Истории из жизни

Последнее приключение

Я проснулся от жгучего желания съесть торт. Огромный, масляный с дурацкими желтенькими розочками наверху. Даже не съесть, а сожрать, давясь, чавкая и запихивая большие куски в рот. «Плохо дело!» - подумал я. Никогда я не любил торты, ни в детстве, ни в молодости, а масляные розочки вызывали отвращение одним своим видом… И вдруг – на тебе! Захотелось со страшной силой!

На нижних нарах прямо подо мной заливисто храпел геофизик Женя Носов, справа внизу ему вторил Саня, а через пару минут к дуэту присоединился спящий рядом со мной на втором этаже Андрей, образовав ночное трио с храпящими внизу. Я толкнул Андрея в бок.

- Ты чего, - сонно пробормотал он.

- Не храпи!

- А я и не храплю, - лёжа на спине, очень чётко и ясно ответил Андрей. – Я храплю, когда на спине сплю, а сейчас не храплю.

После чего захрапел снова.

Я спрыгнул с нар и вышел на крыльцо. Вход на базу как обычно загораживала спящая стоя Ласка (лошади вообще редко ложатся на землю), давно уже облюбовавшая навес над крыльцом в качестве стойла. Около столовой спали собаки, свернувшись краковскими колбасками. С берёз медленно и печально опадала пожелтевшая листва. Пора было собираться домой…

Август подходил к концу. Мы уже заканчивали промывать пробы на Дунье, как неожиданно в шлих в пробах попёр чернющий, тяжёлый – дело запахло чем-то откровенно аномальным.

Шлих – то, что остаётся после промывки пробы. Самое, так сказать вкусное. Вся лёгкая мелочь и наоборот самые крупные камни при промывке убираются и остаётся тонкий тёмный порошок. Вот это и есть шлих. Нам, конечно же хотелось, чтобы в шлих был золотистого оттенка, но вместо этого нарвались на совершенно другое месторождение. Впоследствии выяснилось, что мы нарвались на месторождение вольфрамовых руд и, честно говоря, сложно сказать, что было круче – вольфрам или золото. Так что под конец сезона мы всё же нашли месторождение, хоть и не совсем то, что искали!

К концу месяца на базу пришли геофизики во главе с Женей Носовым, очень весёлым и жизнерадостным начальником. Они-то и жили в лагере, который мы отгрохали на Среднем Ниолсе. Точно так же, как и мы, геофизики закончили свою работу и теперь тоже готовились к отъезду, собирая грибы и коптя хариуса: на берегу Ниолса была организована замечательная коптильня.

Саня ходил охотиться, правда, не очень успешно – за неделю подстрелил одного здоровенного глухаря, очень старого и очень жёсткого. Андрей, как заядлый рыбак, носился по Ниолсу, ловя рыбу на мушку, сделанную из Белкиной шерсти – очень уж нравилась хариусам белая шерсть. Белка. Кстати, она была совсем не против, потому что ей за это доставались рыбьи потроха.

И все мы вместе с удовольствием наблюдали за противостоянием Ласки и геофиз-рабочего Валеры Назарова. Чем уж он не угодил лошади не знаю: то ли говорил очень громко, то ли ругался сильно, но она не оставляла его своим вниманием. Если Валера шёл за водой, то Ласка умудрялась опрокинуть полные вёдра, а потом убегала, радостно иго-гокая под громкие маты пострадавшей стороны. Могла за плечо куснуть – не сильно, но чувствительно, а то и на ногу наступить мимоходом. То и дело слышалось:

— Саня, да уйми ты уже свою лошадь, а то я из неё шашлык сделаю!

Ну, шашлык-то ещё поймать нужно, а у Валеры это ни разу не получилось.

Дня за три до вертолёта мы с Андреем отправились на другой берег Ниолса за брусникой, которой на местных мшаниках видимо-невидимо. Но не успели мы и одну банку насобирать, как услышали ружейные выстрелы – нас звали на базу. Что могло случится? Мы с Андреем побежали обратно, поскольку игнорировать подобные призывы нельзя.

На базе мы застали какие-то шумные приготовления. На берег Ниолса вытащили большую резиновую лодку, знаменитую оранжевую геологическую трёхсотку (т.е. рассчитанную на 300 кг груза), которую сейчас дружно накачивали.

— Начальство попросило перегнать лодку в их лагерь на Вишере! – объяснил Саня. – Еду я с Валерой. Поехали с нами! В устье Ниолса банька стоит, в ней и переночуем, а завтра лодку отдадим да порыбачим на устье. Вдруг да тайменя поймаем?

— Так вроде вечереет уже, - спросил Андрей. Он уже в то время обладал изрядной долей рассудительности.

