Ссылки на предыдущие части:
- Да… конечно. Фред в командной был.
- Опять, - грустная улыбка на лице Сергея появилась против его желания, - опять радиорубка.
Вышел, жаль, но ножа у него уже не было, где то, пока был в беспамятстве, потерял. Что выходит: Меган и Фред – в комнате, Джефри – мертв, Тук, вернее Такер – заперт, связан, еще шестеро. Шестеро ли?
Шестеро умалишенных еще где-то здесь.
- А шестеро ли? – спросил сам у себя, развернулся и двинулся все туда же – к морозильнику. Он уже ненавидел коридоры этой станции. Как будто один и тот же непрекращающийся ночной кошмар, из которого никак не получается вырваться, не получается сбежать, проснуться. У других, хоть, как они рассказывали, записывали в дневниках, были галлюцинации. Они проваливались в их собственные миры – хоть какая-то отдушина. Да, все так же плохо, все так же тут, все с одной и той же целью – смерть. Но не станция – другое. У него же… у него все только тут, все здесь, и никуда он не мог деться от этих коридоров, лестниц, этажей.
К морозильнику и… замер, остановился.
Крест накрест заколоченные двери. Тут же, около дверей на полу валяется окровавленный молоток, россыпь гвоздей, откуда только их взяли, а к доскам пришпилен лист бумаги на котором большими русскими буквами написано:
Когда, ведь только что он вышел отсюда! Только что он вытащил из морозилки еще живого Фреда, оттащил в комнату к Меган, и, обернулся, отпрянул.
За его спиной стоял Тук - Такер. В руке увесистый кусок трубы, голова перебинтована, в глазах беспокойство.
- Ты опять… Опять был там? С Меган?
- Ясно. Тебя Джефри зовет.
- Джефри… его же… - он замолчал.
- Да, в себя пришел. Говорит, что может доверять только тебе.
- А… пошли. Я только, - глянул в сторону молотка, - можно возьму.
Сергей попятился, не отрывая взгляда от Такера, присел на корточки, взял молоток, сказал:
- Пошли, - Такер безбоязненно повернулся к нему спиной, пошел прочь, и Сергей следом за ним. Он думал, что сейчас они свернут в какую либо из комнат, но нет. Такер подошел к лестнице, оглянулся, и пошел вниз, туда, к зову. И Сергей за ним следом.
Вниз, ниже и ниже, не на цокольный этаж, где он был привязан к койке, а туда, к бурильной установке, вот уже и дверь перед ними, Такер достает свою карточку, проводит ею по прорези. Дверь пиликает, Такер ее открывает и они входят в подземные тоннели. Проходят мимо комнаты, где тогда еще, в самом начале Сергей нашел Рональда, и дальше, по прямой, и еще ниже, к самой буровой, к скважине, уходящей далеко-далеко, на тринадцать километров, вглубь, в недра.
- Все забыл? - оборачивается к нему Такер около двери, что у самой буровой площадки, - ничего не помнишь?
- Ничего не помню, - кивнул, посмотрел грустно в глаза здоровяка.
- Тебе надо сюда, - Сергей уже видит, уже замечает несоответствия, будто лицо Такера поплыло, подернулось зыбью нереальности, он трясет головой, и не знает, то ли сейчас Такер пропадет, и он окажется неизвестно где, или же… Такер не пропадает, становится более ясным, реальным.
- Зачем? Зачем мне сюда надо?
- Джефри, - Такер грустно качает головой, - его надолго не хватит. Отходит.
Сергей заходит в маленькую конторку, комнатку небольшую, чуть больше кладовки, где из обстановки только несколько баллонов газовых здоровых вдоль стены выстроились. На полу, на подстилке какой-то грязной лежит все тот же старичок, которого он уже видел мертвым, в натекшей из него же луже крови. Сейчас старичок жив, еще дышит, хоть и поверхностно, хоть и скоро снова умрет, уже на пороге смерти, но все же дышит.
