Серия постов по тэгу "ребёнок-россыпь", откликаясь на диалоги в комментариях к посту про Митчелла здесь
http://pikabu.ru/story/_yeto_sarkazm__skazal_mitchell_s_4472577
Ребёнок-россыпь
© Ross W. Greene PhD, The Explosive Child, 1998
© О.В. Бермант-Полякова PhD, авторизованный перевод и примечания, 2010
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕВОДУ
Блестящая книга Росса Грина, американского психолога, опубликована уже в третьем издании. Оригинал, к счастью, увидел свет на русском языке. Любой желающий ознакомиться с советами американского психолога в оригинале может купить книгу:
Грин Р.В. Взрывной ребенок. Новый подход к воспитанию и пониманию легко раздражимых, хронически несговорчивых детей. Перевод с английского А. Смолян и Н. Музычкиной. Изд. 3-е. М: Теревинф, 2010. 264 с.
Грин наш современник, о его работе рассказывает сайт на английском языке.
Вашему вниманию предлагается авторизованный перевод первого издания книги 1998 года.
С идеями Грина я познакомилась давно, и книгу переводила с английского для себя, вернее, по-своему. Как «Золотой ключик» текстуально не совпадает с приключениями Пиноккио, описанными итальянцем Карло Коллоди, а «Волшебник Изумрудного города» это скорее пересказ, чем перевод истории про удивительного волшебника из страны Оз американского писателя Лаймэна Фрэнка Баума, так мой текст это переложение американской песни на русский лад. Чтобы усвоить идеи д-ра Росса Грина, я не просто перевела его книгу на родной язык, я переписала в ней американские детали. Не верила я в девочку, которая р а з м о р а ж и в а е т блинчики, блины пекут, смазывают сливочным маслом и подают горячими. Дженифер в моём варианте текста достаёт из холодильника и разогревает тефтельки, а не блины.
Название книги, «Взрывной ребёнок», с самого начала показалось мне неудачным. То, что взрывается, навсегда перестаёт быть целостным, а тот, кто взорван, перестаёт быть живым. Книга доктора психологии Грина на самом деле про ребёнка, который в разобранном-по-высшим-психическим-функциям состоянии и их "собирать" надо, чтобы учился как все, поэтому названием книги я поставила «Ребёнок-россыпь». И смысл отражает, неинтегрированность ВПФ, и ассоциативный ряд с золотыми россыпями.
Рассыпанные бусы – метафора, которая объясняет, что происходит в отношениях, - родительскую руку, которая бережно удерживала россыпь бусин в пригоршне, толкает гнев, и требуется несколько часов заново собирать бусины вместе. Грин описывает механизмы, которые управляют поведением ребёнка, и их понимание даёт родителям возможность нанизать бусины на прочную нить, сплести в одно, так что колье, может, грохнется в минуту гнева, но не рассыплется. Книга, которая перед вами, про ребёнка-россыпь.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПРИМЕЧАНИЯМ
«Превращает сакральное знание в профанное»
В хороших учебниках по психологии, написанных идеалистами для идеалистов, вам обязательно встретятся слова: «Чтобы овладеть приёмами экспериментально-психологического исследования, одно лишь книжное обучение недостаточно; навыками проведения психодиагностики следует овладевать под непосредственным руководством опытных специалистов на рабочих местах.» В 1970-е годы психологов готовили только пять вузов в стране, и психодиагносты были штучным товаром, а не товаром массового производства. В реальности 2010-х годов социалистическая планируемая экономика уступила место рыночной, а ситуация в психодиагностике прежняя: опытные психологи и сейчас «штучный» товар, хорошие специалисты практикуют в центрах, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Молодым специалистам, десятки тысяч которых окончили коммерческие вузы и получили дипломы психологов, научиться психодиагностике негде и не у кого. Кто виноват, выяснять не будем, перейдём сразу ко второму вопросу. Что делать?
