Андрей прекрасно помнил последние километры дороги, каждый поворот, дом фермера на холме, мост через вереницу прудов, много раз ездил он по ней, будучи школьником. Внутренний голос на автомате повторил: «Последний спуск, потом подъем, 3 минуты и дома». Выехав на вершину холма, вдалеке открылся знакомый вид, который вроде бы и не поменялся за столько лет. Та же плохо окрашенная водонапорная башня и детский сад, в который когда-то ходил, те же крайние улицы домов, вроде бы даже с теми же заборами. Перед некоторыми дворами, как когда-то, пасутся гуси и утки, у двора друга детства Юрки привязан молодой рыжий бычок. Автобусная остановка, магазинчик, всё на своих местах. Поворот направо, 150 метров — вот и конец долгой дороги.
Никто не встречает. Железные ворота, которые красились Андреем в лет 14, уже давно требовали новой покраски, местами поржавели и просели, цепляясь нижним краем за асфальтированный въезд. Дом, казавшийся когда-то большим и светлым, выглядел сейчас как уставший странник после длительного путешествия. Шиферная крыша потемнела и местами поросла лишайником, деревянные коньки покосились и местами сгнили, оконные рамы выцвели, кирпичной трубе явно не доставало пару нужных деталей. Порадовали только розы, которые сажали в детстве вместе с мамой. Кусты разрослись до огромных размеров. Плетущаяся роза сплошным ковром укрыла половину фасада и, несмотря на прошедшие первые утренние заморозки, продолжала цвести.
Андрей подошел к окну своей комнаты, через которое когда-то, будучи подростком, убегал на ночные гулянки, на удивление самому себе сказал: «Ну, здравствуй, добрый друг, давно не виделись! Выглядишь постаревшим, да и я, как видишь, уже немного поседел». Обращение, адресованное дому, скорее всего, было давним желанием Андрея поблагодарить место, где он начал свой жизненный путь, да так и не сделал этого. Жизнь закрутила сложный узел из обитателей этого дома, разбросав их по своим дорогам и путям.
Обойдя двор по кругу, в голове Андрея постоянно всплывали воспоминания, тут росло дерево алычи, наверное, давно спилили, не осталось даже пенька. Вот вишня за домом, на которую лазил за ягодой для компота, стоит на своем месте, вот те самые кусты малины и лавочка, на которой столько раз лежал душными южными летними ночами, смотря на ясное звездное небо.
К воротам кто-то подъехал, соседская собака посчитала нужным отработать свой кусок хлеба, занялась лаять. Скрипнула калитка. Отец вернулся с работы, Андрей пошел его встречать.
Андрей всё это время не терял контакты с родителями, много раз встречались они за эти годы на нейтральной территории, да и постоянно созванивались на праздники, но судьба завела путника в родную гавань, как оказалось, в грустную минуту, и, скорее всего, не зря.
«Привет, сынок! Как жив-здоров? Сколько годков не был дома? Двадцать?
«Привет, батя! Трошке поменьше! Всё хорошо. Как сам?
Андрей при общении с родителями мог моментально переключиться на местный южный говор, на котором в обычной жизни никогда не разговаривал, но в памяти он, как каленым железом, оставил свой уникальный след до конца всех дней. Отец и сын задержались в долгом рукопожатии, внимательно рассматривая друг друга. Отец за время с последней встречи приосанился, морщинами покрылось его лицо, сильные когда-то руки стали сухими, не было в них той крепости. Отец, наверное, тоже заметил какие-то изменения в сыне, но сказал только:
«Тоже всё хорошо. Пойдем, поможешь вещи занести».
Отперев входную дверь, на порог вывалился большой рыжий кот, по шрамам на морде и щербинке на ухе сразу было понятно, что котейка боевой. Кот проигнорировал гостя, не сочтя его интересным, побежал, прихрамывая, по своим кошачьим делам.
В доме был сделан добротный ремонт, но уже видно, что довольно давно. Некоторая мебель осталась еще со времен, когда Андрей тут жил. И самое странное было не то, что обои и полы были другие, а то, что запах стал другим. Совсем другим, не таким, каким помнился всё это время.
У каждого места, где бывает человек, есть свой уникальный, неповторимый запах, в каждом доме или квартире и летней кухне, сарае и амбаре. Этот запах накапливается годами и практически никогда не меняется, если только не поменялись обитатели этого пространства. Мать съехала от отца два года назад, тяжелый развод с большущим скандалом, дележкой всего, что можно, в том числе друзей и родственников. Может быть, отсутствие хозяйки наложило свой отпечаток на запах когда-то родного дома? Или, может, появилась другая хозяйка дома, и запах поменялся?
