Свинская жизнь, или Рождественский апокалипсис Бристля
Бристль появился на свет в луже грязи, соплей и материнского отчаяния. Его первое воспоминание — лицо фермера, ухмыляющееся, как жопа в кусте ежевики. «Смотри-ка, новый бекон!» — гаркнул мужик, тыча пальцем в розовый комочек. Мама-свинья, видавшая виды, хрюкнула: «Заткнись и соси. Пока ты милый — тебя не прикончат». Мудрость, достойная Конфуция, если бы тот родился в свинарнике.
Жизнь Бристля текла, как навозная жижа по склону: вонь, сено и братья, жрущие как последние свиньи. Он мечтал о большем: «Может, я стану звездой цирка? Или спасу мир от голода?» Овца по соседству ржала: «Спасешь. В консервной банке». Бристль плевался: «Заткнись, шерстяной линкольн!» Но сомнения глодали. Даже петух, тот ещё философ на скорости, орал на заре: «Проснись, #ебок! Твой «цирк» — это мясной отдел!»
Но Бристль верил в чудо. Когда фермер чесал ему пузо, поросёнок думал: «Он меня любит!» Ага. Как шеф-повар любит телятину. Осень пришла, и воздух запах яблоками, корицей и… металлом. «Чё это?» — спросил Бристль у матери. «Слушай, сынок, — вздохнула она. — Если увидишь мужика в фартуке с топором — беги. Это не новый повар из «Мишлен». Но было поздно.
Рождественское утро. Бристля выволокли за задние ноги. «Нееет! Я же вёл здоровый образ жизни! Не ел сало!» — визжал он, пока фермер ржал: «Ты — сало, дружок». Топор блеснул. Мир уплыл в темноту, а последней мыслью стало: «Хоть бы со мной не подали яблочный соус…»
На столе он лежал, румяный, с яблоком во рту. Дети орали: «Ура, ангелы принесли свинку!» Бабка крестилась: «Святое дитя!» (Ирония умерла в углу, подавившись косточкой). Бристль, теперь уже стейк с душой, смотрел, как его хозяин жизни жуёт его рёбрышко, и думал: «Круговорот ху*ни в природе».
Рождество — время, когда даже ангелы носят фартуки мясников. А надежда — лучший соус к самообману. Приятного аппетита! 🍎🔪
