Моя лучшая фотография кота
Фотка из 2018, сейчас кот Патрик уже год как бегает по радуге(
0 просмотренных постов скрыто
Продолжение поста «Начало моей книги "Чужой свет"»
Всем привет, это 3 глава моей книги под названием "Чужой свет", главы 4 и 5 можно почитать здесь: https://author.today/work/519928.
Буду очень благодарен, если поставите лайк! Приятного чтения! Без рейтинга.
Глава третья: Пробуждение.
Тишину лаборатории нарушил лишь едва уловимый гул анализатора. Зифан склонился над сканером, его пальцы замерли в сантиметре от сенсорного поля. Багровый луч вырисовывал в воздухе голографический клубок разорванных спиралей и тревожных, мигающих рун.
Тарр стоял неподвижно, как изваяние. Его взгляд был прикован к лицу учёного. Он читал в нём знакомую до боли историю: надежду, затаившую дыхание, и неизбежное разочарование, которое вот-вот должно было стереть всё остальное.
– Ну? – голос Тарра прозвучал хриплым шёпотом.
Зифан вздрогнул, словно возвращаясь из далёкого путешествия в глубины генома.
– Облучение… мощное. Но здесь… – он ткнул пальцем в мерцающую аномалию среди голограммы, – здесь что-то не так. Искажение полей. Такого я не видел никогда. Я не уверен, что наши протоколы сработают.
В груди Тарра что-то холодное перевернулось.
–Шанс есть. Всегда. Мы обязаны попробовать.
–Обязаны, – без особой веры повторил Зифан, его глаза снова стали пустыми и острыми, как скальпель.
В клетке что-то шевельнулось. Грузное тело волколака дрогнуло, издав низкий, хриплый стон. Зверь с трудом поднялся на дрожащие лапы. Мутные жёлтые зрачки метнулись по сторонам, зацепились за фигуры за решёткой. И тишину разорвал рык – растерянный, полный животной боли.
– Время пришло, – пробормотал Зифан и шагнул к панели управления.
Его пальцы коснулись светящихся рун. В ответ с глухим нарастающим гулом ожил Подавитель. Сферическое устройство, напоминающее стальное соцветие с сердцевиной из тёмного кристалла, опустилось над клеткой. От него пахло озоном и статикой.
Зверь почуял угрозу. С рефлекторной яростью он рванулся вперёд и всей своей массой обрушился на прутья. Синее свечение сдерживающего поля вспыхнуло ослепительной вспышкой. Чудовище отбросило назад, шерсть задымилась. Оно бросалось снова и снова, и каждый удар отзывался в Тарре глухим эхом старой жалости.
Гул Подавителя достиг пика, превратившись в оглушительный, пронизывающий визг. Воздух в клетке засверкал, заполнился мелкими, ядовито-синими молниями. Они жгли не плоть – они жгли саму суть, пагубный паттерн, вшитый лунным светом.
Волколак взвыл. Это был крик абсолютной, невыносимой агонии. Он бился о пол, скрёб когтями по собственному телу. А потом силы оставили его. Он рухнул, беззвучно захлёбываясь. Гул пошёл на спад, молнии угасли. Воцарилась тишина, густая и звонкая.
Оба ифрилийца замерли. Тело в клетке не двигалось.
– Жизненные показатели… стабильны, – монотонно прочёл Зифан. – Но молекулярная последовательность… Без изменений. Паттерн закреплён. – Он отвернулся, его плечи сгорбились. – Всё. Мы сделали, что могли.
Тарр ничего не сказал. Его рука потянулась к бедру, к массивному, угловатому пистолету. Звук заряжаемого патрона – особого, предназначенного для милосердного забвения – прозвучал в тишине громче любого выстрела. Он поднял пистолет, прицелился в висок спящего зверя.
– Прости, брат, – прошептал он, и в его голосе была только бесконечная, вымерзшая пустота долга.
Тело в клетке дёрнулось. Судорожно, беспомощно. Затем – снова.
– Тарр! – голос Зифана сорвался на крик. Учёный впился в экран. – Последовательность! Она… она меняется! Смотри!
Тарр опустил пистолет. На гладкой шерсти появились проплешины, обнажая бледную кожу. Кости затрещали тихим шелестом перестройки. Массивный костяк съёживался, конечности укорачивались, когти втягивались. Морда, искажённая звериным оскалом, словно таяла, сглаживаясь в черты лица – нос, подбородок, скулы. Через несколько минут, показавшихся вечностью, на полу клетки лежал не зверь, а человек. Молодой мужчина, худой и бледный. Он дышал ровно и глубоко.
– Получилось… – выдохнул Зифан, и в этом выдохе смешались изумление, триумф и острая тревога.
Тарр молча убрал оружие. Его пальцы коснулись руны. Прутья разошлись. Он вошёл внутрь, сбросил с плеч плотный плед и укрыл обнажённое тело. Лицо было незнакомым.
–Когда он очнётся?
–Не раньше, чем через несколько часов. Отнеси его в жилой отсек. Мне нужно всё проанализировать. Это прорыв.
Душа Тарра дрогнула. В ней вспыхнул тёплый, почти забытый огонёк — радость. Он бережно взвалил тело на плечо.
Ещё одна жизнь. Ещё одна душа, вырванная из когтей проклятия.
Но тут же выползла тень сомнения. Почему лицо было таким… чужим?
В жилом модуле он уложил мужчину на койку и по протоколу заблокировал дверь.
В оружейной он позволил себе расслабиться. Последовательность команд, отточенная веками: шипение расстегиваемых гермоузлов, лёгкий скрежет отходящих пластин. Экзоскелет замер на стойке. Из-под него вышел Тарр.
Его кожа была бледной, почти фарфоровой. Мускулатура – мощная, рельефная. Несмотря на многочисленные схватки, на лице и теле не было ни единого шрама, благодаря ещё одному дару его народа – невероятной регенерации. Он провёл рукой по грубой щетине. В отражении от полированной поверхности зеркала, на него смотрели глаза янтарного цвета. Глаза ифрилийца. Глаза волка. Натянув простой тёмно-серый комбинезон, он направился обратно в лабораторию.
Вернувшись, он застал Зифана сгорбленным над образцом лунного реголита.