- Сергей? – голос хрипящий, быстрый.
- Подойди, - сглатывает, смотрит в потолок не видящим взглядом, - Это точно ты? Ты вернулся?
- Да, - отвечает он разом на все вопросы.
- Данные, сними данные, они… - мир начинает плыть, меняться, Сергей чувствует, что это важно.
- Где? – спрашивает, но уже обращается в никуда, в пустой потолок, над ним склонился какой-то сухопарый мужчина, а сам он – лежит, на койке, и снова чувствует, что руки его неподвижны, чувствует давящую тяжесть на груди. Он снова связан, он снова там, в цокольном, и этого мужика над собой он видит впервые.
- Да, - не узнал своего голоса – слабый, немощный, едва различимый.
- Вы… вы меня сами подобрали, так, - говорить было тяжело, мысли путались, чувство было, будто его, Сергея, достали с той стороны посмертия и вернули в мир живых. Свет слепил, сухой язык лип к шершавому небу, царапал.
- До нас. Как вы сюда попали?
- Самолет. Самолет разбился. Шел… пришел сюда.
- Остальные? Вы к этому причастны?
- Нет, все уже было закончено. Их убил зов.
- Я не знаю… - закрыл глаза, - устал, можно я посплю.
- Еще несколько вопросов и я уйду.
- Да, говорите, - открыл глаза, посмотрел на мужчину, что его спрашивал. Жесткий, острые черты, внимательный, цепкий взгляд.
- Расскажите про зов. Как вы его понимаете.
- Зов… - сделал глотательное движение, но во рту было сухо, шершаво, - когда он придет – поймете. Это обман. Все станет обманом. Вы… вы не будете знать, - смотрел на собеседника, видел, как у того за спиной выросли бесшумными тенями трое. Лица пустые, они видят не то, что есть, они уже услышали зов. – Сзади!
Сухопарый оглянулся… опоздал, его уже крутили, били, а после, трепыхающего и сипящего, потащили прочь. Лязгнув, тяжело захлопнулась за ними дверь. Сергей снова остался один, привязанный к койке, смотрящий в потолок, и почему-то видящий там, на потолке, свое отражение, свое измученное, высохшее лицо.
Все провернулось, ось мира наклонилась и он понял, что смотрит на себя самого в зеркальном отражении. Стоит на втором этаже перед высоким зеркалом и смотрит на себя. В руке зажат молоток, заляпанный кровью. Если молоток, то был Такер с трубой, был Джефри. Наверное был…
Так вот значит как у них все это началось. С той троицы. И тот, кто его выспрашивал, допрашивал – это кто был? Не Фред. Еще один обличенный властью. Может психолог?
Пока был в сознании, пока не провалился в очередную галлюцинацию, быстро взбежал вверх по лестнице, в радиорубку, влетел, сразу увидел ключи на столе, рядом с открытым ноутбуком, шагнул, сгреб их, в карман, уже было хотел уходить, но остановился. На ноутбуке было открыто окно с видео, видео стояло на паузе. Сел за стол, двинул мышкой, стрелочка на экране послушно сместилась побежала по экрану.
Нажал на воспроизведение.
Съемки производились с рук. То ли смартфоном снимали, то ли еще как. Дело происходило там, внизу, у буровой. Что то монтировали, а может и демонтировали – не разобрать. Много людей, много действий, и все как-то скученно – все больше спины видно. Слышны деловые реплики:
- Выпрессовывай. На подъем давай.
- Эй, Туку там подстучите, - и следом слышны металлические удары, это ниже, камера туда переместилась, тот самый сухопарый, что опрашивал его, подстукивает кувалдой по нижней секции трубы. Тут же голос Такера:
Закрутилась суета, невидимый оператор опустил камеру, тоже бросился в общее действо. Слышна возня, скрежет какой-то уходящий вглубь, так, словно по длинной-длинной трубе поскребывают, и еще через мгновение снова камера направлена на цель действа. В руках у Тука-Такера керн. Рыже-красный, и тает он у него на руках, бежит сквозь пальцы скорой кроваво-красной капелью, как будто не камень это, не порождение земли, а именно что вырванный из живого тела кусок мяса.
