Он плавно оттолкнулся ногами от стены, привычно скользнув в отсек управления, продолжая непрестанно оглядываться. Бортинженер мрачно проводил его взглядом и неторопливо, словно нехотя, последовал за ним. На мониторах отображалась траектория грузовика. Капитан хмыкнул. Система автоматического сближения и стыковки “Курс” дала ощутимый сбой, выводя стыкующееся судно по касательной к станции. Уже должны были заработать коррекционные двигатели, однако грузовик продолжал неумолимо надвигаться на верхний массив солнечных панелей. Капитан пробежался взглядом по мониторам системы ТОРУ (Телеоператорного Режима Управления) и устало произнёс:
- Фаза финального сближения. Цепляйся рядом. - И, горько усмехнувшись, добавил:
- Сегодня на помощь ЦУПа рассчитывать не стоит.
Бортинженер проплыл к мониторам дублирующей телеметрии и негромко отрапортовал:
- Есть. Наблюдаю корабль на экране системы ТОРУ.
- Готовность ТОРУ-пульта?
- Пульт активирован. Канал-один в норме. Параметры дальности и скорости на дубле… - Космонавт на секунду замешкался, пытаясь осмыслить данные с экранов, - …есть.
- Принял, Саша... Перехожу на ручное управление. - Капитан положил руки на джойстики управления. - Наблюдаю положительный тангаж. Корректирую.
- Коррекцию подтверждаю. Скорость сближения ноль-один метр в секунду. Параметры в зеленой зоне.
Мониторы показали новую траекторию, теперь она вела ровно к стыковочному отсеку. Оба космонавта уставились на экраны, и в отсеке повисла почти звенящая тишина. Несмотря на гул множества агрегатов станции, казалось, что сгустившееся в воздухе напряжение можно резать ножом. Первым не выдержал капитан:
- А может… Нет, конечно… Но… - Он выдавливал из себя слова слова словно нехотя, убеждая себя в том, во что сам не верил. - Нуу… Всё, что не делается - всё к лучшему. Вот. Смотря с какой стороны посмотреть…
- Что? - Александр ошарашенно повернулся к капитану. - Андрей, ты…
- Я в порядке! - рявкнул тот, едва не задев руками джойстики управления. - Просто… Ну ты сам посуди. Только успокойся и попробуй мыслить непредвзято, да? Сколько лет прошло с тех пор, как человек вышел в космос?
- При чём? А ты подумай! Сколько у нас человек живёт на Луне? Двадцать тысяч? Чуть больше? Да и то не живут, а скорее работают… Гравитация там не слишком полезная. Только вахта, иначе здоровью - каюк. А на Марсе всего семьсот! Семьсот, Саша, семьсот!
Капитан почти выкрикнул эти слова.
- А ведь уже двадцать лет как первые колонисты высадились. Хоть они и твердят, что развились до самообеспечения, но это лишь условность. Технологичное оборудование они сами не производят, нечем им, да и не скоро смогут. А что на Земле?
- На Земле… Что? - растерянно протянул бортинженер.
- Да ничего, чтоб ей… - Андрей неожиданно взял себя в руки и продолжил уже спокойно, почти монотонно, однако в его голосе ощущалась какая-то мертвенность.
- Полная потеря мотивации и массовое отупение. Что ни творчество - то нейросеть, что ни изобретение - то такая чушь… Очередная чесалка для спины или увлажнитель кошачьих пяток. Недавно смотрел в Интернете какой-то ролик, ну, и там вылезла реклама. Туалетная бумага. Съедобная! Со вкусом клубники!
- А я знаю? Зато в фундаментальной науке ни одного прорыва. Термояд и холодный синтез - на уровне кривых прототипов. Зато инвестиций в “новую энергетику” набрали столько, что ежу понятно, что даже в случае ошеломительного успеха все эти разработки не окупятся. Теорию струн мурыжат больше ста лет, а воз и ныне там… Зато гранты жрут как не в себя. Про тёмную материю или сверхсветовые путешествия я вообще молчу. Глухо. Да что там говорить, вот вполне насущный вопрос: защита от солнечного ветра. Сколько лет бьются? Подумай, как те же колонисты Марса страдают… Каждый перелёт - минус три процента от поселенцев. Чем аукнутся повреждения генов - это уже через несколько поколений будет видно. И аукнутся ведь, к гадалке не ходи. А на что тратятся ресурсы Земли? На сомнительные развлечения? - Капитан хотел махнуть рукой, но своевременно остановился - невесомость не любит резких движений.
- Людям нравится жить в комфорте….
Пульт громко пискнул, и на нём зажглось несколько дополнительных индикаторов. Капитан прервал свою тираду и почти рефлекторно сосредоточился на показаниях датчиков, а его напарник, опустив голову, погрузился в свои мысли…
- Кресты совмещены, крен отсутствует, скорость задана. Саша, не спи!
