Лига Писателей

На соседнем сайте конкурентов давеча проводился конкурс короткого рассказа. Тема конкурса обозначена как "Вторжение". И я там решил не то чтобы поучаствовать, а скорее похулиганить. В итоге жюри меня даже не отобрало, и, может, кто из местных видел мой креатив во внеконкурсном сборнике. Поэтому запощщу "шыдевр" в свой бложек на Пикабу только для тех подписчиков, которые терпят мои псевдоинтеллигентские выходки. Короче и в общем, вас ждёт экшон, отмосфера и глубокий смысл.

Картинка для привлечения внимания

Это было вторжение. Вот только что Стронг со своим подразделением сидели в уютных казармах, как прозвучал сигнал, всего пару секунд на сборы, и войско уже неслось навстречу неизвестности. Цель вторжения бесхитростна: найти и уничтожить! Такова, впрочем, цель почти всех вторжений.

- Интересно, - насмешливо пробормотал рядовой по имени Вайз, поспешавший за сержантом, - а когда скажут, кого именно требуется уничтожить?

Стронг усмехнулся. Действительно, в спешке было не ясно, что или кто будет противостоять вторжению. Однако о важности вторжения свидетельствовала численность бойцов. Бессчетное количество нападающих было заброшено в эти незнакомые и очень странные земли с намерением прорваться через любые сложности и проникнуть в сердце мира, туда, где обитал неведомый, но заранее обреченный враг. Учитывая, сколько сил отправлено на прорыв, враг обещал быть невероятно сильным и опасным. Но бойцов к этому готовили. Крепкие, быстрые, выносливые, они десантировались в покрытых мраком землях и без передышки и промедлений начали марш-бросок.

Стронг с отрядом двигались среди передовых частей войска. Долина, куда они попали, сразу же показала свою враждебность. Воинство столкнулось с тяжелой еле переносимой духотой и пеленой непрекращающегося кислотного дождя, из которой группами выскакивали обозленные местные обитатели. Неплохо вооруженные и слаженно действующие, они могли бы справиться с сотней или тысячью завоевателей, но никак не с миллионом. Защитники буквально за доли секунды были подавлены и смяты, а нападающие, не заметив смешных потерь, рванули дальше к устью долины – единственному видимому выходу впереди. Они неслись по пересеченной местности, изрытой бороздами, с лужами смертельной кислоты, поскальзываясь, падая, поднимаясь и снова падая. Многие, обессилев или потеряв ориентиры, оставались позади. Но фронт неумолимо продвигался вперед.

Беда пришла, откуда не ждали. Послышался нарастающий шум воды, и с тыла наступающих накрыла огромная волна, невесть откуда взявшаяся. Вода не щадила ни своих, ни чужих, увлекая назад всё, что не успело ухватиться или зацепиться. Не прошло и десяти секунд, как следующая волна вернулась за теми, кто уцелел. И еще волна за волною. Передовой отряд Стронга тоже потерял несколько бойцов, смытых то ли природным явлением, то ли фантастическим оружием противника. Но и здесь упрямому врагу не удалось остановить вторжение. Орда, собравшись с силами, ускорила бег и подобно потоку влилась в узкое горлышко долины, где вода уже не могла добраться до них.

Впереди располагалось тесное, но протяженное ущелье. А на его дне лежало болото, настолько вязкое и непроходимое, что воинство чуть ли не на порядок замедлило темп продвижения.

-Ну, хоть перестал этот дождь, - бодро высказался рядовой Харди, ни на секунду не замедливший ход. Стронг кивнул. Кроме того, исчезли бессильные, но надоедливые местные жители, и активное сопротивление вообще прекратилось. Ущелье уходило далеко вперед, и по протяженности было чуть ли не в два раза длиннее предыдущей долины. Идти через топи оказалось очень тяжело. Здесь все решала выносливость бойца, и войско заметно редело – всё больше и больше солдат падали в жижу и не вставали. Можно было бы подумать, что не враги остановят вторжение, а обычное болото.

Кто знает, сколько брели они среди трясины, стараясь не гадать о потерях и о том, какие испытания предстоят в будущем. Все мысли были о том, как бы скорее выйти из тянущей вниз безжалостной топи, пусть бы там на пороге ждали полчища кровожадных врагов.

И ущелье внезапно кончилось, болото осталось позади, и они вышли на бескрайнюю равнину. Твердая почва под ногами, тишина и никаких признаков противника – всё это позволяло сделать передышку и набраться сил. Неужели все трудности миновали? Но где же враг, где же цель вторжения? Не могло же оно оказаться бессмысленным и безрезультатным. Ни звука погони, ни тревожных сигналов. Здесь как будто никого не ждали и не собирались ждать – подумал Стронг. Куда идти дальше, или где отыскать хоть какой-нибудь ориентир?

Внезапно сержант почувствовал необъяснимую дрожь. Что-то глубоко внутри организма, какое-то доселе неизвестное чувство заставило его осознать, где прячется враг. Такое же происходило со всеми бойцами. Это была странная необъяснимая связь, о которой никто не предупреждал. Она пугала и наводила на тревожные мысли. Что это за место, какого черта происходит?

Воинство встрепенулось и, подобно ищейке, учуявшей след, двинулось, набирая скорость, к призывающему источнику. Враг впереди манил, и некогда было разбираться, как именно. Может, это была еле слышная щемящая сердце музыка, а может, неуловимый феромон в воздухе.

- Отряд, приготовиться к финальному забегу, - уверенно скомандовал сержант.

Его отряд по-прежнему не сбавлял темпа и выгодно вырывался вперед.

- Что-то здесь не так, джентльмены! – заметил Вайз, не замедляя бега. – В нас как будто заложена программа, и она прекрасно сработала.

- Программа или нет, - отозвался опережающий на полкорпуса рядовой Квик, - но я твердо намерен увидеть, что там, в конце. Я хотел бы знать, какой в этом всём смысл.

- Похоже, весь смысл - героически умереть! – крикнул ему Вайз.

- Ну, хоть не бесславно! – парировал Квик.

Неожиданно равнина сузилась: отвесные стены обступили замешкавшиеся отряды, и перед ними открылось широкое жерло темного туннеля, уходящего вглубь; оттуда шел теплый воздух, а манящее чувство присутствия врага здесь перед входом усилилось в разы.

Назад пути не было. Неведомое, опасное и неизбежное звало в последний путь. Не оставалось ни капли сомнений, что шансы вернуться живым нулевые. И хотя сейчас войско все еще представляло собой многомилионную орду, его вели на битву не командиры, а уже сам враг организовывал наступление, приглашал встретиться лицом к лицу, а значит, он совсем не боялся вторжения и поджидал захватчиков в тщательно приготовленной ловушке.

Повинуясь зову, они шагнули в раскрытую горловину тоннеля. Ничто не мешало передвижению, никто не нападал из-за поворота, не ставил палки в колёса, не насылал ядовитые дожди. Просто тоннель не кончался. Он тянулся однообразной скучной лентой, слегка уводя вбок. И вот уже зов врага не мог пересилить наваливающуюся усталость. Два желания, словно разрывали тело на части, и это выматывало еще больше. Силы постепенно оставляли солдат, они, обессилев, падали на покрытую мягкой и невысокой растительностью поверхность и засыпали в беспамятстве.

В бесконечном тоннеле время словно измерялось потерями, которые становились заметнее. Оглянувшись, Стронг увидел позади лишь с десяток тысяч наиболее выносливых солдат. Да и те сильно отстали от их все еще резвой группы.

- Давайте, ребята, поднажмем и оторвемся от этих неженок! – крикнул он своему взводу из четырех бойцов.

- Не вопрос, сержант! – улыбнулся Харди, поравнявшись с сержантом.

- И что мы вчетвером сделаем при встрече с врагом? – поинтересовался Вайз.

- Устроим разведку боем! – Квик бежал впереди всех, не считаясь с силами.

Мы все еще живы, думал Стронг, и у нас остались запасы энергии, чтобы пройти еще немного вглубь тоннеля. Что это за странная игра - то ли враг хочет, чтобы мы, наконец, настигли его, то ли ускользает он нас, выматывая, беря на износ.

- Уж не ходим ли мы по кругу? - спросил Вайз, - Совершенно точно могу сказать, что мы движемся по дуге окружности.

Квик хрипло дышал, и видно было, как тяжело даются ему шаги.

- Сержант, - сипло прошептал он, - простите! Мне надо прилечь! Я вас нагоню через пару минут!

Стронг нахмурился, но времени на привал не было. Казалось, что враг буквально за ближайшим изгибом тоннеля.

- Сообщаю новую задачу: дождаться основных сил и доложить обстановку, - сухо скомандовал он и махнул остальным.

Бег продолжался. Вскоре начал отставать Харди. Нет, он еще не выбился из сил, но держать заданный темп ему не удавалось. Стронг уже ничего не говорил, а просто кивнул Вайзу, и они, не меняя шаг, постепенно отдалялись от товарища, который поступил бы так же в подобной ситуации. Ничего, нагоню, - решил Харди и подумал об оставленном где-то позади Квике.

Зловещий враг будто насмехался над захватчиками. Дразнил невыносимым зовом и снова и снова открывал перед бредущими пустоту тоннеля.

Останавливаться нельзя! - думал Стронг. Судя по всему, остановка здесь означала погибель. Вайз, тяжело дышал рядом:

- Сержант, вы тоже подозреваете, что подмоги не будет? - сказал он. - Нас никто не догонит.

Стронг промолчал, и Вайс продолжил:

- Но, согласитесь, будет очень глупо, если никто так и не узнает, что там в конце тоннеля. Смысл всего этого, смысл нашей гибели?

- Нас отправили миллионами не для массированного вторжения, - произнес Стронг, - не для подавления врага количеством...

- А для того, чтобы хоть кто-то продержался до конца, - закончил Вайз – и, похоже, это мы с вами, сержант. Стронг кивнул. Нужно было идти. Идти из последних сил, до самого истощения, до тех пор, пока не откажет твое тело, и ты не упадешь на мягкий теплый пол тоннеля.

А потом из-за поворота выплыла гигантская пульсирующая сфера, и Стронг с Вайзом поняли - перед ними враг. Тот самый, что посылал загадочный сигнал. Тот, кто был целью!

Противники замерли в противостоянии, ожидая, друг от друга первого шага. Страха не было. Даже наоборот, где-то в глубине сознания ворочалась радостная мысль - конец пути.

- Что это за штуковина? - шепотом спросил Стронг.

- Понятия не имею, сержант, - так же тихо ответил Вайз, - но оно знает, кто мы и, похоже, ждет от нас каких-то поступков. Странно, что молчит заложенная программа, чем бы она ни являлась.

- И как мы ее остановим? Встанем грудью?

- Вопрос в том, а нужно ли ее останавливать? – пробормотал Вайз.

Тем временем сфера подплыла еще ближе, и на ее поверхности открылся лаз. Стронг тихо выругался. Путешествие не заканчивалось.

- Это ловушка, Вайз!

- Не думаю, сержант, - загадочно ответил тот, - выглядит скорее как искреннее приглашение, а не коварная хитрость.

- С чего вы взяли?

- Наше вторжение с самого начала больше напоминало марафон, а не боевые действия, согласитесь? Может, там внутри нас ждет награда - какой-нибудь кубок спринтера!

Стронг помедлил, затем вздохнул.

- Ну, так идем что ли?

Вайз прислонился к стене тоннеля. Сфера словно наблюдала за ними через раскрытый лаз.

- Это лишь догадка, сержант. Вход узковат для нас двоих, и кто-то должен остаться снаружи и действовать по обстоятельствам. В зависимости от того, что произойдет. Да и вдруг кто-то еще подтянется за нами.

- Тогда я иду, - решил Стронг.

- Погодите с геройствами - давайте бросим монетку. Хотя некоторое любопытство грызет меня изнутри, я не в восторге от идеи ползти внутрь. Но трусость мне претит. Я – солдат, я должен исполнить долг и…

- Отставить, рядовой, - сказал Стронг и вступил в лаз. – Принимайте командование взводом и держите оборону... если что.

Не успел Вайз возмутиться, как Стронг скрылся во мраке лаза. Отверстие мгновенно затянулось, как его и не было. Тут же пропал мучительный зов – программа успешно завершилась, и Вайза покинули последние силы. Он опустился на пол и стал смотреть, как сфера медленно и невозмутимо, не обращая на него внимания, двинулась вперед, ко входу тоннеля. Сержант внутри не подавал никаких знаков.

