Было время (много времени), когда мы с Леной откровенно голодали. Она не могла надеяться ни на что, кроме своих интимных услуг, а я ни на что, кроме своих счастливых случаев, хотя и понимаю, что вы бы назвали их равно также – торговлей пиздой. Я же предпочитаю считать их удачными встречами. Удачная встреча – это многообещающая такая встреча двух людей при абсолютно разных обстоятельствах, которая способна хоть бы и немного, но привнести в твое существование жизни и положительных эмоций. Да, удачную встречу можно привлечь ускоренно – берешь банку, к примеру, джин – тоника и идешь по дороге, пьешь. Это беспроигрышный фокус и наших барачных шлюх, которые, кстати, сами им почти не пользовались. Ведь в таких прогулках мало уверенности, они могут пройти почти даром, в то время как работа на дороге – это стабильные 2-3 заказа/сутки, а значит курица, бухло и колготки. Вот такая, блять, романтика. Я избегала этих предельных моментов, надеясь просто искренне кому-то понравиться. Сегодня. Понравиться в толпе нервных незнакомых людей в жизни, в которой так мало жизни. И это кажется мне одной из самых честных вещей, возможно, одной из последних в этом мире. Но я отвлеклась, а у нас Рождество.
И вот, одной холодной зимой, 6 января, я была в цыганском бараке у Лены – месте, переполненном грешниками чуть менее, чем церковь в воскресный день. На улице стоял полнейший дубак, а у нас не было ни копейки. Ни то от голода, ни то от жизни лихой, но Лена в эти дни воцерковилась. Сразу после новогодних праздников она все ходила с какой-то церковной книжечкой туда-сюда и читала ее, тихонько что-то лепеча, сидя жопой в хлопковых трениках на ледяном подоконнике и распугивая тем самым паучьи семейства, что жили под ним. Бесконечные драки и ноющие цыганята за стенами ничем не отвлекали ее. Я тогда думала, что дело в том, что ее ёбарь-чеченец отмечает новогодние праздники с семьей, и она чувствует себя брошенной. Брошенной настолько, что решила помолиться богу о его возвращении и даже не хочет идти блядовать. Мне думалось тяжело, потому что есть хотелось до невозможности, голодали мы уже пару дней, а промозглый сквозняк и нескончаемый звук электричек только добавляли депрессии. Я берегла сигаретные бычки в банке из-под кабачковой икры, куря по две затяжки каждые полтора часа, чтобы окончательно не сдуреть.
- Пожалуйста, давай у соседей что-нибудь попросим, я скоро сдохну от голода, - взмолилась я.
- Ты итак толстая, - ответила Лена, не отрываясь от чтения.
- Даже не думай. За стеной баба с двумя детьми, которая застала меня с ее мужем - вонючей скотиной, и она прекрасно знает тебя. Ты либо огребешь по морде, либо получишь отравленной пищи. Тут как раз все крыс морят постоянно, - продолжила она равнодушным тоном.
- Ну пошли на улице попросим.
- В смысле попросим? Просто так? Без отсоса?
- Без отсоса. Ну типа… «купите еды, пожалуйста». Канун праздника все - таки.
- Ты хоть раз так еду просила? – удивилась Лена.
- Как ты можешь так унижаться? – еще больше удивилась моя старшая подруга, - и сколько?
- Хахахахааа, - вдруг оттаяла она, - никогда так больше не делай. Ладно, пошли своруем что-нибудь. Я, честно говоря, тоже уже умираю с голодухи. Но только рис!
- Зачем рис то? – чуть не заплакала я, - давай банку рыбы или мяса хоть.
- В книжке написано, что перед Рождеством можно только рис или пшено с чем-нибудь сладким – медом, сухофруктами.
- Как на поминках что ли? Лен, ради бога, ты это из-за чеченца? Он вернется со дня на день. А я не буду есть это говно.
- Значит, ты не голодна! – разъярилась она.
- Ладно, пошли, - злобно буркнула я и пошла за сапогами, надеясь переубедить ее по пути.
- И дезодорант кончился, - вслух сказала Лена, запирая обшарпанную картонную дверь ключиком от серванта.
- И у меня… - прошептала я в темноту вонючей лестничной клетки.
На улице было темно и полно народа. Повсюду вдали мигали новогодние гирлянды. Ледяной ветер нещадно колол щеки и коленки. Я предприняла еще одну попытку уговорить подругу не воровать, а попросить, но была жестко срезана на полуслове. Я не могла излишне злить ее, потому что в этот день мне было больше негде ночевать, да и она была постарше меня и постоянно называла меня тупой и мелкой, не знающей жизни. И меня даже как-то это устраивало. Если бы она была мужчиной, я бы стала ее любовницей просто за эти добрые отеческие слова.
Мы подошли к супермаркету и заприметили в одном из окон отдел с огромными тарелками в восточном стиле. На полу стояли открытые мешки с рисом, бобовыми и сухофруктами. На полках были восточные сладости, а вдоль прилавка с кассой прогуливался молоденький хач.
- Вон мешок с рисом, - сказала Лена и указала тлеющим бычком в сторону коричневого мешка с подвернутыми краями. На поверхности отборного длинного зерна лежал пластиковый ковшичек.
