Лига психотерапии

С рождения сына она знала, что с ребёнком у неё что-то не так. Старший был ближе к сердцу, роднее, хоть и ершистый; младшая была ласковая, болтушка и проказница. А со средним она знала - не складывается.

Свою тонну книг по воспитанию детей она перечитала ещё в молодости. Сыну, казалось, ничего от них не надо: ни подарков, ни объятий. С детьми во дворе особо не играл, сторонился. К отцу тянулся, ездил с ним на рыбалку. Остальное было ему не интересно.

У неё попросил однажды набор инструмента для резьбы по дереву. Это было в его седьмом классе. Она удивилась, стала узнавать, что лучше купить. Никаких денег было не жалко, билась одна мысль - хоть так дать то, что не додала, не вложила, не долюбила. Поиски свели её с мастером резьбы по дереву, у него сын и перенял основы ремесла.

В школе учился сам, хорошо. После школы сын уехал из их маленького города в большой, поступил. Домой не приезжал, - начал подрабатывать. В гости не приглашал, а они показаться дома и не уговаривали - знали, что давить бессмысленно. Пообещает под нажимом, чтобы отвязались, а в последнюю минуту всё переиграет так, чтобы вырулить по-своему.

Когда её мальчику было десять, она разговаривала с психологом о том, в чём её вина, что она сделала не так, что он таким вырос.

Где совершила ошибку?

Психолог задавала пугающие её вопросы - страшным было то, что психолог как будто сына знала, предчувствовала то, как он поступит в разных ситуациях. Потом говорила с ней про то, что ошибки никакой нет, что между людьми бывают разные отношения, и у её мальчика - такой вот тип привязанности, избегающий.

Она шла домой, повторяя про себя слова про то, что он таким уродился и она в этом не виновата. Чувствовать себя недоматерью она перестала только в его шестнадцать, когда он, волнуясь, подарил ей собственноручно вырезанную липовую шкатулку.

Она обомлела, а сын показывал кто где: на крышке скульптурно изображены были и отец, и брат с сестрой, и она с ним у костра, все вместе на рыбалке. Всю композицию он придумал и сделал сам.

После вуза сын приехал один раз повидаться и сказать им, что на Родину не вернётся.

Работать устроился вахтами, чтобы скопить на квартиру в большом городе. Не пил, не курил. С тем, что он проживёт всю жизнь один, она не могла и не хотела смириться.

Раз в неделю она ему звонила, ненадолго. Денег он накопил, квартиру купил, зарабатывал сначала на ремонт, потом на хорошую кухню. Всё сам, без женской руки, - когда речь зашла о кухне, она твёрдо сказала, что после выходных приедут с отцом на новоселье.

Спрашивала, что привезти, что подарить. "Не надо ничего везти, у меня все есть", - как же ранил её раньше этот ответ! Сейчас она ответила спокойно, мол, поняла.

В выходные на базаре столкнулась с учителем по резьбе. Он сильно сдал. Спрашивал, как у сына дела, рассказывал о своих многолетних хворях. Уговорил их с мужем поехать к нему прямо с базара.

В подарок сыну повезли от него тяжёлый мешок грушевых чурбачков. На словах просил передать, что высушена древесина на совесть, сушил для себя.

Дверь по адресу сына им открыла пухлая белокурая девушка. Отец только крякнул.

- Спустись к машине, гостинцы поможешь поднять. Тебе там мешок кой-чего передали, - попросил сына.

Всю дорогу домой она проплакала.

Соседки завидовали, какой он у неё ответственный, разумный и самостоятельный, а ей не хватало его ребячьей открытости, желания прильнуть к маме, того, что было в отношениях с другими детьми - души, тепла. Так и вырос, в своём дому хозяин и при хозяйке теперь. Навсегда взрослый.

- Не угодишь тебе! То один он - плачешь, то женат он - плачешь, - не мог взять в толк, отчего у неё льются слёзы, муж.

Она плакала не о нём, а о себе. О третьем ребёнке, которого у неё не было.