Победа? – спросил себя Вайз, пытаясь не провалиться в сон. Мы победили? Скорее всего, победили. Ведь так и было задумано, правда? Но как грустно от того, что мы остались без ответов. Пешки в игре богов, которым не положено знать кроме задачи, пешки, которым даже не представлено элементарного выбора.

Интересно, как там Стронг? – подумал рядовой, и это была последняя мысль перед тем, как наступила вечная тьма.

В другом времени и пространстве девушка в панике смотрела на две полоски теста, размышляя, как же это так вышло, что делать и как рассказать отцу будущего ребенка…

Давным-давно, на окраине одного села под Владимиром, жило счастливое семейство: Анастасия, жена купца Алексея, и их шестеро детишек. Своим благополучием, семья была обязана богатым наследством купца первой гильдии Савелия- отца Анастасии, да торговой смекалке Алексея.

С прочим деревенским людом, семья эта общалась мало, ибо народ ее сторонился, распуская слухи о их связи с нечистой силой. Но, были у нее и друзья: семьи Валерьяна-плотника, Олега-плута, да потомки богатырей Ванятки и Занятки, сложивших свои головы на Куликовом поле.

Ходила по селу молва, что Анастасия, все еще ждет возвращения своего отца Савелия, ушедшего торговать Шелковым путем много-много лет назад. Существовало также поверье, что как только вернется Савелий, черт полосатый, защищавший купеческую семью в его отсутствие, завершит свою опеку над ней, и тогда, наиболее зловредные селяне покончат с прихвостнями бесовскими, что обжились в расписном купеческом тереме.

Собрался однажды сельский поп в город Владимир. Ему поручили почетное дело: сопроводить чудотворную икону Владимирской богоматери в Москву. Собрался поп в дорогу, и наказал доброй пастве своей следующее: "Живите мирно в мое отсутствие, а коли нагрянет на село какая сила враждебная, сдайте ей с потрохами семью Настасьи со всеми ее богатствами, авось минует тогда вас судьба рабская и угроза откупа."

Сказал так, и уехал.

Тем временем, пожаловал на село старик: ликом древен, статью крепок, будто годы над его телом не властны. Явился на прицерковную площадь, обождал, пока толпа с утренней службы воротаться будет, да стал распрашивать о бытии деревенском в последние годы. Наслушался всякого, в том числе и истории про бесовскую семейку в купеческом доме.

Пошел старик тогда к пруду, где по рассказам черт полосатый обретался. Сел на бережку, беса кликать стал.

Забурлили тогда воды, и выехал из них рогатый- полосатый, цепями дюжину налимов понукающий, кои по мураве аки змеи расползаются.

-- Вернулся Савелий,-- громыхнул нечеловеческим голосом черт, на старика глядя.

--Вернулся,-- ответил купец,-- весь свет обошел, и вот, в родные края потянуло. Слыхал я от людей, что ты моей Настеньке крестным назвался, и берег ее в мое отсутствие...за то поклон тебе низкий, да вечная благодарность от меня.

--Добрым словом не отделаешься,-- отвечал ему черт,--демоны торговать умеют похлеще твоего. Чую я, что наделен ты удачей невероятной, кою приобрел от моего племянника в своих странствиях. Отдавай ее за труды мои.

--Справедливое требование,-- согласился Савелий,--охотно отдам, тем более, что не в силах более нести этот тяжкий груз: когда все в руки само идет, и сам смысл жизни растеривается. Но, попрошу тебя об одолжении: позволь мне воспользоваться удачей в последний раз, покамест дома дела не отлажу?

--Будь по твоему,  даю тебе день сроку.-- сказал черт, и вновь погрузился в пучину пруда.

Пошел тогда Савелий к дому Валерьяна-плотника, назвался ходоком, ночлега испросил. Приютил его Валерьян, а по старческой слабости глаз, Савелия в нем и не признал.

Сидит Савелий на печи, в избе плотника, за игрой внучат его наблюдает: детки гвозди в кувшин забросить с трех локтей пытаются, да не получается. Поискал тогда Савелий рукою в кармане, выудил оттуда медяк, бросил его с печи, да через головы детушек, и сразу им в кувшин угодил.

Подивились ребятишки меткости такой, заметил это и Валерьян, и говорит:

--Отродясь такой сноровки не видывал.

--То не сноровка,-- засмеялся в ответ Савелий,--а удача, мною в странствиях выторгованная. Но, всему приходит конец, и удача со мной недолго останется, и вот что меня беспокоит: как бы силу сию, во благо моей семье в последний раз употребить, и молву о ней людскую- черную на корню пресечь?

Валерьян погладил бороду, и ответил:

--На всякую великую силу, грядет равная противосила, иначе и быть не может, и не существовали бы мир и покой без сего правила, так что не ломай голову старик, грядет новый день, а с ним прибудет и испытание твоей удачи.

--Много мудрецов слушал за годы скитаний по свету,-- проговорил удивленно Савелий,--а самое зерно всей мудрости услыхал от простого мужика в родных землях.

После сказанного, старик лег на печь, и уснул сном праведника.

На следующий день, нагрянуло на село войско огромное, да иноземное. И не татары то были, весьма привычные, но воины с далекого востока, коим предводитель был великий Тамерлан, взглядом жесток, телом крепок, ногою хромый.

Хотели иноземцы было разорить село, да старуха Варвара, с вечным фингалом под глазом, на купеческий дом Тамерлану указала, мол, добра в нем много больше, нежели во всем селе вместе взятом.

Направился тогда Тамерлан к терему расписному, и тогда преградил ему путь старик- странник.

-- Почто встал на моем пути дерзновенный?-- поразился эмир Тимур неслыханной смелости старца.

--Я - Савелий, владимирский купец, друг покойного ибн Батуты, который породнил тебя с домом Чингизхана,-- ответил старик, и сельские сторожилы, слышавшие это, охнули, и сели наземь, а старуха Варвара поспешила убегнуть, да так, что впопыхах столкнулась с оглоблей левой щекою. Так, у нее появился второй фингал под глазом навеки,-- знай, что ты идешь на мой терем, моих отпрысков жизней и пожитков лишать.

Сошел тогда с коня вороного великий хромец, почтительно взял Савелия под локоть, отвел в сторону, и говорит:

--Друг ибн Батуты - мой друг, не стану разорять твой терем, но ответь мне купец - повидавший весь свет, где дорога на Москву?

--Зачем тебе она, несравненный владыка?

--Донесли мне слуги мои верные, что предатель хан орды - Тохтамыш, которого я с юности воспитывал, держит путь на Москву, желаю покарать его за многократное вероломство.--ответил Савелию Тамерлан.

-- Так для того Москва не надобна,-- заверил его купец,-- хан, не так давно, разорил ее уже, и поживиться ему там нечем, но, похоже, твои воины гонят его в сторону Московии. В делах преследования вероломных, нет лучше советчика, чем черт, что в пруду обретается, недалече отсюда, он тебе дорогу и укажет. Но, торопись, ибо знаю, что скоро грядет священный месяц священный Рамадан, когда Аллах Шайтана на цепь сажает.

-- Отдать Тохтамыша в руки Шайтана,-- захохотал Тимур,-- это участь как раз для предателя. Будь по твоему, веди меня к своему черту.

Подошли они к пруду. Передал тогда Савелий полосатому бесу свою удачу, а тот, с превеликим удовольствием согласился преследовать предателя, ибо, перед сидением на цепи в Рамадан и ему хотелось косточки поразмять.

Обошла участь разорения и несчастий владимирское село и на этот раз. Уехал Тамерлан по следу Тохтамыша, ведомый чертом, а Савелий, вернулся в терем, и не было конца радости его дочери Настасьи, зятя Алеши, и ватаге задорных внучат.

Спустя несколько дней, воротился домой сельский поп...довольный, стал рассказывать, что икона Владимирской богоматери, отвадила войско Тимура от Москвы. Но люди знали, кто это сделал на самом деле: зареклись злословить более об обитателях расписного терема на краю села, и семья Савелия зажила счастливо, пуще прежнего.

Пояснение: предыиыиыстория к сей сказке в моей ленте....все что в ней есть, акромя "Фески" и "Кузнеца".

Глава 11 Письмо

Руки в чёрных перчатках – медленно, изучающе – поглаживали пальцами тонкий обломок указки. Фарбаутр с трудом удерживал мысль, что это – обычная палка. Не наделённая силой, о которой говорил Горак. Он сжал указку в кулаке и сцепив руки за спиной, отошёл к окну, полускрытому меж занавесок.

Снаружи, к стеклу липла тьма, превратив его в зеркало. Фарбаутр увидел своё матовое отражение, и полицаев позади. Они, как пауки – пойманную муху, заворачивали тело Горака в чёрную штору, словно в саван.

Из коридора торопливо вошёл встревоженный армейский хирург – брюнет лет 30-ти, в наспех накинутом белом халате. Видно, его подняли с постели, выполняя приказ Фарбаутра о немедленном вызове.

Едва войдя, хирург чуть не споткнулся об лежащую на полу фигуру, замотанную тёмным полотном. И с недоумением вскинул голову – явно, ожидая от Фарбаутра пояснений.

Фарбаутр не обернулся. Лишь бесстрастно перевёл взор на хирурга в зеркальном отражении окна.

– Исследовать кожу на лице! – приказал он. – Сделать соскобы и смывы. Анализы крови. Произвести вскрытие. Результаты утром.

Хирург – теперь со значением – вновь посмотрел на тело, задрапированное в чёрную штору. Деловито осведомился:

– Вам нужно знать причину смерти?

Фарбаутр сомкнул губы, чувствуя, как подступает раздражение, и жёстко рубанул:

– Причину я знаю! Искать чужеродные элементы в его организме! – он не сомневался: частицы препарата, способного отобразить на коже органы и вены, просто обязаны найтись. – Реактивы для исследований нужны? Какие?

– У меня всё есть – сухо ответил хирург, и вынув из-за пазухи скальпель, склонился к телу.

Фарбаутр чуть не поперхнулся: хирург, что – решил работать прямо здесь?!

Тот полоснул лезвием по чёрной ткани, и разорвал материю у чеха на лице.

В тёмном оконном стекле Фарбаутр увидел, как хирург резко склонился, рассматривая что-то у Горака на шее.

– Тут след от инъекции! – воскликнул он.

– Не брать в расчёт! – велел Фарбаутр, сбросив напряжение, на миг возникшее внутри. – Я делал стимуляцию для мозга.

Хирург сдержанно вздохнул, и распрямившись, кивнул полицаям на тело. Без лишних слов те сразу подхватили чёрный кокон, и поволокли в коридор. Медчасть располагалась рядом со школой. В том же помещении, где и медпункт леспромхоза до войны.

Хирург остановился в дверях.

– Раз вам нужны смывы… Вы подозреваете, ему что-то распылили в лицо? – спросил он у Фарбаутра за спиной. – Какой-то медленнодействующий препарат? Жидкость, или газ?

Фарбаутр сильнее стиснул указку в кулаке.

– Я и хочу узнать!

Хирург через оконное отражение упрямо встретился с ним взглядом.

– Когда это могло произойти? Примерно.

Фарбаутр скрипнул зубами, усмиряя желание рявкнуть. Сколь бы сильно он ненавидел давать разъяснения – но, в данном случае понимал: хирург имеет на них право.

– Двое суток назад – бесцветно ответил Фарбаутр.

Хирург тотчас покинул комнату. Извне раздались его быстрые, удаляющиеся шаги. В зеркальном стекле же возник Бородач, угодливо застыв на пороге – в ожидании дальнейших распоряжений.

Фарбаутр круто отвернулся от окна, и стремительно пошёл к двери – Бородач рванул вбок, освободив проход.

Фарбаутр ткнул ему указкой в пол, на жирные, чёрные полосы-зигзаги, оставшиеся от сапог чеха:

– Заменить доски!

И порывисто, как ветер, направился по коридору к лестнице.

В жилой комнате он не держал ничего, кроме бытовых вещей. И потому, спокойно мог оставить её в распоряжении полицаев, пока идёт ремонт. Из-за которого ночевать сегодня предстояло на рабочем месте.

Спустившись вниз, Фарбаутр открыл ключом кабинет.

Тут всё ещё стояли вразброс парты и стулья, имитируя обстановку «Хмельного трактира».

