– Да нет, дружочек, ты не сказал самого главного. Зачем всё это затевалось. Давай быстрее, у меня рука уже затекла. Майкл, открой иллюминатор. Как только удовлетворюсь, так выброшу. Джон, говори, говори быстрее, уже не могу терпеть.
– Да что говорить-то, бумага ему какая-то прозрачная нужна с иероглифами. Что за бумага, я не знаю, но он по трупам пойдёт, чтобы её добыть. Вивиан эту при мне и убил. Одним тычком чайной ложки. Прямо в глаз воткнул. А я всё думал, зачем он мне её показывает, зачем? А когда увидел, то сразу и понял... Понимаете, понял...
Внезапно журналист побелел и чуть ли не упал в кресло. Он весь сжался, сморщился и уставился на свидетелей его откровений круглыми несчастными глазами.
– Майкл, форточку, – крикнул Савин.
Хлопок от взрыва раздался за бортом. Все вздрогнули, потом глубоко вздохнули, когда услышали ровный уверенный гул двигателей из открытого иллюминатора.
– Савин, она боевая. Ты ведь говорил, что учебная! – закричал Майкл.
– Ну, извини, сам не знал. Негр утверждал с пеной у рта, что учебная. Я что, проверять должен был? И как? Я ими никогда не пользовался. Это только гренадеры знают. Ну ничего, так получилось без ущерба. Правда?
– Да уж, – промямлил Майкл, опускаясь на диван рядом с дрожащим от нервного возбуждения Джоном.
– Сенсей, восхищён. Обязательно внедрю вашу методику в Японии, – восторженно затараторил японец и с поклоном опустился на колени перед Савиным.
– Ну же, право, поднимитесь. Мне, право, неудобно. Граната какая-то, а столько шума. Вот помню под Плевной, когда мы пошли в атаку, а вокруг турецкие пули жужжали словно пьяные осы. Кони, люди, крики, взрывы, шрапнель – вот это да. А здесь пукалка какая-то, иначе и не скажешь. А он трясётся. Вы вот что... дайте ему нашатыря, что ли? Срамно смотреть, как перепугался. И Майклу до кучи, что-то не нравится мне его выражение глаз.
Действительно, коммерсант уставился немигающим взором на русского. Он только сейчас начал подозревать в нём решительного безумца, против прежних, пусть и смутных подозрений, которые относил на особенности национального характера славян.
– Майкл, вы бравый лётчик, и вдруг такие петли! Решительное макраме, по-другому и не назовёшь. Взбодритесь! Вот что, голубчик, сходите лучше в наш салон и достаньте из багажа ещё одну лимонку. У нас эксперимент самом разгаре. Прерывать никак нельзя!
– У вас ещё есть? – простучал зубами испуганный журналист.
– Не обращайте внимания. Это шутки у русских такие. Вы лучше скажите: и что, вот так вот запросто он вас отпустил?
– Ну этот китаёза узкоглазый.
Услышав поправку, доктор гордо вскинул голову на плывущее в открытом иллюминаторе солнце.
– Послушайте, что за мелочные придирки! Господин, Фудзияма, закройте иллюминатор. От нехватки кислорода у пациента давление подскочило.
Когда доктор закрыл иллюминатор, Майкл поблагодарил на американский манер:
– Отлично, сразу видно, что учились во Франции.
– Чем же? – удивился японец.
– Английский язык понимаете.
На малоподвижном лице невозможно было прочитать, что думает японец на сей счёт, но Савин на всякий случай поспешил объяснить манеру своего компаньона:
– Подростковая нация. Здесь только сожалеть остаётся. Но живая, вы не находите?
– Пожалуй, – согласился японец и добавил: – Вы не слишком усердствуете?
– Что вы! В самый раз. Дайте сюда нашатырь. Джон, не кривляйтесь! Резкий запах, я знаю, но бодрит, – он поднёс комочек ваты к носу раскисшего журналиста.
– Ну вот и ладушки, – удовлетворённо заключил, когда журналист начал вытирать мокрые от слёз глаза.
