На самом деле, нет. Сейчас будет, про человеческий идиотизм. Вы сейчас, товарищи пикабушники, в очередной раз, убедитесь, что у некоторых людей в голове хлебушек. В пятницу, пока я был на работе, к жене зашла соседка. Соседка у нас актриса, служит в театре. Цель визита заключалась в следующем - "Меня клещ укусил. Я тело оторвала, а голова осталась в коже. Можешь вытащить?" Моя жена посмотрела на место укуса и категорично послала соседку в травму. К специалистам. Соседка, вроде бы прислушалась. Казалось бы хэппи-энд. А вот и нет. Пока я вчера был на тренировке, соседка пришла опять. Принесла шоколадку и конфеты. Знаете за что? Цитирую: - Ты волшебница, ты тогда посмотрела и болеть стало меньше! К врачам, как вы поняли, наверное, никто не ходил. Все попытки убедить человека сходить, всё-таки к специалистам, провалились. Сцена! Занавес! Зрители аплодируют. Аплодируют. Перестали аплодировать. Врачей она, блин, боится, оказывается с детства. А сдохнуть, нет. Зайдём, видимо, к ней вдвоём - поговорим ещё раз. Она хоть и чудная местами, но нам её жалко.
В 90-х я работал машинистом метро в Питере. А особенность работы машинистом в том, что туалеты есть только на конечных станциях. Вернее, только там машинист может сходить на горшок (если успеет) - так-то туалеты на всех станциях есть. А если прижмет - выкручивайся: тормози на перегоне и ссы в туннель.
А если по-большому?
Тут надо пояснить: ввиду вредности и грязности работы, понос можно было схватить в любой момент. Для таких случаев существует резервный машинист, который должен тебя подменить, пока ты неистово просираешься. Короче, меня прижало. Приезжаю на конечную и требую подмены - ибо фекальный гейзер на подходе. А резервный машинист уже уехал кого-то подменять. Да что за нахуй? Дежурный инструктор сказал: "Ну ты уж сам как-нибудь".
Бля!
Не в кабине же наваливать, да? Важный момент: нам тогда передали старые составы типа Ем (это где дверь в торце вагона). На более новой 81-й серии финт бы не прокатил. В общем, где-то между Василеостровской и Гостиным двором пришлось тормозить, вылезать на пути и откладывать личинку. Охеренную. Задержка минут пять - а для метро это пипец много. А что я поделаю?
Минус 20% премии по итогам месяца за нарушение графика. Зато трагедии не случилось :Е
P.S. Такое случается не раз и не два на всех линиях - до сих. пор.
Живем в центре города, в панельке 80-90-х годов постройки, подъезд относительно чистый, но почтовые ящики наполовину разбиты, наполовину сломаны. Были. Примерно год назад писал в ЖЭУ, чтобы поменяли почтовые ящики. На что пришла отписка, что ящики в их зону ответственности не входят, за них отвечают сами жильцы. Жилищная инспекция с ними согласилась. Решил не трепать себе нервы, и благополучно забил на это дело.
Недавно, заходя в подъезд обнаружил, что ящиков нет. Подумал, ну наконец-то, взялись за наш подъезд. Но прошло две недели, и новых ящиков не появилось. Позвонил в ЖЭУ, они вообще не в курсе про замену. То же самое сказали в фонде кап. ремонта. Поспрашивал соседей, оказалось одна женшина видела, как ящики сняли и унесли два каких-то мужика, от которых разило перегаром. На вопрос, какого хрена, собственно, они творят, сказали что они из управляющей компании, и будут ящики менять. Подозрений не вызвали, ибо из ЖЭУ тоже часто сантехники и электрики нетрезвыми приходят.
В общем, просто пришли алкаши, и сдали ящики на металлолом.
Тут будет о мусоре, который никто не убирает, и никогда не уберёт.
Если муха окончит земное поприще посреди чьей-то спальни, кто уберёт этот крылатый биомусор? С 99% вероятности мушиный труп уберёт тот, кто в этой спальне спит. 1% оставим прислугам / домашним питомцам / природному тлению / святому воскресению мухи.
Вопрос уборки решается просто, когда речь идёт о территории, на которой живёшь и которой пользуешься. Давайте чуток её расширим. Теперь недвижимое тело несчастного двукрылого лежит не в спальне, а в прихожей. Кто уберёт? Ну ясное дело – хозяин квартиры или дома, внутри которого эта самая прихожая. А если муха померла снаружи квартиры на коврике под входной дверью? Тут уже появляются варианты: а) Убрать самостоятельно; б) Ждать, пока уберёт уборщица, если такая трудится в подъезде; в) Пнуть труп мухи в сторону соседней двери.
