Я познакомилась с Ним по Интернету. Он откликнулся на мою анкету на сайте знакомств. С первых же Его писем я поняла, что мой новоиспеченный приятель – человек весьма интересный. «Я вами, мои милые и замечательные женщины, просто любуюсь или предлагаю вместе любоваться окружающим миром», -- написал Он. Ну, я и предложила Ему составить компанию для совместного любования. Он очень умилялся в ответ.
Мы быстро подружились. Фотографиями обменялись в начале второго месяца переписки и остались весьма довольны друг другом. Он почти ежедневно присылал мне небольшие записочки: рассказывал, как провел прошедший день, делился своими мыслями, печалился, шутил – и все это у него выходило оригинально и мило. Ну, а в моем лице Он нашел настоящего друга и хорошую «жилетку» для своих слез. Когда Он пожаловался на конфликт с матерью и сестрой (отца у него уже давно не было) и на свои расстроенные чувства в связи с этим, я Ему написала: «Поведение твоих родственников я комментировать не буду -- нет у меня на это права. Хочу только надеяться, что ты благополучно выберешься из всех неприятностей, оставаясь самим собой. Знаешь, в забавной детской книжке «Моя собака любит джаз» я прочитала и запомнила миленький кусочек, которым сегодня и попрощаюсь: «Не грусти, я с тобой! Одни и те же облака проплывают над нами. Я буду глядеть в окно и думать, что это же облако проплывет и над тобой».
Я не кривила душой, когда писала Ему это. Я действительно очень привязалась к Нему. Несколько такого рода посланий – и Он назвал меня ангелом, мечтая «обнять, прижаться крепко-крепко и качаться тихо-тихо из стороны в сторону под музыку ветра и шепот листвы».
«Мне прям легче с тобой становится, – писал он. – Вот, если бы ты была ближе… Ну, ничего... Может, когда-нибудь так и будет. Всего тебе душевно-согревающего!».
Через полгода после начала переписки мы встретились. Я приехала в трехдневную командировку в Его город, поселилась в гостинице, и вечерами, после того, как я завершала свои рабочие дела, мы с Ним встречались. И вот тогда началось что-то непонятное.
Перед моим прибытием в командировку мы в письмах оговорили места наших совместных прогулок и подлежащие осмотру городские достопримечательности. Я ждала его в холле гостиницы. Он увидел меня, подскочил и принялся оживленно описывать свою долгую дорогу ко мне, наполненную «пробками» и красными сигналами светофоров. Оживленно болтая, мы отправились по намеченному маршруту, по пути пару раз заходили перекусить в какие-то кафе, а позже я с трудом смогла вспомнить, где мы были и что видели – так мы были поглощены друг другом. Мы говорили о любимых фильмах, книгах, о своей работе, о разных жизненных впечатлениях и приключениях. Мы не говорили только о своих чувствах – но тогда этого как будто было и не надо. Вечером, расставаясь у входа в гостиницу, мы договорились, где и когда встретимся завтра.
На следующий день Он почему-то был мрачен, я же старалась вести себя так же весело и непринужденно, как и накануне. Мы поехали к знаменитому монастырю и, подходя к нему, увидели, что рядом, у реки собираются снимать кино: часть берега была огорожена, и там болталась массовка в одежке военных времен. Мы прогулялись по территории монастыря и зашли на монастырское кладбище. Моего мрачного друга потянуло на сентиментальность и Он застывал у каждой могилы. Я уже стала тихонько звереть от Его молниеносно изменившегося поведения. Вчера рядом со мной был настоящий душка, а сегодня идет эдакий угрюмый тип и реагирует на весь мой щебет только отрывочно «да-нет», делая при этом физиономию смертельно уставшего пастуха. В один из моментов, когда Он по моей просьбе фотографировал меня и параллельно охаивал мою идею планируемого снимка, я не выдержала и выплеснула Ему в лицо все свои эмоции, обвиняя Его в поведении человека, который только и мечтает о том, чтобы скорее от меня отделаться, запихав в поезд, увозящий меня обратно домой. Он бросил в ответ что-то опровергающее, а я посмотрела в Его лицо и поняла, что была не права в своих подозрениях. После этого Он как-то собрался и стал таким же, каким был накануне. Мы вышли из монастыря и стали глазеть на начавшиеся съемки, сопровождая сие действо ехидными комментариями. Ой, как мы там ухохотались! Наше расставание было очень нежным и, как мне казалось, Он, как и я, был переполнен радостью от того, что завтра мы встретимся снова.