– Нашёл что-то новое в этом камне?
Зифан медленно обернулся. Его глаза были красными от напряжения.
–Нет, ничего. Только вопросы. Ильменит, оливин, анортит… банальный состав. Не пойму, как солнечный свет, отраженный от этого камня, вызывает неконтролируемое превращение? Это невозможно! Но он действует. Почему? Я чувствую, что ответ в чём-то ином, Тарр. Он глубже.
---
Рассвет в убежище отмечался лишь едва заметным смещением искусственного освещения. Тарр и Зифан стояли перед дверью.
– Узнаёшь его?
Тарр отрицательно качнул головой.
Зифан поднёс к носу спящего ампулу с резко пахнущей солью. Тот сморщился и открыл глаза.
И Тарр почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце.
Глаза. Они были другими. Они были карими. Обычными, человеческими, карими глазами, полными страха.
– Где я? Что происходит?
–Ты в безопасности, – автоматически произнёс Тарр. – Как тебя зовут? Ты помнишь?
Человек отстранился, его взгляд метался по странной комнате без окон.
–Я… Сергей. Где я? Почему здесь так темно? Это… больница?
Темно? Тарр и Зифан переглянулись. Для их зрения помещение было залито мягким светом.
–Сергей? – переспросил Зифан, и в его голосе прозвучала растерянность. – Ты не понимаешь, где находишься?
Сергей с ужасом окинул взглядом футуристичную эстетику убежища.
– Это… космический корабль? Вы… пришельцы?
Тарр ощутил, как почва уходит из-под ног.
–Ты правда ничего не помнишь. Это лаборатория. Я – Тарр. Охотник. Я нахожу таких, как ты, тех, кого поразил лунный свет, и возвращаю их к нормальной жизни. А это Зифан. Он лечит нас.
Сергей слушал, и его глаза становились всё шире от ужаса и… надежды?
– Вы… вылечили меня? От… оборотничества? Значит, это конец? Я больше не буду превращаться в полнолуние? Не буду прятаться в подвале?
«Оборотничество». «Проклятие». Слова ударили Тарра, как пощёчина.
–Как ты смеешь… – его голос низко зарычал. – Это не проклятие! Это наша суть! Наш дар!
–Тарр! – резко оборвал его Зифан. Учёный пристально смотрел на Сергея. – Подожди. Сергей, скажи… когда с тобой это случилось в первый раз?
Сергей, съёжившись, заговорил быстро:
– Полгода назад… Меня похитили. Какие-то люди. Не помню… очнулся дома. Потом полная луна. Боль. Кости… Я очнулся в лесу. Голый. На руках… кровь. А потом в новостях… про женщину. Я понял. С тех пор каждое полнолуние – клетка в подвале. Но вчера… видимо, я вырвался.
В лаборатории повисла ледяная тишина. Зифан медленно поднялся. Его лицо было пепельно-серым.
–Тарр. Нам нужно поговорить. Сейчас.
Они вышли в коридор. Дверь закрылась.
Тарр впился пальцами в холодный металл стены.
– Что это значит, Зифан? Он… человек? Но как?
Учёный закрыл глаза. Его голос был безжизненным.
– Это значит, Тарр, что наша война только что изменилась. Ифрилиец не мог забыть свою суть. Не мог назвать её проклятием. Его глаза… не могут быть карими. – Он открыл глаза, и в них горел холодный ужас. – Луна теперь не единственный наш враг.
Показать полностью
Помогите вспомнить название книги
Всем привет, слушал аудиокнигу, сюжет:
космический корабль попадает в бурю, получает повреждения, требуется ремонт. Три космонавта находят неизвестную планету, сажают корабль,находят заброшенный город, в городе оказываются чудовища (как оказывается позже - голограммы). Потом голограмма прежних жителей планеты говорит, что какие вы крутые,можете взять ,что вам нужно для ремонта.
а в конце оказывается,что космонавты -это птицы, а заброшенная планета - Земля
Чернила и Зеркала. Глава 28
Харлан приблизился, когда я уже стоял на колене, всматриваясь в зияющую черноту люка. Внутри пахло застоялой водой, ржавчиной и чем-то невыразимо древним и гнилостным.
— Я не чувствую оттуда ничего, — заявил он, и в его голосе, обычно таком уверенном, слышались разочарование и досада мага, чьи инструменты оказались бессильны.
— А должны были бы, — буркнул я, не отрывая взгляда от непроглядного мрака, который, казалось, поглощал сам свет.
— Вы что-то чувствуете? — спросил он, и в его тоне, сквозь аристократическую сдержанность, прорвалась живая, почти детская надежда.
— Подозрение и вереницу грядущих неприятностей, — цинично парировал я. — Мы идём вниз. Хотите — посторожите снаружи, чтобы никто не снял колёса с моей ласточки. Или не увёз сам люк на цветмет.
Он покачал головой, его лицо в призрачном свете шаровой молнии стало жёстким и решительным.
— Я могу установить сложное охранное заклинание, но для его активации потребуется несколько десятков минут.
— Нет, — отрезал я, поднимаясь. — У нас нет лишнего времени. Я чувствую, мы можем опоздать. Решительно опоздать.
Я достал из багажника тяжёлую монтировку, вставил её стальной клюв в щель люка и, напрягая спину, с громким, оглушительным лязгом сдвинул чугунную крышку в сторону. Бросил инструмент и, не раздумывая, первым ступил на скользкие, покрытые слизью ступени, ведущие в царство вечной сырости и тьмы. Я прижал к лицу скомканный платок, в другой руке сжимая рукоять «Ворона»; холод металла был единственной знакомой точкой в этом хаосе.
Харлан постоял наверху всего пару секунд, затем, сжав волю в кулак и преодолев брезгливость, последовал за мной, освещая путь своим ярким, но столь выдающим нашу позицию шариком. Он нервничал — я чувствовал это по его учащённому, сдавленному дыханию, по тому, как он судорожно зажимал нос шёлковым платком. Его внутренняя буря выливалась в непрерывный поток шепота, который эхом отражался от влажных стен:
— Куда мы идём? Вы уверены, что это правильный путь? Что это за ужасный запах? Он повсюду…
— Возьмите себя в руки, — резко оборвал я его, когда его нервы начали сдавать окончательно. — Прошу вас. Сейчас это важней всего.