Если в результате пинка мушиный труп пропутешествует прямо под дверь чьей-то квартиры, то теперь это будет их мусор. Пускай они с ним и разбираются. Но если загробное путешествие членистоногого кадавра завершится где-то между двумя дверьми, то скорее всего владельцы квартир предпочтут ничего с этим не делать. Почему? Потому что труп мухи окажется на ничейной территории.
В средние века No Man’s Land – это была спорная территория между феодальными владениями или место для свалок мусора. В Первую Мировую войну этим термином обозначали территорию между траншеями воюющих сторон. Суть ничейной земли простая: это место, которое не занято из-за страха или неопределённости.
Если смотреть на ничейную землю через оптику дворника, то No Man’s Land – территории в городе, которые никто не убирает, потому что непонятно, чьи они.
Когда устраивался работать, мне показали, где убираться, а где нет. Границы моей ответственности включают: 1 – Выходы из подъездов и территорию перед ними; 2 – Газоны и клумбы; 3 – Тротуары; 4 – Территорию под окнами дома; 5 – Площадку внутри двора; 6 – Проезжую часть внутри двора; 7 – В одном дворе ещё общую парковку внутри двора и снаружи. Во втором дворе парковка закрытая и её убирают владельцы парковочных мест.
Линия моего фронта в битве за чистоту заканчивается грунтом между дворовой парковкой и тротуаром вдоль уличной проезжей части. Эту последнюю грунтовую полосу подчищаю, а тротуар возле дороги уже нет. Много раз видел, что вдоль проезжей части ходят другие дворники и убираются там.
Но если пойти не в сторону проезжей части, а в сторону другого двора, то можно попасть в No Man’s Land. Обычно, это что-то вроде рощи или утоптанного оврага с некошеной травой, деревьями и тропинкой. Тамошний мусор могут изучать археологи, потому что его годами никто не убирает.
В одичавших ничейках между дворами видел побелевшую крышку от маргарина Rama. Ещё в тамошних кустах затаился пивной антиквариат: Оболонь, Пит (Пивовар Иван Таранов) и Степан Разин. Иногда попадаются пластиковые ошмётки каких-то игрушек, даже разбитую неваляшку нашёл. Ещё товары для дома: тазики, щетки, погнутые напольные сушилки для белья, тряпки, одежда. Но большая часть мусора – пакеты.
Городскими дворами управляют либо товарищества самих жильцов (ТСЖ), либо управляющие компании (УК). И это проблема. У ТСЖ логика простая и очевидная: есть их двор и чужие дворы; в своём они живут и за него несут ответственность, а чужие пускай сами собой занимаются. У управляющих компаний тоже всё просто: им платят деньги за обслуживание и содержание конкретных домов и дворов; другими домами и дворами занимаются другие компании.
Так вот проблема в том, что дома и дворы, которые расположены даже тык-в-притык, могут принадлежать разным ТСЖ и УК. Между этими дворами всегда есть территории, которые не принадлежат никому. Хотя вроде как такие ничейки принадлежит муниципальной власти. Ходят легенды, что можно как-то оставить какой-то запрос где-то кому-то в администрации, чтобы кто-то потом приехал и убрал мусор с ничейной территории. Но сильно сомневаюсь, чтобы кто-то из чиновников захотел этим заниматься. Зовите лучше археологов.
Городские клочки No Man’s Land в принципе можно не вычищать. Достаточно посмотреть на них с необычной стороны:
Представьте, что человечество вымерло, а мусор остался. Мусором теперь не занимается никто кроме самой природы. Её способ наведения красоты схож с поведением ребёнка, которого мама попросила прибраться в комнате: тот и другой всё прячут. Так мусор окажется в густой траве, а позже бурьян станет его могилой, где мусор будет веками тлеть. Грунт начнёт поглощать бутылки, сорняки оплетут игрушки, трава проглотит пластик.
Весь этот пост-апокалипсис не обязательно искать в фантастических фильмах или книгах. Просто загляните на городские ничейные земли. Вы узнаете, как будет выглядеть мир без людей, но с мусором.
В копилку об отношениях, потому что зацепил один из постов о жизни после развода.