– Так, значит, говорите, убил чайной ложкой? Азия, здесь вам не индейцы с перьями. А вас, получается, отпустил?
– Да что мы из вас по чайной ложке цедим! Это что, всё? Без всякой контрибуции отпустил? Так не бывает!
– Попросил сообщить номер нашего рейса.
– Да, а что мне ещё оставалось?
– Майкл, как ты думаешь, можно такого самца в форточку затолкать?
– Подождите, вы что придумали! Я ведь вам всё рассказал!
– И не оставили нам выбора. Предатель, а предателей нужно убивать.
– Почему вы иллюминатор форточкой называете?
– Ты посмотри, отходит! Вот что значит молодость! У вас чудодейственный нашатырь, господин доктор.
– Господин Джордж, сами предложите что-нибудь стоящее против форточки?
– Вы всё знаете. Я в полной вашей власти.
– Да-а? Без этой чёртовой пепельницы ваши откровения ничего ровным счётом не стоят! А вот то, что вы решили меня шантажировать – это мерзость! Что за идея такая была? Я кто-то не понимаю. Ну, потребует она с меня денег. А что дальше? Вот что?
– Я должен был дать вам адрес доктора.
– Агушеньки, а он начнёт из меня эту самую прозрачную бумажку вытягивать, боюсь предположить чем. Да вы пособник садиста, батенька! Ну дела! Ты понимаешь Майкл? Они хотели тебя лишить лучшего в мире компаньона. А я тут стараюсь, встречу с императором организовываю. И вот благодарность за все труды!
– Хитро стелите. Мне здесь выгоды ноль. Лучше расскажите, что за японец такой за вами гоняется? И мы опять летим в Японию. Это по меньшей мере подозрительно?
– Так, Джонни, никуда не уходи. Мне нужно с компаньоном тет-а-тет сделать. Майкл?
– Вы здесь будете откровенничать?
– А что? Доктор связан клятвой Гиппократа, а Джонни почти уже труп. Не вижу препятствий. Прекратите перебивать, в конце концов! У нас «Акважеребец» задыхается от нехватки денег – ведь так? Так. И что нужно? Подождите, не отвечайте. Я сам отвечу – это свободный финансовый поток. А что может его обеспечить? Правильно – это Токийский метрополитен. А? Каково?
– И всё же странные скачки. Купили целую ветку, не согласовав со мной.
– Времени решительно не было. Я там жил в гостинице, рядом со станцией Нагататё. Там всегда битком народу. Центр как-никак. И вдруг, о чудо, акции метро упали из-за возросшей волны преступности. Я прошу Адольфа связать меня с канцелярией императора. Он старается. И вот мы летим в Токио. Довольны?
– Связи, как всегда, ноль, но деньги уже ушли, как я понимаю.
– Всё до копеечки. Ветка метро полностью наша. Остаётся только уладить некоторые формальности с императором, и полный аллюр три креста в светлое будущее.
– Значит, стройку ипподрома замораживаем? Я правильно понимаю?
– Ни на секунду! Полковник Хаус так залез в этот проект, что найдёт финансирование в любом случае.
– И выкупит контрольный пакет.
– Эх, молодость! А кто управлять процессом будет? Он, что ли? Ваших денег и так там не было ни шиша, а теперь ветка метро даст нужный поток. Да, небольшая махинация. Но в Америке бы они нас прижали навсегда, а теперь ничуть не бывало, теперь пусть бодаются с японцами.
– Памятник «Свободе»? Символ Америки? Хорошенькую же себе рекламу сделает ваш Вуди перед самыми выборами. Удачи ему. Пару лет у нас есть, а потом никто не знает, чем всё закончиться. Вдруг баобабы зацветут магнолиями?
– Всё до последнего цента?
– Точно так. Чтобы не думалось. Иначе вы брыкаться начнёте. А здесь вот она уже есть, высокодоходная ветка Токийского метро. «Акважеребец» сделал свою работу, теперь пусть сами с ним плавают в обнимку. Или у вас есть возражения?
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.
Глава 24 – пишу, рисую...