— Да фигня какая – за пару часов домчимся, - махнул рукой Саня. – Успеем ещё по свету добраться.

Ох уж эта мне Санина уверенность!

Прихватив с собой котелок из-под примуса с сахаром и чаем, мы загрузились в лодку и отчалили в сторону Ниолса. Саня расположился на носу лодки с ружьём в руках (в то время ружья ещё выдавали геологам), мы с Андреем и с шестами в середине композиции, а Валера – рулевым на корме.

Почему с шестами? Горные речки мелкие, на вёслах по ним ходить сложно, а вот шестами толкаться очень даже удобно. До устья Вишеры плыть нам было километров десять, так что настроились на сплав очень серьёзно. Не успели мы проплыть и километра как Валера с Саней устроили фотосессию с пачки сигарет «Охотничьи», (в то время их ещё называли «Смерть на болоте»): Саня изображал утку, а Валера – охотника.

Проплывая мимо крутого берега, с которого свешивался кустик ягод, затеяли спор, что это за ягоды. Валера настаивал, что это голубика, а Саня доказывал, что черника. Тогда Валера привстал и схватился за куст. Лодку течением тащило дальше, поэтому он чуть было не сверзился в воду, благо Андрей в последний момент успел схватить его за ноги. Так и повис Валера между берегом и лодкой. С большим трудом удалось подтолкнуть лодку обратно, чтобы усадить Валеру на место, а не в реку, правда, пока мы проводили спасательную операцию, потеряли один шест. Так что дальше шли уже на двух шестах вместо трёх. Зато спор выиграл Валера – ягоды действительно были голубикой.

Так мы доплыли до горы с красивым названием Дайка. Смеркалось. Плыть по реке, огибая торчащие из воды камни и обходя перекаты, довольно сложно, но плыть, ориентируясь лишь по звуку и бурунам – совсем «весело». Время от времени мы во что-то врезались, лодку разворачивало, после чего Валера радостно орал:

— Жопом едем!

Пару раз мы застревали в темноте на перекатах, а один раз выскочили на огромный плоский валун и застыли на нём, как памятник Ивану Федоровичу Крузенштерну, человеку и пароходу. С большим трудом снявшись с постамента, мы продолжили путь и в какой-то момент Саня, сидевший на носу в качестве вперёдсмотрящего, увидел баню на берегу.

— Прибыли! – радостно заорал он.

Пристав к берегу и похватав свои успевшие промокнуть насквозь пожитки мы отправились в баню. Нужно было её протопить, чтобы обсушиться после ночного сплава, да и подкрепиться чаем не мешало, поскольку ничего другого мы с собой не взяли, понадеявшись на рыбалку. В предбаннике нашлись дрова, и Саня начал разжигать огонь в каменке, а Валера, подхватив котелок, направился за водой.

— Аккуратнее, там ступеньки нет! – крикнул Саня ему вслед.

— Мать, мать, мать… - послышалось с лесенки.

Котелок с сахаром и чаем оказался полностью залит водой, и если для чая это не слишком страшно, то сахар растворился полностью. Так что пришлось нам пить чай, запивая его сахарным сиропом.

На следующее утро мы с Валерой и Андреем потащили лодку в лагерь к начальнику, а Саня остался рыбачить на устье Ниолса, в надежде на самую большую рыбу.

Лодку мы отнесли, а вот с рыбалкой не повезло – хариус не клевал от слова совсем. То ли у него наступила осенняя хандра, то ли ещё что – но за пару часов не было ни одной поклёвки. Плюнув на рыбу, мы отправились обратно.

Идти десять километров обратно – совсем не то же самое, что плыть по реке. Даже ночью. Тем более что особо хороших троп вдоль Ниолса нет – кроме геологов там почти никто не бывает, а они редко ходят без особой надобности. Так что до Ниолсовской базы мы добрались уже к вечеру, замаявшиеся и уставшие. Хорошо хоть в лагере промывальщиков нас немножко подкормили.

А ещё через пару дней вертолёт отвёз нас в Пермь.

Закончились наши с Андреем полевые приключения и началась студенческая жизнь. А Ласку и Белку забрали к себе Саня и Ирина, решившие заняться фермерством.

P.S. Вот и закончилась моя история про первый полевой сезон. Надеюсь, всем понравилось? Как всегда, спрашивайте, критикуйте, советуйте - мне нравится с вами общаться. Если сильно понравилось, то можете поблагодарить, но не настаиваю; это уж как хотите)))

P.P.S. Очень рекомендую посмотреть фильм Михаила Заплатина "В горах Урала" 1987 года. Там сняты практически все места, про которые рассказывается в моих постах: и Ниолсовская база во всей красе, и Дунья, и хребет Хомгинёл с останцами и даже работа на моём горячо любимом шейкере показана. Там даже Саня есть - в шляпе, очках и с ружьём за спиной. Меня там нет, я в 1987 году уже в Туве работал - шурфы копал. Не повезло немного. Или наоборот, повезло. Кто знает. Ссылку на фильм выложу в комментариях - здесь правила сообщества не позволяют.

