Суженый
Фёдор заболел и лежал почти не вставая уже который месяц, почти утратив надежду на исцеление. Характер его стал капризный, ворчливый и до безобразия противный, что впрочем прощала ему сполна Зинаида, жена. Только одна она и крутилась сейчас возле мужа, потакая его просьбам, порою бессмысленным и глупым.
Перед соседями, знакомыми поджимала губы, не отвечала на грубые высказывания мужа, как можно скорее бежала исполнять распоряжения Фёдора, будь то придвинуть поближе телевизор или "заткнуть пасть" Барсу, дворовому псу, облаявшего прохожего.
-Болеет человек, душа его мечется, требует любви и заботы. Кто, как не я, ему станет опорой и поддержкой... Дети не торопятся показать своё уважение и почёт отцу... Едет одна, когда считанные дни остались... Лизка и вовсе расстроила, наплевала на всех.
Что интересно, никто не удивился поведению детей, не осудил их, только лишь молча кивали, без грамма сожалении о недуге соседа, мол, понятно всё и уходили. Особенно черствыми казались со стороны люди постарше, кто во всей красе повидал жизнь соседскую, те, кто знал Фёдора с младых лет...
-Что потопал, то и полопал...
Юля со странным чувством заезжала в свою деревню, непонятым... Вроде это то место, которое должно вызывать приятные воспоминания, ностальгию по детству, отозваться в душе и сердцем нежным чувством, сладкой, легкой грустью в сердце об ушедших годах...
Но нет...
Вот магазин, он уже закрыт много лет, покосился чуток, краска облупилась но Юля как сейчас видит перед глазами картину, где стоит папка на шатающихся ногах и просит восьмилетнюю дочь выпросить у продавщицы шкалик и пачку примы...
Не трудно ни капельки девочке это сделать, хотя бы попытаться, уже не в первой этой делать, давно ушел стыд... А если не поможет отцу, так обругает её, да всё равно найдет где угоститься, только потом еще хуже будет за непослушание... И не так тревожит девочку его пьянство - все в деревни пьют, особенно по выходным. Страшно другое - напьётся папка и начнётся у всей семьи "веселье" до самого утра.
-Где ты, овца, недоделанная? Зинка! Стакан дай и огурцы нарежь! Придушил бы тебя да руки марать марать неохота... Эй, глухая что ли? Ах ты Тварь...
Это он зашел в дом, со злостью скинул калоши и стучит кулаком по стене, зовёт жену. Юля ужасается, удивляется поведению матери, вместо того, чтобы выйти к нему, ответить, кинуть в пьяную морду чего он хочет, она специально злит его, сидит молча перед телевизором, и бровью не ведёт.
-Мамочка, ну пожалуйста, отдай ему, он же сейчас разозлится, ударит тебя!
-Нашёлся мне тут хозяин, налакался с самого утра, а я бегай перед ним! Алкаш!
Это она говорит громко, чтобы он услышал и начинается ужас для маленькой девочки...Глаза Фёдора налились кровью, он решительным шагом идёт к Зинаиде, на ходу сжимая кулаки. Никогда не забудет Юля этих ударов, что звучат у ней прямо над головой, не вычеркнуть из памяти никогда, как она кидается на защиту матери и закрывает своим маленьким телом её от отца.
Попадало ей, сильно попадало - по голове, по спине, Фёдор в запале и не смотрел куда бил, но не чувствовала девочка боли, намного больнее было видеть, как держится мама за щеку, плачет, а несколько раз он выбил ей зубы и частенько кружилась у женщины голова...
Но есть и не очень грустные мысли из детства, даже чем-то весёлые, покойные - это когда Фёдор до такой степени бушевал, что хватался за топор или нож, тогда сгребала Зинаида своих двух дочерей и в чём были, убегали на улицу. Не важно - был день или ночь, лето или суровая зима, бежали они втроём, спасаясь от гнева пьянющего мужика и искали себе ночлег.
Вот тогда девочкам было спокойно - не ударит их маму отец, можно спокойно заснуть будет у добрых людей, не бояться за неё.. Все соседи знали про эту семью, открывали двери молча, стелили на пол матрас, девчонкам давали молока и хлеба, ругали Зинаиду, на которою уже было жалко смотреть, с постоянным фигналом под глазом.
-Зина, до добра это не доведёт! У тебя же мать в соседней деревне, брат недалеко, уезжай ты от этого злодея! Убьёт ненароком тебя или детям навредит!
