Сто лет назад Европа формировалась совсем в других условиях.
Несмотря на то, что большинство европейских государств к 1917 году были монархиями, в них уже была многопартийная система и в разной степени рыночные, капиталистические отношения. В них уже созрели силы, которые могли взять на себя управление государством.
Российская империя оказалась последней, которая перешла к парламентаризму. России не повезло: этот переход пришелся на время войны. А коней, как известно, на переправе не меняют. Даже в странах с устоявшейся демократией во время войны многие свободы ограничиваются. А в России после Февральской революции пышным цветом расцвёл либерализм, в стране царил настоящий хаос.
Этим и воспользовались враги Российской империи.
Послевоенное устройство Европы базировалось на этнических признаках. После Первой мировой войны на обломках Австро-Венгерской и Российской империй родились суверенные восточноевропейские государства: Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Чехословакия и Югославия. Польша восстановила свою независимость.
Новые независимые государства стали тут же формировать собственную идентичность, основанную в первую очередь на языке и географии. При этом национальные меньшинства получили определенные права и самостоятельность. Ни у кого не вызывало сомнения, что путь демократии и рыночной экономики является определяющим.
Совсем по-другому пошло развитие России. В результате октябрьского переворота безраздельную власть захватила партия, которая ставила своей целью установление диктатуры. Диктатуры пролетариата, если быть точным. Это при том, что пролетариата в России было немного, а в ходе гражданской войны стало еще меньше. Диктаторами стали люди, которые взяли на себя ответственность за пролетариат. И которые сами в своем большинстве к пролетариату никаким боком не относились.
Рабочий класс составлял тогда порядка 15% населения страны (по другим данным перед революцией 1917 года пролетариат (рабочие фабрично-заводской промышленности) в Российской империи составлял примерно 2–3% населения страны).
А Германия, кроме глубокой горечи от поражения в Первой мировой войне, испытала шок от восстаний, возглавляемых левым крылом социал-демократии (коммунистами). В Веймарской республике, возникшей на обломках Германской империи, немцы, привыкшие к жесткой прусской дисциплине, испытали еще больший шок от «разгула демократии». Берлин и другие крупные немецкие города наполнились аферистами, проститутками, сутенерами, наркоманами и проходимцами всех мастей.
Наши «лихие 90-е» ничто по сравнению с тем, что творилось в Веймарской республике. И, как вишенка на торте, возник мировой экономический кризис 30-х годов!
Тем не менее, призрак все еще бродил по Европе. Ну, если не коммунизма, то социализма. И он был весьма популярен как среди «трудовой интеллигенции», так и в среде рабочего класса. Прибавим к этому ущемленное послевоенное национальное достоинство, и мы получим национал-социализм.
Ущемление национального достоинства немцы видели в том, что они «не проиграли войну». Германские войска при заключении перемирия еще стояли «на чужой земле»: во Франции и в России. Поражение Германии они склонны были приписывать предателям среди правящей элиты и либералам.
Гитлер выступил против капитализма, но постарался избежать классовой борьбы. Он пошел на сговор с крупным капиталом, национализировав крупные предприятия в «щадящем режиме». Их владельцы, Крупп и ему подобные, стали управляющими с очень приличной «зарплатой». Взамен он обещал им классовый мир, и выполнил эту задачу.
Он покончил с безработицей. Сначала за счет общественных работ, затем за счет военных заказов. Были приняты законы, значительно улучшающие положение рабочих: гарантирована занятость, ограничена эксплуатация (по крайней мере, до войны), работникам представлялись льготные путевки в дома отдыха и санатории. Бесплатным стало образование и медицинское обслуживание для всех. Обыватели буквально боготворили Гитлера.
Гитлер взял на вооружение расовую теорию, распространенную в то время среди западноевропейских ученых-антропологов. Теорию высших и низших рас. Он объявил германскую нацию наследниками истинных а́риев, ее высшей, «нордической» (северной) ветви. И это тоже не могло не понравиться немцам. Из «униженных и оскорблённых» после краха в Первой мировой войне они переходили в разряд «избранных».
И в довершение всего Гитлер поднял на щит антисемитизм, который дремлет во многих народах еще с античных времен.
Гитлер никогда не произносил слово «диктатура», но постоянно твердил о «гнилой демократии» и «жидо-масонском заговоре». Он стал фюрером (вождем).
Но вернемся к России. В результате октябрьского переворота Россия превратилась в государство «нового типа». Государство, построенное на идеологии. Идеологии единственной и неоспариваемой. И с самого начала своего существования государство поставило перед собой задачу распространения своей идеологии по всему миру. Сначала это выражалось в неприкрытой подготовке «мировой революции».
И до самого конца своего существования СССР был верен «поддержке мирового коммунистического движения», объявив себя могильщиком капитализма. Естественно, капиталистическому окружению это не нравилось, вызывало сильнейшее озлобление.