Младшая дочь взяла дело в свои руки, навела мосты, подружилась в Фейсбуке с невесткой. Приходила, показывала ей на компьютере фотографии, которые та выставляла.

Сын тоже там в Фейсбуке был, вёл страницу. Лица его там не было, только на снимках - вырезанные из дерева фигурки. Непостижимо живые.

Она заходила на его страницу каждый день. Научилась лайкать его посты.

Написал он на своей странице только один раз.

На смерть мастера, у которого учился.

Про то, как много этот человек ему дал. Про то, как важно ему было встретить человека, который чувствовал сокровенные движения его души, даже когда словами он не мог их сказать. Про то, что в жизни таких людей у него было только двое - мастер и мама, которая подарила ему первые инструменты, поддержала в учении, всегда верила в него.

Что она не похожа на других мам - она не любит пустые разговоры. А однажды привезла ему тяжеленный мешок дров в подарок, а не занавески и кастрюли на обзаведение хозяйством. Но это был самый желанный подарок на свете, потому что древесину сушил далеко в другом городе его учитель, и это его наследство. Это его дух делает такими чудесными его скульптурки.

В комментариях к посту чужие люди восхищались ею и пели осанну её материнству.

Она молча легла пластом и не могла сдвинуться с места два дня. О том, что она передумала внутри себя, она никому никогда не рассказала.

Источник

ОЧЕНЬ много нытья, предупреждаю заранее.

Пожалуй, начну с того, что очень долгое время я борюсь с депрессией. Все началось с подросткового возраста, когда я подверглась массовой травле всей школы. Все четыреста человек издевались над моей внешностью, бедностью, творчеством и тем, что я получала хорошие оценки. Постепенно я забила на учёбу, постаралась закрывать лицо и тело мешковатой одеждой, а рассказы писать в закрытых рекреациях и библиотеке, куда редко заходили мои обидчики.

Депрессия стала моим постоянным спутником. Я вырывала себе волосы в состоянии стабильного невроза, поэтому моя и без того уродливая внешность (акне 3-4 стадии, ожирение, крупные черты лица, очки) пополнилась лысиной. Дисморфофобия развивалась и цвела. Школьный психолог отправила меня к психотерапевту, но тот наорал на меня, сказав, что я дурная. Видимо, это был какой-то метод шоковой терапии, но помню, что выйдя из кабинета долго плакала, хотя вообще не слезливый человек. Это отшатнуло меня от врачей такого толка на много лет.

В один момент, я решилась и попросила маму помочь мне с переводом в другую школу. Перевод дал мне сил и я по сути стала другим человеком. Я преодолела социофобные панические атаки, смогла на время выбраться из депрессии, я осознала, что могу быть симпатичной и сделала шаги к этому (похудела, почти вылечила акне, доведя его до первой степени, покрасила волосы, стала носить линзы, поставила брекеты). На несколько я стала душой компании, я влезала в любую тусовку и была словно тот самый дюраселовский заяц. Энергия била через край, я была счастлива. Училась (вначале в школе, потом в институте), одновременно работала, подрабатывала и ходила на курсы, не забывая о встречах с друзьями и активной личной жизни.

Потом случилось так, что у меня внезапно пропал слух на одном ухе (поставили нейросенсорную тугоухость) и мне прописали капельницы доксиметазона. От них у меня случился глобальный гормональный сбой, от которого я потолстела на 20 кг за месяц. И это... Сломало меня. Я резко потеряла интерес ко всему. Как будто переключили тумблер. Ещё и начались разлады в моих первых отношениях, что загнало меня обратно в состояние депрессивной интровертности и ненависти к своей внешности. Единственным способом общения с людьми для меня стал интернет.

А потом я влюбилась в другого человека. Это опять вернуло меня в русло активности и энергии, я даже похудела на десять кило только за счёт постоянных встреч с друзьями. Потом я все таки решилась и бросила свои первые отношения, это было настолько тяжело, что абсолютно обрубило все мои эмоции. Вообще все. В том числе и влюблённость. Я стала встречаться с другим парнем, который некоторое время был у меня во френдзоне, чтобы хоть как-то отвлечься. Постепенно эмоции вернулись, но с ними вернулась и депрессия. И это был самый тяжёлый момент в моей жизни: умер дедушка, оба моих родителя слегли с коронавирусом тяжёлой степени, а мне надо было закончить институт + был риск нежеланной беременности. За пару месяцев этого адища я словила, наверное, с десяток панических атак и истерик. Моя нервная система словно была выжжена. Это было начало лета 2020.

