77 лет назад – 23 февраля 1943 года – города Ахтырка и Лебедин были освобождены от немецко-фашистских захватчиков, войсками 40-й армии генерала Москаленко, наступавшими на запад в ходе Воронежско-Харьковской стратегической операции. Как видим, традиция «брать города к праздникам» в данном случае была воплощена очень буквально: Красная Армия овладела двумя известнейшими райцентрами Сумской области к собственному празднику – Дню Красной Армии.
Народ с цветами встречал своих освободителей, все поздравляли друг друга на стихийных митингах, на улицах и площадях освобождённых городов, которые провели почти полтора года в немецкой оккупации:
«… А под этим лучезарным сводом,
В вихре труб ликующего звона,
Над свободным, радостным народом
Гордо реют красные знамёна!
Не сдержать ликующей стихии,
Не объять очами всей картины…
Вон мелькают жёлто-голубые:
Это флаги Вильной Украины»
Действительно, как раз в этих местах, как сказал бы один, «заканчивается граница» ментальной Украины, какая она есть: тот, кто едет с восточного направления, впервые начинает слышать настоящую, живую украинскую речь.
Воронежско-Харьковская стратегическая наступательная операция войск Воронежского фронта (будущего Первого Украинского) под командованием генерала Голикова, началась 13-го января 1943 года, в рамках развития Сталинградского контрнаступления, и 40-я армия играла в ней ведущую роль. На первых этапах операции она участвовала в разгроме группировки противника на западном берегу Дона, в освобождении Воронежа (25 января), затем – Белгорода (9 февраля). Сразу после Белгорода, основные силы 40-й армии принимали участие в освобождении Харькова (завершилось 16 февраля), а три её дивизии – 303-я, 107-я и 309-я – наступали от Белгорода прямо на юго-восток в сторону Сумской области, ведя бои за Грайворон и Богодухов. Эти города были освобождены в первой половине дня 17-го февраля, а на следующий день сосед справа – 38-я армия освободила Обоянь (посередине между Белгородом и Курском).
После освобождения Харькова, произведя перегруппировку в новую полосу, главные силы 40-й армии тут же начали выдвижение из Харькова на запад, имея задачу не позднее 20 февраля достичь рубежа Краспополье – Славгород – Пожня – Ахтырка, а к 24 февраля – города Лебедин. В ходе этого наступления, дивизии первого эшелона 40-й армии не ввязывались в бои за отдельные опорные пункты противника, а блокировали их, устремляясь главными силами на запад. Задача по уничтожению блокированных гарнизонов противника возлагалась на вторые эшелоны.
В первые дни наступление в основном развивалось успешно. Только левофланговая 25-я гвардейская дивизия продвигалась медленно, так как противник на рубеже Старый Мерчик – Люботин встретил ее ожесточенными контратаками, в которых участвовали значительные силы пехоты с танками. Но севернее, на направлении главного удара 40-й армии сопротивление немецких войск было незначительным. Были освобождены Готня, Большая Писаревка, Красная Яруга, Краснополье, Боромля, Тростянец и другие населенные пункты. Передовые дивизии 40-й армии стремительно продвигались к реке Псёл, на западный берег которой поспешно отходили войска противника. Тем не менее, трудности столь глубокого наступательного похода уже начинали проявляться во всё возрастающей степени.
После успешного штурма Харькова (завершился 16-го февраля), командующие всех трёх армий надеялись на то, что в боевых действиях будет взята хотя бы кратковременная оперативная пауза. Войска наступали непрерывно в течение месяца, стартовав в середине января с линии Воронеж – Кантемировка и пройдя с боями до линии Харьков – Белгород почти 500 км, и теперь остро нуждались в отдыхе и пополнении. Из-за отставания тылов остро ощущался недостаток в боеприпасах, горючем, продовольствии, обмундировании.
В некоторых стрелковых дивизиях 69-й армии оставалось всего по 1000-1500 человек (10% от штатной численности), по два десятка орудий, по полсотни минометов. 3-я танковая армия за время наступления потеряла 11,5 тыс. человек убитыми, ранеными, контуженными и пропавшими без вести (из первоначального состава в 57 тыс. чел). Потери в технике составили: 45 танков, в том числе один «КВ» и 33 «Т-34», сорок противотанковых пушек и две зенитные, более 60-ти полевых орудий калибром 76 мм и 4 гаубицы калибром 122 мм. Растяжка путей снабжения стала составлять 420 км: 3-я танковая армия по-прежнему базировалась на ж/д станцию Бутурлиновка (Воронежской области), а 69-я вообще не имела своих баз снабжения – их не успели создать, сформировав эту армию на базе 18-го стрелкового корпуса непосредственно перед наступлением на Харьков. Она базировалась по-прежнему на фронтовые склады, это ещё дальше. Железные дороги были разрушены, а понесшие потери армейские автомобильные батальоны были не в состоянии обеспечить подвоз предметов снабжения на такие расстояния. Войска выходили из сложившегося положения путем привлечения войскового автотранспорта к снабженческим перевозкам и широкого использования трофеев и местных ресурсов. «Продовольствие в основном трофейное, хлеб, мясо, овощи и зернофураж заготавливаются из местных средств», – отмечалось в сводке штаба тыла 69-й армии. Использование для снабженческих перевозок войскового автотранспорта, не оставлявшее возможности для перемещения войсковых тылов, привело к их отставанию от своих частей на 50–100 км.