P.P.P.S. Беру отпуск на недельку - отдохнуть надо от такого писательского марафона. Не теряйте. Обязательно вернусь с новыми историями. С уважением, автор.

3) в шараге был чел с кликухой дикий, он творил лютую хероту,но на удивление доучился до конца и с лучшими чем у меня оценками. В этот раз он подрался с местным авторитетом ПТУ и они бились на лестнице , что бы не привлекать преподов мы с пацанами растащили этих петухов и стали мирить,что бы пошли на мировую и это забыли. Когда они уже успокоились и побратались, дикий с улыбкой приобнял Лёху Смирнова и "хрусь!",а после раздался визг. Дикий откусил Лёхе кусок уха, сделал это так спокойно и непринужденно,как буд-то это не первый раз. Вы слышали как перекусывается ушной хрящик ? Похоже на звук откусывания моркови. На ухе был четкий след от укуса и просто огромное количество кровищи, Лёха стал визжать,дикий смеяться. Какой же пиздец я видел в жизни...

4) у нас во дворе был злой пьющий дворник, не приятный чел,но люди бывают разные, в какой то момент вижу,что за место старого дворника сейчас подметает достопочтенный высоко уважаемый специалист из средней Азии ( так же их тут надо называть что бы не заблочили? Своими именами нельзя же ). Ну сменили дворника и пофиг, а спустя 2 года от знакомых со двора узнал,что старый дворник мёртв. Он всегда сжигал доски с мусорника ( и мебель,двери,диваны,дерево кароч ) в овраге недалеко от дома, в этот раз он так же закинул доски в овраг,на синем глазу оступился и нырнул за ними следом. "Прямиком в ад нахуй !!!" Выбраться не смог и сгорел живьём. Ох, такой трешак, а я его пропустил, долбанные экзамены...

1. Рождение первого ребёнка. Ощущения настолько новые, что ты - не ты.

Бонус - романтический сталкинг. По 15-секундному видео найти человека в другой стране, чтобы отправить ему цветы. С него и начну. То есть с неё.

Романтическая геолокация

Лет 13-14 назад я ухаживал за одной бывшей студенткой, которая была так смела (и хороша собой), что на первое свидание позвала меня сама. А я, конечно, согласился, - но только когда закончил читать курс.

Как-то она улетела в Израиль сниматься в кино для какого-то молодёжного проекта. Я знал только город назначения (ну и имя девушки). По прибытии она запостила 15-секундный ролик в какую-то соцсеть - как поднимается по лестнице в съёмную квартиру, выходит на балкон, поворачивается и заходит обратно. Вдруг меня что-то куснуло и я решил её удивить.

Ролик я пересмотрел раз 100, и если этаж и номер квартиры заметить было легко (он блестел на двери), то с видом на улицу с поворотом за 1 секунду разобраться было трудновато. Я подметил, что в кадр попал номер дома напротив - но на этом всё. Часа полтора я ходил по Google Street View Тель-Авива, обходя все дома с этим номером, и в итоге нашёл тот самый вид с балкона. А искомый дом был, соответственно, напротив. Через вторые руки я разыскал местного знакомого, он заказал доставку цветов на вычисленный адрес, и девушка была поражена до глубины души, а если говорить точнее, то от удивления просто о-ху-ела (я ещё и не сразу признался, что это я прислал).

Интересно, что романтических отношений с ней так и не сложилось, только дружеские. Но историю я изредка вспоминаю и собой, конечно, горжусь.

4. Выучить 20 песен за месяц и не умереть

В отличие от традиционного пути музыканта - от подвалов к залам побольше и далее к ледовым аренам, - я внезапно перескочил от клубной сцены во дворцы культуры и большие концертные площадки - а летом 2023-го был и стадион. Да, до этого я поиграл на разогревах в тысячниках (перед Kreator, Annihilator, Iced Earth, Overkill), но саппорт - это 25 минут и 5 песен на своём бэклайне, без света и негромко, чтобы не затмить главного артиста.

До Garage Dayz я никогда не учил больше 2-3 песен за раз (если только вспоминал свои собственные), а тут вдруг бах! - нужно выучить 20 песен за месяц. К тому же я исполняю роль Джеймса Хетфилда (фронтмена Metallica), - то есть мне нужно было выучить и партию вокала (с текстами, а их много - по 3 куплета на песню), и партию гитары.

