В запылённое большое окно второго этажа здания РОВД, которое не открывалось с момента его монтажа, на наши сборы грустно смотрел молодой лейтенант – участковый. На улице было разложено добро, долженствующее обеспечить пребывание на природе в течение трёх-четырёх дней пяти-семи человек. Количество человек и дней было неопределённым и обуславливалось качеством заранее полученной информации, нашим профессионализмом и немалой долей оперативной удачи. Как, впрочем, и любые другие оперативно-розыскные мероприятия в любой точке шарика.
В две вольготно припаркованные посередине внутреннего двора автомашины, белый «Соболь» и мышиный УАЗ «Бухантер» загружались две массивные палатки, парочка поменьше (в том числе и моя «одиночка»), рюкзаки всевозможных расцветок камуфляжа, спиннинги, разборный мангал, куча пакетов со жрачкой (на которую скинулись из командировочных и которая, в основном, представляла собой тушёнку с макаронами, воду, чай и печеньки-курабье), спальники, бензопила и пара коробок с инструментом. В паре рюкзаков лежали и ждали своего часа полученные в дежурке ПМ, бумаги, ручки и выскуленная правдами и неправдами во временное владение лесного отдела зеркалка «Никон» с неплохим объективом. Зеркалка была особым распоряжением закреплена за мной и Виталиком, и на счёт неё были даны простые, но в то же время строжайшие указания: беречь её любыми способами. Нам чётко было сказано, что все наши личные шкуры, вместе взятые, куда дешевле и менее значимы для Управления, чем «никоновский» чёрный пластик фотоаппарата.
Всё вышеописанное аккуратно раскладывалось в открытые задние двери автомобилей, порождая грустные, и в то же время завистливые взгляды обитателей РОВД. Раскладывалось всё тоже не абы как, пилить до точки работы нам было двести вёрст, по не самой хорошей дороге, и хрупкие вещи клались так, что бы их не раскрошило в труху. Особо изолировались вещи от нескольких канистр бензина, стоявших в УАЗе. Места, где нам предстояло работать, обилием бензоколонок, как и качеством бензина не отличались, а уж таких, с которыми бы заключило договор УВД, и на которых можно было бы заправиться за талоны, выдаваемые на автотранспорт, не было и в помине. Либо «omnia mea mecum porto», либо заправляйся на свои, которые тебе никто никогда не возместит, вне зависимости, вкуриваешь ли ты Цицерона или нет.
Хоть это и был мой первый выезд в составе лесного отдела, подобные сборы были мне не впервой. Я и сам был любителем провести время в ебенях, подкармливая комаров, и на предыдущей работе мне приходилось выезжать не только в фирмы «однодневки» и кредитно-финансовые учреждения. С последней командировки в зону КТО от щедрот «спонсоров» (если кто не знает, до 2007 года в кавказскую командировку мента собирала не вещевая служба, а различные фирмы-спонсоры, в добровольно-принудительном порядке покупавшие необходимый стартовый «кит») у меня имелся неплохой «сплавовский» комплект одёжки, вместе с уже подогнанной по фигуре с помощью ебеней матери и чёрной изоленты разгрузкой, был отличный «трёхдневный» рюкзак и наличествовала шикарная камуфляжная штатовская морпеховская панама (выменянная мной на бухло у одного испанца ещё во времена студенчества). Панаму уже заценили по очереди путём пальпации уже все сотрудники отдела ехавшие в командировку.
В общем, к горшку трудностям и невзгодам я был более-менее приучен.
Я уже успел познакомится со всеми лесном отделе, и даже составить о коллективе в целом своё, хоть и предварительное, но несомненно верное мнение.
В отделе жёсткой рукой правил Алексеич. Он пользовался авторитетом как оперов, так и приданных сил, руководя и прикрывая наши тылы по справедливости. Ему во всём, как верный Пятница, помогал Курлыга, в то же время не пытаясь залезть в сферу ОРД, и руководя своими подчинёнными, которых было пятеро: двое сотрудников ГАИ, или там ГИБДД и трое ООПАЗников.
