За Правду

В связи с тем, что эта фраза была вырвана из контекста, публикую полную статью (речь) Горького.

«Народ должен знать свою историю»

Слова эти нередко повторялись либеральными «просветителями народа» задолго до Октябрьской революции: этими словами выражалось желание русской буржуазной интеллигенции вооружить трудовой народ знанием его прошлого и вызвать в нём активно отрицательное отношение к самодержавному строю царей Романовых, которые не решались разделить «полноту своей власти» с помещиками, фабрикантами и банкирами. В государствах Западной Европы капиталисты давно уже отобрали власть у королей и являлись полными хозяевами земли и жизни народа; само собой разумеется, что они захватили власть руками того же народа. Что выиграли рабочие и крестьяне от этого перехода власти из одних рук в другие, из рук королей и дворянства в руки банкиров и фабрикантов? На этот вопрос отвечает действительность наших дней: страсть к наживе превратилась у капиталистов Европы в бессмысленную механическую привычку, жестокое выжимание трудовой энергии рабочих привело капитализм к небывалому экономическому кризису, свыше тридцати миллионов рабочих выброшены на улицу и голодают, а капиталисты, пользуясь беззащитностью людей труда, понижают заработную плату тех, которые ещё имеют работу.

«Народ должен знать свою историю». До Октябрьской революции рабоче-крестьянская масса не могла знать свою историю по той простейшей причине, что рабочие и крестьяне были почти сплошь безграмотны или малограмотны. Но, если б даже эта причина вдруг, каким-то чудом была уничтожена, — всё-таки трудовой народ не узнал бы подлинной исторической правды о своём прошлом. Он не узнал бы её не только потому, что знание запрещено царской цензурой и что, кроме цензуры, существовал специальный департамент полиции и охранные отделения, которые ревниво следили, чтоб правда не просачивалась в гущу класса трудящихся, но и потому ещё, что знание настоящей правды было невыгодно, опасно для помещиков, фабрикантов, банкиров. Истинная, неоспоримая правда истории сводится к тому, что вся жизнь рабочих и крестьян есть на что иное, как борьба

людей безоружных, малограмотных, бесправных против людей, вооружённых всеми знаниями, которые выработала наука, и обладающих всеми правами для грабежа чужого труда.

«Народ должен знать свою историю». Что рассказала бы ему правдивая история его прошлой жизни?

Он знал бы из её рассказа, что его разум, его воля не участвовали в процессе истории, а весь он, вся его масса служила материалом для его же закрепощения своекорыстной и бесчеловечной воле капиталистов. Узнал бы, что изредка, в разных странах, у него не хватало сил терпеть каторжную жизнь бесправного раба, и тогда из среды его, из его плоти, вырастали организаторы его гнева и мести, появлялся итальянец Фра-Дольчино, немец Фома Мюнцер, чех Иван Гус, появлялись русские Иван Болотников, Степан Разин, Емельян Пугачев. Судьба всех этих восстаний была одинакова: войска церкви, королей, царей — те же крестьяне, хорошо вооружённые холопы бояр и дворян, — гасили восстания кровью своих братьев, вождей убивали палачи, а те побеждённые, которые оставались в живых, снова попадали во власть бояр, дворян, королей, царей.

История рассказала бы им, как полуграмотные попы обучали трудовой народ терпению и покорности «властям, поставленным от бога», как мужиков загоняли в монахи и силой их строили монастыри, увеличивая число «мирских захребетников», создавая государство, в котором мужик работал сошкой, а захребетник его — ложкой. Укрепляя силу и влияние своё на безграмотный народ, церковь создавала нехитрые фокусы, названные ею «чудесами», создавала из бояр «святых» угодников божиих, — всё это делалось в угоду властям. Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное. Мужика «во святые» не допускали, но заниматься грешным делом кулачества и мироедства не мешали ему. Большому зверю выгодно, если маленький — жирен, жирного приятнее сожрать. Наиболее ловкие и хитрые единицы трудового народа, выбиваясь из тёмной, каторжной, нищенской жизни, присоединялись к тем, кто сидел на шее трудящихся, и тоже садились на эту выносливую шею.