Развод и период после него пришёлся на подростковый возраст детей, когда они и так похожи на огнедышащих драконов в комбинации с барышней-истеричкой. Наверняка сейчас самое время оттопырить губу и сказать, что у всего остального мира дети-подростки не такие и просто нужно уметь их воспитывать. Но дело даже не в этом.
Развод, гормоны и интерес к окружающему миру сложился у них в поведение, напоминающее горящий склад боеприпасов, перед которым ты стоишь и думаешь, что рванёт в следующий момент. Мне в тот период казалось, что мы принимаем участие в соревновании "придумай что-нибудь позабористее, чтобы все охуели удивились". Это уже потом они сами признались, что творили полную фигню, осознали и ну его такое делать. А тогда дети наперебой экспериментировали.
И самый шедевральный совет, который не дал мне только очень ленивый человек - "тебе нужно завести мужчину дома, чтобы он их воспитывал". Серьёзно? В воображении рисовался птичий рынок мужиков и я прохожусь по рядам, придирчиво выбирая из беспородных, но мамочка - отменный мышелов и ходит только в лоток. Или лучше вон того, у которого родители многократные победители выставок и родословная, которой позавидуют потомственные аристократы? А вот у этого прекрасно развита воспитательная железа трудных подростков, окрас интересный и глазки красивые.
Заводить мужчину исключительно с целью употребить как грубую силу в воспитании детей мне казалось и кажется до сих пор делом сомнительным и негуманным по отношению ко взрослой человеческой особи. Что было в головах у советчиков я так до сих пор и не поняла, наверное добро и желание помочь. Но один вопрос мне интересен до сих пор. А что, вот это реально так сделать - взять и завести мужчину с прицелом на использование? Кто-нибудь пробовал?
В начале октября мою бригаду должны были перебросить в село Корякино. Ювеналий Павлович предложил мне встать лагерем в лесу неподалёку от деревни, на что я, подумав, предложил встать в самом посёлке: – Вот всяко в нём есть какие-нибудь заброшенные ил просто нежилые дома. Наверняка нам разрешат где-нибудь поселиться.
— А если с местными проблемы будут?
— Так местные и в лагерь легко наведаться могут, - возразил я.
— Ладно, - Ювеналий Павлович покрутил усами. – Попробуй договориться. Только палатки всё равно возьми.
На том и порешили. Собрав продукты (вместо мяса и тушёнки в этот раз нам выдали два килограмма сушёного фарша, вполне съедобного, но совершенно безвкусного и всё те же консервированные борщи, от одного вида которых у меня начиналась изжога), вещи, аппаратуру и рабочих мы выдвинулись в Корякино. В моей многострадальной бригаде в очередной раз произошла замена: вместо Епишкина, которого забрали топографы, мне выдали Пашу Мужилко - совсем новенького рабочего, только-только отслужившего в армии. И это был первый рабочий младше меня!
Доехав до Корякино, я пошёл искать директора лесхоза, чтобы договориться с ним о жилье. Время было довольно позднее, поэтому пришлось идти к нему домой. Выслушав мою просьбу о жилье, директор задал только один вопрос:
— А вездеход у вас есть?
— Есть, конечно, - ответил я.
— Дадите на денёк на дальние выруба съездить?
— Почему бы и нет, Вы только заранее предупредите.
Директор прямо на глазах расцвёл:
— Да мы для вас сейчас быстро жильё организуем и на довольствие поставим. Сколько вас человек?
— Семеро с водителем, - быстро ответил я, хотя седьмым членом нашей бригады была собака Альма, но что она, не человек что ли?!
Директор по телефону вызвал к себе главбуха, а когда она подошла, скомандовал:
— Так. Ребятам организуй место в доме колхозника и в магазин разрешение на семь человек выпиши, пусть обеспечивают. Ну всё, ребята, идите устраиваться, - сказал он уже нам.
И мы пошли устраиваться. Нам выделили здоровенную комнату в двухэтажном деревянном доме – типичного барака из 30-х - 50-х годов: подобных домов по всей России в то время было огромное множество, да и сейчас ещё не все снесли. На первом этаже по утрам принимали молоко у населения, а на втором обитала бригада шабашников, стоящих коровник, да наша геофизическая компания. Из удобств в доме была здоровенная и очень актуальная в октябре печь, панцирные кровати, большая электроплита и очень оригинальный туалет, который мужики быстро окрестили бомболюком. В общем, то туалет был обычной дыркой в полу, только расположенной на высоте второго этажа, что вызывало, особенно поначалу, очень необычные ощущения – попробуйте-ка погадить с высоты пяти метров.