Гаишники были просты и понятны как три копейки. В экипаже был старший, Глеб Егорович (Егорович это фамилия, с ударением на вторую букву «о», но конечно же, погоняло у Егоровича было «Жеглов») сорокалетний опытный взятошник майор с жуткими шрамами на лице, и «напарник» Макс Лешенко, мамлей, смотревший на Егоровича восхищённым взглядом новорождённого Бэмби. Оба числились в трассовм спецбатальоне, но Егорович что-то не поделил с руководством и его отправили в «ссылку», в лесной отдел, где средние доходы среднего гаишника были куда меньше чем на трассе. Лешенко никого не интересовал, но был направлен за компанию. Сырников прозвал гаишников «лишенцами» и отправлял на дороги охотиться и собирать сведения по передвигающимся лесовозам, требуя собирать информацию о точках выезда, точках доставки и владельцах леса. При этом, Алексеич категорически, под угрозой, «сдать, вас, крысёнышей, в ОСБ!» запретил брать с лесовозников хоть сколько-то денег. Он расписал обоим гайцам, как просто можно будет узнать где, за что, и сколько они взяли и, действуя методом кнута и пряника, расписал, почему отсутсвие поборов с нашей стороны так принципиально важно. На что оба «хайвэйкопа» поклялись, что с гружёных «Фрэдов» и «Кенов» сраной копейки не возмут.
Хотя, зная натуру людей, идущих в дорожную милицию, автоинспектора, как пить дать, вполне закрывали свои шкурняки, обдирая бухеньких и кривеньких.
Трое ООПАЗников были колоритны и запоминаемы.
Первым я познакомился с Толиком, Анатолием Баичко, невысоким старлеем с глуповатым изумлённым взглядом и тем стилем одежды, который хоть немного заносившись, превращает приличного, вроде бы, человека типичного алкаша. Позже , как я убедился, несмотря на свой глуповатый вид, Анатолий обладает феноменальной памятью, дополняемой неиссякаемым любопытсвом, что делало из него просто кладезь ценной информации. Если бы он умел эту информацию систематизировать, он был бы гением. Но гениальность ему была не нужна, его вполне устраивало то, что он был закреплён за буханной в качестве водителя и мог продавать маршрутчикам остатки бензина с неё.
Серёжа Дымов, капитан потребрынковского отдела, был полной противоположностью Анатолия. Серебряный призёр России по штанге, он напоминал некоего героя агитационных плакатов: светловолосый, широкоплечий качок, смело глядящий холодными арийскими глазами в светлое будущее. Как все люди, осознающие свою силу он вёл себя спокойно, сдержанно и уверенно.
В отличие, опять же, от третьего их коллеги, мелкого, худого дагестанца Ибрагима Джамалова. Этот был подвижный, резкий как понос и вспыльчивый. Говорил Джамалов без акцента, но любил вставлять в свою речь красочные кавказские обороты. Ещё он единственный в отделе предпочитал даже в самый глухой лес одевать белые адидасовские кроссовки и барсетку через плечо, чем всегда разгонял вокруг себя водоворот подъёбов.
Забросив в микроавтобус последний тюк с припасами, я завершил внутреннее перетирание костей своих новых коллег. Пора было ехать, тем более я напросился за руль Соболя, мне всегда хотелось поуправлять такой дурой.
Мы выехали впятером, я и Виталик в «Соболе», позади на «Буханке» плевались сизым дымом ООПАЗники. Позже, при удачном истечении процесса, к нам должен был присоединиться Сырников. При неудачном – должны были приехать гаишники, для профилактики, чтоб хоть административками закрыть целесообразность командировки.
Целью нашей поездки было средних размеров озеро на востоке области. Там, между двумя опустевшими деревнями, мы должны были разбить приличных размеров лагерь, изображая московских любителей рыбалки. Для этого на нашу технику были надеты номера прикрытия с «двумя топорами» в регионе. Там, по плану мероприятия, мы должны были переночевать две ночи, дабы дать местным (которые, хоть деревни и опустели, но присутствовали там в каком-то количестве) к нашему нахождению попривыкнуть. Позже, ранним утром третьего дня, к нам должен был присоединиться ещё один человек, тамошний «источник», и показать точное место, где мы смогли бы «хлопнуть» группу локальных «чёрных» - охотников за халявным лесом.
Это должна была быть одна из двух групп, которые валили лес на широком участке, захватывающем два административных района области и портили статистику аж двум РОВД. Управлял этими бригадами (по слухам, пока доказать связь не получалось) некий бывший прокурорский, уволенный ещё в девяностые из прокуратуры очевидно за упоротость. Теперь он был местным, единственным аккредитованным, адвокатом. Он вёл свои дела красиво, пользуясь удалённостью от областного центра, откровенно слабыми оперативными позициями оперов, обоих заштатных РОВД (где всех мало-мальски ценных позабирали или в область или в начальники, а оставались молодые и долюоёбы, да и их число постоянно сокращалось), а так же искусственно созданную славу «крутого адвоката» вписываясь за своих, если их случайным образом прихватывали.