Старая, тяжёлая история рабочих и крестьян рассказана с предельной простотой и краткостью в книге товарища М.Н. Покровского, — в книге, которую каждый грамотный человек должен прочитать не один раз. В ней он увидит подлинную и печальную правду: все эксплуататоры трудового народа, все враги его выходили из его же среды, из его плоти во всём мире вырос могучий класс богачей, капиталистов, тех, которых изгнал из России рабочий народ, и тех, кто в Западной Европе, в Америке — всюду на земле — доживает свой век. В этой книге отлично рассказано, как кровавая борьба классов привела народ Союза Советов к победе, к началу новой истории, которую энергично и успешно создают у нас рабочие и крестьяне, социалисты-большевики суровой школы Владимира Ленина, вождя пролетариев всех стран.

В октябре 1917 года у нас положено начало новой истории. Каждый грамотный рабочий и крестьянин должен знать её, потому что она строится именно на этой извечной правде, которая, всегда привлекая к себе трудовой народ всего мира, нередко зажигала в нём огонь желания осуществить её, построить жизнь на её основе. Это — единственная правда, сила которой может изменить к лучшему все условия жизни рабочих и крестьян. Первый, кто неопровержимо доказал, что старая история человечества дожила до последних лет и что настало время для создания новой истории — истории полного освобождения трудового народа из жестокого плена богачей, — человек этот был Карл Маркс.

Он и за ним гениальный последователь его Владимир Ленин твёрдо и навсегда установили простую и ясную истину: до той поры, пока будут существовать условия, которые позволяют одному человеку жить за счёт труда десятков, сотен тысяч людей, — жизнь трудового народа, пролетариата города и деревни, не может быть изменена к лучшему. Изменить каторжные условия труда и недостойные людей формы общественной жизни, построенной на жадности, зависти, на непрерывной борьбе, бессмысленно истощающей трудовую энергию рабочего народа, — изменить эти позорные условия может только рабочий класс. Для этого он должен взять в свои руки политическую власть, а также всю землю и всё, что она производит и даёт посредством приложения к ней разумного, планомерного человеческого труда, — всё полезное людям, что скрыто в её недрах, все орудия производства: инструменты, машины, фабрики, пароходы, паровозы и вообще всё, что создано и создаётся трудом рабочих, а служит для укрепления над ними бессмысленной и безответственной власти капиталистов.

Известно, что все социалисты приняли это за истину, но большинство из них утвердилось на том, что такое решительное изменение основных условий жизни трудового народа возможно только путём тихого и мирного сглаживания противоречий между капиталом и трудом, путем постепенной, медленной «эволюции». Отсюда ясно, что большинство социалистов II Интернационала — не революционеры и ничем не отличаются от просвещённых либералов, которые, соглашаясь «в принципе» с необходимостью изменения форм общественной жизни, на практике преследуют свои личные интересы — интересы людей, желающих командовать жизнью рабочего класса. Эти социалисты так часто предавали рабочий класс, что о них можно бы не говорить, если б они не были способны на дальнейшие измены и предательства.

Владимир Ленин, человек огромного и ясного ума, решительный и строгий революционер, в 1903 году непреклонно заявил, что основная задача искреннего социалиста — развивать классовое чувство пролетариата деревни и города до сознания необходимости организации вооружённого восстания против помещиков и фабрикантов в целях захвата политической власти.

Его учение привилось, организовало классовое сознание рабочих, создало партию прекрасных бойцов и обеспечило пролетариату победу над врагами. В стране Союза Социалистических Советов нет иных хозяев, кроме рабочих и крестьян, все её богатства принадлежат только им.