В сложившихся условиях командующие армиями поставили перед руководством Воронежского фронта вопрос о предоставлении личному составу хотя бы кратковременного отдыха: «Войска требуют хотя бы суточного, трехсуточного отдыха и приведения себя в порядок, приема пополнения. За эти дни подразделения понесли очень большие потери в людском составе и матчасти, особенно большие потери в командном составе».
Однако командующий Воронежским фронтом генерал Голиков отклонил эту просьбу: 19-го февраля в штаб 3-й танковой армии поступило указание: «До выхода за реку Коломак на рубеже Константиновка – Артемовка предоставлять войскам дневку не разрешаю. Голиков». Аналогичным был ответ генерала Голикова и на просьбу 69-й армии: «Остановки не будет», – сообщил он по телефону ее командующему генералу Казакову.
Еще во время боев на ближних подступах к Харькову командующий войсками фронта поставил перед армиями новые задачи: 60-й армии после взятия Курска наступать на Рыльск, 38-й – после Обояни – на Сумы, 40-й – на Ахтырку, 69-й и 3-й танковой – на Полтаву. Эти задачи вытекали из далеко идущих планов по ведению наступления в направлениях Киева и Чернигова. Однако эти планы не учитывали конкретной обстановки. Во-первых, совершенно не бралось во внимание состояние своих войск. А во-вторых, недооценивалось усиление группировки противника. Во второй половине февраля немецкое командование перебросило на данное направление дополнительные силы и средства – четыре пехотные и две танковые дивизии в район южнее Орла, а также по одной пехотной дивизии в районы Льгова и Полтавы. Последние прибыли соответственно из Франции и Голландии.
В первые дни после овладения Харьковом, дальнейшее наступление на запад развивалось успешно. Противник оказывал лишь слабое сопротивление.
18 февраля был освобождён райцентр Мерефа силами 12-го танкового корпуса (3-й танковой армии) при поддержке 48-й гвардейской стрелковой дивизии.
22 февраля - освобождён райцентр Люботин войсками 15-го танкового корпуса (той же армии) при поддержке 160-й и 305-й стрелковых дивизий.
25 февраля освобождён райцентр Валки войсками 12-го танкового корпуса при поддержке 25-й гвардейской стрелковой и 305-й стрелковой дивизий 69-й армии.
Разграничительная линия теперь проходила (с востока на запад) примерно по реке Коломак и железной дороге Харьков – Полтава: севернее были войска Воронежского фронта, южнее – отступившие из Харькова и вновь прибывающие из Европы части противника.
В ночь на 23 февраля стрелковые соединения 69-й армии (в которой тогда был мой дед – офицер артиллерийской разведки Пётр Прокофьевич Лисичкин) форсировали реку Ворскла в 40 км севернее Полтавы. 180-я стрелковая дивизия, захватившая плацдарм на западном берегу этой реки, находилась в готовности вести наступление на Полтаву. Но в связи с катастрофическим ухудшением военной обстановки в полосе более южной – 6-й армии соседнего Юго-Западного фронта, командующий войсками Воронежского фронта уточнил задачи 69-й армии: теперь она должна была наносить удар не на запад – к Полтаве – а на юг – в направлении Карловки. Свою полосу (включая Полтаву) она сдавала более северной – 40-й армии, а сама смещалась южнее – в полосу 3-й танковой армии. Последняя теперь получала задачу – смещаться ещё южнее и пытаться спасти войска Юго-Западного фронта, терпящие поражение в Донбассе.
В ночь на 23 февраля 69-я армия провела перегруппировку, и с утра ее дивизии развернулась фронтом на юг. Продвижение шло очень медленно. Наспех пополненная пехота наступала без танков, при нехватке боеприпасов. С 25 февраля наступление 69-й армии окончательно выдохлось и замерло на рубеже Рублевка – Чутово – Староверовка. Но штаб Воронежского фронта не хотел мириться с этим. Через несколько дней армия получила приказ о возобновлении наступления в юго-западном направлении с целью овладения Полтавой. В ее состав передавались 160-я и 305-я стрелковые дивизии из 3-й танковой армии. Но фактически этим 69-я армия не только не усиливалась, а еще более ослаблялась, так как вместе с этими двумя обескровленными дивизиями она получила от 3-й танковой армии и значительную полосу, в которой эти дивизии ранее действовали.
