Глава 14. Тяга к прекрасному.
Прошло еще какое-то время, и при очередной встрече Алихан просил Игоря организовать встречу с Обложкиным, Видным и Керницким. До сих пор они так ни разу лично не встречались. Гуревич пообещал Галуеву, что постарается организовать данную встречу, однако, он не хотел этого делать и не сделал, отговорившись в последующем, придумав какую-то причину. Гуревич не только не хотел организовывать данную встречу, он старался по возможности прервать отношения с Галуевым. Более того в такой ситуации у него могли бы создаться проблемы со стороны последних, так прося о встрече последние воспринимали бы Игоря как человека, работающего на интересы Алихана.
В конце декабря 2005 года, вечером Гуревичу на его конспиративный телефон, позвонил Галуев и предложил приехать в офис «Русской-лизинговой компании», чтобы попариться в бане. Игорь ответил отказом, отговорившись тем, что у него имеются срочные дела, которые он не мог отложить. Примерно через 20-30 минут ему снова позвонил Брат, и сказал в повелительном наклонении, что ему срочно необходимо заехать в офис «Русской-лизинговой компании», чтобы поговорить с Фастовским. Игорь знал, что если Алихан говорит в таком тоне, то ему нельзя отказывать. В противном случае можно ожидать чего угодно, вплоть до лишения жизни.
По указанной причине Игорь один подъехал к офису «РЛК», расположенному по ул. Макаренко в г. Москве. Как только он подъехал к данному офису, кто-то изнутри открыл входную дверь офисного здания. Гуревич прошел в здание компании, где в холе его встретил Алихан.
Четырехэтажный доходный дом с двумя куполами и колонным портиком посередине, взлетевшим вверх на третий и четвертый этаж, был построен в 1904 году архитектором Залесским С.Б. В советское время дом, близко расположенный от Кремля, засели новыми жильцами. Здесь с 1918 года жили видные деятели ВКПб. Дом оставался жилым до 1990-х годов.
Игорь вместе с Братом спустился в подвальное помещение «РЛК», где располагалась сауна и бильярдный стол. В соседнем помещении было банковское хранилище. Когда он спустился в подвал, то увидел там множество ребят из «Семьи», не менее девяти человек. За бильярдным столом у стены, расположенной напротив входа в комнату, на стуле сидел Фастовский, одетый только в одни трусы. Руки Фастовского были в металлических наручниках, пристегнутыми спереди. Из колен Фастовского торчали гвозди. На теле Фастовского никаких побоев не было. Вся увиденная картина сильно напугала Игоря. Брат, взял аналогичный стул, на котором сидел Фастовский, поставил его рядом с последним и предложил Гуревичу сесть.
- Знаете, кто виноват во всем? – сказал Брат, - Я думаю это СМИ. Они задают шаблон. Допустим для девушек модно иметь большую грудь, и вот уже женщины в клиниках. СМИ говорит, что ходить плохо, а нужно ездить на машине, и уже Ваш собственный ребенок отказывается от велосипеда, считая этот вид транспорта недостойным. Примеров миллионы. Пока человек воспитан пить и развлекаться. Он готов судить подсудимого за то, что тот наказал кролика или свинку, и в то же время, идя в суд, пройти мимо человека, которого власть выбросила на улицу. Задумайтесь над этим. Судья, который является сегодня главным арбитром между злом и добром, уже действует по шаблону, где добро закон, а не душа человека. Кто сегодня пустит к себе путника переночевать? Кто попросится к Вам, если в каждом доме видна опасность? Кто остановится на дороге и поможет человеку просто так? Все сводится к собственной шкуре, а ведь мы находим оправдания такому поведению. Вот что страшно. Человек сегодня зависит от своего тела, он раб своему желудку и глазам, он даже не раскаивается, когда покупает «любовь». Ему самому не понять всей беды, он её знает и видит, но идти не за кем. Идти сам за собой, он, по определению не может. Остается одно. Надеяться на чудо. Игорь, я думаю, у вас есть о чем поговорить.
С этими словами Брат отошел в угол комнаты и сел на диван.