Дубовый стол Фарбаутра был загромождён склянками и пузырьками вокруг деревянного короба. Окно оголено без шторы, на месте карниза – лохмы штукатурки. На полу россыпь фотографий, и осколки разбитого фон Зефельдом флакона. Рядом – серебрился холмик просыпанного оттуда порошка.

В круговерти событий последнего часа Фарбаутр совсем забыл, что служебное помещение тоже нуждается в уборке и ремонте. Но, подумалось об этом как-то отстранённо.

Беспорядок в кабинете не шёл ни в какое сравнение с хаосом в мыслях. После эксперимента с чехом требовалось уложить в голове всё случившееся. И проанализировать, что удалось узнать.

Безупречно стройные же логические цепочки возникали у него лишь во время работы.

Не сводя глаз с порошка на полу, Фарбаутр двинулся по комнате размеренным шагом. Взяв со стола бумажный лист, он опустился на корточки, и – принялся аккуратно собирать и складывать на него осколки пузырька.

Жидкость или газ, что брызнули чеху… имеет ли эта субстанция запах, или испарения? – возник первый вопрос – Нужно ли, применяя её, защищаться самому? Прикрывать нос, рот, глаза…

«Если удастся раздобыть этот препарат – он будет стоять в сейфе отдельно. В особой ёмкости. Прочной. Крепко запечатанной и недоступной» – сказал себе Фарбаутр.

По крайней мере, до тех пор, пока не изучит состав и все его свойства. Как явные, так и скрытые. А в том, что они там есть, Фарбаутр не сомневался.

Он отложил листок с осколками на стоявший поблизости стул. И вынув из нагрудного кармана прямоугольную линзу, медленно повёл ею над полом, осматривая каждый стык, где могла затесаться хрупкая стеклянная игла, или крошка. Не найдя ни крупинки, Фарбаутр встал с корточек. Экономным и быстрым движением сунул линзу обратно в карман. Из другого же достал плоскую упаковку спичек. Отломав одну из них, чиркнул, поджог, и – не глядя бросил на горку серебристо-белого порошка.

Раздался хлопок, кабинет блеснул яркой вспышкой, как молнией. Над полом завис густой молочный клуб дыма, который струйкой потянулся к потолку, истлевая, растворяясь.

Носком сапога Фарбаутр развеял лёгкие остатки пепла от спички. И бережно поднял со стула листок с собранным стеклом. Вся ценность содержимого флакона заключалась именно в этих осколках. Порошок внутри был пустяком – обычный магний. Обман для вора, захвати он каким чудом коллекцию Фарбаутра в резном коробе.

Чтобы получить зелье, следовало разбить сам пузырёк, и расплавить осколки – до густого, прозрачного желе. Затем, добавить в него каплю своей крови. И ровным слоем нанести на любой иностранный текст – английский, французский, русский, итальянский, японский, неважно. Написанное тут же представало перед глазами на понятном языке. Переводу поддавалась даже ранняя клинопись, и древние руны.

Единственное, с чем не мог совладать этот магический вар – шифры разведчиков, их кодовые записи и обозначения. Поэтому, коллеги из абвера и гестапо – ограниченные, тупые солдафоны – относились к данному зелью скептично.

Фарбаутр пересыпал осколки в маленький непроницаемый кожаный мешочек, и стянул горловину крепкой нитью.

После использования, остывающую твердеющую мазь почти все чародеи заливали в форму драгоценного камня. И держали при себе до следующего раза – в перстнях, кулонах, маскируя под алмаз, топаз и иной благородный минерал.

Фарбаутр из этой горячей, бесцветной лавы, похожей на вулканическое стекло, всегда делал только флаконы. И наполнял любым химикатом – магнием, фосфором – который смотрелся таинственно, зловеще, отвлекая на себя внимание.

Теми или иными секретами в коллекции Фарбаутра были защищены все пузырьки, без исключения. Ибо содержали в себе бесценные результаты колдовских достижений многих поколений чернокнижников и ведьм.

Но, Фарбаутр не сомневался, что вещество уничтожившее память чеха, даже среди них займёт особое место.

Он обвёл взглядом нагромождение деревянных секций на столе, где в ячейках стояли флаконы с сургучными, золотыми, серебряными и прочими пробками.

Разумеется, здесь тоже имелись эликсиры и зелья для влияния на психику, сознание. И конечно же – на память.

Содержимое под чёрной, ореховой пробкой позволяло вспомнить события с момента рождения. С самых первых его секунд – тот период жизни, который скрыт абсолютным забвением.

А аромат из зелёного пузырька удерживал в голове сложнейший текст побуквенно, или книгу толстого объёма – на сутки.

Располагал Фарбаутр и средствами для полной амнезии, превращая мозг жертвы в белое пятно. И человек необратимо становился подобен младенцу: мычал беспомощно, и плакал. Другого результата при столь сильном воздействии на разум и быть не могло.

К чеху же применили зелье, явно, гораздо мощнее.

Однако, он – пусть и частично – сохранил свой рассудок. Мог слышать, понимать чужую речь, и говорить. Невзирая на адские метаморфозы с внешностью.

Фарбаутр вспомнил рисунок мозга, серые ручейки вен, и переплетение мышечных канатов на теле.

«Но, почему возникла эта анатомия, если требовалось очистить только головную память?» – Фарбаутр посмотрел на дальнюю парту, за которой недавно сидел чех.

Впрочем, нет – ещё ведь и мышечную память стёрли! А значит, почти наверняка, лишили навыков, умения, опыта и мастерства! И оставили при этом в сознании! Препаратов с подобными возможностями в ящике Фарбаутра не было и близко.

Правда, возникала нелогичность. Без мышечной памяти чех утратил бы и подвижность. Забыл бы как разговаривать, ходить. Но, этого не произошло…

Конечно, давно уже имея дело с колдовскими чарами, удивляться чему-либо было бы странно. И всё же, данный факт противоречил физиологии, природе.

Разве что, таинственная субстанция, впрыснутая чеху, обладала способностью производить изменения выборочно.

Фарбаутра внезапно озарило! Он неправильно поставил вопрос, и оттого чуть не зашёл в тупик! Не нужно спрашивать, почему на коже чеха высветились все органы и капилляры, или по какой причине! Надо спросить – зачем, для чего?

Ответ же – простой и логичный – на поверхности: чтоб видеть происходящие в организме процессы! И контролировать их! А может, и вмешиваться! Корректировать! Регулировать! Направлять в необходимое русло! Удалять одно, и не трогать другое!

В этом случае, по завершению процедуры очищения, человек всё ещё оставался полезен. В качестве рабсилы, например. Что гораздо практичнее, чем безмозглое, мычащее существо.

«А ведь, необязательно и раб!» – воскликнул мысленно Фарбаутр.

В голове вдруг явственно прозвучал фрагмент допроса:

– Имя!

И монотонный, неживой отклик чеха: какое дадите…

Значит, он был готов принять любое? Впитать, как губка? А вместе с именем и новую фамилию? И биографию, наверно, тоже – лишь стоило ему её надиктовать? Или дать прочесть чужое жизнеописание? Досье художника, спортсмена, музыканта… И слепить из грузчика иную персону! Имея возможность влиять на формирование волокон, мускулов, и мышц!

Правда, возникал вопрос: почему его просто не убили? Зачем возиться с изменником? К тому ж – чернорабочим?

Вероятно затем, что в иерархии магического мира чех занимал статус более высокий, чем среди обычных людей. Фарбаутр знал немало случаев, когда под личиной сапожника, кухарки скрывался сильный колдун, или опасная ведьма.

Вот только отступников своих чародеи не щадили, даже будь они из самых верхов.

Горак же умом не блистал. Фарбаутр вспомнил ещё один фрагмент его разговора с агентом, где чех заявлял о желании стать Богом, не меньше. Такие амбиции свойственны обиженным типам самого низшего звена. Считающим себя несправедливо обделёнными. А значит, весьма сомнительно, что в обществе магов Горак являлся хоть сколь-нибудь значимым лицом.

Тогда, как объяснить тот факт, что его оставили в живых?

Ответить на данный вопрос сможет лишь некий Карел. Которому явно помешали закончить начатое – внушить чеху, что отныне он кто-то другой. Либо – что, скорее всего – подправить ему воспоминания, и приказать забыть информацию, которую хотел передать «Аненербе».

Фарбаутр перевёл дух. Если выводы его верны, то этот эликсир – жемчужина волшебной химии! Идеальный препарат для подготовки разведчика к внедрению! Не заставлять учить-оттачивать «легенду», а буквально дать ему иную жизнь! Без опасения, что он где-то ошибётся, заиграется, или случайно сболтнёт лишнего, выдав себя!

Такую находку, безусловно, захотят прибрать и смежные спецслужбы. Теперь-то от их скепсиса не останется и следа.

Фарбаутр сжал губы – на скулах заиграли желваки. Добывать силу и мощь исключительно для германской военной машины – обделяя при этом себя – он давно считал наивной дурью. А уж отдавать кому-то власть магии и тем более не намеревался. Особенно, ради мифического блага нации.

Поэтому, всё, что обнаружит хирург – надлежало засекретить.

Как и деревянную палочку из рукава чеха. И любые сведения о ней. Хоть – в настоящий момент – их почти и не было. Одни лишь домыслы и предположения.

Фарбаутр скатал-стянул чёрные перчатки. Размял запревшие в резине руки. И взял со стола указку, слегка удивившись, что даже не помнит, когда её туда положил.

Он вновь погладил древесину пальцами, на этот раз – чувствительными, живыми. Идеальная без изъянов поверхность, отполированная ладонями до блеска за долгие годы…

Та, настоящая палочка, должна быть по виду такой же.

Она ведь шлифуется с детства: чех говорил, учиться начинают с 7 лет!

Тогда, почему полицаи не нашли её в лесу? Палочка эта – ровная, чистая, наверняка, затёртая до цвета слоновой кости, бросалась бы в глаза издалека, мерцая во мху, и на пожухлых листьях!

Ну, во-первых, потому, что они идиоты – ответил себе Фарбаутр. А во-вторых, тот русский мог успеть и прикопать её. Засунуть под пласт земли, листвы, или куда-нибудь в кротовую дыру.

Но, так или иначе, теперь есть представление, что искать.

Другой вопрос – найдя, удастся ли использовать?

Чех сообщил агенту однозначно – нет. У каждого обладателя – свой собственный такой артефакт. Именной. Личный. А значит, чужаку не поддастся.

Однако таинственного Карела это не остановило, и палочку у Горака он, всё же, забрал. Впрочем… вполне возможно, для того, чтобы сразу и сломать. И выкинуть за ближайшим углом, лишь бы не досталась «Аненербе».

Ведь обнаружив у чеха в рукаве палочку, любую – хоть аккуратную и гладкую, хоть грубую и необтёсанную – её уж обязательно бы изучили. И досконально – каждую трещинку под микроскопом. Особенно, в свете событий, изложенных агентом.

И не сумев установить значение предмета, показали бы палочку колдунам, которых имели в своём распоряжении. Похоже, именно этого Карел с подручными и стремился не допустить. Даже лишённая своей магической силы, палочка не должна была попасть в руки посторонним, непосвящённым в её секрет. Ибо, по-прежнему оставалась оружием! Как автомат без патронов. Нужно лишь понять принцип работы, и зарядить.

Фарбаутр – двумя пальцами – плавно положил обломок указки на подставку, где ремонтировал свой жезл. Пока что, предъявить на опознание можно и саму эту указку – пусть скажут, на что похоже?

«Волшебная палочка…» – насмешливо мелькнуло глупое предположение. Младший брат ухватился бы за эту гипотезу. Фарбаутр лишь презрительно дёрнул щекой. Нет, фольклор и подлинная магия – два разных мира.

Проблема заключалась ещё и в том, что он не мог просто взять и показать палочку чародеям, сотрудничавшим с «Аненербе». Их очень мало – буквально, единицы. Они живут под неусыпной охраной на конспиративных объектах СС. И допуск к ним можно получить только через согласование с десятком инстанций.

Придётся подавать ворох рапортов с указанием причины визита. Да и маги сообщат своим кураторам о теме беседы. А это чревато потерей секретности. В организации сразу узнают, над чем ведёт работу Фарбаутр. Штаб-квартира потребует сведений, отчётов, и конечно, результатов.