Он мгновенно замолчал. От него повеяло не раздражением, а смущением и стыдом, хотя его лицо в свете магии оставалось маской аристократического спокойствия.
— Вы ни в чём не виноваты, — сказал я тише, пробираясь по колено в ледяной, зловонной воде. — Но сейчас мы должны быть тише воды, ниже травы. И сосредоточиться.
Он лишь коротко кивнул в ответ, и я почувствовал, как его подавленное любопытство снова нарастает — ему, видимо, смертельно хотелось спросить, откуда я знаю дорогу.
Вскоре мы вышли на развилку. Три одинаково мрачных, залитых зловонной водой туннеля расходились в разные стороны, уходя в непроглядную тьму. Я остановился, делая вид, что изучаю выбор.
— Мы должны выбрать путь. Идти наобум — плохая идея.
Я хотел дать ему право выбора. Пусть почувствует свою причастность, свою долю ответственности. И, если честно, мне совсем не хотелось потом выслушивать упреки, что «молодой выскочка-детектив обставил даже следователей с многолетним опытом».
Харлан замер, закрыл глаза, его пальцы напряглись. Прислушивался к чему-то внутри себя, к тонким вибрациям магии, недоступным мне. Через мгновение его рука уверенно указала на левый туннель.
— Туда.
— Уверены? — переспросил я, всматриваясь в непроглядную мглу.
— Нет, — честно признался он, и в этом была его сила. — Но именно там я бы и пошел.
— Отлично. Если выйдем в нужном направлении — будет вам особая благодарность от городского управления полиции.
Видимо, поняв, что излишняя нервозность выражается лишними словами, Харлан на этот раз просто молча кивнул, экономя дыхание.
Мы двинулись дальше, вода хлюпала под сапогами. Следующая развилка оказалась сложнее, лабиринт усложнился. Харлан вновь сосредоточился, его лицо исказила гримаса напряжения, и теперь он указал направление уже без тени сомнений.
— Я… чувствую нечто. Чужое присутствие. След.
Я доверился его чутью — тем более, он вёл нас вглубь, оттуда исходил тот самый, давящий «голод». Я шёл чуть впереди, «Ворон» наготове, палец лежал на спусковой скобе.
— Говорите обо всём, что почувствуете. О малейшем изменении в воздухе, в энергии.
— Хорошо, — его голос прозвучал собранно, без прежней дрожи. — Мы близко. Я чувствую.
За границами света его магического шара, в серости тьмы, я начал различать смутные очертания. Не просто трубы и стоки, а какие-то... рукотворные сооружения. Сложённые из обломков бетона и ржавого металла, неестественно ровные и прочные. И тишина. Слишком глубокая, зловещая тишина для бурлящих жизнью канализаций.
И вдруг его магический шар дрогнул, свет замигал, словно в предсмертной агонии светляка.
— Энергия... Чуждая... Впереди...
— В сторону! — заорал я, изо всех сил отшвыривая его плечом в грязную, мокрую нишу стены.
Оглушительный, разрывающий барабанные перепонки грохот потряс туннель. Длинная очередь крупнокалиберных пуль прошила воздух там, где мы только что стояли, и вгрызлась в противоположную стену, поднимая фонтан бетонной крошки и брызги зловонной воды. Мы прижались к холодной, скользкой стене, а в ушах стоял оглушительный звон, смешанный с яростным стуком собственного сердца. Впереди, в темноте, замерцали кроваво-красные точки — бездушные глаза автоматических турелей.
Я никогда не видел магов в настоящем бою. По крайней мере, таких, как он. Харлан не произнес ни единого заклинания вслух. Он просто... преобразился. Глаза его вспыхнули ослепительным, безжалостным белым светом, крошечные шаровые молнии, словно живые существа, заплясали на кончиках пальцев, и уже через миг его с головы до ног окутал мерцающий, переливающийся купол чистой энергии, похожий на жидкое стекло. Он вышел из укрытия с ледяным спокойствием. Пули, долетавшие до него, не отскакивали рикошетом — они просто плавились, превращаясь в короткоживущие капли раскалённого металла и ядовитый дым, едва коснувшись поверхности щита.
Два сгустка концентрированной энергии сорвались с его ладоней и промчались по туннелю с низким, зловещим гулом, больше похожим на предсмертный вздох. Каждый нашёл свою цель с бездушной точностью. Оглушительный грохот турелей сменился гнетущей тишиной, пахнущей озоном, расплавленной сталью и… холодной, безмолвной яростью оскорблённого аристократа.
Он перестал сверкать. Воздух вокруг на несколько секунд стал кристально чистым, выжженным, но тут же удушающая вонь нечистот и плесени нахлынула с новой, удвоенной силой. Я стоял, слегка ошарашено разглядывая оплавленные, дымящиеся груды металла, еще секунду назад бывшие смертоносными орудиями. «Дерьмо!» — подумал я. — «Прямое столкновение с магом высшего уровня может быть фатальным. Жаль, эльфам не ввели ограничения на магию — у них там, на Сияющих холмах, каждый второй мнит себя божеством».
Харлан с абсолютно невозмутимым видом, словно только что расписался в деловых бумагах, вновь зажёг свой маленький светящийся шар.
— Продолжим? — предложил он тем же ровным, бесстрастным тоном, каким мог бы сказать, что мы просто вышли из лифта в его офисе.
Я прокашлялся, стряхивая с плаща капли грязной воды и металлическую пыль.
— Конечно. Но… Это странно. Зачем здесь автоматические турели?
Я подошёл ближе к обломкам, стараясь не обжечься о тлеющий металл. Конструкция была сильно деформирована и оплавлена до полной неузнаваемости.
— Вид, конечно, ужасный, но это явно не армейское изделие. Скорее всего… кустарный самопал. И крайне опасный самопал.
Харлан коротко хмыкнул, и в его голосе прозвучало мрачное удовлетворение.
— Значит, мы идём в правильном направлении. Крыса почуяла опасность и расставила ловушки.