Да, и выучить - это одно, а сыграть в нужном темпе - совсем другое. Хетфилд - один из лучших ритм-гитаристов мира. Стоит ли упоминать о том, что играть и петь нужно одновременно? Конечно, у нас в стране есть люди, которые играют на гитаре намного лучше меня (Саша и Дима, привет). И, естественно, есть те, которые намного лучше поют (Женя, Петя, Валерий). Но вот одновременно это могут делать не только лишь все.

Разучивание наложилось на общение с музыкантами на голову выше меня - с соответствующим отношением к делу (и к моим способностям). Это было не просто смело, это было пиздец как смело. То есть ты выдаёшь максимум своих способностей, а для окружающих это, как выясняется, детский сад.

На заучивание накладываются технические нюансы игры на больших площадках, которые, мягко говоря, отличаются от клубных. Плюс общение с симфоническими оркестрами, споры с самоуверенными дирижёрами и разбор ошибок в партитурах. Это сейчас, спустя 150 концертов, у нас всё выверено до каждого такта. Раньше дирижёры дрючили нас, теперь мы дрючим оркестры; да ещё как. Духовенство трепещет! Хотя нет, они почти все бухарики, и это не недостаток.

Самой большой проблемой оказалось выучивание материала, пусть даже много раз прослушанного в юношестве. Объём настолько большой, что мозг разрывается и кричит “но как это возможно”. Не знаю, с чем это можно сравнить - ну типа, вот есть “Полтава” Пушкина. Вы её когда-то читали и даже учили наизусть несколько отрывков в школе. И вдруг через неделю вы должны её рассказать в Кремле. С выражением. Возможно? Ну, наверное.

А сначала вам говорят: ну, типа, ты выучи первую главу (я, кстати, на спор учил) и расскажи её в зале поменьше (скажем, во Дворце Республики в Минске), а там посмотрим - авось, сгодишься. Но перед этим нужно записать всё на видео - иначе какой тебе дворец, опозоришься! Меня попросили собрать группу, записать 4 песни в лайве, а потом выяснилось, что других ребят никто и не рассматривал - основной состав проекта уже был собран и требовался только я.

Потом оказалось, что ни по гитаре, ни по вокалу, ни по поведению на сцене я не тяну, и нужно внезапно позаниматься ещё (это помимо зубрёжки). Тут мне повезло: быстро нашлись отличные преподы и мы всё более-менее донастроили до боевого режима. На вокал я сходил 8 раз (помню, выхожу из Красного Химика, а мне навстречу - Михаил Житняков; он прикольный, тоже к туру готовился). На гитару я сходил 4 раза, и взял 3 сессии сценического мастерства - тут препода помогла найти сестра.

В итоге летом 2016-го все жизненные силы были отправлены Повелителю Кукол. И всё равно на первых 3 концертах я раскладывал по сцене листочки с текстами нескольких песен (зачем - не знаю, мелкий текст всё равно ни хера не вижу; ну, типа, для храбрости). Всё это наложилось на рождение первого ребёнка, инвестицию в сеть алкомагазинов (крайне неудачную и непропорционально большую), переезд в Новороссийск и - ну ты понел - написание Хулиномики. Помню, что менты на вокзале меня третий раз принимали с гитарой. Типа, чувак, “ты заебал её возить туда-сюда” (это цитата). Я говорю, “ну я ж музыкант”. “Ну ладно, иди”.

Короче, было нелегко. Но мне очень хотелось. Что помогло? Любовь, конечно. Я люблю творчество Металлики настолько сильно, что даже после тура могу включить Ride the Lightning и послушать его от начала до конца. Играть любимые песни - это кайф.

А главная мысль, пожалуй, нетривиальна. Профессиональный рок-музыкант - это тот, кто умеет быстро учить песни. Остальное (даже техника исполнения!) вторично.

3. Плешка, Франция, любовь

Я смотрю на эту историю из 44-го года своей жизни и сейчас она кажется мне весьма непростой. Но с высоты 18 лет поступление в институт далось мне легко: во-первых, я неплохо знал английский (спасибо компьютерным играм, английскому хору и двум поездкам в Великобританию “по обмену”) и был уверен, что пятёрку на вступительном получу без подготовки. Так и вышло: экзамен был простым, не считая некорректных вопросов про past perfect continuous, а экзаменаторша говорила хуже меня (хотя грамматику наверняка знала лучше; или думала, что знала). К тому же я стал призёром олимпиады по русскому языку и у меня стояла 5 автоматом.

