Заросло болото тиною,

Проросла трясина мхом.

Коротаю ночь пустынную

Я на острове сухом.

А вокруг тумана марево

И свечение гнилуш.

Сорок лет уже без малого,

Как забрёл я в эту глушь.

На пригорке за рябинами

Слабо светиться окно.

Ты прости меня, любимая,

Что тебе со мной темно.

Всё жирней трясины кашица,

Всё жадней её края.

Мне теперь всё чаще кажется,

Что болото — жизнь моя.

В жизни точки есть свободные

Возле линии судьбы.

Там, где зоны переходные

И сигнальные столбы.

Там любой закон — безделица,

Но одарит за труды,

То, что нацело не делится

И не строится в ряды.

Гам готовит испытание,

Увлекая в закрома,

Непонятное и тайное

Для досужего ума.

Есть такие точки главные,

Где меняются нуги.

Ну, а мы — в прибрежном плаванье

Или вовсе взаперти.

Возле грядочки, и живности

Охраняем домик свой.

Дай мне, Господи, решимости

И любви душе живой.

Дай мне, Господи, старание

До погибельной поры

Отыскать те точки странные,

Где смыкаются миры.

В жизни точки есть особые

Где спускаются мосты

Я взойти на них попробую,

Не пугаясь высоты.

Пусть пролёты к небу вздыбятся,

Пусть мешает грязь и пот.

Помоги мне, Боже, выбраться

Из тумана и болот.

В ту ночь, когда на волю рвался я,

Призвав на помощь потуги и схватки,

Вершила нечисть в плановом порядке

Свой шабаш на изнанке бытия.

Но мне рассвет свободу даровал,

Когда я тихо выскользнул в «рубашке»

В прохладный мир, где клевер и ромашки

С лугов перебрались на сеновал.

Спаситель — свет, отбив атаки тьмы,

Оставил всё же пятна и полоски

В душе моей, где лета отголоски,

Осенний транс и скаредность зимы.

Слоями перекрученный коллаж

Живёт во мне мучительно и странно.

В нём оргий страсть и чопорность органа,

Любовь и злоба, робость и кураж.

Достался мне сомнительный расклад,

Собравший перекрёстные посылы.

Не потому ли я, живя в полсилы,

Полвека брёл в потёмках наугад?

Не потому ли я до сей поры,

Азарт и блеф крутя на карусели,

Всё также смутно представляю цели

И правила запутанной игры.

Но горечь застоявшейся вины,

Слепое осознание потери

Влекут меня к раскаянью и вере

Из непотребства чёрной глубины.

Мой разум зрел и нынче, как палач,

Сорвал покровы, обнажая опыт.

И зверь ревущий перешёл на шепот,

И хохот фурий обратился в плач.

Спрессованные в памяти слои,

Как драгой, поднимаю на поверхность,

Перемывая суетность и скверность,

Чтобы найти сокровища свои.

В отвалах стёкла битые обид

И ржавый лом издёвок и злорадства,

Ненужный хлам распавшегося братства

И камни гнева, павшие с орбит.

А может быть, я зря ищу дары

В липучей слизи сладости и лени,

Меж гулких фраз о вечности и тлене,

И в паузах затянутой игры?

Что сложит блудный сын к стопам отца?

Сомнительную честность и беззлобность,

Благого дела мелкую подробность

И маску умилённого лица?

Зачем же скрупулёзно я веду

Ревизию свою и экспертизу?

Зачем иду по скользкому карнизу

У всех, кого обидел, на виду?

Они на том и этом берегу

Глядят наверх — кто с лаской, кто с упрёком.

И страшно оступиться ненароком

У памяти и совести в долгу.

Опять спускаюсь в сумрачный архив.

Вытаскиваю папки дел наружу.

Спасу ли я израненную душу,

По стеллажам ошибок протащив?

Смогу ли я найти и дать ответ?

Успею ли в дарованные сроки

Возненавидеть все свои пороки

И, как младенец, выскользнуть на свет?

Друзья мои, я предлагаю Вам

Всё то, что так меня переполняло.

Но если вдруг покажется Вам мало,

Вы дайте знать — я всё тогда отдам.

Мой домик на окраине села.

Поверьте — у незапертой калитки

Излишни будут фраки и визитки.

Входите, коль тропинка привела.

Заранее клеёнку застелю

С арбузами в нарезку из-под глянца.

Накрою стол — не надо удивляться,

Что я всё время жду вас и люблю.

Бывает — отлучаюсь на часок, —

Ну, скажем, по дрова или на реку.

Да мало ли что нужно человеку,

Когда он так нескладен и высок.

Но на столе для вас готова снедь.

Щи на печи, а в подполе — соленья.

И к самому разгару угощенья

Я постараюсь всё-таки успеть.

Присяду там, где тени полоса,

Ведро воды поставив из колодца.

Не всякий раз послушать удаётся,

Что про тебя болтают за глаза.

Вот если вам понравится еда

И мой уклад, нехитрый и неброский,

Тогда стихом, взмывающим над прозой,

Откроюсь я без ложного стыда.

И будут разговоры до утра,

А с ними песни в струнном перегуде.

И невзначай родными станут люди,

Ни капли не знакомые вчера.

Когда же мы устанем от затей,

По узелку вручу вам на дорогу.

И, помолясь за нашу встречу Богу,

Я снова стол накрою для гостей.

Вы не слушайте злые слова.

Вы забудьте прогнозы недобрые.

Верьте сердцу - Россия жива,

хоть избита она и обобрана.

Хоть она, как бывало, больна

и напичкана страхом и ядами,

верьте сердцу - придут времена

вашей правды за всеми неправдами.

Надо верить, как верили в нас

наши предки над ханскими ордами.

Наша родина вас не предаст.

Лишь бы вы не оставили родины.

Вы не слушайте злые слова.

и забудьте оценки нелестные.

Как лучисты глаза ваши детские.

Верьте сердцу - Россия жива!

Ты словно обронил, как в омут камень,

невольно взбаламучивая гладь.

Когда друзья становятся врагами,

глаза и голос не умеют лгать.

К чему слова, что - сослепу, с испуга,

что бес попутал или дел завал?

Нельзя вернуть потерянного друга,

которого ты братом называл.

Прощай, мой друг, не будет возвращения.

Да-да, ты не ослышался: «Мой друг».

Прощай, мой друг. Я не прошу прощенья.

Уже замкнулся отчуждения круг.