Вычитав в каких-то комментариях к УК, что «незаконная рубка древесины – это отделение ствола от корня, до степени прекращения роста деревьев», юрист посоветовал своим подшефным пилить деревья высоко, оставляя комель, высотой в метра три. Типа они дают дереву шанс вырасти снова и не отделяют его от корня. Местные менты, администрация и даже лесничие, поведясь на этот бред и развесив уши, разводили руками. Типа он прав. И, с тех пор, леса в округе стали всё больше походить на последствия Чернобыля, везде торчали засыхающие палки, вокруг которых вились тучи расплодившихся жуков-дровосеков. В один из первых профилактических выездов сформированного отдела, один из таких жуков проник под энцефалитку Виталика и немилосердно грызанул его за спину в районе жопы. Виталик, прибив жука, разумеется затаил зло и на насекомых, и на рубщиков, и на адвоката, мстительно обозвав немедленно заведённое дело оперучёта: «Короеды». И вот теперь, через много месяцев плотной работы, мы ехали реализовывать этих самых «Короедов».
В реализации мы (Так то дело, конечно, было Виталия, но я говорю уже «мы» потому, что меня полноценно ознакомили с делом, всей мордой включив в игру. Таким макаром Сырников убивал сразу двух зайцев: получал находящуюся в курсе дела рабочую лошадку и закрывал вопрос с проверкой сотрудника на вшивость) полагались отнюдь не только на «источника», которого нашёл Виталик, но и на ранее проведённое документрование, а так же подготовленную «технику». Все бригадиры и слены бригад стояли на «горячей» и любой их созвон, сразу же передавался Сырникову (ему , потому, что мы зачастую могли быть и в местах без связи). Ну а тот, в свою очередь сразу доводил её нам. Поэтому мы буквально сразу же владели информацией, кто из рубщиков и что планирует делать. Мало того, оба района заблаговременно кошмарили гласными проверками по лесу, отчего рубщики в лес не совались почти месяц и ссали кипятком в отсутсвие доходов. Так что наша кавалькада ехала не просто так, рыбу половить, а выдвинулась на уже хорошо подготовленную и взрыхлённую почву.
«Соболь», на удивление, оказался очень приятной в управлении машиной. Мягкий, прыткий, отзывчивый и с поражающе маленьким радиусом разворота. Уже минут через двадцать я вёл его так, как будто проработал маршрутчиком всю жизнь.
По дороге трепались с Виталием о том, о сём, быстро переведя отношения в разряд дружеских. Иногда по радиостанции связывались с «Бухантером», подстёгивая экономного Баичко, который всё норовил снизить скорость до семидесяти ради экономии бензина. В общем, доехали относительно быстро и без приключений.
В указанном Виталиком месте свернули с асфальта, минут пятнадцать протряслись по луговой дороге и, на послеобеденной жаре, остановились на берегу весьма живописного, круглого как тарелка озера. Вокруг озера возвышались здоровенные сосны, отражаясь в воде коричневого цвета. Берега озера не были заросшими травой, а наоборот, во многих местах проглядывали песчаные пляжики, с жёлтыми и белыми кувшинками возле них. В общем, мечта туриста, если не брать в расчёт расстояние до цивилизованных мест.
Первый вечер (да и следующий день тоже) был типичен для любой туристической тусовки: разместились, расставили палатки, накачали две лодки, кидали спиннинги и поплавки, жарили шашлыки. Ну и «труа бутыль де водка авек плезир» естественно. А куда деваться.
Народ загорал, отдыхал, время от времени пытаясь прощупать Виталика (реже) и меня (почаще, как новичка) на предмет того, когда и где будем работать.
Вечером второго дня, подкрепившись макарошками с тушнячком, получив весточку от «источника» Виталий, за вечерним чаем, сообщил неоперативному народу, что завтра работаем, причём очень рано с утра ( вот «приданные силы», как говорил Алексеич, в курс дела не вводили до последнего, целесообразности в их осведомлённости не было никакой). Те, конечно, немножко попиздели, но не более того. Привыкли.
В начале четвёртого утра я проснулся от хлопнувшей двери «Соболя» в котором ночевал Виталик. Через пару минут по застёжке палатки стукнули.
- Выхожу – проворчал я, борясь со шнурками лёгких ботинок в НАТОвской расцветке – я тебя слышал!
Вокруг стоял туман, клоками поднимавшийся от озера и скрывавший другой берег. Тишина, раннее серое небо и комары.