Таким образом, Вторая мировая явилась продолжением Первой, но уже на новом уровне.
После Второй мировой обустройство Европы в корне отличалось от того, что было в 1918 году. Европа была поделена на два враждебных лагеря. «Социалистический путь развития» не был выбран восточноевропейскими странами самостоятельно. Социализм, со всеми его «прибамбасами»: национализацией, экспроприацией, коллективизацией, депортацией, эмиграцией, прочно связался в умах населения Восточной Европы с русскими. Отсюда и одна из причин современной русофобии.
Такова же во многом причина русофобии и в бывших союзных республиках.
Ленин назвал Российскую империю «тюрьмой народов». При этом он использовал расхожий фразеологизм, возникший в среде итальянских революционеров, которые так в начале XIX века стали называть Австро-Венгрию.
Давайте, посмотрим, какой же «тюрьмой народов» была Российская империя.
В «тюрьму народов» добровольно переселялись иностранцы сотнями тысяч. К 1913 году в Российской империи жило около 2,4 млн. немцев-лютеран. Приезжали в Россию и французы, вольно и невольно. На причерноморские земли переселялись чехи, сербы, болгары. Десятки тысяч греков переселялись в российское Приазовье, и именно для них был основан город Мариуполь. Много в России было добровольно поселившихся армян. Десятки тысяч корейцев переселялись в 1860-х годах на российский Дальний Восток.
Элита «тюрьмы народов» состояла более чем наполовину из потомков нерусских народов – татар, немцев, поляков, французов и других. Они составили тот сплав, который постепенно становился российской гражданской нацией.
В «тюрьме народов» строили мечети для мусульман, костелы для католиков, а также кирхи для лютеран.
В «тюрьме народов» были национальные автономии, существовало местное самоуправление. Так, после присоединения Эстляндии, Лифляндии и Курляндии Россия сохранила там традиционный уклад жизни. Финляндия в составе России обладала полной автономией – вплоть до парламента.
Сохранили свою власть и автономию кавказские и среднеазиатские феодалы и вожди племен сибирских народов, которые не желали расстаться с феодальными порядками и родоплеменными отношениями. Подобная политика обеспечивала самоидентификацию народов, но, с другой стороны, не давала жителям Кавказа и Туркестанских владений развиваться наравне с русскими.
Следует, правда, признать, что в империи существовали ограничения для евреев. Но даже в пределах черты оседлости многие евреи становились богатыми торговцами, владельцами предприятий, ювелирных мастерских и пр. Так, например, родители Троцкого (Бронштейна) были помещиками-арендодателями.
За «тюрьму народов» добровольно не воюют. Добровольцы-кавказцы, в основном осетины, чеченцы, ингуши, азербайджанцы, кабардинцы, черкесы служили в знаменитой Дикой дивизии. Татары, калмыки, башкиры и буряты воевали в казачьих частях. Туркмены-добровольцы сформировали Текинский конный полк. Латыши сформировали восемь стрелковых полков, которые воевали на Северном фронте. Воевали и финны-добровольцы. Румыны, сербы, грузины и армяне также составили свои добровольческие корпуса. Пленные чехи и словаки, которые были подданными Австро-Венгрии, не хотели воевать против России и пополнили собой чехословацкие легионы, из которых был сформирован Чехословацкий корпус, причинивший после революции много проблем Советской власти.
Переходов представителей национальных меньшинств, даже немцев, на сторону врага почти не было. Сформировать какие-то части из российских пленных немцам и австрийцам не удавалось. Чего нельзя сказать о Второй Мировой войне, когда сотни тысяч граждан СССР переходили на сторону нацистов, а целые народы вынужденно объявлялись «предателями» и подверглись депортации.
Русофобия возникла не из нелюбви к русским, как таковым, а из-за того, что именно русские насаждали советскую власть. Да, советская власть «освободила» малые народы «от вековых предрассудков»: разрушила храмы и капища, преследовала духовенство, освободила «женщину Востока», но именно это и являлось причиной недовольства. Все годы советской власти народ тайно соблюдал свои традиционные обычаи. Как инородцы, так и русские, кстати.
Таким образом, мы можем сказать, что формирование постперестроечного пространства происходило под знаком крушения социалистической системы и самого СССР. Все «перегибы» и обиды были припомнены, а вина за все содеянное совершенно несправедливо была возложена на русский народ.
Вот так мы теперь пожинаем плоды труда «сумрачного германского гения –еврея по происхождению», по заветам которого когда-то взялись строить счастливое будущее.
Хотел бы, чтобы читатели не восприняли статью, как попытку идеализации имперского прошлого нашей страны. Всяческих безобразий, начиная с прогнившей бюрократической системы, разложения армии в «окопной войне», и многого другого было выше крыши. Если бы этого не было, то и поражения в Первой мировой войне, и революций, начиная с революции 1905 года, могло и не быть.
Но и шельмовать без разбора все подряд в нашем прошлом тоже будет несправедливо.