В Союзе Советов начато и успешно развивается строительство первого в мире государства социалистического. Трудно выкорчевать из жизни навыки, предрассудки и суеверия, воспитанные в людях веками, но этот процесс выветривания наследий старой, мрачной истории развивается с должной быстротой, и уже мы имеем право сказать, что в Союзе Советов нет такого угла, куда бы не проник революционный дух новой истории.

Он будет действовать ещё более решительно и успешно, если пред массой рабочих и крестьян широко развернуть грандиозную и трагическую картину начала новой истории. Начало это — гражданская война 1918–1921 годов, небывалое по силе выражение воли рабочих и крестьян, историческая картина бесчисленных боёв голого, голодного, почти безоружного пролетариата с армиями офицеров и буржуазной молодёжи, с прекрасно вооружёнными армиями, которые защищали власть помещиков, фабрикантов, банкиров. Этими армиями командовали учёные генералы, им помогали капиталисты всей Европы.

История гражданской войны — история победы великой правды, воплощённой в рабочем классе. Эту историю должен знать каждый боец на культурно-революционном фронте, каждый строитель нового мира.

Над созданием такой книги по истории гражданской войны начали работать товарищи Ворошилов, Бубнов, Гамарник, Покровский и другие специалисты военного дела и, конечно, специалисты-историки. Это будет книга, доступная пониманию даже не очень грамотного человека. Чтобы сделать её легко читаемой, к обработке военного материала будут привлечены наши лучшие Художники слова — те из них, кто побывал на фронтах гражданской войны, вооружённый винтовкой или пером.

Эта «История» необходима не только старым бойцам, которые теперь, неутомимо работая на стройке социализма, побеждают сопротивление материалов древней человеческой косности, неверие людей в свои силы, не только для того, чтобы они гордо вспомнили свои битвы и победы. Она нужна молодёжи нашей для того, чтоб молодёжь узнала героизм своих отцов и умела понять, кто дрался за свою избу и корову, кто за свободу рабочего класса, за социализм. Она необходима для миллионов пролетариата всех стран, — миллионов, от которых уже недалеки дни великих битв. Эта книга должна быть яркой летописью героизма и вдохновлять на героизм.

В то же время она будет действительной и правдивой историей всех зверств и разрушений, нанесённых нашей стране её бывшими хозяевами, она должна показать всю мерзость ненависти хищников, которым сломали лапы и выбили клыки. Она покажет, как подло фабриканты и помещики разрушали хозяйство народа своей страны. Она убедит добродушных и мягкосердечных, что капиталист уже не человек, а существо, в котором безумная жажда наживы выела всё мало-мальски человеческое. Эта «История» должна быть книгой итога всей крови, пролитой капиталистами ради того, чтобы только сохранить для себя привычные условия удобной, красивой и насквозь подлой жизни двуногих зверей, воспитанных на пожирании чужой силы.

Это будет книга нашей правды, которая явилась в старый мир, чтобы преобразить его и воскресить к новой жизни.

Примерный перевод: Моя мама говорила, что я должен усердно учиться чтобы не закончить свою жизнь живя в фургоне. Сейчас, вспоминая её слова, я думаю, что её ожидания были невероятно завышены. Ведь я не могу купить даже фургон.

Демьян Бедный

1919 г.

Морщины новые на лбу —

Тяжелой жизни нашей вехи.

Товарищ, кончим ли борьбу?

Товарищ, сложим ли доспехи?

Свободе нужен пьедестал,

Мы создадим его из стали.

Товарищ, знаю, ты устал.

И я устал. Мы все устали.

Я — не герой. Но ты — герой.

И крепок я — твоею силой.

О, как мне хочется порой

Прийти к тебе, товарищ милый!

Прийти. Взглянуть в твои глаза.

Смотреть в них долго с лаской нежной.

Еще не минула гроза,

И мы пред битвой неизбежной.

Мы будем биться. И следить

Я за тобою буду взглядом.

С тобой я должен победить

Иль умереть с тобою рядом!

