Миры Фэнтези

Он намеренно не договорил. Но смысл был ясен.

Вода вокруг "Морской Девушки" лежала зеркально-спокойной, лишь лёгкая рябь золотилась под утренним солнцем. Но Гилен знал — это обман. Она здесь. Прямо сейчас.

— Кажется, плеснулась именно тут… — его голос прозвучал нарочито беспечно, но указательный палец дрогнул на миллиметр, отмечая точку, где вода едва вздрогнула неестественным движением.

Капитан Роберт Мейер, бородатый великан с глазом, навсегда затянутым шрамом-молнией, развернулся с яростью штормового ветра.

— Клянусь плавниками морского дьявола! Если это опять твои чертовы фокусы, Рубиновый…

Воздух дрогнул прежде, чем раздался всплеск. Вода вздыбилась внезапно — не от ветра, а будто невидимый великан рванул снизу шелковое покрывало океана.

— ВСЕ К БОРТУ! Сети за борт! — рёв капитана разрезал тишину, и палуба ожила безумной суетой.

Железные кольца сетей звякнули, словно кандалы, прежде чем исчезнуть в пучине. Секунда тишины. Две. И вдруг — канаты натянулись так, что заскрипели уключины.

— ДЕРЖИТ! ЧЕРТОВА РЫБИНА ДЕРЖИТ! — взвыл боцман, его жилистые руки превратились в узлы из вен.

Юнга, забыв весь страх, бросился помогать, его тонкие пальцы впились в мокрый канат.

— Смотрите! Видите?! — чей-то сдавленный крик.

И тогда случилось невозможное.

Маскировка дрогнула. Будто невидимый художник стёр акварельную гладь океана, и перед ними предстало... ЭТО.

Существо. Длинное, как корабельная мачта, гибкое, как шёлковый шарф. Чешуя — не чешуя вовсе, а тысячи жидких зеркал, переливающихся расплавленным серебром и перламутром глубин. Плавники мерцали бирюзовой фосфоресценцией, оставляя в воздухе светящийся шлейф. Но хуже всего были глаза. Два огромных чёрных диска, отражающих небо, корабль, их лица — смотрели СЛИШКОМ осознанно.

— Матерь морская… — канат выскользнул из ослабевших пальцев боцмана, упав в воду с глухим плеском.

Капитан застыл. Его единственный зрячий глаз расширился, вбирая невозможное зрелище.

— Великая пучина… — шёпотом прошептал он. — Так вот ты какая.

Рыба (если это можно было назвать рыбой) изогнулась в странном, почти танцующем движении. Сети вдруг запели — тонкий металлический звон, будто десятки струн натянули до предела.

— НЕ ОТПУСКАТЬ! ДЕРЖАТЬ! — рёв капитана превратился в хрип.

Слишком поздно.

Чешуя вспыхнула ослепительным каскадом света, будто тысячи зеркал одновременно поймали солнце. Сети лопнули с сухим треском рвущейся стали. И существо — просто исчезло. Не нырнуло, не уплыло — растворилось в толще воды, оставив лишь медленно расходящиеся радужные круги и... тихий, отчётливо насмешливый всплеск.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом.

— Чёртовы жабры… — капитан медленно разжимал кулаки, на ладонях проступали кровавые полумесяцы от ногтей. Его голос дрожал странной смесью ярости и чего-то ещё — неутолимой жадности? Глубокого, почти религиозного потрясения?

Он повернулся к Гилену. Медленно, как корабль-призрак.

— Ты видел её с самого начала. — это не было вопросом.

Гилен молчал. Его глаза всё ещё были прикованы к воде.

— Значит, так. — капитан шагнул вперёд, его тень накрыла Гилена. — Отныне ты мой ловец. Потому что без тебя… — он бросил взгляд на теперь уже спокойную воду, — ...мы эту тварь никогда не возьмём.

Боцман судорожно наложил на себя священный знак моряков. Томми-Крыса же стоял как заворожённый, его глаза отражали пустую гладь, но видели совсем другое.

А где-то в бездонной синеве, на глубине, куда не проникает солнечный свет, что-то сверкнуло в ответ. Будто смеялось. Будто... ждало.

Капитан Мейер застыл на мгновение, его борода дрожала от невысказанных эмоций. Внезапно он развернулся к команде с новой яростью:

— Вы, сопливые отпрыски морских червей! Видели теперь, с чем имеем дело? Это не рыбалка - это война! — Его сапог гулко ударил по палубе. — Клянусь солью в моих ранах! Мы получим эту тварь, даже если придётся вычерпать всё море черпаками!

Боцман Кук, всё ещё дрожащий, неуверенно поднял руку:
— Капитан... а если она... ну... не простая рыба?

Мейер повернулся к нему с опасной улыбкой:
— Ты, мешок с костями, только сейчас догадался? Да это же удача всей нашей жалкой жизни! — Он размахнулся руками, будто обнимая горизонт. — Такую дрянь на рынке Аль-Дейма купят за вес в золоте! А может, и дороже!

Гилен молча наблюдал, как капитан топал по палубе, оставляя вмятины в дереве. А орал он так, что в соседних водах, вероятно, тонули корабли-призраки

— Новые сети! — гремел капитан. — С плетением тройной толщины! И пусть каждый узел будет завязан с проклятием в сердце!

Юнга Томми-Крыса вдруг оживился:
— Капитан! А если... если она магическая? Может, нужны особые...

— ЗАТКНИСЬ! — Мейер внезапно присел перед мальчишкой, его единственный глаз горел. — Всё, что плавает — можно поймать. Всё, что можно поймать — можно продать. Запомни это, крысёнок.

В этот момент вода у борта — именно там, где исчезло существо — вдруг вспыхнула слабым бирюзовым свечением. На секунду. Меньше.

Гилен едва заметно улыбнулся.

«Она играет с нами», — подумал он. «Как кошка с мышами. Как Вечные с богами».

Капитан, не заметив свечения, уже орал новые указания:
— А теперь все на места! Рубиновый — ко мне!

Где-то в глубине что-то большое и древнее усмехнулось. И стало ждать.

Гилен спокойно опёрся о поручень, его пальцы слегка постукивали по потемневшему дереву.

— Что ж, капитан, снаряжения у тебя для её поимки нет.

Мейер резко развернулся, его рыжие косички взметнулись, как щупальца разъярённого кракена. Зелёный глаз вспыхнул, будто пробитый солнечным лучом сквозь штормовую тучу.