Вот так наши хоромы выглядели внутри. За столом сидит усатый Мишка Боярский с котом, который должен был ловить мышей но по факту жрал и спал. Как настоящий кот :-) Справа - Паша Мужилко, новенький рабочий.
Разместив бригаду в доме, я с Котом Матроскиным отправился осматривать окрестности. Прямо напротив нашего дома в старинном двухэтажном доме разместилась местная библиотека. «Библиотека – это хорошо! – подумал я. – Будет, чем работяг занять». К сожалению, библиотека была уже закрыта, так что я решил наведаться туда позднее. Маленькая улочка, проходящая между библиотекой и нашим домом, вывела нас к местному клубу, афиша возле него пообещала нам танцы по пятницам и фильмы по субботам и воскресеньям. А вот магазин, расположившийся неподалёку от клуба, ничего не пообещал, поскольку на дверях его висела угрожающая вывеска: «Продажа только по карточкам». 1991 год во всей своей суровой красе. Но, помня обещание директора, мы всё же зашли.
— О! Вы же геологи? —сразу же спросила продавщица. – Золото у нас искать будете?
— Непременно! Прямо с центральной улицы и начнём!
— Лучше у меня на огороде поищите, всё равно перекапывать надо, - рассмеялась продавщица. – Будете брать хлеб и сыр?
— Сыыыр?! – заорали мы. Господи, да мы уж и забыли к тому времени, как он выглядит. – Конечно берём!!!
Продавщица что-то быстро посчитала на счётах и убежала в подсобку. Через пару секунд она вышла обратно, таща в руках здоровенный круг сыра.
— Вот! – она грохнула сыр на прилавок. – Это вам на месяц положено, на семерых. Берёте?
Но я уже радостно размахивал кошельком. Всё-таки странное было тогда время: продукты в поле почти не выдавали, зато легко выдавали довольно большие подотчётные деньги. Сами, мол, закупайтесь. Как нас это выручило в Корякино! Половину сыра я отправил в Грязово – пусть люди и там порадуются, а остальное мы сами прекрасно съели.
Картошка
Довольно значительная часть нашего профиля шла по картофельному полю. К во времени наших работ картошку с поля уже убрали, но не очень-то качественно: видимо собирали её картофелеуборочным комбайном, а после него много картошки остаётся в земле – это я ещё по работе в колхозе во времена студенчества хорошо усвоил.
Естественно, мимо такого богатства, валяющегося под ногами, тем более во времена тотальной нехватки продуктов, мы пройти не могли. Поэтому наш водитель Гена, после того как отвозил нас на работу, оставался на поле собирать бесхозную картошку. В первый же день он набрал мешок картошки – просто представьте какое это счастье было в те голодные времена! Через пару дней, набирая очередной мешок, Гена столкнулся с мужичком, идущим по дороге мимо поля.
— А что Вы тут делаете? – поинтересовался мужичок.
— Мужик, ты только посмотри, сколько на поле картошки брошено! – Гена широко развёл руками. – Пропадёт же! Куда этот дурак-агроном смотрит?!
— Вы, знаете, я и есть тот самый агроном, - скромно ответил мужичок.
Гена сник, потому как высыпать картошку было жаль, а вот что делать дальше – непонятно.
— Да Вы собирайте, не бойтесь! – сказал агроном, заметив Генины страдания. - Всё равно пропадёт после заморозков. У самого сердце кровью обливается, сколько картошки пропадает. Кстати, на ферму турнепс завезли, заезжайте, я разрешение дам.
Вечером, после работы, мы заехали на ферму. Возле неё стояла здоровенная фура, доверху забитая кормовой репой – турнепсом. Возле фуры стояла бабка со здоровенным топором-сечкой в руках, которым она меланхолично рубила турнепс и бросала его на транспортёрную ленту, увозящую нарубленные овощи вглубь фермы. Лицом бабуля напоминала бабу-Ягу, только не ту старушку-веселушку, что играл Георгий Милляр, а ту, что всю жизнь прожила в лесу, в окружении волков, медведей и прочих леших. Я робко подошёл к ней и спросил:
— Добрый день, бабушка! Можно нам взять немного турнепса?
— Да хоть всю фуру забирайте нахрен, - не глядя на меня, ответила Баба-Яга.
Нас два раза упрашивать не пришлось: через пять минут мы набили мешок турнепса и в следующие дни во время работы запекали его на костре. Получалось вполне приличное блюдо: турнепс становился мягким и сладким. Да и просто похрустеть репой вечерком очень даже неплохо.