- Эй, Джеф! – голос из-за камеры, кто кричит – не видно, - Тащи свою всевидящую кишку.
Камера разворачивается, и виден тот самый старичок Джефри, что торопливо, идя мелкой семенящей поступью, несет что-то в руке, а за ним тянется провод. Камера чуть в сторону, и видно, что провод этот идет от громадной, длиннющей бухты.
Джефри подступается к буровой, Такер отступает, пропускает, и Джеф аккуратно опускает свою ношу в трубу. Так же нежно, по малу, не торопясь, начинает вытравливать провод, в кадре появляется Фред, подвешивает на конструкции над трубой буровой, блочок малый, подхватывает провод, забрасывает его на желоб колесика блока.
- Ну, давай, трави по чуть-чуть.
Джефри уже сидит на стуле у шкафа управления, в руках держит что-то вроде планшета, всматривается в экран, и внезапно кричит громко, радостно:
- Там свет! Что-то светит внизу! Давай… - видео останавливается, файл окончен.
Сергей щелкает на кнопку проигрывания следующего видео, но нет его. Открывает папку с файлом, там еще несколько видео.
Включает первое. Радостное лицо Фреда в окантовке подбитого мехом капюшона, задувает ветер мелкое снежное крошево:
- Сегодня первый день! Выезжаем, - камера разворачивается, и на экране видны те самые два вездехода красных, здоровых, мощных, и рядом с ними вся команда.
- Понятно, - говорит Сергей, включает следующее видео.
Качка хода вездехода, камера смотрит на него, на Сергея. Замерзшего, заснеженного, лежащего на сиденьях, рядом суетится Меган.
- Как он тут оказался? – спрашивает кто-то за кадром.
- Доедем, разберемся, - голос Фреда, тут же вопрос к Меган, - как он?
- Сильное переохлаждение, но ничего страшного. Отогреть и будет нормально. Даже обморозиться не успел. Недавно, наверное, выскочил, - вздыхает, - от чего так можно а? На мороз в свитере да штанишках?
- Не знаю, не знаю, - голос Фреда, - но мне это очень не нравится.
Следующее видео. Съемки из морозильника. В кадре одни мертвецы. Тела. Развороченное нутро морозильника, разбитые керны.
- Кто их всех? – неизвестный мужской голос за кадром.
- Эй! Тук, - командный голос Фреда, - Этого, размороженного, свяжи, пока в сознание не пришел. Получше свяжи. Кто-нибудь знает русский? Эй! Что там на листке было написано?
- Там написано «Ты здесь уже был», - голос Джефри, - себе он зачем-то записку оставил. Мне кажется у него с головой не все в порядке.
- А, ну тогда это к Сэму, передай ему, чтобы с размороженным поговорил. Черт, только психа нам не хватало! И Меган, Меган позовите! Пусть посмотрит, тела… Черт, ну и дубак здесь!
Ясно, значит тот сухопарый с цепким взглядом – это был Сэм.
Следующее видео. Сергей не ожидал от него ничего интересного, потому как последнее по дате было как раз то, где они что-то опускали в трубу, значит еще все были в разуме, в ясном сознании, кликнул два раза мышкой.
Съемка велась с ноутбука и именно здесь. Фред сидел за этим самым столом, камера направлена на него. Перед ним лежит белого металла пистолет. Похож на кольт. По другую сторону от Фреда початая бутылка виски.
- Голову кружит, - Фред трет лоб, после берет бутылку виски, наливает в стакан на два пальца, ставит бутылку на место, берет стакан.