Все вы, наверное, не раз слышали утверждение: «Человек по своей природе эгоист, индивидуалист, эгоцентрист и вообще порядочная сволочь. И поэтому ваш коммунизм идея утопическая… биологически утопическая». Ну смысл в том, что человек настолько сконцентрирован исключительно на себе, на своих проблемах, личных целях, на своём окружении, что общество благополучное для всех построить невозможно.

Такие «знатоки человеческой природы» игнорируют очевидное – поведение человека обусловлено общественным устройством того мира, в котором он появился на свет, живёт и развивается. «Эгоизм и жадность в человеческой природе и человека не переделать» – твердит нам либеральная общественность. На самом деле ещё как переделать. Способов влияния на массы огромное количество, вопрос только в целях влияния. В том, чего хотят добиться те, кто имеет возможность влиять: сохранение власти, повышение продаж или улучшение условий жизни для масс? Путают человеческую природу с результатами воспитания конечно намеренно.

Но сейчас не об этом. Мысль такая: - «Почему бы действительно не посмотреть на коммунизм именно с этой, с биологической точки зрения?» С точки зрения человека как особь, если хотите.

Знатокам человеческой природы.

От ребят я узнал, что у соседей, где тоже живут красноармейцы, есть мандолина. Не очень дружелюбно встретили меня хозяева, да и красноармейцы, особенно один десантник, побывавший на фронте: чистяк – парень, любо посмотреть. И как я рад был, когда мне подали в руки мандолину! Настроил, вместо медиатора взял обломок спички, стал играть, едва задевая спичкой струны.

Сердце радостно и тревожно забилось. Вспомнил, как в Скоблино в клубе учил молодежь играть на струнных инструментах, как дома со своими детьми: Стешей, Галей и Михаилом – устраивал своего рода концерты, а слушателями были меньшие дети: Анна и Александр – и бабки.

И вот мандолина, видавшая виды, со щелями на днище, знакомо запела. Я боялся резко ударить по струнам, чтобы не извлечь ненужный звук, который мог испортить музыку.

Постепенно я увлекся игрой и увлек красноармейцев. Слушая, они притихли, даже десантник дружелюбно сказал:

– А у нас до тебя играл солдат – не столько ударял по струнам, сколько по ящику мандолины.

Григорий Петрович родился 19 ноября 1906 года в деревне Скоблино Челябинского уезда Оренбургской губернии. 22 августа 1941 года Юргамышским РВК Челябинской области призван в ряды Красной армии. Воевал 367-м корпусном пушечном артиллерийском полку (9 января 1942 года прибыв в Будогощь, полк вошёл в состав Волховского фронта, поступил в распоряжение 59-й армии и прошёл с ней боевой путь вплоть до февраля 1944 года). Заслужил две медали "За отвагу".
С женой Екатериной Аверьяновной они воспитали девятерых детей.
Умер 17 декабря 1996 года в возрасте девяносто лет. Всю свою долгую жизнь он прожил на одном месте в селе Скоблино Юргамышского района Курганской области, кроме военных лет. Его военный дневник написан от лица простого солдата, закончившего два класса церковно-приходской школы в селе Скоблино

***

1941 год
Июнь

В июне года правлением колхоза «Красное знамя» я с группой колхозников, поварихой и приемником РПК направлен на строительство дороги Юргамыш – Курган. 22-го услышал речь Молотова о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. ВОЙНА!

Сбежались колхозники, ревут бабы, озлобленно смотрят мужики. Остановились работы, толпимся.

Вскоре приехали на грузовике представители из райкома, состоялся митинг.

В первый же день получил повестку Кудрин Александр Иванович,

И пошла мобилизация! День ото дня не легче: невеселые вести с фронта. Фашистская Германия, овладевшая почти всей Европой, вероломно занимает город за городом.

21 августа.

Уборка озимых. У сцепа двух комбайнов «Сталинец» мне сообщили, что есть повестка в армию.

22 августа.