Я не стал менять серебряные патроны на обычные — внутренний инстинкт, натянутый как струна, подсказывал, что они ещё могут пригодиться. Мы двинулись дальше, глубже в сырое чрево лабиринта.
Метров через тридцать, за очередным крутым поворотом, Харлан резко замер, подняв руку.
— Слышите? — прошептал он. — Какие-то... звуки. Электронные попискивания. Прерывистые сигналы.
Я не слышал ничего, кроме вечной капели с потолка и звона в собственных ушах после недавней канонады. Но я чувствовал. Оттуда, из сгущающейся темноты, исходила волна такого концентрированного, вывернутого наизнанку отчаяния, животного страха и безумия, что у меня похолодело в животе. Я осторожно выглянул из-за угла.
В тусклом свете шара Харлана замерла искажённая фигура. Прямоходящая, с громоздким стальным телом, роботизированными конечностями, издававшими тихий шипящий звук. И голова… На стальной, неестественно выгнутой шее была намертво закреплена человеческая голова. Мужчина средних лет. Глаза широко раскрыты, но взгляд пустой, остекленевший, лишённый всякой мысли. Из полуоткрытого рта, обметанного язвами, доносилось слабое, булькающее попискивание, словно от сломанного радиоприёмника.
Харлан не видел жутких деталей — его свет не доставал так далеко. Но он кожей ощущал исходящую от существа угрозу.
— Здесь что-то не так, — прошептал он, и его тело снова окуталось ослепительным сиянием защитного купола. Он сделал шаг вперёд.
Автоматон резко, с механическим щелчком, повернул голову. Голос, лишённый интонаций, прозвучал словно скрежет железа по стеклу:
— Обнаружена угроза. Ликвидация.
Он открыл огонь без малейшего промедления. Среди строчащих очередей обычных пуль раздавались тяжёлые, громовые выстрелы — раз в несколько секунд, и каждый раз щит Харлана вздрагивал, мерцал, но держался, поглощая чудовищную энергию.
И снова магия сделала своё дело. Ослепительная вспышка, на мгновение осветившая всё уродство туннеля, резкий запах гари и озона — и автоматон превратился в груду дымящегося, оплавленного лома.
Я подошёл ближе, стараясь не смотреть на человеческие останки, теперь навсегда искажённые жаром и болью. От турелей исходило нечто похожее, но гораздо слабее, приглушённее. Я чувствовал истинный источник этого кошмара дальше, в самой глубине.
— Что вы ищете в этом хламе? — спросил Харлан, его голос был напряжён, дыхание слегка учащено.
— Например… вот это, — ответил я, ткнув стволом «Ворона» в оплавленную массу внутри вскрытого стального черепа. Среди сплавленных проводов и процессоров угадывались остатки чего-то органического, студенистого. Фрагменты человеческого мозга, вплавленные в схему.
— Как вы думаете, сэр, — тихо, почти беззвучно проговорил я, — каков шанс, что мы ищем не чудовище, а безумца, который их создаёт?
Харлан нахмурился, его лицо, освещенное снизу магическим светом, стало похоже на трагическую маску.
— Тогда мы должны поторопиться. Пока не стало слишком поздно.
— Конечно, — согласился я. — Но постарайтесь в следующий раз обезвредить так, чтобы хоть что-то осталось для изучения.
Я говорил это, но всей душой, каждой клеткой ощущал приближение новой волны. Около пяти одинаковых, синхронных сигналов. Все испускали одни и те же волны слепой, запрограммированной агрессии, перемешанные с тем же леденящим душу, немым отчаянием замкнутого в металлической тюрьме сознания.
Я выпрямился во весь рост и жестом, полным мрачной иронии, пригласил Харлана вперёд, в сгущающуюся тьму.
— После вас, сэр. Раз уж у вас такой… универсальный пропуск.
Я заранее прижался к холодной, покрытой слизью стене, отыскал взглядом нишу. Харлан замер в центре туннеля; его поза выражала ледяную сосредоточенность. Через несколько секунд мышцы на его шее напряглись.
— Идут. Пятеро. С разных сторон.
Когда они вывалились из темноты, он не стал тратить время на церемонии. Единственный, чудовищный разряд, напоминающий сжатую в кулак грозу, пронзил туннель от стены до стены. Воздух затрещал и зашипел, запахло озоном, горелой изоляцией и чем-то сладковато-приторным — палёной органикой. От автоматонов остались лишь бесформенные, дымящиеся остовы, больше похожие на случайные наплывы металла. Изучать было нечего, да сейчас это действительно было последним, о чём следовало думать.
Мы шли дальше, ибо тот самый «голод» стал почти физическим давлением в воздухе, тянущей нитью в этом подземелье. Харлан, ведомый своим магическим чутьём словно кровная ищейка, уверенно вёл вперёд. Скоро сырой туннель упёрся в массивную лишённую всяких опознавательных знаков металлическую дверь, запертую несколькими внушительными явно магическими замками. От них исходило зловещее смертоносное эхо — вибрация, обещающая немедленную расправу всякому, кто посмеет коснуться.
— Не приближайтесь, — предупредил Харлан, его лицо стало маской предельной концентрации. — Защита запредельного уровня. Смерть на расстоянии вытянутой руки.
— Согласен, — кивнул я, ощущая, как по спине бегут ледяные мурашки. — Это ещё цветочки. Наверняка здесь приготовлен целый букет.
Но за дверью… За дверью я чувствовал людей. Живых. Слабые, дрожащие искорки сознания — клубок страха, боли и отчаяния. Среди них было оно. Концентрированный «голод». Оно сияло в моём восприятии словно ослепительная, ядовитая звезда в кромешной тьме, почти физически плотный сгусток ненависти.
Я убрал платок в карман, пытаясь привыкнуть к вони. Казалось, нос окончательно онемел, сдался под натиском этого аммиачного, гнилостного ада.
— Просто так её не взломать, — заключил Харлан, водя ладонью в сантиметре от поверхности двери, ощущая исходящий от неё жар. — В стенах, в полу… заложена взрывчатка. Серьёзного калибра. Разнесёт всё вокруг и вывернет наизнанку пару кварталов наверху.
Я мысленно прикинул наш маршрут, прокручивая в голове карту города.