— Да я сам, чёрт меня подери, нырну в эту ледяную жижу! — он рванул к борту, сдирая с себя кожаную куртку. Морозный ветер тут же обжег его покрытые татуировками руки. — Мы вернёмся, и ты, глазастый, мне поможешь!

Гилен лишь слегка приподнял бровь, отражение волн скользило по его тёмным очкам.

— Вряд ли. Наш договор касался только экспедиции.

Капитан замер. Его изумрудный глаз сверлил Гилена с такой силой, что, казалось, вот-вот прожжёт стеклянные линзы. Ноздри раздувались, как у разъярённого быка, а челюсть сжалась так, что послышался скрип зубов.

— Ты... — он сделал шаг вперёд, сапоги гулко стукнули по палубе. — Ты, бл*дский...

Где-то за спиной боцман нервно сглотнул, а юнга Томми-Крыса замер, будто боясь, что капитан взорвётся, как бочка с порохом.

Гилен не моргнул.

Капитан вдруг разрядился, как гром среди ясного неба:
— ДА ЧТО Ж ТЫ ЗА БЕЗРУКИЙ, БЕЗМОЗГЛЫЙ, БЕСПУЗЫРНЫЙ МОРСКОЙ ЧЕРТЁНОК! — его голос раскатился по волнам, пугая чаек. — ТЫ ДУМАЕШЬ, Я ТЕБЯ ТАК ОТПУЩУ?!

Он размахивал руками, будто пытался схватить невидимого противника:
— ЭТА РЫБИНА — СОКРОВИЩЕ! А ТЫ, ГОЛОВА ГОВЯЖЬЯ, СМЕЕШЬ МНЕ ОТКАЗЫВАТЬ?!

Гилен оставался невозмутим, но в уголке его рта дрогнула тень улыбки.

— У меня есть некоторые планы в городе.

Капитан взвыл, как раненый кит, и схватился за голову:
— ПЛАНЫ?! ДА Я ТЕБЯ...

Но тут осознание ударило его, как весло по лбу. Он замолчал, глаз сузился.

— ...Бездна. — прошипел он. — Снаряжение. Его же ещё докупить надо.

Пауза.

Ветер свистел в снастях, волны лениво шлёпались о борт.

Капитан шумно выдохнул, провёл грубой ладонью по лицу и бросил на Гилена взгляд, полный ярости и расчёта.

— Ладно, Рубиновый. — Его голос внезапно стал тише, но опаснее. — Но запомни: если эта рыба уплывёт — твоя доля уменьшится ровно настолько, насколько мне будет приятно видеть твои страдания.

Гилен, наконец, улыбнулся по-настоящему.

— Договорились.

Где-то в глубине что-то снова усмехнулось.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

"Жгучая Мэри" с глухим скрипом приткнулась к причалу Аль-Дейма, словно усталый зверь, возвращающийся в каменную клетку.

Город впился в скалу, как нож в спину — ярусы домов, вырубленных в черном базальте, нависали над портом, будто готовые обрушиться. Верхние уровни сверкали золотыми куполами и витражами, отбрасывая на нижние тени в форме оскаленных черепов. Нижние же... Там ютились лачуги из корабельных обломков, а по узким улочкам волочились фигуры в лохмотьях — смертники, осужденные на Ледяные шахты, или те, кого мир уже счел мертвецами.

Капитан Мейер, уперев руки в бока, оценивающе окинул порт:
— Черт возьми, даже "Бешеные Псы" здесь... — он кивнул в сторону группы кораблей с рваными алыми парусами. — Значит, слухи о скором отливе уже разнеслись.

Его взгляд скользнул к Гилену:
— Таверна "Трезубец Зартукса". Ты не перепутаешь — там дверь с якорем, пробитым черепом.

Гилен кивнул, его рубиновые глаза за стеклами скользнули по темным переулкам, где тени двигались слишком живо. "Идеальное место... Никто не заметит, если пропадут один-два отброса."

— Запомнил. — его голос был ровным, но внутри уже звучал шепот будущих заклинаний.

Капитан хмуро похлопал его по плечу:
— Не задерживайся. Отлив — со дня на день. Если опоздаешь — оставим тебя гнить здесь.

Где-то выше, с верхних ярусов, донесся смех и звон бокалов — богачи пировали, не глядя вниз.

А в переулках уже шевелилось что-то голодное.

Гилен улыбнулся.

"У меня как раз есть время".

Гилен ступал по грязному камню порта, каждый его шаг сопровождался хлюпающим звуком — где-то под ногами проступала смесь морской воды, гниющей рыбы и человеческих отходов. Воздух был густым, словно пропитанным гарью и потом, с едким привкусом металла на языке. Крики надсмотрщиков, лязг цепей и хлесткие удары кнутов сливались в один непрерывный гул, прерываемый лишь стонами осужденных, которых гнали в Ледяные шахты.

"Сколько миров я видел... а везде одно и то же".

Он миновал "Трезубец Зартукса" — низкую каменную постройку с дверью, изъеденной временем, из-за которой доносились пьяные вопли и запах пережаренного жира. Не останавливаясь, он свернул в узкий проход между домами, где каменные стены, покрытые липкой плесенью, почти смыкались над головой. Здесь было темнее, несмотря на день, а под ногами хрустели кости — то ли животных, то ли... не стоило задумываться.

Где-то впереди капала вода, но звук был странным — слишком густым, будто падала не вода, а что-то более вязкое. Гилен наклонился, пальцы скользнули по мокрому камню, пока не наткнулись на острую грань. Заточенная щепка — кривая, с зазубринами, но с явным следами крови на кончике. "Убого. Но если все сделать правильно, хватит и этого."

Он сжал ее в кулаке, чувствуя, как дерево впивается в ладонь.

За спиной раздался шорох — не один, а сразу несколько. Шаркающие шаги, прерывистое дыхание, хриплый кашель, который выдавал курильщика гниющих листьев с болот. Они шли за ним уже несколько минут, думая, что остаются незаметными. "Как мило."

Гилен свернул в еще более узкий проулок, где стены почти касались плеч, а под ногами лежали лишь мрак и тишина.

— Заблудился, красавчик?

Голос был хриплым, простуженным, с мокрым присвистом на вдохе.

Гилен медленно разжал пальцы, ощущая, как щепка лежит в его руке, словно продолжение тела.

"Нет. Но вы — уже никогда не найдете дороги назад."

Гилен медленно повернулся к ним, его лицо оставалось невозмутимым, лишь тень улыбки скользнула в уголках губ.

