Истории из жизни

Положа руку на сердце – я бы за такое отправлял на Колыму. Потому что это было реальным преступлением. Что я мог написать о ваучерах? Только призывать к тому, чтобы народ не продавал их цыганам, а покупал акции предприятий, которые потом разорятся? Ну максимум.

Суть мошеннической идеи большого распила и того, что заглядевшийся на встающее солнце российской демократии электорат имеют по полной программе я, ввиду нежного возраста, ни осознать, ни озвучить не мог… Так что это было вопиющей безответственностью. А тогда газеты ещё имели реальную силу и были действительно средством массовой информации.

Поначалу я очень гордился что мой талант разглядели и вообще считал, что жизнь удалась. А когда пьяный ночью ссал с третьего этажа из окна своего кабинета в издательстве «Кузбасс» – ощущал себя на вершине мира…

В конторе вообще очень много пили. Практически каждый день. Приютив талантливого юношу старший коллектив конторы считал его «сыном полка» и постоянно норовил учить жизни. Правда под понятие учёбы подразумевалось не донесение мыслей, умудрённых опытом наимудрейших, а спаивание молодого бойца, пока ещё не сомневающегося в авторитетах «учителей». Я тогда даже гастрит заработал от непрерывных уроков.

Закалить мне пытались не только печень, но и добиться максимального очерствения организма за счет различного рода, по их блядскому мнению, ужасов. К примеру – отправить молодого пацана писать материал и брать интервью у врачей и пациентов недавно открывшегося в городе хосписа. А потом влить в него бутылку коньяка, который совершенно не брал после полученных впечатлений. Охуеть мне этот опыт пригодился в жизни и «закалил». Да идите вы нахуй. Впрочем, посылать особо уже некого, большинство тамошнего контингента уже у боженьки за пазухой, по вполне понятным причинам.

Заставили бежать из конторы меня инстинкты самосохранения и начинающееся проклёвываться осознание что что-то идет не так. И что ничего кроме уже испорченного здоровья я здесь не заработаю. За месяц до увольнения я даже в грызло главному редактору на пьянке заехал. Чем не горжусь, но меня опять попытались в очередной раз жизни учить. Была какая-то очередная пьянка средней величины и газетный фотограф со свинячьей фамилией Харсенюк залил шары и начал до меня доябываться.

Этот момент до сих пор помню с кристальной ясностью. И его слюнявую пьяную харю помню. Он ко мне за чем-то обратился, я не расслышал и переспросил: «Что?». И дальше начался некий сюрреализм. То ли его «взрослые» понятия какие-то этим «что» нарушил, я так и не понял. Но фотограф покраснел как рак и заорал что если я ещё раз скажу ему «что», то буду бит. И давай повторять это на разные лады, никак не успокаивается.

Я тогда ему хотел в грызло заехать, но редактор его спас. Но не спас себя. Попытался разрулить ситуацию и утащил меня в коридор, где по ебальнику «за того парня» и получил. К слову, хороший был мужик, просто очень несчастный. Мне его жалко было. Когда я увольнялся, он пытался меня уговорить остаться, но я развернулся и ушёл. Потому что в конторе очередная пьянка была. А он сел в коридоре у стены на корточки и заплакал. Конечно, вряд ли он плакал из чувства вины, осознавая ошибочность подхода к моему воспитанию. Люди они же обычно плачут, когда себя жалеют. Но это не важно.

Весёлые моменты и хорошие тоже были, а то я тут только негатив вспомнил. Светлые воспоминания есть. Если вычеркнуть плохое, то практически все в конторе были очень милыми людьми.

Помнится как-то коммунисты на Новый год спустились с другого этажа морды демократам бить… По счастью всё мирно закончилось. Смешно было смотреть на то, какие, казалось бы, взрослые люди, а на деле – круглые идиоты.

Ещё помню спящего на унитазе известного журналиста Колпакова, пришедшего отметить праздник с коллегами. Уборщицу Катю очень хорошо помню, хотя этому нет никаких причин. А дурно пахнущую сигаретами верстальщицу Лену хотелось бы навсегда стереть из своей памяти…

Характерным символом того времени может послужить даже не случай, а просто мимолётная картинка. Однажды был какой-то очередной праздник с гудением до упора, а я решил пораньше слинять домой по-тихому. Захожу за плащом в свой кабинет, а там на столе спит свежевыебанная кем-то из коллег бухгалтерша Лариса. Голая. Но заботливо прикрытая флагом РСФСР, служившим тогда в кабинете вместо скатерти...

Вот такая история. Вот такая демократия. Вот такая, блядь, молодость.