— Мы где-то под заброшенными фабриками. Но эта ловушка… она не для защиты от тех, кто сверху. Она для нас. Для тех, кто сюда сунется.
Я подошел ближе, ладонью почти физически чувствуя исходящие от стали волны сконцентрированной опасности. Взрывчатку я тоже почуял — ее резкий, химический запах серы и селитры едва пробивался сквозь общую вонь. Хотя в этой мешанине сигналов вычленить что-то конкретное было все равно что услышать шепот в ураган.
И тут я почувствовал это. На самом краю сознания, за гранью обычных ощущений. Приближение. Медленное, методичное, неумолимое, как движение ледника. Холодная, тошная уверенность сковала внутренности.
— Нас просто завели в ловушку, — тихо, но чётко проговорил я, поворачиваясь к Харлану. — И мы, как наивные щенки, с радостью в неё вбежали.
Харлан не слушал, уставившись на дверь с фанатичным, почти безумным упорством.
— У меня очень, очень плохое предчувствие, — настаивал я, и голос стал жёстким, как сталь. — Вернёмся позже. С командой. С сапёрами.
— Нет! — он резко обернулся, глаза горели лихорадочным огнём. — Мы не можем просто развернуться и уйти! Придумаю что-нибудь! Должен!
— Чёрт возьми! — выругался я, хватая его за рукав и чувствуя, как под тканью дрожат его мускулы. — Нас привели сюда, как баранов на убой, а теперь ловушка захлопывается! Идем! Немедленно!
— Нет! — он с силой вырвал руку, его лицо исказили гримаса отчаяния и ярости. — Я никуда не уйду! Мой сын там! Я это чувствую!
И в этот самый миг моё периферическое зрение уловило движение. Медленное, скрежещущее, многоголосое. Из обоих концов коридора, из-за поворотов выползали десятки существ. Длинные, тонкие, словно паучьи, железные ноги несли металлические рамы, а вместо тел… Вместо тел у них были человеческие головы. Лица, застывшие в немом, вечном крике, с пустыми, застывшими глазами, намертво впаяны в холодный металл. Они двигались с жуткой, синхронной плавностью, заполняя туннель сплошной стеной скрежещущего металла и безмолвного ужаса.
— ТВОЮ ЖЕ МАТЬ! — заорал я, отскакивая спиной к стене и выхватывая «Ворон». — ВРУБАЙ СВОИ СВЕТИЛЬНИКИ, СТАРИК, МЫ В ГЛУБОЧАЙШЕЙ ЗАДНИЦЕ!
Он увидел их сам, когда на дрожащей границе света его магического шара зашевелились первые чудовищные силуэты. Лицо его, вместо того чтобы побелеть от ужаса, исказила холодная, безмолвная ярость.
— Мерзости… — прошипел он, и это слово прозвучало тише шелеста, но с силой разорвавшейся бомбы. Руки его вспыхнули ослепляющим, почти слепящим белым светом, заряжая воздух статикой.
Он начал методично, с хирургической точностью выпускать сокрушительные разряды сжатого электричества, целясь в самые плотные скопления «паучков». Воздух трещал и шипел, словно раскалённая сковорода, металл плавился с противным булькающим звуком, а человеческие головы взрывались, разбрызгивая вокруг студёнистую, дымящуюся массу. Вонь горелой плоти, палёного волоса и едкого озона смешалась в невыносимый, удушающий коктейль.
Я судорожно вытряс серебряные пули в карман, и они звякнули о другие патроны, словно насмехаясь надо мной. Проклиная дрожащие, скользкие пальцы, я начал запихивать в барабан «Ворона» обычные патроны. Пятнадцать секунд показались вечностью, каждый щелчок отдавался в висках молотом. Прицелился в ближайшего паука, чьи стальные лапы с шипением пневматики уже сгибались для прыжка. Выстрел. Промах, пуля с визгом отскочила от стены. Второй — рикошетом от стальной груди, осыпавший его лицо снопом искр. Третий... Наконец, одна из голов с хрустом разлетелась, разбрызгивая осколки костей и кровавую кашу.
Я стрелял снова и снова, пятясь к холодной, влажной стене. Из семи выстрелов лишь три оказались точными. Барабан с сухим щелчком опустел, и я вновь погрузился в мучительный, унизительный ритуал перезарядки, роняя на мокрый, зловонный пол две драгоценные медные гильзы, которые с тихим плеском утонули в жиже.
Кажется, за это время Харлан успел выжечь основную массу тварей, превратив туннель в свалку дымящегося лома. Но он, видимо, решил, что со мной надо обращаться как с нерадивым учеником на стрельбище, и оставил мне двоих — «для практики». С глухим проклятием, вырвавшимся хриплым шёпотом, я пристрелил и их, подобрал упавшие патроны и с трудом дозарядил револьвер.
— М-да, — флегматично, с ледяным спокойствием прокомментировал он, его щит мерцал, словно уставший светлячок, от потраченной энергии. — Стрелять вам ещё учиться и учиться. Пальцы будто из теста.
— Это вряд ли всё, — прохрипел я, с силой выдохнув и оглядев заваленный дымящимся хламом и останками туннель. В ушах стоял оглушительный звон. — Они просто...
И тут я увидел: из едва заметных щелей в стенах, из-под обломков, будто выползая прямо из камня, выдвинулось несколько тонких, похожих на ядовитых змей металлических трубок. Они плавно, беззвучно развернулись в нашу сторону.
Я не успел ничего выкрикнуть, не успел предупредить. Горло свело спазмом. Инстинктивно всем телом рванулся в сторону, в грязную нишу.
Но было поздно.
Резкий, шипящий звук, похожий на выдох ядовитой твари. Десятки крошечных, почти невидимых на свету игл впились мне в плечо, шею, незащищённый плащом бок. Точно такое же, с таким же неприятным шелковистым шорохом, случилось и с Харланом. Его магический щит, способный остановить пулемётную очередь, оказался бессилен перед микроскопическими дротиками, легко проникающими сквозь поры.
Я почувствовал укол — не боль, а скорее лёгкое, обманчивое жжение, как от укуса комара. А затем… стремительно нарастающую, свинцовую тяжесть во всём теле. Ноги подкосились, словно их подрубили, мир поплыл перед глазами, краски расплылись в грязное бурое пятно.
