Швейцарские баталии: горцы, презиравшие смерть
Сражение при Сент-Жакоб-ан-Бирс. Три баталии швейцарских пикинеров выдержали до тридцати атак неприятельской конницы, но под обстрелом неприятельских лучников и арбалетчиков были вынуждены прорываться в близлежащий монастырь, который французы тут же решили взять приступом. В завязавшейся свалке никто из швейцарцев не просил пощады — они бились до последнего, отказывая сдаваться. В бою пало 1484 горца и до 4 000 французов. Увидев, с кем он имеет дело, Людовик, по преданию, сказал: «Я с этими сумасшедшими больше не воюю!» Затем он вернулся в Эльзас и прекратил вторжение на швейцарскую территорию. Именно подобные сражения заработали горцам славу бесстрашных и отчаянных солдат.
Вступая в бой со швейцарскими баталиями, нельзя было надеяться обойтись полумерами, склонить к капитуляции или в худшем случае надеяться на сострадание — швейцарцы не испытывали жалости ни к себе, ни к другим, атакуя решительно и беспощадно. Молчаливо идущие в бой колонны швейцарской пехоты, неумолимо приближавшиеся с темпом 70 шагов в минуту, потрясали врагов своей неукротимой яростью. Спаянные железной дисциплиной, они дрались до конца, будучи даже в заведомо худшем положении, действуя в меньшинстве. Или победа, или смерть, но такая смерть, когда за одного своего забирали двух-трех со стороны неприятеля.
Швейцарцы возродили тактику греческой и македонской фаланги, основанную на слаженных действиях в плотном атакующем строю. Первые шеренги боевого построения (баталии) составляли копейщики. Действуя против кавалерии, пики направлялись только на лошадей, а всадников, выбитых из седла, атаковали алебардщики. Швейцарцы, ловко орудуя алебардами, рубили рыцарей в тяжёлых и бесполезных доспехах, вооружённых копьями, слишком длинными для ближнего боя. Появление такой тактики стало результатом двухвекового боевого опыта швейцарских кантонов, накопленного в войнах с германцами. Только с образованием государственного союза «лесных земель» (Швиц, Ури и Унтеральден) в 1291 г. с единым правительством и командованием, смогла сложиться знаменитая швейцарская «баталия».
Гористая местность не позволяла создать сильную кавалерию, зато линейная пехота в сочетании со стрелками была организована блестяще. Неизвестно, кто явился автором этого строя, но несомненно, это был человек, знакомый с военной историей Греции, Македонии и Рима. Он использовал предыдущий опыт фламандских городских ополчений, применявших фалангу. Но швейцарцам нужен был такой боевой порядок, который позволял бы бойцам отражать атаки противника со всех сторон. Прежде всего такая тактика была предназначена для борьбы с тяжелой конницей. Баталия была абсолютно беспомощна против стрелков, ей с успехом могла противостоять организованная пехота. Ее уязвимость для метательных снарядов и стрел объяснялась тем, что в XIV в, повсеместно стал использоваться сплошной металлический доспех готического типа. Его боевые качества были столь высоки, что воины, и конные, и пешие, имеющие такое снаряжение, мало-помалу стали отказываться от крупных щитов, заменяя их небольшого размера «кулачными» — удобными для фехтования.
Чтобы как можно эффективней пробивать такой доспех, оружейники придумывали новые варианты оружия: годендаги, боевые молоты, алебарды… Дело в том, что у короткодревковых топоров, секир, чеканов для пробивания сплошного доспеха не хватало радиуса размаха, следовательно, их пробивная сила была невелика, и для того, чтобы пробить кирасу или шлем, требовалось нанести целую серию ударов (разумеется, были очень сильные физически люди, которые с успехом использовали и короткодревковое оружие, но таких было немного). Поэтому изобрели оружие ударного действия на длинном древке, которое увеличивало радиус удара и, соответственно, его силу, чему способствовало еще и то, что воин наносил удар двумя руками. Это послужило дополнительной причиной отказа от щитов. Длина пики также вынуждала бойца манипулировать ею двумя руками, для пикинеров щит стано вился обузой. Для собственной защиты пешие бездоспешные стрелки использовали щиты большого размера, составляя из них сплошную стену или действуя индивидуально.
Традиционно изобретение алебарды приписывают швейцарцам. Но ни в одной стране такое оружие не могло появиться вдруг, сразу. Для этого нужен длительный боевой опыт и мощная производственная база, имеющаяся только в крупных городах. Наиболее благоприятные условия для усовершенствования оружия в то время были в Германии. Швейцарцы же не изобрели, а систематизировали использование алебарды и пики в строю.
