Духовные практики Востока

В то время, когда священники процветали, в Индии существовали поэты-проповедники, называемые санньясинами. Все индусы, независимо от принадлежности к той или иной касте, для того, чтобы достичь духовности, оставляли свою работу и готовились к смерти. Ничто в мире не интересовало их. Они должны были уйти и стать санньясинами. Санньясину казались смешными тысячи обрядов, которые предписывали священники. Произнести определенные слова - десять слов, двадцать слов и так далее - все это становилось совершенно ненужным.

Поэты-проповедники древней Индии отвергли пути священства и провозгласили чистую истину. Они старались опрокинуть власть священников, но немного преуспели в этом. За два поколения их ученики снова вернулись к предрассудкам на пути священства и превратились сами в священников: "Вы можете постичь истину только через нас". Истина окаменевала снова, и снова приходили пророки, чтобы разбить скорлупу и освободить истину. И так было всегда. Всегда должен являться Пророк, иначе человечество погибнет.

Возьмите Нагорную Проповедь или Бхагавад-Гиту. Это сама простота. Каждый прохожий может понять эти священные тексты Какое величие! Там вы найдете истину просто и чисто изложенную Но нет, священники не согласны, чтобы истина могла быть найдена таким прямым путем. Они говорят о двух тысячах небес и двух тысячах адов. Если люди следуют их предписаниям, они пойдут на небеса. Если люди не примут их законов, они пойдут в ад.

Народ должен учиться постигать истину. Некоторые боятся, что если вся истина будет дана всем, она нанесет вред. Они не хотят давать несовершенные знания - так они говорят. Но мир не стал лучше от компромиссов, открывая только часть истины. Что плохого случится? Откройте истину. Если это истина, то всем будет только благо. Если народ будет протестовать, то он снова вернется к колдовству

Индия погрязла в колдовстве в дни Будды. Массы людей были отгорожены от знаний. Если одно только слово достигало слуха какого-либо человека, невероятное наказание следовало за этим. Священники сделали Веды секретными - Веды, которые содержали духовную истину, открытую древними индусами!

Наконец, нашелся один человек, который больше не мог терпеть. У него были ум, сила и сердце, беспредельное, как широта небес. Он чувствовал, как массы становятся слабыми и как священники возрастают в силе и славе, и он захотел изменить этот порядок. Он не хотел иметь власть над кем-либо, он хотел освободить разум и дух человека. Его сердце было огромно. Многие из нас тоже имеют сердце, и мы также можем хотеть помочь другим. Но у нас нет разума. Мы не знаем путей и средств, как оказать помощь. А у этого человека был разум, чтобы найти способ разбить оковы и освободить душу. Он изучал, почему человек страдает, и нашел путь, освобождающий человека от страдания. Он был человеком образованным, он учил всех и каждого без различия и сделал возможным для них реализовать мир озарения. Этим человеком был Будда.

Свами Вивекананда
"Миссия Будды - Миру"

Рамакришна был одержим страстным желанием узреть Кали, Божественную Мать – познать Реальность в образе, которому он каждый день совершает поклонение в храме. Одержимый любовью к Кали и желанием увидеть ее, Рамакришна почти все время стал проводить в храме. Когда же, согласно обычаю, в полдень и на ночь двери святилища закрывались, он избегал общения, уходил один в дикие джунгли, которыми зарос весь северный край Дакшинешвара.

Хридай встревожился, он видел, что Рамакришна почти не спит и очень мало ест. И он знал, что дядя целыми ночами бродит в джунглях, чего не решается делать никто в Дакшинешваре, особенно по ночам. Там ведь когда-то было кладбище, значит, вполне могут встретиться призраки.

Как-то ночью верный племянник, преодолев страхи, тихонько последовал за Рамакришной. Хридай хотел напугать Рамакришну и заставить его вернуться, он бросал ему вслед камешки и гальку, но Рамакришна, будто не замечая, как они падают возле него, углубился в чащу. Наутро Хридай прямо спросил его, что он делал в столь зловещем месте среди ночи. Рамакришна объяснил, что там растет дерево амалаки – его терпкие плоды напоминают по виду сливы, – а в священных книгах сказано, что медитирующему под амалаки дается исполнение самого заветного желания. Рамакришна медитировал под этим деревом в надежде, что ему будет дано увидеть Кали.