Андрей прошел в ванную комнату умыться и помыть руки с мылом, посмотрев в зеркало, вспомнил, как когда-то очень давно перед самым уездом на учебу мать ругала его за какой-то проступок, и, как оказалось позже, это был последний раз в жизни, когда Андрею пытались отвесить родительский нравоучительный подзатыльник. Андрей увернулся, а тяжелая рука по инерции попала по зеркалу и разбила его, оставив шрам на запястье мамы как напоминание, что момент, когда родители заканчивают учить своих детей и они достаточно взрослые для того, чтобы упорхнуть из дома, болезненный.
Войдя на кухню, на столе был собран скромный ужин холостяка, две тарелки домашней лапши из старого петуха, фаршированный морковкой синенький, тарелка малосоленых овощей, рядом стояла бутылка домашней самогонки.
Отец пригласил за стол и спросил, почему тот решил приехать из такой дали без особого повода.
Андрей не стал юлить, сказал так, как есть, что недавно внутри какое-то чувство появилось, что нужно съездить домой, что сны стали сниться про детство и отрочество. Просто появилось ощущение, что нужно тут быть, и всё. Другой разумной причины не было.
Отец пристально посмотрел в глаза Андрея и сказал: «Теща моя точно ведьмой была, да и мать твоя тоже, и ты туда же. Выпьешь с отцом?»
«Ты же знаешь, что я не пью. И при чем тут это?»
Отец налил себе рюмку самогонки, мастерски выпил ее, закусив малосольным огурцом, и сказал:
«Дом я продал, документы подписал в субботу, через две недели съезжаю насовсем. Хорошо, что приехал, попрощаешься с родным двором».
Андрей скорее упал на стул, чем сел. Новость о продаже дома была настолько неожиданной, насколько нелогичной и несвоевременной, Андрей просто не мог поверить своему слуху. Два года родители приходили в порядок после болезненного разрыва тридцатисемилетних отношений. Каждый пытался научиться жить друг без друга, у обоих получалось плохо. Некогда их сильный союз, преодолевший все жизненные вызовы и невзгоды: развал страны и голодные 90-е, бандитский беспредел, а затем чиновничий беспредел, вопреки всему смог вырастить троих сынов, построить дом с баней и быть в селе в числе уважаемых и порядочных людей. Союз, распавшийся, как им казалось, во благо каждого, сейчас не давал решать простейшие жизненные задачи, по сути, бытовые вещи. Два года показали, что они просто не умеют жить по одиночке. Каждый из них побывал в нескольких неприятных историях, в которых обращались к Андрею с просьбой помочь. Андрей помогал, чем мог каждому, это был его выбор, за который в итоге он и получил от всех клеймо предателя. В голове каждого из родителей не могла уместиться простая вещь, что Андрей не должен выбирать чью-то сторону в их конфликте. Мать не могла простить Андрея за то, что он общается с отцом, который так сильно ее обидел, был неверен и поднял на нее руку! А отец не мог принять, что Андрей общается с матерью, которая просто убежала от него после всех тех лет, которые он гнул горб на всю семью. Досталось Андрею и от родни, примкнувшей к каждому из родителей. Много раз ему прямо в лицо говорили, что он плохой сын и не поддержал отца, и тут же другой родственник обвинял его, что тот не поддержал мать.
«Наливай», — бесцветным тоном сказал Андрей, придвигая рюмку.
Отец приободрился наличию собутыльника и накапал до краев две совершенно разные по виду рюмки. Рюмка отца была хрустальная, невысокая, но широкая, похожая по форме на кадку, что используют в бане. По всему видно, что эта хозяйская любимая рюмка была дорогой памятью о каком-то событии в судьбе пожилого человека. Рюмка, доставшаяся Андрею, была стеклянная из дешевого подарочного набора, по форме была узкая и высокая — сразу видно, что такая посуда в доме предназначалась не для самых желанных гостей.
«За встречу», — чокаясь, почти в один голос сказали столовавшиеся.