- Пойдем сейчас, пройдёмся – хрипло сказал Виталий – раздувая вчерашние полешки в кострище. – Только кофе попьём.
Мы оба оказались любителями начинать день с литровых объёмов кофеинума, без которого, у меня лично, день не задавался.
Пока я приводил в порядок зубы и навещал кусты, чайник уже согрелся. Вытащив мягкую пачку «Лаки Страйк» я закурил, налил в здоровую железную кружку растворимого кофе, засыпал ложки четыре сахара и взял ещё вдобавок курабьешку из картонной коробки. Курабьешка была холодная и немного размокшая, но для раннего завтрака сойдёт.
Успокоив мозги кофеином и подобием еды, пошли по луговой дороге к асфальту. Было сыро, туман, вроде как, сгустился даже сильнее. Откуда-то, возможно даже из детства, прямо-таки слышался вопль «Ё-оооо-жииии-к!!!». Вышли на асфальт, закурили по второй, даже не столько с целью потребления никотина, сколько с целью разогнать тучи комарья, считавшего нас своей законной добычей. Минуты через три ожидания на дороге вдали послышался треск мотоциклетного мотора.
Ещё через пару минут из тумана выкатился весьма ухоженный «Днепр» с коляской, выкрашенный в нарядный тёмно-зелёный металлик. Мотоциклом управлял здоровый детина в охотничьем камуфляже в бандане цвета «хаки». Из коляски на нас внимательно смотрел расположившийся там с комфортом рыжий кобель карело-финской лайки.
- Здорово, мужики – прогундел детина, остановив драндулет на обочине, снимая перчатку и протягивая руку.
- Привет, Сёма – ответил Виталик.
-Доброе утро!- отозвался я и протянул руку – Валерьян.
Детина глянул на меня, не сказал ничего но руку пожал.
- Поедут они. Часам к пяти. За Железенку, рядом с болотиной, туда, куда мы в мае катались. Помнишь? – глянул он на Витуса.
- Помню…Мы туда проедем сейчас?
- Да подсохло уже там. Лето хорошее…Но на машине туда лучше не соваться, вычислят. Лучше вот тут – подвинув невозмутимого карело-финна, детина достал из коляски карту района - вам к речке повернуть, к Железенке, проедете километра два, а там машин оставите и пешком. Через речку брод будет тут, перейдёте.
- Слушай, я там не был, покажешь?
- Ты чё? – набычился детина – а если срисуют? Мне проблемы не нужны. Я и так охотой прикрылся - он немного подумал – Есть сигарета?
Я протянул ему свои. И щёлкнул зажигалкой. Он затянулся.
- Давай так. Шевелитесь за машиной, я вас провожу по асфальту до съезда, а там не заблудитесь. Дорога по берегу пойдёт, а брод обозначен белым пакетом на дереве. После брода по тропинке пойдёте по течению с километра, а там сидите и слушайте. Пилы далеко слышны. Хорошо?
- Нормально – ответил Виталик – отъедь метров сто вперёд и жди. Сейчас приедем.
Мы быстрым шагом пошли обратно к лагерю. Сзади затарахтел мотоцикл.
- Пилорама у него тут своя. Он делянки покупает на корню, а эти, получается у него деловое пиздят. Вот и переживает. Но ругаться открыто не хочет. Один он, а тех много – пояснил Виталик мне, пока шли.
В лагере обнаружили пьющего чай со вчерашними макарошками Дымова. Тоже чутко спит, среагировал. Вместе с ним растолкали его спящих коллег. Пресекая нытье Толика и трагическое сопение Джамалова, сообщили, что на сборы пять минут и выезжаем. Через десять были уже на дороге, следуя на УАЗе за красным габаритом «Днепра» трясущемся перед нами в тумане.
- Вот вы пиздец, оперские - рассусоливал Толик, вертя баранку и давясь всухомятку печеньем, коробку с которым он поставил себе на колени – всё тайны наводите, мутите… Хоть чаю попить бы дали.
- Да они тоже ничего не знают – вторил ему Ибрагим - им вон, человек всё показывает. Пришёл с заявой, а теперь ещё и ездит с нами. Расслабится не дают
- Слушай, растаман, ты два дня расслаблялся, куда ж больше то - Виталик улыбался, слушая их.
Я молчал, глядя на капли влаги на затонированном окне. Дымов, походу, делал то же самое.