Фастовский подался всем телом к Игорю и стал говорить ему, что он во всем разберется, что все будет нормально, как бы убеждая Гуревича в чем-то, произносил еще какие-то слова, смыл, которых Игорь толком так и не смог понять, к чему и зачем он ему все это говорит. Несмотря на то, что Фастовский говорил спокойным голосом, от него исходил запах страха. Это была смесь пота, крови, и адреналина. Игорь ни о чем Фастовского не расспрашивал, так как боялся Алихана и вообще не понимал, для чего он нужен последнему здесь. Он очень сильно опасался за свою жизнь. В этот момент Игорь делал ставку на свою жизнь против жизни Фастовского. Гуревичу было не по себе за эти мысли, но он четко понимал, что «лучше он, чем я». Игорь просидел с Фастовским не более 15-20 минут. Монолог Фастовского все больше походил на бессвязный бред. Здесь смешалось все: прослушка, информация, миллионы, счета, банки, и что-то еще. Гуревичу нечего было сказать Фастовскому. Его тяготило все происходящее. После чего он встал, подошел к Алихану, и спросил его, может ли он уйти.
- Да, брат. Конечно, ты можешь идти, если тебе не интересно, – ответил Алихан, указав открытой ладонью на жалкую фигуру Фастовского.
Гуревич повернулся, чтобы уйти, но Джава легко взял его за локоть, и развернул лицом к себе, и попытался выжечь своим взглядом его глаза. Игорь выдержал взгляд.
- Ты полон сомнений? Ты считаешь, что я не прав? – спросил Джава, испытывающее глядя на него.
- А вам, не все ли равно, господин Холодов.
Гуревич знал, что по одному из «левых» паспортов Алихан взял себе имя Евгения Холодова.
– Вот за что я тебя люблю. Ты никогда не теряешь чувство юмора. Просто мне показалось, что ты пожалел этого сукина сына. Ладно, давай, до встречи. Провожать не буду, извини, дел еще много как видишь.
Гуревич вместе с Крепышом дошел до выхода, сел в свою машину, стоявшую напротив здания «РЛК» и уехал домой. Уже, перед тем как выйти из офиса, Крепыш придержал Игоря, и тихо сказал ему на ухо – «Я сейчас его на кусочки расклею, и в бочку замариную, а потом и тобой займусь. Ничего личного, просто не нравитесь вы мне, банкиры». Потом Крепыш отпустил локоть Гуревича, широко улыбнулся и уже громко сказал – «Ну давай, счастливого дня. Не кашляй».
Просто выполнять заказы на убийства, Галуеву было неинтересно с самого начала. Алихан придумывал целую шахматную партию из каждого такого заказа, где пешками становились все участники. Те люди, которые выступали в роли заказчиков, потом попадали в зависимость от него. Они были как на игле, с которой трудно «соскочить».
Гуревич отъехал на своем Порше кварталов восемь от офиса «РЛК». Начался жилой район, и он свернул в проулок. Он хотел как можно быстрей уехать отсюда, однако проехав, немного понял, что не может вести машину. Очутившись в мягком салоне Порше, он почувствовал мнимое ощущение безопасности. И его тут же пробил озноб. Организм кидало из одного состояния в другое. Только что у него были ледяные руки и ватные ноги, и вот уже через пару минут по лбу и спине пот лился градом. Кожаный руль стал липким от пота. Гуревич припарковал машину, и стал вытирать лицо платком. Руки заметно дрожали. Он стал бить руками по рулю – «Черт, черт, черт. Что за черт. Почему я? Зачем мне все это надо было? Черт! Нахер мне эти бабки. Эти блять миллионы. Я не хочу так закончить в подвале». В этот момент в окно водительской двери постучали. От испуга Гуревич закричал, и фигура в темном отшатнулась от двери. Игорь охрип от крика. Немного привыкнув к темноте, он разглядел «бомжа» который отбежал от машины на несколько метров и с опаской поглядывал на него. Это было опустившееся существо мужского пола. Определить возраст было сложно. На мужчине была одета различная одежда. Свитер, пиджак, женское пальто, шапка петушок. На ногах были одеты мужской зимний ботинок и кроссовок.
Игорь открыл дверь, и вышел из машины.
- Чего тебе? – спросил он каким-то не своим голосом.
- Закурить? Закурить? В смысле сигарету?
- Сейчас, конечно. Одну минуту, - сказал Игорь и открыл дверь Порше.