Вечером следующего дня Он ждал меня у большого торгового центра. Я знала, что у Него день рождения, и приготовила Ему небольшой подарочек. Он уже издали поражал своей мрачностью. Я поздоровалась и буркнула «Поздравляю», но приблизиться к нему для чего-либо большего даже не рискнула. Он что-то мякнул про плохое настроение по дням рождений и предложил пойти в парк и посмотреть на лебедей в пруду.
Мы побрели в сторону парка. Уныло там погуляли, причем он постоянно бурчал, каким неинтересным кажется ему этот парковый ансамбль. Я опять начала закипать и уже впрямую спросила Его, чем занята Его голова и зачем Он взял меня с собой в эту прогулку, если пребывает в столь жутком состоянии по неизвестной мне причине. Он что-то невнятно ответил. Мы понуро шли по аллее, как вдруг что-то свершилось в Его настроении, и Он стал нормально разговаривать, а потом из Него и вовсе извергся словесный водопад. Несколько минут я ничего не могла понять, а потом мое настроение взлетело до небес.
Мы зашли в какое-то кафе, просидели там до полуночи, наслаждаясь беседой и негромкой музыкой маленького оркестрика, а потом опять пошли гулять. Внезапно раздался сильный грохот, и мы увидели разноцветные вспышки в небе – недалеко от нас начался грандиозный фейерверк: это на концертной площадке под открытым небом завершилось выступление заезжей поп-звезды. Тут я вспомнила про свой подарок, достала его из сумочки и, на этот раз не скупясь на поздравления, протянула Ему. Он, растрогавшись, сказал, что вот теперь у него получился настоящий день рождения. Наше ночное путешествие я, наверно, никогда не забуду. Это было потрясающе!
У О'Генри есть отличный рассказ «Один час полной жизни», который начинается весьма мудрой фразой: «Существует поговорка, что тот еще не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны». Именно это ощущение прожитого на полную катушку дня, да еще и на пределе эмоций, переполняло меня тогда.
На следующий день моя командировка заканчивалась. Он встретил меня у гостиницы и мы пешком дошли до самого вокзала, потом немного побегали по киоскам, чтобы купить мне воды в дорогу, и подошли к поезду. Он постоял со мною на перроне, мы обнялись-поцеловались, и я вошла в вагон. Там я нашла открытое окошко, а Он встал перед ним и что-то говорил и говорил с жутким лицом и совершенно больными глазами, а я почти ничего не могла расслышать и только улыбалась, мучаясь какой-то жалостью всей этой ситуации. Потом поезд дернулся, мы протянули друг другу руки, и наше легкое прощальное пожатие было разорвано набирающим ход поездом.
Мы встречались еще два раза, и все время повторялись Его молниеносные швыряния из настроения в настроение. Мне было так тяжело переносить их, ведь в письмах Он был другим! Еще до нашей первой встречи я знала о Его бывших подругах и неудавшихся любовях. Только за один год нашего виртуального общения Он сменил трех «реальных» партнерш. Из Его описаний все женщины, попадавшиеся на Его пути, представали недалекими, нечуткими и «низколетающими» созданиями. Они любили попсу, зачитывались дешевой беллетристикой, одевались не в его вкусе и часто совершали маленькие, но ранящие его нежную душу проступки нетактичного человека. Он ходил с ними в гости, в кафе, кино и театр, ездил в зарубежные туристические поездки – и при этом постоянно маялся от непонятной тоски. Как только Его дама начинала проявлять «собственнические» чувства по отношению к Нему и намекать на необходимость официального оформления их отношений, Он бросал ее и устремлялся к поиску новой – той чуткой, возвышенной, прекрасной женщины, которую Он пока еще не встретил, но обязательно должен найти.