— Да, заблудился вот... — его голос звучал мягко, почти задумчиво, словно он размышлял вслух. — Кое-что ищу. Возможно, даже найду.

Трое мерзавцев переглянулись, их грязные лица расплылись в жадных ухмылках.

— Очки мне, — прохрипел самый тощий, тыча грязным пальцем в лицо Гилена. — Хочу щеголять, как учёный крыс.

— А мне — сапоги! — бухнул второй, здоровяк с перекошенным носом, плюнув под ноги. — Посмотрим, как быстро ты побежишь босым!

Третий, молчаливый, с глазами, бегающими, как у затравленного зверя, лишь облизнул губы, его взгляд прилип к дорогой ткани рубахи Гилена.

Тем временем Гилен стоял неподвижно, его сознание уже анализировало ситуацию: тощий — быстрый, но хрупкий. Первый бросится, если почует слабину; здоровяк — силён, но неповоротлив. Главная угроза в ближнем бою; молчаливый — опаснее всех. Не говорит — значит, наблюдает, ищет момент.

Он чуть сместился в сторону, чтобы спиной оказаться к стене, оставив перед собой пространство для манёвра. "Пусть нападут первыми... Нет, лучше пресечь это быстро."

Его пальцы сжали заточку крепче. "Сначала — горло тощему. Затем — удар здоровяку в колено. Молчаливого — последним..."

Где-то в переулке завыл ветер, донеся запах гнили и медной монеты.

Они даже не успели понять, когда он двинулся.

Гилен окинул переулок взглядом — ни души. Лишь ветер, шепчущий в щелях между камнями, да далекие крики с порта, слишком далекие, чтобы кто-то услышал. Он опустился на колени рядом с тощим, который, захлебываясь кровью, прошептал:

— О-отпусти… я… всё отдам…

— Поздно, — Гилен провел пальцем по его крови, ощущая ее тепло, ее жизнь. — Ты уже отдаешь.

Он начал рисовать. Первая руна — «Ворх» (Голод), извилистая, как змея, жаждущая насытиться. Кровь впитывалась в камень, чернея, будто выжигая саму материю.

Здоровяк, с перекошенным от боли лицом, попытался отползти, но Гилен прижал его сапогом к земле.

— Нет, нет, нет… мать твою, я всё сделаю! — булькал он, но лезвие уже скользнуло по его груди, выводя вторую руну — «Дарк» (Боль).

Молчаливый, с безумием в глазах, лишь шептал:

— Ты… ты не человек…

— Нет, — согласился Гилен, вырезая на его груди третью руну — «Зур» (Отчаяние).

Гилен встал в центр круга, ощущая, как тьма сгущается вокруг. Он поднял руки, и слова древнего заклинания полились с его губ, тяжелые, как свинец, острые, как лезвие.

— Хар-Гаал (Имя Крови).

Кровь в рунах закипела. Она поднялась в воздух, превращаясь в багровый туман, сгущающийся в шар перед Гиленом. Тела жертв дергались, их кожа сморщивалась, глаза выгорали, становясь пустыми, как у высушенных рыб.

— Что… что ты сделал?! — захрипел тощий, но его голос прервался, когда кровь вырвалась из его рта, присоединяясь к туману.

Здоровяк завыл, его пальцы скреблись по камням, но плоть уже отказывала.

— Пожалуйста… нет…

Молчаливый шептал что-то, но его губы рассохлись, слова умерли.

Тени вокруг шептали, смеялись, плакали.

— …он взял…
— …отдайте ему…
— …он придет за остальным…

Туман сжался в плотный шар, пульсирующий как живое сердце, и с резким свистом вонзился в грудь Гилена.

В первый момент он почувствовал лишь ледяное касание, будто в тело проник морозный ветер. Но через мгновение огонь разлился по венам, выжигая все на своем пути. Его кости затрещали, не выдерживая натиска древней силы - не ломаясь, а перестраиваясь, становясь плотнее, крепче. Сухожилия натягивались как струны, мышцы вздувались и сжимались в судорогах, кожа горела, покрываясь кровавым потом, который тут же впитывался обратно.

Кровь густела в его жилах, становясь тяжелой как ртуть, темной как старая медь, сильной как расплавленный металл. Он чувствовал, как она перестраивает его изнутри - каждая клетка кричала от боли трансформации. Сердце билось так сильно, что казалось - вот-вот разорвет грудную клетку. Зубы сжались до хруста, ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы.

И вдруг - тишина.

Боль отступила так же внезапно, как и пришла. Теперь он чувствовал мир иначе:

Кровавое зрение раскрылось перед ним как новый орган чувств. Каждый человек в радиусе ста шагов светился аурами жизни - мерцающими, пульсирующими, умирающими и рождающимися с каждым ударом сердца. Он мог видеть страх в дрожащем свечении, злость в багровых всполохах, даже ложь в неровном мерцании.

Контроль крови стал таким же естественным, как дыхание. Мелкие порезы на руках затягивались сами, будто по мановению невидимой нити. Пальцы сжимались - и из-под ногтей вытягивались тонкие кровавые когти, острые как бритва, прочные как сталь.

Физическое превосходство наполняло каждую мышцу. Он знал - теперь может бежать быстрее, бить сильнее, не уставать дольше. Его тело стало оружием.

Но внешне - ничего не изменилось. Тот же высокий, худощавый мужчина в потертом плаще. Только глаза... если бы кто-то посмотрел сейчас в его рубиновые глаза, то увидел бы в них что-то древнее, что-то голодное, что-то не совсем человеческое.

Гилен вдохнул полной грудью, ощущая новый голод, новую силу, новую цель.

"Это только начало", - подумал он, а где-то в глубине сознания что-то древнее радостно зашевелилось в ответ.

Продолжение следует...

Книга дописана и полностью доступна на АТ. Здесь выкладывается по главам ежедневно, и будет выложена вся, как и следующие книги в серии.

«Здесь всё знакомое, привычное... такие же корабли, моряки, бойцы и ученые. Мир такой же, как и остальные — сотни миров почти ничем не отличаются между собой. Но именно сейчас я чувствую себя частью этой жизни. Впервые не сторонним наблюдателем, а настоящим участником событий. Теперь мне позволено видеть людей вблизи, помогать там, где раньше приходилось довольствоваться лишь подсказками издалека».

От этих мыслей становилось тепло внутри, и Гилен чуть улыбнулся, погружаясь глубже в тишину и покой своей каюты.