Прошло уже много времени, но ситуация только усугубляется. Осенью я пыталась найти хорошего психотерапевта, но один домогался ко мне, а другая сказала "да че ты страдаешь, ты же и так красивая, все себе придумала". Я отложила попытки, но сейчас понимаю, что все, край. За этот год я набрала ещё 15 кг. У меня развивается рпп. Я могу очнуться оттого, что ем, просто набивая брюхо. И да, именно очнуться - не осознавая, что я делаю. Причём наедаюсь я настолько, что меня почти тошнит от этого, становится плохо и больно в животе, но я не могу остановиться... А потом накрывает плач, истерика и жестокое чувство вины за то, какая я жирная мразота. Я пытаюсь худеть, потому что уже не могу видеть свое отражение в зеркале, но в какой-то момент могу понять, что опять ем что-то не то в огромных количествах. В последнее время мне не хватает сил на то, чтобы банально выйти из дома. Друзья уже бьют тревогу. Мне не хватает сил ничем заниматься и даже сделать круг вокруг дома - достижение, ведь жуткая слабость преследуют меня. Я связывала это с лечением гормонов, но мне кажется, что это накладывается одно на другое.

Во вторник я иду к психиатру. Мне кажется, что если и он мне не поможет, то это кранты. Я не знаю, что мне делать, я устала.

Всем привет. Это мой второй пост по тематике реформ пенитенциарных служб с точки зрения психолога. В этой части текста попытаюсь ответить на некоторые вопросы, которые поступили в комментариях.

Первое и самое главное. Почему в армии всё, как правило, проходит хорошо, можно людей перевоспитать, а в тюрьме при тех же подходах наблюдается определённый аут. Здесь нужно обратить особенное внимание на один нюанс. Что социальные группы, которые формируются в армии и колонии - они в корне различны. Они просто разные. В армейское подразделение, где служат, например, срочники, люди набираются согласно определённому отбору. И без преступного прошлого. Поэтому общаясь друг с другом эти личности не наносят друг другу существенного вреда. То есть нормальные индивидуумы под руководством офицеров не влияют на других индивидуумов плохо (на уровне идей, философии, мировоззрения). А вот если все эти военнослужащие смогут сформировать ещё и единый коллектив (сплочённую, эффективную группу единомышленников), - тогда и их всеобщее развитие может существенно повыситься (с учётом, конечно, того, что не допускается дедовщина и сам офицерский состав адекватен - но это немного другая история).

Что же при армейских порядках выходит в тюрьме. Да. Заключённых можно научить ходить строем. Правда, сразу возникает вопрос - зачем? Говорят - для дисциплины. Только вот не нужно путать тюремную мотивацию и армейскую. Потому что строевая в армии при правильном подходе к делу воспринимается как один из учебных предметов (хотя я считаю, что надо меньше маршировать, а больше заниматься изучением оружия/техники, но это моё личное мнение). А вот в тюрьме вся эта деятельность заключёнными трактуется как что-то принудительное и не особо нужное. Поэтому и воспитательное значение строевой и отрядов здесь сводится к нулю.

Более того. Совместное проживание одних заключённых с другими - это далеко не одно и тоже, когда в одном расположении живут солдаты. Особенно, если мы хотим кого-то перевоспитать, тут возникают существенные проблемы. Потому что арестант здесь контактирует с другими "сидельцами" больше всего времени - и такая всеобщая организация приводит к обратному результату. Сказывается давление группы на индивида. В частности, если мы в социальную группу заключенных поместим одного нормального человека - он или будет переживать запредельные стрессы, или сам превратится в преступника. А в случае с колонией всё ещё хуже. Арестант, попавший в сообщество других преступных элементов, не только не перевоспитывается, но ещё и подсознательно считывает опыт других людей, которые ненавидят нормальное общество.