Приехали в Юргамышский РВК. Людей собралось очень много: и призванных, и еще больше провожающих. Где плачут женщины, а где поют песни, подвыпившие будущие солдаты. Тяжко было смотреть на людей, убитых горем.

Посадили в вагоны и повезли нас в Чебаркуль. Везде много нашего брата – еще не обмундированных и уже в солдатской форме.

Зачислили в 72-й запасной полк, а затем в караульную команду.

27 августа.

Обмундировали нас и с этого дня находимся на охране различных объектов.

Запомнился курьезный случай. Мы шли на станцию Чебаркуль охранять склады. Движение было, надо сказать, большое. Под моей командой было человек десять красноармейцев, в т.ч. уже побывавшие на фронте. Навстречу нам на лошади, запряженной в телегу, ехал старшина какого-то подразделения. Вез он продукты и, прямо на телеге, ничем не прикрытые, – банки. Консервы! Мои солдаты заволновались, глаза разгорелись: жрать хотелось здорово. Красноармеец Ушаков спрашивает разрешения схватить, сколько может консервных банок.

– Потом, – говорит, – съедим вместе.

Я не разрешил. Он завез матом, и вдвоем с таким же служакой, побывавшем уже на фронте, они бросились по грязи к телеге и стали хватать банки. Я закричал на них, что нельзя, что это разбой, за это будут судить. Старшина чуть не плачет, вырывает у них из рук банки. Все же они две банки утащили.

В лагерях, в общей землянке-бараке, жили поляки, ушедшие от немцев. Эвакуированные, все молодежь. Кормили их, видимо, не важно, и вот, наши братья стали сбегать из лагерей. Командование решило отправить их в другое место. Выстроили их по четверо в длинную колонну – и с песней отправили на станцию Чебаркуль. Нам же было приказано по обе стороны колонны идти по лесу – охранять.

7 октября.

Переведен в рабочую команду.

19 октября.

В Чебаркуле нас, одних сержантов собрали около сотни человек и привезли по железной дороге в город Сарапул, в 4-й ГАП (тоже запасной).

23 октября.

Ночевали в клубе близ железнодорожной станции. В буфете на станции продавали пиво. Красноармейцы покупали и пили – была бы посуда.

Утром перешли в деревню Сполохово. Питались с походной кухни.

За супом ходить с километр. Ходили по очереди. Добивались добавки, и почти всегда это удавалось. Помогали колхозу убирать солому в копны и копали картошку. По воскресеньям не работаем: выходной.

Пятеро из нас живет у старика со старухой. Одна большая изба, большие полати, где мы и спим.

Задумали ребята сделать пельмени. Нашли и купили муки, долго искали мяса и, наконец, купили овечьего – ну, одна болонь. Стали рубить в деревянном корытце топором – не берет топор! Стали резать болонь складными ножами.

Нарезали, бабка замесила тесто, настряпали пельменей. Ребята попросили местных жителей сходить в Сарапул, купить красного вина (белое не продавали): кто литр заказывал, кто пол-литра.

Вечером затопила бабка печь. Мы с ребятами съели свой солдатский ужин и на этот раз за добавкой на походную кухню не пошли.

Стала бабка варить пельмени, а дед залез на полати, мы с ребятами сели за стол. На столе у нас красное вино, Пьем – каждый свое.

Вот уж охотники выпить захмелели, а бабка все еще пельменей не несет на стол! Ребята запокрякивали, запоговаривали, за столом оживилось.

Наконец, бабка сварила варево, разложила нам в чайные блюдца по пять пельменей и подала. Съели ребята пельмени, и только аппетит у каждого разгорелся. Нам бы не по пять, а по пятьдесят – и то бы управились! Бабка варит другое варево, опять долго-долго, дед с полатей выглядывает. Наверное, ждут, когда солдаты напьются пьяные и пельмени им со старухой останутся. Но у нас хватило терпения, и один из нас, работавший в колхозе хозяйственником, проследил за бабкой, чтобы она сварила нам пельмени все до единого.