Андрей не пил алкоголь не потому, что для этого были какие-то объективные препятствия, просто не любил его. После небольшой дозы каждый раз Андрея невыносимо тянуло спасть, ни громкая музыка, ни веселые гости не могли это изменить, поэтому на семейных застольях Андрей предпочитал чокаться весь вечер компотом, выдавая его за вино, и лишь под самый конец мероприятия позволял себе небольшую дозу алкоголя, а за пределами дома Андрей предпочитал вовсе не пить. Наверное, новость о продаже дома побудила подсознание Андрея воспользоваться скорым и неминуемым алкогольным нокаутом, мысли в голове Андрея приносили боль, требовалось скорейшее забвение хотя бы сном.
Как важен в жизни любого человека опыт, важен во всем, и в хороших делах, и в плохих, по любому действию или слову сразу видится росчерк пера мастера или клякса дилетанта. Так и тут отец, не нюхая, маленькой струйкой пустил крепкий напиток внутрь себя, не сбив дыхания, пустил, как доброго гостя провожая от калитки до самого стола. И Андрей, который занюхнул этот безобразный аромат сивухи перед тем, как опрокинуть рюмку, получил удушающий прием. Запах, перехвативший горло железной хваткой, потом мерещился Андрею двое последующих суток. Далее, попробовав осилить всю рюмку одним залпом, Андрей в процессе понял, что такой глоток сделать ему будет не под силу, и попытался глотнуть только часть, а жгучая, отвратительного вкуса жидкость, пренебрегая законами физики, казалось, карабкается назад вверх по горлу Андрея. Все же, собрав волю, как говорится, в кулак, Андрей пропихнул эту гадину внутрь себя, несколькими спазматическими глотками опустошив рюмку.
«Ничего в жизни хуже не пил», — сказал покрасневший, закашлявшийся Андрей.
«Сынок, так самогонка не должна быть вкусной, а то сопьешься», — изрек довольно простую жизненную мудрость хозяин дома.
«Почему решил уехать? И куда?» — спросил Андрей.
«Один я остался, вы, как куропатки после выстрела, разлетелись кто куда, одному умирать страшно, поеду к сестре в город, присмотрел квартирку рядом с ее домом».
Андрей увидел в влажных отцовских глазах действительный, не показной страх. Не думал он, что такие тяжелые мысли были в голове этого еще довольно крепкого и, по сути, не старого человека. Два года Андрей помогал выйти из этого крутого пике падающих в бездну родных людей, каждый раз подбадривая, каждый раз, несмотря на свои взрослые трудности и невзгоды, чаялся и переживал об их судьбе. И вроде у отца все только началось налаживаться, только жизнь вернулась в привычный шаг, появилась новая работа, долги начали закрываться, появилась какая-то сердечная подруга, отец опять начал ходить на рыбалку и охоту. А тут такая новость. Уезжает насовсем.
«Батя, ты тут всю жизнь прожил, как и все твои предки, дом этот, можно сказать, своими руками построил».
«Вся родня на кладбище, один я тут, больше никого нет. Все дети уехали, никто не вернулся, а я так ждал». Прервав Андрея, сказал отец. И продолжил:
«Ты вот покорял большой город, вцепился, как собака, мертвой хваткой, не бросил, и в родной дом не приехал, я для кого его такой большой строил?»
Тут уже Андрей перебил отца и не дал закончить мысль:
«Отец, ты несправедлив, Вы всегда с матерью говорили: «Вéртитесь там, вот и верти́тесь!» Говорили, что в селе нет перспектив, а мертвая хватка стоила мне обломанных зубов, смотри, половины уже нет, большой город безродных не жалует».
«Так вернулся бы! Дело наше продолжил бы! Неужели тут так плохо для тебя?»
Андрей насупился, хотел он сказать отцу, что после их с мамой развода всерьез задумывался о возможном возврате в родное село, которое в воспоминаниях было таким теплым, таким широким и светлым. Сказать о планах возврата после выхода на пенсию или ближе к ней. Город действительно тяготил Андрея. Конечно, со временем Андрей во всем разобрался, почувствовал ритм города, понял, что надо делать и когда, но деревенское детство никогда не отпускало его насовсем. Всегда манило и звало назад. Хотел сказать, но не сказал, понял, что опоздал, подпись уже стояла в документах на продажу.
Отец, уловив настроение Андрея, тоже насупился, и со стороны, вероятней всего, выглядели они как два озябших воробья на зимнем подоконнике, та же осанка, тот же профиль, очень друг на друга похожие, что тут сказать, отец и сын, одна кровь.
Дорогой читатель, вторая и одновременно заключительная часть будет опубликована завтра 13.11.2025 года. Всем добра.