А картошки Гена в итоге насобирал аж 8 мешков. Бо́льшую часть картошки и половину турнепса мы отправили в Грязо́во, чему народ, исстрадавшийся на консервно-борщовой диете, был очень рад.
Библиотека, телевизор и пополнение в бригаде
По вечерам мужики резались в карты или просто маялись от безделья. Хорошо в лесу: всегда можно развлечь бригаду заготовкой дров или затеять баньку, а вот чем их развлечь в деревне, особенно если не хочется, чтобы это развлечение закончилось пьянкой и мордобитием?
В один из дней мы с Котом Матроскиным всё-таки наведались в библиотеку. Как и большинство виденных мной деревенских библиотек, она располагалась на втором этаже двухэтажного дома. А на первом этаже стояла здоровенная каменная печь, обогревающая библиотеку и не менее здоровенный склад списанной литературы, которой эту печь и топили время от времени. Библиотекарша разрешила нам покопаться в этом складе, но, если честно, ничего особо интересного там не было: подшивки старых газет и журналов и изодранные книги без начала и конца. Зато на втором этаже стоял ОН – старый чёрно-белый телевизор!
— А можно к Вам приходить телевизор смотреть? – спросил я.
— Можно, - ответила бабушка – библиотекарь. - Только он не работает.
— А я посмотрю, может что сделать сумею, - я, конечно, не ахти какой электронщик, но старые советские телевизоры всегда можно было починить ломом и кувалдой, особенно если произнести верное заклинание.
— Ну если почините – хоть каждый день приходите! – обрадовалась бабушка.
На экране включенного телевизора шёл густой снег. Дело ясное – нет сигнала.
— Саня, сходи на улицу, глянь что там с антенной! – скомандовал я.
— Антенна упала! – через некоторое время донеслось с улицы.
Через пару часов возни, мы вырубили новую жердь, закрепили на ней и антенну и установили её на крышу библиотеки. И теперь практически каждый вечер мои рабочие проводили культурный досуг, читая книжки, смотря телевизор или просто болтая с библиотекаршей под чаёк с сушками. Время от времени в библиотеку забегали местные пацаны, чтобы тоже посмотреть телевизор да послушать байки бывалых геологов.
Примерно так выглядел Дом колхозника, в котором мы жили. Разве что не такой широкий.
А ещё через некоторое время ощенилась Альма – седьмой и очень ценный член нашей бригады. Щенилась она впервые, поэтому очень сильно перепугалась и носилась по всем этажам с воплями, пока не родила первого щенка. После чего успокоилась, и всех остальных щенят родила, забившись под мою кровать. Там она и устроила, в итоге, своё лежбище, а мне пришлось меняться местами с хозяином Альмы – магниторазведчиком Мишкой Боярским. Не тем, что в телевизоре, но полным его тёзкой.
Сердобольные тётушки, принимающие по утрам на первом этаже нашего дома молоко у населения, каждый день стали таскать трёхлитровую банку молока, сметану и творог «собачке и щеноткам», чему мы несказанно радовались. Не подумайте плохого! Собачке молоко тоже доставалось! И даже сметана с творогом.
Всех щенков, в итоге, у нас выпросили местные – всё же Альма была настоящей лайкой, а такие собаки в тайге очень даже ценятся.
Последнее приключение в сезоне
Осень постепенно входила в свои права: листва с деревьев практически облетела, по утрам начались заморозки. По вечерам мы сиживали в библиотеке перед телевизором или болтались по окрестностям, разглядывая местные красоты. А посмотреть было на что: совсем неподалёку от Корякино на другом берегу реки Кены стояла деревня Измайлово с красивым старинным деревянным мостом и красивой, хоть и заброшенной церковью с колокольней.
Измайлово и знаменитая церковь с не менее знаменитым мостом. Сейчас, правда, мост уже нехило так завалился, если судить по фотографиям в интернете, но в то время по нему машины ещё вполне проезжали.
Ещё один снимок Измайлово. Фотографии, конечно, ужасного качества - а нефиг было фотоаппарат забывать.
Наши соседи-шабашники подались на юга, подарив нам напоследок бутылку водки, которая неделю сиротливо стояла на столе – заведенный в бригаде сухой закон никто не рисковал нарушить.