Это еще сильней встревожило Хридая. По складу характера он был не в состоянии понять религиозную одержимость такого рода. Ему казалось, что Рамакришна выходит за пределы приличий, возможно, даже за пределы разума. В известной степени его опасения разделяли почти все в Дакшинешваре. Главный священнослужитель относился к религии серьезней, чем им казалось допустимым.

В другой раз Хридай пошел в джунгли, зная, что Рамакришна уже там. Он обнаружил, что дядя сидит в медитации под деревом амалаки. Рамакришна снял с себя не только дхоти, но и священный шнур брамина, он сидел в чем мать родила. Хридая это шокировало до такой степени, что он вывел Рамакришну из глубокой медитации и возмущенно спросил, не сошел ли тот с ума? Что он делает?

Рамакришна спокойно ответил, что это и есть правильный способ медитации. От рождения человека давят восемь форм порабощенности, пояснил он Хридаю, – это ненависть, стыд, страх, сомнение, отвращение, ханжество, гордость своим происхождением, гордость своей кастой. И все эти формы рабства сковывают ум человека. Мирские помыслы и желания мешают ему воспарить к духовному. Священный шнур все время напоминает человеку, что он принадлежит к высшей касте, что он брамин, и заставляет его гордиться этим. Значит, священный шнур должен быть отброшен, вместе со всеми прочими претензиями, правами владения, желаниями и отвращением, прежде чем можно будет через медитацию приблизиться к Матери.

По мере того как месяц за месяцем шел 1856 год, духовные усилия Рамакришны приобретали все большую интенсивность. Обращаясь к статуе Кали в храме, он жалобно вопрошал:

– Мать, в прошлом ты дозволяла Рампрасаду и другим увидеть себя. Почему же ты не хочешь показаться мне? Почему ты не отвечаешь на мои молитвы? Я так долго молю тебя о милости!

И Рамакришна заливался горькими слезами.

«Как же я тогда мучился, – вспоминал Рамакришна через много лет об этом времени. – Невозможно представить себе эту муку отлученности от Матери! Но все это было естественно – лежит, например, мешок золота, а за хлипкой перегородкой в соседней комнате – вор. Разве сможет вор спать спокойно? Вот в таком состоянии я и был. Я знал, что Мать здесь, совсем близко. Как же мог я желать чего-то еще? Она есть беспредельное счастье. Все богатства мира ничто рядом с ней!»

Он часто замирал перед храмом, уходил в себя, прерывая совершение почитания, и часами сидел неподвижно. Кое-кого из официальных лиц комплекса это выводило из терпения, другие посмеивались, полагая, что имеют дело с дурачком. Но на Матхура поведение Рамакришны производило огромное впечатление. Он сказал Рани:

– Мы нашли человека удивительного религиозного чувства для совершения почитания Матери. Он очень скоро пробудит ее.

И Матхур оказался прав. Вот как описывает Рамакришна то, что произошло:

– У меня нестерпимо болело сердце оттого, что я не могу увидеть Мать. Как человек изо всех сил выкручивает полотенце, чтобы отжать воду из него, так и я чувствовал, что сжимается мое сердце и ум. Я начал думать, что никогда не увижу Мать. Я умирал от отчаяния. Измученный, я спросил себя: что толку жить такой жизнью? Вдруг мой взгляд упал на меч, который висит в храме. Я решил, что здесь и сейчас я этим мечом положу конец моей муке. Как безумный ринулся я к мечу, схватил – и предо мной предстало упоительное зрелище – Мать! Я упал без чувств… Мне показалось, будто дома, двери, храмы и все прочее исчезло и ничего не осталось вокруг! Я видел бесконечное, безбрежное море света, и это море было сознание. Со всех сторон и до самого горизонта я созерцал сияющие волны, которые одна за другой катились ко мне. Они накатывали на меня с огромной силой и скоростью. Волны затопили меня и увлекли в неведомые глуби. Я задыхался, пытаясь выплыть, – и потерял сознание.

Из рассказа Рамакришны не совсем ясно, видел ли он действительно фигуру Матери Кали среди сияющего сознания. Скорее, все-таки видел, ибо первое, что он произнес, придя в чувство, были слова: «Мать, Мать!»

После своего видения Рамакришна до такой степени ушел в себя, что зачастую бывал не в состоянии совершать храмовые богослужения. Хридаю приходилось заменять его. Хридай был так встревожен состоянием ума дяди, что вызвал доктора полечить его. Любопытно было бы узнать, чем тот лечил Рамакришну. Можно и не говорить, что проку от лечения не вышло.

Кристофер Ишервуд
"Рамакришна и его ученики"