И окажись палочка действительно серьёзным оружием – операция по её идентификации и розыску получит статус государственного проекта. И – уйдёт у Фарбаутра из-под контроля. Тут и отец-генерал не поможет.

Но, есть ещё вариант, кого можно расспросить. Хоть и не менее рисковый…

Мысль оборвал вошедший в кабинет фон Зефельд.

– В трактир выехала бригада! – азартно сообщил он. – Отец позвонил в Чески-Крумлов и велел тряхнуть пивную прямо сейчас!

И рассмеялся по ребячески, с задором:

– Ночью самое время. Пока тёплые, в постелях, и не очухались со сна, им сразу врежут в лоб: где Карел?! Кто-нибудь да ляпнет спросонья. А уж кто он такой, узнаем, как поймаем.

Фарбаутр хмуро принялся складывать в короб секции с флаконами – одну на другую.

– Почему заранее, до агентурной встречи, не изучили круг знакомых Горака? – хлестанул он со строгой неприязнью.

Фон Зефельд легкомысленно пожал плечами:

– Не знаю. Не я вёл это дело.

Фарбаутр искоса смерил его взглядом, но промолчал, продолжив уборку со стола. Фон Зефельд проходя мимо, кивнул на раскрытую папку с досье.

– Но, вообще, там, в рапорте отражено. Агент посчитал проверку нецелесообразной. Горак сам ведь шёл на контакт. Да и городок маленький, все друг друга знают. Начни там наши люди справки наводить, могли и засветить его.

Фарбаутр вздохнул, как прошипел. Излишне объяснять профану, что хорошие оперативники, мастера своего дела – сродни призракам: должны работать бесследно и бестелесно. Чтоб через миг о них уже никто не вспомнил. Неважно – в большом ли городе, в провинциальном или в деревне. Так что, аргументы были слабые, хромые. Явно, выдуманные задним числом. По факту же – агент торопился просто сделать вербовку.

Фон Зефельд тем временем, обогнув густо рассеянные по полу фотографии, осматривал кабинет – впервые с момента приезда получив такую возможность.

Он неспешно двинулся вдоль книжной полки на стене, где за стеклом тянулся ряд иностранных разговорников, учебников и словарей. Английские, испанские, французские, русские, польские, болгарские, португальские, венгерские, и многие другие, словно вместилище целого мира.

– Литовский уже закончил? – спросил он читая надписи на корешках. – Какой теперь зубришь? Латышский? Восточные когда начнёшь?

Фарбаутр закрыл короб с флаконами, и обвёл взглядом стол. Колбу с фиолетовой водой, шприц, и стерилизатор нужно отдать утром санитару: пусть помоет, прокипятит.

Остальное – парты, стулья – унесут полицаи. Заодно и соберут бесполезные теперь, снимки «Хмельного трактира», угодливо сложив их стопкой возле папки с досье.

Подняв короб, он обернулся, и увидел фон Зефельда, который от книг перешёл к распахнутому сейфу. Заглянув внутрь, брат беспардонно вынул фотографию девушки в военной форме. И задумчиво уставился на неё, вмиг став серьёзным. Девушка улыбалась ему, солнечно сияя.

– Это она? – произнёс фон Зефельд негромко, и убрав большой палец с уголка, увидел подпись внизу: Элли…

Фарбаутр молча отнял у него фото, поставил короб в сейф, и положил снимок сверху – на резную крышку.

– Комната отдыха на втором этаже. В конце коридора – ровным, безжизненным голосом сказал он. – Готовься к вылету в любой момент. Когда поймают Карела, доставишь сюда лично.

И с железным лязгом закрыв сейф, провернул массивную ручку. Внутри раздался щелчок. Секунду спустя – второй.

– Да уж доставлю – тонко усмехнулся фон Зефельд. – На него сейчас вся надежда с этой палкой… А ты вот русского в лесу поймал! Как потом потерял-то?

«Как и нашёл – загадочно…» – подумал Фарбаутр.

– Я докладывал. В Берлин. Детально – ответил вслух.

– Знаешь, меня в подробности не посвящали – развёл фон Зефельд руками. – Уровень допуска не тот. Да и отец рассказал только в общих чертах.

Фарбаутр направился к дубовому столу, доставая связку ключей из кармана. Отперев нижний ящик, извлёк потрёпанную кипу исписанных листов, и бросил на другой край столешницы, брату.

Фон Зефельд глянул верхнюю страницу: это был рапорт самого Фарбаутра. Дальше следовали рапорты солдат и офицеров полка, тюремной охраны, полицаев, и даже караульных с вышек.

– Ну, почитаем… – вздохнул он, сгребая бумаги со стола.

– Кстати, у меня для тебя тоже кое-что есть.

Шлёпнув листы на диван, он расстегнул свой портфель, и вынул оттуда конверт.

– Держи – протянул его Фарбаутру. – От мамы.

И остро посмотрел глаза в глаза.

(продолжение главы - 10 января)

#поволесудьбы29
07 сентября 1996 года. 06 часов 10 минут.
На исходе третьих суток Максим уже начал сомневаться в актуальности карты. Взобравшись на вершину сопки и увидев внизу редкие огни поселка, затянутые пеленой тумана, он облегчённо выдохнув, начал вглядываться в приобретающий очертания таежный посёлок. Достав из рюкзака последнюю консервную банку с этикеткой рыбных котлет в томатном соусе, задумчиво покрутив её в руках, борясь с соблазном съесть её сейчас, либо оставить на потом, резко воткнул нож в податливую металлическую крышку. Утопив сухарик в густом томатном маринаде, начал рисовать в голове план дальнейших действий.
Поселок вытянутым овалом раскинулся в равнине между двух больших сопок, на одной из которых, выбрав позицию наблюдателя, находился Максим. С десяток двухэтажных, сталинской постройки административных зданий формировали центр, от которого в обе стороны желтеющей полоской уходила грунтовая дорога, разделяя частный сектор, состоящий из убогих деревянных строений, на две части. Перпендикулярно дороге в стороны ребрами уходили переулки. Изредка тишину нарушало тявканье собак, потревоженных шагами редких прохожих, спешащих в столь ранний час по своим делам, да разливающееся по округе кукареканье петуха. – Где же тебя искать тут, дружище? – вслух подумал Максим, скользя взглядом по затерянному в тайге поселению. Судя по адресу, Тимофей проживал в переулке «Тупиковом», а такое название можно было дать практически любой улице, так как они все упирались в глухую стену тайги, преимущественно из кедра и ёлки. Выбрав остатки еды из консервной банки, Максим педантично засыпал её опавшей листвой, накинул рюкзак на плечи и аккуратно начал спускаться вниз, стараясь не ломать попадавшиеся по пути кустарники и молодые деревца.
Начиная с 60-х годов, основным промыслом поселка являлась добыча и переработка древесины, которая впоследствии отправлялась на нужды многочисленных строек страны. Для решения этих задач, был выстроен деревообрабатывающий комплекс, на котором и были задействованы практически все работоспособные жители поселка, получавшие за свой труд достойный заработок. Конечно, жизнь и работа в тайге была тяжелой, но оптимистично настроенным на строительство коммунизма все с лихвой компенсировала пропаганда социализма, ну и конечно вкладываемые государством огромные средства в качестве льгот и компенсаций. На производстве было задействовано порядка двух тысяч человек, и еще столько же обеспечивали бесперебойную работу самого комбината, в качестве обслуживающего персонала. Лес пилили, свозили на склады, сортировали, грузили на платформы и по артериям железных дорог он благополучно и своевременно поставлялся в разные уголки нашей необъятной страны. Конечно, огромное внимание уделялось восполнению ресурса, целая бригада занималась посадкой, и контролем развития молодых саженцев на месте лесосек, где выпиливали лес. Поселок со временем вырос, отстроился, благо материала для строительства было более чем достаточно, люди приезжали, работали, и оставались жить, полюбив всем сердцем и душой, богатый ресурсами и природными богатствами край. С началом перестройки предприятие было целенаправленно обанкрочено, а впоследствии выкуплено практически за бесценок вместе с техникой и оборудованием. Приватизированное предприятие переходило из рук в руки, меняя хозяев, по пути теряя ценное оборудование и специалистов, и в конце концов все же заработало, но не благо страны, а лишь решая финансовые потребности узкого круга лиц. Лес так же пилили, но отправляли уже в соседний Китай, а полученная прибыль за сбыт особо ценных пород древесины оседала в карманах дельцов, наделяя их уважением, огромными связями и возможностями.
Ревунов Глеб Антонович, 35 летний высокий брюнет с правильными чертами лица, еще не разменяв третий десяток узнал, что такое действительно достаток. Деньги он любил, и его любовь к ним росла пропорционально их количеству. Это была не просто любовь к деньгам, а скорее всего имела форму маниакального влечения. На одной из сделок с партнером по совместному бизнесу, не сумев прийти к обоюдному согласию по распределению средств, он просто взял со стола канцелярский нож для вскрытия конвертов, и по рукоятку загнал его в глазницу своему оппоненту. Поговаривали, что после этого он еще около получаса разговаривал с замершим от неожиданной смерти партнером, недоуменно смотрящим на него оставшимся глазом с расплывшимся зрачком. С тех пор за ним прочно закрепилась слава жестокого, коварного, хитрого, не умеющего искать компромисс человека. Если была проблема, то её нужно было устранять, и устранять лучше с тем от кого эта проблема исходила. Этот молодой человек давно для себя решил, что жизнь дана конкретно ему, и все кто его окружал, лишь были нелепыми декорациями, которые за ненадобностью можно было просто спрятать за кулисы. Взяв под свое крыло, а вернее просто отобрав деревообрабатывающий комбинат, и навсегда спрятав в лесу несговорчивое руководство в полном составе, наладил жесткий контроль, и стал практически «папой» поселка. Деньги поступающие на счета руководителей всевозможных контролирующих и правоохранительных органов, дали ему практически полную власть. Он пинком открывал двери генералов различных ведомств и структур, мало того, те сами ехали к нему на поклон, получая необходимые суммы для решения насущных проблем. Конечно, были и те кто хотел и откровенно желал его устранить, но Рева обладая каким то сверхчеловеческим чутьем, всегда оказывался впереди, и быстро решал проблему, которая только начинала зарождаться и принимать формы. В вопросы бизнеса, если на карту ставились огромные деньги, старался ни кого не посвящать, предпочитая решать их как говориться один на один, где практически всегда оставался в выигрыше.
Сегодня Глеб стоял на пороге сделки, которая должна была поменять всю его жизнь. Ради неё, он на кон готов был поставить многие судьбы, и даже свою жизнь. Вчерашним вечером он получил от курьера металлический ящик, о содержимом которого не знал, да и если честно его это не интересовало. Люди, вручившие ему сей таинственный контейнер, пояснили, что любая попытка вскрыть или повредить его, приведет к полному уничтожению содержимого. Понимая могущество людей, доверивших ему такую серьезную работу, он так же понимал, что от выполнения этой операции зависит его жизнь и вся дальнейшая судьба. А задача Ревунова состояла в нахождении способа отправки этого ящика через границу, и доставке его адресату в целости и сохранности. Почти пять месяцев понадобилось Глебу Антоновичу чтобы выстроить схему отправки. Для решения этого щепетильного вопроса были задействованы большие средства и силы, подобраны люди, которые работая вслепую, должны были решить вопрос с отправкой.
Всю ночь пытаясь уснуть, Глеб строил грандиозные планы освоения возможностей, которые откроются перед ним уже через несколько дней. Понимая, что больше не получится уснуть, он резко встал с кровати, которая больше походила на палубу авианосца, накинул шёлковый халат, и взял приготовленную домработницей кружку с кофе. Подойдя к зеркалу улыбнулся своему отражению, и с удовольствием пригубил вкусно-пахнущий, бодрящий напиток. – Никто и ни что, не сможет мне помешать – говорил он здоровому, с мощным торсом, и отлично развитой мускулатурой красавцу, смотрящего ему прямо в глаза, из инкрустированного по периметру янтарём зеркала. Да и что могло спутать карты, когда такие огромные силы и чины включились в игру. В игре, где он был кукловодом, была продумана каждая мелочь, каждый небольшой нюанс, и еще раз улыбнувшись и подмигнув своему отражению, начал не спеша одевать идеально отглаженный, строгий, черный костюм.
Максим спустился вниз и уперся в деревянный, завалившийся забор какого-то предприятия. Прогнившие деревянные балки не выдержав веса лопнули, и повалились увлекая за собой килограммы колючей проволоки, закрепленной спиралью сверху. Видимо хозяина начинало беспокоить открывшее беспрепятственный вход на территорию обстоятельство, и он начал капитальный ремонт периметра, залив ленточный бетонный фундамент, устанавливая на место сгнивших досок, высокий добротный забор из металлического профиля. Но по какой-то причине строительство забора приостановили, предоставив Максиму возможность спокойно и беспрепятственно войти на заставленную пачками делового леса, да засыпанную остатками коры, территорию. По углам промышленной зоны стояли вышки, две из которых завалились, продавив хлипкий забор, а другие две были заколочены наглухо листами пожелтевшей фанеры. Присев на корточки Макс впихнул под заваленный забор свой рюкзак, решив, что в образе туриста будет привлекать к себе излишний интерес, оставив лишь нож, который спрятал во внутренний карман пуховика. Пройдя мимо корпуса из белого кирпича, и заглянув во внутрь, в кое как застекленные рамы окна, подметил для себя, что раньше здесь был цех с множеством станков. От станков остались лишь фундаменты, распложенные ровным рядом с двух сторон бывшего цеха. Услышав шум дизеля, скрытно выглянув из-за угла здания, увидел въезжающий через огромные металлические ворота, груженный бревнами новенький КАМАЗ, водитель которого посигналив кому то в будке КПП, проехал вглубь территории. Увидев правее пролом в заборе, Максим согнувшись, стараясь не шуметь и прячась за развалинами бывшей котельной, гуськом подошел к забору, за которым находилась дорога. Выбравшись за территорию незамеченным, натянул на глаза шапку и засунув руки в карманы, пошёл по обочине осматривая пустую улицу со стоящими вдоль нее домами, ища табличку с названием улицы. Проходя мимо добротно выстроенного коттеджа, из-за каменного забора которого возвышалась стрела кранового манипулятора, прочитал на табличке закрепленной на воротах, что переулок носит название «Партизанский». Ища глазами прохожего, у которого можно будет поинтересоваться, как найти улицу Тимофея, Максим ускорил шаг и пошел в сторону виднеющегося впереди перекрестка.
Глеб Антонович завел двигатель своего черного, поджарого «Крузака» в 80 кузове. Наглухо затонированные окна машины, скрывали его от излишне любопытных, завистливых взглядов окружающих «холопов». Пренебрежительно взглянув на парня стоящего с открытым ртом, и любующегося на его сверкающего в утреннем солнце лакированными боками любимца, резко нажал на клаксон и увидев как тот испугавшись резкого сигнала чуть ли не свалился в кювет, заливисто рассмеялся, упиваясь превосходством над ними, простыми смертными. По договоренности с заказчиком, контейнер нужно было транспортировать в обшитом свинцовыми пластинами ящике, дабы заглушить сигнал от маяка исходящего из нутра чемодана, и Глеб резко нажав на педаль, поглаживая чемоданчик, лежащий на пассажирском сидении, направил машину к складам, где у него находился офис. Въехав на территорию и убедившись, что вокруг нет ни души, остановился возле металлических, окрашенных зеленой краской гаражных ворот склада.
Максим вышел на перекресток дорог. – Так, это должно быть главная дорога, - подумал он, вспоминая желтую, прямую гравийку, разрезающую поселок на две части, которую он рассмотрел с сопки. Увидев вдалеке одинокого человека, тянущего алюминиевый бак на тележке, поспешил в его сторону, подумав, что тот подскажет где найти этот несчастный Тупиковый переулок. Почти поравнявшись с пожилым человеком, одетым в рваную фуфайку, который как бурлак с трудом тянул за собой телегу по разбитой, ухабистой обочине, Макс замер словно пораженный ударом тока. С прилегающего к главной дороге переулка медленно выехала патрульная автомашина, с синей полоской по борту, и люстрой спецсигналов на крыше, и свернув на площадку в метрах пятидесяти где находились рядком коммерческие ларьки остановилась. Один сотрудник, скользнув взглядом по идущим в его направлении старику с тележкой и Максиму, направился в сторону ларька, а второй выйдя из машины и облокотившись на капот начал раскуривать сигарету. Времени для принятия решения не оставалось совсем, и Макс увидев распахнутые металлические ворота, вбежал на территорию. Мельком увидев в стороне черный, тонированный джип, свернул направо, в сторону стоящих пачкой бетонных плит. Он молил бога, чтобы в машине никого не было, и скрылся в узком проходе, образованными пачками бетонных конструкций. Осмотревшись по сторонам, он вдруг понял, что попал в тупик, так как плиты лежащие одна на другой, переложенные доской, возвышались с обеих сторон на метра три, образовав глухой коридор. Бессильно опустившись на корточки и упершись спиной в глухую стену из плит закрывавший ему выход, он почувствовал себя мышью, за которой захлопнулась дверца мышеловки. Страх практически парализовал его волю, пробежав волной нервной дрожи по всем частям его тела. Услышав шум подъехавшей к единственному выходу из западни машине, Максим только и успел подумать, - Бляя, вот я влип, - и прислушавшись к приближающимся в его сторону шагам замер, приготовившись к самому страшному.

