Время от времени на работе меня просят провести курс молодого бойца дамам, которые вышли замуж за французов, и теперь нуждаются в минимальном владении французским языком, чтобы получить «визу жены». Мы называем этих клиенток «визовыми женщинами». Нередко в администрации можно услышать такой диалог:
- Юля, хочешь женщину?
- Неа…
- Да мы ее распилим!
- Ну давай!
Значит это, что преподавать будешь вдвоем с коллегой, и, таким образом, обязательные сорок часов превратятся в двадцать. На этот раз не превратились, мне досталась не просто целая женщина, а целых две, одной – под сорок, другой – под шестьдесят. За две недели мне предстояло впихнуть в них сорок часов французского языка, а в одну из них, назовем ее Василиной, еще и четыре часа ценностей Французской Республики, поскольку тест по ним она триумфально завалила, ответив на вопрос о девизе Франции: «Да здравствует Франция!» А ведь могла бы назвать «шерше ля фам» или «а ля гер ком а ля гер».
Итак, каждое утро до моих занятий с группами по четыре, а то и по пять-шесть часов мы встречались с прекрасным. Обучение шло по формуле «смех сквозь слезы». Чтобы не потерять контакт с реальностью, я осторожненько записывала все перлы.
А записывать было что. Каждое утро начиналось с того, что Василиса приезжала на лифте на четвертый этаж, тогда как место встречи было на третьем. И каждое утро я встречала ее, изумленную:
- Ой, Юля, а на какой этаж я приехала?
- На четвертый.
- А нужно?
- На третий. Садитесь в лифт.
- Юля, а куда мы едем?
- На третий этаж.
- А на каком мы были?
У нас было несколько подобных ритуалов, повторявшихся изо дня в день. Одним из них было открытие двери в коридор на перемене, после которого Василина восклицала: «О, так мы прямо у кофейного аппарата!» «О!!! Юля, а вы помнили, что мы в этой аудитории занимаемся?! А я – нет!» «О, мы каждый раз все ближе к кофемашине!» Одна из аудиторий в институте носит имя Мариуса Петипа, и когда я сообщила об этом Василине, она переспросила: «И что, у вас на каждом этаже есть аудитория «Марис Лиепа»?»
В первый же день я разочаровала студентку новостью о том, что в русском языке артиклей нет, а во французском – есть. «То есть как это нет?! Слово есть, а артиклей нет?! Не может быть!» Подобным образом шло и обучение ценностям Республики. Когда мы говорили о светском характере государства, студентка с тревогой стала уточнять: «Ой, Юля, а это вы все так наизусть знаете, что мне рассказываете? Ой, Юля, а как же Французская Церковь, если государство светское? Нет такой Церкви, Французской? Как же так, Русская есть, а французской нету!?»
В дальнейшем Василина все время пыталась объяснить мне, как нужно ее учить, и недоумевала: «Французский язык – такой простой, ничего не надо спрягать, во Франции я говорю прекрасно, а тут вы меня все исправляете да исправляете!»
Занятия обогатили меня новыми знаниями об Эразме «Нотрдамском», о том, что иностранный легион существует для аристократов, а Страсбург раньше назывался Эльзасом: «Да-да, Юля, я передачу смотрела!» А еще я узнала, что существует «женщина-булочная» и «человек, у которого хвост, как у коня» (речь шла о прическе «хвостик»).
Про коней не знаю, но коньком Василины была, как и положено для французской жены, любовь. Даже фраза о том, что она любит ветчину, превращалась в признание: «Люблю тебя, ветчина! » А предложение о том, что у некой Мари есть саксофон, в то, что Мария – хозяйка сексшопа . В ответ на мое исправление Василина невозмутимо добавила: «А что, саксофон тоже напоминает секс!» Когда же я заговорила о «expression orale» (устной речи, буквально: «оральная экспрессия»), Василина переспросила: «А орально, это, как говорится, ртом, да?»
Благодаря высказываниям типа «Мое любовное дело – это салаты», тема любви была неразрывно связана с гастрономией. Василина давала советы Наталье: «Не нравится мужу борщ, но вы все равно готовьте, что вы любите, et plus tard sera l’égalité et franternité (и будет вам равенство и братство)». Так сильно в ее память, видимо, врезались занятия по ценностям Республики. Но, чтобы муж не обиделся, по ее совету надо было похвалить вонючий сыр, который Наталье очень не нравился: «Скажите, что сыр очень вкусный, и так сблизитесь. И это не механика». Ее мужу, видимо, приходится нелегко, поскольку она ему готовит горох „shit” (вместо «pois chiches» - турецкий горох), «bigot d’agneau» («ханжа из ягненка»), «жига… жижа…. жиго gigot avec des fous» (окорок с сумасшедшими), poissons rouges (золотые рыбки), но что ему остается, ведь «жена, это приоритет, как равенство и братство». На вопрос о том, какой чай она любит, дама ответила: «Люблю зеленый, а пью черный».
Вопрос о любимой рыбе Натальи стал причиной возникновения еще одной сюжетной линии наших занятий. Наталья любит рыбу сибас, которая по-французски называется «морской волк». Когда Василина услышала это название, то закричала: «Не записывайте, Наташа, а то он вам приснится!» Когда на следующий день я снова стала расспрашивать их о вкусах, и Наталья снова заговорила о любимой рыбе, Василина закричала: «Я же вам говорила, что это вам приснится, зачем же вы, то волк, то черви?!» После этого студентки выполняли письменное задание, и когда я подошла проверить, что написала Василина, она взмолилась: «Юля, только не говорите страшное!» Морской волк в сознании студентки превратился в «рыбьего волка», о котором она с ужасом вспоминала на каждом занятии.
Разговаривали мы и про квартиру. Я узнала, что помимо банальных столов и стульев у студентки в комнате есть «де галстук». Увидев мои выкатившиеся на лоб глаза, Василина заулыбалась: «Я все время путаю: кровать – это галстук, или галстук – это кровать?» (По-французски «une cravate» - это галстук). Да, забыла, в комнате был ковер (tapis), а на нем спал котэ. Так и было сказано: «Сюр ле тапи котэ дормир». Кошка по-французски, замечу, будет совсем иначе.
Время шло. В какой-то день Василина с радостью воскликнула: «Я поняла, что у нас все уроки по счету, и сегодня уже десятый».
С одеждой было не лучше: «Je porte une ceinture en mon cuir, un slip, un soutien-Georges, une poule et des chasseurs», то есть: «Я ношу ремень из своей кожи, трусы, держи-Жорж («сутьен-горж» - это бюстгалтер, а если произнести «Жорж», то это уже мужское имя), курицу и охотников (вместо «свитер и обувь»).
В ответ на мое бодрящее увещевание работать, и что «количество переходит в качество» Василина восхитилась: «Юля, как вы хорошо сказали, что количество переходит в качество!» - «Это не я, а Гегель». В последний день Василина недоумевала: «Как это, все кончилось? Я только разбежалась, и уже конец!»