Поэтому и есть смысл задуматься над реформированием. Возможно, есть смысл привлекать в пенитенциарную службу людей извне. Которые согласны "разбавить" нездоровое сообщество колонии другими мировоззрениями, и принять участие в действительном, а не мнимом перевоспитании осужденных. Когда, например, в рабочее время - хотя бы на 8 часов с арестованными будут работать люди из здорового, нормального мира. В пропорции 2-3 осужденных на 4 человека без уголовного прошлого, которые осуществляют общую деятельности в каком-либо цехе. Безусловно, для таких добровольцев нужно будет предусмотреть специальные льготы, значительные зарплаты, компенсации. Но поверьте. Это окупится сторицей. Потому что только люди с нормальным мировоззрением могут хоть как-то убедить преступников измениться. Ведь и так понятно, что "авторитет" не сможет воспитать законопослушного, а вор в законе, хоть бы он был семи пядей во лбу, не посоветует арестанту стать на путь исправления. То есть лишь видоизменяя, калибруя социальные группы внутри тюрьмы - мы сможем добиться действительного прогресса.

По поводу докладов, подхода и отхода к начальнику, специальных обращений к сотрудникам колонии, системы выговоров и поощрений, утренних и вечерних проверок - да, это тоже отголоски армии. Но в условиях тюрьмы это всё скорее дисциплинарный, но не исправительный подход. В плане воспитания он не играет особой роли. Потому что здесь опять-таки надо учитывать мотивацию осужденных. Если в армии (здесь уже имеется в виду не срочная, а вообще) есть перспективы карьерного и служебного роста, люди собраны, в основном, по интересам, то колония этим похвастаться не может. Соответственно, представьте себе мотивацию осужденного, которого заставляют мести двор - и обещают за это дополнительную передачу на выходные. И не забываем, что он это всё делать не хочет, но в силу определённых обстоятельств принимает решение сделать. Мало того, что в этом случае это будет малоэффективная работа из-под палки, так ещё и воспитательный момент здесь улетучивается просто со скоростью света (потому что здесь кнут и пряник в своём грубом проявлении). Вы можете, конечно, возразить, и сказать, что существует закон эффекта Э. Л. Торндайка. Где говорится, что вероятность повторения реакции, за которой идёт состояние удовлетворённости, возрастает. А вероятности повтора действия, за которым идёт что-то неприятное - снижаются. То есть вроде выходит по теории, что кнут с пряником, а также внешние поощрения и наказания весьма неплохо должны действовать. Но тут есть одна загвоздка. Как указывает доктор психологических наук И. В. Запесоцкая (вот ссылка на её лекцию: https://www.youtube.com/watch?v=PEQNGp3agcM), закон эффекта Э. Л. Торндайка, безусловно, действует, но по отношению к животным. А вот касательно человека он, как правило, не действителен. Или может работать, но со своими закономерностями. Поэтому нетрудно догадаться, что в нереферентной социальной группе (проще говоря, в том сообществе, где человек не сильно-то и хочет находиться) ценность любых выговоров и поощрений катастрофически обесценивается. Или же создаётся такая ситуация, когда воспитательный эффект похвалы и наказания недолговечен и при измении условий существования может уйти в регресс.

Каков вывод из этого всего. Мы должны понять, что колония - это не армия. И здесь не солдаты, офицеры, служба и т. д. Тюрьма - это специфическая организация, которая изолирует осужденных от остального социума и пытается на них позитивно влиять. И следует действительно здраво оценивать, что в перевоспитании осужденных эффективно, а что просто создаёт видимость воспитания - но таковым не является. Главной же идеей остаётся выработка нового взгляда на исполнение наказаний. Это, безусловно, изоляция, труд, но с попытками изменить мировоззрение человека с помощью переструктурирования социальных групп внутри тюрьмы. Когда полностью нивелируется влияние "авторитетов", но в свою очередь усиливается воздействие со стороны людей извне (волонтёров), которые способствуют социализации осужденных. И что не маловажно. Здесь мы не просто занимаемся какими-то экспериментами, а формируем для осужденных других лидеров, за которыми они могут последовать по нормальному жизненному пути.