- Зайдешь к хачу, у тебя упадет чулок с ноги. Повернешься к нему жопой и станешь его поднимать и натягивать. Я в этот момент черпану риса в карманы, и всё. Хуль нам надо – стакан, а то и меньше.
- Ну ты же не хотела воровать – ты и не воруешь. Да и ножки у тебя такие, как чурки любят. Всё, хватит болтать, отцепляй чулок.
С бешено бьющимся сердцем я хромала в восточную лавку в надежде, что ебаный чулок не свалится раньше времени. Лена шла поодаль и делала вид, что не знает меня. А я не знала нахрена мне ее долбанный рис.
Уже входя в стеклянную арку я рванула себя за чулок, болтающийся на соплях и он, к счастью, действительно свалился с моей ноги. Я издала что-то вроде «Ну блииииин», чтобы привлечь к себе внимание, и встала раком, жопой к молодому хачу, краем глаза заметив, как Лена рванула к мешку с рисом, как кобра в броске. И всё шло хорошо и предсказуемо, пока мы, напару с торгашом, вдруг не услышали звук сыплющегося на пол зерна. Одновременно повернувшись, мы увидели Лену, у которой из-под куртки звонкой струйкой сыпался рис. Карман она так и не зашила.
Даже для хача ситуация стала яснее ясного. Он посмотрел на Лену, которая замерла как вкопанная. Потом пристально посмотрел на меня. «Да уж», - подумала я, - «тут ведь и с Рождеством Христовым поздравить не проканает»», - я печально смотрела в глубину его мусульманских глаз. «Да он, в общем - то, и не родился еще», - подытожила я, глянув на золотые настенные часы. Лена высунула пустые руки из карманов и эмоционально всплеснула ими, словно говоря «ну вот такие вот делишки!».
- Простите, пожалуйста! – резко разорвала я немую сцену, - пожалуйста, извините. Извините, пожалуйста, ради Бога.
Не затыкаясь, я пятилась назад из лавки. Хач почему-то молчал и стоял с видом пророка, провожая меня пристальным многозначительным взглядом. Почувствовав, что преодолела выход, я развернулась и помчала прочь, как побитая псина. Лена припустила еще быстрее, резво обогнав меня.
- Ну что ты за дура!!! – громко рычала я Лене на бегу, задыхаясь и пытаясь одернуть юбку, которая от бега уползала все выше на живот, едва не обнажая трусы.
- Да нормально всё! – бодренько, если не сказать весело отвечала она, - второй карман то не дырявый!
- Сама жри свой рис! Я теперь принципиально его есть не буду, спижженный твоими кривыми руками!!!
Отбежав подальше от супермаркета в темный двор, я плюхнулась на лавку отдышаться.
- А ты че есть будешь? – Лена закинула пару сырых зерен себе в рот и начала их там мусолить, озираясь на предмет погони.
- Лааадно, - добро хлопнула она меня по плечу, - иди побирайся, нищенка. Но поскорее, жрать охота. Тут тебя жду.
Я встала и поплелась по темноте в глубину дворов на надпись «Продукты 24», прикурив последнюю целую сигарету. Встав у дверей микроскопического кирпичного магазинчика, я тряслась от холода и мялась с ноги на ногу в ожидании какого-нибудь доброго мужчины. А я уже умела определять их на взгляд - тут быстро учишься. И увидела подходящего минут через 5-7. Он подъехал на иномарке один, хлопнул дверью и бодренько пошуровал в сторону входа в очень-очень приличной куртейке. По-любому за сигаретами.
- Простите, пожалуйста, - встала я у него на пути. От неожиданности он не отпрыгнул, а наоборот, улыбнулся, быстро смерив меня взглядом. От его улыбки мне внезапно стало очень хорошо на душе. Не будь у меня задачи пожрать, я бы точно сказала ему что-нибудь другое, более интересное, но сейчас были дела поважнее.
- Я вас слушаю, девушка, - ответил он уверенным голосом.
- Вы не могли бы дать мне немного денег.
- Зачем тебе? – типично перешел он на «ты», как и все, кто слышит такую просьбу.
- Есть хочу, - мне было стыдно говорить это, поэтому я, кажется, сказала это своим сапогам.
- Ну пошли, - весело подпихнул он меня в двери магазина.
Он купил мне сумку продуктов. Не огромную, но, блять, целую. Себе он купил сигарет. Я потупилась на выходе, точно не будучи уверенной, что это безвозмездно, и не зная, что лучше сказать. Он всучил мне пакет, прикурил и собрался идти к машине.
- С-спасибо большое! А я…я... – начала заикаться я от волнения.
- Нет! - крикнул он весело, - ты-ты ничего не должна, - передразнил он меня.
Когда я подгребла к Лене с сумкой у нее отпала челюсть от восхищения.
- Ну пиздец, Лилит! Аааааа, живем! А мед там есть или сухофрукты?
- Ой, иди в жопу! – я судорожно откусывала горбушку.
Так мы и пошли в бараки праздновать Рождество. Лена сварила рис, но есть не стала, одурев от запаха моей тушенки, как бесноватая волчица. А я в сумке нашла 500 рублей.
мой бустик, куда я переношу старые рассказы и иногда части новых https://boosty.to/babe.lilith