При всем этом командование Воронежского фронта шло на значительный риск: на южном фланге 69-й армии, в районах Карловки и Краснограда, продолжала оставаться крупная танковая группировка противника, уже нанесшая к тому времени сильные удары по 6-й армии Юго-Западного фронта. Но именно в те дни командующий 69-й армией генерал Казаков получил по телеграфу следующее оперативное ориентирование от командующего войсками Воронежского фронта: «До Днепра осталось 400–450 км, а до весенней распутицы тридцать – тридцать пять дней. Сделайте из этого соответствующие выводы и расчеты…».
Но ничем не обоснованное и неподготовленное наступление не могло уже принести успеха. Как потом вспоминал в своих мемуарах генерал Казаков: «…Враг легко отражал все наши трудные попытки продвинуться вперед. Мы только еще больше ослабляли себя, растрачивая и без того скудные силы. 2 марта мы получили, наконец, указание о переходе к обороне».
Такие же, как и в 69-й армии, по содержанию указания после овладения Харьковом получала и 3-я танковая армия генерала Рыбалко. 19-го февраля штаб этой армии принял указание командующего войсками Воронежского фронта, в которых говорилось: «До Киева осталось около 400 км, до разлива рек, приведения в труднопроходимое состояние дорог осталось 25 суток. Крепко учтите это и обеспечьте всеми мерами такие темпы продвижения, чтобы река Днепр до распутицы была, безусловно, за нами. На основе Ваших расчетов предъявите требования войскам. Используйте гидрометеоотделение Вашего штаба и постоянно держите в курсе метеообстановки свои войска».
Выйдя из Харькова в свою полосу наступления, 3-я танковая армия, преодолевая сопротивление арьергардов противника, медленно продвигалась на запад, производя в то же время перегруппировку для планировавшегося наступления на Полтаву. К этому времени резко осложнилась обстановка в полосе ее левого соседа – 6-й армии Юго-Западного фронта. В этой связи перед 3-й танковой армией была поставлена новая задача: прекратить подготовку к наступлению на Полтаву, с выходом в полосу своих действий частей 69-й армии передать им занятые рубежи и форсированным маршем занять район Карловка – Красноград.
В течение 24–27 февраля соединения 3-й танковой армии вели ожесточенные бои и медленно продвигались по направлению к Карловке, Краснограду и Кегичёвке.
Тем временем, 40-я армия генерала Москаленко, к 23-му февраля, взяв города Лебедин и Ахтырку, продвинулась уже на 130-140 км на запад от Харькова. В этот день командующий армией получил новую директиву командования Воронежского фронта, в которой приказывалось «выйти главными силами на рубеж Сумы – Можиричи – Лебедин – Будылка – Камыши – Должик – Опошня… и быть в готовности к дальнейшим наступательным действиям… Усиленными передовыми отрядами овладеть узлами дорог Степановка, Марковка, Штеповка, Александровка, Каменное, Морозовщина и Зеньков…». Кроме того, на армию возлагалась ответственность за обеспечение стыка с соседом справа – 38-й армией, а также ставилась задача оказать ей содействие в овладении г. Суджа ударом через Сумы с запада.
С учетом того, что за два дня до этого командующий войсками Воронежского фронта генерал Голиков приказал генералу Москаленко прикрыть своими силами прежнюю полосу наступления левого соседа – 69-й армии (переброшенной на юг), для чего направить на левый фланг две стрелковые дивизии, полоса наступления 40-й армии тем самым значительно расширялась в сторону и правого и левого флангов. Все это значительно ослабляло ударную группировку армии и делало невозможным выполнение первоначальной задачи в кратчайшие сроки. Помимо всего прочего, когда выяснилось, что штаб фронта располагал ошибочной информацией об овладении войсками 38-й армии города Сумы, 40-й армии было приказано захватить и их в ночь на 24 февраля.
25 февраля в штаб 40-й армии поступило еще одно боевое распоряжение командующего войсками Воронежского фронта: «С выходом 5-го гвардейского танкового корпуса и 309-й стрелковой дивизии в район Опошня создаются благоприятные условия для захвата Полтавы с севера и северо-запада не в ущерб выполнения моей предыдущей директивы (от 23 февраля). Это дает возможность не только овладеть Полтавой, но и отрезать значительные силы противника, начавшего отход из района Валки – Ковяги – Коломак на Полтаву, и поможет соседней 69-й армии быстрее выйти к Полтаве».