Алхимические зелья Сайлоса пахли мятой и чем-то едким — будто кто-то пытался замаскировать трупный аромат парфюмом. На столе рядом дымился странный аппарат, капая зелёной жидкостью в чашу с надписью «Не пить». Каждая капля падала с мягким плюхом, будто крошечное существо тонуло в забвении. Гилен задумчиво наблюдал за этим, чувствуя, как его собственное тело напоминает тот же сосуд — наполовину пустой, наполовину отравленный.

Постельный режим — это, конечно, сильно сказано. Его тело напоминало разбитый кувшин, склеенный наспех — чуть дёрнешься, и трещины дадут о себе знать острыми уколами под рёбра. Лекарь бормотал что-то о «суточном заклинании», но Гилен сомневался, что даже магия справится с его «уникальным случаем». В ушах ещё звенело эхо последнего удара — тот глухой хруст, когда его бросили на палубу. «Ну хоть не пришивали обратно голову», — подумал он с мрачной иронией, ощущая, как бинты на шее натирают кожу.

Перед ним маячили два пути. Первый — магия крови, быстрая, грязная, запретная. «Выпить чужую жизнь, как вино, и забыть о слабости». Он закрыл глаза, вспоминая, как тысячелетия назад сам вписывал её принципы в скрижали погибших цивилизаций. В носу вдруг вспыхнул знакомый запах — медный, тёплый, с привкусом страха. «Вырвать силу из живого, переплавить в рунах, стать сильнее — но какой ценой?» В памяти всплыли тени тех, кто выбирал этот путь: одни сгорали, как бумага в пламени, другие теряли себя, став рабами собственной жажды. Их крики всё ещё звучали где-то в глубине его сознания. Но разве он — как они? Разве его голод — тот же?

Второй — внутренняя алхимия, долгая и мучительная переплавка себя. «Ковать тело, как меч, день за днем». Медленная, как рост дерева в пустыне. Он сжал кулак, чувствуя, как мышцы протестуют даже против этого простого движения. «День за днём ломать себя, чтобы кости стали крепче, дух — острее, а воля — неукротимее». Надёжно. Почти благородно. Но хватит ли у него времени? За стеной капитан матерился, роняя что-то тяжёлое — раздался оглушительный грохот, за которым последовал визгливый вопль юнги.

Где-то за стеной раздался смех матросов — грубый, как скрип неотёсанного дерева. Гилен вздохнул и потянулся к чаше с зельем, ощущая, как бинты натягиваются на спине. «Хотя бы выпить можно?» Надпись «Не пить» вдруг показалась ему не столько предупреждением, сколько вызовом. Он представил, как зелье обжигает горло, заполняя тело ложным теплом.

Гилен отодвинул чашу с зельем, услышав, как за переборкой матросы орали похабную песню про русалок. Их голоса сливались в дисгармоничный хор, перекрываемый лишь рокотом волн за бортом. Запах солёного ветра, вперемешку с прогорклым жиром от камбуза, напоминал ему, что даже в таком состоянии мир не даст забыть о его бренности. «Смертные пьют, дерутся, умирают — и не задумываются, что их жертвы могли бы стать топливом для великих дел», — мелькнула мысль, острая, как бритва.

Где-то на палубе звякнуло стекло — кто-то разбил бутылку. Гилен ухмыльнулся. «Как символично». Он посмотрел на свои бинты, пропитанные зельем, и вдруг ясно осознал: оба пути ведут к одной цели. Но только один из них — его. Рука непроизвольно сжалась, будто ловя невидимый кинжал. В пальцах вспыхнуло знакомое покалывание — то ли от боли, то ли от предвкушения. «Пора вспомнить, кто здесь палач».

Дверь каюты со скрипом распахнулась, впуская поток холодного воздуха и ввалившегося коренастого матроса с миской дымящейся похлёбки. Лицо его, обветренное и покрытое щетиной, выражало откровенную досаду — словно кормить полуразвалившегося пассажира было ниже его достоинства.

— На, жри, — бросил он, едва не швырнув миску. — Капитан велел, а то сдохнешь, как щенок в трюме.

Гилен сел, смотря на липкую похлёбку в своих руках с холодным презрением. Матрос фыркнул, приняв этот взгляд на свой счёт — будто именно он виноват, что на корабле кормят, как последних нищих. Его пальцы, покрытые татуировками в виде якорей, нервно дёргались у пояса, где торчал засапожный нож.

— Чё, князь, не по нраву наш харч? — огрызнулся он, ёрзая в дверном проёме. — Можешь и голодать, коли твоя милость брезгует!

Гилен медленно приподнялся, игнорируя протест мышц. Ему, Вечному, принимать пищу, как последнему смертному — какое унижение. Он всмотрелся в мутную жижу с плавающими кусками солонины и морковью, напоминающей обрубки пальцев. Запах был омерзительным — тушёная плесень с нотками прогорклого сала.

На палубе над головой раздался грохот сапог и голос капитана, звонкий, как удар топора по льду:
— Эй, ты, сопливый ублюдок в снастях! Если ещё раз увижу, как ты спишь на вахте — пригвозжу твои яйца к рее, чтоб все видели, какого цвета трусость!

Гилен бесстрастно зачерпнул пальцами похлёбку. Густая масса обволокла пальцы, оставляя на коже жирный след. Грубо. Примитивно. Но... эффективно. «Может, и мне стоит перестать церемониться?»

Гилен с невозмутимым видом зачерпнул гущу похлебки голой рукой, в то время как ложка лежала нетронутой рядом. Моряк замер, его брови поползли вверх, словно пытаясь сбежать с лица.

— Да у тебя, дружище, не сотрясение мозга, а полноценный «Шторм в адмиральской башке»! — выдавил он, качая головой. — Хоть бы для приличия попробовал есть, как цивильный человек!

Не дожидаясь ответа, матрос выскочил из каюты, бормоча что-то про «сухопутных дикарей» и «море по колено». Его шаги быстро растворились в шуме палубы.

А Гилен тем временем доел, неожиданно обнаружив, что соленая бурда ему... нравится. «Странно. Раньше я даже не задумывался, что у еды может быть вкус», — подумал он, облизывая пальцы. Возможно, в этой простоте было свое очарование. Или это тело, смертное и хрупкое, начало диктовать ему свои правила?

Он, кутаясь в плащ, медленно выбрался на палубу, цепляясь за такелаж. Холодный ветер с северного моря тут же впился в лицо, но боль в теле уже притупилась — оставалась лишь глухая ломота, как после долгого боя.