-Хорошо сказать! Чай не дурак совсем, детей обижать, да и деньги приносит какие- никакие.
Затем наступало и вовсе что-то невообразимое, посреди ночи женщина вдруг начинала жалеть мужа-алкоголика, тихонько шла к себе домой, проверять, не угорел ли в бане, не погасла ли печь в доме. Слушала сердце спящего, не остановилось ли? И... Оставалась там до утра, забирая детей уже довольная, с одинаковыми оправданиями.
-Ну перебрал вчера с устатку, лишку, чего теперь - крест на мужике ставить? Так то он неплохой. Юля, Лиза, чего расселись, папка ждёт, один там сидит, больше не ругается, трезвый.
Девочки неохотно выползали из-за стола где наслаждались не сколько вкусным завтраком, сколько тёплой семейной атмосферой, где муж называл жену ласково, помогал ей и шутил с детьми, с любовью поглаживая их по головам. Вовек бы Юля с Лизой не уходили отсюда...
Куда не коснись, куда не взгляни - отовсюду, словно тараканы ползут эти воспоминания у взрослой Юльки и так больно, что не хотелось сюда приезжать никогда... Сейчас, будучи беременной, пожалела мать, что одна горюет тут о скорой кончине мужа, надо бы поддержать, побыть рядом в трудную минуту...
Лиза и вовсе, ни разу после окончания школы не приезжала в отчий дом, звонит матери раз в неделю, шлёт изредка открытки и даже сейчас, когда Зина слёзно умоляла младшую навестить отца, что со дня на день должен покинуть мир, равнодушно дала ответ.
-Если время будет..
Положила трубку и задумалась - может стоит разок прийти, заглянуть ему в глаза? И что сказать? Гори в аду за моё убитое детство? Мать советует простить его, отпустить с чистой душой, ты погляди-ка! Набожной стала как заболел отец, думает отмолит грехи его перед богом... Небось, мечтала от болезни излечить.
Только не сможет Лиза простить отца, да и мать наверное тоже..
Совсем крошкой была, умоляла отца, стоя на коленях (видела по телевизору, в кино), хватала его за ноги, почти ползла за ним...
-Папуля, родной мой, прости нас пожалуйста, не трогай маму! Не бей! Любимый мой!
Тошно от воспоминаний этих - никогда не любила отца, ненавидела всей душой, мерзкого, что несмотря ни на что уверенно шёл к Зинаиде и со всего размаху выдавал ей оплеуху. Когда замахивался во второй раз, Лиза кидалась уже к матери, слёзно уговаривая её замолчать и прикрывая её рот ладошкой..
-Мамочка, ну пожалуйста, замолчи, не говори ему ничего! Он злой!
-Соплюшка! Ещё будет мне рот закрывать! Он напился, все деньги прокутил на баб бесстыжих, а я должна молчать? Ирод, последний алкаш, никчёмный! Не мужик, а барахло!
Пьяный Фёдор откидывал девочку от жены, лупил её, совершенно не обращая внимания на истошный визг дочерей, а Зина только подливала масла в огонь, в перерывах между ударами называя его последними словами.
В деревне были конечно мужики, что могли поднять руку на жену, но это случалось крайне редко и почти не выносилось на суд, а в семье Фёдора такое происходило с завидной частотой, чуть ли не по два раза в неделю...
Девочки росли пугливые, вздрагивали от любого резкого звука и всей душой мечтали, что когда нибудь, на их счастье, найдётся "бесстыжая баба", что оставит его у себя и заживут они спокойно втроём...
Лиза последний раз видела отца с матерью лет пятнадцать назад, когда после окончания школы, сдуру поделилась с Зиной тайком о своей любви к однокласснику и сообщила, что обещал парень сегодня позвать её на медленный танец...
Оттого и сбежала Лиза из дома в пятнадцать лет, что опозорил в тот день её отец перед всеми - явился в клуб пьяным, с ремнём в руке и отдубасил дочь прямо при всех, обозвав непотребными словами, что порочит она его и всю их семью. Зина рядом стояла, не вступилась за Лизу, виновато кивала головой, мол, прав папа, дурного не скажет, всё ради вас...