Всем спасибо за внимание и берегите себя.

Всем привет. Сегодня прочитал пост товарища nanodirigible про реформы системы исполнения наказаний (кому интересно, вот ссылка: Вариант реформы ФСИН РФ). И решил высказать несколько соображений по этому поводу.

Сразу скажу, я не тюремный психолог, а медицинский. И возможно, что ряд нюансов этой сложной структуры я могу не улавливать. Поэтому просто напишу, исходя из логики самой темы.

Как мы все знаем, преступление и наказание - к сожалению, неотъемлемые части жизни многих людей. Можно долго дискутировать на тему неправильного воспитания, психотравм, жестокого социума, недосмотров в школе (училищах, колледжах, институтах). Но факт есть факт - многие люди оказываются в тюрьме. И эти тюремные учреждения часто называются ИК (исправительная колония). То есть подразумевается, что система, например, ФСИН, берёт на себя ответственность не только за изоляцию опасной личности от социума, но и будет способствовать её определённой психологической трансформации (в позитивную сторону естественно).

Неотвратимость наказания влечёт за собой помещение человека в другой мир, который, как мы знаем, очень закрыт и очень иерархичен. Суть этого утверждения сводится к тому, что на ближайшие 5-10 лет осужденный будет помещён в определённый коллектив (не путать с трудовым коллективом), который так или иначе будет влиять на формирование и дальнейшее становление личности.

Что это означает. Помните теорию деятельности А. Н. Леонтьева? Там есть очень простой и элементарный для понимания постулат. А именно. Научиться чему-то, можно только в СОВМЕСТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ С ТЕМ, КТО ЭТО УМЕЕТ. То есть стать законопослушным, можно в условиях общего труда с законопослушными. На секунду отвлечёмся от этого утверждения и попытаемся понять его контекст в данном случае.

Начинаем анализировать само перевоспитание преступников. Суть этого процесса сводится к следующим механизмам влияния (регуляции поведения): благодарностям (поощрения) и взысканиям (наказания в местах лишения свободы). Среди благодарностей: возможность выйти по УДО, перевод в более мягкие условия содержания, краткосрочные и долгосрочные свидания, дополнительные передачи (посылки) и т. д. Среди взысканий: отклонение прошения по УДО, перевод в более строгие режимы содержания, выговор, строгий выговор, штрафной изолятор. С помощью этих рычагов влияния осуществляется общий контроль за осужденными. Естественно, что это лишь общая схема. Всё гораздо сложнее. Если человек настроен на сотрудничество с администрацией - будут благодарности, не настроен - будут взыскания.

Теперь рассмотрим другой аспект системы. Потому что на одних кнутах и пряниках человека можно только дрессировать, но не перевоспитывать. Ведущую роль в изменении преступника играют тюремные психологи, сотрудники тюрьмы, инструкторы производства, в ряде случаев - священнослужители. Если разобраться, их роль состоит в выстраивании определённых алгоритмов взаимодействия и коммуникации. Что интересно, суммарное время общения с офицерами (или сержантами) у осужденного несоизмеримо мало по сравнению с количеством времени, которое он проводит в коллективе себе подобных. Даже допуская, что тюремный психолог уделяет час своего времени один раз в неделю на арестанта - становится очевидно, что позитивных влияний на него производится очень и очень мало. Если прибавим к этому 1-2 часа в неделю общения со священником - всё равно это будет капля в море. Поэтому важно заметить, что количество времени, проведённого с другими преступниками, у обитателя колонии всегда будет больше. Даже если это время работы - всё равно контингент будет состоять из таких же как он.

Здесь мы также не забываем о том, что за психику арестованного будут вести борьбу не только сотрудники колонии, но и так называемые "авторитеты". То есть уголовники, которые не только обладают особыми навыми убеждения и влияния, но и являются трансляторами, апологетами и "проповедниками" преступной жизни. Выходит, что позитивного влияния на психологию осужденного и так мало, так ещё и добавляются дополнительные проблемы.