- Эээ, кто растаман?!! - затянул было Ибрагим, но тут мотоцикл затормозил и сидящая на нём фигура сделала жест рукой вправо. Мы свернули, оставив детину, мотоцикл и рыжего карело-финна искать свою лошадку в тумане.
Дальше, всё было действительно просто, как и говорил пилорамщик. Мы доехали до белого пакета на ветке куста, указывающего на наличие брода и в кустах приткнули УАЗ. Закатав штаны и сняв обувь перешли речку. По тропинке, вдоль берега гуськом потянулись вдоль маленькой, заваленной упавшими деревьями речки. Свернув в чащу, расселись на ветроломе. Сергей пустил по кругу неведомо когда прихваченный им термос с крепким чаем. Вполголоса общались о всякой ерунде. Отмахивались от комарья и появившегося в лесу мелкого-мелкого гнуса. Я завладел зеркалкой и, для души, делал фотки природы. Часам к пяти утра до Виталика дозвонился Алексеич, сказав готовится, по горячей пошло шевеление. Витус сообщил ему, что мы практически на месте.
Около шести утра, кода мы практически израсходовали весь запас терпения, а из легко одетого дагестанца среднерусские насекомые высосали почти всю его горячую кровь, по лесу разнеслось резкое тарахтенье. Один. Потом второй раз. Звук отражался от деревьев и было совсем непонятно откуда он шёл. Я вопросительно посмотрел на куда более опытного в таких вещах Виталия.
- Стартовый… Трелёвочник заводят…– тихо сообщил он – слева…
- Километрах в двух – в тон ему сказал Толик.
- Ну да, там дорога недалеко – подтвердил и Сергей.
Так же продвигаясь вдоль речки, мы зашагали в сторону, указанную Виталиком. Вот честно, опыт вещь нужная. Я б пошёл бы в другую сторону.
По мере продвижения, стали доноситься и звуки бензопил, а потом и гул двигателя.
Виталик остановил процессию, взял Сергея и ушёл «посмотреть». Мы терпеливо ждали. Шум порубки доносился отчётливо, из него время от времени особо выделялся треск падающего дерева, похожий на выстрел.
Минут через пять Витя появился из кустов снова.
- Серёга сидит, наблюдает. В общем, они идут вдоль лесовозной дороги, пилят сосны слева и справа. Один с крыши трелёвочника, другой с «фишки» ( так обычно обзывался лесовоз, «Урал» с прицепом и клешнёй). Видно, что напилят и собирать потом будут – начал ставить задачи опер – так вот. Заходим с четырёх сторон. Валя, ты берёшь Толика и пройдите лесом вперёд, перед ними, так, чтоб поснимать на фотик. Особое внимание обрати на автомашины и людей с пилами. Я зайду справа, на трелёвочник, Ибрагим, ты справа. Серёга контрит дорогу сзади. Я буду начинать. Выстрелю в воздух – тут он вытащил с наплечной кобуры ПМ и, не сомневаясь, дослал патрон в патронник – и по радиостанции скажу всем. Ясно?
Я только кивнул головой. Сказать, что я подахуел при виде такого обращения с пистолетом – не сказать ничего. Дежурка за каждый несданный патрон устраивала истерику, а штаб служебную проверку. И если просранному патрону не сопутствовал дивный подвиг, то сотрудника опускали ниже плинтуса. Так что, Витус то ли был бессмертным, то ли любителем извращений в идее переписок с проверяющими, то ли тут был некий секрет. Ладно, потом узнаю.
Мы с Толиком, одетым в простецкий выцветший военный камуфляж времён царя Гороха, широким полукругом обошли шумы лесозаготовки и вышли на лесовозную дорогу, с заполненными водой колеями глубиной иногда под метр. Стали красться вперёд. Пару раз на меня по рации выходил Виталик, спрашивая, готовы ли фотки. Я отвечал, что пока не дошел. Наконец впереди показалась облупленная морда когда-то давно оранжевого, а теперь бледно-розового трелёвочника. Толик дёрнул меня за рукав
- Не – тихонько сказал я – тут плохо видно. Сиди тут, я вон до той ёлки
- Эй! – начал было он, но я его слушать не стал. Где-то внутри разгорался азарт, схожий с тем, который я ощущал, вываживая приличную щуку. Только ещё адреналиновей.
Встав на четвереньки, я пролез по бурелому густом молодом ельнике и как, и ожидал, оказался с шикарным видом как раз на поворот. Близко, конечно, но заметить меня не должны. Выставив сквозь заросли колючих веток объектив, сделав под полтинник великолепных снимков. Камера была хороша, зум позволял даже сфотать морды людей стоявших на технике и пилящих деревья. Было интересно, настолько, что я не обращал внимание ни на труху и обломки веток за шиворотом, ни на сети пауков, заплётших всё пространство внутри ельника.