Без зазрения совести отказалась ехать прощаться с отцом и не жаль ей не капельки родителей, не подтолкнуло даже то, что на работе назвали её черствой, жестокой. Не объяснишь же им, что до сих пор кошмары сняться ей и вздрагивает от каждого резкого звука, а любое повышение голоса отзывается в душе паникой, желанием защищаться... И нет желания никакого отношения заводить, да и сложно с ней, такой мнительной, обидчивой, совершенно недоверяющий мужскому полу...
Юля помягче характером, попыталась понять мать, уговорила мужа привезти её в родную деревню, погостить, тем более срок еще позволяет, месяца три ходить. К отцу в комнату не заходила почти, больше с матерью была. Помогла прибраться в доме, вечерами грелись в бане вдвоём, чтобы не было женщине так грустно, отвлекала её разговорами разными, про внука будущего, про житьё- бытьё городское, обещала увезти к себе в город, нянчиться с малышом, быть рядом...
Зина с потухшим взглядом слушала, равнодушно смотрела на беготню Юли по думу, без особой радости жевала пироги свои некогда любимые, сваренный дочкой суп и грустила, то и дело заглядывая к затихшему Фёдору. Не покричать сейчас, не побуянить, толком есть-то не может, глядит за ним как за дитём Зина, на спине своей до туалета таскает, силой бульон в рот вливает, массирует, чтобы не было пролежней...
Вот только год, как прекратил безобразничать, не так давно Зина, будучи дамой уже в годах носилась по деревне от него пьяного, прятала синяки свои... А сейчас, будто и не обижал он никогда женщину, не сгубил её молодость, не исковеркал детство детей - непонятно это Юльке, придерживает свой живот и в голове не укладывается, как можно позволять над ребёнком своим измываться?
Но самое обидное случилось на третий день пребывания молодой женщины у матери, случайно застала такую картину - сидит тихонько Зина у подножия спящего мужа, плачет, комкает его тельняшку в руках и прижимает к лицу, вытирая свои слёзы.
-Феденька мой, не покидай меня, как де так, бросаешь свою жену...Забери меня с собой, не оставляй... Не смогу жить без тебя, ничего не держит...
Юля не выдержала, не боясь разбудить отца повысила голос, сама расплакалась от такого отношения матери к тирану-мужу и к ней. Зина испуганно выскочила, прикрывая пальцем рот, мол, тихо! Выбежала из комнаты Фёдора.
-Хоть бы напоследок отца-то уважила, только уснул!
-Мама, как ты можешь? Так убиваться? Я ушам своим не верю! Всю жизнь нам с Лизкой, тебе испоганил, дня спокойного мы не знали, тебя без слёз и синяков не видели, а сколько слёз выплакали! Я и замуж то после школы выскочила за первого встречного, всё мечтала тепло найти, три раза пыталась свою семью создать, не такую как у нас была... Чего сейчас плачешь? Ну отмучилась, вздохнёшь спокойно, какая молодая ты, еще поживёшь хоть для себя, без этого алкоголика!
Юлю понесло, она не могла сдержать себя, вспоминая все самые гнусные моменты, А Зина уставилась на нё стеклянными глазами, в которых мелькнула ненависть, злоба, она шагнула навстречу молодой женщине, которую трясло от накативших эмоций.
-Как ты можешь, бессовестная? Это мой суженый, богом данный, не суди, о чем сама не понимаешь! Это муж мой и самая родная душа! Уходи, чтобы глаза мои тебя больше не видели!
Юля попятилась назад, стала суетливо собирать сумки, всё же надеясь, что мама одумается, попросит прощения, но она и не думала останавливать дочь, зашла в комнату к мужу и там совершенно спокойно слушала, как шуршат пакеты, как хлопает дверь, а затем скрипят ворота.
Зина без эмоций глядела в окно дочери, что тащила дорожную сумку, шла в сторону вокзала. Спохватилась, вскочила к Фёдору, что проснулся, поправила одеяло.
-Ну что, Феденька, как тебе, чуть получше? Пойду суп погрею, потом лекарства попьём...
История от моей коллеги.
Воспользуюсь моментом, дорогие читатели, возможно, кому нибудь будет интересно 🤔
Оставлю ссылку на свою книгу ЛитРес. Там какой то мужик ее озвучил даже, сделал аудио версию.😁😁😁Воспользуюсь моментом, дорогие читатели, возможно, кому нибудь будет интересно 🤔
Оставлю ссылку на свою книгу ЛитРес. Там какой то мужик ее озвучил даже, сделал аудио версию.😁😁😁