Теперь возвращаемся опять к теории А. Н. Леонтьева. Которая нам ясно говорит, что психика переструктурируется и меняется только в социальных взаимодействиях, и в совместной деятельности. Посмотрим, как это гипотетическое утверждение находит своё воплощение в стенах тюрьмы. Учитывая, что сотрудники колонии и психологи просто физически не могут тратить много времени на каждого осужденного, он контактирует в основном с другими проблемными личностями. Причём в условиях закрытости и высокой иерархичности системы все межличностные влияния существенно усиливаются, а сам негатив утилизируется с большим трудом. Выходит, что незаконопослушный гражданин, который получил срок, допустим, за единичное воровство - "перевоспитывается" среди воров, нарушителей, "авторитетов" и прочих индивидуумов, которые негативно относятся к социуму. Причём здесь общая деятельность заключается не в перевоспитании, а в принудительной аккумуляции, адаптации и усвоению деструктивных стратегий других членов этого сообщества. Даже подсознательно ты начинаешь чувствовать психологическое заражение. Банальная фраза "с кем поведёшься - того и наберёшься" здесь действует на 100 %. Даже если ты в тюрьме сам прекрасно понимаешь, что ты был неправ, что-то нарушил, никто не отменял правил социальной психологии. А именно давления группы на индивида. Если сообщество представляет собой преступников, и ты среди них вращаешься 24/7, то такая совместная деятельность, безусловно, даст свои плоды. Только вот это будет не перевоспитание осужденного. А скорее укоренение в нём обратных качеств - усиливается хитрость, изворотливость, манипулятивность, антигуманность, убеждённость в том, что преступный путь единовозможен.

Вы меня спросите? Ну, и к чему мы пришли? Начали за здравие, а закончили за упокой. Но, вот представьте себе. Ведь дело даже не в том, что "сидельцы" возвращаются в тюрьмы (почему возвращаются, я объяснил выше), а в том - есть ли альтернативы этому замкнутому кругу. Так как мы отлично с вами понимаем, что даже окружённый добрым, честным, высокоморальным коллективом преступник может меняться на протяжении многих лет (а изменить "авторитета", наверное, и того дольше) . Ведь это не одномоментный процесс. То есть перевоспитание возможно, но любое влияние на личность - это время, это психологические и моральные ресурсы группы. Да и кто согласится регулярно позитивно влиять на далеко не самого лучшего представителя нашего вида?

Есть и другой довольно жёсткий подход - посадить всех в одиночные камеры, исключить общение между собой (что-то подобное применяется в ряде тюрем США). То есть тут человека вообще извлекают из социальной группы и оставляют "вариться в собственном соку". Как вы, наверное, уже и догадались, если человек пришёл со своими тараканами в голове в тюрьму, с такой схемой он с этими же насекомыми в психике и выйдет. То есть тут не будет группы добрых людей - которые попытаются изменить его взгляды, не будет даже восьми часов в сутки совместной рабочей деятельности (которая на подсознательном уровне может поменять в лучшую сторону). И все показатели психики окажутся на дефолте (изначально преступные взгляды такими и останутся).

Есть ещё промежуточный вариант. Содержание осужденного в одиночной камере (помещении), но с возможностью дистанционного общения с поддерживающей группой. Насколько это эффективно, пока проверить трудно.

Вот собственно мы и познакомились с основами основ психологии перевоспитания преступников. Остаётся открытым вопрос, как можно переструктурировать тюрьму. Чтобы не осужденные давили своими идеями на других "сидельцев", а чтобы кто-то адекватный, нормальный и законопослушный (причём я здесь больше говорю о группе) мог влиять на преступный мозг. Постепенно переструктурируя сознание в более гуманное и добропорядочное.

Как видите, механизмы этой проблематики известны. Но модели реализации таких проектов сейчас многими считаются или очень дорогими, или очень утопичными.

Если кто-то смог разглядеть перспективы решения данной проблемы - буду рад услышать ваше мнение. Всем спасибо и берегите себя.