- Может это из-за событий. Прошлая партия… В живых – никого. Керны разбиты. Нет последовательности. Все записи – стерты. Как следы заметали. Ничего не осталось. Перерезанные провода от связи. Похоже на диверсию. Настоящую. Они на что-то наткнулись, - повторяет задумчиво, - На что-то…
Отпивает из стакана, морщится.
- Замороженный. Пока в себя не пришел. Хотелось бы, чтобы он что-то знал. Но я чувствую, что дело не в нем. Наши потерянные. Снится… Всем какой-то бред снится. Солнце это проклятое… Ветер. Даже внизу ветер слышно. Воет. Заметает все. Уехать… Сообщить и уехать. Бросить. Надо все бросить и уехать.
Залпом допивает остатки виски из стакана, подпирает щеку кулаком. Долгий выдох, после обхватывает голову руками, мотает головой. Говорит:
- Надо наладить связь. Завтра, после восстановления отопления возьмемся. Наладить связь и сообщить, - и тут же, без перехода, начинает, - у меня бабка из эскимосов. Я был маленьким, она мне рассказывала сказки о высоких людях из нижнего мира - тугынгаках, и о их пещерах. Сильные воины уходили к ним, к пещерам, и там познавали зло нижнего мира. Те, кто возвращался, становились великими воинами, вождями, великими ангакуитами – шаманами. А те кто не удержался перед обманом высоких людей из нижнего мира, теряли души, становились околдованными анернитами и творили зло не зная, что творят. Мне кажется, - снова наливает на два пальца в стакан, залпом выпивает, - мне кажется, что это то и есть. Эта скважина ведет туда. В нижний мир. Глупо-глупо это все! Глупость… но по другому… по другому. Нет, по другому я не понимаю. Не верь глазам своим, говорила бабка, тугынгаки бросают волшебный снег в глаза, поют ветрами обмана. Не верь ничему…
Снова наливает, снова выпивает, тянется рукой к ноутбуку, ролик обрывается.
- Фред, ты не знаешь, насколько был прав… - Сергей вздыхает, встает. Пора уходить, пора убегать отсюда, прочь от этих легенд нижнего мира, бежать через вьюгу, через мороз – к людям, в нормальный, а не сумасшедший мир.
На прощанье глянул на те самые перерезанные провода от антенны, что на крыше. До сих пор перерезаны. Так и не восстановили связь. Все так же отрезаны от мира.
Вышел, не торопясь стал спускаться. Навалилась апатия. Сейчас дойти до Меган, взвалить себе на спину Фреда, и пойти прочь к вездеходам. Дошел до первого этажа, открыл дверь в комнату, и не увидел никого. Никого не было. Ни Фреда, ни Меган. И койка, та, на которую он бережно уложил израненного Фреда – чиста, не смята. Ни капли крови, ни складочки на покрывале. Все девственно, все нетронуто, будто и не было тут никого.
- Да твою мать! – не удержался Сергей. Как и Фред в том ролике обхватил себя за голову, закрыл глаза, замотал головой, - Нет-нет-нет! Не сейчас. Не сейчас!
Открыл глаза. Так и знал. Он у буровой площадки. В руке молоток. Сунул руку в карман – ключи с собой. Значит все-таки он был наверху. Значит ролики были в реальности.
Развернулся, чтобы уйти, зашагал прочь, но остановился. Вспомнил слова Такера из то ли видения, то ли реальности: «Тебе надо сюда». Он стоял перед этой самой дверью в то самое небольшое помещеньице, так похожее на чуть увеличенную кладовку.
Открыл дверь. Внутри темно.
- Тут есть кто? Джефри? Тук? – никто не отозвался.
Пошарил рукой по стене у входа – выключатель. Щелкнул – вспыхнул свет.
Как тогда, в видении. Баллоны в два ряда. Большие, красные, пропановые. И меж ними мертвец. Этого он не знал. Видел на видео, но по имени его никто не называл. Кем он был, как его звали – неизвестно. Рядом с ним на полу – планшет, по экрану его бежит, ветвится трещина от угла – уронил, рассадил.
