В вагоне метро стояла высокая девушка в длинном черном пуховике. С очень красивым внимательным лицом, мелкой родинкой над верхней губой и волнистыми русыми волосами, которые спускались чуть ниже плеч. Она смотрела по сторонам с таким особенным выражением, как будто мир вокруг что-то да значит.
Я заметил её, когда шагнул из середины вагона ближе к дверям, и сразу задержал взгляд, чтобы рассмотреть. Она повернулась и тоже посмотрела спокойно-внимательно — кажется, ей было немного любопытно, кто и почему ее разглядывает.
Я встал рядом — не специально, просто внутренний автоматизм изначально выбрал это место, так было ближе к дверям — и взялся за поручень.
— Вы очень красивая, — я коротко повернул к ней голову, а потом сразу отвернулся обратно. Не ожидал от себя. К счастью, я хотя бы понизил голос в конце фразы так, что она не предполагала продолжения или ответной реплики, а значит, звучала более безобидно. За секунду до этого поезд как раз перестал набирать скорость и надсадно гудеть, а поехал накатом, как обычно бывает перед станцией, поэтому мне ещё и не пришлось перекрикивать шум. В общем, получилось деликатно настолько, насколько это вообще возможно для незнакомца в метро.
Девушка не улыбнулась, но мягкое внимание на лице было лучше любой улыбки. Подождала полсекунды, видимо, проверяя, скажу ли я ещё что-то.
— Заигрываете? — она изобразила легкую усмешку, посмотрев намеренно искоса и поведя подбородком. В этом её движении не было ни кокетства, ни неприязни.
— Нет, нет. Но мог бы себе немного позволить, конечно — сейчас поезд остановится, я выйду, вы поедете дальше и никогда меня больше не увидите.
Я сказал это, не поворачиваясь к ней — будто обычный пассажир, наблюдающий через окно вагона, как вьются кабели вдоль стены тоннеля. Как всё-таки хорошо, что поезд не шумит. Если бы пришлось прокричать свою фразу, крик стёр бы всю интонацию. А если ещё наклоняться к ней, чтобы было лучше слышно... Уф, это даже у меня в голове выглядит пугающе.
— Вообще-то я тоже выхожу, — девушка приняла правила и тоже продолжала смотреть прямо перед собой, обращаясь при этом ко мне.
— А, хорошо. Тогда вот вы выйдете и пойдёте к эскалаторам, а я в переход на Достоевскую... и вы никогда меня больше не увидите, — я голосом показал это как наиболее благоприятный исход.
— Да мне тоже на Достоевскую.
— Ой, только не говорите, что вам ещё и в сторону Дыбенко. Вот так один раз скажешь что-нибудь девушке — и потом всё, уже не знаешь, куда и деваться.
Она засмеялась, опустив лицо в шарф. Волны кабелей за окном пошли быстрой рябью и резко ухнули вниз — началась платформа. Мы постояли молча ещё несколько секунд, провожая глазами тройные светильники на стене станции. Двери вагона открылись, я вышел, не глядя, не дожидаясь даже её движения, и пошёл по платформе, чувствуя спиной её взгляд.
Как всегда бывает в таких случаях, непонятно, смотрела ли она на самом деле.