Естественнонаучная и гуманитарная модель обучения в программах подготовки психологов переплетены. Современные психологи обязательно учат основы высшей нервной деятельности, анатомию и физиологию. Какой бы идеальный образовательный стандарт в психологии мы ни реализовали, через десять лет значительная часть багажа ЗНАНИЙ о литературе и теоретических школах окажется требующей модернизации, потому что устарела. Только умение НАБЛЮДАТЬ останется. Вот наблюдать опытные специалисты на рабочих местах и учат. Я приехала в Израиль кандидатом психологических наук, с дипломом ассистента психодраматиста, полученным в институте Морено. Год стажировалась в иерусалимском госпитале Хадасса и продолжала обучение психодраме у израильских и немецких специалистов, пять лет отработала в тель-авивском госпитале Тель-ха-Шомер под руководством прекрасных психиатров и клинических психологов, психотерапевтов и психодиагностов. Имею возможность сравнивать западную и советскую школу и основания заявлять, что знаю предмет. И хотя на западе специалистом считается тот, кто знает всё глубже и глубже тему, которая всё уже и уже, а отечественная университетская школа считает специалистом того, кто обладает широкой профессиональной эрудицией, специалистов экстра-класса и на западе, и в России единицы. Они приезжают раз в несколько лет, дают мастер-классы и собирают залы на две сотни слушателей, - здесь, в Израиле. В России сложилась похожая практика. Вместе с тем общение с русскоязычными коллегами наводит на мысль, что общий средний уровень специалистов на западе и в России разнится на порядки. На западе психологи-студенты работают под супервизией начиная со второго курса, ведут пациентов и присутствуют на консилиумах, внимают и наблюдают за работой опытных коллег, и к моменту выпуска имеют на памяти несколько сотен «кейсов», а в России студенты видят реальных клиентов во время производственной практики мельком, как на экскурсии.
В мединституте учат показывая (showing), врачу сто раз покажут: смотри, блондинка, и сто раз покажут: а это брюнетка, и он на всю жизнь знает, кто перед ним, блондинка или брюнетка. Психологов в российском вузе учат рассказывая (telling), преподаватель перескажет книги о структуре, длине и способах окрашивания волос, студент напишет курсовую работу и сделает обзор литературы, как определяли "блондинка" и "брюнетка" разные теоретические школы, - в итоге, когда вы спросите у психолога «Кто такая брюнетка?» он вам ответит, что однозначного определения нет. Я же не про личность или темперамент спрашиваю, не про концепции или идеи, я про очевидные, доступные внешнему наблюдателю особенности задавала вопрос! Просьба сформулировать диагностическую гипотезу, цели и задачи вмешательства и прогноз для клиента вызывает в глазах молодых психологов ужас. Родители детей с редкими заболеваниями часто знают больше, чем дипломированные специалисты, которые по роду профессиональных обязанностей должны ребёнком заниматься.
«Вы с такими разговорами в рай только по блату попадёте!» - сказал мне один хороший человек. «А не спеши ты нас хоронить / А у нас ещё здесь дела, - спела я в ответ. - У нас дома детей мал-мала / Да и просто хотелось пожить». И ещё за профессию обидно.
«Зачем посвящать дилетантов в профессиональные тонкости?»
Я реалистка, а не идеалистка, поэтому в сложившейся ситуации вижу единственный выход: учить молодых психологов напрямую, в интернете. Профанировать сакральное знание. «А что, если родители тоже прочтут?» - спросите вы меня. А и пусть прочтут. Наблюдать ребёнка родитель имеет возможность двадцать четыре часа в сутки, а психолог – час в неделю. У родителей жадный интерес к современным исследованиям, а у психолога – десятки конспектов по теориям полувековой давности и смутное представление о периодических изданиях по теме. Хотелось бы верить, что у родителя знания бессистемны, а у психолога систематизированы, но все попытки выяснить у молодых коллег, знаний по какой теме им не хватает, о чём рассказать на страницах сообщества «Работа психолога» в интернете, остались безрезультатными. Желали читать «про всё», из чего можно сделать вывод, что осведомлены они так же бессистемно, как и родители. Родители имеют знания, добытые методом проб и ошибок, и схватывают суть работы с нейроотличиями быстрее. В отличие от молодых психологов, они не являются идолопоклонниками и не копируют американских и европейских довоенных и послевоенных психотерапевтов (Ни Фрейд, ни Юнг, ни Адлер, ни Перлз по образованию были врачами, и как все врачи их поколения, понятия не имели ни о генетике, ни о нейролептиках и антидепрессантах. Современный психиатр обладает знаниями о том, какие изменения ткани, клеток или субклеточных компонентов нервной системы составляют биологическую основу расстройства. В двадцать первом веке расшифрован код ДНК и о законах Менделя узнают в школьном курсе биологии, про это есть параграф в учебнике). Занимается пациентом, то есть фактически делает работу кейс-менеджера, не врач и не психолог – родитель. В больнице есть форма работы, консилиум, где одного пациента обсуждают все, кто им занимается. Вне больницы возможности обсуждать пациентов нет, каждый "сидит" в своей приёмной и видит только часть картины. Как в притче про любопытных и слона в тёмной комнате: один обнял ногу и подумал, что слон похож на колонну, другой погладил по боку и решил, что слон плоский, как лежанка, третий ухватил слона за бивень и решил, что слон острый, а четвёртый, ухвативший ухо, утверждал, что слон похож на веер. Кто видит картину обследований в целом? Только родители.