Оставалось выучить математику и географию. Математика у меня была на хорошем уровне (я просто всегда любил формулы, да и уме считал быстро). Насколько я помню, на неё давалось чуть ли не 4 часа: я всё решил в два раза быстрее, не проверил и самонадеянно отправился домой. Получил четвёрку, из-за которой пошёл на апелляцию, какую-то задачу даже выбил, но на пятёрку так и не хватило (хотя скорее всего не хватило как раз наглости). Ещё я участвовал в олимпиаде по информатике, но решил только 2 задачи из 7, потому что кроме Паскаля и Бейсика ничем не владел, да и спидкодинга до этого никогда не пробовал; хотя по баллам в итоге на экономическую кибернетику я тоже прошёл, но выбрал общеэкономический.

А вот к географии мы с моим другом Вовкой Сиваченко готовились как проклятые: несколько недель ездили друг к другу в гости по очереди и учили билеты: где у нас в стране уголь, где нефть, а где гидроэлектростанции. Обидно, что сейчас эта информация мне бы пригодилась, но я практически ничего не помню. Что как бы намекает. А вот столицы большинства стран мира я до сих пор помню. Потому что никогда их никому не сдавал.

Я без запинок ответил на свой билет, но на пятёрки (как оказалось) был лимит, в который я не вписывался. Меня отвели к председательнице комиссии, которая посмотрела на мои записи (что? экзамен-то устный!) и сказала, что “тут только на четвёрку”; я лишился дара речи и ушёл восвояси. Впрочем, 18 баллов из 20 было достаточно для поступления + я всё же был олимпиадником, да ещё и на год младше всех остальных.

Через полгода эта же безумная бабка поставила мне четвёрку за первую в моей жизни курсовую работу про угольную промышленность РФ, ради которой я провёл несколько дней в библиотеке. Все остальные просто всё скачали и получили атлична, например. С тех пор в библиотеку я не ходил. А потом узнал, что некоторые из моих однокурсников у этой бабули перед поступлением “занимались” лично.

Момент вывешивания списков поступивших - один из самых трепетных в жизни. После нахождения своих имён мы пошли праздновать в Макдональс. А я потом поехал в Дом Книги на Новом Арбате покупать диск Blind Guardian. А родители подарили нам поездку в Италию на автобусе. Какие-то 26 часов из Чопа - и ты в Вилларибо!

Но это ещё не всё. Со второго курса я поступил на факультет IBS, где всё обучение было на английском, да ещё все изучали второй иностранный - и третий тоже. Немецкий я изучал как второй язык ещё в школе, с ним проблем не было. А французский не изучал нигде, кроме потёртого седла трёх мушкетёров. Но я благополучно влюбился в однокурсницу, у которой французский был второй (а немецкий - третий). И она уезжала на стажировку во Францию. А я - в Германию, ведь французского я не знал.

Судьба собиралась повернуться ко мне задом, и я решил действовать. Усилием воли французский язык стал у меня из третьего вторым, а немецкий - третьим (вот это было легко). Родителей я убедил, что мне нужен репетитор по французскому за конские тогда 35 долларов в час, потому что вы как хотите, а я еду на родину д’Артаньяна (тут мне повезло с преподом, она научила меня сносно говорить за 10 занятий - но мне было очень-очень нужно + у меня были семинары французского как третьего языка).

Я читал всё, что мог найти, даже мерзкую Франсуазу Саган и ещё более противного Маленького Принца, смотрел фильмы на французском и пытался говорить вслух все слова, что знал. Учительница буквально выцарапывала из меня какие-то фразы - спасибо ей за это. Ну, типа, “а какого цвета у нас книга”. - ЧТО? - Что? Жё сюи лё лу, жё нё манж па сис жур.

А потом мы уехали в Сержи-Понтуаз (это арабский пригород Парижа), и на первой же лекции я осознал, что не понимаю вот просто ни-ху-я. Ну, типа, одно слово из десяти. Тут мне поплохело. Точнее, меня охватил ужас: я никчёмный, я совершил самую большую ошибку в жизни, теперь я потеряю всё (что всё?). На второй лекции я тоже понимал лишь 1 слово из 10, а их ведь ещё надо было как-то записывать! Я (и ещё пара пропащих студентов) заказали из Москвы диктофоны. Диктофоны приехали, мы записали лекции, и - о чудо! - с диктофонов тоже было нихуя не понятно!