— Хочу отомстить Алексу за то, что он повел себя как козел, — девушка выдохнула, но при упоминание имени парня, в ее глазах загорелся огонь. Кажется, он сигнализировал о чём-то нехорошем.

— Бывший? — уточняю её, слегка подняв брови вверх. — Твоё первое желание — отомстить бывшему? Ты серьезно? Как хорошо, что в твоих руках бутылка с этим джином, а не настоящим. Он бы умер от такого примитива.

— Э-э-эй, — слышу голос сбоку и чувствую, как ребра заныли от удара ее острым локтем. — Скажи спасибо, что не попросила яхту.

Усмехаюсь и качаю головой, заставляя помпончик на красной шапке дергаться еще сильнее. Но сделав глубокий вдох и потирая ладони, смотрю на блондинку, осознавая всю безвыходность своей ситуации.

— Окей, где нам его искать прикажешь? — вопросительно смотрю на Юджи, слегка поджав губы, ощущая всю прохладу тающей снежинки, упавшей на нос.

— Для начала нужно придумать план, — злорадно усмехаясь, она выпрямляет спину и хлопает меня по плечу.

Поглядывая на Юджи краем глаза, я усмехался, качая головой, до сих пор не понимая, какого черта и как я смог вляпаться в это, но выхода нет — я дал слово. Немного поразмыслив, закусил нижнюю губу и довольно улыбнулся, чуть прищурившись.

— Есть у меня план, мне понадобиться всего лишь пять минут.

Выведав у девчонки, где тусуется её парень, мы направились туда, но на этот раз не пешком, а на такси. Как ни странно, меня не мучили угрызения совести за то, что с таксистом расплачивалась девушка, скорее наоборот. Я воспринимал это как плату за исполненные желания. Правда, ни одно из трех еще не было выполнено, да и об остальных я мог только догадываться.

Признаться честно, я не мог даже предположить, что происходит в её голове, она была то спокойная, то дерганная и я видел эти состояния в один и тот же момент. Казалось, что она может "вскипеть" за пару секунд и так же быстро остыть. Такой вывод был сделан после получаса общения с ней. И к слову, я оказался прав, она на самом деле была хамелеоном относительно настроения.

Мои размышления прервала Юджи, пихнув меня в плечо, глядя в окно машины.

— Вот этот коттедж, где они собрались, — со злости она сжала кулаки и прикусила нижнюю губу, сосредоточившись только на мысли отомстить. — Надеюсь, ты опозоришь его, ну или превратишь его лицо в месиво.

Чуть отодвинувшись, продолжаю хмуриться. Временами кажется, что я боюсь этого мелкого демона, но стоило ей взглянуть на меня своими серо-голубыми глазами, как я переставал видеть это кровожадное чудовище внутри неё.

— Эй, спокойно, все будет на высшем уровне, — успокоив ее и похлопав слегка по плечу, я дождался, пока она расплатится, и мы вместе вышли из авто, направляясь к входной двери коттеджа под ручку.

— Мне нужно что-либо делать? — она чуть не прыгает на месте от восторга и предвкушения.

— Нет, я все сделаю сам, только покажи, как выглядит твой избранник, — усмехаясь, я уверенно жму на кнопку дверного звонка.

Пока ждал ответа, продумывал различные легенды того, зачем я здесь, но это не пригодилось. Дверь открыл невысокий и уже порядочно выпивший паренек, который признал в нас каких-то Маркуса и Сэнди. Пожав плечами, мы с Юджи вошли в дом. К слову, даже сейчас я не упустил момент её подколоть, сказав, что даже в этом случае ей дали имя, как у персонажа из мультфильма про желтую губку. За что, кстати, поплатился ударом в плечо.

Проходя сквозь толпу выпивающих и орущих людей, я здоровался почти с каждым, кто узнавал меня. Точнее не меня, а Маркуса. Дойдя до кухни, Юджи похлопала меня по спине, а затем указательным пальцем показала в сторону здоровенного светловолосого парня в черной майке, чья рука была больше моей головы.

— И почему я раньше не спросил, как он выглядит? — задавая этот вопрос вслух самому себе, сглатываю ком в горле, делая глубокий вдох. — Стой здесь, никуда не уходи, умоляю.

Смотрю на нее с надеждой, что она меня услышала, не смотря на  орущую вокруг музыку, и разминая шею, направляюсь в сторону качка. По пути снял с кого-то серебристую мишуру и обернул ее вокруг своей шеи. Так предполагал мой образ.

Алекс стоял в окружении таких же перекаченных самцов. Держу пари, они обсуждали новости спорта и что-то связанное с протеином. Не то, чтобы я мылслил шаблонно и стереотипно, но как показывает практика, зачастую такие горы мышц даже не в состоянии назвать столицу Канады.  Не успел я подойти к ним поближе, как рядом с блондином оказалась девушка. На вид симпатичная, но стоило ей открыть рот и своим писклявым голосом назвать качка зайкой, как меня чуть не вывернуло. Но слегка закатив глаза, я подошел к столу с алкоголем и схватил в руки красный стаканчик, стоя спиной к компании мышц, выжидал своего момента. Из гостиной за мной наблюдала Юджи, то и дело нервно похрустывая своими пальцами, боясь, что бойфренд её заметит, но Алекс был занят другим.

— И вот подхожу я к штанге, — позади слышу его голос и вновь качаю головой, понимая, что у меня уже в ушах звенит от того, насколько высокий и противный у него голос. — И беру вес, побив свой рекорд.

Пока с разных сторон доносятся слова восхищения, я оборачиваюсь и делаю вид, что прохожу мимо, но резко останавливаясь, будто припомнив в лице Алекса старого друга.

— Хо, Алекс, какая встреча! — широко улыбаюсь, сжимая стаканчик виски, а свободной рукой похлопав парня по плечу. — Не думал, что увижу тебя здесь, у тебя же курс лечения, ты должен быть дома.

Несу ерунду, заранее отрепетированную в своей голове, хотя внутренние органы все уже сжались от страха, пока я стоял среди этой компании слишком сильно выделяясь. Мне казалось, что даже если надеть на меня десять красных шуб, то по размеру я не буду похож на Алекса. Но невзирая на страх, я продолжал говорить.

— Что? Алекс, кто это? — девчонка подала голос, явно запереживав за своего парня, пока тот в упор смотрел на меня и пытался вспомнить, кто я такой.

— Ал, ты болен? — один из дружков заботливо поинтересовался, положив руку на плечо блондину, пока тот до сих пор молчал.

— Да, — я не упустил возможности продолжить говорить, пока меня не перебивают. — Алекс не рассказывал вам? Мы недавно виделись с ним на Сонр Авеню, ну вы знаете, гейский клуб, все дела.

Игриво подмигнув одному из парней, я сделал глоток виски и снова продолжил:

— Так вот Алекс порезвился с одним из моих друзей и теперь ему нужен курс лечения, я думал, что вы в курсе, — невинно пожав плечами, огляделся вокруг, замечая, что взгляды парней направлены в сторону закипающего Алекса.

— Ты что несешь? — повысив тон, парень задал вопрос, наконец-то очухавшись, запуская свой мыслительный аппарат. — Парни, это полнейшая чушь, я его даже не знаю.