Корабль рассекал свинцовые волны, вздымая ледяные брызги. Гилен прищурился, вглядываясь в линию горизонта. Где-то там должен был быть Аль-Дейм — город, вгрызшийся в скалы, как якорь в раненое дно. Но пока виднелись лишь туманные очертания — то ли далёкие утёсы, то ли игра света на воде.

— Не высматривай раньше времени, Рубиновый! — крикнул капитан Мейер, поправляя повязку на глазу. — Аль-Дейм не покажется, пока сам не захочет!

Гилен кивнул, чувствуя, как холод пробирается даже сквозь плащ. Ветер свистел в ушах, напоминая ему старые заклинания — те, что он когда-то шептал в темноте, когда мир был моложе.

Капитан Мейер шёл по палубе, раздавая налево и направо свои фирменные "комплименты":
— Эй, ты, морское чудище с лицом, как у потрёпанного гарпуна! Если ещё раз увижу, как ты завязываешь узел, как бабка перед исповедью — привяжу тебя к якорю и отправлю на дно в качестве украшения!

Подойдя к Гилену, он нахально подмигнул единственным зелёным глазом:
— Ну что, Рубиновый, признавайся — где ты такому научился? Впервые вижу, чтобы кто-то так изящно отплясывал от кулаков, даже не вспотев. И без единого навыка!

Гилен сделал вид, что поправляет очки, хотя они и так сидели идеально:
— Возможно, драка — это как танец. Главное — чувствовать партнёра.

Капитан фыркнул, но в его взгляде мелькнуло что-то вроде уважения.
— Ладно, загадочный ты мой! Только смотри — если окажешься лишь первым уровнем, мои ставки на тебя резко упадут!

Гилен бросил взгляд в сторону двух моряков рядом, которые яростно спорили у штурвала, размахивая кулаками:
— Да я тебя, медуза безмозглая, ещё в прошлом рейсе мог придушить снастями!
— Ой, да ты вчера от собственных штанов шарахался!

Взглянул в сторону борта, где группа моряков оживлённо обсуждала утренний бой, активно жестикулируя:
— Видал, как он этого дуболома втоптал в палубу?
— Да ему просто повезло!

Он отвернулся, скрывая улыбку. "Пусть думают, что хотят. Скоро они увидят нечто... куда более интересное". Его пальцы снова сжались в кулак, но на этот раз без боли — лишь с твёрдой уверенностью.

Гилен резко замер, его взгляд приковало к воде. Среди свинцовых волн мерцало нечто — не просто рыба, а искривление реальности, словно пространство вокруг неё было зашито грубыми стежками чужого кода.

— Капитан, — бросил он, не отрывая глаз от аномалии, — в воде... что-то не так.

Мейер тут же подскочил к борту, зелёный глаз выхватывал лишь пустые волны.
— Чёртовы галлюцинации от зелий? Где твоё "не так", сухопутный?

Гилен указал на воду, где пульсировали цифровые артефакты, скрывающие добычу:
— Два аршина длины. Чешуя переливается, как масло на стали. Плавники — будто из червонного золота.

Капитан аж присвистнул:
— Да ты, мать твою за борт, "радужную королеву" описал!

Эффекты кода: вспышки "404_NOT_FOUND" мелькали вокруг рыбы, маскируя её от обычных глаз. Каждые 3.7 секунды появлялся глитч — на долю мгновения проступали радужные блики. Волны огибали её неестественно, словно обтекая невидимый объект

Команда взбудоражено загалдела:
— Капитан, да там пусто! — орал боцман, тыча пальцем в воду.
— А может, это морская ведьма?! — завизжал юнга, крестясь.

Мейер внезапно рванул сеть из рук матроса:
— Все сюда, треклятые! Закидываем на "слепую"!
— Если это и правда она — всем двойную долю рома!

Гилен стоял в стороне, наблюдая, как код рыбы дрожит от их активности. "Сколько ещё сокровищ скрыто за этими... ошибками?"

— Как ты вообще... — капитан впился в него взглядом, но Гилен уже отворачивался:
— Удача. Блеск на воде.

На палубе тем временем начался хаос — матросы кричали, сети шлёпались в воду, а где-то в глубине "королева" наконец показала себя — всплеском радужной чешуи, видимой теперь всем.

Капитан Мейер взорвался, как бочка с адским порохом в кузнице Вельзевуда, его рёв перекрыл даже рокот штормовых пучин:

— Ты, мешок с гнилыми кишками, выплеснутый обратно морем после того, как его вырвало! Порождение пьяного кракена и прокажённой русалки! Да я тебя, слепое щупальце морского дьявола, насквозь вижу, как ром в бочке, проткнутой абордажным крюком! Твою мать, должно быть, целовал сам Склизкий Лорд Гниющих Волн, чтобы зачать такое бестолковое создание, у которого мозгов меньше, чем у медузы, пьяной от лунного света!

Клянусь солью в своих рубцах и червями в своём сухаре — если эта сеть вернётся пустой, я сделаю из твоей шкуры паруса для утлой лодчонки, а твои кости пойдут на крючки для ловли дохлого краба! Может, хоть так ты принесешь пользу, о, ходячее разочарование, ошибка природы, забытая даже в кошмарах пьяных моряков! Я видел дохлую рыбу-луну, которая соображала быстрее твоей выеденной морской солью башки!

Он глотнул воздух, будто дракон перед пламенным ударом, и продолжил:

— Ты, череп, набитый тиной и морскими слизняками вместо мозгов, незаконнорожденный отпрыск пьяной чайки и сломанного компаса! Если бы глупость была золотом, ты бы ослепил всех гномов Аргентайна своим идиотским блеском! Клянусь седой бородой Зартукса и его Трезубцем из Костей Лжецов! И ржавым якорем в моей заднице — если ты упустишь эту рыбу, я привяжу тебя к мачте и буду кормить солёными осколками твоих же зубов, пока чайки не склюют твою жалкую душу! Ты — ходячая катастрофа, позор Семи Морей и живое доказательство, что даже древние боги иногда чихают, не прикрывшись!

На палубе воцарилась мёртвая тишина. Даже волны, казалось, затихли, впечатлённые этим вербальным ураганом. Матросы стояли, боясь пошевелиться, как мыши перед разъярённым котом. Где-то вдалеке одинокий альбатрос резко изменил курс, будто испугавшись, что капитан обратит свой гнев на него.

Гилен едва сдержал улыбку. "Наконец-то достойное представление". Он сделал едва заметный жест в сторону пустых, на первый взгляд, волн.

— Кажется, она плеснулась именно здесь...

Голос Гилена звучал нарочито небрежно, но его пальцы уверенно указывали туда, где в цифровом слепом пятне мелькнула радужная голова.