Мама: «Первый класс - самый тяжёлый. К середине первого класса читать он так и не научился, сидел тихо, но когда его раз в месяц что-то спрашивали отвечал, потому что догадывался. На мои просьбы и вопросы я слышала, что ребёнок нормальный, просто я слишком много от него хочу и волнуюсь. Школьный психолог выслушала и посоветовала обратиться к частной учительнице по обучению детей с проблемами - к ней этот вопрос не касается, но если учительница увидит проблему - приходи ко мне снова, поговорим. Я так и сделала.
Начался второй класс. Все тетрадки абсолютно чисты и ребёнок плачет и не хочет ходить в школу. Я пожаловалась завучу, что хочу перевести его в другую школу. Поднялся шум, ко мне звонила директор, назначили встречу. И опять никакого ответа - мы посмотрим, проверим, но зато помогли в социальном плане в классе. В общем, я сама назначила приём у частного невропатолога и психодидактическую диагностику. В обоих дали диагноз и рекомендации и их в школе спокойно приняли и обещали воплотить в дело. Но для этого нужно им звонить и напоминать.»
Мама: «В общем никто не координирует действия. Школа будет что-то делать только если ребёнок мешает в классе или родители давят сильно. Везде сами родители должны ходить и в большей части - частным образом. Даже если ходить к специалистам никто не станет координировать действия с другими. Каждый будет "лечить" только то, что он знает как лечить и не будет думать о других возможных причинах. Дело родителя - искать ещё кто может помочь и к ним обращаться. И моральную помощь тоже искать самим - или в группах, или на форумах, или у специалистов»
Мама: «Здравствуйте, Ольга Викторовна. Вопрос о менеджменте, то есть, о Едином Координаторе, поставлен очень правильно. Я знаю это, так как сама являюсь этим самым Единым Координатором. И являюсь я им не от хорошей жизни, а потому что не было вариантов. На данный момент НИКТО из специалистов не может являться таковым для ребенка. Я не стану говорить: никто не заявлен, это как раз не так.»
Мама: «У нас пока нет никакого диагноза. Мы обратились в Центр развития в апреле и только сейчас, в декабре, подошла наша очередь.»
Мама: «Я забила тревогу, дети моей сестры давно разговаривали, а моя не могла сказать предложения из трёх слов. Воспитательница в детсаду сказала, что все дети, которые говорят дома на одном языке, а в садике на другом, так разговаривают и беспокоиться не о чем. Ходили к психологу, она сказала то же самое, - не разговаривает, потому что билингв. Спустя два года логопед, к которому мы наконец попали, спросила нас, где мы были раньше?»
Мама: «Ребёнок ходил за старшим братом как иголка за ниткой, ничего не делал сам, только всё повторял за старшим. Старший злился, бесился, и ничего поделать не мог, как и мы, собственно, - стоило отсадить младшего одного, он пускался в истерику. Проблема ещё в том, что в то же самое время я переживала развод, и разборки происходили на глазах детей. Воспитательница в детсаду сказала, что у него эмоциональные проблемы, психолог сказала то же самое, «эмоциональная проблема из-за развода родителей», педиатр не увидел никакой патологии. И только диагностика у частного психолога, на которую я смогла наконец-то насобирать деньги, показал: лобные доли мозга не работают.»
Мамы израильские, в России ситуация ещё отчаянней. Уже сейчас у врачей норма 4-7 минут на приём одного человека и проводить беседу по психообразованию родителей нет никакой возможности. В сложившейся ситуации разумнее возлагать надежды на самообразование родителей и доступное квалифицированное информирование в сети интернет.
«Не ищи чужую голову, когда своя на плечах»
В законе о правах пациента, действующем в Израиле с 1998 года, закреплена норма «аскама ми-даат», информированного согласия.
Параграф 13 бет гласит: Чтобы получить информированное согласие, врач должен передать пациенту необходимую медицинскую информацию таким образом, чтобы позволить тому принять решение, соглашается ли он на предложенное лечение:
1. Диагноз и прогноз относительно медицинского состояния пациента,
2. Описание сущности, хода, целей, ожидаемой эффективности и рисков предложенного лечения.