Но кажется, по настороженным взглядам и отдаляющимся от блондина друзьям, ему никто не поверил. Пока они разбирались, я взглянул на Юджи, которая судя по всему слышала наш разговор и уже давилась от смеха.  Не успел я ретироваться из кухни, как блондин настиг меня, и я со спины вновь ощутил тяжесть ладони на своем плече.

— О-оу, только не снова, — опустив голову вниз, тяжко вздыхаю, натягивая шапку как можно ниже, чтобы она не потерялась. 

Не успеваю, что либо сказать, да и не хочу, чувствуя, как кожу обдувает приятный морозный ветер, ворвавшийся в открытое окно первого этажа. Еще секунда, и я снова лечу, пока на всю улицу разносится мой крик. Приземление снова мягкое, снова в сугроб, но на этот раз лицом.

— Йорк! Йорк! Ты в порядке? — спустя минуту ко мне подбегает Юджи, воспользовавшись входной дверью, оказываясь рядом со мной на заднем дворе.

— Всё нормально, — бодро отвечаю, поднимаясь из огромного сугроба, утирая свое лицо мокрой ладонью. Почти первым же делом проверяю, на месте ли шапка и убедившись, что она на голове, спокойно выдыхаю, чувствуя, как снег начинает таять за воротником. — Если не брать во внимание то, что я слишком много летаю сегодня.

— Прости, я должна была подумать об этом, — она явно переживает за меня, помогает встать и отряхнуться. Но позже улыбается и поправляет мой колпак. — Но это было здорово, думаю, что его дружки будут долго думать об этом. Спасибо.

Она искренне улыбается  и благодарит, на эмоциях крепко обнимая меня. Не ожидая такой реакции, улыбаюсь краешком губ и слегка похлопываю ее по плечу.

— Ну? Каким будет второе желание? Побороть очередного верзилу? — иронично выгибаю одну бровь, продолжая отряхивать рукава своей накидки, а затем замечаю её ехидный взгляд, не предвещающий ничего хорошего.


Примерно через полчаса, мы стояли на королевской площади, где в центре стояла огромная и высокая каркасная ель, украшенная гирляндой и разными игрушками.  Пока мы добирались сюда, Юджи не соизволила рассказать мне о втором желании, поэтому в какой-то степени я был напряжен.

— И зачем мы здесь? — слегка нахмурившись, я вопросительно смотрю на блондинку, которая завороженно и с улыбкой на лице наблюдала за тем, как мигают лампочки гирлянды.

— Мы пришли сюда за игрушкой, — на выдохе произносит она, продолжая радоваться, как дитё.

— За чем?! — брови поднимаются вверх, а я удивленно пялюсь на девушку, не до конца понимая, зачем мы приволоклись сюда, а не в магазин елочных игрушек.

— Понимаешь, перед Рождеством здесь проходил писательский фестиваль, — начала она рассказывать, активно жестикулируя руками. — Это, в общем, толпа новых, но уже известных писателей, которые презентовали здесь свои книги и проводили какие-то семинары, но не это важно. А то, что после  окончания, каждый подписал елочную игрушку, а потом их повесили сюда. Я хочу шарик с автографом Анны Тодд.

Когда она закончила говорить, я думал, что ее глазные яблоки выкатятся наружу, а ее пальцы оставят синяки на моих руках — настолько она была эмоциональна и горела этой идеей.

— И как ты прикажешь мне ее достать, если я не знаю, как она выглядит? — невозмутимо смотрю на нее, отойдя от шока и скрестив руки на груди.

— Вот, смотри, это должен быть золотой шар, он на Ёлке один, — достав из кармана смартфон, девушка открывает инстаграм и показывает фотографию полненькой женщины, держащей в руках елочную игрушку со своей подписью.

— Не думаю, что хочу это знать и тем более делать, но все же спрошу: и где он висит? — морально я был уже готов ко всему, хотя внутри еще теплилась надежда на то, что это задание будет легче предыдущего.

— Во-о-от там, — и подведя меня поближе, она тычет длинным указательным пальцем на самую-самую верхушку, от чего мне вновь приходится громко сглатывать ком в горле.

— Может, все-таки яхта? — с надеждой в голосе задаю вопрос, но в ответ получаю довольный смех, улыбку и отрицательное покачивание головой.

Делать нечего, придется выполнять обещание. Тяжело и глубоко вздохнув, в который раз поправляю колпак и подхожу к основанию ели. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг нет полисменов, полез наверх, цепляясь руками за каркас и за искусственные еловые лапы.

Высоты я не боялся. До этого момента. Добравшись почти до середины, я уже боялся смотреть вниз, потому что ощущений полета на сегодня хватило, а руки соскальзывали с каркаса. Поэтому собравшись с мыслями и прикрыв на секунду глаза, делаю вдох и снова ползу наверх, пока Юджи стоит внизу и наблюдает за мной не моргая.

— Проще было угнать тачку, чем лезть сюда, — начинаю тихо бубнить себе под нос, не замечая, как оказываюсь уже на нужном месте. Но проблема в том, что дотянуться до игрушки не так просто, немного повозившись, это все-таки удается, но моя знакомая почти ловит инфаркт, когда я чуть ли не роняю игрушку вниз.

— Всё в порядке, она у меня, — победно улыбаюсь, не замечаю, как хватаюсь рукой за гирлянду.

Видимо, один из проводов был неисправен, а я прикоснулся к нему мокрой рукой. Долго результата ждать не пришлось — небольшое потряхивание от удара током, и я снова лечу вниз. И в очередной раз горка снега встречает меня.

Голова немного кружится, а в нос ударяет легкий запах дыма и гари, и только спустя пару секунд замечаю, что моя красная накидка Санты прожжена.

— Вот же черт! — приподнимаюсь, опираясь на локти, когда Юджи подбегает ко мне и положив свои ладони мне на щеки, осматривает со всех сторон.

— Ты в порядке? Сколько пальцев видишь? — озабоченно взглянув на меня, она показывает мне два пальца, требуя от меня ответа. — Сколько пальцев?

— Один. Средний. Который мне показывает Вселенная уже третий раз подряд за вечер, — посмеиваюсь над своей же шуткой и поднимаюсь на ноги, потряхивая головой. — Да, два. Два.

Она будто успокаивается и кидается в мои объятья, крепко прижимаясь лицом к моей груди. На этот раз я слегка улыбаюсь и обнимаю её в ответ.

— Эй, кажется, это твоё, — тихо отвечаю, доставая из кармана елочную игрушку, протягивая её блондинке.

Что творилось с ней в этот момент — я не в силах описать словами. Этот девичий восторг на фоне погасшей гирлянды и слегка дымящейся елки, выглядел мило и забавно. Она прыгала на месте, крепко сжимая игрушку, словно это была самая ценная вещь для неё. И признаться честно, в тот момент я понял, что самое приятное — видеть, как радуется человек. Да, для тебя какая-то вещь может казаться незначительной и мелкой деталью, а для кого-то самым большим чудом.

— Спасибо-спасибо-спасибо, — она продолжала прыгать на месте и широко улыбаться, крича на всю улицу, что у неё есть шарик. Такая забавная, простая и легкая. За последние полгода это было лучшее Рождество в моей жизни, и я признавал это сейчас, в эту минуту, даже не зная, каким будет третье желание.

— Слушаю мисс, что загадаете в третий раз? — учтиво поклонившись, я рассмеялся, когда она улыбнулась и подхватила меня под руку. Единственное, что она сказала: "Пойдем". И я покорно последовал за ней, всю дорогу наблюдая, как она улыбается, напрочь позабыв о Елке, которая в полне могла гореть в данную секунду.

Понятия не имел, куда мы держали путь, но я не задавал лишних вопросов, внимательно слушая её историю. Узнал, как она здесь оказалась, понял, что она точно так же одинока в это Рождество, да и по жизни. Даже лучшая подруга не смогла поехать с ней и теперь Юджи одна проводила отпуск в Квебеке. Кажется, я начал находить сходство между нами, а когда она обмолвилась о том, что она водолей, я тут же рассмеялся, понимая, что даже в знаке зодиака было стопроцентное попадание.

По пути мы зашли в одно из кафа на главной улице и взяли горячий глинтвейн и два стаканчика. Пока мы гуляли, пары Джин Тоника выветрились из блондинки и она была вполне трезвой, так что я не был против выпивки, полностью убедившись, что через час она не превратится в тыкву. Точнее в дрова.

— Я была в Квебеке пару раз, поэтому знаю парочку классных мест. Но это — самое красивое, — она воодушевленно рассказывала, ведя меня между узких улочек старой части города, пока мы наконец не вошли в один из домов и не поднялись на крышу.

С этого места открывался вид на северную часть города и выглядело это шикарно. Все горело яркими огнями гирлянд, где-то неподалеку играла музыка. Кажется, это был Синатра со своим известным хитом про снег. Атмосфера была чудесной, но взглянув вниз, я чуть пошатнулся и отошел подальше от края.

— Надеюсь, ты не заставишь меня отсюда прыгать, — усмехнувшись, я присел рядом с Юджи, которая расположилась на небольшом выступе неподалеку от края.

— Нет, — разливая глинтвейн по стаканчикам, она по-доброму улыбалась. — Своё третье желание хочу подарить человеку, который сделал мое Рождество чудесным. Оно твоё. Теперь я готова выполнить твое желание.

Протягивая мне стаканчик с теплым напитком, она не перестает улыбаться, глядя на меня. А я смотрю в эти серые глаза и не могу отвести взгляда, вспоминая в голове строчки одной песни.

— Я в глазах твоих видел снег в океане, — медленно проговариваю я, осознавая, что эти строчки подходят как никогда кстати, а позже задумываюсь о желании. — Желание? Я не знаю, чего хочу.

Пожимаю плечами и смотрю вдаль, попивая глинтвейн, пока в нос бьет аромат вина и корицы. Я на самом деле не знал, чего я хочу. нет, я не из тех людей, кто может сказать "у меня все есть", но когда у меня появилась возможность что-либо получить, я не знал, что ответить. Я не знал, что меня может осчастливить. Но немного помолчав, я улыбнулся краешком губ, повернув голову в её сторону.

— Ты уже исполнила мое желание. Это Рождество лучшее, что могло со мной произойти, — искренне продолжаю улыбаться, чуть опустив голову вниз, поджав губы. — Таких друзей мне не хватает в жизни.

— Мне тоже. Это было весело, — слышу тихие смешки и опять легкие удары в бок. — А то, как ты летал, я думала, что умру от страха за тебя, но это было смешно.

— Согласен, — ударившись стаканчиками, мы оба заулыбались и сделали несколько глотков. Свесив ноги с крыши, начал ими дергать, как ребенок. А позже начались салюты. Кажется, уже была полночь, а я даже не заметил, как быстро пролетело время.

— Спасибо, — вновь слышу сбоку её тихий и спокойный голос. — И насчет твоего желания, — она поджимает губы и осторожно тянет руку к моей голове, стягивая красный колпак, от чего я чувствую прохладу легкого ветра. Мои светлые волосы тут же лохматятся, заставляя девушку улыбнуться еще шире и снять свою шапку.

Секунда и она натягивает шапку Клауса на свою голову, закидывая помпон назад. 

— Теперь я подруга Санты, — она улыбается и смотрит вдаль, пока её слова теплым бальзамом разливаются у меня внутри, и я ощущаю себя чертовски счастливым человеком.