Как-то Он написал мне, что очередная брошенная им пассия обозвала Его интимофобом. Я не знала значения этого слова и тогда не обратила на него особого внимания. Но однажды, «летая» по Интернету, я наткнулась на ответы психолога на женские письма-жалобы. Большей частью дамы паниковали, что им, таким красивым и идеальным, никак не найти себе мужа, и приводили массу примеров из собственной жизни. Психолог же легко объяснил все их промахи и особенности каждого мужчины как определенного типа личности. Вот тут-то мне на глаза и попалось слово «интимофоб». Оказалось, что Донжуан, Ловелас, Казанова -- все эти герои-любовники на самом деле -- мужчины, больные интимофобией. Я прочла все статьи этого психолога об интимофобии, и мне стали ясны странности поведения моего друга. Я поняла, какой я должна быть в общении с Ним, если не хочу Его потерять. Я поняла причину перепадов Его настроения в общении со мной -- это было своеобразное психологическое «разрывание на части»: Он чувствовал, что привязывается ко мне, и одновременно боялся этого чувства; некий переменный магнит в Его душе то тянул Его ко мне, то отталкивал.
Как-то Он написал мне: «Меня только что осенило: ты – мой мессия, мое спасение. Да-да, и нечего отнекиваться и скромно крутить плечиками своими! Я пребывал в состоянии жуткого неудовлетворения жизнью, и вдруг нашёл тебя в Интернете именно в тот момент, когда искал выход. И вот ты протянула мне руку и позвала, и показала выход, и ободрила добрым словом. Я смотрю на твою фотографию на столе, как на иконку».
Я отправила Ему письмо, где высказалась по этому поводу: мол, я люблю, когда меня оценивают и даже по заслугам, но Он явно перебарщивает, и незачем меня возносить так высоко -- потом падать будет долго да больно. Он тут же прислал ответную записку: «Девушка! Вы там стоите на вершине моих дружественных чуйств -- и стойте, а не кричите сверху, что, мол, не по праву, и, мол, ошибочка вышла! Замрите на немного! Дайте мне к Вам туда вскарабкаться».
Я, конечно, все поняла: очередной приступ «вселенской любви» ко мне. Он просто классический интимофоб: Ему крайне необходим кто-то вроде меня, которая вроде есть и которой вроде нет, то есть Он вроде не один и есть кому в жилетку выплакаться, а я в общении с ним всегда попадаю «в нужную струю», но в тоже время я далеко и не превращусь в вожделеющую невесту, как окружающие Его в реальной жизни барышни. Ведь при наших встречах мы ни о чем подобном не говорили: Он боится интимных разговоров и душевных признаний «лицом к лицу»!
Что я могла написать в ответ? Поддержать Его настроение и пылкие чувства: «Привет с утеса! Ну что ж, я согласна на простаивание в высотах заоблачных и предлагаю и тебе открывающейся панорамой полюбоваться. Хотя, ты бы мог придумать мне иную историю появления в этом мире и в твоей судьбе. Не хочется, знаешь ли, быть чем-то религиозным. Может, трансформируешь меня в нечто инопланетное?»
И вот я уже второй год на этом «утесе» восседаю, завернувшись в мантию любезности и изящно помахивая золоченым скипетром всепонимания и тактичности. Я поняла, что наши отношения больше не получат развития: мы так и останемся нежными виртуальными друзьями, реальные же наши встречи неизбежно приведут к разрыву, как это происходило с его прежними «пассиями».
Иногда я разговариваю с Ним по телефону. Он узнает меня с первых же слов и величает «мой хороший». В одном из разговоров я коснулась темы Его плохого обращения со мною, а Он сказал, что, если я помню школьные времена, то должна знать, что мальчики всегда дразнили и дергали за косички именно тех девочек, которые им нравились больше всего…