3. Шансы и риски предложенного лечения, в основном побочные эффекты, боли и неудобство,
4. Шансы и риски альтернативных способов лечения или отсутствия медицинского лечения.
5. Факт существования лечения экспериментального характера.
Параграф 13 гимель предписывает: Врач передаст пациенту медицинскую информацию на как можно более раннем этапе, и в виде, который позволит пациенту понять информацию и принять решение по собственному желанию и независимо.
Отношение к родителям как к булгаковскому мельнику из Дульцево 1920-х годов, принявшему все прописанные ему порошки разом, давно устарело. Не малограмотные мельники современные родители. Россия рано или поздно к практике информированного согласия придёт. Поэтому бояться знающих родителей психологам не надо, бояться надо низкой профессиональной квалификации и собственной лени её повышать.
Upd 2016 года. В РФ 21 ноября 2011 года был принят федеральный закон N 323-ФЗ Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации, где есть статья 20 об обязательном информированном согласии.
Эта общемировая практика действует в России вот уже пять лет.
«Староотеческое наследие»
Психодиагностика это работа следопыта. Следопытим Эго или, в русской терминологической традиции, психику. Где отдыхала, как виляла, чем кормилась, отчего шарахнулась и убегала, как нападала или проживала совместное взаимодействие, всё это мы узнаём по следам, которые психика оставляет в рисунках на бумаге, в неоконченных предложениях, в сочинённых рассказах по картинкам, в том, как запоминала числовые ряды и что увидено в кляксах Роршаха. В мире конкретных представлений тому, кто станет утверждать, что блюдце на полу, куда, по-видимому, наливали молоко, полуобкусанная зелёная травка в цветочном горшке, тёмно-красное кресло, на панбархате которого десяток коротких шерстинок цвета ряженки, картонная коробка с надписью «Песок для домашних любимцев» и игрушечная мышь, застрявшая под ножкой рояля, это то же самое, что КОШКА, быстро объяснят, что следы присутствия сиамской кошки в доме и конкретная кошка Мэгги это разные вещи. В мире студенческих рефератов по проективной психодиагностике, которые мне доводилось читать, следы равны зверям. Разорванная линия рисунка это импульсивная личность. Студенты пишут курсовые по доступной им литературе, а русскоязычная литература по интерпретации рисуночных тестов делится на две неравные части: староотеческие заветы и атлас А.Л. Венгера.
Только в иллюстрированном руководстве Венгера вы прочтёте на с. 24-25
«Нарушение обучаемости, органическое поражение мозга.
Нарушение обучаемости (задержка психического развития) – значительно более лёгкое, но и намного более распространённое отклонение, чем умственная отсталость. Его основной признак – это локальные нарушения в развитии тех или иных психических функций при сохранности основных интеллектуальных операций. В отличие от умственно отсталого, ребёнок с нарушением обучаемости способен овладеть программой массовой школы, но нуждается для этого в специально организованной коррекционной работе.
Причиной нарушений обучаемости (задержки психического развития) обычно служат органические поражения мозга. Для них характерно не столько снижение общего уровня изобразительной деятельности (хотя оно тоже часто имеет место), сколько специфические нарушения. К ним относятся:
Грубая асимметриия рисунка,
Сильное смещение его вправо или влево от центра листа,
Неудачное расположение, при котором рисунок не помещается на листе,
Отклонение рисунка от вертикали,
Особо сильное искажение формы и пропорций,
Промахи, при которых линии не попадают в нужную точку,
Двигательные персеверации,
Распад целостного образа».
В книгах американских авторов, переводных, «выступающая влево часть служит признаком амбивалентных чувств по отношению к матери: одновременная привязанность и агрессивная позиция по отношению к ней» и т.п. Я не рассматриваю подход к рисунку в арт-терапии, отыскивающий символику изображённого, и смыслы рисования как формы терапии творческим самовыражением. НОВЕЙШАЯ профессиональная литература по рисуночным тестам на русском языке цитирует только Ф. Гудинаф-Д. Харриса, К.Маховер, Дж. Бука и К. Юнга, староотеческое наследие.
Upd 2016 года. Я опубликовала главу о психодиагностике по рисунку человека, с примерами из современной жизни и нейропсихологической интерпретацией, более двадцати рисунков, как рисуют дети-россыпи, в книге
Бермант-Полякова О.В. Арбайтен, Ольга Викторовна! Издательские решения, 2016. 384 с.
Глава иллюстрирована рисунками, на публикацию всех работ получено разрешение.
(продолжение в следующем посте)