#поволесудьбы28
12 Мая1995 года. 09 часов 20 минут.
- Мне нужно десять человек.- Крупный, наголо обритый, одетый в камуфляж, без знаков различия мужчина, цепким взглядом, из под черных густых бровей, выискивал среди сотни призывников желающих. Его слова утонули в безразличии, неменяющейся картины сборного пункта. Единственное что и менялось здесь, так только лица, молодых парней, периодически сменяющих друг друга. Подождав минуту и убедившись в тщетности своей попытки, мужик растеряно смотря на новобранцев, совершенно не обращающих на него ни какого внимания, решил избрать другую тактику. – Желающие подышать свежим воздухом, вкусно покушать есть? - И с улыбкой начал наблюдать, как один за другим, в его сторону начали выходить помятые, с сонными, красными глазами, будущие воины. Макс тоже присоединился к группе, собравшейся возле обещающего приятный досуг, человека. Вскоре желающих оказалось более чем достаточно, и в собравшейся толпе, начался естественный отбор. Оставались лишь крепкие и наглые. А более слабые ребята, опустив головы, с раскрасневшимися от непродолжительной борьбы и обиды лицами, уходили, кто получив пинка, а кто просто бесцеремонно вышвырнутый вон. Мужчина откровенно улыбался, глядя на происходящий отсев, но в процесс не вмешивался. Молча за происходящим наблюдал и боец с красной повязкой, стоящий в дверях. Внимательно осмотрев добровольцев, и отсеяв явно не трезвых, а так же через чур борзых парней, мужик в камуфляже, не обращая внимание на недовольный ропот, кивнул стоящим головой на выход.
Кривенко Владимир Васильевич, ушел на пенсию с части, выполняющей задачи по сбору и распределению призывников. За время трехгодичного командования вверенной под его чуткое руководство части, Владимир Васильевич, успел построить в пригороде краевого центра, двухэтажный, добротный коттедж, обзавестись техникой, с помощью которой не представляло труда отстроить микрорайон, да и обрасти нужными связями. На фоне полного развала армии, место его службы, безо всяких экивоков можно было смело отнести к золотой жиле. Имея предпринимательскую жилку, но не имея возможности применить свой дар на практике в годы союза, майор Кривенко с перестройкой, сразу же оценил открывшиеся перед ним перспективы. Имея в подчинении порядка шестидесяти человек, которые обеспечивали движение тысяч новобранцев до места службы, он не мог не воспользоваться колоссальным потенциалом бесплатной рабочей силы. Сначала неуверенно, но со временем механизм использования бесплатной рабочей силы, начал приносить хороший доход. Иной раз, майор умудрялся продать до пятисот человек в день, нуждающимся в рабочих руках предпринимателям, и понял, что в этом и состоит его функция на этом месте. Ребята, уставшие от маринования в отстойнике, с радостью шли за пузырь водки да палку колбасы «немножечко помочь» хорошим людям, но когда приходило прозрение, им ничего не оставалась, как в стахановском ритме добивать поставленные задачи. Одни уезжали, но на место прибывали другие, которые также покорно, за краюху хлеба и глоток свободы шли копать, носить, грузить, но по определению майора, просто помогать. Четко отлаженный механизм работал почти три года, пока не произошёл сбой в преступной схеме. Осуществляя разгрузку стройматериала, на строительстве загородного дома, военного прокурора, силами предоставленными майором Кривенко, пренебрегая всеми нормами техники безопасности, крановщик выгрузил пачку мешков с цементом на голову, так и не ставшего воином, парня. Приняв смерть новобранца, как естественную потерю боевой единицы, майор, по рекомендации своего прокурорского подельника ушёл на пенсию. Дело о несчастном случае еще было в производстве, но по уверениям должно было вскоре закончиться без особых последствий. Конечно, вышедший на пенсию майор запаса, не имел таких полномочий как раньше, но занявший естественно не без протекции со стороны военного прокурора, его место капитан, был частично введен в курс их совместного бизнеса. Капитан не имея рычагов и связей для использования вверенных ему сил, получал лишь откаты за молчание и содействие.
Ребята, цепочкой начали спускаться по лестнице вниз, где возле входа в помещение их уже ждал микроавтобус, с открытой боковой дверью. Возле дверей микрика, стоял невысокого роста сержант Климчук Александр, военнослужащий второго года службы, о чем говорили натянутая на затылок кепка, обрезанные сапоги, идеально отглаженная афганка, пестрящая всевозможными шевронами. Он старательно записывал фамилии занимающих места в салоне ребят, исполняя указания своего командира. Пропустив последнего, прижав планшетку с переписанными фамилиями под мышку, сержант резким хлопком задвинул дверь. Повернувшись к стоящему позади, внимательно контролирующему процесс Владимиру Васильевичу, начал слушать его вводные, понимающе кивая головой, изредка с ехидной улыбкой поглядывая на сидящих в салоне автобуса ребят. Поставив задачу, здоровяк в камуфляже с легкостью прыгнул за руль, а сержант занял пассажирское место рядом с ним. Миновав ворота КПП, автобус выехал в город. Ребята, через открытые окна, с жадностью втягивали свежий, пахнущий морем и распустившимися листьями воздух, с интересом осматривая взглядом мелькавшие за окном городские улицы, да со знанием дела цокая языками в сторону проходящих мимо девушек в юбках. Максиму много раз приходилось бывать во Владике, поэтому он лишь лениво посматривал в окно, да бросал взгляд на свои, обутые в обноски «товарища», ноги, проклиная свою беспечность и доверчивость.
Машина остановилась возле унылой, с обшарпанными стенами, свечки – многоэтажки. Сержант быстро оббежав вокруг машины, распахнул двери, и скомандовал ребятам, – На выход, живо! – но увидев, что его команды исполняются медленно и без задора, тут же поменялся в лице, и закричал, - Вы что бакланы еле булками шевелите, шире шаг, запахи! – Ребята, вытаращив от изумления глаза, на так быстро сменившего маску приветливости и доброжелательности военнослужащего, все же ускорились, покидая салон автобуса. Максим вышел последним, и окинув недобрым взглядом отдающего команды сержанта, который судя по возрасту был его ровесником, подошел к нему в плотную. Глядя в удивленные глаза бойца, Макс незаметным движением притянул его к себе за ремень, свободно болтающийся на талии, и злобно зашипел опешившему сержанту Климчук в лицо, прожигая, красными от ненависти глазами. - Псина, где баклана увидел? - Ты кто такой, дятел? - Я еще присягу не принимал, чтобы перед каждой прошмандовкой прогибаться, вежливей будь, пока я тебе башку не пробил, - и резким движением отпихнул в сторону начавшего задыхаться от ярости, и переполняющего гнева военнослужащего. Такого сценария сержант не ожидал, и как выброшенная на берег рыба, начал хватать ртом воздух, непроизвольно делая какие то жесты руками. Его шея и щеки покрылись красными пятнами, он пытался что то сказать, но вместо четких слов из горла шло лишь нечленораздельное шипение. Беспомощным взглядом, ища поддержку в лице отставника майора, он начал вертеть головой из стороны в сторону. Владимир Васильевич, наблюдавший за начавшимся конфликтом со стороны, понимал, что промедление в его действиях может привести к необратимым последствиям, и поспешил к морально уничтоженному словами Максима, военнослужащему. – Так бойцы, успокоились, - и резко оттащив в сторону еще не успевшего прийти в себя Климчука, тихим голосом, чтоб не слышали остальные, сказал - Ты свои казарменные понты в очко себе забей, они реально тебя тут кончат, и отвечать не будут. - Не подставляй своего командира, он тебя порекомендовал, как здравомыслящего бойца, а ты тут хернёй занимаешься. – Уяснил, надеюсь? – И повернувшись к сбившейся в кучку парням, приветливо улыбнувшись сказал, - Надеюсь на ваше благоразумие пацаны, с меня пару килограмм водки, да и колбасы столько сколько съедите. – Задача следующая, нужно помочь спустить мебель с квартиры, и загрузить в фургон, - он указал рукой на сверкающий от солнца алюминиевой будкой, грузовик, стоящий возле подъезда с распахнутыми дверцами фургона. - Работы на час, жратвой и бухлом не обижу. – И увидев повеселевших вмиг пацанов, кивнул головой, увлекая их за собой в сторону подъезда. Одушевленные обещаниями о вкусной трапезе разбавленной алкоголем, ребята восторженно перекидываясь веселыми фразами, двинулись вверх по лестнице, пахнущего сыростью подъезда, но задор иссякал с каждым преодоленным этажом. Преодолев последний пролет девятиэтажного дома, и войдя в квартиру, оценив объем предстоящей работы, ребята грустно замолчали, осматривая предметы мебели, которые нужно спустить вниз. Владимир Васильевич, уловив совсем не оптимистичный настрой ребят, начал быстро ставить задачи, зная, что выполняющий задачу, думает как бы побыстрее закончить начатое, нежели о трудностях в процессе её выполнения.
Ребята с недовольными лицами, начали тихонько сносить вниз тяжелую мебель, а стоявший на входе сержант наблюдал, чтобы никому не пришло в голову, сходить куда нибудь до ларька, или просто праздно провести время. Максу с напарником достался тяжеленный диван, который приходилось тянуть подымая над перилами узких коридоров, несколько раз ему больно придавливало руку об стену, и к концу спуска из разодранных костяшек на руке бежала кровь. Не в силах сдерживать злобу, он поднял глаза на Климчука, и заявил, - Все, я больше таскать ничего не буду, - демонстративно сев на остатки лавочки возле подъезда. Сержант хотел было возразить, но поймав обжигающий взгляд Максима, сумел лишь выдавить из себя, - Ну и жрать тогда тоже не будешь, - и поспешил отойти подальше, лишь изредка с открытой злостью, посматривая в его сторону.
Максим сидел на неудобной лавке, впившейся в спину, единственно оставшейся сзади доской. Он осматривался по сторонам, не обращая внимания на недобрые взгляды и злые реплики в его сторону, таскающих мебель пацанов. Обычный двор, с разломанными качелями, растасканной на доски песочницей, был залит солнцем. От распустившихся деревьев, шел сладостный, неповторимый аромат, весеннего солнечного дня, и легкий солоноватый ветерок, нес от моря кружащий голову запах свободы. Макс анализировал слова старшего лейтенанта, с кем состоялась беседа накануне. Судя по его словам, завтра с утра, за ним специально приедут и заберут в учебную часть в Амурской области, где у отца есть какие-то военные знакомые. Ну что ж, спасибо папке за суету, без его поддержки было бы все гораздо печальнее. Максим улыбнулся своим мыслям, и стал отрешенно рассматривать молодую мамашу, качающую коляску под тенью раскидистого, пушистого тополя.

Канун Рождества

Эта история произошла со мной 25 декабря — в канун Рождества. Время исполнения желаний и сотворения чудес, но как полагается одинокому человеку, мне в этот день делать было нечего. Разве что взяться за очередную подработку, чтобы не сидеть дома без дела и не лечь спать в самый разгар праздника. Хотя признаться честно, я был слишком далёк от атмосферы Рождества и чудес. Моё унылое лицо отпугивало всех, кто встречался на моём пути, но даже несмотря на то, что я вызывал у людей исключительно негативные эмоции, всё равно с радостью напялил на себя костюм Санты и поволокся на площадь на окраине Квебека, чтобы веселить местных детишек.

Но, как и предполагалось — Санта из меня вышел отстойный. Меня рассекретили почти сразу же. Кажется, это был малыш Дуглас, да, его я ни с кем не спутаю. Пятилетний здоровенный мальчик, чьи огромные и пухлые щеки мешали разглядеть его же глаза, забрался ко мне на колени, держа за щекой карамель. Своими распухшими руками он со всей силы потянул мою бутафорскую бороду вниз. Я не успел даже ничего сказать, как мальчишка отпустил её и резинка, на которую она была прикреплена, со всей дури ударила мне по подбородку.

— Подделка! — всё, что он смог прокричать, сползая с моих коленей. Пока он собирал толпу детишек, я медленно закатил глаза от удовольствия, чувствуя, что моим ногам не угрожает опасность перелома.

Не успел даже подняться с места, как в лицо попал немаленький ком снега (спасибо Дуглас). Закрыв глаза и глубоко вздохнув, я чуть приосанился и невозмутимо поправил красный колпак, а после убрал с лица остатки снега.

— Ненавижу детей, — пробурчав себе под нос, двинулся в сторону парка Виктория, все еще сопровождаемый детьми и снежками, которыми они меня щедро забрасывали.

Рядом с парком был небольшой, но уютный паб, который зачастую собирал множество туристов. Прикинув, что на приезжих я могу подзаработать чуть больше, чем на вредных детишках, я уверенно направился туда пешком. Таксистов, желающих меня подбросить, было слишком много, но ценники у всех отталкивали, поэтому махнув рукой и поправив колпак, я ушел к пабу.

И знаете, это было самым верным решением, поскольку если бы я не пришёл туда, то это Рождество я вновь провел бы в одиночестве и не познакомился бы с ней. Впрочем, обо всем по порядку.

Пока я держал путь в сторону парка, с противоположного конца города в мою же сторону шла она — девчонка, приехавшая провести отпуск в Канаду, точнее в её пригород, а если быть ещё точнее – в Квебек.

— Всё равно не понимаю, из-за чего ты так поникла, он же полный придурок, а ты должна радоваться, что избавилась от него, — бодро восклицала невысокая брюнетка, по ту сторону телефонной трубки.