Как отмечал потом в своих воспоминаниях генерал Москаленко: «Целая серия боевых распоряжений с новыми дополнительными задачами внезапно хлынула в мою армию, поставив ее командование и войска в весьма затруднительное положение. Полоса наступления армии росла с неимоверной быстротой. За пять дней она перевалила за 200 км и теперь включала часть полосы 38-й армии на севере, всю полосу 69-й армии на юге, а с получением задачи на овладение Полтавой – еще и часть полосы 3-й танковой армии. В таких условиях войска 40-й армии начали буквально расползаться. Силы ее были распылены на выполнение отдельных задач на широком фронте, фланги по-прежнему не были обеспечены. Кроме того, нам самим пришлось определять последовательность выполнения задач, так как все распоряжения содержали требование «быстрее овладеть», но сроки в них не указывались…».
К этому времени 40-я армия располагала только шестью ослабленными в предыдущих боях стрелковыми дивизиями и одним танковым корпусом. Успешно наступать этими силами в такой широкой полосе и решать при этом несколько задач, по существу, было невозможно. К тому же проблема подтягивания тылов и пополнения запасов продовольствия, фуража, боеприпасов и горючего к тому времени еще больше обострилась. Тылы армии базировались на железнодорожную станцию Валуйки (ныне это пункт таможенного контроля на границе Воронежской и Харьковской областей), от которой ее соединения оторвались уже более чем на 300 км. Автотранспорта для перевозок на такое расстояние не хватало. И чем дальше продвигались войска на запад, тем хуже становилось снабжение.
Несмотря на неблагоприятную обстановку, 40-я армия продолжала наступление в указанных ей направлениях. К 1 марта (на неделю позже заданного срока) ее главные силы вышли на заданный рубеж Сумы – Межиричи – Лебедин - Опошня, форсировали реку Псёл на участке от Сум до Лебедина и овладели плацдармом глубиной 15–25 км. Южнее, после освобождения города Гадяч (26 февраля) был захвачен еще один плацдарм. Передовые отряды вышли на реку Хорол, а местами даже на реку Сулу в ее верхнем течении.
Но к тому времени сопротивление противника резко усилилось. До сих пор он отходил в западном направлении, ведя арьергардами сдерживающие бои. В последних же числах февраля начал контратаковать на отдельных участках, сначала силами роты, батальона с танками, а затем и более значительными. Наиболее упорные бои велись в районе Сум, Зенькова и Опошни. Было отмечено появление новых соединений и частей, прибывших из состава немецкой группы армий «Центр» (ранее участвовавших, с немецкой стороны, в нашей операции «Марс» в районе Ржева). В частности, в районе г. Сумы уже несколько дней действовала 332-я немецкая пехотная дивизия. Как стало известно из показаний пленных, она сначала направлялась в Павлоград для усиления наступавшего туда Второго танкового корпуса СС, но уже в пути ее перенацелили в полосу 40-й армии.
Наступление всех пяти армий Воронежского фронта по расходящимся направлениям и отрыв 40-й армии от других объединений ставили под угрозу ее фланги, которые из-за недостатка сил и средств и отсутствия резервов были практически ничем не обеспечены. Невыгодность оперативного положения армии становилась очевидной и для немецкого командования. На правом фланге 40-й армии, в районе Сум, активизировалась одна пехотная дивизия противника, а на левом, в районе Котельвы, – другая, переброшенная из Голландии. После тщательного анализа обстановки, командование 40-й армии 1-го марта высказалось за то, чтобы приостановить наступление и занять оборону по западному берегу реки Псёл от Сум до населенного пункта Каменное, а оттуда к юго-востоку – на Зеньков – Опошня. Командующий войсками Воронежского фронта генерала Голиков утвердил это решение.
Однако немецкое контрнаступление в Донбассе, что началось ещё 19-го февраля, только набирало обороты, неуклонно продвигаясь на север – к Харькову и Сумам. Под возрастающим давлением противника, советские войска были вынуждены отходить на север – в сторону Белгорода, на линию так называемой в будущем Курской Дуги. 11 марта Ахтырка была оставлена советскими войсками, а 15-го марта – и сам Харьков. Снова Ахтырка будет освобождена только в результате Курской битвы – 25-го августа 1943 года, через два дня после Харькова (эти два города связаны в военном отношении). А описанные выше события – преданы забвению, словно бы никто и не думал освобождать Ахтырку к празднику 23 февраля 1943 года.
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor:aff1ce285f76b17870ccda9971020e03b0fa690adcb0893440dcb53e3a650075&source=constructorLink