Сергей подходит, толкает тело молотком, то заваливается набок, голова мертвеца откидывается назад. Мертв не так давно, еще не успел окоченеть.
Садится рядом с ним на корточки, подбирает планшет с пола, без особой надежды на результат нажимает на едва заметную кнопку в торце. Экран вспыхивает. Там непонятное светится, по краям, вроде как – края трубы, а в центре экрана, ниже то есть, светится, переливается, словно спецэффекты из фантастического фильма. Больше похоже на какое-то силовое поле, или еще что из той же оперы. Странное, непонятное, пугающее. И это там, там именно, куда вгрызся бур, там есть это что-то. Под ним, внизу.
- Тугынгаки, - тихо прошептал себе под нос незнакомое слово, услышанное от Фреда. Высокие люди, или как их там называют. Духи подземного мира. Может это они? Или же… Но его, его, Сергея, зачем-то вело сюда, тянуло. Все это больше походило на разыгранную партию, пьесу. Он видел то, что было нужно, он увидел то, что было до, что стало после, он узнал, его провели через знания: рассказали, что все следы первой командой были подчищены, все записи были стерты, все люди – были уничтожены, это нет – это он узнал сам. Сам их стаскивал. Сначала его хотели, как и их, убрать – уничтожить, как сейчас вспомнил, как стоял перед зеркалом тыча себе глоком в висок, а теперь… Теперь что-то другое, иное, совсем иное. Ведут и… похоже, что уже привели.
- Думай, Сергей, думай, - сказал сам себе, уставился в планшет. Он уже не то, что боялся очередного провала, видения, он его ждал, надеялся на очередную подсказку, но нет, ничего не было. И только сейчас он почувствовал, услышал, что морок его и вовсе отпустил. Он больше не слышал зова, не слышал этого извечного, вкрадчивого завывания где-то на краю слышимости, он оказался в тишине. Значит ему дали волю, дали время осознать, понять, сделать выводы, принять решение, а главное, что-то сделать. Сделать нужное для них, для этих тугынгаков ли, или еще для чего, что было там, в глубинах, под ним. Его мысли метались, хватались за обрывок, за хвостик той единой ниточки, что могла подсказать верное решение. Он чувствовал, что находится на пороге этого осознания, к которому его вели, тянули, заставляли оказываться там, где надо.
- Я там, где сложно оказаться… - зажмурился, постучал себя ладонью по виску, - там где людям не должно быть. Где нет никого разумного. Докопались до огромной глубины. Это спрятано. Спрятано от нас всех. Этого нам не надо, сейчас не надо или совсем не надо. Это, что там… Там – оно спрятано. Оно должно остаться там не потревоженным. И… - всё! Всё пришло и всё открылось сразу. Лучшая система защиты – морок, обман, смерть. Хочешь что-то спрятать от дикарей – сделай это место проклятым. А если они уже не дикари, если они взялись за тебя, то тогда… Тогда остается сделать так, чтобы место осталось никому не нужным, брошенным, и чтобы не осталось никаких свидетелей. Нет, это не тугангыки, не злые духи. Те должны быть охочи до душ, это… высокие люди. Фред их так назвал. Высокие люди из древних легенд. Это защита! Это защита! И он, если он хочет остаться живым, должен…
Встал, осмотрелся: баллоны с пропаном. Не зря, ой не зря его привели именно сюда. Все рассказали, все показали, да еще и носом натыкали. Теперь остается только уничтожить станцию, замести все следы, и… Остается он, Меган, Фред. Их, нас… нас… НЕЛЬЗЯ! Нельзя думать эту мысль! Не думать… Только не думать. Только не думать. Только не думать.
Он раз за разом повторял у себя в мыслях эти нехитрые слова: «Только не думать». Раз за разом. Раз за разом. Под ритм их, он скрутил колпаки с баллонов. Под их ритм открыл вентили, зашипело резко и громко, до свиста яростно – полные баллоны. Ноздри резануло противной вонью пропановой. Только не думать. Только не думать.