Еще со времени, когда его охраняли Братья, в машине на всякий случай было всегда оружие. После убийства Старикова, когда братья перестали с ним ездить, они забыли забрать один пистолет из Порше, и Гуревич оставил его на всякий случай.
Рука быстро нащупала пистолет под сиденьем. «Глок-19» лег в руку как влитой. В этом достоинство модели. Даже человек далекий от оружия, с легкостью держит его в руке. Гуревич спрятал пистолет за спину, и стал подходить к бездомному. Когда между ними оставалось не более 2 метров, Игорь резко навел пистолет на мужчину и стал стрелять. Он не слышал выстрелов. Указательный палец с удовольствием жал на спусковой крючок. Гуревич продолжал стрелять в уже мертвого человека, и остановился, только когда пистолет заме. Затвор остался в заднем положении. Игорь посмотрел отсутствующим взглядом на бесполезный кусок металла в руке, и пошел к Порше.
Через три недели, при очередной встрече с Братом, происходившей в одном из ресторанов Москвы, последний сообщил ему, что он со своими ребятами убил Фастовского. Синицын спросил причину убийства, и сам испугался этого, но было поздно, вопрос прозвучал. Брат сказал – «Фастовский решил скушать много, но не учел размеры своего желудка, и порвал его. Помнишь как в «Отцы и дети» Грибоедова – умеренность и аккуратность».
До открытия «сезона охоты на банкиров», с самим Фастовским у Гуревича были в основном деловые отношения, можно сказать, приятельские. Иногда он консультировал его по тем или иным вопросам, знакомил с различными людьми, занимавшимися бизнесом. В свою очередь Фастовский также оказывал Игорю некоторые услуги в его непосредственной работе. Однако несколько вечеров проведенных за душевными беседами, и кое-какая информация извне помогли Гуревичу сформулировать свое мнение о нем.
Если суммировать впечатления людей, знавших полковника Фастовского, то возникал многогранный образ: скрытный, несловоохотливый, с потрясающим аналитическим мышлением и эффективный. Он умело создавал проблемы одним людям, и умело их решал для других. При этом Фастовский умудрялся оставаться «мастером серого цвета». Он мог часами общаться с вами на разные темы, но в сухом остатке, вы так и не получали от него никакой информации. Эти оценки повторялись почти слово в слово разными людьми, близко знавшими полковника.
В те времена, когда Россия чудом не упала в бездну, рестораны Москвы были полны ветеранами спецслужб, вылившимися в бурные реки капитализма. Громким шепотом предлагали они москвичам и гостям столицы приобрести за наличный расчет разнообразные должности – от помощника депутата Госдумы до губернатора и федерального министра. Генрих Эдуардович один из немногих "ветеранов-решал", кто в 2000-е годы избежал проблем с законом благодаря своей верткости и красноречию, которого ему было не занимать. При первом знакомстве он сообщал, что доблестно служил в спецподразделениях, демонстрировал наградной пистолет, и перечислял несколько друзей из высшего руководства силовых структур. Встречу он назначал недалеко от мавзолея Ленина, поясняя, что либо идет в Кремль, либо только что вышел из него. Фастовский обязательно рассказывал, что от имени нерушимого братства ветеранов ФСБ он полномочен, решать "самые деликатные вопросы", и вообще знаком со всеми руководителями силовых ведомств страны лично. Об этих отношениях он мог рассказывать часами, смакуя подробности прежней совместной работы и нынешней "дружбы домами". После Генрих давал понять, что часть своего имущества генералы записали на семью Фастовских, чтобы не отражать лишнего в декларации. Именно после таких рассказов пожилой владелец группы компаний "Ювчермет" Виктор Пастоков впал в транс и отписал Фастовскому доли по 49% в ключевых предприятиях группы. Взамен Фастовский обещал ввести "Ювчермет" в пул крупнейших подрядчиков ПАО "Газпром", тряся перед носом Пастокова проектом первого контракта с газовой монополией на 17 млрд. рублей. На радостях основной собственник даже позволил Фастовскому заменить генерального директора группы. В свое время "Ювчермет" был одним из крупнейших холдингов по строительству и ремонту магистральных газопроводов. Строил нефтегазовые объекты во многих регионах России. Пастоков любил помогать различным