Последнее, что я увидел перед тем, как непроглядная, густая тьма поглотила сознание, — Харлан с искажённым немой яростью и шоком лицом пытался поднять руку для нового заклинания, но пальцы лишь беспомощно сомкнулись в пустоте, и он, словно подкошенный, тяжело рухнул вперёд, в грязную, зловонную жижу канализационного пола.
Тишина. Абсолютная, звенящая, нарушаемая лишь тихим бульканьем воды и потрескиванием остывающего металла.
Показать полностью
Проверочное слово - писк
Издательство Стрекоза нуждается в корректоре. Если мы сохраняем орфографию 19 века, то надо идти до конца -- и печатать тест с заголовком со всеми "ятями", "ижицами" и т.п.
Впрочем, есть издательства, в которых корректоры не согласны, что надо оставлять в заголовке слово, написанное по правилам орфографии 19 века:
Если же сохранять названия именно такими, какие они были при жизни авторов, т.е. -- до реформы русского языка, то на обложке должно быть название не "Евгений Онегин", а:
И т.д. и т.п.
Показать полностью
6
Зачем вообще читать “Улисса”, самый недочитываемый роман в истории литературы?
Роман ирландского писателя Джеймса Джойса, опубликованный в 1922 году, давно стал символом литературной сложности. Он регулярно попадает в списки самых недочитываемых книг за всю историю человечества. Причем чаще всего он не просто попадает туда, а возглавляет такие списки.
Впрочем, если вы хотя бы заглянули в “Улисса”, вы уже опередили очень и очень многих. У джойсовского талмуда такая репутация, что даже весьма продвинутые читатели просто не хотят его открывать. Мало того, считают эту книгу… скажем так, сплошным надувательством. Мол, зачем нужно вообще писать роман, комментарии к которому можно издать отдельным толстенным томом.. А без комментариев он вообще не воспринимается.
Честно говоря, сейчас ругать Джойса – это мода. Попинал великого ирландца и чувствуешь себя крутым знатоком, разоблачившим мировой заговор. При этом не нужно читать его произведение, не нужно приводить никаких литературоведческих аргументов. Простой рецепт, которому, к сожалению, так соблазнительно последовать.
Но если оказаться чуть-чуть серьезнее и поинтересоваться, а чем собственно интересен “Улисс”, то можно открыть для себя целую вселенную.
Гомер в дырявых носках
Книга рассказывает нам про один день из жизни дублинского агента по рекламе Леопольда Блума, превращенный в эпическое путешествие сквозь время, культуру и человеческое сознание. Точная дата – 16 июня 1904 года. Почему именно эта дата? В этот день Джойс впервые встретил свою будущую жену Нору Барнакль. И увековечил его.
Название “Улисс” (латинское имя Одиссея) тоже дано не просто так. Писатель взял структуру “Одиссеи” Гомера, состоящей из 24 песен о странствиях царя Итаки, и переодел античный миф в потрепанный пиджак обывателя. Только в “Улиссе” глав меньше – 18.
Леопольд Блум превратился в еврея-аутсайдера, торгующего рекламой в газетах. Его жена Молли изменяет ему со своим импресарио (она оперная певица). Образ верной Пенелопы, ждущей своего мужа долгие годы, вывернут наизнанку. Плюс там есть еще и Телемах, сына Одиссея. Это молодой интеллектуал Стивен Дедал, альтер эго самого Джойса.
Все главы романа носят античные названия, связанные с “Одиссеей”. При этом первоисточник иронично переосмыслен. В главе “Циклопы”, например, пещера циклопов подана как ирландский паб, посетители которого увлеченно спорят о политике и прочем, демонстрируя потрясающую узость мышления. Они одноглазы в переносном смысле, не признают иных точек зрения.
В главе “Аид” Блум бродит по кладбищу, думая о самоубийстве отца и смерти своего маленького сына. Джойс показывает, что современный Аид – это экзистенциальная пустота в человеческой душе.
Кстати, а вы знали, что книгу Джойса практически сразу объявили непристойной? Поводом стала глава “Навсикая”. Отсылка прозрачная – в “Одиссее” так звали царевну феаков, которая однажды отправилась со служанками на берег стирать одежду и случайно встретила там Одиссея.
Блум на пляже наблюдает за девушкой по имени Герти, которая как бы случайно показывает ему свое нижнее белье. А он… хм… доводит себя до разрядки. Описано это все весьма завуалировано. Вот как, например, подана кульминация через метафору фейерверка:
“Ах! и лопнула римская свеча, и донесся вздох, словно Ах! и в экстазе никто не мог удержаться, Ах! Ах! и оттуда хлынул целый поток золотых нитей”.
И разумеется, все прекрасно поняли, о чем идет речь. Это вызвало ярость цензоров. В США тиражи конфисковывали и сжигали (реально!), в Англии до 1930-х годов роман не издавали.
“ТикТок” для интеллектуалов
Но главное оружие “Улисса” – не сюжет, не игры с мифологией, а стилистический хаос. Каждая глава написана в новой форме. “Сирен” Джойс строит как музыкальную фугу, в которой обрывки разговоров в баре сливаются в какофонию, имитируя пение мифических сирен. “Быки Солнца” превращаются в пародию на эволюцию английского языка: от древних гимнов до студенческого сленга.
Большое впечатление на читателей произвел финальный монолог Молли Блум – 40 страниц без знаков препинания, где женский поток сознания смешивает воспоминания, обиды и признания:
“О море море пурпурное иногда как огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах Аламеды да и все причудливые улочки и розовые и голубые и желтые аллеи роз и жасмин и герань и кактусы и Гибралтар где я была девушкой и Горным цветком да когда я заколола волосы розой как делают андалузские девушки или алую мне приколоть да и как он целовал меня под Мавританской стеной и я подумала не все ли равно он или другой и тогда я сказала ему глазами чтобы он снова спросил да и тогда он спросил меня не хочу ли я да сказать да мой горный цветок и сначала я обвила его руками да и привлекла к себе так что он почувствовал мои груди и аромат да и сердце у него колотилось безумно и да я сказала да я хочу да…”
Джойс издевался над читателем? Нет. Он верил, что мысль не течет гладко – она рвется, скачет, впитывает уличный шум, рекламу, обрывки стихов. Не он первый придумал технику потока сознания. Но именно в “Улиссе” эта техника была доведена до совершенства.