Ад продолжался 3 месяца, и в тот момент, когда я подумал, что мне здесь не место и жизнь прошла мимо, я вдруг начал что-то понимать. А потом начался второй семестр - с немецким языком - там был очень классный пузатый препод-немец, и французы переводили с немецкого на родной, а мы - с немецкого на французский. А ещё начались несколько предметов, где нужно было овладеть MS Access или посчитать сложный cash flow, и выяснилось, что французский тут - не главная проблема; точнее говоря, вообще не проблема. Ну мы ещё нашли в Сержи бассейн, каток, большой теннис, настольный теннис, фехтование, кружок по шахматам, и пруд с лебёдкой для вейка. Это был 1999 год, а потом 2000-й, и франки заменили на евро, и французы стали точно так же бессильны перед ценами в Ашане, как и мы. А я по выходным стал ездить в Париж играть в карточки магии. Тут хочешь - не хочешь, придётся заговорить.

Ну, короче, я нырнул в ад и вынырнул. И вам того же желаю.

А на однокурснице я, конечно, женился.

Но на другой.

2. Диссертация как апофеоз настырности

Сам по себе процесс написания кандидатской сложен хотя бы тем, что нужно откуда-то взять кучу текста. К сожалению, 20 лет назад формализма в нашей академической науке было настолько много, что содержание работы имело второстепенную роль. Беда в том, что сейчас ситуация почти не изменилась.

Вашу диссертацию, скорее всего, не будет полностью читать даже научный руководитель (мой точно не читал), не говоря уже об оппонентах и членах диссертационного совета. Но в аспирантуре у меня был консультант, который помогал направить мысли в нужную сторону (крутой дядька, про него есть даже статья в Википедии). Научное руководство, кстати, оплачивается, но в реальности аспиранты сами должны выбивать помощь и поддержку - а я за 2 года встречался со своим руководителем буквально 3-4 раза, он даже на защиту не пришёл. Отзывы оппонентов писали сами аспиранты, а могучие профессора лишь правили пару предложений. Не знаю, везде ли так, но думаю, что запросить со студента “шаблон” отзыва и сейчас считается окэй. Ещё там была какая-то “ведущая организация”, но никто не понимал что это, нахера она нужна, и почему тебе нужно туда ехать и просить какую-то бумажку.

По западным меркам у меня довольно средняя и вторичная работа, но в моём потоке она была одной из лучших; по крайней мере я действительно пытался найти что-то новое, систематизировать, сделать какие-то выводы и прогнозы (они, кстати, сбылись: и про соцсети, и про трейдинг, про удалённую работу и горизонтальные связи). Но вообще говоря, сама по себе “научная новизна” - понятие растяжимое. Тебе нужно показать, где она, написав “новизна вот тут” и выделив жирным. Кто-то из моих коллег изобрёл, например, вахтовый метод. Специальность у нас была 08.00.05 - экономика труда; понимаете теперь, почему я зол на Маркса?

А формальности я выполнил все полностью. В чеклисте их было штук 40, и часть из них - составные. Самое удручающее - собирать подписи каких-то людей, которым ты вообще никуда не впился. Договариваешься с таким, приезжаешь за тридевять земель - а его нет, ну типа забыл. Или не захотел. Приезжайте в другой раз. И так несколько недель. Я брал отпуск не на защиту, а за два месяца до неё - как раз, чтобы объехать всю Москву в поисках всяких профессоров, доцентов и деканов. Тогда ещё телефоны были не у всех, ну типа “звоните на рабочий, а домашний я вам не дам”. Да что телефоны, в аттестационной комиссии не все умели пользоваться емейлом!

Статей я написал штук 5, потом ещё их и издал хором в небольшой брошюрке - это, кстати, была моя первая “книга” с тиражом в 300 экземпляров. До сих пор есть растопка для камина! Выступления на “конференциях” - тоже одно название, никто никого не слушает, вопросы не задаёт, всем главное быстренько протараторить свою презентацию и получить нужную галочку. На черта это надо?

Требование “отчитать 30 часов семинаров” - тоже одно название; хотя оно мне как раз нравится. Почитай-ка лекции пару семестров, авось сам чего-нибудь поймёшь, юный падаван. А искать журналы, которые за деньги напечатают твою чепуху - как минимум, странная тема. Сейчас, кажется, с этим всё менее формально - наиболее дурацкие статьи, видимо, печатать не будут, но почти всё решается деньгами, а не смыслом. А что ты такого должен за пару лет наисследовать, чтобы выдать несколько авторских листов (1 а.л. = 40к знаков) полезного материала? Да ты напиши хотя бы 2 страницы, которые будут интересны и полезны хоть кому-то! Хоть пост в телеге со своими выводами!

Рассылка авторефератов (и диссертаций) - отдельная история: у меня был список, кажется, из 20 библиотек и учреждений, куда нужно было разослать напечатанные брошюры, проштамповать этот список на почте специальной печатью (которую тебе давать не хотят, т.к. штамп имеет вес в суде), потом этот драгоценный лист с адресатами нужно куда-то отвезти и заверить. Читал ли кто-то эти разосланные авторефераты - мне неведомо. Ну то есть это же для чего-то придумано? Но по большому счёту, если получатели их сразу выбрасывали, в экономической науке ничего не менялось. А если не выбрасывали - тоже не менялось.