ассоциациям ветеранов. На этой волне его и приметил бывалый ветеран Генрих Эдуардович. Он сходу объявил, что является полномочным представителем МВД и ФСБ одновременно. Рассказал, что пользуется безграничным доверием первых лиц, покупает по их поручению старинные иконы, картины, книги, драгоценности, недвижимость. Также семья Фастовского, по словам ее главы, покупала автомобили, регистрировала их на себя и передавала в эксплуатацию родственникам генералов. В общем и целом, Пастокову представилась уникальная возможность: встать в один ряд с генералами, переписав на Фастовского свое имущество. Правда с самими генералами Пастокову увидеться так и не довелось. Хотя Фастовский всеми силами пытался организовать их встречу, но в последний момент они всегда срывались. Со временем Пастоков вышел из транса. И выяснилось следующее: Генрих стал уже не младшим, а равноправным партнером Пастокова. Он подделал его подпись на документах о передаче еще 1% в трех компаниях – и довел свои доли ровно до половины. При этом никакого контракта на 17 млрд. рублей "Газпром" с "Ювчермет", разумеется, не заключил. Зато со счетов группы в неизвестном направлении были выведены 230 млн. рублей. Исполнение текущих контрактов тоже оставляло желать лучшего, поскольку новый менеджмент, подконтрольный Фастовскому, в строительстве газопроводов ничего не понимал. Когда Пастоков подал в суд, Фастовский заявился к нему с наградными пистолетом и начал трясти им, как раньше тряс проектом контракта с "Газпромом". Обещая при этом убить всю семью Пастокова, а его самого посадить. Удивительно, но Пастокову удалось отсудить обратно и 1%, и 49% долей в фирмах. В первом случае он доказал, что его подписи на документах являются поддельными. Во втором – что Фастовкий попросту не оплатил покупку долей.
Таких историй в копилке Фастовского было множество. Где то ему удалось заработать на доверчивых коммерсантах, где то театр оказывался, сыгран впустую. Познакомившись с Алиханом, он решил, что вышел на новый уровень. И теперь сможет координально решать любы вопросы, чем подкрепит «байки» о своем влиянии. В конечном счете жадность и уверенность в собственной безнаказанности сыграли с мошенником злую шутку. Гуревич никогда не забудет фантасмагорические байки, которыми его потчевал бывший товарищ и партнер. Одна история особенно поражала. Теперь Гуревич как никогда верил, что она произошла на самом деле. Однажды в "горячей точке" недалеко от Фастовского упала и закрутилась на месте граната. Он лег на землю и накрыл себя раненым офицером, который оказался рядом. Прогремел взрыв: офицера разорвало, Фастовский отделался сильной контузией. "Я не знаю, как мне хватило сил накрыться этим офицером", – удивлялся сам себе Генрих, рассказывая эту историю. Оставалось лишь пожелать Генриху удачи, ведь на том свете его давно поджидал разорванный офицер, жизнь которого он отнял ради спасения собственной никчемной жизни.
Гуревич устал от произошедших событий и решил уехать в отпуск. Он предупредил, что собирается в горы в Республику Адыгея. Игорю хотелось побыть наедине с самим с собой. А где это сделать лучше, чем в ходе километровых переходов через горы. Он оставил ценные указания Линде, предупредив, что не всегда будет на связи и уехал в горный отель один.
Три дня Игорь был самым счастливым человеком. На четвертый день, когда он загорал у бассейна, чья-то тень закрыла от него солнце.
- Игорь, почему ты в Адыгее? Ты должен прервать свой отдых и отправиться в Москву. Тебя ждет океан, - над ним возвышался горой Артем Тарасович Видный.
- Да. Пока ты прохлаждался, многое поменялось. Скажем так, мы посовещались, и решили, что ты с честью вышел из той ситуации, и теперь пора тебе переходить на новый уровень. От бассейна к океану.
- Мы решили собрать резервы со счетов и пустить их в дело. Слишком странная обстановка на западе. Мы проанализировали кое-что, и решили, что деньгам лучше будет все же в России. Поэтому хорош кочевряжиться, и полетели.
- Куда? На Ваганьевское кладбище? Или по крайней мере в Москву? Я не чувствую ситуации, и это может повредить делу. Я ошибся, и еле вырулил.
- Позволь кое-что уточнить. Ты почему здесь? Ты на заслуженном отдыхе, да? На пенсии? - Видный был саркастичен.