Интересно, что именно в наше время язык Джойса становится максимально актуальным. Его “поток сознания” по факту стал прообразом инфошума наших соцсетей, где мысли льются без фильтров. Да и вообще, бесконечные аллюзии на поп-культуру, политику и науку делают роман чем-то вроде современного “ТикТока”. Так что даже странно, что сейчас в его адрес льется столько негатива.
Если подытоживать, то “Улисс” – это грандиозный литературный эксперимент со стилями, с лейтмотивами, с подтекстами и нюансами. Именно поэтому тут требуются многочисленные комментарии, которые позволяют глубже погрузиться в творение Джойса.
Но если вам от литературы нужен только сюжет, тогда да – “Улисса” вам открывать не стоит никогда в жизни.
Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)
Показать полностью
2
Какой задумывалась книга "Тайна заброшенного замка"?
Мы уже поговорили о том, какой могла быть третья часть романа – «Семь подземных королей» (Какой была книга "Семь подземных королей"?). На этот раз нашим блюдом будет «Тайна заброшенного замка» - последняя книга шестикнижия. Вернее, первая редакция книги. И здесь всё куда сложнее.
Традиционные предупреждения. Много текста. Есть спойлеры. ТС - душнила и знает об этом.
Начал работу над этой частью Волков в 1969 г. А шестидесятые - это полет Гагарина, все бредят звёздами, юные читатели просят написать что-нибудь этакое… Для Волкова тема была довольно-таки чуждой, но он таки собрался и наваял первую версию за 22 дня. При этом сам уже был глубоко больным и очень пожилым человеком (который начал писать книгу в 80 лет!). Поэтому написать-то он написал, а потом начал не спеша доводить до ума.
Первые редакции публиковались в казахстанской газете «Дружные ребята» в 1971 и 1976 годах. Разные версии, в сокращении – но для Волкова такое было нормально.
В самой первой пришельцы были клювоносыми и круглоглазыми. Во второй версии клювы пропали, уже появились арзаки и менвиты. Вот разве что арзаки были фиолетовыми. А у менвитов не было гипнотического взгляда.
А вот с полной версией не заладилось: писатель умер в 1977 г. И расширяли и дополняли книгу в редакции. И варианты 1971 г. (тут вообще только отрывки глав), 1976 г. и 1982 г. отличаются достаточно серьёзно. При этом сам Волков тоже текст правил до самой смерти, потому не очень понятно – где и чьи правки и кто и что переписывал.
Потому давайте не будем гадать, где и чьё, а просто посмотрим на сходства и различия.
Что у ранних и поздней версий общего?
В целом, линия арзаков, менвитов, Тима, Энни и Фреда – осталась. Как и похищение Ментахо и Элли, безобразия Тима под невидимостью в лагере пришельцев. Но изменений много.
Начнём с того, что было в версии 1971 г.
Посольство к Стелле и к Летучим обезьянам. Пришельцы хотят уничтожить город при помощи вертолётов (а это отчасти – из первой редакции «Семи подземных королей», там-то была драконская авиация). И герои отправляются на драконе к Стелле, чтобы с её помощью призвать Летучих обезьян.
"Тим рассказал, что защитники Изумрудного города рассчитывают на помощь Летучих Обезьян. Только они с их храбростью и ловкостью способны выдержать воздушный бой с эскадрильей Пришельцев.
Стелла после недолгого раздумья сказала:
- Да, это самое лучшее, что можно придумать. Узнаю находчивость Страшилы Мудрого. Я помогу вам заручиться содействием Обезьян. Их предводитель Уорра дал мне слово, что если мне когда-нибудь о ч е н ь понадобится их помощь, они мне ее окажут. В знак этого я должна послать им невянущую розу из моих волос. Обезьяны узнают ее по неповторимому запаху."
Есть целая глава с визитом к предводителю обезьян Уорре и разговором с ним. И с обратным путешествием, в описании которого есть действительно забавные цитаты:
«Крылатая рать вылетела из Треугольной Долины на рассвете. Дракон Ойххо, сопровождаемый тучей мохнатых зверей, походил на броненосный крейсер, окруженный шлюпками.»
Операция «Страх» в результате была совсем другой. Очень сильно напоминающей военные операции из пресловутой первой редакции третьей книги. Более стратегичной и жёсткой. Тут и Дин Гиор, и расстановка обезьян эшелонами, и общий патриотический дух:
«Предложение Дина Гиора о выводе в лес всего небоеспособного населения было отвергнуто женщинами с презрением. Они тоже перебрались на стены и дежурили у больших медных котлов с водой, готовые каждую минуту развести под ними огонь и встретить неприятеля потоками кипятка. В лес были отправлены только дети под надзором древних стариков и старух, да и те чуть не взбунтовались, заявив, что у них достаточно сил для защиты родного города».
Да, там и тактика, и начитанность, и продумывание Фредом стратегии – куда бить:
«Молодой инженер не служил в армии, но был начитанным человеком. Летательные машины тяжелее воздуха существовали на Земле только в фантастических романах, например, в жюльверновском «Робуре-завоевателе», но этого было достаточно, чтобы Фред имел о них понятие. Он знал, что если на летательной машине установить легкое орудие, то оно будет стрелять только горизонтально или немного выше и ниже. Направить его ствол прямо вверх невозможно, выстрелом также нельзя поразить цель, находящуюся под брюхом вертолета».
И, конечно, тут у нас кровавейшее месиво с летучими обезьянами и вертолётами (ну, мы помним, да? Волков такое любит). С перерубанием обезьян надвое и прочей красотой. Есть мнение, что в редакции курящими после этой сцены стали все, кто не закурил после чтения первой редакции «Семи подземных королей»…
«В этой битве не просили и не давали пощады. Сильные мохнатые лапы хватались за выдающиеся части машин, отламывали колеса от шасси, массивные тела бросались на лопасти несущих винтов и, разорванные в клочья, летели вниз вместе с обломками. Скорострельные пушки работали впустую: нападающие держались выше или ниже линии обстрела. Зато лучевые пистолеты то и дело находили себе жертвы. В воздухе пахло паленой шерстью и горелым мясом, полусожженные трупы падали на лес, на дорогу, вымощенную желтым кирпичом».