С одиночеством мы сталкиваемся сплошь и рядом. В силу профессии я часто встречаюсь с этим явлением даже в полной семье. Мама, папа, дети – казалось бы, живи и радуйся, но половой жизни между супругами давно нет. А если нет физической связи, в семье начинает страдать эмоциональная сторона, то есть утрачивается ощущение друг друга и взаимопонимание. Как известно, для устойчивых отношений незыблемым условием является физико-эмоциональная связь двух людей. Отсутствие секса или эмоций делает такой союз неполноценным.

Отсутствие удовлетворения может выражаться в том, что женщина, даже не осознавая или отрицая собственные сексуальные желания, ведет себя зачастую провоцирующе, смотрит на мужчин «глазами недоенной коровы», а затем искренне возмущается тем, что они вдруг начинают предлагать. Или мужчина бессознательно смотрит так, что у женщин начинает щемить сердце, наворачиваются слезы и хочется «дать из жалости».

Действительно без гормонов вознаграждения, которые мы получаем при участии сексуального оргазма, далеко не уедешь.

Недостаток серотонина дает очень низкий порог восприятия боли, мигрени и, конечно, нашу старую унылую подругу – депрессию. Отсутствие дофамина делает так, что наши мозговые процессы обедняются и начинают двигаться, как ходят по полю футболисты Стерлитамакского содовика из шестого футбольного дивизиона, да и вообще вследствие нехватки этого нейромедиатора может «обнять» Паркинсон!

А падающий в пропасть окситоцин — это лишний вес, проблемы с щитовидкой и прямая дорога к вулкану раздражительности и недовольства. Безусловно на все это может влиять не только отсутствие секса, но и общая неблагополучная семейная или социальная ситуация.

Казалось бы, все эти проблемы могла бы решить мастурбация. Во время финальной разрядки – оргазма, она дарит нам выброс тех самых гормонов, которые становятся так дефицитны при отсутствии секса.

Но здесь таится еще одна проблема. Дело в том, что наша васкулярная (то есть сосудистая) система так устроена, что и она очень нуждается в стимуляции извне другими особями нашего вида. Ведь на сердце ложится совсем не 100% нагрузки по перегонке крови, как думают многие. Сердечная мышца получает в здоровом теле лишь 40-45% нагрузки, остальное делают микросокращения сосудов. Отсутствие тактильных прикосновений приводит к ухудшению пластичности сосудов и способности к сокращениям. В результате на сердце возрастает нагрузка до 70-75%, а это риск преждевременного старения и разного рода заболеваний этой системы.

Либидо, потребность жить и жить качественно и, входящая в этот список сексуальная потребность, включая прикосновения — это естественная потребность нашего организма. Если она подавляется общей культурой или ее проявления считаются чем-то постыдным, то природа думает так: «У этой особи мало прикосновений, она мало стимулируется извне, значит, она наверно уже старая и плохо взаимодействует с другими, ее лавочку пора закрывать!».

К счастью, тактильные контакты здесь работают не только в сексуальном контексте, дружеские объятия с любимым другом или подругой, нежность при взаимодействии с ребенком, прикосновение к предмету вызывающему ваше этетическое наслаждение точно также улучшают перистальтику ваших сосудов. Все это также приводит к выделению гипоталамусом эндорфинов -— гормонов счастья и энкефалинов (это нейропептиды обладающие болеутоляющим действием).

Поэтому уж не отказывайте в этом себе или близким!

Бывало ли у вас такое, что мысль о работе с некоторыми клиентами приводила вас в ужас или отчаяние? А с другими клиентами ощущалась близость так, что возникало беспокойство о сохранении дистанции? Рано или поздно с подобными переживаниями сталкивается большинство психологов и психотерапевтов. Эти чувства пугают и нередко заставляют усомниться в собственном профессионализме, компетентности и этичности.

Вот одна из историй.

Как-то раз после обеда на Ирину накатила сонливость. В её расписании был ещё один клиент, которого она очень не хотела принимать в этот день. Она много размышляла, как «безнаказанно» отменить сессию, даже фантазировала предложить клиенту перейти на общение в переписке, но ничего толкового не придумала. И вот он заходит в её кабинет.
— Здравствуйте, Ирина.
— Добрый день, Дмитрий.