Баталии могли быть разных размеров и представляли собой квадраты в 30, 40, 50 воинов в ширину и глубину. Расположение пехотинцев в них, вероятнее всего, было следующим: первые две шеренги составляли пикинеры, облаченные в надежные защитные доспехи. Их пики не были особенно длинными и достигали 3-3,5 метров. Держали оружие двумя руками: первый ряд на уровне бедра, а второй — на уровне груди. Воины имели и оружие ближ него боя. Так как основной удар врага принимали именно они, то и платили им больше, чем всем остальным. Третью шеренгу составляли алебардисты, которые наносили удары по пробившимся вплотную к первым рядам противника: рубящие — сверху или колющие — через плечи передних воинов. За ними стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Четвертый и пятый ряды работали соответственно первый — на уровне бедра, второй — груди. Длина пик у воинов этих шеренг была еще больше, она достигала 5,5-6 метров. Швейцарцы при наличии алебардистов в третьей шеренге не использовали шестой ударный ряд. Это обусловливалось тем, что воины были бы вынуждены наносить удары пиками на верхнем уровне, то есть от головы, поверх плеч впередистоящих, а в этом случае пики бойцов шестого ряда сталкивались бы с алебардами третьей шеренги, тоже работавшей на верхнем уровне и огра- ничивали их действия тем, что алебардисты вынуждены были бы наносить удары только с правой стороны.
Иногда воины внутри баталии менялись местами, в зависимости от складывавшейся боевой обстановки. Командир, для усиления таранного фронтального удара мог убрать алебардистов из третьей шеренги и перевести их в задние. Тогда все шесть шеренг пикинеров были бы задействованы по образцу македонской фаланги. Воины, вооруженные алебардами могли находиться и в четвертой шеренге. Такой вариант был удобен при обороне от атакующей кавалерии. В этом случае пикинеры первого ряда становились на колено, воткнув пики в землю и направив их остриями в сторону всадников противника, 2-я и 3-я, 5-я и 6-я шеренги наносили удары, как было описано выше, а алебардисты, поставленные в четвертый ряд, имели возможность свободно работать своим оружием, не боясь помехи со стороны первой шеренги. В любом случае алебардист мог достать противника лишь тогда, когда тот, преодолев частокол пик, врубался в ряды баталии. Алебардисты контролировали оборонительные функции построения, гася порыв нападающих, атаку же вели пикинеры. Такой порядок повторялся всеми четырьмя сторонами баталии.
Находившиеся в центре создавали давление. Так как в рукопашной они не участвовали, то плату получали наименьшую. Уровень их подготовки был не высок, здесь могли использоваться слабо обученные ополченцы. В центре же находились и командир баталии, знаменосцы, барабанщики и трубачи, которые подавали сигналы к тому или иному маневру.
Если первые две шеренги баталии могли выдержать обстрел врага, то все прочие были абсолютно беззащитны от навесной стрельбы. Поэтому линейной пехоте просто необходимо было прикрытие из стрелков — арбалетчиков или лучников, вначале пеших, а позже и конных. В XV веке к ним прибавились еще и аркебузеры.
Боевая тактика швейцарцев была очень гибкой. Они могли вести бой не только баталией, но и фалангой или клином. Все зависело от решения командира, особенностей местности и условий боя. Свое первое боевое крещение швейцарская баталия получила у горы Моргартен (1315 г). Швейцарцы атаковали австрийскую армию, находившуюся на марше, расстроив предварительно ее ряды сброшенными сверху камнями и бревнами. Австрийцы были разгромлены. В бою при Лаупене (1339 г.) участвовали уже три баталии, поддерживавших друг друга. Здесь проявились их великолепные боевые качества в схватке с фалангой ополчения города Фрейсбурга, которая была прорвана не боявшейся флангового охвата баталией. Тяжелая конница не смогла прорвать боевой порядок швейцарцев. Проводя разрозненные атаки, всадники были не в состоянии разорвать строй. Каждому из них приходилось отбивать удары сразу, по меньшей мере, пяти человек. В первую очередь погибал конь, а всадник, лишившись его, уже не представлял опасности для баталии. При Земпахе (1386 г.) австрийские кавалеристы пытались победить баталию спешенными. Имея лучшее защитное снаряжение, они фалангой атаковали швейцарцев, вероятно, в угол строя, и почти прорвали его, но положение спасла вторая подошедшая баталия, ударившая во фланг и тыл австрийцев; те обратились в бегство.