Протопилась печка, съели все пельмени, попели песни – родные, домашние, до боли знакомые и близкие нашему сердцу, – уснули.

5 ноября.

Перешли в деревню Яромаску. Жили сначала в школе на обрывистом берегу реки Кама. Еще проходят по Каме пароходы. Красиво смотреть на них.

Потом расквартировали нас по домам к местным жителям-колхозникам.

От ребят я узнал, что у соседей, где тоже живут красноармейцы, есть мандолина. Не очень дружелюбно встретили меня хозяева, да и красноармейцы, особенно один десантник, побывавший на фронте: чистяк – парень, любо посмотреть. И как я рад был, когда мне подали в руки мандолину! Настроил, вместо медиатора взял обломок спички, стал играть, едва задевая спичкой струны.

Сердце радостно и тревожно забилось. Вспомнил, как в Скоблино в клубе учил молодежь играть на струнных инструментах, как дома со своими детьми: Стешей, Галей и Михаилом – устраивал своего рода концерты, а слушателями были меньшие дети: Анна и Александр – и бабки.

И вот мандолина, видавшая виды, со щелями на днище, знакомо запела. Я боялся резко ударить по струнам, чтобы не извлечь ненужный звук, который мог испортить музыку.

Постепенно я увлекся игрой и увлек красноармейцев. Слушая, они притихли, даже десантник дружелюбно сказал:

– А у нас до тебя играл солдат – не столько ударял по струнам, сколько по ящику мандолины.

Так мы расстались друзьями. Я часто приходил к ним, и развлекал красноармейцев.

11 ноября.

В Яромаске еще помогали колхозу убирать картофель. А наступили холода, стояли дождливые дни. Дали мне двенадцать человек, Все они были сержанты: кто из пехоты, кто из кавалерии, я же артиллерист – ну, мне и командовать! Пришли мы на поле – почва глинистая, сплошная корка льда, подо льдом в ямках вода. Копнем гнездо – и ямка залита водой. Гнезда едва разыскиваем. Собрались мы в кучу и решили бросить работу. Набрали картошки на печенки и ушли.

Прошло несколько дней, я уже забыл о картошке. Приходят два бойца, спрашивают:

– Здесь живет Еланцев?

Отвечаю:

– Я.

– Снимайте ремень: Вас приказано отвести на гарнизонную гауптвахту в город Сарапул на три дня.

Спрашиваю:

– За что?

– Не знаем.

Ребята подсказали:

– За картошку!

Попал я на «губу», а там нашего брата, как говорится, хоть ложкой хлебай.

Боялся, что будут плохо кормить, ошибся: из части мне приносили полное довольствие, и «губа» тоже кормила. А с некоторыми бывали случаи, что не те, ни другие не кормили, и человек жил без довольствия.

Сидел там один детина, здоровый такой и опрятный. Говорят, разжалован из старших командиров, «Вожак», – заключил я. И вот вечером учинили игру – «выборы старосты». Руководил «вожак». Подобрали молоденького долгоносого солдата, «вожак» говорит ему:

– Будешь мести, и мыть гауптвахту каждый день! А если изберем тебя старостой, Иванов, то ты кого назначишь, тот и будет уборщиком.

Объяснил условия выбора. Встают на нары четыре человека. Один из них на краю нар, у прохода, становится на кукорки, кладет свои руки на колени. Руки – запястья сжаты. Пишут два жеребейка, свертывают, как сигареты, и вставляют между рук сидящему на кукорках. Иванову завязывают глаза полотенцем и подводят его тянуть жеребейки (быть ему старостой или нет). Пока ведут, человек с жеребейками отходит, а на его место встает другой, со спущенными штанами, уставя задницу. Все молча. Подвели Иванова, держат его за руки, говорят:

– Ну, ищи жребий!

Иванов тычет долгим носом в задницу. И – взрыв хохоту! Иванов пытается сорвать повязку – ему не дают. Солдат вскакивает, надевает штаны, на его место встает солдат с жеребейками. Дают снять повязку Иванову: вот, смотри, мол, чего же ты тянешься? Уговаривают повторить снова. И так три раза.