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff

Местные жители –трудолюбивые и запасливые люди, а иначе нельзя, как говорится, как летом потопаешь, так зимой и полопаешь. В 80-е годы прошлого века у каждой семьи был свой запас, на котором всей семье можно было пережить затяжную зиму, весну и до нового урожая. Я, будучи ребёнком, принимал самое активное участи в подготовке заготовке и отправке их на хранение. Может, кому и пригодится мой скромный опыт, не настаиваю, даже знаю, что большинство скажет- сейчас все в магазине можно купить…

И так, начнём с даров леса. Первые лесные ягоды- это земляника и черника (первая раньше). Каждая ягодка- комариный укус, нужно огромное терпение при сборе, зато какие сказочные и полезные компот и варенье. Всего черничного было больше, а земляника- это праздник, всегда в ограниченном количестве закрывали (мы, дети, сразу её съедали , подсластив сахарным песком, а бабушка приговаривала, что на зиму надо оставить). После черники начиналась лесная малина- лесное изобилие, зимой лучше всех лекарств при простуде, чаще варили варенье. После малины шли в очереди брусника и клюква. Брусничные компот- украшение новогоднего стола, клюкву морозили и зимой перетирали с сахаром. Мещера- грибная сторона, поэтому грибы солили и мариновали в большом количестве, каждый на свой вкус, в основном белые, подберёзовики, опята, лисички. Картошка с грибами зимой эта была обыденность, не деликатес.  

Заготовки из сада и огорода тоже заслуживают внимания и являются основным подспорьем в холода. Во-первых, сажали три огорода с картошкой (соток 20 в общей сложности). Мелкую и среднюю картошку скармливали скотине (было большой проблемой купить комбикорм). Морковь и свёкла хранилась в песке в погребе, лук – в тёмном чулане в доме. Компотов и варенья из яблок, вишни и сливы закрывали столько, что было трудно посчитать количество банок, которые стояли в погребе годами. Особое место среди всех бабушкиных заготовок занимала квашеная капуста с мочёными яблоками. Капуста была своя, так же, как и морковь (свёклу бабушка не любила добавлять), яблоки тоже были свои из сада. В этом процессе участвовала моя мама, мои Крестный и Крестная, и, конечно, бабушка. Квасилась капуста в большой дубовой бочке, которая перед морозами опускалась с помощью специального приспособления в погреб. Приспособа была простой- ролик и крепкая верёвка. Ролик был закреплён гвоздями к подстропильному брусу  над погребом. Помню, в один год, мужики таким образом опускали бочку, гвозди стали разгибаться и ролик оторвался. Бочку удалось спасти только потому, что одним краем она встала на лестницу, а с другой стороны ее удерживал Крестный, который орал благим матом, что эта …ня сейчас его раздавит. Старший брат матери, дядя Юра, стал подтрунивать над ним, говоря про сухие и чистые штаны, что вызвало общий смех и очень сильное недовольство Крестного, который по завершении процесса сказал, что больше никогда не будет связываться с этой …ной капустой. Зато какой был праздник на Новый год, когда вся семья собиралась и на столе была эта самая капуста с  добавлением клюква и отдельно мочёные яблоки. Под непревзойдённую бабушкину самогоночку, мужики, причмокивая, забывали все раздоры и обиды, закусывали, прикрывая от удовольствия глаза, а на столе дымилась вареная картошечка, рядом красовались белые с горошками перца и чесночком, опята, кусочки свойского сала с прослойкой, аккуратно нарезанные и фигурно сложенные на тарелке. Конечно, была и колбаска из Москвы, но основную часть стола занимали свойские продукты и заготовки.

Вот, хотел уже завершить рассказ, но вспомнил о самом главном продукте- это молоко. На каникулах пил его каждый день, обязательно поллитровку перед сном. Из молока получались вкуснейшая сметана и творог. По пятницам был блинный день, а блины со свойской сметаной, творогом и вареньем- это просто объеденье. В памяти остался марлевый мешок с будущим творогом, который бабушка подвешивала на верёвочку над печкой в тёплое время года (когда печь не топилась), а внизу тарелка, в которую падали капли. Слышал такое выражение, как советское здоровье-это дети, выросшие на свойском молоке, сметане и твороге. Так вот, это  про многих из нашего поколения.

Боже мой, так все аппетитно описал, что даже с самому еть захотелось. Сидим с женой и думаем, а может хоть кур завести- все свойские яйца будут, и, сразу  в противовес мысль, что никуда не уедешь уже, не бросишь хозяйство, может, ближе к пенсии,а  там посмотрим. Да, ещё скажу, что все эти заготовки, хозяйство- это огромный труд, так что если возникло желание, в добрый путь и всем приятного аппетита.