Между тем успехи швейцарцев не следует относить только на счет вооружения и сомкнутых порядков. Значительную роль в высокой действенности их боевых приемов играло общественное устройство. Все верно, пика являлась довольно простым в обращении оружием, особенно при обороне в сомкнутом строю, и не требовала от солдат особых навыков, но не пика сама по себе определяла эффективность отрядов копейщиков на поле брани. Главным фактором служила сплоченность отряда. Поэтому швейцарцы прилагали много усилий для формирования их внутренней спаянности коллектива как некоего микросоциума.
Швейцарские копейщики объединялись в роты («гауфен»), примерно по двести человек в каждой. В гауфен набирались жители одного региона — городов и окружающих их сел. Роту возглавлял гауптман, или капитан, который назначался городской администрацией. Остальные офицеры выбирались личным составом. Поэтому гауфен являлись частями с хорошо развитыми внутренними связями и не отделимыми от общины или кантона, составляющей которых — военным их продолжением — они всегда оставались. Подобная общественная близость побуждала швейцарских пеших солдат к актам мужества и самопожертвования во имя товарищей, а потому неудивительно, что такие отряды часто сражались до последнего человека. Кроме того, важности сохранения целостности гауфен на поле боя заставляла швейцарцев не щадить врагов, поскольку в противном случае пришлось бы выделять каких-то людей из отряда для охраны пленных. Общественная природа устройства швейцарских «рот» сказывалась на уровне подготовки солдат. Общины могли начинать военное обучение в раннем возрасте. Так, скажем, в конце пятнадцатого века в Берне открылась официальная школа, где преподавали приемы копейного боя.
На поле боя гауфен традиционно группировались в три колонны. Такая организация восходит к традиционной для Средневековья практике разделения армии на три элемента: авангард, основной ударный отряд и арьергард. У швейцарцев эти три колонны обычно двигались эшелоном. Однако тактика швейцарцев характеризовалась быстрыми и решительными действиями, чтобы как можно скорее навязать противнику рукопашный бой.
Следующим за стойкостью и надежностью самым грозным качеством швейцарской пехоты была быстрота передвижения. Нет войска «более быстрого на марше и в формировании для сражения, потому что оно не перегружено оружием» (Макиавелли).
Как только швейцарцы приходили в движение, их противнику невольно приходилось принимать бой, в каких бы боевых порядках он в тот момент ни находился. Швейцарцы старались брать за правило начинать бой первыми и никогда не позволяли себя атаковать. Построение их колонн заканчивалось рано утром накануне сражения, и войска отправлялись на поле боя уже в боевых порядках. На построение в боевые порядки уже не требовалось никаких задержек; каждая баталия двигалась на противника равномерным, но быстрым шагом, покрывая расстояние за невероятно короткое время. Плотная масса двигалась бесшумно идеальными шеренгами в полном молчании, пока одновременно не раздавался могучий рев, и баталия устремлялась на строй неприятеля. В быстроте продвижения швейцарцев было что-то зловещее: вот целый лес пик и алебард переваливается через бровку соседнего холма; в следующий момент он, не меняя темпа, продолжает двигаться к переднему краю противника, а затем – практически еще до того, как последний осознает свое положение, – швейцарцы уже рядом, четыре шеренги острых пик выдвинуты вперед, а с тыла накатываются новые силы шеренга за шеренгой.
Способность быстрого движения, как заметил Макиавелли, проистекала из решимости швейцарских конфедератов не обременять себя тяжелыми доспехами. Первоначально эта их воздержанность объяснялась лишь бедностью, но потом утвердилась пониманием, что тяжелые доспехи будут мешать в бою и препятствовать действенности их национальной тактики. Поэтому обычное оснащение копейщиков и алебардистов было легким, состояло только из стального шлема и нагрудника. Но даже и такие доспехи были не у всех, многие солдаты доверяли защиту собственной персоны оружию и носили только войлочные шляпы и кожаные безрукавки. Пользоваться латами, защищавшими спину, руки и ноги, вообще было совершенно неуместным; облаченных таким образом воинов часто не хватало для образования первой шеренги, где они обычно и находились. Полностью облачаться в доспехи требовалось только от командиров; они поэтому были обязаны на марше ехать верхом, чтобы поспевать за своими сравнительно легко вооруженными подчиненными. Появляясь на виду у противника, командир спешивался и вел своих воинов в атаку пешим.
Швейцарские пехотинцы были грозными воинами, считавшими хорошим врагом мертвого врага. Швейцарцы царствовали на поле боя около столетия, пока не было введено новое оружие — легкая кавалерия и аркебузы, которое они по каким-то причинам игнорировали. Главенство швейцарцев в пеших битвах окончательно пришло к концу в битве у Бикока. Под командованием Георга ван Фрюндсберга, контингент ландскнехтов уничтожил свыше 3000 швейцарских наемников, используя земляные укрепления, изнуряющие атаки и новое оружие — аркебузы.