Поверхность воды казалась обычной — лишь лёгкая рябь от ветра, ничего примечательного. Но Гилен видел больше.

Он различал рыбьи глаза, вспыхивающие кодом "VISUAL_FEEDBACK_ACTIVE", замечал неестественные искажения плавников, оставляющих после себя пиксельные блики, улавливал едва заметное подрагивание существа — будто оно играло с самой реальностью, наслаждаясь своей неуловимостью.

Капитан Мейер, не видя ничего подозрительного, всё же резко шагнул к указанному месту, разразившись новой тирадой ругательств:

— Клянусь гнилыми жабрами моей бабушки, если это очередная...

И тут вода внезапно булькнула — без причины, без ветра, без движения. Над поверхностью на мгновение, не больше трёх десятых секунды, вспыхнул радужный отблеск. Теперь его видели все.

продолжение следует...

Книга уже дописана, найти можно на АТ ее полную версию. Здесь выкладывается по главам, но всё равно будет выложена вся.

Боли не было — было нечто на ином, глубинном уровне. Будто каждый нерв в теле сошёл с ума, извивался, посылая непрерывные сигналы опасности. Отключение сознания не спасло — ужас не исчез, он продолжал давить, неумолимо и беспощадно. Сдерживать этот напор не было ни сил, ни возможности — меня затягивало в бездну. Я чувствовал: ещё чуть-чуть — и случится непоправимое. Я не мог ни пошевелиться, ни закричать, только ощущал, как внутри ломаются какие-то барьеры, растворяя саму мою сущность.

В какой-то момент во мне что-то изменилось. Где-то внутри вспыхнул сгусток энергии — сначала крошечный, но под давлением он рос, креп и расширялся, пока не охватил меня полностью. И тогда сила, которая давила на меня, словно заметила моё существование. На миг мне показалось, что меня сейчас разорвёт на атомы и я перестану существовать. Что-то дёрнуло меня, потянуло — и я вновь начал ощущать своё тело.

Первым вернулось дыхание. Болезненный, отчаянный вдох, будто утопающий вырывается на поверхность и хватает воздух. Сердце заколотилось в груди, разгоняя кровь по венам. По всему телу пробежали мурашки — не из-за холода, а от мощного внутреннего толчка, будто само тело осознавало возвращение к жизни. Каждое движение сопровождалось всплеском боли, как будто волна за волной накрывала меня изнутри.

Потом появилась подвижность. Хотя правильнее — дёргания. Будто всё тело одновременно отлежал и теперь пытался вернуть ему чувствительность. Ни растереть, ни размять себя я не мог — выходило только корчиться, кривясь и хрипя от боли.

Сознание возвращалось постепенно. Сначала — смутные образы. Потом — первые мысли, цепляющиеся за них, как утопающий за щепку. Память загружалась медленно, кусками, выстраивая хоть какое-то понимание происходящего.

Холодно. Эта мысль пришла резкой вспышкой, заставив открыть глаза и попытаться пошевелиться. Первые попытки были беспомощными. Тело отказывалось выполнять команды. Всё, чего удалось добиться — слабо повернуть шею. Взамен — новая волна боли. С одной стороны, хотелось замереть и не двигаться вовсе, лишь бы не стало ещё больнее, но с другой — сама мысль о бездействии вызывала животный страх.

Медленно, с усилием, поворачивал голову из стороны в сторону, возвращая себе контроль над телом, преодолевая боль. Стало чуть легче. Затем я начал ощущать пальцы — на руках, на ногах. Они болели, пожалуй, даже сильнее, чем остальное тело, но сжимание и разжимание кулаков помогало вернуть чувствительность.

С ногами было сложнее. Попытка размять их обернулась судорогой в левой ноге. Я резко дёрнулся от боли — и тут же упал обратно: в поясницу будто вогнали раскалённый нож.

Корчась, как при эпилептическом приступе, я мучительно возвращался в тело. Дёргался, хрипел, сжимал зубы, стараясь не закричать. Казалось, что это никогда не закончится. Но всё же — боль начала стихать. Не сразу, не полностью, но я почувствовал, как она отступает. Сначала из плеч, потом из груди, затем ослабло и в ногах. Я выдохнул. Глубоко. Долго. Почти спокойно.

Получилось осмотреть место, где я оказался. Мёрз я, оказывается, потому что лежал на сырой земле, от которой ощутимо тянуло холодом. Вокруг — чистое поле. Ни дорог, ни машин, ни малейших признаков цивилизации. Вдали раскинулся высокий лес, занимавший почти весь видимый горизонт. А с противоположной стороны, на грани видимости, виднелась то ли холм, то ли террикон — форма правильная, будто созданная искусственно.

— Где, чёрт возьми, я нахожусь? — пробормотал я вслух.

Ответа, конечно, не последовало. Последнее, что я помнил — странный, пугающий до дрожи сон. О чём он был, уже не вспомнить, но чувство первобытного ужаса отпечаталось глубоко в памяти. Только что я лежал в своей кровати — и вот уже среди дикого поля. Так напиться, чтобы потерять сознание? Никогда такого не было. Наркотиками тоже не баловался. Может, чья-то дурацкая шутка? Не похоже. У меня просто нет таких отмороженных друзей, которые бы вывезли меня в глушь и бросили.

Больше всего это походило на похищение. Меня могли накачать транквилизаторами и выкинуть сюда. Но зачем? Кому я сдался? Думай, Саша, думай! Недовольный клиент? Вряд ли — я всегда работал чётко и без обмана. Бывали неприятные случаи, но не настолько серьёзные. . Бывшие? Вроде не было таких жестких разрывов, чтобы вытворять подобное, хотя… Кто их женщин знает. Но даже так — не верю. А то животное чувство ужаса, которое я испытал... Может, это побочный эффект препаратов? Не похоже. Слишком глубоко. Слишком реально.

Размышления ни к чему не приводили. Ясности не добавлялось. Оставалось только одно — действовать. Тело вроде как пришло в относительный порядок. Всё ещё мутило, состояние было паршивым, но двигаться уже можно.

Осторожно поднявшись на ноги, я стряхнул грязь с футболки и треников, размялся и направился в сторону той странной скалы. В лесу делать нечего, а там — хоть что-то, похожее на дело рук человеческих. Да и с высоты можно будет осмотреться.