— Он бросил меня по смс, что может быть противнее в канун Рождества, Викки? — ответила блондинка. Девушка была настолько эмоциональной и громкой, что в курсе её проблем и душевных терзаний был уже весь квартал. Но девчонку не смутили даже мимо проходящие люди, которые после её восклицаний замерли на месте, с любопытством прислушиваясь к продолжению истории.

Но его не последовало. Вместо разговора по душам, светловолосая уверенно зашагала вперед. Кажется, она сама не знала, куда идёт. Её план провести выходные с лучшей подругой и возлюбленным потерпели фиаско и теперь, вместо того, чтобы готовить праздничный ужин и дарить подарки, она гуляла по улице и распивала алкоголь, болтая с Викки по телефону.

И я считаю, что наши пути пересеклись как никогда вовремя. За это должен сказать спасибо Вселенной или Санте, который в этот раз всё-таки исполнил моё желание.

На улице стало еще темнее, поскольку часы показывали половину десятого. В этот момент Юджи как раз проходила мимо паба «Меверик», где я предлагал туристам фотографию с Сантой, но желающих было крайне мало. Поэтому включив своё обаяние и натянув улыбку еще шире, приставал ко всем, буквально навязывая свои услуги. Но что-то снова пошло не так.

— Фото с Сантой — то, без чего люди отсюда не уезжают, — задорно восклицал я, стоя рядом с высоким мужиком, который судя по взгляду и нахмурившемуся лбу, был не очень-то и доволен.

— Отвали, — ответил он грубо, отворачиваясь к барной стойке, за которой сидел и пялился в настенный телевизор. Он смотрел футбол, а я ему мешал. Не из вредности — из желания заработать.

— Скажите сы-ы-ы-р, — достав смартфон, сделал селфи, пихнув мужика в бок. — С вас два доллара.

Пожалуй, это были мои последние слова, произнесенные в этом баре. Тем временем, Юджи остановилась завязать шнурки своих зимних ботинок, попутно поддерживая беседу с подругой.

— Всё будет хорошо, в конце концов, скоро Рождество — время исполнения желаний и для начала новой жизни, — не торопясь высказалась брюнетка, когда Юджи удалось завязать "бантик" на левом ботинке.

— Это всё полнейшая чушь и сказки для детей, — блондинка пожала плечами и грустно улыбнулась, припав губами к открытой и незаконченной бутылке.

Сделав пару глотков, девушка слегка сощурилась и глубоко вдохнула, утирая губы тыльной стороной ладони, продолжая свою тираду:

— Рождественское чудо — это как волшебный Джинн, исполняющий желания, — она слегка усмехнулась краешком губ и кивнула головой в знак согласия с самой собой. — Его просто не существует. Пора уже принять сам факт взрослой жизни, где нет места дурацким сказкам. Есть только ты и твои проблемы, которые нужно решить. Не бывает такого, чтобы тебе на голову свалился волшебник, исполняющий все твои желания.

Блондинка была настолько увлечена своим монологом, что повышала свой тон с каждым сказанным словом и её вновь слышала вся улица. Благо, что народу было не так много, в основном все прятались внутри паба. Кстати говоря о нем.

Не успел я с широченной улыбкой на лице добиться от мужчины своих двух баксов, как он медленно поднялся с места и озлобленно посмотрел на меня сверху вниз. Не смотря на то, что мой рост достигал почти двух метров, он все равно был выше и больше меня раза в два.

— Ну-у-у, видимо, мне пора, получите фотки на электронную почту после оплаты, — помахав ему рукой, я попытался ретироваться, но не успел сделать и шага в сторону, как почувствовал на плече его тяжелую ладонь.

— Я помогу тебе уйти, — грубо и хрипло сказал мужик за моей спиной, от чего по позвоночнику у меня пробежал холодок, а в горле застрял ком.

«Надеюсь, не на тот свет» — промелькнуло в моей голове, когда я в прямом смысле почувствовал, как мои ноги отрываются от пола.

Не помню, говорил ли недовольный амбал ещё что-то, но честно говоря, мне было не до этого. Всё, что четко отпечаталось в моей сознании — чувство и ощущение полёта. Да, меня в прямом смысле выкинули из бара прямо в сугроб, в который я приземлился спиной.

— Эй ты, верзила! — крикнул я незнакомцу, как только он повернулся ко мне спиной. — Отдай мне шапку!

Как только мужчина обернулся, я готов был бежать, а моя смелость растворилась, уступая место здравому смыслу, но вопреки всем ожиданиям, незнакомец просто подал мне колпак с пумпоном. Ну как подал — швырнул в мою сторону.

— Твою мать, — поднимаясь из сугроба и отряхивая свой красный наряд, почувствовал лёгкую боль в области лопатки, от чего недовольно нахмурился. Настолько был увлечён приведением себя в порядок, что не заметил, как на меня пялится девчонка, чуть приоткрыв рот.

— Что? — нахмурившись и улыбаясь краешком губ, смотрю на незнакомку и слегка усмехаюсь, натягивая шапку на голову. И только сейчас понимаю, что остался без бороды — видимо, потерял её, пока меня готовили к полёту. — Что ты так пялишься, будто не видела, как людей выкидывают из баров?

— Ну, вообще-то, не видела, — тихо ответила девушка, осторожно поправляя красный вязаный шарф на шее, все так же держа телефон рядом с ухом.

— Значит, самое время загадать желание, — иронично отвечаю, сунув руки в карманы своей ярко-красной накидки. Невольно смотрю на этикетку бутылки и довольно улыбаюсь. — Не рановато такими напитками баловаться?

— Господи, ещё один, — девушка с бутылкой Тоника в руках, слегка закатила глаза, хлопнув себя свободной ладонью по лицу. — Идите к черту со своими желаниями. И нет, мы слишком взрослые, чтобы спрашивать разрешения на распитие у мамы и у тебя, папочка.

Уверенно ткнув указательным пальцем мне в грудь, девчонка вновь делает глоток Джин Тоника и усмехается. Пока я вопросительно смотрю на нее , блондинка что-то нашептывает подруге в телефонную трубку и хихикает, глядя в мою сторону. Ощущаю себя неловко, поэтому услышав смешок, начинаю осматривать себя, но ничего не нахожу и слегка выдыхаю, покачивая головой.

— С желаниями нужно идти не к черту. У него слишком высокая цена за оказания услуг, — довольно улыбаюсь, глядя на девушку, собираясь уже уходить. Не совсем понимаю, о чем она говорила, но чувствую нужным вставить свои пять копеек.

— Тогда к кому же? — немного сощурившись, блондинка взглянула на меня с каким-то вызовом, или я ошибался и её глаза блестели от количества выпитого джина, а не от разгорающегося пламени азарта внутри. — К "великому волшебнику", копий которого больше, чем градусов в моем Тонике?

Упиваясь собственным превосходством надо мной, девушка выпрямляет спину и поправляет рукава своего черного пальто, пытаясь глядеть на меня с высока, но ввиду маленького роста, это получается неловко и забавно.

— Чтобы исполнить чьё-то желание и осчастливить кого-то, достаточно быть просто Человеком, — позади меня послышался незнакомый, но приятный женский голос. Только обернувшись, я увидел, что это мисс Дженкинс — милейшая старушка, которой каждую вторую среду месяца я помогаю по дому. — Так ведь, Йорки? И кстати, здравствуй.

Увидев меня, она широко улыбнулась и погладила меня по предплечью, поправляя свой капюшон, как только пошёл снег. Я поприветствовал в ответ свою старушку, пока девчонка в это время давилась от смеха. Полагаю, что её развеселило моё имя.

— Так, Маргарет, именно так, но при условии, что желания не выходят за грани разумного, — усмехнувшись, скрестил руки на груди, предварительно надвинув шапку чуть ниже, по самые брови, чтобы снег не летел мне прямо в глаза.

— Человеку много не нужно, поверь, — женщина вновь по-доброму улыбнулась и взглянула в сторону незнакомки, извинившись за то, что влезла в чужой разговор. — А сейчас простите меня, мне нужно домой, а ты не хулигань!

В шутку пригрозив мне указательным пальцем, Маргарет ушла вперед по главной улице, оставляя меня вновь наедине с девушкой. Она до сих пор посмеивалась, перешептываясь о чем-то своём с подружкой. Пожалуй, в этот момент я ошутил себя лишним и поймал себя на мысли, что мне стоит вернуться к работе, но лень брала надо мной верх.

— Эй, парень, названный в честь собаки,— внезапную тишину нарушила блондинка, протягивая мне руку, при этом широко улыбаясь. Я настолько задумался, что не заметил, как около минут пялился в одну точку практически не моргая. — Я Юджи.

— Йорк и назван я в честь города, — кивнув головой и пожав протянутую ладонь, чуть улыбнулся, снова взглянув на блондинку, которая закатила глаза и на этот раз.

— Дурацкое имя для волшебника, — подытожила Юджи улыбаясь краешком губ, убирая телефон в карман. Черт, я даже прослушал, когда она перестала говорить с подругой, хотя какая мне разница.

— Кто сказал, что я волшебник? — выгибая одну бровь, поглядываю на девушку, которая протягивает мне бутылку Тоника, но я отказываюсь.

— Ты сам, нарядившись в этот наряд, чтобы дурить бедных детей, заставляя их верить в сказку, — она самодовольно усмехается и вновь пьет. Но на удивление выглядит трезвой. Почти. Во всяком случае её не шатает и язык не заплетается, хотя ход мыслей явно говорит о том, что в голове произошел небольшой сдвиг. Называю это "пьяной философией" и Юджи как раз на этой стадии, судя по умозаключениям.

— Дети должны верить в сказку, иначе наш мир погибнет, — отвечаю то, о чем думаю. И я в самом деле считаю так, но глядя на то, как блондинка начинает смеяться, понимаю, что говорить с ней бесполезно.

— Ты учишь детей тому, что их будут обманывать и разочаровывать всю жизнь, — она пожимает плечами и опускает голову вниз. А затем смотрит на меня своими большими, выразительными, но до боли грустными глазами. И теперь я понимаю, почему она настолько негативно настроена.

— Я даю им возможность верить в чудо и в то, что мечты могут сбываться, — отвечаю тихо, но она меня слышит. На этот раз не смеется, лишь отмахивается рукой, крепче сжимая горлышко стеклянной тары, а я продолжаю говорить. — И Маргарет была права, осчастливить может каждый, кто является Человеком.

Юджи смотрит на меня и едва заметно щурится, видимо о чем-то думает. Поджимает губы и усмехается, опять поправляя свой шарф.

— Всё это полнейшая чушь, — она качает головой, грустно улыбаясь. — Люди умеют только огорчать. И это правда.

— Ты встречала неправильных людей, — парирую и продолжаю стоять на своем, просунув руки в карманы своей верхней одежды.

— Возможно, но все равно слабо в это верю, — она вздыхает и делает пару шагов в мою сторону и только спустя секунду я понимаю, что она собирается уходить. — Ладно, счастливого Рождества.

Похлопав меня по плечу, она медленно шагает в сторону главного входа в парк "Виктория". Что-то в голове щелкает в этот момент, и я понимаю, что человек, видит мир сквозь призму сплошного негатива и моему внутреннему Я это крайне не нравится.

— Погоди! — я оборачиваюсь к ней лицом и окликаю, ожидая, когда девушка остановится. — Я смогу выполнить три твоих желания, тогда ты поверишь в то, что чудеса случаются?

— Что? — блондинка медленно поворачивается и тихо посмеивается, слегка поежившись от холода. —Тебе больше заняться нечем?

Она была права. Мне действительно было нечего делать, но отвечать на этот вопрос я не стал, лишь едва заметно ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

— Нет, просто чувствую, что сегодня нужно поменять чье-то мировоззрение, — закусив щеку с внутренней стороны, довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как она медленно, но уверенно приближается ко мне.

— А если не выполнишь? — вопросительно и вызывающе смотрит, пока я пялюсь на ее красивые глаза.

— Выполню, не переживай. Сегодня день, когда получается всё, — в своих словах я уверен, хотя внутри где-то мелькает легкий страх и боязнь облажаться, но вызов был принят и отступать было поздно. — По рукам?

— По рукам, — она протягивает свою ладонь вперед, отбивая "пять" и иронично усмехается, полагая, что я полный кретин, у которого ничего не получится. Но Рождество — время исполнения желаний.