Столбы, обросшие корой.
Бумага морщится на клее.
Котяра, уличный король.
Без конкуренции наглеет.
Иных забрали по домам.
А этот сам сбежал из дома.
Хозяин сильно поддавал.
И забывал насыпать корма.
Желтеет на столбе кора.
Работа. Заговор от порчи.
Местами как святой Коран.
Искусно почерк неразборчив.
Кривыми буквами чертёж.
Расплылся в горемычных пятнах.
Надеюсь, ты это прочтёшь.
Любимый котик, жду обратно.
Автор, что этим
Сказать ты хотел?
Где посыл стиха твоего?
Но винить тебя, я не смею.
Быть может
Это лишь для души,
Твоё хобби, успокоение,
Ты пишешь не нам,
Лишь себе в наслаждение.
Автор, удачи,
Я сказал, что хотел!
Сегодня я отведал ким-чи с копчёной сельдью.
И что-то заскрепело и даже засвистело,
Забулькало, зафыркало и вырвалось в бас.
Уж, лучше б я отведал воробейку с черносливом.
Тогда, скорей всего бы, свои штанишки спас.
Наконец-то зима, наконец гололёд!
На газонах сугробная пенка.
Скандинавская бабка в Вальгаллу идёт,
Я б подвёз, но она ведь спортсменка!
Чистый белый сугроб стал от выхлопов пег,
Где-то жёлт от нужды пьяных падл.
Я уж стал забывать, как он выглядит, снег,
И действительно ль раньше он падал?
Но теперь-то я знаю, что то был не сон,
И не глюк беззаботного детства!
Он опять на дворе! Это он! Это он!
Выхожу на мороз пропердеться.
Как орал перед битвою строю стратег,
От эмоций, хочу проорать я:
"Посмотрите вокруг! Это снег! Это снег!
Ни хуя себе, сёстры и братья!"
Каркают в саду сранья вороны.
У ворон, братан, свои законы.
Мудрые. Нам с ними не сравниться.
От наших, разве только, что напиться.
Эх, жалко, что не ворон я! А то бы,
Вот также беззаботно и без злобы.
Гулял бы, не спеша себе по рынку,
Арбуз бы поклевал, глядишь и дыньку.
Искал себя я долго, в этой жизни.
А бог меня подбадривал: "Не кисни!
И хоть алмазов, я тебе не обещаю,
Но хулиганить...Хулиганить разрешаю".
Эх, жалко, что не ворон я! А то бы,
Вот также беззаботно и без злобы.
Гулял бы, не спеша себе по рынку,
Арбуз бы поклевал, глядишь и дыньку.
Продолжаю "читать" стихи Маяковского через песню. Только таким образом удаётся услышать ритмы поэта (его лесенку). Делюсь результатом с вами.
Когда впервые услышал стихотворение «Себе, любимому, посвящает эти строки автор», меня поразило, что оно написано в 1916 году, когда автору было всего 23 года. Уже в таком юном возрасте — такая глубина отчаяния и экзистенциального поиска. А ведь в этот период Маяковский уже был знаком с Лилей Брик, ставшей его музой. В её знаменитой квартире собирались на «квартирник» вся культурная элита того времени. И Маяковский был там признаваем и уважаем.
Но за внешним блеском творческой жизни скрывалась глубочайшая внутренняя драма. В мемуарах Лиля Брик рассказывала о том, что в 1916 году Маяковский позвонил ей и сказал, что собирается застрелиться. Ей удалось (в тот момент) отговорить поэта от трагического шага. И их сложные, но плодотворные отношения продлились ещё 15 лет, до самого конца его жизни. Видимо, эта связь не могла навсегда излечить ту экзистенциальную боль, что звучит в строках «Себе, любимому…».
Когда то давно услышала песню под гитару со словами:
Пыль пыль пыль от шагающих сапог.
Мне запал текст в память, вызвав попутно странный эмоциональный отзыв.
Как то вспомнила, нашла эту песню, нашла оригинальный текст переложения с стихов , как ни странно, Киплинга, Евгением Аграновичем. Но так как там повествуют о Африканском театре военных действий, а я увидела в стихах наших солдат, отступающих по жарким степям. Почему то сразу вспомнила подходящий для сюжета образ из фильма "Они сражались за Родину".
Переделала стихи, на эмоциях от оригинальных стихов и просмотра фильма, фразы сами складывались, даже не прикладывала каких то усилий, постаралась сохранить изначальный смысл и эмоциональный окрас, и сделала сюжетный клип с вокальным исполнением ИИ.
То что получилось, лично мне понравилось. Почему именно в таком стиле музыка? Мне показалось она ритмом очень четко передает ритм уставшего сердца. И монотонность идущей колонны солдат.
Привожу оригинальные стихи Евгения Аграновича, мою переделку и сам клип.
Оригинал
День, ночь, день, ночь,
Мы идем по Африке,
День, ночь, день, ночь,
Всё по той же Африке.
Только пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог.
Отпуска нет на войне.
Ты, ты, ты, ты —
Пробуй думать о другом.
Чуть сон взял верх —
Задние тебя сомнут.
Пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог.
Отпуска нет на войне.
Я шел сквозь ад
Шесть недель, и я клянусь:
Там нет ни тьмы,
Ни жаровен, ни чертей —
Только пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог.
Отпуска нет на войне.
Весь май приказ:
Шире шаг и с марша в бой,
Но дразнит нас
Близкий дым передовой.
Пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог.
Отдыха нет на войне.
Года пройдут,
Вспомнит тот, кто уцелел,
Не смертный бой,
Не бомбежку, не обстрел,
А пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог,
И отдыха нет на войне.
Мой вариант
День, ночь, день, ночь,
Мы идем по безумной жаре,
День, ночь, день, ночь,
Всё по той же проклятой войне.
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
От шагающих строем сапог,
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
Отпуска нет для истоптанных ног
Ты, ты, ты, ты,
Мысли становятся всё тяжелей
Но пыль, пыль, пыль, пыль,
Стоит уснуть и останешься в ней.
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
От шагающих строем сапог,
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
Отпуска нет для истоптанных ног
Дорога сквозь ад, шесть недель,
И я клянусь,
Нет там ни тьмы Ни печей ни чертей.
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
От шагающих строем сапог,
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
Отдыха нет для истоптанных ног
Вот! Наконец! Нам дали приказ:
Шире шаг! И вступить сразу в бой!
Но это дальше и не сейчас,
Манит нас дым передовой.
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
От шагающих строем сапог,
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
Отдыха нет для истоптанных ног
С войны той пройдет много лет
И вспомнит тот, кто тогда уцелел,
Глаза закрывая, укутавшись в плед,
Не взрывы бомб, вой ракет, арт обстрел,
А только пыль, пыль, пыль, пыль,
От шагающих строем сапог,
Только пыль, пыль, пыль, пыль,
Отдыха нет для оторванных ног.
Не могу не поделиться стихотворением, на которое вдохновил Дом при заходе на второй (или третий) круг:
Играли четыре такта
Кружились безногие в танце
Из смерти и жизни акта
В Доме-протуберанце
Слепые вели красиво
Горбатый сложился в поклоне
Прекрасно, слегка спесиво,
Покачиваясь при наклоне.
Глухие играли на арфе.
Тренькали тонко цимбалы
Катились по кругу дети
Уроды и гидроцефалы
От них отказались люди
Забыв, отвернувшись навеки.
Без глупых, ненужных прелюдий
Плясали пере-человеки
