Меня зовут Павлов Денис Евгеньевич. Я психолог, эмоционально-образный терапевт. И какое-то время я работал школьным психологом в обычной государственной общеобразовательной московской школе.
В этом небольшом цикле статей я хотел бы рассказать о том в каком состоянии сейчас находится психологическая помощь в школах и рассказать о подводных камнях тем, кто планирует работать психологом в школе.
Для того, чтобы избежать споров в комментариях вида «А вот в этой школе в этом городе не так, как вы пишите», я сразу уточню. Я расскажу вам о том, как всё устроено «в отдельных общеобразовательных государственных школах города Москвы». Я не говорю обо всех школах во всей стране.
Мой рассказ базируется на моем личном опыте работы школьным психологом, открытой информации, а также на том, что мне рассказывали и рассказывают люди, как дети, так и взрослые, с которыми я работал и работаю как психолог.
Так, приличная часть родителей обучающихся может транслировать, что психологи вообще не нужны и в лучшем случае они бесполезны, а в худшем - мошенники.
Поскольку это вполне ожидаемо, то само по себе проблемой не является.
Проблемой это становится тогда, когда такую позицию демонстрируют родители детей, которым психологическая помощь таки нужна. Особенно, когда корень всей ситуации находится именно в детско-родительских отношениях.
- у психолога получилось достучаться до таких родителей, сформировать с ними альянс и таки совместными усилиями помочь ребенку, зачастую одновременно наладив его взаимоотношения с родителями;
- у психолога не получилось заручиться поддержкой родителей, что существенно осложняет оказание помощи ребенку.
В обычной общеобразовательной школе второй путь – это весьма частое явление. И он является наиболее грустной историей, когда вы работаете с ребенком с суицидальными рисками.
Сразу подчеркну, это не повод опускать руки, но повод смотреть на вещи трезво и понимать, что ты не бог и у тебя есть свои пределы возможностей.
Ты можешь своими действиями снять суицидальный риск у ребенка, но его взаимоотношения с родителями могут остаться неизменно плохими, и ребенок будет от этих самых взаимоотношений интенсивно мучиться как минимум до того момента, как у него появится возможность жить отдельно. Когда он начнет жить отдельно, мучиться он не перестанет, конечно, но интенсивность страданий снизится.
Бонусом родители бывает боятся, что злой школьный психолог хочет вызнать у ребенка, что его обижают дома, чтобы вызвать опеку и ребенка изъять из семьи. Это, на самом деле конечно же не так. Да и опека, по крайней мере в Москве, по отзывам коллег социальных педагогов, работает… эм… скажем так, не шибко эффективно даже в тех ситуациях, когда действительно дело плохо.
А, еще, конечно же, дети и родители часто путают психологов с психиатрами и боятся, что если ребенок придет к школьному психологу, то ему в итоге выдадут справку или внесут в какую-то базу данных, из-за чего подросшего детёнка потом на работу не возьмут. Ну тут, понятно дело, только просветительская деятельность и помогает.
Так мы плавно переходим к следующей части предубеждений, направленных на школьных психологов, которые исходят от детей.
Я несколько раз слышал от детей фразы вида «Я не хочу с вами разговаривать, поскольку не думаю, что вы хороший психолог. Хорошие психологи в школах не работают, они занимаются частной практикой.».
Несмотря на то, что дети, которые мне это говорили, обычно состояли на внутришкольном учете (а некоторые и на учете в ПДН) и в мой кабинет их приводили, а не они приходили сами, на мой взгляд, такие убеждения распространены гораздо шире в среде обучающихся. Этому, к сожалению, способствует несколько обстоятельств.
Первое и очень частое обстоятельство – у ребенка ранее уже был негативный опыт взаимодействия с другими психологами в целом и/или школьными психологами в частности.
