай. Стреляй.
— Я… я понимаю, но это же ребёнок! Она ничего не успела сделать, она даж —
Он не успел договорить – в горло новичка что-то резко вцепилось. Маленькая фигура, та самая девочка, но теперь её невозможно было принять за человека.
Тело иссохло, кожа потрескалась и стянулась к костям, превратив руки в тонкие, острые кровавые отростки. На плечах и вдоль позвоночника сквозь одежду торчали короткие острые шипы. Пальцы слишком длинные для ребёнка, суставы выступают под кожей, ногти вытянуты в узкие, грязные клинья. Движения были дёргаными, хищными, словно эта тварь и не была раньше человеком. Глаза исчезли – на их месте две тёмные впадины.
Рот был разорван до ушей, а внутри – несколько рядов неровных острых зубов, которые теперь яростно врезались в горло молодого парня
Новичок попытался оттолкнуть её, но та лишь сильнее выгнулась, цепляясь за его разгрузку тонкими, но острыми пальцами. Он завалился на спину, захрипел, захлёбываясь кровью. Тварь вгрызалась всё глубже.
Артём уже поднял пистолет, но сразу опустил – угол был слишком плохим, можно было зацепить зелёного. Он отвёл ствол в сторону и тут же выдернул из петли на поясе топорик.
Удар пришёлся точно в основание изуродованной головы, прямо по затылку. Раздался глухой треск. Тварь дёрнулась, будто на секунду потеряла ориентацию, и хватка на горле парня ослабла.
Артём не медлил. Он поменял хват и выдернул топорик резким рывком. Оружие полетело в сторону утягивая за собой мелкое тело.
Тварь упала на асфальт, хрипя и дергаясь. Казалось сейчас она встанет но несколько ликвидаторов вокруг уже держали автоматы наготове – мерзкое тельце тут же прошили несколько очередей.
Через несколько секунд стрельбы мужчина с противогазом на шее выкрикнул:
— Хватит! Прекратить огонь!
Автоматы сразу опустились.
Он шагнул к лежащей твари, поднял свой топорик и без колебаний ударил сверху, перерубив пересохшую шею почти до основания. Хрустнула кость, тело дернулось и обмякло окончательно.
Мужчина поддел топориком голову, поднял её и, развернувшись к остальным, поднял над собой как трофей.
— Есть! — крикнул он, с усмешкой.
Артём посмотрел на зелёного. Тот прижимал ладони к шее, но кровь всё равно текла сквозь пальцы – густая, почти чёрная. Парень захлёбывался кровью, глаза метались, тело трясло в лихорадочном страхе. В нём уже ничего не было от ликвидатора. Жалкий. Напуганный. Беспомощный.
Артём без спешки опустился на одно колено, расстегнул набедренную сумку и достал шприц с плотной синей жидкостью. Он на секунду остановился, раздумывая, а потом вогнал иглу под ключицу зелёного и нажал на поршень.
Как только жидкость полностью исчезла из шприца, рана на шее парня начала затягиваться – кровотечение остановилось, мышцы затянулись, и на месте укуса остался только большой тёмный шрам. Дышать парню стало легче, хотя взгляд все ещё метался и было видно как его трясёт от шока.
Артём убрал пустой шприц обратно.
Решение было правильным, но приятного мало: инъекция дорогая, выдаётся по учёту офицерам и требует отчёта о применении. Теперь придётся писать объяснение, указывать показания, подписывать бумагу у старшего смены. Гораздо проще было бы дать ему истечь кровью и закрыть вопрос на месте. С другой стороны пришлось бы объяснять почему на таком вызове кто то помер.
Артём устало выдохнул. Живой он теперь – головная боль. Но от мёртвого ещё больше хлопот.
Парень начал хрепеть. Антон наклонился чуть ближе.
— Советую заткнуться и слушать, — сказал Артём так, что зелёный сразу перестал всхлипывать. — Запомни этот день. Запомни, как тебе разорвали горло. Запомни, как давился кровью. Запомни как чуть не сдох. И запомни что приказы надо выполнять тупой ты ублюдок!
Артём сделал паузу. И продолжил спокойнее.
— В этот раз тебе повезло. В следующий, никто тебя вытаскивать не будет. Так что сделай мне одолжение: не заставляй меня ещё сильнее жалеть, что я тебя спас.
Артём выпрямился.
— Поднимите его и отведите в машину.
Двое ликвидаторов сразу подхватили раненого под руки и повели к бронемашине. Парень едва держался на ногах, оно и не удивительно, он чуть не умер.
Артём медлено отошёл к телам расстрелянных. Достал сигарету, прикурил, сделал пару глубоких затяжек. Дым стлался перед лицом, смешиваясь с утренней сыростью.
Лица лежащих были неподвижны, застывшие в последнем выражении – кто-то с широко раскрытыми глазами, кто-то с полуоткрытым ртом, будто пытался что-то сказать. Когда то они были людьми, у них были семьи.
Так почему же они вообще вступи в какой то культ, почему не пытались сопротивляться при расстреле. Почему они вообще были так не похожи на людей.
Артем усмехнулся. Нет, это как раз мы не похожи на людей. Вытравили человечность, чтоб не вышибить себе мозги после очередного расстрела. Они культисты, психи, опасные элементы. Помехи для системы. Но не люди. Да. Так легче думать. Только так.
И никак иначе.
Сзади кто-то хлопнул его по плечу, вырывая из раздумий.
— Эй, зайдёшь сегодня выпить? – спросил он. — Брат с Дальнего Востока вернулся, с вахты. Надо отметить.
Артём выдохнул дым, не меняя выражения лица.
— Да, конечно. С меня закуска.
— Ооо, наш человек — Сергей направился к бронемашине, попутно крикнув своей группе. — Собирайтесь! Мы здесь закончили!
Артём задержался, докуривая сигарету и глядя на тела. Трупы лежали, словно бесхозные, забытые кем то пакеты с мусором. Тонкие струйки крови стекая объединялись в небольшой ручей, который стекал с бордюра и дальше двигался по дождевому желобу.
Скоро приедет другая ОГЛ и разберётся с трупам.
Он бросил окурок рядом с мёртвыми и, не оборачиваясь, пошёл к бронемашине.
Пора на следующий вызов.