Повторяя эти слова, он чеканил шаг по коридорам подземных этажей. Не допуская никаких мыслей в голове, он поднимался наверх, на ходу, по ходу движения не забыв проверить и ту самую комнату, где лежал привязанным, но там, в комнате той, он не увидел Тука, и уже даже не знал, был ли он, Тук там когда, а может нет, может это все видения.
Под ритм: «Только не думать», он поднялся на первый этаж, распахнул дверь, взглянул на Меган, она была зареванная, лицо блестело от слез, глаза красные. Ясно, Фред умер. Ну это и хорошо в их обстоятельствах. Кивнул ей, мол иди за мной. Она встала.
Он прошел в зал с камином, и уже говоря вслух свою мантру:
- Только не думать, только не думать… - разжег камин, сунул туда, в огонь, скрученные в трубочку бумаги, пламя ухватилось, заполыхали листы, и он этими самыми листами запалил кресло, в котором сидел Фред с пистолетом раньше, поджог и саму стопку бумаг, и дальше, дальше пошел, не обращая внимания на крики, вопросы Меган. Вышел из дверей станции, уверенно зашагал по снегам, только сейчас, где то на краю сознания, пожалел, что так и не оделся потеплее. Свитер продувало, но он все равно пробивался через глубокий снег, шел вперед, проваливался глубоко, по пояс, а следом семенила, падала, вставала Меган.
Вездеход. Ключи из кармана. Открыть дверь. Взобраться. Усесться. Ключи в замок зажигания. Взревел двигатель. Покатил вездеход по снегам. Медленно, вразвалочку. Широкие его колеса катили по хрупкому насту не проваливаясь, оставляя за собой широкий рубчатый след на бескрайних заснеженных просторах заполярья.
И уже когда он устал повторять, петь свою мантру:
- Только не думать, только не думать, - где то позади грохнуло, громко и раскатисто, перекрыв завывания ветра, перекрыв расстояние, что он успел пройти-проехать прочь от этой проклятой станции.
- Всё! Всё, Меган, мы вырвались! Спаслись! - повернулся в ее сторону и увидел, что нет рядом с ним никого, он один. Только окровавленный молоток рядом с ним на соседнем сидении. Один. Закрыл глаза, все одно – только ровный снег впереди и во все стороны, снег, ветер и поземка. И он один единственный, неучтенный, тот, кого не будут искать.
Катил вездеход все дальше и дальше, и уже не видно позади дыма от горящей, чадящей станции, где были и бочки с ГСМ, и прочее что могло гореть, чадить, дымить. Он катил вдаль, прочь.
Из отчета по аварии на станции №26.
В результате возгорания на объекте, согласно проведенного разбора завалов, было выявлено, что на минусовых этажах, произошла детонация газа. В результате чего произошло обрушение шахты, металлоконструкций, обвал сводов скважины. Так же детонация привела к дальнейшему возгоранию на объекте, в следствии чего станция №26 была практически полностью разрушена (склады ГСМ, находящиеся в западном пристрое воспламенились, произошла детонация с последующими разливами горящего топлива). Вести дальнейшие разработки и расчитску места первичного бурения считаю нерентабельным. Так же, в процессе разбора обрушившихся конструкций были обнаружены обгоревшие тела сотрудников первой и второй экспедиционных смен. На некоторых из тел (список приведен в приложении №4), обнаружены следы насильственной смерти, как-то огнестрельные ранения, на прочих телах имеются повреждения от ударов, предположительно – молотка. Пропал один вездеход, следов его обнаружено не было в виду длительности прошедшего времени с момента обнаружения уничтожения станции. Прочие объекты в окружении оповещены о бортовом номере пропавшего вездехода. Ведутся следственные мероприятия.
Делаем заявки на завтра. О чем бы хотели услышать в следующем тексте?