- Я отстрелялся – послал в эфир я сообщение, решив что фоторепортажа на сегодня хватит – фотки готовы!
- Начинаем! – немедленно ответил Виталик.
Я только решил выползти из ельника, пряча камеру в наспинный карман разгрузки, и тут раздался резкий щелчок, который сложно перепутать. Витя всё таки выстрелил. Раздались вопли «Милиция!», «Стоять!». Мимо ельника прочавкал бегущий Толик.
Судя по наступившей потом тишине, дело закончилось удачненько.
Я с трудом выбрался из ёлок и, с омерзением стягивая паутину с лица, подошёл к теперь уже месту происшествия. Там народ уже собрал в кучу всех участников незаконной порубки,
Людей в бригаде рубщиков было немного. Водитель фишки, тракторист трелёвочника, двое рубщиков с пилами и ещё один. Видимо старший у них. Этот старший был немного грязен, как оказалось он единственный решил побежать, и его, в азарте задержания, уронил в колею Сергей.
Задержанный народ ничем бандитским не отличался. Обычные загорелые жилистые деревенские мужики, кто-то со следами алкогольной зависимости, кто-то без зубов. Ничего злодейского.
Да и стояли они безучастно, принимая случившееся с каким-то прямо восточным фатализмом и спокойствием. За исключением бригадира, который отряхивал с себя комья грязи и шипел под нос, что нам ещё покажут.
Дальше начиналась рутина. Следуя указаниям Виталия я отфотал место происшествия, особое внимание уделив технике, пилам, свежим спилам деревьев. Дозвонились до Алексеича, поручив отправить к нам следственно-оперативную группу местного РОВД. Отправили Толика за УАЗом, встретить на асфальте СОГ и приехать сюда уже по дороге. Пересчитали уроненные стволы и приблизительно оценили ущерб. Нормально, на третью часть двести шестидесятой за глаза и за уши. По сути, для следака только оставалось зафиксировать всё протоколом, сделать спилы с торчащих остатков деревьев и уроненных стволов для последующей экспертизы. Ну и правильно допросить задержанных. Действия по документированию были просты, запомнить их не представляло сложности. Не криминальное банкротство доказывать так-то.
После потянулись часы ожидания. Людям дали возможность сесть, расположиться, даже пожевать чего из своих запасов. Правда телефоны у них забрали, сложили в пакет. Мы с Виталиком по одному дёргали каждого в кабину лесовоза, опрашивая, присматриваясь, подготавливая к тому, что на этот раз ни один адвокат их не отмажет. Сергей и Ибрагим оставлаись за охраняющих.
Дольше всего вышло с бригадиром. Тот упирался, доказывал, что в их действиях нет никакого состава, ведь от корня то они дерево не отделили. Стух бригадир только тогда, когда ему показали заготовленную заранее бумаженцию с областной прокуратуры, где чёрным по белому было написано, что все его глупые убеждения – полная шляпа. После этого, расписали ему действительность как организатора и оставили вариться в собственном соку в синей кабине Урала-лесовоза.
К обеду прибыла СОГ сопровождаемая цветущим Толиком на «буханке». Часа два привезённая следователь писала протокол, смотрела фотки и упаковывала вещдоки. На обратном пути вышла ещё одна задержка, когда Толик всё же засадил УАЗ в колею, и пришлось высадить перевозмых в нём задержанных, чтобы сходить в ближайшую деревню за трактором. Машину вытащили, причём с помощью самих же задержанных. Ну а что? Совместный труд подстёгивает стокгольмский синдром))).
До позднего вечера мы возились с задержанными, участвуя в допросах и наведениях справок. Подкосило наших клиентов то, что человек, на которого они надеялись, адвокат, просто напросто предал их, не приехав в отдел, а потом и выключив телефон, на который они пытались звонить. В итоге, к одиннадцати вечера , уже в темноте, мероприятия закончились явками с повинной и адресованным мне персональным поздравлением Алексеича: «С первой дестишестидесятой!».
Я к этому времени уже слишком подустал, чтобы по такому пустяку радоваться, но тот адреналин, полученный в лесу во время первой охоты, запомнил.
Кому надо, ссылка на рассказы по эшникам : Начало
Для тех, кому непонятны сокращения: Глоссарий