Хорошо хоть с погодой повезло. Солнечно, сухо, идти было несложно. Немного зябко, но это уже вопрос одежды — или, точнее, её отсутствия. Меня вытащили в том, в чём я спал. Без обуви. Хорошо, хоть старые треники были на мне. Не хотелось бы оказаться где-то посреди поля в одних трусах.

Босиком идти неприятно. Земля, хоть и сухая, не успела прогреться на солнце и была прохладной. А утренняя роса, смешиваясь с пылью, быстро превращалась в грязь. Ненавижу грязь. Не то чтобы я чистоплюй, но стоит даже немного испачкаться — сразу бегу отмываться.

Плетясь по дороге, вернулся к размышлениям. Кто же, чёрт возьми, забросил меня сюда?! Ситуация всё больше напрягала. Я находился непонятно где, без телефона, без связи, вдали от цивилизации. Даже если дойду до людей, позвонить не смогу, оплатить ничего не смогу. Придётся просить помощи. А я этого терпеть не могу.

Но выбирать не приходится. Это — меньшее из зол. Сколько уйдёт времени, чтобы добраться до цивилизации? Часы? Дни? А если я вообще не доберусь? Мысль о том, что меня могут съесть дикие звери, я даже не хотел рассматривать.

Не хочется признавать, но при всей своей стойкости к жизненным трудностям, в этот раз я начал понемногу поддаваться унынию. Ещё ни разу в жизни не оказывался в настолько странной и пугающей ситуации.

Погружённый в мрачные мысли, не сразу заметил, как прошёл довольно приличное расстояние. Объект, что сначала казался далёкой насыпью, теперь различался куда лучше. По форме — да, вроде бы террикон, но не один террикон в мире я не видел покрытым узорами. Здесь же на поверхности проступали чёткие формы — то ли соты, то ли сетка. Террикон, мать его, в сетку…

И у него, как оказалось, был вход. Именно это и бросилось мне в глаза: движение. Изнутри вышли… кто? Големы? Почему именно это слово пришло в голову, не знаю. Наверное, потому что они были чертовски похожи на тех каменных существ, что я видел в играх.

Здоровенные, больше двух метров ростом, грузные. Ладони размером с лопату, головы — как перевёрнутые вёдра. Все одинакового, тёмно-коричневого цвета, словно отлиты по одному шаблону из плотной, тяжёлой массы. На первый взгляд могли бы сойти за людей в экзокостюмах… если бы не одно «но»: у них вообще не было ступней. Как у слонов — сплошные опоры.

Идти в их сторону расхотелось мгновенно. Стоило почувствовать опасность — инстинкты сработали. Я пригнулся и начал осторожно пятиться, избегая резких движений, чтобы не привлечь внимание. Поле хоть и ровное, но холмики, чахлые кусты и рытвины позволяли хоть как-то укрываться.

Сложно сказать, как у этих тварей обстоят дела с органами чувств, но, кажется, уйти незамеченным мне удалось. Или я их просто не заинтересовал. Убедившись, что они не преследуют, ускорился.

Надо было уходить в лес. Пусть там могут быть и более страшные вещи, но спрятаться — куда проще. Я припустил к ближайшим зарослям, стараясь не подниматься в полный рост и держаться ближе к кустам.

Может, мне это всё просто привиделось? Или это костюмы? Какие-нибудь реконструкторы на выезде? Глупости. Всё ещё отчётливо помню, сколько шума они издавали при движении. Скорее всего, это роботы. А значит — где-то рядом есть и те, кто ими управляет. Только вот желания знакомиться с этими людьми у меня нет никакого.

Прятаться — разумно. Когда стемнеет, можно будет попытаться подойти поближе, осмотреться. Сейчас же приоритет — найти безопасное место и  воду. Сушняк стоит такой, будто я накануне выпил бутылку самогона. Хотя я точно помню — вчера не пил. Вообще. Ни капли. Вечером сидел за ноутом, дорабатывал презентацию, потом завалился спать. Всё как обычно.

Уже добежав до леса, я осознал один маленький, но крайне неприятный нюанс: если по полю босиком бегать было хоть и неприятно, но всё же возможно, то на опушке леса стало заметно хуже — ступни ощущали каждую ветку, шишку и колючку под собой.

Ругаясь про себя, всё же зашёл немного вглубь. Запах хвои ударил в нос. Прислушался — вокруг тишина. Только птицы перекликаются, да лёгкий ветер шелестит в листве. Можно перевести дух.

Сердце колотится как сумасшедшее. Руки дрожат, ноги подкашиваются. Вообще ничего не понимаю. Всё становится только запутаннее. Откуда здесь, в глуши, роботы? Это что — какой-то секретный объект? Подпольное производство? А я здесь зачем?..

Сразу вспоминаются фильмы ужасов, где героев закидывают на необитаемый остров и используют либо в качестве жертв экспериментов, либо устраивают на них охоту. Но это же всего лишь истории! Выдумка! Ну не может же такого быть в реальности. Или может?.. Что я такого мог совершить, чтобы меня сюда забросили?

Мои размышления прервал нарастающий грохот. Вернее — топот. Те самые големы. Они что, меня заметили? Грохот доносился немного в стороне, и оставалась надежда, что они просто идут по своим делам.

Оглядевшись, я нашёл подходящий куст, за которым можно было укрыться. Бежать — опасно. Во-первых, неизвестно, что скрывается в чаще. Во-вторых, босиком далеко не уйду. Лучше затаиться и переждать.

Я весь обратился в слух. Получалось плохо — мешала паника. Не хватало воздуха, и казалось, что вот-вот выдам себя громким вздохом. Надо было срочно успокоиться. Я втянул в себя воздух как можно тише, потом так же медленно выдохнул. Повторил. Ещё раз. Постепенно дыхание выровнялось.

Стало немного легче. Паника не ушла, но хотя бы отступила. Я выглянул — осторожно, стараясь не выдать себя. Похоже, повезло: они действительно шли мимо, не замечая меня. Примерно в тридцати метрах от укрытия двигались по трое в ряд, слаженно, размеренно. Обходили деревья, не замечая кустов и молодых деревцев — просто вминали их в землю.

С такого расстояния было видно: это точно не роботы. При каждом шаге с них сыпалось что-то, напоминающее землю. Словно они были сделаны из обычной почвы. Да и цвет подходящий. Позади шёл один — выше остальных, но уже не такой широкий. А еще у него были светящиеся глаза. Командир? Возможно. Хотя в данный момент меня больше волновало, что они здесь делают.