После сессии Ирина уже засобиралась домой, но вспомнила о встрече группы помогающих практиков. Усевшись в кресло в кругу единомышленников, она наконец смогла расслабиться.

На традиционный вопрос ведущего, есть ли у кого случай, откликнулась Ирина. Она рассказала о своей работе с Дмитрием, соблюдая правила группы: минимум клинических и никаких персональных данных, но подробно о своих чувствах к Дмитрию и их взаимодействии. Она с удивлением заметила, что рассказывает группе о своей печали и страхе. Удовлетворённая своим докладом, она отодвинула свой стул за круг и около сорока минут слушала своих коллег, которые описывали свои чувства и переживания, ассоциации и метафоры, если бы были на месте Ирины и Дмитрия в этих отношениях.

По окончании встречи Ирина чувствовала поддержку и утешение. Но ещё больше она была рада видеть Дмитрия через несколько дней. Перед этой сессией она не испытывала волнения, но была воодушевлена.

До начала практики студенты-психологи изучают технику и этику взаимодействия с клиентом. Но каждый психотерапевт, каждый клиент, каждая новая связь и перспектива уникальны, поэтому применение любых правил зависит от текущего контекста.

Что же такого испытала Ирина, что позволило ей избавиться от груза напряжения в работе с Дмитрием? Иначе говоря, что позволило ей выйти за пределы себя и своих реакций на клиента и точнее вернуться к своей профессиональной роли психотерапевта? Это была балинтовская группа.

Автор метода — Микаэл Балинт — венгро-британский психоаналитик. Он изучал природу и силу отношений между врачом и пациентом. Но в его группах участвовали не только врачи общей практики, а представители разных помогающих профессий, в том числе, психологи, психотерапевты, психиатры, соцработники, священники и полицейские. Уже более 60-ти лет группы успешно работают по всему миру. Продолжают встречи и группы, собранные самим Балинтом.

В опубликованной в 1957 году книге «Врач, его пациент и болезнь» Балинт описывает отношения между врачом и пациентом как «взаимную инвестиционную кампанию». «Врач и пациент вносят свой вклад с подразумеваемым ожиданием взаимной выгоды: врач хочет помочь пациенту и зарабатывать на жизнь, а пациент хочет чувствовать себя лучше».

Это основа для взаимного доверия и уверенности, которые позволяют принимать и выдерживать краткосрочные стрессы и неустойчивость без какого-либо длительного вреда. Результатом разумного инвестирования и тщательного культивирования являются мощные и значимые отношения между пациентом и врачом.

Группа работает просто, в три шага:
1. референт представляет сложный случай — проблему отношений с клиентом, а не вопрос техники психотерапии
2. члены группы задают уточняющие вопросы, помогая референту сформировать окончательный запрос
3. участники группы размышляют, ставя себя на место психотерапевта и клиента, и, используя утверждения «Я», выражают то, что они чувствовали бы, если бы были в этих отношениях.

При обсуждении описанной выше истории один из членов группы вполне мог бы описать, насколько беспомощным и бесполезным он будет чувствовать себя, заботясь длительное время об этом клиенте, которому не становилось лучше. Другой член группы, скорее всего, отметил бы, как клиент, насколько он ценит еженедельные встречи с Ириной. Обученные ведущие групп облегчают этот процесс, поддерживая атмосферу уважения, обеспечивая конфиденциальность и безопасность внутри группы, защищая докладчика от осуждения, оценки или давления каким-либо образом, а также тщательно контролируя обсуждение, чтобы быть уверенным, что и психотерапевт, и клиент получают должное внимание.

Эти отношения между специалистом и клиентом обеспечивают контекст, необходимый для наилучшего применения этических норм и техники психотерапии. В современном мире психотерапия непрерывно развивается, и возрастают требования к ней. Балинтовская группа даёт нам модель и процесс, которые вместе показывают нам, как можно больше инвестировать в наши отношения с клиентами, чтобы создать контекст, необходимый для оказания наилучшей возможной помощи.

https://t.me/balintonline