Работать нам оставалось всего ничего - доделать кусок профиля около пяти километров длиной. Не очень приятный, прямо скажу, кусок – примерно километра полтора профиль шёл по болоту, причём, по хорошему такому болоту, с промоинами, и гуляющей под ногами моховой подушкой. Рабочие быстро обозвали этот участок дорогой жизни, поскольку ходить по нему было весьма опасно.
Моя бригада на этом самом профиле: Паша, Миша Опехтин в центре и Матроскин справа. Все в раскатанных болотниках, поскольку провалиться по колено в болото на "дороге жизни" можно было совершенно спокойно.
Хорошо, что к концу октября бригада уже весьма хорошо сработалась: никто уже не тормозил, не путался в метках, не лез куда не попадя. Только дембель Паша умудрялся бегать по профилю, несмотря на мои объяснения, что лес и болото – не место для баловства. Но молодецкая удаль просто пёрла из парня: он то бегал по профилю, то, наслушавшись баек про энергию деревьев, начинал обниматься с берёзами и ёлками. И добегался…
В самый последний рабочий день я заметил, что Паша как-то погрустнел: перестал бегать и орать по своему обыкновению, а наоборот, его всё время приходилось ждать. Лет через пять я бы его быстро снял с работы и оставил в лагере, но в свой первый самостоятельный сезон я ещё не догадывался о таких тонкостях.
Закончив последнюю точку, мы начали собирать установку.
— Паша, у тебя всё в порядке? – спросил я. – Что-то мне твоя морда не нравится.
— Да всё нормально, - ответил Паша, усаживаясь под ёлку. – Сейчас передохну, да пойду, вы меня не ждите.
Всё же я забрал у него катушку с проводом и электроды, и мы с Котом Матроскиным и Мишей Опехтиным двинулись в путь. Перед «дорогой жизни» мы сели перекурить и заодно решили дождаться Пашу. Паша добрёл до нас примерно через полчаса и уселся под деревом, тяжело дыша.
— Что-то устал я, - сказал он. – Идите, я посижу здесь немножко, да догоню вас.
Нам оставалось пройти всего лишь пару километров до дороги, на которой нас должен был ждать Гена Аникин на вахтовке. Правда, не самых лёгких – две трети этого пути приходилось на болото. Но я решил выходить, не дожидаясь Паши.
До дороги мы дошли довольно быстро, всё-таки сказывался опыт четырёх месяцев хождения по лесу. Там нас действительно поджидал Гена, уже успевший вскипятить чай. Начинались сумерки, поэтому, сбросив вещи, я собрался обратно.
— Даже чаю не попьёшь? – спросил Гена.
— Не, потом попью, темнеет уже. Пойду Пашку встречу, - ответил я и отправился обратно на профиль.
Паша сидел на том же месте, где мы его оставили в прошлый раз.
— Что-то в груди давит, - пожаловался он мне.
— Давай-ка, ты за меня будешь держаться, и будем выходить, - предложил я. – Скоро совсем темно станет.
И мы пошли, сначала Паша старался сильно не наваливаться, но потом повис на мне, так что через болото я его тащил практически на себе. Прав был Чуковский, тяжкая это работа - из болота тащить бегемота. На окраину болота мы вышли уже под светом луны. Ну как вышли, скорее выползли: я к тому времени изрядно устал. Хорошо, что нас встретили Матроскин с Мишей и помогли довести Пашу до машины. Потом была ночная поездка в больницу в Конёво, таблетки от сердца для Паши и запрет заниматься физическим трудом на пару месяцев – не вынесло Пашино сердце нагрузки и стукануло.
Перед сном мы наконец-то выпили несчастную бутылку, подаренную нам шабашниками, в честь окончания полевого сезона. А ещё через день и мы уехали из Корякино под пожелания тётушек-приёмщиц возвращаться к ним на будущий год. Матроскин вернулся обратно на свой ледокол, Миша Опехтин затерялся где-то в городских джунглях Архангельска: может быть вернулся на свой рыбзавод, а может и снова начал пить – кто знает.
P.S. Ну вот и закончилась очередная моя история из геологическо-геофизического прошлого. Надо будет подумать, о чём дальше писать: то ли про то, как мы в Саратове голодали во время обучения на сейсмостанцию, то ли про практику в Туве написать (я про неё много писал, но хочется сделать связный рассказ про весь сезон - событий там было никак не меньше, чем в первом сезоне, а то и больше). То ли про сейсмику написать, то ли про Урал. То ли про рабочих рассказать - там тоже историй множество...
В общем, пишите, спрашивайте, комментируйте, критикуйте и давайте советы - мы с вами всегда классно общаемся!