На защите самое главное - банкет, причём члены жюри его предвкушают задолго до мероприятия. В принципе ничего сложного: в день обычно 2-4 защиты, и можно объединиться с другими кандидатами на кандидата, чтобы собрать приличное пиршество. Но опять же - организовывать фуршет для профессоров - не это ли двигает науку? Но традиция именно такая.

Всё это, кажется, не выглядит слишком трудным. Но написать 120 страниц осмысленного текста с какой-то научной ценностью - задача сама по себе непростая. А когда к ней добавляется ещё 40 бессмысленных сайд-квестов, начинаешь задумываться: зачем оно мне? Я лично знаю двух аспирантов с написанной работой, которые так и не защитились. Непростая это комбинация: двигать науку и бегать искать подписи профессоров.

1. Рождение первого ребёнка

Две главных (и всем известных) проблемы родительства - отсутствие сна и депрессия. Про сон всё понятно, а откуда депрессия? Дети - цветы жизни!

Дело в том, что всё изменилось, и больше нельзя быть безответственным. Нельзя “просто” жить. “Просто” жизнь всё, кончилась, как будто ты невзначай продал себя в рабство. К этому нельзя подготовиться. Ну, к чему-то можно: заранее научиться мыть задницы, укачивать, кормить из бутылочки и надевать памперсы.

Но как подготовиться к ответственности за нового человечка? Был ты один (плюс супруга, которая может и поддержать в трудную минуту), а теперь тебя несколько, и какая-то часть абсолютно беспомощна, и ты за неё в ответе. И никуда от этого не деться. Жена находится в похожем состоянии, только ещё и в дополнительной депрессии из-за своего (навсегда изменившегося) внешнего вида. И недосып, который пройдёт только через 3 года. Ну, это если вы в течение этих трёх лет ещё одного не родите.

Мы через 1 год и 9 месяцев после старшей дочки родили сразу двоих, а ещё через год и месяц - ещё одного, четвёртого. Выспаться так и не успели (жена до сих пор отоспаться не может). Четверо детей меньше чем за 3 года - это весьма высокий уровень исполнительского мастерства.

Я пробовал подсчитывать памперсы; вышло, что сменил их почти 10 тысяч. Но это ничего страшного. Второй (и дальнейшие) дети меня не пугали; триггер человек/родитель уже переключился. К тому же с каждым следующим новобранцем у вас всё больше людей, которые не прочь с ним подраться.

Вообще как только они учатся говорить, дальше уже норм. До этого они просто орут и даже не знаешь, что у них болит. А потом окэй. Когда они научатся петь песни и говорить “я тебя люблю”, то делается поспокойнее. Уже можно не орать, что они что-то испортили, загадили или сломали (а они сломают очень много всего; вопрос скорее в том, что останется целым).

Просто думаешь - ну ладно, никто не болеет - что ещё нужно для счастья? Да вроде и ничего.

Но трёхкомнатная квартира сделана не только из кухни, а все остальные помещения продолжали выглядеть печально и тоже хотели ремонт. Большая комната типичной трёшки в пятиэтажке удручала больше всего - обои там отваливались и были изодраны кошками. На полу в результате дизайнерской фантазии предыдущих хозяев углом был постелен ковролин когда-то нежнейшего бежевого цвета и длинный ворс к этому моменту, скатался в серый войлок, который пугал антисанитарией и не отчищался от пятен уже ничем.

В углу комнаты стояло исчадие ада - огромный угловой диван ярко-синего цвета с ярко-жёлтыми мазками декора по нему. В каком помрачении разума он был куплен - не понятно, но к этому моменту диван постарел и красоты ему это не добавило. В первую очередь решено было избавиться от этого монстра, но как это сделать я ещё не знала. Это был монолит, сделанный из говна, палок и ткани, разобрать который самостоятельно у меня не получалось вообще никак. Сейчас подобные диваны разваливаются сами под моим тяжёлым взглядом, тогда закалка характера ещё не была завершена.

- Нам как раз на дачу нужен диван! - сказали родственники, знавшие его в лицо - Мы приедем, разберём и увезём.
Такой поворот событий меня полностью устраивал и мы договорились на день ампутации монстра из квартиры. Я бы написала, что в этот день никто не приехал, но моя жизнь была бы слишком скучной, если бы всё было так просто. В назначенный день родственники появились с набором инструментов и лихо принялись раскурочивать диван. Разобрав его на запасные части, они с удовольствием осмотрели достигнутый результат, передумали забирать на дачу и свинтили.