Я слышал много разных грустных историй про такое взаимодействие от детей. Там обычно начиная от непрофессионализма или недостатка знаний (психолог банально не знал, как помочь ребенку) или пофигизма (когда имитируют помощь, давая ребенку номера телефонов горячей линии, вместо реальной психологической помощи), заканчивая нарушением профессиональной этики (психолог умудрился рассказать третьим лицам то, о чем ребенок не хотел рассказывать никому кроме психолога).
Второе обстоятельство – у ребенка есть друг или знакомый, который имел негативный опыт взаимодействия с психологами, о котором я написал выше.
Ну и третье обстоятельство – ребенок судит о школьном психологе, исходя из того, что он услышал в Интернете или увидел в фильмах или сериалах. Ну тут что сказать. Зачем снимают фильмы и сериалы, в которых извращают работу психологов, мне до сих пор не совсем понятно. А что касается Интернета… Ну, это Интернет. Тут это в порядке вещей.
В общем, что касается обучающихся, то у них по отношению к школьным психологам «предубеждение со звездочкой», скажем так. Поскольку это предубеждение хоть как-то связано с реальностью и регулярно даже базируется на собственном жизненном опыте.
Но такие предубеждения со стороны обучающихся – не приговор. Если психолог профессионален, компетентен, соблюдает профессиональную этику, искренне хочет помочь и никогда не врет детям, то наладить контакт с такими обучающимися у него вполне может получиться (за исключением разве что очень редких и специфических случаев).
Бывает, что подходит детёнок, у которого в классе ты заменял когда-то урок или проводил тренинг и говорит: «Я видела, что девочке плохо, она плачет в туалете, может ей помощь нужна?». При том что на тренинге или на замене изначально ребенок на тебя фыркал и всячески показывал, что к психологам относится скептически.
Ну и, конечно же, детское «сарафанное радио», на самом деле это очень большой помощник школьного психолога. Бывает, что поможешь детёнку, а через какое-то время к тебе в кабинет заглянет его друг или приятель и обратится за помощью.
Но если с родителями и детьми в плане стереотипов и предубеждений всё вполне понятно и привычно, то вот с остальными категориями всё не совсем понятно.
Так, есть часть (к счастью небольшая) учителей, которые искренне не понимают, чем вообще школьный психолог занимается и для чего.
Кто-то считает, что психолог занимается ерундой. Одна такая учительница договорилась до фразы: «Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы дети из моего класса к вам не обращались.». Ей, видите ли, не понравилось, что я попросил её подготовить представление на ребенка из ее класса, которого она сама же чуть раньше привела ко мне, чтобы я ему помог. И это при том, что я предварительно скинул ей шаблон, из которого надо было просто поудалять лишнее.
Есть часть (тоже, к счастью, небольшая) учителей, которая считает, что школьный психолог особо не загружен, и, кроме того, обязан по первому зову прибежать и сделать всё, чтобы не было конфликта с родителем ребенка. Это обычно проявляется в ситуациях, когда классные руководители приходят и с порога заявляют: «Вы завтра должны мне сделать характеристику на ребенка, которому послезавтра на комиссию идти для признания его ОВЗшником».
Поэтому, когда ты вежливо сообщаешь, что это физически невозможно, поскольку чтобы написать характеристику, сначала надо провести диагностику и обсчитать её, а ближайшая неделя у тебя уже забита битком, то случается бурная эмоциональная реакция с последующими жалобами начальнику психолого-педагогической службы.
Но тут еще ладно, хоть как-то я могу понять, что часов психологии в педагогических ВУЗах не так много. И я даже понимаю, почему учителя иногда так боятся родителей обучающихся.
Но вот когда начинают отжигать коллеги из непосредственно психолого-педагогической службы (в которую входит и школьный психолог), то тут, конечно, начинаешь ощущать весь масштаб трагедии.