В версии 1976 г., кстати, это всё выглядит поскромнее. А в окончательной версии и вовсе вся линия обезьян вырезана, а они заменены на орлов.
Теперь посмотрим, что было в редакции 1976 г. И что изменилось.
Подвиг Гориэка присутствовал. Но из строя радары вывели дуболомы. Притом, радары остались подключёнными. Но Лану Пироту пришлось побыть электротехником (глава так и называется «Лан Пирот - электротехник»):
«Лан Пирот не смог бы разобраться в сложном приборе, но предусмотрительный Ильсор раздобыл чертеж радара и снял с него копию. На этой копии Ильсор красным карандашом отметил переключатель, который достаточно было повернуть, чтобы разъединить пушку с радаром. Дуболом щелкнул переключателем, и дело было сделано! Пусть теперь возле радара появится человек: сигналы об этом не дойдут до пушки, пушка не выстрелит.»
Дальше идёт посольство к Стелле, операция «Страх» с обезьянами, похищение Энни, дни Безумия Вещей и сюжет с усыпительной водой. Пробежка с «Мыши заснули» тоже была.
И усыпление менвитов. Только вот послание Ильсора на Рамерию серьёзно отличалось. Поскольку «Диавона» была кораблём разведки – за ней должна была следовать армада военных кораблей. Потому Ильсор отписал от имени Кау-Рука тайным шифром, что ой, тут земляне проникли в тайны природы, наших всех поубивали, мы с ними бороться никак не можем. Заканчивалось прочувственно:
«И теперь я решаюсь обратиться с предсмертной мольбой, высказанной только для блага нашей священной родины. Отзовите космическую эскадру, посланную на завоевание Беллиоры! Ее ждет здесь неминуемая гибель!
Удар, который предполагалось нанести по Беллиоре внезапно, не будет неожиданным: земляне готовы его отразить. Сквозь амбразуру нашего укрепления я вижу стволы дальнобойных пушек, грозно нацеленных на наш лагерь. Над базой проносятся сверхскоростные бронированные самолеты...
Я мог бы еще много сказать о необходимости отзыва эскадры, но вынужден закончить: земляне готовятся к штурму.
Генерал Кау-Рук, командир базы разведчиков на Беллиоре.
14-го оргора 9891 года рамерийской эры».
Притом, понадобилось ещё одно добивающее послание, прежде чем на Рамерии поверили и эскадру таки отозвали.
Ах да. И ордена «За инициативу» арзакам таки вручили.
А чего в книге не было?
- Всей линии Урфина Джюса. Да-да, все Дни Угощения, все сюжетные ходы с изумрудами, камнем Гингемы, придуманным кладом – это поздние добавления (неясно, Волкова или редактора всё-таки). Потому что…
- Не было гипноза менвитов, менвиты просто поработили арзаков. Поэтому и изумруды в качестве освобождения не были нужны.
- Кау-Рук отсутствовал как персонаж и личность. Присутствовало только его имя. Он был рядовым менвитом.
- Ильсор не был инженером и не проектировал корабль. Хорошенького понемножку.
- Ильсор не был целым вождём сопротивления. Он возглавлял только одну ячейку – именно на «Диавоне».
Вот такие вот первые версии книги. Много чего изменилось в окончательной версии? Не так уж много, если честно. Общая канва осталась прежней и явно авторской. Да, где-то ранние версии были логичнее, техничнее и жёстче. А в последней зато шире линии персонажей, есть Кау-Рук и Урфин. В общем, примерно то на то и выходит, не то чтобы совсем другая книга – как это было в случае с «Семи подземными королями». Но ознакомиться можно.
Разная фэнтезятина и смешные пересказы, большей частью нахаляву - тут: https://author.today/u/steeless/series
Показать полностью
4
О чем будет моя первая книга
В этом посте я хотела бы рассказать, о чем будет моя первая книга, которая выйдет в 2026 году.
Ее жанр можно отнести к «литературе абсурда», и именно такими книгами (в основном французских авторов) я вдохновлялась, когда писала свой роман – в романе также будет много отсылок на них. Почему именно этот жанр? Потому что, мне кажется, про современность нельзя писать иначе, как через призму абсурда – очень уж нестабилен и странен мир сейчас. Поэтому так.
Основная тема романа – ксенофобия. В моей книге мне хотелось исследовать разные виды ксенофобии, то, как она проявляется в тех или иных людях и как влияет на поведение отдельных людей и на общество в целом. Это тема серьезная и сложная, и, конечно, в романе она не раскрыта во всей ее многотональности и многообразии, но какие-то ее локальные проявления мне все же удалось описать. Впрочем, об этом буду судить не я, а вы, будущие читатели моей книги.
Вторая тема романа, не менее для меня важная – это одиночество. Одиночество как выбор, одиночество как обреченность, одиночество как бич. Мне кажется, невозможно писать о современном обществе, не упоминая одиночество, ведь это, пожалуй, главный признак нынешних поколений. Люди никогда еще не были так одиноки, как в XXI веке – таково мое мнение. А еще эта тема неразрывно связана с заглавным мотивом, ведь, как ни парадоксально, именно ксенофобия и приводит к одиночеству индивидуумов, хотя для многих она является инструментом для обретения «своей» группы. Отделяя себя от других, мы не находим общности с теми, кто, как нам кажется, похож на нас, а лишь отсекаем себя от людей, и наша ненависть и страх к «другим» – это лишь про страх одиночества.
Как вы поняли, пишу я именно о современности. Пишу, конечно, иносказательно, ведь таковы требования жанра «литературы абсурда» и в целом самого сочинительства, но тот, кто в будущем прочтет мою книгу, думаю, поймет, о чем я повествую. В конце концов, чтение книги, по мне так, должно быть похоже на расшифровку головоломки.
Надеюсь, вас заинтересовало описание моей будущей книги. В дальнейшем я буду более подробно рассказывать о ней.
Спасибо всем за прочтение!
Показать полностью
1