Я сидела на обломках монумента среди кучи барахла и снова немножечко плакала, потому что в то время мысль быстренько перекидать запчасти на помойку казалась мне невыполнимой. Всю следующую неделю я ночевала на огрызке спального места, сворачиваясь в эллипс, потому что в прямом положении свешивались ноги, а в положении калачик - норовила упасть с края жопа. Через неделю позвонили друзья, чтобы позвать куда-то выехать и услышали о захвате квартиры запчастями синего монстра. Они нарисовались на пороге в тот же день, ловко перекидав расчленённого монстра на помойку.

В комнате стало немного свободнее, но учитывая то, что в неё стаскивалось всё на время ремонта - не намного. Примерно на метр она была завалена вещами в мешках и запчастями шкафов-купе из маленькой комнаты, которые было решено переселить в большую. Я точно помню момент, как я стояла на пороге и офигевала от того, что в одну женскую силу что-то сделать с этим казалось невозможным. Когда я взяла в руки первую попавшуюся вещь, а за ней вторую и переложила их, слово "невозможно" исчезло моей из жизни навсегда.

Откуда нарисовался матрас, на котором я спала среди гор барахла - история так же умалчивает. Я мрачно сопела носом и хотела ремонт, решено было идти самым простым путём - то есть брать и делать. Перегоняя горы вещей из угла в угол, я застилала их плёнкой и красила потолок как умела, получалось даже неплохо. По той же системе - сгребаем всё в один угол и обдираем-клеим обои была доделана вся комната. Работы получилось прилично больше, чем в пустом помещении, но куда девать вещи я попросту не представляла - в остальных комнатах дела обстояли не намного лучше. По ходу дела и в состоянии полного охренения от объёмов работ, я собирала всё, казавшееся ненужным и вышвыривала на помойку.

Преображённую и расхламлённую комнату портил только пол. Меня он пугал тем, что я не представляла как за него взяться и тем, что снова ждёт меня под снятым покрытием. Я спала на матрасе и открывая глаза видела в первую очередь жуткий ковролин, покрытый неотчищающимися пятнами и с такого расстояния припахивающий прожитой им жизнью.

В тот день на работе у меня поднялась температура и в носу начало хлюпать, по нашей традиции я отпросилась домой на пару дней, решив отлежаться. С матраса открывался всё тот же печальный вид на вонючий пол, минут через пять отлёживания я протянула руку и выколупала край этой дерюжки из-под границы с ламинатом. Шмыгая носом, я ползла и тянула, кромсала и отрывала, через какое-то время весь ковролин пыльными и грязными кусками лежал на бетонном полу. Вынос тяжёлых штук на помойку к этому моменту я освоила в совершенстве, а отодрать ламинат оказалось и вовсе плёвым делом.

Оставались сущие мелочи - закрыть оказавшийся вполне ровным пол чем-нибудь приятным глазу и желательно неубиваемым. Каким образом была найдена только появившаяся в продаже плитка ПВХ на клеевой основе - я уже не помню, но она была китайской, весьма бюджетной, легко укладываемой и вполне симпатичной. За пару выходных дней я накидала эту плитку на загрунтованный за вечер после работы пол и, к моему удивлению, она выдержала очень много лет негуманного обращения. Присобачить плинтуса было уже легче лёгкого, большая комната была побеждена целиком и полностью.

С тех пор, сталкиваясь с казалось бы неподъёмной задачей, я вспоминаю как стояла на пороге комнаты, до половины заваленной вещами и понимала, что этого не сделать никогда. А потом взяла в руки первую попавшуюся вещь и переложила её, начав копать проход в этом хаосе.

P.S. С тех пор прошло уже много времени и фоточек не прилагается, потому что тогда мне даже в голову не пришло что-то фотать во время ремонта и после него. А теперь комната снова в процессе зачистки, но обои и плитка выглядят всё ещё неплохо. Что меня сильно удивляет, учитывая как это делалось.

Сразу после свежесделанного ремонта дети играли в комнате зелёным лизуном, подбрасывая вверх и он закономерно приклеился к свежепокрашенному потолку. Понимая, что пришёл ахтунг и каюк, дети соорудили их стола и стульев шаткую конструкцию и попытались замазать следы преступления белой гуашью. Они покачивались на вершине и со всей широтой души размахивали кисточкой. Пятно расползалось, смешиваясь с гуашью и краской с плохо отмытых кистей. Второй слой ситуацию не спас никоим образом и к моему возвращению с работы меня ждали двое исключительно воспитанных и тихих детей, с уже сделанными уроками. Пятно проглядывает с потолка до сих пор, но это уже часть нашей с ними истории.