- Во-первых, я не отец нации, и никого не волнует, где я нахожусь. Во-вторых, завтра утром я вылетаю в Москву.
- О`кей, Игорек, спасибо за понимание. Каждые имеет право на краткосрочный отпуск. Можешь прилететь даже через три дня. Главное будь на связи.
Когда Игорь приземлился в Москве, Видный уже организовал встречу на даче. Сразу из аэропорта Игорь поехал на дачу Керницкого.
В беседке у копии фонтана Ди Треви находился один Юрий Антонович. Это было необычно. Керницкому нельзя было назвать интровертом. Все время пока Гуревич добирался до Москвы, он был уверен, что это был тот момент, когда он сможет объяснить «холдингу», что он не оправдал надежд, что чуть не потерял деньги, и больше не хочет так рисковать. Он хотел сказать Керницкому, что выучил уроки прошедшей истории и объяснит, что его стиль руководства бассейном вредит «холдингу».
- Рад тебя видеть Игорь, - сказал Юрий Антонович, и перешел прямо к делу, - Слушай, мы чувствуем, что ты немного перегорел со всей этой ситуацией со Стариковым, Абрамовым, Фастовским. Но мы хотим, чтобы ты понял, это все бизнес. Крупный бизнес. А крупный бизнес это всегда крупные нервотрепки. Я прошу тебя, продолжай заниматься нашей бухгалтерии, и мы останемся друзьями. Я тебе обещаю. Никаких претензий у нас к тебе нет. Работай, как работал. Нет, я не правильно высказался. Мы поднимаем ставки. Делай с деньгами то, как посчитаешь нужным, лишь бы они зарабатывали.
- Юрий Антонович, - сказал Игорь, глядя на безграничное небо, - Вы уверены? Может, все такие поищете кого-нибудь по лучше?
- Во-первых, ты лучший. Я привык, чтобы у меня было все лучшее. Во-вторых, у тебя нет другого выбора. Ты же не предатель? Ты запустил такую махину. Да чтобы в ней во всей разобраться понадобится год. Вот Фастовский нас предал, и плохо кончил. Или ты хочешь отправиться за Фастовским?
- Нет, не хочу. Я только хочу объяснить, что все…
- Меня не волнуют все, - прервал его Керницкий, - Почему ты это сделал? Ты же вроде как мой друг. Ты же сам уговорил нас «назначить» тебя на эту должность. А теперь ты бьешь меня ножом в спину. Что я такого сделал, чтобы заслужить это?
- Я ошибся. Этого не повторится.
- Ты забыл наш разговор в начале нашей работы, Игорь. Я сказал тебе, что никогда не попрошу тебя присягать мне лично. Ты обещал идти со мной одним путем. Я очень тебя ценю, но ты своим поступками не обдуманными заставляешь нас напрягаться. Никого не предупредил, телефоны выключил, даже Линда не в курсе, где ты. Что мы должны были подумать? Что ты уже даешь на нас показания? Или ты решил свалить и прикарманить все деньги? Ты вообще с кем хочешь быть? Согласен, с нами продолжать двигаться к светлому будущему?
Игорь застыл как восковая фигура, в его глазах читался ужас. Он попытался найти верные слова для ответа. Холдинг был его собственником. Они управляли им, его жизнью. Он рвал подметки, чтобы заработать им деньги. Теперь Керницкий предлагал порвать его самого.
- Я согласен, - сказал Гуревич, - Я хочу продолжить работать со «Славянским банком». Хоть Еремеевы отдали его, у него отличные перспективы для нашей работы.
- Хорошо,- сказал Керницкий без всяких эмоций. Как и раньше, ты принимаешь решения, и ты отвечаешь за них только перед нами. МПС важнейшее министерство. Оно слишком важно, чтобы оставаться вне нашего влияния. Мы же не можем подставить товарища Соловьева, верно?
Юрий Антонович взглянул своими водянистыми глазами в глаза Гуревича и сказал:
- Игорь, скажи, я не понимаю. Ты вправду решил нас покинуть из-за этих мелочей? Или мы чем-то тебя обидели? Поверь, я был более чем толерантен к твоим эскападам. Я всегда открыт к диалогу. Если что-то не так, или ты хочешь что-то организовать по-другому, только скажи.
- Юрий Антонович, все в порядке. Будем считать, что у меня был нервный срыв. Я просто совершил ошибку.