- А? Д-да… - очнулся бортинженер, - Занимаем позицию в двадцати метрах. Давление в баках в норме.
- Двадцать метров. Стабилизирую.
- Стабилизацию подтверждаю.
- Мда. К слову о комфорте… Слышал о Кэррингтонском событии?
- Гигантская геомагнитная буря из-за вспышки на Солнце. Где-то в девятнадцатом веке, не помню точно. Говорят, закоротило все телеграфные станции, да так, что они чуть ли не горели. В каждом куске металла - индуцированные токи такой силы, что искры сыпались. В общем, электромагнитный супершторм.
- Ого! Представляю, что было бы, если…
- Если бы это повторилось сейчас? - Капитан мрачно усмехнулся. - Да уж… А ведь совсем недавно я о таком мечтал...
- Зачем? А! Понимаю… Чтобы выбить человечество из зоны комфорта?
- Именно так. Все гигантские прорывы в науке случались в периоды либо больших войн, либо глобальных потрясений. Видимо, не умеем мы по-другому. Человечество хорошо начинает думать только тогда, когда хочет выжить или когда хочет уничтожить какую-то свою часть.
- Но как же жертвы… Тебя не смущают жертвы?
- Я же не чудовище. Конечно, смущают. Но у эволюционного процесса есть цена. Выживает сильнейший. Наверное, этот закон настолько универсален, что подходит не только для эволюции видов, но и для цивилизаций в целом.
- Звучит не как эволюция, а как революция…
- Эх… В каком-то смысле, потрясения и революции - такая же часть эволюционного процесса. Не будь на Земле нескольких вымираний, мы не имели бы шансов развиться до разумных существ. Метеориты, извержения… Сколько раз вымирала планета, прежде чем мы получили свой шанс?
- Если так рассуждать, то если мы когда-нибудь встретим иную расу…
- Да, - капитан саркастически кивнул. - Скорее всего, прольётся немало крови, прежде чем те, кто уцелеет, научатся сосуществовать вместе.
- Да уж… Впрочем, это сейчас меньшая из наших проблем… Андрей, скорость падает. Добавь импульс.
- Принял. Ось Х, добавляю малый.
- Скорость ноль-восемь. Отлично.
Грузовик уже активно разрастался на экране. Александр в задумчивости посмотрел на капитана. Он видел в его словах рациональные аргументы, но не мог их принять. Точнее, просто не хотел принимать. Он поднял голову к переборке, где тонкой резинкой к стене была прикреплена маленькая групповая фотография. На ней был он сам, его любимая жена и двое дочерей. Первое, что он сделал, когда прибыл на станцию, так это разместил это самое фото, чтобы любоваться им в свободное от вахты время. Чтобы помнить о тех, кто верит в него и ждёт на Земле. И если бы мог, он приложил бы все усилия, чтобы они не стали ценой прогресса, о котором говорил командир.
Тем временем капитан снова сосредоточился на пульте:
- Начинаю подход. Вижу захватный конус. Позиционирование в допуске.
- По дальномеру десять метров… Пять метров…
- Принял. Ожидаем касания. Через пять… четыре… три… два… один…
Станция слегка содрогнулась.
- Касание. Сцепка начата.
- Доложи механический захват.
- Есть сцепка. Захват подтверждаю. Состыковались.
- Вот и хорошо. Приступаем к процедурам герметизации. Хотя… Отставить. Успеется ещё… - капитан совсем по-детски, даже как-то беспомощно, улыбнулся. - Теперь еды нам ещё на полгода хватит. Короче, потом разберёмся… Проверишь Лёху?
Александр оторвался от пульта и полетел в соседний модуль. Там, плавая в позе эмбриона, обхватив колени руками, висел их корабельный врач.
- Лёша, ты как? - Бортинженер потрепал его по плечу. Тот даже не ответил. На секунду поднял голову в сторону Александра, глянул абсолютно пустыми глазами и снова уткнулся лицом вниз. Бортинженер понял, что сейчас бесполезно даже пытаться вывести его из этого состояния, и вновь полетел в отсек с обзорным иллюминатором, у которого вновь разместился капитан.
- Значит, цена прогресса?
- Или… - голос капитана неожиданно охрип, - или мне просто хочется в это верить. Иначе всё это было просто напрасно…
Они замолчали, глядя в иллюминатор, за которым медленно плыла Земля, чья атмосфера была расчерчена сотнями нитей мощных инверсионных следов. Та самая, родная Земля, на которой уже третий час, в ослепительно ярких вспышках ядерного пламени, рождались, клубились и вырастали высокие коричнево-красные грибы.