Может, проследить за ними? Опасно и откровенно страшно, но ведь нужно как-то понять, что здесь происходит. Дождавшись, пока они уйдут на безопасное расстояние, я двинулся следом. Благо, дорогу они расчистили основательно. Да и потерять их из виду было практически невозможно. Так я и преследовал их — короткими перебежками, от укрытия к укрытию, пока на границе слышимости не уловил новые звуки, не характерные для земляных гигантов. А именно — гудящие, раскатистые, как далёкий гром.

Я поднял взгляд сквозь кроны деревьев. Небо было чистым — ни облачка. Но вспышки света на горизонте, в той самой стороне, куда ушли големы, были настоящими. Это не показалось.

Идти вперёд расхотелось окончательно. Но и остаться без ответа было глупо. Хоть издалека, но нужно посмотреть, что там происходит. Здесь творится что-то невероятное. Необъяснимое. И если я не разберусь, в какую жопу попал — не пойму, как из неё выбираться.

Я пошёл вперёд. Осторожно. Вздрагивая от каждого шороха, замирая, вслушиваясь. Грохот становился всё громче…

Вспышки становились всё ярче и ослепительнее. Под одним из кустов, за которым я только что укрывался, я заметил крупный кусок камня. Он, похоже, откололся от породы, торчащей прямо из земли. Вероятно, один из големов случайно наступил и отломал его. Камень весил килограмма два, не меньше.

Зачем я его взял — не знаю. Хотелось думать, что как оружие. Хотя сомневаюсь, что такой булыжник способен навредить этим гигантам. Разве что метнуть кому-нибудь в голову и попытаться убежать. Вряд ли поможет, но так почему-то спокойнее. В крайнем случае — отвлечь внимание, бросив в сторону.

***

Если вы когда-нибудь смотрели фантастический фильм, то знаете: там может произойти что угодно. Любая фантазия может ожить на экране и стать реальностью. Но мы всегда помним — это выдумка, сказка, плод воображения режиссёров и сценаристов. Именно поэтому, когда я увидел происходящее, мне не сразу удалось поверить, что всё это реально.

Големы сражались. Или, по крайней мере, пытались. Их противником было нечто похожее на... лису. Ну, или существо, очень на неё похожее. Только больше. И с шерстью не рыжей, а серебристо-серой. Насколько я помню, лисы не умеют метать молнии и телепортироваться. А эта — умела. И делала это с пугающей эффективностью.

Она виртуозно уклонялась от тяжеловесных атак големов, а в ответ выпускала молнии. Когда её пытались окружить, она просто исчезала и появлялась в другом месте — и тут же снова била разрядом.

Откуда именно исходили молнии, было неясно — то ли из глаз, то ли изо лба. Но это не меняло сути. Эта лиса херачила молниями. По-другому и не скажешь.

Големы были неповоротливы. Пока один из них разворачивался или заносил руку для удара, лиса успевала дважды уйти и нанести ответный удар. Двое уже развалились, а ещё трое были покрыты чёрными следами, будто от ожогов. Тонкие линии, ветвящиеся по их телам, напоминали узоры деревьев.

Тот, кого я мысленно окрестил командиром, отличался не только внешне, но и в бою от него толку было больше. Он то и дело выстреливал подобием лазерного луча. Только сам луч, был толщиной с кисть и был зеленого цвета. Он будто накапливался внутри голема: сначала его «глаза» начинали светиться, затем всё ярче, и только потом — выстрел.

Я застыл. Просто наблюдал. В голове крутилось одно: этого не может быть. Просто не может. Не в реальности.

Может, я в симуляции? Звучит безумно, но вдруг? Только вот боль в стопах, изрезанных ветками и камнями, была настоящей. А звук, запахи, чувство холода и дрожь в руках... Это не сон и не фильм. Это реальность. Как бы трудно в это ни было поверить.

Пока я решал, как относиться к ситуации, она продолжала развиваться. И, насколько я мог видеть, хоть численное превосходство и было на стороне големов, достать лису они так и не могли. Та играючи уклонялась даже от выстрелов командира. Тому, чтобы выстрелить, нужно было накопить энергию, и это было заметно: прорезь, заменяющая глаза, сначала светилась тускло-зелёным, потом ярче, ещё ярче — и только потом вырывался пучок света.

Лиса это прекрасно видела. Каждый раз она просто исчезала с траектории, чтобы через мгновение оказаться за спиной одного из гигантов и хлестать его молниями. Командира она почему-то не трогала — лишь избегала его атак, перескакивая сквозь пространство.

Я был настолько заворожён происходящим, что не сразу заметил, как бой приблизился к моему укрытию. Сражающиеся подошли метров на пятнадцать, и страх пронзил меня с головы до пят.

Теоретически я мог бы попытаться убежать. Уверен, големы бы не догнали. А вот насчёт лисы — сомневаюсь. Стоит только высунуться — и она, не разбираясь, шарахнет молнией. Вряд ли ей захочется вглядываться, кто именно выскочил из кустов.

Я затаился, едва дыша, следя за развитием сражения. И это уже было не сражение, а избиение. На ногах оставались лишь пятеро, и все — в ожогах, кроме командира.

Но до конца досидеть не вышло. После очередного прыжка, лиса телепортировалась прямо в моё укрытие. Видимо, хотела укрыться от взгляда противника, чтобы спокойно добить остальных. Но оказалась прямо рядом со мной.

Её замешательство длилось меньше секунды. В глазах вспыхнул смертельный блеск. Я среагировал на чистом инстинкте: ударил прямо в лоб — не кулаком, а тем самым булыжником, который всё это время таскал. Раздался треск — не знаю, кости или срывающейся атаки.

Я не дал ей опомниться. Ещё удар. Лиса всхлипнула, осела, сжавшись в клубок. Я нанёс ещё несколько ударов, пока она не затихла совсем.

Спустя мгновение из её тела поднялось белое марево. Я не успел даже отшатнуться, как оно рвануло ко мне и впилось в грудь. Мир взорвался болью, и я рухнул рядом с телом монстра, теряя сознание.

П.С. Выкладываю по главе в день.
Буду рад любой обратной связи в комментариях ⤵️

Как-то здесь ещё замешаны оборотни. Они участвуют и она тоже, вроде бы, подпадает под это определение.

В конце помню, что она куда-то ехала с отрядом млм группой оборотней и на них кто-то напал. Её любимого сильно ранили/убили и она превратилась в дракона. Долетела до богов и вытребовала душу мужика обратно в обмен на то, что она что-то сделает. (Или собой заменила, хз)

Книга старая, я читала её не меньше 10 лет назад. Фэнтези. Искренне надеюсь на магию пикабу.