Так, в моем случае, школьный логопед, не разбиравшаяся в психологии и психотерапии ну вообще, тоже искренне считала, что я не работаю. Основным аргументом было то, что я не всегда есть в своем кабинете (что логично, поскольку школьному психологу обычно приходится много бегать по зданию и разбираться с кучей разных ситуаций), и что на моем кабинете регулярно появляется висящая на ручке двери табличка с текстом «Не входить идет консультация».
Табличку, кстати, я купил именно потому, что та же логопед имела привычку вламываться в кабинет посреди консультации с ребенком и категорически игнорировала мои просьбы так не делать.
Помогла ли табличка? Ну, не до конца. Некоторые учителя иногда вламывались в кабинет, игнорируя наличие таблички. Повторюсь, некоторые учителя искренне не понимают, чем школьный психолог занимается на работе, а потому и не осознают того вреда, который они могут причинить в таких случаях детям.
Что еще есть среди стереотипов и предубеждений? Когда вы придёте в школу, приличная часть учителей будет воспринимать вас через призму ваших предшественников.
Поэтому, вам регулярно могут рассказывать, как пред-предыдущая психолог обладала магическим навыком. Она могла самому буйному ребенку сказать одну фразу, и этот ребенок сразу становился послушным.
А предыдущая психолог вот никогда не подходила к учителям с просьбой заполнить документацию и всегда делала это за них, а значит и вы должны делать также. В смысле вы не будете делать работу за учителей? Значит учитель пойдет на вас жаловаться. Ну и так далее и тому подобное.
Тут только раз за разом объяснять, что солнце светит, листья зеленые, а тебе не особо интересно то, что и как делали твои предшественники на посту психолога, если это расходится с тем, как надо работать реально.
Ну и напоследок. Если вы идете работать школьным психологом и вы мужчина.
Вот тут есть весьма распространенное убеждение, что к вам будут бегать старшеклассницы и строить глазки, а вы будете строить глазки им.
Это убеждение распространено среди учителей, сотрудников психолого-педагогической службы (ППС), а иногда и администрации школы. Дети и их родители в такой бред не верят.
С администрацией школы это предубеждение часто вылезает еще на собеседовании. Обычно базируется на их опыте работы с кем-то из ваших предшественников конкретно в этой школе. Не волнуйтесь, скорее всего вас просто в итоге не возьмут на работу в эту школу.
С учителями и сотрудниками ППС всё сложнее. У них есть частая привычка не говорить о таких вещах в лоб, но зато много говорить о таких вещах за вашей спиной.
В моем случае еще при первой же встрече логопед сказала дословно: «Готовьтесь, к вам будут приходить старшеклассницы, чтобы строить глазки». И, поверьте, это плохой знак. Это говорит о том, что сотрудник, сказавший вам такое, не разбирается в психологии вообще. Но при этом имеет своё мнение, которое он будет транслировать во все стороны, в том числе, за вашей спиной. На мой взгляд, именно поэтому похожие фразы вида «Что, ходят к вам глазки строить уже?» время от времени звучали и из коллектива учителей.
Что же по факту? По факту, надо понимать, что такое психика, как она устроена, что такое перенос и что такое терапевтическая позиция. Но объяснять это тем же учителям, сотрудникам ППС или администрации смысла обычно мало. Они не просто не поймут, зачастую они скорее не захотят вас понять.
За всё время моей работы ко мне обращались дети с психологическими трудностями. Зачастую весьма тяжелыми. Поэтому, исходя из своего опыта, я могу точно сказать, если вы мужчина-психолог и идете работать в школу, чтобы помогать детям, то вы можете быть уверены, что дети к вам будут приходить за психологической помощью. Если у какого-нибудь ребенка случится на вас перенос, то вы с этим справитесь самостоятельно или при поддержке супервизора. А всяких озабоченных тётечек-коллег проще игнорировать.
Вот такой вот набор стереотипов и предубеждений может встретиться школьному психологу. Надеюсь, это поможет тем, кто только планирует впервые устраиваться на работу школьным психологом.
Подробнее обо мне, как о специалисте можно почитать - тут.