Были и другие шутки рассказывали рассказы и все слушали. Я боялся драки, но это исключено.

14 ноября.

Освобожден с гауптвахты.

27 ноября.

Я получил в Сарапуле первое письмо.

2 декабря.

Перешел в город Сарапул. Работал на кухне в 4-м гаубичном артиллерийском полку.

3 декабря.

Получил посылку – сухарики толченые.

Идя за посылкой по городу, встретил майора – толстенький, низенький. Думаю, из запаса. Пошел я строевым, взял под козырек – он ответил тем же. Оба улыбнулись. Он спрашивает:

– Какого полка?

Я сказал: «367 артполка».

– Хочешь служить в 4-й ГАП?

– Нет, – ответил я.

– Эх ты! – крикнул он, повернулся и побежал.

4 декабря.

В гарнизонной бане прожаривали обмундирование в камерах. Голые танцуем на полу, а на цементе лед – стараемся встать на деревянные решетки. Некоторые залезли на перекладины, как петухи. Гремит песня. Марчук запевает:

– Эх, Днипро-Днипро, ты широк, велик

Над тобой летят журавли...

Кажется, и не песенник – пел, подбадриваемый холодом!

Женщины, обслуживающий персонал, плачут, глядя на нас.

Стали через час вынимать обмундирование из камер, а оно еле теплое, зато очень влажное. Прожаривание сомнительное!

Ночью перешли на разъезд Шолья пешком. Убродно, холодно, а в сапогах. Расстояние 23 километра.

7 декабря.

Перевели в 367 артиллерийский полк ПАП, в котором пришлось служить и воевать на Волховском фронте.

8 декабря.

Получили зимнее обмундирование, кроме валенок. Начались занятия по расписанию. Довольствовались в лесу летней столовой. Котелков нет, а чашки в столовой были. Кушали попеременно – весь полк.

Глубокий снег, холода Удмуртии заставляли «танцевать». Особенно мерзли ноги. Хорошо, хоть не было занятий на улице.

20 декабря.

Ночью началась погрузка материальной части. Пушки свезли и поставили на железнодорожные платформы тракторами. Но вот еще два лигроиновых «Сталинца» – челябинца неисправны. Вручную погрузили две пушки и на себе же потащили тяжелые трактора. Толстые цепи подцепили с обеих сторон трактора, а за цепи взялись солдаты вплотную друг к другу, поневоле ступая на носки товарища. Долго тянули, мука! Появился комиссар полка Афонин. Пьяный, он начал кричать. Напал на солдата:

– Что стоишь, турка!

Солдат убежал. Афонин снял полевую сумку, начал махать ей, крича и кроя матом. Полетели бумажки из сумки. Один солдат собрал бумажки, сунул комиссару в сумку, отошел – комиссар последовал дальше. Наконец, погрузили трактора на платформу.

21 декабря.

Отправились на фронт. У всех болят пальцы ног, отдавленные при погрузке тракторов. Некоторые ознобили ноги.

Проехали город Сарапул, проехали Арзамас. В Горьком стояли долго. Я написал домой письмо, понес на вокзал. Почтовый ящик был полон, а под ящиком, горкой, чуть не доставая ящика, на снегу лежали письма. Я положил свое письмо на самую макушку. Идет железнодорожник. Я спросил его, отправляют ли письма.

– Кто их будет отправлять? – был ответ. На железнодорожных путях стоят обгорелые вагоны – первые признаки фронта.

Без особых приключений проехали города Муром, Ковров, Иваново. Вот как он выглядит, город ткачей: нет мужчин, много женщин.

Проехали Ярославль. Покупали хлеб.

Продолжение следует...

Взято из ВК-сообщества 377-й Валгинской Краснознамённой стрелковой дивизии:
https://vk.com/wall-184389700_15152